Тем временем Рафик шагнул в воду, и нагнулся к бобрёнку. Тот задвигался, но Рафик что-то зашептал – и бобрёнок успокоился. Рафик вытащил его на берег и положил около Алисы.
– Ты что ему сказал? – поинтересовался наблюдательный Петя.
– Секретное бобриное слово, – независимо ответил Рафик и пошёл на бис.
– Ага, как у Пратчета, – нервно хохотнул Лёшик и сразу стушевался. – Извините.
Рафик вытащил ещё одного бобрёнка, а Петя полез дальше в осоку – за старшей бобрихой:
– Так, а её тут хрен вытащишь… Она в осоке острой, все руки изрежу. Да еще тут яма на дне, так просто не подойти… Есть идеи? – сказал Петя. – Не хотелось бы в нефть нырять.
Алиса следила за ним с несчастным лицом, закусив губу. Рафик с Лёшиком переглянулись.
– Она же задохнется, надо срочно что-то придумать! – воскликнула Алиса, прижимая к себе бобрят.
В её глазах было отчаяние.
Кирилл и нелюбовь
Кирилл вошёл в квартиру и cбросил на пол рюкзак с крепкого плеча. Из кухни за прикрытой дверью звучал нервный голос матери. Кирилл снял куртку, повесил на вешалку. Сделал шаг и протянул руку к двери кухни – надо ужин обсудить с матерью. Вечером в шесть намечалась тренировка. Нужно было не только сделать уроки, но и заранее поужинать. Тренер чётко сказал – никаких упражнений на полный желудок!
Приоткрыв дверь кухни, Кирилл застыл, осознав, с кем говорит мать:
– Что им твои приветы! Лучше бы сам пообщался.
Тихий неразборчивый голос в ответ – очевидно, в трубке телефона.
– Может, заедешь в выходные? Дочь совсем от рук отбилась, ей нужен отец. Посидели бы вместе, поужинали семьей…
Голос матери стал просящим. Чуть умоляющим, чуть кокетливым. Кирилл ощутил смущение, унижение – и за ними шевельнулись в душе боль и ненависть. Его кулак на ручке двери сжался, та скрипнула. Мать, очевидно, услышала и понизила тон. Впрочем, её голос и так погрустнел, став тише:
– Ясно… Да, конечно, понимаю. Как не понять. Ты занят в выходные. Наверное – потому, что твоей новой семье нужно внимание отца. Очень хорошо их понимаю!
Её голос сорвался на крик. Раздался стук пластика – очевидно, бросила трубку на телефон. Мать помолчала и безжизненно сказала:
– Всё слышала?
– Это я, – сказал Кирилл и вошёл в кухню. – Ты как?
Мать уже стояла около холодильника с бутылкой вина в руках. Она лишь махнула рукой и плюхнулась устало на угловой кухонный диванчик. Набулькала вина в кружку и отпила.
– Может, не стоит до ужина? – печально спросил Кирилл.
– Ты ж мой заботливый, – с лёгкой иронией, но одновременно тепло ответила мать. – Ещё школу не закончил, а уже о матери думает. Иди сюда.
Кирилл подошёл к ней, а мать взяла его за руку, и, проникновенно глядя снизу вверх, чётко проговорила:
– Никогда не женись по залёту. Лучше уж сразу одиночество, чем потом разбитые надежды. Понял?
Кирилл не знал, что ответить. Ему очень хотелось спросить, говорил ли отец о нём? Но гордость не позволяла. И опасение спугнуть надежду. Он помолчал и спросил:
– Мне бы ужин пораньше. Можешь что-нибудь лёгкое сготовить через часик?
– Пельмени в холодильнике, бери, вари в любое время, – мать откинулась, махнула рукой и отпила ещё вина. – А я пойду, полежу. Что-то я устала на работе.
“Ты работаешь на полставки, и пьешь алкоголь днём. Ты не устала, а спиваешься!” – что-то такое хотелось ответить Кириллу. Но он был не мастак говорить. Он лишь проводил взглядом мать, уходящую в свою комнату. Высокая, статная женщина, сохранившая остатки былой красоты на лице. Их постепенно вытесняли мешки под потухшими глазами.
Возможно, мать перестала следить за собой после ухода отца. А может – отец ушёл, потому что мать перестала следить за собой. Кирилл ещё плохо понимал эти нюансы, когда пару лет назад случился разрыв. Впрочем, он и сейчас плохо понимал отношения. Сам он испытывал влечение к девушкам, а те отвечали ему встречным интересом. Однако, на пьянки-гулянки у Кирилла времени не было, потому что были тренировки, учёба и домашние дела. А Кирилл мечтал стать чемпионом. И тренер всё время повторял – “никакого алкоголя!”.
К тому же – он теперь и сам ненавидел алкоголь.
Кирилл встал, взял в руку бутылку вина, взвесил в руке. Понюхал горлышко – и наморщился, учуяв запах спирта. Открыл холодильник, увидел бутылку водки, хмыкнул. Опять мать смешивает – “для отдыха”, как она когда-то сказала.
Однажды он вылил всё найденное вино с водкой в унитаз, и мать устроила ему скандал. А потом на его карманные деньги, выделенные отцом, купила новый алкоголь.
С тех пор Кирилл стал умнее.
Он взял обе бутылки и налил в них по стакану воды из фильтра. А потом убрал в холодильник с мрачной улыбкой. Вот так-то! У каждого своя война…
Кстати, о войне – только сейчас сообразил. Что там мать говорила про “дочь от рук отбилась”?
Кирилл подошёл к комнате сестры и постучался в закрытую дверь.
– Чё надо? – резко спросила сестра.
Раздалось шушуканье и смешки.
– Это я, – ответил Кирилл. – Надо поболтать.
– Отвали, я занята, – недовольно ответила сестра.
– Я захожу, – сказал Кирилл. – Надеюсь, ты одета.
И толкнул дверь плечом. Та поддавалась с трудом. Задвижка протестующе заскрипела. Кирилл вошёл в комнату. Среди плакатов поп-звёзд напротив стола-зеркала сидели две худощавые девчонки лет пятнадцати в шортах и футболках, с неумело накрашенными губами. Сестра Таня, голубоглазая блондинка, держала в руках тушь для глаз.
– Ты задвижку сломал! – возмутилась она. – Совсем офигел?
Её подружка Вика, черноглазая брюнетка, хихикнула и состроила Кириллу глазки. Кирилл поморщился, глянул на задвижку:
– Она и так разболталась давно.
Надо бы починить… Хотя, с другой стороны – хрен ей, нечего тут с мальчиками запираться. А с третьей стороны – надо "починить”, чтобы держалась, но еле-еле. Приведёт мальчика, запрётся – а тут Кирилл их и проведает… Отличный план!
– Я починю, – сказал он с мечтательной улыбкой.
Сестра с подозрением поглядела на него.
– Ну и всё. Тогда закрой дверь снаружи!
Вика накручивала на палец локон, сделав губки бантиком и поглядывая на Кирилла. А он вздохнул, почесал затылок и спросил:
– Вы куда краситесь?
– Не твое дело! – грубо ответила сестра.
– А что, хочешь с нами на пати? – кокетливо спросила Вика и томно добавила, опустив глазки. – Охранять нашу невинность…
И снова кинула на Кирилла взгляд из-под неумело накрашенных ресниц. А Таня пихнула её ногу коленом:
– Никуда он с нами не пойдёт!
– Не пойду, – подтвердил Кирилл. – Там же одни малявки плоские. И пацаны все мелкие, хиииилые…
Он напряг руку, и та оплелась тугими мышцами. Вика зачарованно следила за игрой мускулов.
– …Я их всех переломаю, если что. Так что – идите спокойно без меня. И – чтобы дома к девяти была.
– Да пошёл ты! – взвилась сестра. – Ты мне не отец!
Кирилл опустил глаза, и сжал кулак, так что кожа скрипнула. Его скулы свело, лицо окаменело. В глазах Вики мелькнул испуг. Сестра смотрела с напряжённым вызовом. Наконец, Кирилл поднял лицо:
– Не торопись залететь, Танюшка. Лучше уж одиночество, чем разбитые надежды.
Сестра фыркнула и отвернулась к зеркалу. Взрослая мудрость оставалась для неё китайской грамотой. Вика молча переводила взгляд с брата на сестру.
– В девять буду ждать дома, запомнила? – чётко произнёс Кирилл. – Вика, можно тебя?
Он развернулся и вышел из комнаты. Вика выпорхнула вслед за ним, несмотря на недовольный возглас сестры, и сразу прикрыла дверь:
– Меня – можно!
Вика провоцирующе глянула на него большими глазами сквозь коридорный полумрак, опёрлась лопатками о стену, сложила руки сзади за талией и выдвинула таз вперёд. Футболка с широким воротом уже сползла с одного плечика, демонстрируя трогательную беззащитность и возможность трогать без защиты.
Кирилл вздохнул. А почему бы и нет, кстати? Он придвинулся поближе, положил ладонь на стену над Викой. Та чуть покраснела, отвернулась от руки, вдохнула запах его дневного пота – но не поморщилась, а посмотрела глубоко в глаза Кириллу. Её пока ещё плоская грудь взволнованно вздымала футболку в меру возможностей.
– Я загляну к вам на пати после трены, – тихо сказал Кирилл. – Оставь адресок.
– Хорошо, – пискнула Вика.
Она чуть запрокинула затылок, закрыла глаза и приоткрыла губы в ожидании поцелуя. Кирилл внутренне вздохнул. Ну что за хрень, а… Он чуть постучал ладонью по стене над Викой, привлекая её внимание. Поднёс губы к её уху и прошептал:
– Адрес дай, и тогда я приду.
Вика приоткрыла затуманенные глаза, неловко улыбнулась, поправила волосы – и продиктовала адрес. Кирилл тепло ей улыбнулся, развернул за плечики – и отправил обратно к сестре. На прощанье Вика обернулась и послала вдогонку страстный взгляд – но Кирилл уже ушёл по коридору к себе. Вика вернулась в комнату, закрыла дверь, прислонилась к ней спиной и протянула мечтательно:
– У тебя такой клааааассный брат!
– Да кончай уже! – недовольно буркнула Таня. – Не смей на него западать, ясно?
Вика захохотала.
Впрочем, Кирилл уже был в своей комнате и этого всего не слышал. Он переоделся в шорты, развалился на кровати и улыбнулся. Надо же… Малявки. То ли дело его одноклассницы… В голову сразу вернулась Лиза. Он нахмурился и поднял телефон. Звонков не было.
Лиза вела себя странно. Она на него вешалась с утра, говоря: “Потому что ты мне всегда нравился”. Такое поведение Кириллу, в целом, импонировало – да и Лиза была ему симпатична. Покраска и макияж сделали её удивително похожей на Ксению – девушку, которая нравилась Кириллу с год назад. Он за ней неумело ухаживал и что-то заладилось. Даже случился неловкий первый секс… Но потом вдруг эти отношения распались. Ходил слух, что почему-то между ними вклинилась Изольда. Хотя, зачем ей это было нужно – Кирилл не понимал. Изольда на него не вешалась. Скорее уж, она тогда крутила и вертела Паханом Лисюковым…
В общем, Лиза Кирилла сейчас вполне привлекала. Её открытое поведение ему тоже было приятно – он видел, что так себя она ведёт только с ним. Значит – не шалава.
Но свой телефон Лиза не дала, сказала: “Я сама позвоню”. И на предложение вечером прогуляться тоже отказалась. Впрочем, Кирилл особо не настаивал – тренировка по рукопашке была для него очень важна, а Лиза пока ещё не очень.
Зато Пахан предлагал пива попить вечерком. Да уж, “достойная” замена Лизе… Вот сидели бы сейчас, пили пиво в тени Бобика… Кирилл засмеялся.
…Интересно, что раньше Лиза тусовалась с компанией ботанов, которой верховодила Алиса – девчонка боевая, но симпатичная. Красно-рыжие волосы, кожа молочного оттенка, серо-зелёные глаза с желтыми искрами. У ней, как и у Лизы, в последние пару лет обозначилась вполне женственная фигура. У Алисы, так пожалуй, даже более женственная и округлая, чем у Лизы. Тем более, что у Алисы и ноги были покрепче. Красивые крепкие икры, как оценил Кирилл полупрофессиональным взглядом… В общем, Алиса тоже была Кириллу симпатична.
Однако Алиса лишь посматривала на Кирилла исподтишка и общалась весьма скомкано, словно… Избегала Кирилла? Может, это после того случая в детстве?
***
Кириллу было десять лет. Он катался на своём новеньком велосипеде вдоль бетонной ограды. В старую промзону родители ездить запрещают – но детей манит загадочность полуразрушенных построек, развалин и колодцев. В ограде давно зияют дыры и дети игнорируют знаки “ВХОД ЗАПРЕЩЕН” просто потому, что знаки те стоят на воротах, а дети лезут через чёрные ходы. Впрочем, на велосипеде туда пробраться было совсем сложно, поэтому Кирилл и ездил вдоль ограды.
Вот тогда он и встретил Алису. Худощавая рыжая девочка тех же лет десяти вылезла из пролома в заборе. В руках она сжимала что-то вроде небольшого мешка – Кирилл издали не разглядел детали. И была вся перемазана в пыли и красно-бурой грязи. Она неловко побежала от забора в сторону города со своей тяжелой ношей – но споткнулась и упала. Заревела, но вытерла слёзы, подхватила свою ношу и снова медленно побежала, прихрамывая. Ей явно было тяжело, больно и грустно.
И Кирилл, любознательный и дружелюбный – решил помочь. Он подъехал к девочке:
– Привет! Тебе помочь?
Девочка обернулась. Теперь Кирилл разглядел, что в руках у неё собака, тяжело дышащая и перемазанная кровью, пылью и грязью.
– Мне надо в больницу! – в голосе девочки было отчаяние, шок и надрыв. – Это я виновата! Он из-за меня поранился!
– В больницу собак не берут, – солидно сообщил Кирилл, рисуясь знаниями. – Тебе надо к ве-те-ри-на-ру!
– Точно? – всхлипнула девочка и слеза прочертила новую дорожку на запылённом лице.
– Ага. Тебя подвезти? Надо быстро, как скорая помощь!
Девочка с сомнением поглядела на небольшой велосипед. К счастью – с багажником.
– А ты сможешь?
В её голосе было столько боли и надежды, что Кириллу захотелось стать большим и сильным. Он приосанился и солидно кивнул:
– Залезайте оба!
Девочка не стала кокетничать, а забралась на багажник. Одной рукой она вцепилась в седло Кирилла, другой придерживала собаку на коленях. Та тяжело дышала и иногда тихо взвизгивала.
Кирилл поставил ноги на педали и стартовал. Было тяжело, но он старался. Иногда их встряхивало на колдобинах и собака поскуливала. К счастью – девочка знала дорогу и за полчаса они смогли добраться до врача. Кирилл бросил велик и помог девочке дотащить собаку в приёмную. Врач забрал её, а детей послал ждать в прихожей. Девочка без сил упала на пластмассовый стул. Медсестра неодобрительно поцокала языком, глядя на них, но не стала выгонять. Кирилл почесал затылок. Вроде бы помог уже – значит, надо прощаться?
– Ну я пойду… – начал он.
Но девочка посмотрела на него большими серо-зелёными глазами, в которых плескались боль и отчаяние и снова забормотала:
– Это я виновата. Он из-за меня поранился. Это я упала, а он меня вытащил…
И Кирилл понял – бросать её одну нельзя.
– Я пойду велик пристегну и вернусь.
И он вернулся. Девочка сидела на стуле и покачивалась, бормоча себе под нос. По лицу текли свежие слёзы. Кирилл сел рядом, не зная, что делать. Он решил похлопать её по плечу, как делали в кино:
– Ну, ну, всё будет хорошо.
А девочка привалилась к нему плечом, уронив голову ему на грудь, и начала рыдать.
Кирилл просидел с ней до того самого момента, когда, наконец, к ним вышел врач.
Потом, уже дома, мать ругала его за одежду, испачканную в крови. А отец, выслушав всю историю, не стал наказывать, а наоборот – похвалил. За то, что Кирилл вёл себя, как настоящий мужчина: “Надо помогать женщинам в беде!”.
Эту фразу Кирилл запомнил навсегда.
Жаль, что отец её забыл. Кирилл скривился, к горлу подступил комок. Ему почти захотелось заплакать – но он сдержался.
Он станет чемпионом. Он сбережет свою семью. И однажды – отец увидит их, и позавидует им, и поймёт, что они самые лучшие.
Алиса и баланс
Друзья молча смотрели на бобров в нефти, пытаясь хоть что-то придумать.
– Можно пригарпунить… Как кита по воде подтащим, – нетвёрдым голосом предложил Лёшик.
– Ты что, офигел? – воскликнула Алиса.
– Да стрелять в неё не надо, только подцепить чем-то, – испуганно-успокаивающе произнёс Лёшик.
Он вытащил из чехла и стал собирать Петин лук марки «Боумастер»:
– Нужно что-то типа мягкой кошки сделать, чтобы зацепить… Типа пару палок наперекрест…
– Остроумно, – без улыбки заметил Петя. – Взять мягкую кошку и кинуть, авось когтями зацепит… Щас камышей срублю.
Он взял нож и сходил за камышами. Лёшик прикрутил к луку катушку – на сборных спортивных луках всегда есть резьба для дополнительных обвесов типа полочек, прицелов, стабилизаторов и тому подобного. Ну а Петя, морщась, полез грязными руками в свой старый советский рюкзак и достал несколько кусков дешёвого нейлонового шнура:
– Щас… Сделаю вам питоний узел… Не зря python изучал, хоть такая польза.
Он с надеждой глянул на друзей. Но шутку никто не понял. Петя вздохнул, и примотал простеньким узлом две палочки перпендикулярно к стреле с гарпуном. Получилось двойное “Т”. Лёшик глянул на конструкцию с сомнением – его смутили хиленькие узлы. Он сам бы обмотал палочки целым клубком шнура. Но, подёргав, ощутил, что палочки держатся.
– Морские узлы! – с гордостью сказал Петя, будто сам изобретал их в бушующем океане.
Лёшик встал, и небрежным движением, почти не целясь, выстрелил гарпуном в сторону бобрихи. Катушка взжужжала, леска протянулась вслед за гарпуном. Алиса рефлекторно вскрикнула в испуге за бобриху и крепче прижала к себе двух бобрят. Ещё два вяло копошились у её ног в луже нефти.
Гарпун полетел недалеко и быстро упал – Лёшик не стал сильно тянуть тетиву. Ребята следили за процессом, затаив дыхание. Лишь Лёшик был по-олимпийски спокоен. Гарпун пролетел над осокой (я так и целился!) и упал почти ровно за бобрихой. К счастью, она уже лежала на воде мордой к берегу – нужно было лишь подтащить её ближе. Лёшик стал медленно тянуть на себя леску. Та натянулась.
– За осоку зацепилось, – пробормотал он.
Потянул сильнее – и сразу несколько травяных стеблей захрустели и склонились. Узел держал хорошо. Лёшик дёрнул рычажок катушки, гарпун дёрнулся в осоке, леска зазвенела, разбрасывая тяжёлые чёрные капли – и тело бобрихи вырвалось из осоки, медленно дрейфуя к берегу. Гарпун остался в осоке – но это было уже неважно. Рафик вдруг осознал, что не дышал всё это время.
– Рафик, давай вдвоём, она тяжелая! – позвал Петя, уже залезший в воду.
Вдвоем с Рафиком они еле-еле вытащили, а точнее – выкатили тяжёлую, крупную бобриху на берег. Оба перемазались уже просто в хлам. Рафик присел около неё, положил руку поверх и прикрыл глаза:
– Не дышит, – сказал он.
Алиса зарыдала с бобрятами в руках. Петя подошёл к ней и положил руку на плечо. Алиса уткнулась в него, спрятав лицо на плече у Пети. Бобрята ворочались между ними, футболки пропитала нефть – но Пете было всё равно. Он был счастлив. Естественным жестом он приобнял Алису:
– Ну, ну… – бормотал он, глядя в небо. – Всё будет хорошо. Не плачь.
Погладил её грязной рукой по спине, ощутил маслянистость ладони, стушевался и снова просто обнял.
Рафик стал аккуратно переминать бобриху, стимулируя перистальтику, пытаясь выдавить из неё нефть. Лёшик с нервным интересом наблюдал за ним, дергая леску гарпуна. Через пару минут Рафик остановился, опустил уставшее лицо, потом повернулся к друзьям:
– Нет, не дышит. Мне кажется, она уже умерла.
Алиса плакала. Петя обнимал Алису. Лёшик вздохнул с гарпуном в руках и посмотрел вдоль реки. Рафик поднялся:
– Мы им помочь не сможем.
– Надо их в больницу! – всхлюпнула Алиса.
– Давайте я их промассирую, а вы почистите – и поедем, ладно? – предложил Рафик.
Алиса кивнула, отстранилась от расстроившегося Пети, вытерла слёзы, оставив на лице грязные разводы. И насупилась, став снова упрямой и целеустремленной. Положила бобрят на землю рядом:
– В рюкзаки их положим и поехали! – и первая начала выбрасывать вещи из рюкзака.
Лёшик застонал. Но тоже стал выкидывать всё ненужное. Всё самое вкусное на выброс… Петя же поморщился, колеблясь, и пробормотал про себя: “Блин, меня отец убьёт”.
– Потом за вещами вернемся, – рассудительно сказал Рафик с бобрёнком в руках.
Петя вздохнул, кивнул и начал перебирать вещи в рюкзаке. Алиса уже поливала бобрёнка из своей фляжки, обтирая его пучком травы.
– Сначала сами попейте, – запоздало посоветовал Петя. – И нёбо надо смачивать, чтобы вода в слизистую впиталась. Нам ещё часа два-три по жаре…
Он глотнул воды и с сожалением стал мыть очередного бобренка. Но воды оставил про запас.
Для Алисы.
– Я тогда палатки тут оставлю? – уточнил Рафик, не имевший своего рюкзака и нагруженный палатками.
Алиса даже не стала отвечать, а Лёшик согласно махнул рукой. Рафик покидал вещи и палатки под дерево. И нацарапал записку:
“Уехали в больницу из-за отравления нефтью. Потом вернёмся за вещами”.
И телефон Алисы. Нет, лучше Лёшика, как сказала Алиса. Да, вот.
***
Лицо старшего Гусечкина окаменело, он сидел, сцепив пальцы. Мама сидела, взяв дочку за руку, и её лицо отражало всю гамму сопереживания. Алиса рассказывала спокойно, но в уголке её глаза появилась влага. Когда она замолчала, мама нетерпеливо спросила:
– И что бобрята? Спасли их?
– Да… Трое выжили, – глухо ответила Алиса.
Мама облегченно вздохнула и даже серьёзный папа слегка расслабился и выдохнул.
– Нефть с реки убрали, там всё чисто теперь, – отметил он.
Казалось бы, тема закрыта. Животные спасены, река очищена… Но Алиса остро посмотрела на папу:
– Это ведь ваша компания тогда нефть разлила?
– Да… Не совсем, – нехотя признал папа. – Начальство объявляло о диверсии. Конкурентов, или шпионов. А мэр кивал на оппозиционеров, или экологов…
– Или инопланетян, или рептилоидов, – саркастично продолжила Алиса. – Я вот читала, что там инфраструктура была вся изношенная, потому что владельцы всю прибыль забирали себе вместо замены оборудования. А надо было заменить его лет десять назад уже! Потому что аморфизация!
– Амортизация, – поправил отец, но стушевался под негодующим взглядом мамы. – Ну, там до этого были регулярные проверки и комиссии. Было написано, что всё в рабочем состоянии. И мэр на личный контроль брал…
– А ты сам-то как считаешь? – вдруг задала мама мудрый вопрос.
Папа помолчал под испытующими взглядами двух женщин. Посмотрел в сторону, повертел стакан. Ему явно было неприятно признавать свою вину – даже если это была не его вина. Но он подумал, вздохнул – и решился:
– Старое там всё было, прогнившее. Долго собирались заменить – но потом случился кризис, цены на нефть упали – и опять стали на всём экономить.
– Всё всегда из-за жадности, – глухо подытожила Алиса. – А природа умирает.
– Да, всё так, – вздохнул папа. – Вот, например, история. В одном исследовательском институте физик изобрёл особую печь. Вкратце – такой процесс горения, что можно всякий мусор очень эффективно сжигать и много энергии получать. Мечта, а не процесс. Даже запатентовал его…
– И что дальше? – спросила мама.
– К нему пришли люди из нефтяной компании, – пожал плечами отец и сделал эффектную паузу, как будто закончил историю.
Алиса ахнула:
– Его убили, а секрет похитили? И ты всё знал?!
– Да ну что ты! – рассмеялся папа. – Насмотрелась плохого кино… Нет, ему просто дали много денег, а патент положили под сукно. Отложили, пока не станет невыгодно жечь нефть и газ. Мол вот вам деньги, но никто не будет внедрять. Учёный хорошо заработал… И спился.
– То есть, нефтегазы мало того, что природу засра… Загрязняют, – поправилась Алиса. – Так они ещё и мусор уничтожать мешают. А ведь пластик уже стал гигантской проблемой для мирового океана! В Азии целые плавучие острова из пластиковых отходов! Там в рыбе пластик находят, а он ведь не переваривается! Горы пластика уже из космоса видно!
– Мусор сжигать тоже не очень здорово, – возразил папа, подкованный в теме. – Климатические изменения никто не отменял. Если они есть.
– Если они есть… – тихо повторила Алиса, глядя в поверхность стола.
– Да, Алиса, – наклонился к ней папа. – Это всегда баланс. Не только миллиардёры во всём виноваты. Простые люди тоже не готовы затянуть пояса и отказаться от комфортной жизни ради сохранения экологии. Мусор сжигать плохо и не сжигать плохо. Нефть с газом жечь плохо и без них плохо. А всё сводится к тому, что люди хотят выгоды и комфорта. И не готовы жертвовать ими ради чистого мира.
Все молчали. Алисе до смерти хотелось задать важный вопрос, но она так же сильно боялась услышать ответ, как хотела его узнать.
Потому что – вдруг любимый папа причастен к злу?
Но тянуть вечно тоже было невозможно.
Алиса взглянула папе в глаза:
– Ты слышал, что в лесу есть мёртвые зоны, где деревья и животные умирают? – и впилась глазами в папу.
Ну а тот не стал ни отпираться, ни дёргаться, ни сохранять невозмутимость. Папа недоуменно пожал плечами:
– Что-то такое болтали, но я не интересовался. Это же нас не касается.
– А ты уверен? – с нажимом спросила Алиса. – Куда ваша компания выбрасывает нефтехимические отходы?
Папа вначале слегка напрягся, а потом с облегчением рассмеялся.
– Алиса, ну ты что! У нас всё серьёзно! Есть другая фирма на аутсорсе, которая вывозит отходы. Всё законно, всё проверяется. Они их утилизируют, – он неопределённо махнул рукой. – Где-то там, на своих полигонах.
Алиса помолчала. Папа, вроде бы, не врал.
С её плеч свалилась небольшая гора.
Нет, папа, конечно, немного виноват – всё же его контора допустила разлив в реку. Но он, хотя бы, не в курсе грязных отходов, из-за которых страдает местная природа.
Все ещё помолчали, думая о своём. Вдруг мама предложила:
– Алиска, а хочешь животным помочь? Давай снова собаку заведём?
Алиса отрезала:
– Не хочу. Породистые собаки – это издевательство человека над животными. У них куча наследственных генетических болезней, они страдают от всего подряд.
– А давай возьмём дворняжку из приюта? – парировала мама. – И животным поможем, и породистых не тронем, и улицы станут чище!
Алиса застыла. Её глаза словно бы смотрели в невидимую даль. Её лицо насупилось, а в уголке глаза блеснула слезинка:
– Не хочу… Не надо.
Она проморгала глаза и придумала причину:
– Я потом учиться уеду, а она куда?
– Да… – папа побарабанил пальцами по столу. – Алиса, а ты сама решила уже, кем хочешь работать?
– Да! – с вызовом глянула на него Алиса. – Я буду экологом, буду природу защищать. Или ветеринаром и буду животных лечить. Или, может, биохимиком стану, чтобы нефть и газ чем-то заменить.
Алиса не стала говорить отцу – «Я хочу найти преступников, убивающих животных». Вряд ли он захочет помочь. Вряд ли вообще воспримет серьёзно.
Да и не про цели в жизни он спрашивал, а про работу, верно?
Вот и выдала Алиса веер вариантов, демонстрируя, что пока ещё не задумывалась по-серьёзному, не решала и вообще – всё это дело отдалённого будущего.
– Да уж, у тебя чёткое, однозначное видение, – иронично покивал папа с серьёзным лицом. – Но вот смотри – если уйду я с работы – то кто нас прокормит? У мамы зарплата невысокая, а ты будешь для души работать… Разве что – новую нефть изобретёшь. Но пока предпосылок нету…
– Петя говорит, что люди новая нефть, – думая о своём, выдала Алиса.
– Не новая, а старая. А точнее – вечная! – махнул рукой папа. – И вообще, раз твой Петя такой умный – вот и женись на нём! Сама говоришь – программисты в цене! Тогда и мы со злой работы спокойно уйдем, раз дочка сыром в масле катается.
– Пффф, – независимо фыркнула Алиса. – За Петьку замуж? Ой да ну! Мы же друзья!
– А за кого бы вышла? – бархатным голосом вклинилась мама.
Она сложила руки на столе, чуть пригнулась и её глаза смотрели на Алису добрым и участливым взглядом. Прям вот так и хочется всё выложить! Но Алиса лишь покраснела, и отвернулась, а её взгляд метнулся по залу, выискивая свой идеал. К счастью – Кириллу в этом ресторане делать было нечего. Как и Лизе.
Алиса и правду ощутила приступ откровенности к маме. Она на пару секунд запнулась, решая – может попросить у мамы совета? Про Лизу, про Кирилла, про вот это всё… Но глянула на папу – и передумала откровенничать. Мама тоже глянула на папу и вздохнула. Эх, вечно эти мужчины не там, где надо… А ведь мог бы догадаться!
А папа, выговорившись, расслабился и теперь смаковал вино, бифштекс и с удовольствием смотрел на двух красивых женщин, которые кидали ему загадочные женские взгляды. Как известно – женщин понять невозможно!
“Так выпьем же за то, чтобы это оставалось их, а не нашей проблемой!” – молча сказал папа. Но выпил по-настоящему.