Дипломат

– Так точно, господин полковник, – даже не красный, а сизый.

– Давай гони на третье КПП.

Отъехав за город, Егор вколол немцу в шею снотворного. Коля открыл портфель, там были документы, полевые карты и бутылка французского коньяка. Коля откупорил бутылку и залил коньяк в рот спящему немцу.

– Коля, это зачем, чтобы ему лучше спалось?

– Нет, ребята, это для запаха. Приготовьтесь, подъезжаем к КПП.

К шлагбауму вышел обер-лейтенант, посмотрел на полковника, тот храпел, как богатырь. Коля щелкнул себя по горлу и произнес: «Немного перебрал вчера полковник, пока доедем до места, проспится».

Обер-лейтенант посмотрел на спящего полковника и сказал: «Ну и дурман у тебя в машине, хуже, чем в баре. Проезжай».

Машина рванула по лесной дороге. Коля предупредил ребят, сейчас на КПП нас не пропустят, рядом передовая, действуем по обстановке. На КПП стояли двое немцев, чуть дальше сидел ещё один, с пулеметом.

– Стой, ваши документы?

Коля вышел из машины.

– Привет, ребята, полковник набрался, а я тут петли вью второй час. Далеко тут до танкистов, приказы везем?

Немцы посмотрели на полковника и рассмеялись.

– Ты так можешь доездиться, что к русским попадешь, здесь рядом.

Николай засмеялся и сказал: «Да, я к ним и собираюсь». Двумя выстрелами из парабеллума уложил двоих немцев, третьим – пулеметчика. Заскочил в машину и крикнул: «Гони, теперь можно по-русски говорить».

Машина рванула по извилистой дороге к месту, где их ждали партизаны. Ночью переправились через линию фронта к своим.

– Коля, поступил приказ, грузиться тебе со своим боровом в самолет и на Москву, – сказал командир партизанского отряда.

– Так почему я, зачем я-то там нужен?

– Будешь по-немецки ему в самолете колыбельную петь, приказы не обсуждаются, – засмеялся командир отряда.

Ночью самолет взлетел и взял курс на Москву. Николай с ненавистью смотрел на немца. Таких тучных военных он ещё не видел. Сапоги сзади разрезаны, икры не вмещаются, на галифе вшиты огромные клинья. Видно нет в Германии таких размеров. Про таких в России говорят – аж щёки со спины видать. Полковник открыл глаза.

– Почему мы в самолете, куда мы летим?

– Гитлер вызвал нас в Берлин, награждать будут.

– Я ничего не помню, что мы сделали?

– Мы за ночь много натворили, господин полковник, я потом вам все расскажу, – ответил Коля и подал ему бутылку с коньяком.

Полковник хлебнул остатки коньяка и захрапел с новой силой. Из кабины вышел лётчик и спросил: «Что он хотел?». Когда Коля рассказал, летчик от хохота еле дошел до кабины.

– Да, этим летунам весело, а я должен эту свинью в Москву сопровождать.

Через два часа самолет сел на военный аэродром в Москве. Ехали на машине по ночному городу. Коля смотрел в окно, узнавал знакомые с детства улицы. Немец очнулся, поглядел в стекло.

– Мне кажется, это не Берлин?

– Это Москва.

Немец удивленно посмотрел на Колю.

– Мы что самолеты перепутали?

Машина резко затормозила, сопровождающие офицеры давились от хохота. Водитель хрипел: «Не могу я дальше ехать, пусть „дипломат“ сам его в генштаб везет». Машина вся тряслась от дикого гогота, после этого пошли анекдоты про «дипломата».

Коля рассказывал всю эту историю полковнику Ковалеву с серьезным, непроницаемым лицом. Лицо полковника сначала было розовым, потом стало малиновым, в конце уже было бордовым. Он тихо прошептал: «Дипломат, прекрати, я сейчас обмочусь». Полковник заревел гомерическим хохотом, слезы лились ручьем с его глаз.

– Я так смеялся, пожалуй, только до войны в цирке. Так майор, теперь по делу. Чем думаешь заниматься на гражданке?

– Пойду на кафедру в дипшколу, может, подскажут, куда мне податься.

– Я сейчас сделаю один звонок, там видно будет. Иван Михалыч! Ковалев беспокоит. У меня сейчас сидит майор, уходит в отставку. Окончил до войны дипломатическую академию, знает немецкий и итальянский, лихой герой-разведчик.

– Иван, у меня зарез с кадрами, передай своему герою-разведчику, чтобы завтра к десяти утра ко мне. Пропуск будет на входе, – услышал он в ответ.

– Коля, я говорил с самым главным человеком в Наркомате иностранных дел по кадрам. Завтра в 10.00 он тебя ждет. Пойдешь?

Коля от неожиданности потерял дар речи, побледнел.

– Товарищ полковник, благодарю вас, я и мечтать не мог об этом. Я не пойду, я полечу!

– Рано меня благодарить, будут проблемы, звони. Имей в виду, Михалыч – мой друг с детства, если пообещал, значит сделает. Счастливо, Коля, все у тебя будет хорошо!

Коля выскочил на улицу и окрыленный закричал во всю глотку «Ура, Ура, Ура!»

Прохожий улыбнулся и сказал: «Майор, парад кончился ещё летом».

– А для меня он ещё продолжается! – ответил Николай.

На тротуаре шла бойкая торговля цветами. Среди торгующих женщин стояла высокая черноволосая девушка с большими карими глазами. Он подошел к ней и обратился с вопросом.

– Что предложите, милая цветочница?

– Товарищ майор, пожалуйста, выбирайте: тюльпаны, астры, георгины, розы. Вам кому – девушке, жене, маме?

– Девушке, и самые красивые. На ваш взгляд, какие лучше?

– Я бы взяла вот эти розы. Вам сколько штук?

– Все розы, которые у вас есть.

Девушка посмотрела на Колю.

– А вы донесете их до своей девушки?

– Постараюсь, вы до какого часа торговать будете?

– До семи. А зачем вам знать?

– Я подъеду к вам в семь часов на такси и заберу цветы, добро?

– Да, конечно, подъезжайте, но не опаздывайте.

Коля подъехал на такси вечером, девушка стояла с огромным букетом роз. Коля открыл дверцу машины и сказал.

– Прошу вас, милая цветочница.

Девушка покраснела.

– Забирайте, пожалуйста, цветы. Думаю, ваша девушка будет очень рада такой красоте.

– Садитесь, я вас подвезу.

В машине они разговорились.

– Меня зовут Николай, а вас?

– Таня, Татьяна.

– Можно вас называть Танечкой?

– Нет, меня так называли только папа и мама. Их уже нет, умерли в 1942-ом в Ленинграде в блокаду, – помолчав, грустно сказала она.

– Извините, Таня, у меня тоже погибли родители, ещё в начале войны. Таня, такое предложение – сегодня у меня большой светлый праздник, давай проведем его вместе?

– Так мы с вами практически не знакомы.

– Нет, мы знакомы, уже пять минут, – глянул Коля на командирские часы.

И глядя друг на друга, они засмеялись.

– А как же ваша девушка, цветы?

– Насчет девушки я приврал, а цветы это для вас, согласны?

Она кивнула в ответ.

– Таня, давай перейдем на ты?

– Хорошо, Коля, давай!

Коля похлопал по плечу таксиста.

– Вези, извозчик, самую красивую девушку Москвы в самый лучший ресторан, гуляем.

В ресторане Таня спросила, что сегодня за праздник?

– Праздник большой, сегодня я последний день ношу погоны, – громко заявил на весь ресторан. – Я ухожу в запас!

– Я думала, что сижу в ресторане с будущим генералом, – и звонко рассмеялась.

Коля разлил шампанское, встал и торжественно сказал.

– Надеюсь, я буду генералом, но в другой сфере!

– В какой такой сфере?

– Ты узнаешь об этом первая завтра, – загадочно подмигнул Коля.

Глава 2. Новая жизнь

Утром Коля был уже в наркомате. Сидел в приёмной и думал, как судьба на этот раз поступит с ним? Это на войне он был герой, а на гражданке пока никто. Открылась дверь, появился секретарь.

– Смирнов, прошу.

Коля с трепетом шагнул в кабинет. За большим столом покрытым зелёным сукном сидел черноволосый, одетый в цивильный костюм мужчина лет пятидесяти.

– А, Смирнов, заходи герой, заходи дипломат.

Коля густо покраснел, и в наркомате про него уже анекдоты уже ходят.

– Ты не обижайся, майор, на старых тыловых крыс. Мы с Ковалевым с детства знакомы, можно сказать, почти братья. Вот он про тебя всё и рассказал. Давай по теме. Смотрел твое личное дело. Теоретически ты нам подходишь, есть только одно «но».

Колю бросило в пот, мелькнула мысль, вот и все, размечтался вояка.

– Нет опыта работы в наркомате, – продолжал Иван Михайлович. – Но опыт дело наживное. Кадры мне нужны позарез. Сколько мы дипработников за войну потеряли, да каких, – и в сердцах ударил кулаком по столу так, что зазвенел графин с водой. – Не обращай на меня внимания, нервы. Проклятые фашисты! Всё, поехали дальше. Семья есть, где живешь? Сам понимаешь, в нашем ведомстве проверяют кадры, как под рентгеном.

– Живу в Москве в квартире родителей, они погибли летом 1941-го. Родители были врачами, санитарный поезд разбомбили фашисты. Пока холостяк, но это временно.

– Немецким, итальянским языками владеешь в совершенстве?

– Немецким в совершенстве – всю войну практиковался, а с итальянским похуже будет.

Иван Михайлович усмехнулся.

– Что, за всю войну ни одного итальянца не встретил?

– Пару раз под Ленинградом допрашивал языков, вот и вся практика итальянского.

– В сентябре был набор на шестимесячные курсы при наркомате для подготовки работников посольских и консульских представительств. Предлагаю тебе пройти эти курсы, заодно подтянешь итальянский. По окончании курсов весной рванешь в Италию, создавать в Неаполе генконсульство. Что, герой, как тебе мое предложение?

Лицо Коли от волнения покрылось пятнами.

– Если честно, страшно как-то.

– Всю войну не страшно было немцев бить, а тут испугался?

– Никак нет, готов приступить к работе.

– Вот это другой коленкор, сделаем из тебя настоящего дипломата, не боги горшки обжигают.

Раздался телефонный звонок, Иван Михайлович поднял трубку.

– Да, слушаю. Все понял, что ты за него так печешься, не родственник ли? – сказал в трубку и уже непосредственно Николаю. – Попробуй тебя на работу не возьми. Так полковник Ковалев пригрозил на рыбалку не пригласить, вот так друг. Хлебнул Иван за эти годы, выше крыши. В бою за оборону Севастополя погибли два его сына-близнеца, артиллеристы. В начале войны подал рапорт на фронт – отказали. Тяжелое ранение получил еще в Испании. Жена Ивана, Клава, умерла от горя, не смогла перенести смерть сыновей. Смотрит на тебя Иван, а видит своих ребят, и я его понимаю. Пиши заявление о приеме на работу, с завтрашнего дня ты работник наркомата.

Коля вылетел пулей на улицу. Подумал, что обещал Тане первой все рассказать. Рванул туда, где шла бойкая торговля цветами. К Тане стояла длиннющая очередь молодых мужчин. Каждый хотел купить букетик только у этой красивой цветочницы. Коля подошел к толпе и громко заявил, что на сегодня торговля цветочной лавки закрывается – санитарный день! Она открыла рот и не могла промолвить ни слова, изумлённо глядя на Колю. Очередь заволновалась.

– Танюша, как это закрывается, нам срочно нужны цветы.

– Санитарный день, – прошептала она, медленно подошла к Коле и бросилась к нему на шею.

Вся очередь захлопала, а старая торговка изрекла.

– Все, пропала девка, не будет у нас теперь столько покупателей без Танюшки!

– Красивей этой пары, я в жизни не встречала, – с умилением заявила другая тетка.

Они шли по залитым осенним солнцем улочкам Москвы, держась за руки. И не было никого на свете счастливее их! Коля нес большую корзину с цветами, прохожие оборачивались, любуясь на влюбленных.

Один парень шутливо сказал.

– Эй, майор, загс-то в другой стороне!

– Загс от нас никуда не убежит, правда невеста? – невозмутимо ответил Коля.

– Я и не знала, что уже невеста, – засмеялась Таня.

– Для тебя сегодня это не последний сюрприз, – поставил Коля корзину с цветами и поцеловал Таню. – Пошли домой, там все вопросы и порешаем.

– Слушаюсь, мой любимый, командир!

Они зашли в квартиру. Коля с порога брякнул, располагайся, мол, и начинай командовать, теперь ты хозяйка этого очага! Таня от неожиданности густо покраснела.

– Разве так можно шутить?

– Я не шучу, прошу к столу.

Коля наполнил фужеры и торжественно заявил.

– Дорогая Таня, ты будешь моей женой?

– Да, Коля, да я буду твоей на всю жизнь! С женитьбой мы определились, а что с твоей «сферой»?

– Меня взяли на работу в Наркомат Иностранных Дел. Предлагают весной на будущий год создать и возглавить диппредставительство в Италии, в городе Неаполе. Ты, поедешь со мной в Италию, возможно надолго?

Таня чуть не упала со стула, она понимала, что Коля не шутит.

– С тобой я поеду даже в Антарктиду, лишь бы быть вместе!

Они засмеялись и бросились целоваться. Коля прошептал на ухо любимой.

– Танюша, давай никогда не расставаться.

– Давай, любимый мой дипломат!

– В Неаполе будет открываться консульское представительство, так что можешь называть меня просто консулом, – громко захохотал Коля и снова поцеловал Таню. – В понедельник срочно подаем заявление в загс. Все прохожие Москвы подсказывают, где он находится.

– Я с вами согласна, господин будущий консул.

– Танюша, начинается новая, надеюсь, счастливая жизнь. У нас с тобой много общего. Мы столько горя перенесли за годы войны, наши родители погибли. Мы должны жить за себя и за них, ведь они были далеко не старые люди. Я сделаю все, что в моих силах, чтобы ты была самая счастливая на свете!

– Коля, мне никто никогда не говорил таких слов, я полюбила тебя сразу и навсегда!

– Я люблю тебя больше жизни! – только и мог промолвить Коля.

В понедельник рано утром Коля протрубил.

– Танюша, подъем! Завтрак готов, моя прекрасная леди. Ты не забыла, сегодня идем подавать заявление в загс?

– Конечно, я помню, но у меня к тебе есть серьезный разговор.

– Слушаю тебя, моя таинственная невеста.

– Коля, пожалуйста, послушай меня и не перебивай. Зимой в 1942 году в блокаду Ленинграда был страшный голод. В январе я весила 40 килограммов, ходила по квартире, держась за стенки. В таком, полуживом, состоянии меня по Ладоге переправили на «большую землю». Потом эвакуировали в Челябинск. Когда узнала, что родители умерли, снова слегла, просто не хотела больше жить. Тетя Нюра, у которой я жила, выходила меня. Она всегда твердила, будешь жить, всем смертям назло. Если ты умрешь, умру и я рядом с тобой. Теперь она для меня, как родная мать. К чему все это рассказываю. Я была недавно у гинеколога. После осмотра доктор сказала, мол, нет стопроцентной гарантии, что у тебя будут дети, надо подождать. Проклятая война, голод, стрессы – вот причины бесплодия. Организм временно может давать сбой. Если не захочешь жить со мной, я все пойму, и не обижусь. Я очень хочу иметь детей, но не хочу тебя делать несчастным.

Коля словно окаменел, на глазах были слезы. Отвернулся, украдкой вытер глаза.

– Танюша, дорогая, у нас обязательно будут дети, я в этом не сомневаюсь. Главное, что мы любим друг друга, и это навсегда! Собирайся поскорей, жених почти готов. Ты хочешь оставить свою фамилию, или стать Смирновой?

– Я всю жизнь мечтала стать Смирновой, – весело засмеялась Таня.

– Вот и порядок в танковых частях. Вперед, сегодня нас ждут великие дела!

Начались счастливые мирные будни. Коля целыми днями занимался на курсах. После учебы бежал к преподавателю итальянского языка. Допоздна засиживался в «ленинке» и штудировал историю Древнего Рима.

Как-то поздно вечером ввалился домой и с порога крикнул.

– Где моя жена, я сейчас умру от голода.

Таня вышла из кухни.

– Мыть руки и быстро за стол, студент прохладной жизни.

– Слушаюсь и повинуюсь, о, прекрасная из прекрасных.

– Не подлизывайся, пока тарелку борща не съешь, не будет тебе никаких фронтовых 100 грамм.

– Если нальешь 200 грамм, я съем весь борщ в кастрюле.

– Первый раз вижу пьяницу-дипломата.

– Ты думаешь, в наркомате работают только трезвенники?

– Коля, хватит трепаться, ешь. Сегодня опять звонили из оранжереи, просят помочь, скоро праздник.

– Таня, конечно, поезжай, не будешь же ты до весны дома сидеть. Ведь дипломированных цветоводов-дизайнеров в Москве днем с огнем не найти.

– А кто же тебе варить будет? Кухарки у нас нет.

– За меня не беспокойся, в наркомате есть столовая.

– Ой, Коля, я так рада, давно девчонок своих не видела. Завтра пораньше соберусь и на электричку. Ты у меня самый лучший муж, – поцеловала она любимого.

– Знаю, что я лучший муж, вот за это налей еще 100 грамм.

– Льстец, шантажист и воображало.

– Орденоносец, дипломат и надежный мужчина, – засмеялся Коля. – Танюша, на воскресенье ничего не планируй, поедем в Подмосковье. Зачем, это секрет. Форма одежды – парадная. И прихвати из своей оранжереи букет цветов для женщины «бальзаковского возраста». Не смотри на меня так, на месте все поймешь. Ты для меня самая красивая, самая умная и самая желанная! Таня, ты мамино осеннее пальто перешила под себя?

– Перешила, но мне, как-то неудобно.

– Я тебе сто раз говорил, пользуйся маминым гардеробом и никаких сантиментов. Ты пойми, что мне приятно видеть эти вещи на тебе, в этом нет ничего зазорного. Мама смотрит сейчас на нас сверху и одобряет мои слова.

– Уговорил, в воскресенье надену мамино пальто и шапочку.

– Вот это совсем другой разговор, пошли спать, любимая.

– Рота, подъем, на зарядку становись! – рано утром громко крикнула Таня и включила на всю громкость радио.

– Кто поднялся ни свет, ни заря?

– Ты что не узнал меня, это я, жена твоя, – звонко сказала в рифму Таня и рассмеялась. – Муженек, завтрак на столе, я побежала на трамвай, буду поздно вечером. Надеюсь, ужин приготовишь сам, хорошего тебе дня синьор-помидор.

Лежал Коля и думал, как повезло ему с женой. Красивая и умная, а главное любит его, так же, как и он. Даже страшно подумать, что было бы, не встреть он Танюшку. Глянул на часы и запел: «Пора в путь дорогу, дорогу дальнюю, трам, та, та, там!»

Таня ехала на работу и думала о разговоре с мужем. Что за встреча состоится в воскресенье, кто эта женщина? Вчера засыпая, Коля пробормотал, что Мария Николаевна поможет сделать нас счастливыми. Как и почему, незнакомый человек чем-то поможет нам, загадка? Доживем до воскресенья. Ну и Коля, загадочный и таинственный муж!

Таня вышла из электрички и направилась в оранжерею. В кабинете в клубах папиросного дыма сидел директор этого заведения Иван Семенович Кушнир. Старейший цветовод, селекционер и добрейшей души человек – дядя Ваня. Увидев Таню, подпрыгнул со стула, торжественно заявил.

– Вот моя спасительница, моя надежда и моя умница! Не забыла, не бросила старика на растерзание цветочным вампирам, – кинулся он к Танюше целоваться.

– Дядя Ваня, что за бардак, дым коромыслом, хоть топор вешай и открывай форточку. Рассказывай, только коротко, обстановку за время моего отсутствия.

– Докладываю, дорогой мой заместитель, – завал.

– Я так и знала, вперед на баррикады! Впереди «октябрьские» праздники, надо выполнить сотни заявок.

Вечером в конце рабочего дня сели пить чай.

– Таня, ты знаешь, сколько мне лет?

– Конечно, день рождения у вас летом.

– Не буду ходить вокруг да около. Я хочу в Сельхозакадемии предложить твою кандидатуру на мое место. Как говорится, молодым везде у нас дорога, старикам у нас почет.

– Спасибо, Иван Семенович, за хорошее предложение, не могу.

– Что, тебе предложили место ректора в академии? – засмеялся Иван Семенович вместе с Таней.

– Пока нет, но будем надеяться.

– Значит, молодой ревнивый муж не пускает красавицу-жену на работу?

– Вы не правы, дядя Ваня, просто весной мы должны уехать. Так что, до «майских праздников» я вся ваша.

– И то дело, – пробормотал старый цветовод.

– Куда ты собралась, в Москве работы для тебя непочатый край.

– Туда, за мужем, как нитка за иголкой, – засмеялась Таня.

– Видно, хороший у тебя мужик, если ты за ним и в огонь и в воду?

– Согласна с вами, товарищ начальник. Поехала домой, уже поздно, муж будет ругаться.

– Езжай уже, не забудь букет и передай своему суженому, что ему сильно повезло.

– И мне тоже. Это любовь с первого взгляда!

– Скорей беги на электричку, а то майор за опоздание на гауптвахту посадит.

В вагоне Таня смотрела в окно и вспоминала, как подавали заявление в загс. Коля по дороге рассказывал о каких-то изменениях в правилах загса. Она ничего не могла понять. Они расписались в толстой книге, их торжественно объявили мужем и женой. Коля быстро одел ей на палец колечко, а она ему. Поцеловались и через пять минут были уже на улице. Таня с удивлением спросила.

– Что это было? Эта тетя всё перепутала. Должна была принять заявление, а взяла и расписала.

– Танюша, ты же не против?

– Ты не разведчик, ты шпион и шантажист, я тебя поколочу.

– Не вели казнить, вели миловать, – Коля встал на колени и поднял к небу руки.

Прохожие шли, с интересом оборачивались, глядя на эту сцену.

– Встань с колен не позорься, перед людьми стыдно.

– Не встану, пока ты не помилуешь своего непутевого мужа.

Стали собираться зеваки. Видно, артисты репетируют спектакль прямо на улице.

– Всё, милую, только скорей отсюда, – взялись они за руки и побежали к остановке.

Зашли домой, в зале накрыт был стол, горели свечи.

– Дорогая Танюша, давай навсегда запомним этот день – день нашего бракосочетания! Горько! Горько! Горько!

Таня очнулась, электричка подъезжала к платформе. Завтра воскресенье, что же за сюрприз приготовил хитрый дипломат?

– Что день грядущий нам готовит? – продекламировала Таня, выходя из вагона.

Зашла домой, из кухни доносились аппетитные запахи.

– Это я пришла, и цветы вам принесла.

Коля вышел в фартуке с поварешкой в руке.

– О, прекрасная и голодная синьора, прошу отведать мою скромную трапезу.

– С большим удовольствием, самый лучший шеф-повар нашего дома.

– Могу предложить следующее меню: на первое – суп с клецками, на второе – селедка с жареной картошкой, холодные блюда – мороженое сало, соленые огурцы, маринованные помидоры.

– Послушайте, шеф, а что на десерт?

– Одну секунду, – Коля вытер о фартук руки, подошел и крепко поцеловал жену.

– О таком ужине я мечтала всю жизнь! Неси, шеф, ради такого случая свой запотевший графинчик!

– Слушаю, моя повелительница, моя богиня! Гуляем!

Весь вечер Коля, как мог, развлекал жену. Плясал, горланил песни. Танцевали аргентинское танго и хохотали до упаду. Таня смотрела на мужа и поражалась. Прошел всю войну, потерял родителей, друзей, видел тысячи смертей. Но не сломался, не ожесточился, не ушел в себя. Она обожала своего мужа, благодарила судьбу за то, что они встретили друг друга.

– Коля, хочешь еще графинчик?

– Конечно, суженая.

– Но с условием, что ты расскажешь, куда мы завтра едем?

– Если ты предложишь ведро водки или меня будут пытать инквизиторы, я все равно ничего не скажу, – с улыбкой ответил Коля. – Дорогая, запомни на всю жизнь, если я сказал или пообещал что-то, разобьюсь в лепешку, но сдержу свое слово. Вот такой у меня характер, принимай какой есть и не обижайся на старого солдафона.

– Ладно, солдафон, пошли спать, утро вечера мудренее.

Рано утром Коля выпрыгнул из кровати и заревел.

– Подъем, на зарядку становись! – и включил радио на всю громкость.

Из динамика рвануло «Утро красит нежным светом стены древнего Кремля…»

Таня укрылась с головой под одеялом.

– Товарищ командир, можно еще немного поспать?

– Нет, ни в коем случае, получите два наряда вне очереди, – Коля подскочил к жене и смачно поцеловал два раза в губы.

– Хочу еще два наряда вне очереди, – прошептала Таня и поцеловала любимого.

– С началом такого прекрасного утра. Мы можем опоздать на электричку, нас очень ждут и надеются, подъем!

Таня вскочила с кровати, напевая: «Москва моя, страна моя, ты самая любимая!». Коля тем временем достал парадный мундир и тщательно стал рассматривать свои награды.

– Все решил, не хочу быть похож на новогоднюю елку, – пробормотал он и стал снимать с кителя медали.

Подошел к зеркалу, глянув на себя, остался доволен, это совсем другое дело. На него смотрел бравый офицер со знаком «Гвардия» и четырьмя боевыми орденами на груди. Таня выскочила из ванной и ахнула, глядя на мужа.

– Я поняла, мы идем на прием в наркомат или в Кремль, угадала?

– Почти что.

Они шли по осенней Москве. Коля с удовольствием декламировал Пушкина – «Унылая пора! Очей очарованье! Приятна мне твоя прощальная краса». Таня продолжила: «И пышное природы увяданье, в багрец и в золото одетые леса».

– За стихотворение вам пять, – объявил Коля и поцеловал жену.

– Товарищ майор, можно еще прочитать стих, больно оценка хороша?

– Нет, вон наш трамвай, бежим. Подъехали к вокзалу и побежали к электричке, едва успели в последний вагон. Народу было битком, молодая парочка освободила им места. Коля покраснел.

– Да что вы, ребята, сидите. Мы же, слава богу, не инвалиды, да и не пожилые еще.

– Вы нас от фашистов спасли, садитесь, героям почет и уважение!

Они сели на сиденье, оконфуженные и красные от стыда, как раки. Где-то в конце вагона играли на гармошке и пели «Казаки, казаки, едут, едут по Берлину наши казаки!» И так сразу им стало спокойно среди этих своих простых русских людей. Гармонист все играл и играл. Коля, как будто загипнотизированный слушал, а сам был далеко-далеко…

Вспомнил, как его правая рука – Миша Масалов так наяривал на гармошке, что казалось, мошкара бросится в пляс. Левая его рука – Егор Кукушкин так плясал, что в сельском клубе стены ходуном ходили. Местные девчата были без ума от этих артистов-разведчиков. Вечером после танцев девчата пригласили их погулять. Миша хмыкнул.

– Да я уже двоих нагулял.

– А я, одного, обращайтесь к командиру, – захохотал Егор.

– Извините, девчата, в следующий раз, пора нам уже, – Коля мотнул головой в сторону линии фронта.

Шли на базу, а Егор рассуждал.

– Не кажется тебе, Михаил, что наш командир хочет спрятаться за линией фронта от этой черноглазой Маруси? Она – девка боевая, и на той стороне найдет командира и притащит его домой на горбу.

Втроем во весь голос загоготали, как табун жеребцов.

– Отставить болтовню, через полчаса выходим в гости, – приказал Коля, вытирая от смеха слезы.

Не было в дивизионной разведке крепче дружбы этой троицы, совсем разных людей. Как же судьба жестоко разлучила их летом 1944 в Прибалтике…

Командир дивизии распекал начальника разведки.

– Федор Иваныч, ты мне обещал полные сведения о перегруппировке противника?

– Погода, товарищ генерал, ни к черту, льет и льет.

– Ты что летчик, что тебе погода мешает? – вспылил генерал. – Посылай, хоть всех своих разведчиков, а сведения о противнике, чтобы завтра утром были у меня на столе.

Федор Иванович крикнул посыльному.

– Срочно ко мне капитана Смирнова.

– Товарищ подполковник, капитан Смирнов по вашему приказанию прибыл.

– Проходи дипломат – срочное дело. Группа у тебя полностью укомплектована?

– Так точно, десять бойцов. Сами знаете, из стариков только трое осталось.

– Знаю, Коля, сколько и каких ребят ты потерял, война. Позарез нужны к утру сведения о дислокации немцев, что-то они затевают. Завтра к нам командующий прибывает, значит, дело серьезное. Мы должны полностью владеть информацией на передовой. Задача – любой ценой взять ценного «языка» из немецкого штаба, на худой конец, пехотного офицера. Задача ясна?

– Так точно, разрешите идти?

– Иди, постарайся без потерь, ведь скоро конец войны.

Коля собрал свою группу, объяснил задачу. Выступаем в 19.00, идем налегке, сухой паек на сутки.

– Товарищ капитан, здесь старшина спрашивает, можно ли с собой зонтик взять, а то за шиворот натечет? – разведчики грохнули.

– Миша, не сахарный, не растаешь, в крайнем случае, лопухом укроешься. Разойдись. Старшина Масалов и сержант Кукушкин – ко мне. Егор, проверь всю группу, двойной боезапас гранат и патронов. Аккумуляторы с рацией, минимум провианта, а то раздобрели на армейских харчах.

– Миша, присмотри за Зауром, уж больно горяч парень. Готов немцев зубами рвать, мы такие же были в начале войны. Нам лишний шум ни к чему, взяли «языка» и домой.

– Командир, есть предложение, подобраться к немцам не всей группой, а только половиной. Остальные пусть прикрывают наш отход.

– Дельная мысль, идем впятером, на стреме будут вот здесь остальные, – ткнул пальцем в карту.

– Кто пятый?

– Заур. Всё, вечером выступаем.

Сидел Коля и думал, как выручить своего молодого разведчика. Приехал «особист» из штаба армии, собирает списки чеченцев, ингушей, других кавказцев. Идут разговоры, что их убирают с передовой и отправляют в тыл. Предложил командиру роты по тихому в документах изменить национальность. Шкурой чувствовал, выручать надо парня и срочно. Вечером выдвинулись на позицию.

– Не курить, не шуметь, идти за мной след в след, – тихо промолвил командир.

Через час были на месте.

– Заур, остаешься за старшего, быть всем наготове.

– Товарищ капитан, разрешите я с вами, как раз пять на пять.

– А шо, товарищ капитан, Заур балластом нам не будет, – пробормотал старшина. – Он парень здоровый, пусть «языка» на обратном пути на себе тащит, чтобы тот не устал.

Все тихо засмеялись, а Егор добавил:

– Повезешь его на себе, вместо ослика.

Разведчики захрюкали от смеха.

– Отставить разговоры, слушай мою команду. Мы впятером идем за языком, вы нас прикрываете. Если пошлем одну ракету – передаете артиллерии, чтобы били по 35 квадрату, если две – идите на помощь. Сержант Гришин, задача ясна, есть вопросы?

– Вопросов нет, товарищ командир, всё ясно.

– Если что, осторожней через минное поле, карта у тебя. За мной Заур, Егор – замыкающий, вперед – с богом.

Подползли к окопам и замерли, в их сторону шел часовой. Коля показал пальцем – тихо, ни звука. Немец посветил фонарем, что-то сказал другому часовому.

– Попутали нас с лисами, – прошептал командир.

Часовые закурили и стали беседовать. Коля перевел их разговор.

– Через полчаса смена караула. В штабной землянке пьют шнапс два офицера, один из них – командир роты. Дождемся смены караула и возьмем их тёпленькими. Миша и Егор тихонько снимите часовых, мы с Зауром за языками. Ваня, если что, прикроешь огнем. Надо постараться без шума и без гама утащить этих красавцев к нам.

– Я бы их голыми руками придушил, – тихо прошептал Заур.

– Отставить, они нам нужны живые и здоровые. Всем приготовиться и слушать мою команду, ясно?

– Так точно, товарищи командир. Одно плохо, сейчас снег выпадет. Немцы по нашим следам пойдут.

– Не каркай, Мишка, может, пронесет.

– Не дай бог, если тебя пронесет, немцы сразу учуют твою вонь и поймут, что ты здесь.

– Егор, прекрати, иначе мы от смеха все облажаемся, – прохрипел Иван.

Послышался топот и скрип сапог, подходил немецкий караул. Офицер вышел из блиндажа и громко предупредил старшего, чтобы не опаздывал утром на смену. Развод ушел, часовые закурили и разошлись в разные стороны.

Коля прошептал разведчикам: «Вперед и с песней». Миша с Егором спустились в окоп и рванули к часовым.

– Заур, за мной, оружие к бою.

Подняли полог, и зашли в блиндаж. Один из офицеров спал, второй наливал в стакан шнапс. Коля улыбнулся и спросил по-немецки:

– Вам третьего не нужно?

Немец глянул на разведчиков и оторопел.

– Если хотите жить, на сборы вам две минуты, в противном случае – смерть.

Заур поднял автомат, немец залепетал, что у него семья и дети.

– Поднимай своего друга, у вас осталась минута.

Зашёл Миша.