Кто я? Книга 3. Главный инженер

Глава 3

В Камышине я должен был строить литейный комплекс на выпуск 200 тысяч тонн чугунных отливок, 26 тысяч тонн алюминиевого литья, цех бронзовых втулок на 12 тысяч тонн, а также кузнечный комплекс на выпуск 90 тысяч тонн горячих штамповок в год, в основном для Чебоксарского завода промышленных тракторов. К литейному комплексу принадлежал также ремонтно-литейный цех на 7 тысяч тонн стального литья и 8 тысяч тонн чугунного литья в год. Этот цех был введен в эксплуатацию в 1979 году.

В проекте также был корпус вспомогательных цехов – здание на 33 000 м². В нем находились модельный, инструментальный цехи, цех кузнечных штампов, цех ремонта электроаппаратуры, цех нестандартного оборудования и ремонтно-строительный цех. Корпус вспомогательных цехов был принят в эксплуатацию в 1977 году, и цехи этого корпуса изготавливали модельную оснастку, нестандартное оборудование для комплектации заводского строительства. В ЦНО изготавливались сушильные камеры для комплектации строящегося во Вьетнаме завода сельхозмашиностроения. Таким образом, корпус вспомогательных цехов изготавливал товарную продукцию как один из действующих комплексов строящегося кузлита. Ремонтно-литейный цех также изготавливал продукцию «на сторону» помимо литейных заготовок для цехов завода.

Из всего кузнечного комплекса был построен и введен в эксплуатацию только кузнечно-заготовительный цех. Было построено трехэтажное административное здание заводоуправления, центральная заводская лаборатория, заводская столовая.

Ознакомившись с проектом литейного комплекса, я увидел, что этот проект – копия Купянского чугунолитейного завода, и этот Купянский литейный комплекс также на 200 тысяч тонн чугунных отливок в год посажен на Камышинскую промзону. А я бывал в Купянске и видел все недостатки этого комплекса. Да, на момент моего приезда в Камышин Купянский центролит работал очень хорошо. На мой взгляд, это только благодаря директору этого завода Кошелеву. Я был на Купянском заводе в 1968 году, в первый год после ввода его в эксплуатацию. Завод начал работать, но работал плохо. Кошелев тогда был заместителем директора по капитальному строительству. И только после 1969 года, когда он стал директором Купянского центролита, завод заработал в полную силу.

Купянский завод проектировался в 1958 году. Его начали строить в 1963 году, и в 1967 году завод был пущен в эксплуатацию. Все проектные работы по Камышинскому кузлиту начались в 1968 году, а приступили к его строительству в 1969 году, хотя проект самого комплекса уже устарел.

Что представлял собой Камышинский кузнечно-литейный завод? Вначале он в проекте назывался не «кузлит», а «литкуз» – литейно-кузнечный завод. По легенде, строительство завода началось с того, что работницы Камышинского ХБК попросили премьер-министра Косыгина во время его визита на открытие хлопчатобумажного комбината, чтобы в Камышине было построено какое-либо предприятие, среди работников которого преобладали бы мужчины. И в Правительстве СССР решили удовлетворить просьбу Министерства тракторного и сельхозмашиностроения о строительстве в Камышине литейно-кузнечного завода, где большинство работников действительно были бы мужчинами.

Проект строящегося завода с его расположением в Камышине был утвержден в Госплане СССР, и были выделены соответствующие финансовые и материальные средства. Поскольку будущий завод расходовал значительное количество материалов, а также должен был отгружать готовую продукцию предприятиям Советского Союза, в проект была включена постройка железнодорожных путей с организацией ж/д станции Камышин-2 в 6 км от действующей станции Камышин-1. Строительство подъездных путей и станции поручалось Министерству путей сообщения, а Министерство тракторного и сельхозмашиностроения как получатель всех средств на строительство завода выделило деньги организациям МПС на производство этих работ.

Для электроснабжения завода была необходима мощность 250 МВт. В камышинских сетях такой мощности не было, поэтому Госпланом СССР было поручено Министерству энергетики обеспечить строящийся кузлит электроснабжением согласно проекту. Министерство энергетики на площадях, отведенных кузлиту, запроектировало электроподстанцию на 220 кВ / 6 кВ / 0,4 кВ. Для ее питания необходимо было провести высоковольтную электрическую линию Курдюм – Камышин. Соответствующие денежные средства была для этого также переданы нашим Министерством Министерству энергетики. Подстанция на 220 кВ называлась «литейная», из нее выходило 6 кВ на подстанцию с названием «районная», располагающуюся в 5 км от подстанции «литейная» в сторону Камышина, почти сразу за речкой Камышинкой. От «районной» подстанции запитывались строящиеся 1-й и 5-й жилые микрорайоны города, а также через нее проходила электролиния на 6 кВ в поселок Антиповку в 60 км от Камышина.

Для строительства завода отводились земли совхоза «Камышинский» площадью 96 гектар. Кроме того, по техническим условиям, выставленным властями Камышина, одновременно с заводом в городе должны были быть построены весь комплекс городского «Водоканала», начиная от водозабора и заканчивая водоочистными сооружениями, и больница на 500 коек с поликлиникой на 1000 посещений в сутки.

Госплан СССР и Министерство газовой и нефтяной промышленности выделили кузлиту на технологические потребности природный газ, обеспечение завода которым было поручено «Волготрансгазу». Для кузнечного производства также необходим был пар с достаточно высокими характеристиками. Руководство Камышинской ТЭЦ согласилось поставлять кузлиту пар необходимых параметров и в нужных количествах. Заводу необходимо также было построить шоссейную автодорогу от магистрального шоссе к производственным зданиям и к электроподстанции «литейная».

Я стал главным инженером Камышинского завода в апреле 1980 года. К этому времени промышленная площадка завода была практически освоена – шоссейные дороги были построены, железнодорожная станция с путями также имелась. Помимо этой станции в северной части завода была построена ж/д станция Металлургическая, от которой шло пять подъездных путей к цехам завода. Внутри завода было выстроено три автодороги. Вся площадка, отведенная кузлиту, не была ограждена, хотя по проекту ограда должна была быть.

Литейный комплекс не был построен полностью, хотя здание чугунолитейного цеха №2 было построено, и больше половины технологического оборудования было смонтировано. В 1978 году Министерство решило форсировать строительство кузнечного комплекса в Камышине для удовлетворения нужд строящегося Чебоксарского завода промышленных тракторов. Так как строительные организации не могли осилить строительство одновременно литейного и кузнечного комплексов, по указанию Министерства дальнейшее строительство литейного комплекса было отложено фактически на два года, и форсировалось строительство кузнечного комплекса. Притом кузнечный комплекс завода на ходу перепроектировался под номенклатуру ЧЗПТ.

Как только я приступил к работе, я выяснил, что деньги, заложенные в проекте на строительство Камышинского кузнечно-литейного завода, закончились. Руководителей, которые начинали строительство кузлита, уже не было. Бывший первый директор Евгений Черница в это время учился на каких-то высших академических курсах, первый главный инженер Анатолий Фомин также не работал на кузлите, заместитель директора по капитальному строительству Кантимиров Анатолий Михайлович работал в Министерстве. Получилось, что преемственности в руководстве строящегося завода не было. Врублевский – новый директор, я – новый главный инженер, заместитель по капитальному строительству Николай Щекин – также новый, бывший главный инженер Камышинского кранового завода.

Нужно было каким-то образом пересматривать проект строительства завода и под него в Госплане СССР выпрашивать деньги. К апрелю 1980 года были введены в эксплуатацию ремонтно-литейный цех на 7 тысяч тонн стального литья и 8 тысяч тонн чугунного литья в год. Цех был введен в эксплуатацию с многочисленными недоделками, тем не менее, он начал выпускать продукцию, в том числе крышку насоса для Славянского РМЗ. Был принят в эксплуатацию корпус вспомогательных цехов.

ЦНО, модельный цех и цех кузнечных штампов выпускали производственную продукцию, изготовление которой финансировалось из средств капитального строительства, заложенных в проекте. Модельный цех и цех кузнечных штампов изготавливали технологическую оснастку, стоимость которой был заложена в проекте завода, ЦНО выпускал нестандартное оборудование, необходимое для комплектации строительства, а потом Министерство загрузило его выполнением заказа на экспорт. Он изготавливал окрасочные камеры для строительства какого-то завода во Вьетнаме. Изготовленная на заводе технологическая оснастка (модели и кузнечные штампы) и также нестандартизированное оборудование, изготавливаемое ЦНО, являлись товарной продукцией завода, так как финансировались из централизованных средств на капитальное строительство завода.

К моему приезду была введена в эксплуатацию автоматическая линия для изготовления корпуса форсунки фирмы «Атаки-Комацу», корпус форсунки завод поставлял Чугуевскому заводу топливной аппаратуры. Колеса турбокомпрессора, которые изготавливались на временном участке алюминиевого литья, поставлялись Дергачевскому и Борисовскому заводам турбокомпрессоров.

В 1980 году необходимо было ввести в эксплуатацию первую очередь кузнечного производства, основным технологическим оборудованием которой являлись два паровоздушных молота – 5- и 10-тонные. Производственная мощность первой очереди – 15 тысяч тонн горячих штамповок в год.

Строительство Камышинского кузнечно-литейного завода находилось под контролем ЦК КПСС, практически контроль велся со стороны Волгоградского обкома КПСС. Еженедельно проводилась строительная оперативка, вел которую заведующий строительным отделом Волгоградского обкома КПСС Федор Иванович Данилов. Поскольку деньги, заложенные по проекту кузлита, закончились, финансирование проводилось дополнительно за фактически построенную и введенную в эксплуатацию производственную мощность. Одновременно требовалось пересматривать проект, чтобы финансирование все же велось по проекту.

Я начал работу по пересмотру проекта. Эта работа проводилась совместно с главным инженером проекта харьковского Гипротракторосельхозмаша Шмундаком, это был очень квалифицированный и знающий свое дело специалист. Я назначил своим заместителем Николая Цибизова и поручил ему эту работу, Цибизов работал с проектным институтом строго по моим указаниям. Мы были привязаны к строящемуся Чебоксарскому заводу промтракторов, а это огромный производственный комплекс, который строился целиком на американском оборудовании – по сути дела, и по американскому проекту. За его строительством постоянно следили наше Министерство, Правительство Советского Союза и ЦК КПСС. Соответственно, следили и средства массовой информации. Буквально через несколько дней после моего назначения в Камышин должны были приехать журналисты от Первого канала центрального телевидения. Врублевский отсутствовал, и вечером эта группа из Волгограда позвонила мне – попросили, чтобы я на следующий день им выслал автомобиль для их приезда в Камышин. Я не распорядился об этом сразу, а потом забыл. Утром следующего дня Врублевский уже был на работе, позвал меня и говорит: «Ты почему же не послал автомобиль в Волгоград за журналистами?». Я сказал: «Сразу не распорядился, а потом забыл». На что Врублевский ответил: «Это ты напрасно – с журналистами надо работать осторожно и внимательно. Я уже послал за ними свой автомобиль». Примерно часа в два дня Врублевский позвал меня и сказал, что журналисты будут брать у нас интервью по теме строительства завода. И вот мы с Врублевским стоим на фоне какой-то стены, нас освещают какими-то осветительными приборами, стрекочет камера, задают вопросы и записывают ответы. Сказали примерно срок, когда будет показана по центральному телевидению эта запись, и уехали. Действительно, дня через три вместе с чебоксарцами показали и Врублевского, меня в этом показе не было.

К величайшему сожалению, строить новый завод, в том числе кузнечное производство, мне практически никто не помогал. У меня был заместитель по кузнечному производству Бобровский – бывший главный инженер Камышинского завода слесарно-монтажных инструментов, по специальности кузнец. Завод слесарно-монтажного инструмента как раз и строился, когда Бобровский был там главным инженером. Но, по-видимому, руководил организацией строительства завода его директор, так как Бобровский мне ничем не мог помочь в силу своей некомпетентности.

Кузнечное производство более простое, чем литейное, и первая очередь кузнечного производства базировалось пока что на двух молотах. Следовало смонтировать молоты, нагревательные печи, средства механизации и какую-то термическую составляющую этого процесса. Существовал также кузнечно-заготовительный цех, где поступивший на завод металлопрокат различными способами резался на заготовки для штамповки. Этот цех был практически полностью оснащен оборудованием для этой цели.

Существовали две огромные проблемы, которые необходимо было решить, помимо монтажа технологического оборудования и строительства самого корпуса. Это проблема пара для работы молотов и проблема газоснабжения всего завода. По проекту пар соответствующих параметров должен был поставляться от Камышинской ТЭЦ, это было согласовано с руководством ТЭЦ – как количество, так и параметры приходящего на кузлит пара. При этом согласовании руководство ТЭЦ запросило в технических условиях на поставку, чтобы кузлит купил и передал Камышинской ТЭЦ насос производительностью 4 000 м³ в час для подачи горячей воды в жилые микрорайоны. Кузлит выполнил эту просьбу. К июлю 1980 года подрядная организация «Тепломонтаж» заканчивала монтаж паропровода и трубопровода для возврата конденсата на ТЭЦ. Трасса этих трубопроводов проходила рядом с действующей теплотрассой, то есть с горячей водой для отопления помещений кузлита.

К 1 июля монтаж трубопроводов пара и конденсата был выполнен, однако пар в абонентскую камеру кузлита пришел совершенно с иными параметрами. Этот пар нельзя было применять для молотов, так как давление его было низким, и пар по классификации оказался «мятым», а должен был прийти так называемый «острый», сухой пар. Короче, выяснилось, что молоты остаются без энергетики. К величайшему сожалению, все кузнецы завода во главе с моим заместителем Бобровским опустили руки и не знали, что делать. Нет пара – всё, значит, кузницы не будет. А я же, посмотрев паспорт молотов, решил, что раз пара нет и не будет без строительства своей новой котельной, которую еще надо проектировать хрен знает как, то необходимо немедленно построить у себя мощную компрессорную станцию, и энергией для молотов будет сжатый воздух соответствующих параметров, так как в паспортах молотов написано, что они паровоздушные. Я зацепился за это наименование и сказал, что надо строить по-быстрому компрессорную для обеспечения молотов сжатым воздухом. Все кузнецы на заводе сказали, что это невозможно, так как таких компрессоров в Советском Союзе не изготавливают. Откуда они это взяли, я не знаю.

Поскольку строительство нашего завода было под контролем партии, я через инструктора ЦК КПСС Ю. Бабичева и Госплан СССР узнал, что нужные нам компрессоры изготавливает один ленинградский завод для какого-то предприятия военно-промышленного комплекса. Три компрессора были уже изготовлены, но на том предприятии, которое их заказало, не было строительной готовности. И Госплан отдал эти три компрессора нам. Одновременно Министерство и Гипротракторосельхозмаш внесли в проект кузлита строительство компрессорной станции на 4 компрессора, этим самым решился вопрос финансирования и строительства энергетического комплекса кузлита. Поскольку проблема финансирования была решена, я немедленно включил в пусковой комплекс строительство компрессорной станции и воздушной сети. Строители, заинтересованные в сдаче мощности, не стали протестовать против этой дополнительной работы.

Фактически нормальных чертежей не было. Тем не менее, харьковский ГТСХМ аварийно выполнил чертежи класса КМ насосной станции и подвода сжатого воздуха к молотам, а трест «Камышинпромжилстрой» и его руководство выделили отдельное строительное управление для строительства комплекса компрессорной станции, поручив субподрядчику монтаж трубопроводов и оборудования, и активно занялись строительством этой системы. Они же перерабатывали чертежи класса КМ в непосредственно рабочие чертежи класса КМД. Время поджимало – в декабре месяце было необходимо принимать производственные мощности, и работ было очень много.

В ноябре ленинградский завод поставил нам те самые три компрессора, которые Госплан СССР нам передал. Вопрос энергоснабжения молотов решился, хотя кузнецы завода все еще сомневались в правильности этого решения и ждали окончания строительно-монтажных работ молотов и результатов работы молотов на сжатом воздухе. По окончании всех работ выяснилось, что молоты на сжатом воздухе из собственной компрессорной станции работают нормально, и производственные мощности были приняты.

Глава 4

Хочу отметить, что достойных помощников для строительства кузницы среди специалистов-кузнецов на заводе все же не было. Технологи были, то есть были люди, которые могли разработать технологию горячей штамповки различных деталей, но организаторов производства не было. Все надежды возлагались, по-видимому, на опытного Бобровского, который когда-то был главным инженером завода слесарно-монтажного инструмента. Однако оказалось, что он не способен на создание кузнечного производства и на организацию работы по производству штамповок.

Приведу еще пример. В строительстве какого-либо промышленного предприятия участвуют две стороны. Это заказчик строительства, то есть дирекция строящего предприятия, и подрядные организации – генеральный подрядчик и субподрядные организации по спецработам. Заказчик обязан предоставить в зону монтажа технологическое и нестандартизированное оборудование. Когда я приступил к работе на кузлите, там был заместителем директора по капитальному строительству Щёкин Николай Николаевич, бывший главный инженер Камышинского кранового завода. Почему-то Щёкин практически устранился от доставки оборудования в зону монтажа, и руководство этой работой легло на меня. Самым трудным оказалось доставить в зону монтажа шаботы для двух молотов, вводимых в эксплуатацию. В данном случае это стальная плита толщиной около 1 метра, размером 3 на 4 метра и весом около 100 тонн. И вот две таких плиты нужно было доставить в зону монтажа. Я совершенно не представлял, как это можно было сделать, так как не работал в кузнице никогда. Я обратился к специалистам-кузнецам – Бобровскому и Футерману. Бобровский был моим заместителем, я уже писал, что он ранее работал главным инженером соседнего завода. Футерман до Камышина работал в Челябинске на заводе им. Колющенко. Остальные кузнецы-технологи были недавними выпускниками Воронежского политехнического института. Конечно, в институте этому не обучают.

И вот эти два серьезных кузнеца мне сказали, что доставляют шаботы к месту монтажа «такелажным способом». Я попросил расшифровать это название. Тогда Бобровский сказал, что нужно проложить рельсовый путь между платформой, где разгрузили эти шаботы из железнодорожных тяжеловесных вагонов, до зоны монтажа, а дальше «такелажным способом» бригада такелажников, которая на заводе имеется, доставит эти шаботы куда нужно. А время поджимало.

Я писал уже, что заведующий строительным отделом Волгоградского обкома КПСС Ф. И. Данилов проводил еженедельные оперативные совещания с участием дирекции строящегося кузлита и руководителей всех подрядных и субподрядных организаций. Руководству кузлита на предыдущем совещании было записано, чтобы мы – а это директор завода Врублевский, главный инженер я и заместитель директора по капитальному строительству Щёкин – обязаны доставить эти несчастные шаботы в зону монтажа к определенному числу. И все как-то сникли перед этой проблемой – оказалось, что бригада такелажников еле-еле двигает один шабот по 2—3 метра в сутки, а весь путь по этим временным рельсам составлял около 300 метров. Конца этому движению я не видел, да и никто не видел. И почему-то оказался ответственным за эту работу один я. По-видимому, потому что я принимал на себя любую ответственность за строительство завода.

Я решил назначить приказом по заводу ответственного за доставку шаботов в зону монтажа моего заместителя Бобровского, Врублевский согласился со мной и подписал этот приказ. В приказе указывались и промежуточные сроки. Прошла неделя, а недельное задание по движению шаботов выполнено не было. На соответствующем оперативном совещании меня подрядчики, можно сказать, подняли на вилы. Они говорили Данилову о том, что заказчик свою задачу не выполняет, шаботы еще черт знает где, и такими темпами они будут доставлены в зону монтажа, дай бог, к следующему году, и сдача мощностей сорвется. Я заверил еще раз о том, что шаботы в зону монтажа будут доставлены вовремя, хотя совершенно не знал, как буду выполнять свое обещание. Я подготовил приказ по заводу, в котором Бобровскому объявлялся строгий выговор за невыполнение недельного задания, и указывалось, что, если через неделю шаботы не будут доставлены в зону монтажа, он будет уволен с завода. Расписавшись за этот приказ и за наказание, Бобровский подал заявление об увольнении – он не стал дожидаться, когда дирекция завода его уволит. Посоветовавшись со мной, Врублевский подписал заявление Бобровскому, а мне сказал: «Пусть уходит – все равно от него толку никакого нет».

Остался я один на один с шаботами. Как решить этот вопрос? Где-то я слышал, что существует организация под названием «Тяжпромтранс». Как-то я по телевидению видел, что эта организация на соответствующих прицепах везла какое-то оборудование для строящейся гидростанции в Сибири. Я нашел эту организацию в городе Горьком и, созвонившись с ее руководством, объяснил свою проблему. Мне сказали, что с удовольствием выполнят эту работу в следующем году – в этом году у них запланированы другие работы, и включить мою работу в свой план они могут в лучшем случае только на следующий год. Я подумал и спросил: «А где работает хоть одна ваша бригада где-нибудь вблизи Камышина?» Мне ответили, что одна бригада сейчас работает в Волгограде на предприятии «Правобережные электрические сети», там они везут какой-то большой трансформатор. Я поблагодарил своего собеседника, немедленно позвонил в Волгоград заместителю директора «Правобережных электрических сетей» по капитальному строительству и спросил его насчет тяжелого автотранспорта. Он мне сказал: «Работает бригада с тележкой грузоподъемностью 250 тонн, но трансформатор для перевозки не готов, и они сейчас простаивают. Я им плачу деньги, чтобы они не уехали – трансформатор будет через неделю. Если тебе нужна эта бригада, я найду бригадира, и он тебе позвонит сегодня же. И пусть они к тебе едут – я этому буду только рад».

Буквально через час мне позвонил бригадир по транспортировке тяжеловесов. Я объяснил, что мне нужно доставить два шабота по 100 тонн каждый на 300 метров к месту монтажа, притом срочно. Он сказал, что завтра они приедут в Камышин и возьмутся за эту работу. А завтра был понедельник, в 14 часов проводилась оперативка по строительству. Утром эта бригада приехала, они посмотрели на шаботы и сказали: «Нет никаких вопросов, сегодня же отвезем их в зону монтажа». Я спросил их об оплате, и бригадир сказал: «500 рублей наличными и ведро спирта». Спирт мне выписать со склада завода было легко, а вот 500 рублей наличных денег нужно было брать из безлюдного фонда зарплаты. Я вызвал главного бухгалтера, она сказала, что безлюдного фонда у нас всего 500 рублей на год, и получается, что нужно выдать все эти деньги – безлюдного фонда будет ноль. А шел август месяц 1980 года, то есть еще полгода у нас денег в безлюдном фонде не будет. Потом она подумала и сказала: «Ну и черт с ним! Расходуем сейчас весь безлюдный фонд – нам еще выделят». Таким образом, вопрос денег решился также. Бригадир по-быстрому написал договор, я его подписал от имени завода. В договоре я написал заранее, что работы выполнены, и поручил своему заместителю помочь бригадиру получить эти деньги по-быстрому. Еще я спросил бригадира, нужны ли ему такелажники для погрузки шаботов на его тележку. Он сказал: «Никого и ничего не нужно, все мы сделаем сами и очень быстро. Наша тележка ляжет на грунт, и мы сдвинем на нее шаботы, а потом поднимем тележку в транспортное положение». Я показал, где находятся эти шаботы, и сказал, что везти надо немедленно.

И вот в 14 часов оперативка, которую проводит Данилов. Первый же вопрос подняли подрядчики с криком о том, что мощности сданы не будут, потому что шаботы находятся черт знает где. Их транспортировка идет по одному метру в сутки. Они, конечно же, преувеличивали, но проблема действительно была. Минут 15 еще продолжались на эту тему дебаты между мной и строителями. Оперативка проходила на третьем этаже здания заводоуправления, в зале заседаний. Помещение это угловое, и окна имелись в обеих наружных стенках. И вдруг послышался рокот мощного двигателя – это восьмиколесный тяжелый автомобиль марки «Ураган» вез грузовую тележку с одним шаботом. Услышав этот рокот, я сразу сказал управляющему трестом «Камышинпромжилстрой» Старцеву, чтобы он посмотрел в окно. Недоумевая, тот глянул в окно и воскликнул: «Оказывается, Стальгоров везет шабот!». Почти все подрядчики кинулись к окнам смотреть, что там происходит. Начальник управления «Металлургпрокатмонтажа» Чмутов – субподрядчик, люди которого должны ставить на фундаменты шаботы – поглядев в окно, сказал: «Я вынужден уйти, чтобы мои люди немедленно приняли этот шабот, сняв его с грузовой тележки», – и буквально выбежал из зала. Данилов сказал: «Вы не верили Стальгорову, а он „обул“ вас». Старцев согласился. В этот же день в зону монтажа был доставлен второй шабот. Как понять моих помощников-кузнецов? Почему никто из них не нашел этого решения или какого-либо другого? А я, совершенно не специалист по шаботам и по кузнице вообще, это решение нашел? Можно подумать, что Бобровский не решал этот вопрос доставки шаботов умышленно, поскольку не он, а я отвечал за ввод кузнечных мощностей. Скорее всего, это не так.

Чтобы ввести мощности кузнечного производства, необходимо было на завод подать газ, так как в нагревательных печах кузницы использовался именно он. По проекту завод должен был снабжаться газом следующим образом: газ должен был идти от магистрального газопровода «Волгоградтрансгаза» через автоматическую газораспределительную станцию (АГРС), далее по газопроводу до головной газораспределительной станции и от нее на завод. Место нашей врезки в магистральный газопровод было в районе города Котово Волгоградской области, это от Камышина километров 50. В этом месте уже существовала врезка газопровода, который подавал газ в город Камышин, но данный газопровод не мог пропустить также газ в кузлит, поэтому требовалось строить новый. Естественно, новый газопровод предназначался для снабжения газом и Камышина, и кузлита, а старый газопровод при этом ликвидировался. Кроме того, непосредственно вблизи места врезки требовалось установить АГРС и передать ее «Волгоградтрансгазу».

Я приехал в Камышин, когда новый газопровод был построен, а АГРС установлена возле места врезки. На окраине Камышина была построена головная газораспределительная станция, к этой ГРС были подсоединены газопроводы от магистрального до ГРС и от ГРС до кузлита. Однако новый газопровод все еще не был подключен к магистральному. Для его подсоединения в магистральный газопровод требовалось врезать тройник, то есть отвод в наш газопровод. «Волгоградтрансгаз» предъявил мне требование, что тройник должен быть особый – кованый, двух диаметров: основным диаметром магистрального газопровода с отводом диаметром нашего газопровода. Завод должен был оплатить изготовление этого тройника. Что касается АГРС, то она была куплена кузлитом и установлена рядом с местом врезки несколько лет назад, однако оказалось, что к 1980 году оборудование этой станции устарело. Нам пришлось покупать новую станцию, а их изготавливали только в Киеве. На все это требовалось время. Тем не менее, примерно к октябрю месяцу все было выполнено. Новый газопровод был подсоединен к трубе «Волгоградтрансгаза», были введены в эксплуатацию АГРС и головная газораспределительная станция. После этого мы, как и полагалось, передали АГРС «Волготрансгазу», а головную ГРС – камышинскому «Горгазу».

На заводе были обучены и аттестованы люди, которые должны были обслуживать газовое оборудование. Были аттестованы главный энергетик и два его заместителя, а также работники кузнечно-заготовительного и ремонтно-литейного цехов. В этих цехах завода вся газоснабжающая сеть была смонтирована. Если газоснабжающая сеть кузнечного производства была смонтирована в 1980 году, то ремонтно-литейный цех был введен в эксплуатацию еще в 1978 году. В этом цехе также должен был быть газ, однако до введения в строй нового газопровода газа ни в одном цехе завода не было.

Теперь же газ доходил прямо до завода, но всё еще не поступал в цеха. Препятствием для подачи газа на кузлит служил надзорный орган Госгортехнадзор, без его разрешения подать газ на завод мы не могли. А разрешение заводу не давали, явно вымогая взятку. В октябре 1980 года, чтобы не сорвать пуск мощностей, газ на завод нужно было подать во что бы то ни стало. Я несколько раз обращался к председателю этого надзорного органа, он присылал инспектора по газу, а тот писал кучу имеющихся у меня недостатков, часть из которых были выдуманы. И вот мне решил помочь заведующий строительным отделом обкома КПСС Ф. И. Данилов, который проводил еженедельные оперативные совещания у нас на заводе. К моменту пуска газа, о котором я говорил, вместе с Даниловым приехал секретарь обкома партии Карпов. По окончании совещания со строителями (это было около 8 часов вечера) Данилов говорит мне:

– Газ нужно на заводе во что бы то ни стало пустить, и лучше всего немедленно.

Я отвечаю:

– Немедленно я не могу, поскольку перечень недостатков, который написал мне газовый инспектор, достаточно приличный, но за неделю я все сделаю, и газ будет через неделю.