Тени в переулке
07/29 Su
Змейка сигаретного дыма кружила в воздухе, пока не разбилась об оконное стекло. Параллельные миры. Ленни отбросил книжку-коробок, которую забрал у табачника, теперь пустую. «Параллельные миры», – сказал Донни, словно профессор из дешевой фантастики.
– Утро, Ленни! – объявил альтернативный мистер Берри и улыбнулся. Жизнерадостно, совсем не так, как в блокноте.
– Ну здравствуй, Рэдмонд.
– При первых проблесках зари?
Он подошел к «Дыре» еще на рассвете. Тихая витрина кафе ждала в затененной линии домов напротив размалеванных фасадов Мидтауна. Сонный Дино был свободен от звуков. Лишь на 10-ой навстречу попалась группка плетущихся с утренний тренировки олухов, да полицейская сирена одиноко пронеслась где-то за спиной. Все было так же, как было всегда.
– А?
Сыщик втянул в легкие едва ли не всю сигарету. Он просто хотел отсидеться и непредвзято подойти к тому, что осталось от расследования, но никак не мог сосредоточиться. А теперь еще и этот хмырь заявился…
– Я говорю, ты к нам зачастил. Надумал изменить жизнь к лучшему?
Так уж и зачастил? Он был уверен, что посещал это заведение с синими скатертями ровно один раз в жизни. А потом его выбросили на мосту. Великое дело – поменять скатерти? Так может, я действительно рехнулся? Траектории мыслей путались в клубок, в сердцевине которого колотился истошный вопль: «Что за херня тут творится?!»
– Окей. Значит, ребята из кафе хватают за’аров и перетаскивают в другую реальность. Чего ради?
В отражении витрин, посреди мостовой, в старом кресле вальяжно разместился не известный ему Шилдс со своей нелепой виктролой. Его камень мерцал тихим мистическим светом.
– Вероятно, у них могут быть какие-то идеи на этот счет, – осторожно ответил он. Что следовало понимать как: это такой дикий бред, что мне даже думать об этом больно.
Да, это бред, но остальное совсем не вариант. Ленни просто хотелось, чтобы друг слегка подыграл.
– Но тогда причем тут «Черный веган»? Зелье? Кафе? Овощная ферма? Инфраструктура – столько сложностей и ради чего?.. Можно открыть турфирму и не мучиться. Travis Passage: недельный тур в Антарктиду, из которого кто-то не вернется. А случись шухер, полиция навсегда запутается в юрисдикции. И каким боком тут Лори?
– А что тебе известно о Лори, приятель? – спросил Шилдс, или лишь голос в голове сыщика.
Не так чтобы очень многое.
– Но главный вопрос: я-то им на кой?
Донни только развел руками. Тот ли это парень, который два дня вычислял динамическое сопротивление кейворитовой сферы с антигравитационным движком92?
– Но ты прав, слишком сложная система.
– А может, бургер – кодовый сигнал? Ты платишь пять кусков, чтобы смотаться насколько возможно далеко, дальше Кетчикана…
«Рекс имел все резоны слиться из города», – утверждала Дросс.
«Скачки. Очень неудачно», – сказал крысеныш Стегманн про мистера Смита.
– … делаешь заказ, и больше тебя никто не видит…
– Раньше здесь были ставки, – сообщил любитель скачек мистер Смит. Он сидел напротив двери, словно пес в ожидании хозяина. Видимый и ни капли не пропавший. – Контора «Счастливый номер». Славные деньки…
Следовало расспросить лудомана. Хей, чувак, ты случаем не перемещался между мирами? Однажды ты сильно задолжал букмекеру и решил слинять по-тихому, не? Сыщик пристально посмотрел на старпера, тот грустно улыбнулся в ответ. Сомнительно, что божий одуванчик выдержит приличный допрос. В любом случае – с этим позже.
«Ну так верни кулон», – просто ответил Донни. Он всегда мог подобрать точный ход. Между стеной с горшочками и грубой стилизацией под фахверк черным перпендикуляром легла линия проулка. Что там? Вилли Дракс с верным «Тедом» терпеливо ожидает свою посылку?
Цветастая подставка для салфеток, вкус металла на зубах93, все как всегда. Огромный силуэт бабочки складывался из лазурных узоров скатерти. Логотип забегаловки. На месте Рэда Ленни выбрал бы кочерыжку. Или лепешку со вкусом ушной серы. Он тяжело выдохнул дым густым облаком перед собой. Лицо друга колыхалось в сигаретном тумане, будто карнавальная иллюзия. Дым и зеркала.
– Думаешь, за этим стоят корпорации? – мягко спросил Шилдс.
– А?
– По твоим данным, оплата Демпсу шла через одну из сестер.
– Сестер?
– «Элизиум», «Новая жизнь», «Трэвис»…
Святая Троица.
– И что?
– Значит, корпорации в деле.
Ха-ха. Донни издевался. Он был мил, вежлив, учтив, но для того, кто знал гребаного циркача с детства, было очевидно: Донни издевался. И это начинало бесить.
– А сам бы с чего начал?
– Кроме того, что навел справки в больнице?
Перед глазами встал похожий на ленточного червя коридор. Милосердию здесь не место. Ленни содрогнулся.
– Ага.
– Я бы начал с явных нестыковок.
– Например?
– Двадцать седьмое июля, – медленно проговорил друг и в очередной раз замолк.
Позер.
– А что с ним?
– Ужин с полицейской… – Шилдс снова прищелкнул пальцами.
– Лиз?
– Да, Элизабет. Все верно?
– Ага.
Куда он клонит?
– А ко мне ты вломился днем все того же 27-го… ну, ты понял.
Галстук-боло разгорелся особенно ярко, и сыщику почудилось, что насекомое шевельнулось в желтой смоле.
– В пятницу? – глупо переспросил он.
«Как будто ты комар, увязший в меду», – зловеще предсказал Краун.
– Уж надеюсь, что не в четверг94.
– Хмм…
– А твой приятель, мистер Хопс?
Невозможный пансионарий, белый, будто только вышел из прачечной. Вокруг него распространялась неестественная, мертвая тишина. Казалось, все, что попадет туда, будет обречено навечно.
– А он что?
– Парень вернулся в город из-за статьи в газете?
– Ну и?
– И с каких пор «Шрайк» выпускают на Аляске95?
Туше.
– Для начала бифштекс под соусом, – обронил громила, обводя зал. – Горячий и с дымком.
– У нас вегетарианское заведение, – с достоинством ответил хозяин и дружелюбно улыбнулся.
А ведь бугай мог бы сожрать такого, как Берри, целиком.
– Че?
– Только для травоядных, Билли, – объяснил амбал.
Два идиота, и оба вызывают ассоциации с барным шкафом. Снова костюмы на жаре. На этот раз какие-то расфуфыренные.
– То-то я смотрю, народу у тебя негусто, – Черноватый остановил взгляд на Ленни и глуповато ухмыльнулся.
Сделай свой ход, здоровяк.
– Вегетарианство – это философия, сэр.
– Для нас мог и постараться…
– По всему выходит, она замешана, – спокойно продолжил Донни. Насекомое в янтаре откровенно насмехалось над детективом.
– Лиз?
Он вспомнил, как Дросс сидела в ротанговом кресле, уперев острые коленки в подбородок. Теперь она казалась беззащитной и грустной.
– Она капитан полиции Дино – стало быть, берет взятки, – со вкусом рассуждал самый умный за’ар в комнате. Ленни мог бы поклясться, что это был вкус шпината. – А к тебе она навязалась, чтобы контролировать ход дела. Сдается мне, не все из действующих лиц оставались с тобой честны.
Его Лиз? Сыщик призадумался. Дросс всегда была своей в доску. Настоящий кореш, мало что в юбке.
– Сотня пропавших, а ее парни даже не чешутся. Брось, Элмор, не настолько же она плоха.
Может, и так, Дон. Может, и так.
– Безвкусный как черный веган, – произнес Кравитц где-то под конец.
– Извини?
– Эта фраза, ее сказал Хопс. Что-то вроде присказки. Ты слышал ее раньше?
Донни быстро заглянул вглубь себя. Так случалось, когда он сверялся с памятью. Хотелось думать, что внутри живет его погибший друг Ленни и нашептывает ответы.
– Не приходилось, – покачал головой Шилдс. – На слух не слишком афористично.
Афочто? Ну и хрен с ним.
Кравитц отвернулся. Все та же пустая улица, все то же жаркое солнце. Расщелина переулка разрезала фасады домов. Черная, будто пожирающая свет. Было в ней что-то космическое, предвечное, страшное. Ленни легко представил, как проем со свистом втягивает воздух, прохожих и проезжающие кары. Ох и не нравилась ему идея туда идти.
***
– Да что ж ты такой упертый, м? – агент Брютс со свистом выдохнул воздух. Зловонное облачко зависло над столом. – Думаешь, мне нравится хлебать дерьмо из корыта? Кому есть дело до твоего гомика Шилдса? Ну, прижал ты его бабенку малеха, что такого? Ерунда. Держу пари, у обоих с этого встал.
До знакомства с Теренсом Брютсом, Ленни наивно полагал, что это легавые – ни на что не способные клоуны, а в Бюро идут ребята поприличней.
– Слушай, я пытаюсь не выходить за рамки культуры, окей?
Ленни непроизвольно потянулся к изувеченному боку: дробовик – культура федеральных агентов.
– Я бы мог бросить тебя в камере. Или закрыть в допросной. Там темно, холодно и грустно. Но взгляни вокруг. 160 квадратных футов освещенного пространства. Клинкерный кирпич, мореный дуб, керамические, сука, плафоны. Шумозащитные окна, наконец! Новые турбодефлекторы, которые помогают избежать застойных зон. И это, заметь, несмотря на аэродинамическую тень с восточной стороны здания…
Риелтор, блять.
– Короче, парень, тебя приняли по высшему стандарту Бюро. Мы не какие-то там звери…
Вы идиоты.
– Пойми, я ведь, в сущности, добрый парень. Я даже пожрать тебе сготовил.
Черный хлеб, рассеченный на два аккуратных треугольника на белоснежной тарелке. У Терри много талантов.
– Я вовсе не хочу, чтобы ты страдал от голода, жажды или чего еще. Пойди и ты навстречу.
Кружка с водой, черная, как зев колодца.
– Знаю, о чем ты думаешь, старая как мир игра: хороший коп, плохой коп. – Ленни думал, что ему нестерпимо хочется жрать. – Но я вообще не коп. – Он хохотнул. – Мы здесь все федеральные агенты. Ну, кроме тебя.
Чокнутый дядька. Держится так, будто ему вручают медаль: грудь колесом, ухмылка патриота. Чего ты пытаешься добиться, мудила?
– Если ты не будешь… – Он потянулся к тарелке, но Ленни перехватил сэндвич и целиком запихал в рот. – Вот и ладушки.
Что-то было не так.
Брютс улыбнулся, как если бы привел в действие хитроумный план, почесал пузо и положил на стол белую шляпу.
– Приметная вещица.
Что-то было совершенно не так.
– Много где побывала.
Сыщику показалось, что во рту рванула слезоточивая шашка.
– Ее видели отбывающей из детективного агентства на Гулд-стрит утром воскресенья.
Слезоточивая шашка бухнулась в желудок.
– После эта белая негодница полдня просидела в славном вегетарианском заведении «Дыра в стене». Но что-то она не похожа на травоядную. Она травоядная, Ленни?
Хрен ее знает. Ленни зашелся в кашле.
– Мне очень интересен маршрут этой шляпы, Кравитц. Потому что после кафешки ее заметили… знаешь, где ее заметили?
В нескольких словах Ленни высказал все, что думает об агенте Брютсе. Что-то типа «ф-ш-ш-ш-с-хкг».
– Понимаю, о чем ты думаешь, – легко откликнулся тот. – Это хабанеро. Самый острый перец в мире96. Прямиком с благословенных полей… честно говоря, никогда не задумывался, где выращивают эту фигню97. Ну да не важно.
Ленни залпом влил в себя содержимое кружки.
– Я бы на твоем месте… – издевательски продолжил Терри, – не стал пить то, что любезно предлагает за’ар, накормивший тебя сэндвичем с самым острым перцем в мире.
Ленни захрипел.
– Видишь ли, в воду я тоже добавил хабанеро. Очень много хабанеро.
Жидкий ад обрушился по пищеводу. Ленни почти увидел, как преисподняя извивается вдоль стенок. Жгучая, красная, неумолимая.
– Знаешь, ты можешь умереть, – доверительно сообщил Брютс. – Например, от шока.
Ленни схватился обеими руками за горло, будто хотел задушить себя.
– Хмм, тоже вариант… – фед отпил из стакана с молоком. – Твое здоровье!
Ленни отчаянно разевал рот, как если бы пытался укусить воздух.
– В общем, либо ты входишь в мое положение, либо… – Дьявольский агент пожал плечами. – Начнем, пожалуй, с переулка у закусочной… Хей, хей, ты чего, стой, еще не пора…
«Не доверяй за’ару с молоком!» – успела прокричать мамаша Марш, и Ленни рухнул на дно колодца.
***
Его звали Териус, фамилии он не помнил. Сыщик выбрался на раскаленную Юнион и снова поправил шляпу. Чертов мудак, которого он подстрелил в том ангаре. С этого все и закрутилось. За спиной осталось витражное окно: беззвучные за’ары беззвучно поедали свои салаты. Дросс вышвырнули из Бюро, Арчи провалился на дно бутылки, Ленни угодил в общий блэклист. Остальное – уже история. Надпись с крыши тенью трепетала под зноем, бабочка в расплюснутой бубликом «О» будто подергивала крыльями. Отныне ни один законник не стал бы иметь с ним дела. Авеню, напротив, была пуста, как будто объявили сигнал воздушной тревоги. Кравитц так до конца и не понял, зачем он стрелял ублюдку в голову. Отменный выстрел, ярдов с шестидесяти. А теперь его мертвец бродит среди живых и щупает приличных за’аров за бицепсы.
Была история про этот сигнал.
Кравитц неотвратимо приближался к проему, черному, как поворот в бездну. «Бо-о-ойцы! – орет сержант Праймс по прозвищу Робот, и стекла дрожат от ужаса. – Вы услышали. Сигнал воздушной тревоги. – Он обходит строй, и парни таращат оловянные глаза перед собой. – Ваши действия, бойцы?!» «Мы берем личные вещи, документы, а также запас продуктов и воды…» – орет в ответ хор луженых глоток и далее шпарит по тексту.
Ленни остановился. Мрачный поворот ждал.
«Мы с тобой пройдем царство раскаяния и печали», – в тот вечер сказал Ширес.
«Ты проведешь меня дорогою смертной тени», – мог бы продекламировать мистер Хопс.
«Будь героем собственной жизни» – призывал билборд, и закатная поляна роз клонилась на желтом виниле. Нью Лайф, Роуз Корп., все дела.
«О-о-от-ставить, – орет Праймс, и хор обрывает себя на полуслове. – В действительности. Вы будете носиться по городу. Как стая ошпаренных цыплят. – Желваки на его лице дрожат от ярости. – А ну-ка покажите. Как носится цыпленок, который услышал. Сигнал воздушной тревоги!» Солдаты бросаются врассыпную, кудахчут и нелепо машут руками, лишь его Донни стоит и задумчиво смотрит в потолок. Островок интеллекта в хаосе казарменного идиотизма.
Запертая тисками домов линия проулка была разделена ровно надвое. По левой стороне стелилась тонкая пелена солнца, правая – утонула в тяжелой тени. Где-то там, в силуэтах мусорных баков, точно бешеная крыса, ныкался старина Дракс. Хочет ли он медальон назад, или это ловкач Шилдс просто решил отделаться от неудобного гостя?
«Это что еще, блять, такое?» – прет на него сержант. «Я цыпленок, – с достоинством отвечает Шилдс. – Я не знаю, что такое сигнал воздушной тревоги».
Он так и стоял, удивленно уставившись в небо, когда Ширес вызвал огонь на себя.
Дракса не оказалось на месте. Только скрученное в нору тряпье, накрытое покрывалом теней. Это мы уже проходили. В этот раз – без «White Lizard». Ленни отошел и наудачу метнул камнем в воняющий ворох, высматривая, откуда может броситься тварь.
– Че за херня?!
Из норы на свет вылезло тощее существо. Оно было одето в грязно-бежевые оттенки всего, что можно отыскать на помойке.
– Че за херня?! – повторило существо, обиженно потирая бок. – Херня! Херня! Херня! Прехерово выхерная херня!
По долгу службы Ленни приходилось разбираться с алкоголиками, извращенцами, дегенератами, продажными копами и теми, которым не хватило ума продаться. Лизергиновые нарки давали фору любому. Они несли бред, блевали, снова несли бред, опять блевали, не чувствовали боли, ничего не боялись и блевали в блевотину.
– Заткнись, – процедил Кравитц, и существо с любопытством посмотрело на его.
Этот драный обдолбыш был кем угодно, только не Вилли Драксом. В любом из миров.
Если не подходить близко, его можно было принять за южного джентльмена, который разорился на скачках еще до войны98 и с тех пор проживает в мусорном баке. Мешок с прорезями, надетый поверх изношенной рубашки, даже чем-то напоминал жилетку; повязанная вокруг шеи лента туалетной бумаги – галстук. Панталоны из полиэтилена, шляпа, аккуратно собрана из газет. Когда существо двигало башкой, казалось, что буквы переползают по пожелтевшим страницам, словно вши. Трость из погибшего зонта дополняла образ.
– Что же ты здесь делаешь, мистер? – Кравитц постарался придать голосу иронию, которую можно встретить у прожженных детективов в кино, однако из затеи ничего не вышло99.
– Правильное обращение «сэр». Это просто запомнить, сэр.
– Сэр?
– Ты быстро учишься.
Что за нахальство!
– Ты ведь не Вилли Дракс? – на всякий случай уточнил Ленни. Ну мало ли.
– Я Томми. Томми Волк, – ответил южный джентльмен и протянул руку. Сыщик проигнорировал жест.
Имя было смутно знакомо. Кажется, он что-то писал про войну или про Уолл-стрит.
– Писатель?
– Вот уж увольте. Современная литература – старорежимная пошлятина. Журналистка – вот настоящее искусство, – с потешным достоинством ответил Томми Волк. – Я журналист. Вернее был им в прошлой жизни.
Ну конечно! Автор заметки про исчезновения в «Дыре», который исчез.
– «Шрайк»?
– В самую точку, приятель! Вижу, ты читаешь мои статьи.
– Я вырос на них, – ухмыльнулся Кравитц и пнул южного джентльмена в печень. Так, чтобы не расслаблялся.
Томми согнулся пополам, шарахнулся в тень, но на ногах устоял. Он прохрипел что-то невразумительное, его вырвало, правда не на себя, а в мусорный бак. После всего он даже отряхнул полиэтиленовые панталоны.
Не чувствуют боли. Несут бред. Блюют.
– Ты зачем меня ударил? – наивно спросил Волк, так спрашивают дети. Бездомный вышел к самой границе света и уставился на сыщика. Казалось, он расплачется от обиды. Ленни стало не по себе. Привык общаться черт знает с кем…
Томми требовательно смотрел на агрессора и ждал ответа.
– Чтобы подвигнуть к дальнейшему сотрудничеству, – не слишком уверенно протянул тот.
– И как думаешь, получилось?
– Ну…
– Думаешь, если я живу на улице, меня можно просто так пинать?
– Я…
– Урод ты, – глядя в глаза Ленни сообщил южный джентльмен. И после раздумья добавил: – Надеюсь, ты сдохнешь от какой-нибудь страшной болезни.
– Очевидно, мы не с того начали…
– Очевидно, мы на этом закончим, – отрезал журналист и собрался к норе.
– Я могу пнуть тебя еще раз, – дружелюбно предложил сыщик.
Томми сжал трость-зонт так, что побелели костяшки. На его лице отразился тяжелый мыслительный процесс. Буквы с газетной шляпы бегали, словно иллюстрировали движение мыслей внутри черепной коробки.
– Не надо меня бить, – наконец попросил он.
– Ну что, будешь говорить?
– Буду. Но ты все равно урод.
– Как угодно. – Его называли и похуже. – Жил здесь до тебя один утырок. Он дал мне это. – Ленни продемонстрировал медный кругляш старины Вилли, как фокусник демонстрирует монету. – Что ты можешь сказать об этом?
В конце концов, если парень занимает место Дракса, может, он и исполняет обязанности Дракса?
Бездомный не проявил и капли удивления.
– Если эта херня у тебя, а ты – здесь, стало быть ты знаешь, что она такое, верно?
– А если я получил ее по ошибке?
– Серьезно хочешь поиграть в эту игру? – раздраженно спросил журналист. – Это билет.
Уже конкретнее.
– В смысле, для «Дыры»?
– Нет, блять, для Адской Кухни, чувак! Для «Дыры», «Дыры»! – вспылил Волк, но тут же боязливо оглянулся. Дряблое «ры-ры» эхом прокатилось по переулку.
«Если бить кого-то достаточно долго, рано или поздно тебе ответят» – осклабился про себя Кравитц. Этому фрукту хватило и одного пинка.
– И как оно там устроено?
– Как-как. Как билет. Предъявляешь на входе, возвращаешь на выходе. Ты по жизни тупой или в поезде ни разу не был?
– Я имею в виду, как проходит перемещение? – терпеливо уточнил Кравитц.
– Тебе нужны научные выкладки? Квантовая механика, Манхэттенский проект, Оппенгеймер?
Ленни слабо представлял квант, но подозревал, что он несколько больше пинты.
– Допустим.
– Всего шесть слов, приятель, читай по губам: будь я проклят, если я знаю100!
Сыщик сделал вид, что замахивается.
– Но я ведь правда не знаю! – заорал Томми. – Слушай, если я расскажу, что за херня у меня есть, ты решишь, что я совсем кукухой съехал.
И этот тоже?
– Ты начинай, а там посмотрим…
Волк тяжело оперся на зонт-трость и, словно заставляя себя, начал:
– Это был рассвет холистической журналистики. Ну, то, что мы тогда делали. В смысле, в ШИПе101. Потом все это херанулось медным тазом… Не суть. В общем, в тот раз я писал про один номер с исчезновением, который поставил какой-то хер… не важно. Там была четкая связь с периодизацией красных приливов102. Некоторые говорили, что это кровь погибших на войне солдат наполняет великую реку и прочий вздор…
Да, парень точно съехал кукухой.
– Че, блять?!
– Я помню! – неожиданно воскликнул южный джентльмен. Его глаза блестели, но взгляд ушел куда-то глубоко во внутрь. Вероятно, в рассвет той самой журналистики. – Из-за колонн, в полевом мундире, бледный, как будто с собственных похорон, вышел благородный господин. Его китель все еще хранил запах битвы, и воздух всюду стал пронизан голубым кружевом молний. Их вспышки трещали, словно переговаривались меж собой…
«Ничегошеньки вменяемого он мне не скажет. Нарк есть нарк, что с него взять», – отрешенно размышлял Кравитц, разглядывая полосу света под ногами. На тонкой пелене солнца замерли тени. Массивный за’ар в угрожающей позе и южный джентльмен с тростью, изящный и стройный, будто его тень все еще хранила образ ускользнувшего прошлого.
Столько всего случилось, а все, что у меня есть, – игра света в грязном переулке.
– … и господин пронзил мага.
– А?
Что? Когда это мы перешли к магам?
– Что «а»? Ножом, говорю, прямо между ребер. Слитным, точным ударом. Обсидиан – коготь дьявола.
В статье об этой драме не было ни слова. Да и кто бы такое дал в тираж?
– Ты об этом не писал, ведь так?
– Ну, тут… – замялся Волк. – Со мной такая херня случилась… В общем, мы заключили пакт… Он оставляет мне жизнь, я даю слово, что никому не рассказываю о том, что видел. Поэтому, когда начали пропадать за’ары, мне пришлось вести расследование, как будто ничего этого не было.
– То есть?
– То есть, я не мог писать о том, что знаю, и написал про то, чего не знал…
– Но ты знаешь, кто за всем этим стоит?
Или думаешь, что знаешь.
– Разумеется.
– И как его зовут?
– Я не могу сказать.
– Потому что дал слово? – саркастически уточнил Ленни.
– Слово – единственная ценность, которая есть у журналиста.
Ну да, ну да. Может, треснуть его еще разок?
– А сюда ты как попал? – Ленни особо выделил слово. Он не хотел говорить в слух про параллельные миры. Ну, мало ли.
– Да так же, как и ты, полагаю. Но это не принесло мне счастья.
А у меня, значит, счастья полные штаны?
– И вот тебе совет, не лез бы ты в эту херню, приятель. Я влез и посмотри на меня. – Силуэт Волка развел руками. – Пока что ты просто не вернул свой херовый медальон, но если продолжишь…
– Момент. Так его точно нужно вернуть?
– Тебя что, не предупредили?
Ну как сказать… «Передай мне на той стороне», – полжизни назад попросил Вилли Дракс. Круг херни смыкался.
– А кому вернуть не подскажешь?
– Да хоть бы тем парням, которые сейчас долбанут тебя по черепу.
Тень южного джентльмена тонко улыбнулась расплывающемуся очертанию за’ара, когда два гигантских силуэта выступили на солнечную дорожку из пустоты. Одно мгновение, и первый уверенным движением приложил Ленни по затылку. Силуэт сыщика сложился в пятно и рухнул на сторону тьмы. Тень южного джентльмена отсалютовала тростью и ретировалась с линии света.