Самурай все еще был с мечом.
– Sore wa domo, kso yaro190, – с почтением произнес Ленни191, и отвернулся к ночному городу.
***
Город приближался. Очертания кварталов проступали в размытом свете, словно их прорисовывали грифелем. Кравитц сидел по-турецки на неустойчивой крыше и устало смотрел на залитые огнями улицы. Черный разлом от блэкаута тянулся через весь Дино, и Ленни казалось, что его вместе с вагоном затягивает в эту непроглядную тьму.
Он вдруг обнаружил, что до сих пор сжимает ключи от фиата. Симпатичный геккошка улыбался ему с брелока. У Лори был такой же, только песчаный. Когда-то… до того как…
Впереди моргнула и померкла еще одна улица; и разлом стал чуточку больше. «Он, как черная дыра: ярд за ярдом пожирает пространство города, – отрешенно подумал Ленни. – И меня уносит прямо вовнутрь». Он запомнил: сфера Шварцмана, горизонты событий. Область вокруг дыры, из которой не может выбраться ничто, даже свет.
Протяжно заскрипел металл, и сыщик представил, как несчастный вагон корежит под возросшей гравитацией. Как продавливается тонкая крыша, стены скручиваются, краска сползает, как от жара. Еще немного и от кабинки остается колючий жестяной шарик, словно лист бумаги смяли, чтобы забросить в мусор. И он, Ленни, в самом центре этого листа.
Черная дыра приближалась. Сыщик снова посмотрел на геккошку, весело качавшегося на кольце. Если ему предстояло сгинуть в бездне, теперь он точно знал, ради чего.
Мертвый груз
07/31 Tu
Ленни шагал по ночному Динаполису, его призраки шептались в тенях. Словно герой нуара, Арчи Холланд позировал в фонарном свете, мальчик с яйцом улыбался из потухшей витрины за спиной. Прошлое сжигало душу адским пламенем песчаных холмов.
«Неаполь, у моря, – повторяла Лори, как заклинание, и брелок с геккошкой раскачивался на кольце. – Там, где много раз в году идет дождь». Огромный город в северной бухте, в ста пятидесяти милях от Рима. Они не использовали слово «залив», чтобы избежать ассоциаций. Построенный на склоне вулкана, Неаполь, как амфитеатр, поднимается от берега. Его мрачные улицы вымощены блоками лавы. Ленни отыскал длинную статью в энциклопедии192.
«Уедем, в Неаполь», – повторила она. Жить на огнедышащей горе. Уехать в Неаполь, все равно что лететь на Марс193. Они были смуглые и золотоглазые. И умерли в один день. Глупая мечта наивной девчонки. Неаполь, у моря – почему бы и нет, черт возьми! Ленни остановился. Прошлое мертвым грузом тянуло его назад.
Горбатый мост через Рэй-ривер был пуст. Тот самый, на котором он очнулся в этом мире. Порфировый гранит парапета казался черным, как небо; белые жилки – точно кривые созвездий над головой. Широкая река лежала в ледяном свете Мидтауна. Ленни перегнулся посмотреть на мертвую воду. Прошлое всегда позади. Крадется в подворотне, выжидает в тенях, чтобы нанести удар.
Ленни представил, как молчаливый силуэт бьет его кольтом по затылку. Короткий замах, глухой звук. Деревянная вставка рукояти мелькает в ореоле фонаря, и сыщик заваливается через перила. Равнодушная река принимает безвольное тело. Прошлое всегда возвращается, чтобы утащить на дно. Ленни медленно погружается под воду, оставляя в серебряных отблесках луны тонкую нить из пузырьков. Все в порядке: можно больше не дышать…
– Да это тот чувак, который меня ухлопал!
Ленни вздрогнул от шлепка по плечу. Перед ним на полуночном мосту стоял Мертвец. Сутулый сморчок в шортах и квадратных очках в пол-лица. На левом запястье снова повязан платок, на этот раз несносно-оранжевый. Откуда ты взялся, парень, на моем дне?
– Какая удача, какой час! Как дела, бро, как жизнь, что как? Никого не хлопнул за это время?
Череда размытых лиц пронеслась перед внутреннем взором сыщика:
– Ну почти.
– Красата! Гардероб обновил! Гавайка! Отлично выглядишь, факт! – Мертвец поднял два больших пальца и растянулся в улыбке.
Пижонский костюм Элмора обдал сыщика волной жара. «Глядя на тебя в его прикиде, я забываю, что ты не он», – сказал Шилдс.
– Слыхал, на Фэрфакс какой-то псих напал на табачника? Наши только об этом и гудят…
То-то загудят, когда узнают, что устроил на Холмах капитан Ди.
– Нет, я согласен, курение убивает. No smoking, be happy, и все такое. Но это же не наш путь.
Он поджал губы, задумавшись, что бы еще сказать. Ленни ждал. Неизвестно чего, непонятно зачем.
«А что бы сделал ты, окажись в одной комнате с покойником?» – спросил Шилдс. Так вот и что же?
– А давай ко мне? Пожарим брокколи194, послушаем «Конкордию Вселенной»? У меня на пластинках есть – великая вещь. Сам Бронс и читает, зацени!
Точно не это.
Склизкая рука бесцеремонно легла сыщику на плечи, словно змея решила заползти за ворот. Иисус на кресте! Он, что, пытается меня склеить?! Ленни передернуло, как будто его заставили запить брокколи брюквенным соком. Он осторожно поднял тонкую конечность двумя пальцами и сбросил с себя, так Лиз могла бы выбросить дохлую крысу.
– Классная бляха!
Бронзовый дракон, усевшийся на горло бутылки, будто на банановую башню Дракса. Одно крыло надломлено: не иначе постарался Бродяга Хьюи.
«Тед Купер: из глотки зверя». Ее подарок. Последнее, что осталось у него из собственных шмоток – этот ремень. Единственное, что осталось у него от Лори, – эта пряжка. Все, что осталось у него от себя, – это… что?
– Так что? – Мертвец провел пальцем по ремню. По его ремню.
Красный свет, черный ангар, изломанное тело. И что бы сделал ты, окажись один на один с покойником?
А что бы сделал Элмор?
– Знаешь, Терри, я часто думаю о тебе, – мстительно улыбнулся сыщик.
– Я тоже, бро! – расплылся в улыбке сморчок. – Это судьба, факт!
Страдание – это выбор, сказал Дракс.
– Представляю, как мы опять в том ангаре, ты и я.
И каждый день кто-то делает свой.
– Лампы горят красным. Тяжелый цвет, будто объявили тревогу, только без сирен. И ты лежишь, а по полу растекается кровь, медленно, как кисель. Твоя нога еще дергается. Знаешь, так бывает у насекомого. Но не волнуйся, тебе совсем не больно: ты уже сдох.
Тогда все и пошло под откос. Дросс вышвырнули из Бюро, Арчи Холланд подружился с бутылкой водки.
Кравитц чиркнул спичкой. Огонь бросил дрожащие тени на парня в нелепых очках, дым растворился в темноте. Терри со странным выражением смотрел на сыщика, будто действительно начал вспоминать.
– Отличный выстрел, ярдов с восьмидесяти195, – продолжал Ленни, затягиваясь приторным дымом. – Честно, даже не знаю, почему тогда нажал на крючок. Банальное дело, мелкий жулик. Я хочу сказать, ты никого не изнасиловал, не похитил ребенка, или типа того. Может, ты мне просто не понравился? Наверное, я не очень хороший за’ар.
Это было 14 января. Впервые за зиму в Динаполисе прошел дождь, и мокрая пыль плотной коркой лежала по обочинам дороги. Арчи походя сказал, что старая подружка Ленни выскочила за Ширеса.
– Вот поделился с тобой, и, знаешь, прям отлегло. Будто груз с души, – как ни в чем не бывало рассуждал сыщик. – Может, к мозгоправу сходить? – Он самодовольно затянулся. – Ну что, активити? Заскочим к тебе, пожуем шпинат, а?
Мертвец не ответил. Его взгляд остекленел, руки опали, как у повешенной на гвоздь куклы. Он так и остался на мосту, неподвижный и бледный, будто бы действительно умер.
***
Гады. Первое слово, которое пришло на ум, когда они выступили из темноты. Мелкие гаденыши, шастающие по подворотням в поисках, кому б поднасрать. Те, кто не раздумывая ограбит старушку и пнет беременную. Взгляд исподлобья, волосы липнут к башке: будто нацисты, которые проиграли196. Безымянный переулок между Юнион и бульваром Стаута: с этого начался твой забег. Так кого вы поджидаете, парни? Ох, вряд ли вы ищете этой встречи.
Гады мерзко осклабились, Ленни приготовился к драке.
Решающий пункт плана. Несколько шагов. Быстрая развязка, без тупых изломов сюжета. Грубая сила и ничего, кроме правды. Бей до тех пор, пока тебе не ответят как следует. Последняя идея для финала: завалиться в закусочную и взъебать всех, кто вздумает играть в молчанку. Будь то Рэд Берри с блендером или отряд волшебных эльфов. На хер всё! Залить напалмом эту поганую дыру и поджечь. Нассать в запасы «продукта» и напердеть в чан с минестроне. Иисус свидетель, никто и не заметит разницы!
Ленни подошел к проему между Юнион и бульваром Стаута, тому самому, где он много лет назад придушил Вонючку197. Темный коридор тревожно замер в ночной тишине, словно тоннель в ожидании поезда. Только между глухих стен никто не промчится. Грязная щель, ведущая в психоделический трип без возможности спрыгнуть в процессе: с этого все и началось, не правда ли? Куда бы ты ни шел, твоя траектория – круг. Но готов ли ты к новому витку, салага?
Кравитц протискивался между контейнерами, гнилыми ящиками и прочей дрянью, но маленький Ленни больше не блуждал по лабиринту в поисках крыс. Он утонул под Горбатым мостом через Рэй-ривер минутой раньше. Вместе с тем мудаком, который целый год пялился в стену. Эксплуатационная недееспособность – на хер и ее! Время жить так, как хочется. Время хотеть жить.
Он подошел к груде тряпья, которая служила приютом Южному Джентльмену. Одинокий, в чужом мире, почти безумный, но все еще в строю. А почему бы и нет?
– Хей, приятель, прошвырнуться со мной не хочешь? – мягко позвал Кравитц, так будят ребенка. Ни шороха, ни звука в ответ. А потом двое выступили из темноты.
Ночная шпана. Мразо́та. Будет не то чтобы весело, зато больно. Сыщик собрался как следует надрать пару задниц.
– Счастливчик Ленни, – протянул первый, южный акцент и повадки делали его похожим на ковбоя.
– Ты ж вроде сдох, – просвистел второй. В дырявом плаще цвета кровавого поноса, в узком галстуке, больше похожем на поводок, он напоминал героя давно снятой с эфира детективной пьесы. От него несло специфическим коктейлем из спирта и пейота. А еще – детским шампунем. Кажется, ромашкой.
– Чем обязан?
Динаполис – город, в котором за каждым углом поджидают знакомые лица. И никого из них ты не знаешь.
– Я Холланд. Это Брютс.
– У нас вопросы.
Ленни осмотрелся в поисках оружия. В то, что новых друзей остановит незаряженный магнум, он не верил.
– С такими рожами только вопросы задавать.
– Что-то не так? – набычился Брютс.
– Ну знаешь, вас как будто осудили за разбой.
Не было ничего подходящего, сыщик вовремя вспомнил о гранате.
– Кто ж нас осудит? – не понял ковбой.
– Мы же федеральные агенты.
Только тут Ленни их узнал. Терри Брютс, из «Райских полей», с дырой в башке и ксивой Бюро в кармане. Удивительно, но каждого второго мертвеца в этом мире зовут Терри.
Другим был Арчи, мать его, Холланд. Демонстрационная модель того, что будет, если пить на госслужбе не просыхая. Подсказка – ничего путного.
– Пошли с нами, Ленни. Тебе понравится.
– Так, парни, если это насчет налогов…
– Не выпендривайся, – просвистел Холланд.
– Леонард Элмор Кравитц, вы арестованы по обвинению… – начал ковбой. – Что там на него, Арч?
– Тебе не пофиг? Сдается мне, Счастливчик сопротивляется аресту.
Счастливчик не шелохнулся. Он стоял в сотне ярдов от закусочной, но добраться до нее не мог. Неужели, Рэд его переиграл? Или это ребята Башни? А может, федералы решили предъявить Элмору старые счеты? Долго же вы ждали, придурки.
– Не усложняй Ленни. Руки за голову, и… в общем, сам знаешь.
– Мы можем по-хорошему, а можем… – Холланд достал обрез. В мешанине теней он был похож на короля крыс, изгнанного из королевства.
Они стояли, три тени в самом центре темноты, двое против одного. И тут Ленни стало смешно. Это же Арчи, гребанный, Холланд! Главный клоун Бюро. О его злоключениях до сих пор травят анекдоты в курилках.
– И что ты сделаешь, Арч? Промахнешься? – одинокая фигура открыто потянулась за гранатой.
Залп раздался неожиданно и громко. Силуэт сыщика сложился пополам и упал на камни, превратившись в черную кляксу. Больно. Как будто тебя со всей дури двинули в живот ежом. Холланд недоуменно посмотрел на ствол, как если бы не верил, что тот выстрелил.
– Ну, мы знаем, что метод вполне рабочий.
Клякса застонала. Всего сотня ярдов до конца.
– В жопу твой метод. Теперь тащить эту погань, – сварливо ответил Брютс.
– Может, само дойдет?
– Эй, Элмор, Элмор, подъем! – ковбой потыкал в него носком, но Ленни был занят тем, что пытался не выблевать внутренности. – А что за имя такое «Элмор»?
– Это из Толкиена, – охотно отозвался напарник. – Что? Я читаю!
«Кажется, что хуже просто не может быть, а потом тебя вяжет Арчи Холланд», – печально подумал сыщик и отключился.
***
08/01 We
– Ну как-то так, – закончил Кравитц. Лампы в керамических плафонах нервно мигнули, все разом. И наступила тишина.
Дитлинде Дросс перебирала документы. Она больше не казалась ни дружелюбной секретаршей, ни уверенным агентом, ни конченной стервой. Как только Ленни начал рассказ, женщина перестала ломать комедию, и сразу стала никакой. Ей бы с Шилдсом в одной труппе выступать. Или служить в Гестапо. Если история про двойников из параллельного мира и зацепила Линду, она забыла отреагировать.
А действительно, чего тут скажешь? Я гребанный псих. Не хватает только ермолки и полотенца. И теперь меня посадят, на электрический стул или четыреста лет. А может – закроют в «Милосердии», где я буду коротать дни, рассуждая о стадиях высыхания краски в компании василькового жиртреста. Не кажется ли вам, Берни, что спустя шесть часов цвет приобретает пыльные нотки? Разумеется, мистер Кравитц, сэр. Не хотите написать об этом эссе?
– Вы хотите подать жалобу? – спросила Дросс, не отрываясь от бумаг.
– Жалобу?
– При задержании агент Холланд выстрелил в вас солью из неслужебного оружия, хотя, по вашим словам, вы не проявили явных признаков агрессии…
А-то! Я всего лишь потянулся за гранатой.
– Я могу предоставить вам бланк и карандаш, если вы обещаете не пытаться проткнуть мне горло, – это было произнесено абсолютно бесцветным тоном.
Тони Хопс мог бы оценить иронию.
– Э-э-э, ну… Меня поймал Арчи Холланд…
Кто угодно мог бы оценить иронию.
– Если при задержании были нарушены ваши конституционные…
Арчи, блять, Холланд… Спасибо, что напомнила, стерва.
– … попадет к вышестоящему агенту.
Мы знаем, куда попадают такие жалобы. Прямиком в шредер.
Ленни представил агента Шредера. Этакий мужик в спецовке, покрытый лезвиями и шипами, которыми он режет очередное заявление. И обязательно в маске. На тот случай, если кто-то плюнет ему в лицо. Несмотря на то, что он спускает дела на тормозах, личный состав его ненавидит. Он живет в проссанной коморке над пиццерией. У него четыре черепашки и ручная крыса, которых он завел для релаксации по совету психотерапевта. Агент Шредер не видит смысла в своей деятельности, но никогда не опаздывает на работу. Ленни мысленно сделал набросок.
– Ну так? – Линда наконец оторвалась от бумаг.
– Мы говорим о парне, который во время облавы на притон обкурился в хламину, после чего патрульные приняли его за нарка, а коронер констатировал смерть? А потом доблестный герой очухался на полпути в морг в мешке для трупа…
Он знал много таких историй, все знали. Арчи взламывал окно и вспорол вены на руке. Только бог в курсе, которые из них правдивы. На месте Холланда сыщик и вправду бы покончил с собой. Все лучше, чем быть таким посмешищем.
– И ты предлагаешь, чтобы я собственноручно расписался в том, что этот долбоеб меня взял?
Линда ослабила шейный платок и снова уткнулась в стол.
– И это все? – не останавливался Кравитц. Он хотел жрать, пить, спать, курить и трахаться, словно все потребности организма взбунтовались против условий последних дней. Когда допрос кончится, будь уверен, он реализует хотя бы несколько пунктов. – Я только что рассказал…
– Про кроличью нору198, которая ведет в Зазеркалье, – легко откликнулась Дросс.
– И ты не считаешь, что я рехнулся или выдумал все на ходу?
– Нет, – коротко ответила она.
«И эта тоже сумасшедшая, – догадался сыщик. – То есть я-то не псих, со мной всё произошло на самом деле. А ее, видать, в детстве уронили на голову. И сильно».
– И почему?
На голову. Несколько раз.
– Отличный блокнот, мистер Кравитц. Тяжелый, таким и убить можно…
Она закашлялась и огляделась в поисках воды. Сыщик невзначай пододвинул оставленную Брютсом чашку.
– Все началось с этой зары.
Двинутая тыкнула ноготком в блокнот и снова зарылась в сумочке. На свет вылезла еще куча ненужной дряни. Ленни не мог оторвать взгляд от страницы. Она добыла две бутылки «Доктора Пеппера» и легко обнаружила под завалами открывалку. На шершавой бумаге замерла женщина. Автор изобразил ее в пояс, чуть с поворотом, будто поймал в движении. Лори.
– Вы встречались? – прохрипел сыщик.
– Я видела ее, – ответила Линда, быстро расправившись с первой бутылкой. По комнате расползся мерзопакостный вишневый вкус. – В милой веганской забегаловке под названием «Дыра в стене».
Ни женщин, ни детей, бля.
– В начале месяца? – подался вперед Кравитц, кандалы шлепнули о стол.
– Четыре года назад, – ровно ответила агент.
«Не все из действующих лиц оставались с тобой честны», – улыбнулся из сейфа Умник.
– Я сидела за столиком у окна с видом на Юнион. Она вышла из кафе, но на улице не появилась. Это было похоже на фокус, только для кого? Я могла отвлечься. Она могла быстро свернуть. Обман зрения, слепая зона, мало ли что. Она вернулась в зал из уборной, на которой висела табличка «Не работает», вечером следующего дня. В той же одежде, помятая и, кажется, пьяная. Только, богом клянусь, она туда не заходила.
Лори была тут четыре года назад. Ничего не понимаю.
– С тех пор я потихоньку копаю под «Дыру». В Динаполисе появляются за’ары. За’ары, которых здесь быть не должно. Вот мистер Смит. – Она перелистнула страницы. – Его труп пятнадцать часов находился в городском морге. Пока не пропал. Я часто встречаю его в кафе.
– Да у тебя целое расследование, а?
– Все верно, мистер Кравитц. Расследование. Без свидетелей и прямых улик, зато с высоким риском угодить в дурку. Несколько лет это не дает мне покоя. У меня дома бумаг на три стены, и ни одной идеи, что все это могло бы значить. Ваш рассказ – единственное, что дает хоть какую-то картинку.
Я полмесяца пахал как проклятый и в результате раскрыл дело для Лиззи Дросс. Выдать мне значок почетного идиота.
– Но теперь у тебя есть отель Дракса, Томми Волк и парень без лица. Целый комплект.
– Не совсем. – Линда опрокинула в себя вторую бутылку. Багряная жидкость пузырилась в толстом стекле. Ленни наконец осознал иронию199. – После того, как вы представились журналистом, агент Брютс нашел оригинал и отправил его на отдых в «Милосердие». Теперь этот парень – задокументированный псих, его показания не стоят чернил, которыми их запишут.
Бедняга Джентльмен. Что ж, не судьба.
– Брютс и здесь работает на Синдикат?
– Не знаю. Но если обычному за’ару показать мистера Волка, он тоже сочтет, что тот с приветом.
– Еще мягко сказано.
– Наш второй свидетель ничего не говорит. В смысле, не может. И вряд ли сможет в ближайшем будущем. Там… в общем, все плохо.
Рексфорд Джонс, заклинатель крыс с детской улыбкой и высоким гребнем. Он выставлял свои клетки под покрывалами, будто давал концерт, и постоянно извинялся. Его гребень раскачивался туда-сюда. Простой паренек, который заигрался в крутого профи. Pley ze geym, pley ze rule, а? Ленни вспомнил, как подрагивало хрупкое тельце на полу, когда он выходил из ящика.
– Рэнд мы теперь называем не иначе, как «Magic Deigh200», – продолжала исповедь Дросс.
Лимонный банан Дракса – догадался сыщик.
– Почему Рэнд?
– Сокращенно от Витватерсрэнда, – без запинки произнесла Дитлинде.
Краун. Крысы. Колодец. А ведь почти!
– Так назывался форт, из которого вырос Дракенсберг. Теперь на его месте стоит отель. По крайней мере то, что от него осталось, – холодно продолжила она. – Гораздо интереснее, почему «Magic».
Ну кому как…
– Сколько за’аров, по вашей оценке, участвовало в инциденте?
Инциденте? Скорее в кровавой бойне. Ленни вспомнил, как работяги потоком неслись к лестницам, точно лемминги к обрыву. И это только на верхних этажах.
– Не знаю, но вряд ли многие ушли оттуда живыми…
– Следовательно, ушли мертвыми. Когда мы прибыли, там было все: гильзы, пули, отверстия от выстрелов, кровь, пот, жир, экскременты, частицы кожи и костей, слюна, мозговая жидкость, следы подошв и так далее. Но не было ни тел, ни отпечатков пальцев. Совсем. Великая загадка криминалистики.
Или хитрый фокус. Сыщик знал парня, который смог бы провернуть нечто подобное.
– А еще у меня черный кейс мистера Хопса, который невозможно открыть.
Черный, как уголь, черный, как ночь, пожирающая свет. Никто не подобрал бы настолько насыщенный оттенок для картины.
– То есть как?
– А никак. Перепробовали все, от отмычек до газовой горелки. Разве что не взрывали. – Она потрясла пустым «Пеппером» в надежде обнаружить хотя бы каплю, и убрала обе бутылки обратно в сумочку. – Так что, боюсь, единственное, что мне удалось найти за эти четыре года, – ваши слова и дохлого гангстера из другого измерения.
Только это? Брось, подруга, не настолько же ты тупа. Бешеная зара выдала ему ворох информации не просто так. Но зачем? Как бы то ни было, этой стерве явно что-то нужно от изможденного детектива с Гулд-стрит. Ленни отчетливо понял, что именно так звучит шанс.
– И что же нам с этим делать? – спросил сыщик и улыбнулся пиратской фиксой.