Жена уже сидела на свернутом полотенце, взятом из номера, и охреневала от моря, неба, запахов и ощущений. Она была похоже на Далай-ламу в момент своего прозрения. Море грохотало и одновременно успокаивало. «Смотри, сколько мы здесь, но ни разу не было одинакового моря. Оно все время разное!», – говорила жена.
Туча расползлась вкруговую по горизонту и, в какой-то момент, из-за облаков блеснуло солнце. Ненадолго, но жена была в экстазе. Борьба всего на свете, внутри и снаружи восхитила ее. Она как тот самый буревестник ждала эту бурю и наслаждалась ей. Я же, как робкий пингвин, больше смотрел на любимую.
Мы вернулись домой, возбужденные и протрезвевшие. Выпили горячего чая и как убитые, свалились в постель.
Сутки № 17
– Ну и рожа у тебя, Шарапов, – хриплым голосом сообщило мне отражение в зеркале.
Я совершил все процедуры немного дольше, чуть не уснув на унитазе.
– Пошел жарить! – сообщил я проснувшейся жене.
– Помидор возьми, не забудь, – ответила она.
На кухне я был первым, но вскоре пришла какая-то мрачноватого вида (на себя посмотри) неразговорчивая тетка. Наставила кастрюль и так крутилась у плит, что мне стало тесно. Пришла жена, навела кофе. Чуть позже и я закончил с омлетом. Мурманчанка сегодня была позднее. В обеденной зоне было прохладно, даже скорее холодно. «Блин, у нас даже кофт никаких нет», – поежилась жена, – «Я думала, что на юге будет жарко».
Мы позавтракали, поднялись в номер и еще раз навели согревающего кофе.
– Апчхи! – грохнула вдруг жена.
– Будь здорова!
– Ну вот, уже чишу, так и… Ачхи!!
– Да будь!!
– Ты ведь устанешь мне это говорить, но спасибо.
Я посмотрел новости по телику, жена выглянула на балкон.
– Холодно сегодня. Нечего делать на пляже. Да и солнца нет. Море, наверное, вообще труба, – вслух размышляла она.
– Надо сегодня по магазинам пройтись и закупиться в дорогу, – продолжала она строить планы, – И наметить маршрут по Москве. Ты ведь у меня специалист!
За специалиста я не возражал, взял смартфон и начал читать и выбирать из сорока лучших мест Москвы те, где мы могли бы провести 7-8 часов утреннего времени. Естественно, советуясь с женой. В конечном итоге, как это и всегда бывает, выбрали пару-тройку мест, в которых бы хотела оказаться моя супруга.
В девять часов мы вышли из номера. Сначала нам показалось, что очень прохладно, но минут через десять выглянуло солнышко и стало тепло, а чуть позже очень тепло. Насколько было видно, на пляжах людей было немного. Купались только самые отчаянные единицы. Мы купили в дорогу нарезку серого хлеба. Я тут же выпросил пол-литра светлого.
– Не хватило тебе вчерашнего?! – издевалась жена.
– Да ладно, ты теперь весь день меня пилить будешь?
– Можно маленько и попилить. Надо же как-то исполнять свои функции жены!
В супермаркете купили пару ванночек «Доширак» и пошли за шампиньонами для грибного супа на рынок. Жену тут же привлек прилавок с рыбой.
– Ну что Вы выбрали? – спросил мужик-продавец.
– Посоветуйте что-нибудь местное, – как всегда отозвалась жена.
– Есть кефаль, судакский окунь, барабуля, ставрида, красноглазка…
– Красноглазка?.. – задумчиво повторила супруга.
– Да, есть холодного копчения, есть горячего, вот, понюхайте, – он ткнул в лицо жене развернутую тушу.
– Ага, понятно, а горячего она жирнее?
– Нет, наоборот, у нее жирок скапал уже и остался только у хребта, а у холодного жир в мясе.
– Ну, что, какую будем? – спросила меня жена, чтобы в случае чего ответственность за неправильно купленный товар целиком и полностью был на моей совести.
– Давай горячего, – предложил я.
– Давайте горячего! – обратилась она к продавцу.
– Хорошо, что еще? – спросил мужик, заворачивая рыбу в пакет.
– Еще барабулю… – теперь выбирала жена.
– Отличный выбор!
– И вот мидии еще.
– Есть мидии, ест рапаны. Мидии помягче.
– Давайте тех и других по шпажке.
Я поставил недопитое пиво на прилавок и принимал от продавца купленное снадобье и складывал его в отдельный пакет.
– Ну что дальше? – спросил я жену.
– Еще зелени!
Мы обошли прилавочный квадрат и купили у двух южан пучок укропа и пучок петрушки.
– Кинзу попробуйте, – предложил один продавец
– Нет, спасибо, уже пробовали…
– Да вы что! Кинза, помидоры чеснок масло нефильтрованное – больше ничего и не надо! – показывал большой палец второй продавец.
– Эй, мужик! – к нам приближался знакомый продавец рыбы, – Душевный напиток забыл!
Он протянул мне оставленное на прилавке пиво.
На обратном пути мы взяли литру темного для жены. Светлого я докупил уже у хозяев дома. За одним договорился о том, чтобы завтра нас рано не выгоняли, ну не в двенадцать, а часика в четыре.
«Конечно, конечно, ребята!» – защебетала она, – «У меня все равно только на следующий день заселение в ваш номер. Все успеем! Не спешите».
«Как хорошо на свете жить!» – припевала жена, запивая в номере морепродукты пенным напитком. Пока охлаждалось мое светлое, я оттачивал генеральный план по Москве, и, немного погодя присоединился к жене. После перекуса я погадал судоку и, получив от Мишки адрес ресторана, завершил разработку маршрута. Жена призывала сходить на пляж и все-таки добилась своего где-то в половине первого.
С суши дул ветер. Вся полоса прибоя была в плавающих ошметках водорослей. Вода показалась нам слишком холодной, и мы решили сначала немного погреться, вписывая в клетки символы. Я – цифры, жена – буквы. Через час прогреваний мы решились. Я доплыл до буйков без приключений. Жена замерзла на полпути и развернулась. Гадов нигде не было видно. Жена сказала, что они не любят холод, чему я был очень рад.
Отдыхающих на пляже было в разы меньше, плавающих, если не считать нас, практически не было. Мы и то только доплывали до буйка и судорожно поворачивали к берегу. Вода просто жгла холодом и, не смотря на почти постоянно греющее солнце, теплее не становилась.
«Вода обалдеть бодряще-леденящая!» – кричала только что вышедшая из воды тетка пустым шезлонгам.
В четыре часа я нарисовал в блокноте картину, на которой, как мог, изобразил еду: горячее мясо с вареным картофелем, летний салат и запотевший стакан пива. Дорисовав кусок хлеба и вилку, я показал картину жене. Она не смогла разобрать только кусок хлеба. «Ладно, пошли, голодающее Поволжье» – заулыбалась жена.
С пляжа я пошел в центр за шашлыком к Армену, а жена отправилась домой варить картоху. Шашлык пришлось долго ждать, да еще и очередь была, поэтому я вернулся домой только в пять. Жена сказала, что минут пятнадцать простояла у дороги и так и не смогла ее перейти. Чуть не заплакала. Пришлось обходить по светофору. Я сочувственно поцокал и принялся крошить салат. И тут обнаружил, что забыл купить луковицу. Так как масло у нас вчера кончилось, я тихонько позаимствовал немного из чьей-то бутылки, стоящей рядом на столе. Мурманчане уже сели ужинать. Пришла Стелла и, оглядев столы, спросила, как прошел наш отдых. Мы ответили, что все отлично. Особенно погода. После того как жена доварила картошку, мы пожелали всем приятного аппетита, взяли ужин в руки и поднялись в номер.
Вареная картошечка с укропом, жареное мясо с перцем, сочный летний салат, филе копченой красноглазки, шашлык из свиной шеи, темное и светлое из холодильника, свежий хлеб и отличное настроение – вот так мы сели отмечать свой последний вечер в Береговом.
Уже поздно вечером я просмотрел тройку эпизодов криминального сериала и лег спать рядом с уже давно отдыхающей женой.
Сутки № 18
В пять очень хотелось спать. «Раз хочется, значит надо» – подумал я и закрыл глаза.
В шесть жена проснулась от моего дикого крика. У меня вдруг свело икроножную мышцу. Такое было последний раз лет пять назад и вот случилось снова.
– Растирай! – крикнула жена.
– Может, будем уже вставать?! – спросил я еще через час.
Скорее это был не вопрос и даже не предложение, а что-то похожее на приказ.
Жена приготовила кофе и бутерброды с колбасой. Я совершил процедуры, перекусил, собрал мусор, разделив его на пластик и все остальное. Просто у нас пару дней назад на мусорках поставили специальный контейнер для пластика.
– Блин, я опять очки забыла, сказала жена после того как мы вышли за калитку.
– Давай бегом обратно! – скомандовал я, отдав ей ключ и взяв у нее сумку.
Уж очень мне не хотелось выслушивать ее нытье по поводу того, что ей все время приходится щуриться от яркого света. Это и было вчера, когда она не захотела возвращаться.
На море не было никакой дымки. Горизонт был четко очерчен, а Феодосия была как на ладони. Вначале были только мы и армянки. Потом подошел еще народ, но явного ажиотажа не наблюдалось. Вода была холодной, как и ветер, но в отличие от воздуха не такой прозрачной. Зато не было медуз. Какая-то тетка сказала, что это они перед штормом приплывают. «Зачем? – подумал я, – их же волнами о камни побьет». «Зато как перевернулось сверху вниз море, а?! В этой бухте это нормальное явление», – продолжила тетка, из чего я решил, что она местная. Во втором заплыве я так наплавался, что устал. Заодно и серьезно охладился. «Да уж этой перевернутой ванночке еще долго предстоит прогреваться» – решил я.
Близко к берегу подплыла большая утка. Кто-то сказал, что она хромая. Какое-то время я лежал на спине и смотрел, как в небе рвутся и растворяются облака. В душе поселилась грусть. Я последний раз обозревал эту солнечную бухту с ее совершенно разным морем и еще более разными людьми. Жена предложила искупаться. В последний раз!
Мы обсохли, переоделись, попросили юношу, подбиравшего водоросли сфотографировать нас вдвоем на фоне моря. Затем жена порылась в кошельке, достала монетку и бросила ее в море. В одиннадцать часов мы медленно покинули наш пляж.
Дома я открыл крепленое «Белый мускат» от концерна Массандра и налил по стакану. Рекомендую. Массандра все-таки держит марку.
– Рыба, ребята, рыба! – мурчала жена, закусывая второй стакан остатками вчерашней копченки.
– Как же хорошо отдыхать! – продолжила она.
Я кивнул с набитым вином ртом.
Затем мы спустились вниз сварить обед: гречку, сосиски и жареные яйца.
Тут на кухню зашла Стелла и, между прочим, спросила, можем ли мы через час освободить номер, так как надо срочно кого-то поселить на какую-то предержку…
– Стелла, мы же с вами вчера договорились! – я уже плохо дослушивал концовку оправдания.
– Ну, вот так получилось!
– Что значит получилось? Так не делается! Что мы сейчас впопыхах соберемся?! Мы же договаривались – уговор дороже денег!
Но для Стеллы дороже и важнее были хорошие отношения с соседями, у которых она брала людей на передержку и лишние копейки за ночлег, чем выезжающие туристы.
– Я и так этот час вам бесплатно даю! – обратилась она уже к жене и вышла.
Я психанул.
– Включай свой обед, и пойдем собираться! – прорычал я жене в гневе.
– Да успокойся, сейчас все будет! Неси пока яйца, все успеем.
Я удивлялся и восхищался спокойствием жены, резко поставленной в ограниченные рамки, практически цейтнот. Ринулся в номер, принес овощи и яйца. Овощи мыл, яйца поставил вариться.
– Ты тут все тихонько доделывай, а я пошла собираться, – сообщила жена.
Я не стал спорить и даже немного приостыл, понимая, что моя любимая сможет собраться даже за такое минимальное время в лучшем виде. Так как со Стеллой я уже не разговаривал, первым делом жена заказала через нее такси на два часа. Я доварил гречку, свалил в нее сосиски, залил холодной водой яйца и поднялся в номер, захватив туфли с крыльца.
Чемодан уже практически был собран, я открыл сейф, постриг ногти, побрился и мешался жене собираться. Без десяти час все было готово. Я спустил чемодан, рюкзак и сумку вниз и оставил их в холле. В дворике молча отдал ключи Стелле. Мы пошли обедать сосисками с гречей, яйцами с помидорами, огурцами с зеленью и персиками, запивая все это Саперави. За время неспешного обеда мы попрощались с мурманчанами, которые не стали обедать в зоне из-за большого количества новых людей.
– Тоже не любят народ, – констатировала жена.
– Наверно все северные народы так, – высказал я мысль, – может, поэтому мы и сошлись.
Заглянула Стелла и, обращаясь теперь только к жене, сообщила номер и цвет машины такси. Мы все доели, выпили и вымыли. Половину пакета гречки оставили следующим поколениям отдыхающих. Я сходил в последний раз в туалет в бывший наш номер, вышел на улицу и увидел приближающееся наше такси. Сходил на кухню за женой и пожелал всем счастливого оставания. Нам пожелали доброго пути. Взял чемоданы и пошел грузить багаж. Стелла обнималась с женой и что-то ей наговаривала. Вдруг жена подпрыгнула и побежала на крыльцо – она чуть было не оставила свои туфли.
«Ой, представьте, тут даже айфоны оставляют. По почте пересылала», – начала было щебетать бывшая хозяйка. Я сел вперед и хлопнул дверью. «Напиши, как приедете», – кричала Стелла в окно жене.
Я щелкнул ремнем безопасности, и мы поехали. С трепетом провожал взглядом знакомую дорожку, по которой почти каждое утро ходили на пляж и строения села на главной улице, наполненные двухнедельными воспоминаниями. Эх…
Видя, что водитель проехал въезд в центр Феодосии, я напрягся, но пока постукивал под «Rolling Stones», доносящееся из динамиков автомобиля. Наверно еще через километр и пару дорог по направлению к центру города, я не выдержал и все-таки спросил:
– А через центр нельзя было?
– Да вообще труба! – тут же ответил шофер, словно ждал вопроса, – Выехать сейчас еще ничего, а вот въехать практически невозможно.
Я успокоился, но на всякий случай спросил:
– Вы сами-то здешний?
– Да, здесь живу, в городе! – был дан удивленно-утвердительный ответ.
– Горд красивый, старинный. А вот пляжи у Вас не очень, – сказала моя супруга.
– Да, бывает вожу в то же Береговое из города людей. Утром увезу, вечером привезу. А у нас, что – полоска только узкая, – согласился водитель.
– Ну и как тут живется при российской власти? – спросила жена.
– Так что, сменили портреты да флаги, а все остались на местах. И все коррупционные схемы тоже остались старыми. Только вот в Севастополе сменили почти всю администрацию – там что-то более-менее и происходит.
– Это, наверно, из-за особого статуса и военной базы? – предположил я.
– Конечно, все только военным, а на остальной народ с их проселочными дорогами, старыми домами и дырявым водопроводом – наплевать!
Вот так вот с небольшим политическим уклоном и болью за державу мы подъехали к железнодорожному вокзалу совсем с другой стороны и уперлись в оградительные столбы. «Зато быстро», – сказал водитель, – «Вам до входа метров сто пройти».
Мы расплатились, выгрузились, прошли метров сто, потом чемоданный досмотр и оказались практически на пустой территории вокзала.
– Скажите, пожалуйста, где камеры хранения? – спросили мы попавшуюся на глаза сотрудницу вокзала.
– Вон там, в здании с часами.
Вместо электронных камер хранения сидела тетенька, которая приняла деньги, сдала сдачу, выписала чек, провела нас по советскому коридору, открыла советским ключом советскую дверь и указала на советские полки. После чего выдала нам огромный советский номерок.
– Вот это мне нравится! – воскликнула жена, – Человек, как ни как, лучше любого автомата – никогда не подведет.
«На счет последнего могут быть сомнения», – кое что вспомнил я.
Теперь мы свободные, с одной сумкой и наполовину наполненной пятилитровой бутылью, отправились убивать время. Сначала мы посидели на скамье примирения, попросив дяденьку сфотографировать нас вместе. Тут же рядом находился пункт отправки электромобилей на обзорную экскурсию по Феодосии. Недолго думая, жена раскошелилась, и мы заняли лучшие места в машинке, рассчитанной на 5-6 человек.
Нас провезли по уже знакомым местам, через тот же неработающий фонтан Айвазовскому. Только теперь мы были по другую сторону – на колесах, и нам рассказали, кто его построил и почему он не работает. Кстати, молодой водитель и был экскурсоводом. Он показал нам улицу с двойным названием. Там и, правда, висят две таблички: «Армянская» и «Тимирязева». После «Галерейной» и «Большевиков» я уже ничему не удивился. «Не приходят ли им двойные квитанции» – лишь подумал я. Затем мы стали резко подниматься в горы. Я думал даже, что у электромобиля не хватит мощности затащить нас на смотровую площадку. Скорость была – пешком быстрее. Однако мы поднялись и нам дали немного свободного времени. Мы кого-то снова попросила сфотографировать нас вместе. Гид показал нам тут же стоящий геодезический знак на высоте 55 метров над уровнем моря, находящийся точно на 45 параллели, то есть посередине между полюсом и экватором. «Тут в Феодосии», – сказан он, – «сходятся 4 ветра: морской, горный, лесной и степной. На их пересечении и находится город». «Красиво сказано!» – подумал я.
За выделенное нам свободное время на смотровую площадку набилось уже три таких экскурсии. Водители стояли вместе в сторонке, что-то обсуждали и пили лимонад. Потом потихоньку начали разъезжаться. При выезде один из электромобилей чуточку задел черную мазду, которая взялась здесь невесть откуда. Водитель седана вышел из автомобиля и стал подсчитывать ущерб, обвиняя молодого человека в неаккуратности. Как сложилась дальнейшая судьба этой экскурсии – я не знаю. Мы стали спускаться обратно. Экскурсовод много рассказывал об Айвазовском, о детстве, юности, первом и втором замужестве. Затем мы остановились на могиле знаменитого художника. На каменной плите была выгравирована его настоящая армянская фамилия на том же языке. Рядом находится тысячелетний армянский храм, в котором крестили, венчали и отпевали Ивана Константиновича. Мы зашли внутрь этого небольшого строения. Откуда-то из динамиков звучало песнопение. Жена купила и поставила пару свечек. Мы с трепетом прикоснулись к его древним стенам и рассматривали вмурованные хачкары. При выходе с территории мы увидели памятник жертв геноцида армянского народа в Османской империи в годы Первой Мировой.
Потом мы проехали мечеть Муфтий-Джами – единственное сохранившееся историческое мусульманское культовое сооружение города и, проехав по узеньким улочкам мимо старинных домов, оказались у Генуэзской крепости Феодосии. Конечно, это далеко не Судакская крепость, здесь осталась лишь только часть одной стены с парочкой полуразвалившихся башен из завезенного мраморного известняка. Старинный памятник никак не охраняется и вход на него свободный. За стенами крепости находятся обычные жилые дома. Мы поползали по одной из башен, и жена сфотографировала меня на фоне утонувшего недалеко от берега сухогруза, корма которого частично торчала из воды. Гид сказал, что его специально затопили, чтобы получить большую страховку.
На территории крепости находится несколько церквей. Мы пошли по выложенной камнями дорожке с красивым цветником и завернули в православный храм во имя Иверской иконы Божьей Матери. Из динамиков на улице звучали песнопения. Всюду виднелись ларцы для пожертвований и сувенирные лавки. Моя набожная супруга купила иконку и свечку. Над входом в храм висела табличка: «Грехи посылаются разговаривающим в церкви».
Выйдя с территории храма, мы наткнулись на один из трех во всем мире памятников Афанасию Никитину, который прибыв в Феодосию (тогда еще Кафу), заказал молебен в честь благополучного возвращения в только что посещенном нами храме. Храм же Георгию Победоносцу, стоящий в отдалении, мы посетить не успели, так как предоставленные на осмотр пятнадцать минут уже истекли.
Пока мы ждали опаздывающих, а они нашлись даже в такой немногочисленной экскурсии, мимо нас прошла свадебная процессия.
– Для венчания, наверное, – предположил я.
– Да нет, фотосессия просто, – знающе отозвалась жена.
На обратном пути нас провезли около военного и пассажирского портов, на месте которых не так давно бушевало море, и показали старую городскую укрепительную башню Константина, которую можно увидеть еще омываемую волнами на полотнах Айвазовского.
После экскурсии я отправил жену кататься на колесо обозрения, а сам сел отдохнуть и попить воды на скамейку в тени. Затем мы прошли аллею сувениров, где можно было оставить небольшое состояние, снова завернули на вокзал, чтобы сходить в бесплатный туалет, дошли до знакомого сквера Пушкина и дали ногам немного отдохнуть, усевшись на скамейке.
– Какая классная скверная зона! – сказала жена и тут же поправилась, – Я имела в виду, классный сквер!
Нас морило ко сну. Сказывалась привычка по 2-3 часа отдыхать днем, и организм плохо переносил отсутствие кровати.
– Можно училка немного побудет бомжом? – спросила жена и, не дожидаясь ответа, сняла туфли и разлеглась на скамейке, подложив сумку под голову.
Через некоторое время мы поднялись и пошли гулять по улице Украинская, затем свернули на Куйбышева – красивая узенькая улочка со старинными домами. В конце улицы набрели на гастроном, где купили мороженого, хлеба и плавленого сыра. Все, кроме мороженого – в дорогу. Затем спустились по тенистой тихой улице Русская, населенной, судя по табличкам на воротах, злыми собаками. Хотя сами ворота в основном охраняли поджарые разноцветные коты. Сами того не ожидая, вышли к фонтану Влюбленных совсем с другой стороны. Но на этот раз фонтан работал. В десяти метрах от него трое мужиков на гитаре, ударнике и синтезаторе очень профессионально исполняли какой-то задушевный блюз. Жена выгребла из кошелька мелочь. Музыканты кивком поблагодарили нас.
Далее мы спустились к набережной, и, не доходя до нее, пошли по проспекту Айвазовского мимо нескончаемой выставки-продажи очень красивых картин, цены на которые иногда даже не помещались на раме. Посидели на скамейке, любезно вытертой перед нами попами одной пожилой пары. Жена рассматривала и сортировала стоящий, проходящий и проезжающий на велосипедах и самокатах народ, до тех пор, пока я снова не проголодался.
Мы решили посетить то самое кафе, которое спасло жену от позора в первое посещение города. Поднялись немного вверх, и нашли его. Называлось кафе «Cantine», что на многих языках и означает «столовая» (это я узнал позднее). Я заказал говядину в остром соусе, а жена – куриную отбивную с сыром и коржик. Оба взяли в качестве гарнира рис, а напиток – сок. Тарелки оказались большими. Мясо мне очень понравилось, как и соус. Я с удовольствием накормил все дыры в своих зубах и долго потóм работал зубочистками. Жене тоже все понравилось, она так наелась, что завернула коржик с собой в дорогу. После кафе и знакомого уже нам туалета, мы кинули жребий, куда идти дальше, вернее высказали свои пожелания и пошли туда, куда пожелала жена. Короче, мы снова вернулись уже на саму набережную, прошли на один из пирсов, выдающийся в море метров на сорок и стояли на нем, дыша морем и обдуваемые ветром. Где-то более получаса сидя на волнорезе, мы прощались с морем, наблюдая, как оно становиться все темнее, как солнце спускается за горы, как ярче становятся огни набережной и как гудит местная электричка.
Как только мы вышли с пирса, я услышал начало песни «Shine On You Crazy Diamond» группы «Pink Floyd». Я целых пятнадцать минут собирал своей отвисшей челюстью пыль с набережной, не шевелясь, ..ея от игры мужика на соло-гитаре. Этот невзрачный на вид гитарист был для меня и взаправду настоящим бриллиантом. В итоге, от получил от меня даже больше, чем ранее блюзовая троица. Далее по пути нам встречались и парни, исполняющие кантри, и человек-оркестр, и начинающий ученик на баяне, и мужик, хрипевший под Лепса, и девушка, косящая по Ванессу Мей, но в глазах был только этот гитарист. А в ушах все еще играла давнишняя песенка.
Все еще под впечатлением от игры гитариста я добрел до вокзала и взял багаж. Поезд уже давно стоял на путях, но пассажиров еще не пускали. Мы отыскали свободное место на скамейках недалеко от нашего вагона и расположились. Я допил воду из пятилитровки и, выбросив бутыль в мусорку, оставил жену одну охранять вещи. Сам же я задумал дойти до магазинчика дешевой воды, на который мы наткнулись в первый раз при посещении города. Сгонзав туда и обратно за двадцать минут, я притащил две полторашки.
Как-то внезапно, как это всегда бывает на юге, наступила ночь. Мы взяли чемоданы и пошли к вагону. У дверей уже образовалась достаточно немалая очередь. Как обычно меня жрали комары. Остальных практически не трогали. Вскоре дверь открылась и вышла женщина-проводник. По очереди пробежался слух, что требуют бумажные билеты.
– Где у нас билеты? – спросил я жену.
– Ничего не надо, никаких билетов – у нас электронные! – заявила она.
Я пожал плечами, мол, предупреждал. Через некоторое время снова кто-то крикнул, что все-таки нужны бумажные билеты. Я был непроницаем, я свое дело сделал, а вот жена вот забеспокоилась. Буквально тут же проводнице принесли УКЭБ, и она сообщила, что бумажные билеты больше не нужны. Однако уже основная часть очереди была готова предоставить все, что угодно, лишь бы их пропустили в вагон.
Через проводницу, невысокую женщину в очках справа, слева и даже сверху передавались сумки и чемоданы, через плотную обивку которых просматривались продолговатые полукруглые контуры. Я понял, что основной поток транспортировки крымского вина проходит именно через железнодорожный пассажирооборот.
У нас с женой была вторая от двери боковушка. Напротив, на верхних полках разместилась мама с дочкой Элей. Я покидал поклажу наверх, и мы уселись, дабы не мешать суетливому коридорному движению. В вагоне, как и всегда при посадке, было очень душно. Кричали и визжали дети, коих в вагоне оказалось достаточно много. На соседней боковушке сидел с отсутствующим видом парень в красной бейсболке. Несмотря на духоту, он ее не снимал. Жена достала кружки, кофе и сахар, я сходил за кипятком. Супруга успела заметить в вагоне наших прежних попутчиков, за которыми наблюдала, когда мы ехали из Москвы. Это были мужчина и женщина, выбегающие курить на каждой остановке. Они тоже ехали с нами в одном вагоне. Вдруг состав дернулся так сильно, что кофе выплеснулось из кружек и залило весь столик.
Все, поехали! Жена затерла разлитую жидкость листами нашей туалетной бумаги. В окне на горизонте показалась огромная круглая луна. Ее свечение над морем было настолько восхитительным, что я пожалел, что мы ни разу не выходили ночью к морю.
– Все, едем домой, – сказал я жене.
Она как-то грустно улыбнулась, не отрывая взгляда от оранжевого лунного круга. Мы проезжали вдоль набережной Феодосии, пересекли трассу E-97, которая отдаляясь, светилась тонкой ниточкой на горизонте.
Через полчаса мы остановились во Владиславовке. Так как из Феодосии нас вез тепловоз, то кондиционеры не работали, и по спине у меня текли ручьи пота. Мы разобрали постели. Жена сразу же улеглась. Я вышел на улицу охладиться. Там и, правда, было прохладней, но зато жестко кусались комары. Похоже, я вспотел еще больше, отбиваясь от летающих гадов.
После отправления я тоже лег и даже задремал. Вскоре моя спина явно почувствовала потоки кондиционируемого воздуха. Я взглянул на табло. Температура в вагоне упала всего на один градус. По ощущениям спины на все пять. Соседский парень лежал в постели, но все еще в бейсболке.
На станции «Семь колодцев» напротив нашей двушки нижние места заняли интеллигентного вида бабушка с внуком. Затем поезд постоял немного в Керчи. Не спалось. Я вглядывался в темноту. Крымский мост издали искрился, как добротный бриллиант. Вскоре поехали по мосту. Изнутри он был не так красив. Фонари и фонари. На железнодорожной части белые, холодные, а на автомобильной – теплые, желтые. Я разбудил жену, когда мы подъезжали к арке. Подсветка была великолепной. Мы поахали, и жена легла спать. Я продолжал считать фонари до самой Тамани. Даже заметил, что один автомобильный фонарь был белым. Но с чем это связано, осталось загадкой. После того как пара курильщиков пробежала в Тамани туда и обратно, обдавая меня никотиновым дыханием, я уснул.
Снился мне страшный сон. О том, как меня хотят убить и это неизбежно. Убивать меня было не за что: ни денег, ни товара не было, но преступник не хотел меня слушать и целил из пистолета прямо в лоб. А меня сковал такой страх, что я не мог пошевелиться…
Проснулся я от собственного храпа. Так бывает иногда. Тут же понял, что подзамерз, натянул простыню до шеи и повернулся на другой бок.