Кувалда тоже встал со стула, достал кисет, бумагу и в несколько приёмов сноровисто соорудил самокрутку, после чего они с Михалычем вместе вышли из командного пункта.
К вентиляционной шахте, куда ходил дымить Михалыч, вёл прямой двадцатиметровый коридор с дверями по обе стороны; за дверями были комнаты для размещения офицеров и личного состава, а также служебные помещения: кухня, столовая, склады, оружейная, электрощитовая… Выход в шахту был в конце коридора, напротив КП. Рядом с выходом были двери лифта, шахта которого тянулась параллельно вентиляционной шахте; а в самой вентиляционной шахте за дверью была небольшая металлическая площадка с перилами, в которую на небольшом участке превращалась винтовая лестница, спускавшаяся от верха шахты до самого её низа. На площадке, для удобства старика, поставили кожаное кресло, в котором он с комфортом дымил раз в полчаса.
Было в бункере и ещё одно помещение, располагавшееся уровнем ниже, оно занимало площадь, равную половине помещений верхнего уровня – большой прямоугольный зал с рядами металлических шкафов, внутри которых находились компьютеры систем «Казбек» и «Периметр».
Выйдя на площадку перед дверью, Михалыч не стал садиться в кресло. Закурив от поднесённой Кувалдой зажигалки, он оперся о перила, мельком глянув вниз, – до дна шахты было метров тридцать. Там, на дне, были рельсы, нырявшие в нору в стене шахты, и стояли дрезины. Слабый ветерок снизу тянул креозотом.
– Итак, у нас сейчас есть шесть ядерных зарядов, – произнёс старик, взглянув на искателя из-под седых кустистых бровей, которые причудливо искривлялись в стёклах очков. – Шесть! – он показал на пальцах. – Летать их я не заставлю. Да и думать о такой глупости я не хочу… А вот превратить каждый заряд в бомбу, которую можно будет отнести куда надо и там подорвать дистанционно, или от часового механизма, это я, пожалуй, смогу…
– Гм… – Прикурив самокрутку и выдув через ноздри две струи дыма, Кувалда поскрёб в бороде. – Перед нами открываются интересные перспективы…
– То-то же! – деловито сказал старик, пыхтя трубкой. – Я тут нашёл интересный файлик… в котором содержатся инструкции, понятные технически грамотному человеку, далёкому от ракетостроения… – всякому офицеру, или даже солдату, который в школе хорошо учился… В файле том популярно расписано – как демонтировать головную часть ракеты, как эту самую часть разобрать, как отделить боевые части от несущих двигателей, и как превратить эти боевые части в тактические мобильные заряды, которые можно будет перевозить, скажем, на автомашине, или переносить в рюкзаке, если здоровья хватит.
– Борис Михалыч! – воскликнул Кувалда. – Ты чего сразу не сказал?!
– Интересно было послушать, как ты внучку наставляешь, – усмехнулся старик. – Оно девке на пользу. Ты, Ваня, человек авторитетный, и неглупый, хоть и университетов не заканчивал. Это я тебе как дипломированный технарь говорю! – Михалыч выбил прогоревшую трубку о перила и начинил её новой порцией табака. Было заметно, что старику хотелось поговорить, и Кувалда решил ему не мешать. Всё-таки, он тут целый день с одной внучкой сидит. Кувалда сам строго наказал всем: не тревожить старого хакера без необходимости. – Раньше, до Войны, – продолжил Михалыч, раскурив трубку по новой, – много было придурков разных, которые и универы позаканчивали, и дипломы имели, и научные звания даже… Всякие маркетологи, дизайнеры, психологи, культурологи, социологи, философы… В головах у людей, Ваня, было насрано капитально. Одни на «успехе» двинулись и всерьёз полагали, что достаточно им начать «думать позитивно» и представлять себя успешными и богатыми, и они сразу же из мелких клерков, коими в большей своей массе являлись, превратятся в крутых бизнесменов, переедут жить в пентхаусы и особняки в охраняемых загородных посёлках, обзаведутся дорогими машинами и длинноногими бабами… И всё от тайного знания, которому их бизнес-тренер научит! Выйди, значит, Вася Пупкин, из «зоны комфорта», «начни мыслить, как миллионер», «визуализируй»… то есть представляй, как к тебе денежки в карман текут рекой, как лохи тебе эти денежки несут, а успешные буржуины на лавках подвигаются, приглашают тебя в свой закрытый буржуинский клуб…
– Ха-ха! – прогремел на всю шахту Кувалда. – Прямо как в старой пословице: дурень думкой богатеет!
– Во-во! – покивал старик. – Другие, значит, по так называемому «искусству» специалисты были… Нарисует какой-нибудь криворукий бездарь неведомую херню в стиле трёхлетнего ребенка, или вообще… жопу себе краской начинит при помощи клизмы и на холст высрется…
– Что, даже такие были?.. – не удержался, перебил старика Кувалда. О таком ему – человеку, интересовавшемуся довоенным миром – ни читать, ни слышать не приходилось.
– Были, Ваня, были! – подтвердил старый хакер. – И вот, значит, искусствоведы те дипломированные эту дрисню называли «авангардом» и «высоким искусством»!.. «Шедевры» одного такого «творца», негра-наркомана по фамилии Баския, продавали за миллионы долларов! А там буквально мазня пятилетнего дебила! Но искусствоведы, которые, к слову, через одного сами наркоманами были, и все поголовно – пидорастами да ковырялками, трубили на весь мир – какой этот Баския гений и великий творец! – Михалыч часто запыхтел, раскуривая начавшую затухать трубку, потом пару раз крепко затянулся, пустил густые облачка дыма, и продолжил уже спокойнее: – Бывал я, Ваня, как-то в Москве, в парке хм… искусств «Музеон»… Так там половина скульптур – это свезённые туда антисоветской властью памятники Ленину да Марксу… нормальные, красивые памятники, в которых люди на людей похожи… а другая половина – как раз вот такие «художества»… как у того негра-наркомана… уродства, слепленные рукожопыми «творцами»… кривые рожи, уродливые горбатые существа непонятного пола, звери всякие несуразные…
– И что, людям такое дерьмо нравилось?
– Что ты! Нет, конечно! – старик махнул рукой с трубкой. – Но в последние годы всё больше люди свое мнение о таком «искусстве» держали при себе. Чтобы их в «бескультурное быдло» не записали… Читал сказку про голого короля?.. – (Кувалда кивнул.) – Во-от! Но, когда надо было с гарантией насрать людям в голову, памятники делались вполне художественные, как тот же «Исход» в Новороссийске, про который ты Женьке рассказывал… Я ведь эту пакость тоже видал, ещё до Войны… и после видал… Так-то памятник красиво сделан. Не уродство церетелиевское…
Попыхтев трубкой, Михалыч перешёл к следующим специалистам:
– Или взять социологов с философами… Знаешь, кто перед Войной были кандидатами да докторами наук по социологии и философии?
Кувалда, принявшийся к тому времени сворачивать новую самокрутку, пожал плечами.
– Феминистки и пидорки́ всякие! Звания научные эти довоенные выродки делали на темах «гендера», «патриархата», «интерсекциональности» и прочей подобной мурé… Так называемые «философы» просто пересказывали западных философов-дегенератов, вроде провозвестника «сексуальной революции» Маркузе, алкоголика Делёза, шизофреника и женоубийцы Альтюссера, интеллектуального ничтожества Бодрийяра, или небинарной пиздоковырялки Батлер… Высрет жирное уёбище с волосатыми как у мужика ногами, татуировками и пирсингом диссертацию с названием навроде «Гендерные стереотипы в традиционном обществе» и уже, блядь, «кандидат» или «доктор наук»! – Старик с досадой сплюнул в сторону.
– Да уж… – Кувалда затушил о стену самокрутку и закинул в стоявшую у стены железную банку. – Про гендеры-хуендеры эти я читал немного… Там что-то вроде… ну, вот захотелось, скажем, мужику бабой стать… надел он юбку, морду накрасил и сказал: «я теперь не Толя, а Таня»…
– В общем-то, да, так оно и было, – старик кивнул. – Читал я, помню, перед самой Войной в Интернете одну статью… Названия и автора уже и не вспомню… Да и ладно… В общем, в статье той была глава про доктора одного, извращенца, который «гендер» этот ввёл в так сказать научное употребление. Поставил, значит, доктор тот эксперимент: взял двухлетнего мальчика, которому при обрезании врач хозяйство повредил, отрезал ему там всё подчистую… полностью покастрировал мальчика, и сказал родителям, чтобы они воспитывали сына как девку… Дескать, неважно, что у человека между ног. Главное – как его воспитать… Ну и рос, значит, тот мальчонка в платьях, на девчачье имя откликался. А доктор с ним процедуры проводил: заставлял с братом-близнецом в «папу с мамой» играть, порнуху им при этом показывал…
Кувалда слушал Михалыча и хмурился, увесистые кулаки его сжимались, а глаза наливались подступавшей изнутри яростью. Но не перебивал.
– …В общем, – продолжал старик, – прославился тот доктор за счёт пацанёнка. Понаписал статей, снискал признание среди учёных. Концепцию этого самого «гендера» подхватили феминистки и принялись тащить во всякие «социологические исследования». А когда пацанёнок подрос, поехала у него крыша. Родители ему рассказали тогда – кто он… Парень добился, чтобы его считали тем, кем он и был по своей природе. Пришили ему, значит, доктора искусственный хер… Потом он женился на бабе с детьми, пожил какое-то время с ней… А потом лишился работы, запил, баба от него ушла, и парень снёс себе голову из дробовика… Такая вот, Ваня, история.
– Это не доктор, – произнёс искатель, разжав побелевшие кулаки, – это – выродок настоящий. Такую тварь только к стенке ставить…
– Верно говоришь, Ваня! Выродки, они задолго до последней Войны появились… И чем ближе к Войне, тем больше их становилось… Только товарищ Сталин загнал под плинтус одну нечисть – фашистскую, на свет повылазила другая нечисть – левацкая… – те самые Маркузе с Делёзами и Бодрийярами… Сартры всякие с де Бовуарами… Шестьдесят восьмой год во Франции… Чёрные расисты против белых расистов в США… Анджела Дэвис, лесбиянка мерзкая… Фрейдомарксисты, неомарксисты, постмарксисты… и прочие якобы марксисты, у которых с марксизмом общее только слово «Маркс» в названии… Хиппи, «зелёные», идейные гомосексуалисты, наркоманы… феминистки первой волны, феминистки второй волны, третьей волны… всевозможные «активисты» – борцы за всё хорошее против всего плохого… Всех вместе этих левацких чертей кто-то однажды назвал «борцами за социальную справедливость», SJW – если коротко по-английски… так название это и прижилось… – Старик зло улыбнулся. – «Борцы», блядь! Вот только за настоящую социальную справедливость – за уничтожение капитализма как социального строя, за интересы простого рабочего человека, который всё больше и больше впахивал, чтобы выплатить банку кредит, чтобы прокормить семью, чтобы не оказаться на улице, эти «борцы» ни дня не боролись! Кому нужен простой работяга, если он не ебётся в жопу? Вот за «угнетённых» педерастов побороться, или там за «права животных» – вот это другое дело…
Михалыч посмотрел на прогоревшую трубку в своей руке, снова вытряхнул пепел, достал кисет с табаком и снова набил. Прикурил от поданной Кувалдой зажигалки.
– Стóит ли, Ваня, винить простого работягу за то, что он в итоге слушал больше «правых», которые хоть и были всегда прислугой буржуя, зато говорили просто и понятно, давали простые ответы на сложные вопросы… когда «левый» – тот, кто, казалось бы, должен быть на стороне этого работяги, шагает вместе с пидорасом и феминисткой, да и сам выглядит так же? Да и какой нормальный человек, имевший семью, растивший детей, захотел бы встать рядом с таким выродком…
Кувалда покачал головой, и тоже скрутил самокрутку, уже третью, задымил.
– С такими коммунистами, Борис Михалыч, какие были перед Войной, никаких фашистов не надо… Я думаю, если бы то левачьё, довоенное, попало к нам в сегодняшний день, оно бы теперешними выродками быстро поладило.
– Ещё как поладило бы, Ваня! – ответил старик. – Ещё как поладило!
В молчании они докурили, и Михалыч, почистив трубку, развернулся к открытой гермодвери:
– Пойдём, что ли, Ваня…
Они двинулись обратно к командному пункту.
– Так чтó насчёт ядерных зарядов? – вернул разговор в деловое русло Кувалда, когда они вошли в КП.
Женька, внимательно изучавшая на экране какой-то программный код, бросила на деда и Кувалду короткий рассеянный взгляд и вернулась к своему занятию.
– Будут тебе ядерные заряды, – ответил Михалыч. – Завтра начнём разбирать ракету.
– А она не того… не рванёт? – искатель с сомнением посмотрел на старого хакера.
– Не-ет, что ты! – Махнул рукой старик, усаживаясь на стул возле своего ноутбука. – За это можешь не беспокоиться! Нужно человек пять крепких мозговитых ребят, лебёдка и кое-какой инструмент.
– Организуем. А как скоро дело сделаешь?
– Думаю, дней за пять, – ответил старик. Он помолчал, потом произнёс: – Это, Ваня, ещё не всё, что я хотел тебе сообщить…
– Что ещё? Не тяни, Борис Михалыч, рассказывай!
– Ты как думаешь, почему ракета эта никуда не улетела, а в шахте осталась?
– Откуда мне знать? Неисправность может какая…
– Не-ет, Ваня. Не неисправность!.. Вернее, неисправность, но такая, какую только руками сделать можно.
– Это как?
– В системе её отключили. «Казбек» ракету попросту не видел, потому и не отправил по назначению… Её даже «Периметр» запустить не смог. Потому, что «Периметр» её тоже не видел…
– Михалыч, давай понятно!
– Ваня, – вздохнув, сказал старик. – Объясняю на пальцах… Мы находимся в резервном командном пункте двух систем, «Казбека» и «Периметра». «Казбек» – это система, которой командовал человек: Президент, Министр обороны и уполномоченные лица из РВСН. А «Периметр» – это система, которая работала самостоятельно…
– Подожди, Михалыч, – остановил его Кувалда. – Про «Периметр» этот я в курсе, что он автоматический. Объясни, как так выходит, что у автоматической системы есть командный пункт?
Старик улыбнулся почти снисходительно.
– «Командами», Ваня, называются любые указания, которые делает человек компьютеру посредством интерфейса… Вот ты мышь сдвинул… – Михалыч ткнул пальцем в компьютерную мышь, та сдвинулась по столу на сантиметр, и чёрный экран ноутбука включился, бросив на Михалыча холодный голубоватый свет, – …и это уже – команда. То, что помещение, в котором мы находимся, называется «командным пунктом», не означает, что придя сюда, человек мог приказать «Периметру» нанести ядерный удар по противнику. «Казбеку» мог, при наличии ключей, – он кивнул на пульт у стены, по краям которого имелись соответствующие разъёмы в количестве двух штук, – а «Периметру» – нет. «Периметру» человек мог только дать команду «усилить бдительность» или прямо сообщить о нападении. И «Периметр» в таком случае запустил бы дополнительную проверку по имевшимся в его распоряжении каналам. Грубо говоря, «Периметр» не поверил бы человеку на слово, и уж тем более не побежал бы вприпрыжку выполнять его хотелки. Ну, что, теперь понятно?
– Понятно.
– Теперь дальше… У этого компункта в подчинении четыре шахты. Перед Войной в трёх стояли межконтинентальные ракеты с разделяющимися боевыми частями, нацеленные лететь к пендосам. Они подчинялись «Казбеку». В четвёртой была командная ракета «Периметра». Эта должна была лететь над территорией России и передавать по радио команду на старт всем стратегическим ядерным силам страны: шахтным, мобильным, авиации и флоту… Разумеется, таких ракет у «Периметра» было больше одной… Я думаю, штук десять, не меньше… У «Казбека» не было доступа к командной ракете, а у «Периметра» к боевым ракетам доступ был, но не прямой, как к командной, а через «Казбека»… И, кстати, насчёт «Казбека»… Судя по записям в системе, команда от президентского «ядерного чемоданчика» «Казбеку» не поступала… А это значит, что не Россия нанесла первый удар… – Михалыч минуту помолчал, давая Кувалде осмыслить услышанное. Ведь до этого дня никто в Содружестве точно не знал, кто начал Войну. – Так вот, – продолжил старый хакер, – когда «Периметр» понял, что на страну совершено нападение, и что Кремль и Генштаб не отвечают агрессору… и не отвечают вообще… я думаю, их на тот момент просто не существовало… проверив радиоэфир, линии связи, сейсмодатчики и радиационный фон в разных местах, запросив спутники на орбите и ещё кучу каналов, по которым «Периметр» получал информацию об обстановке… и убедившись в том, что всё, трындец, «Периметр» запустил свои командные ракеты… Конкретно этому сегменту «Казбека» «Периметр» отдал команду напрямую, не через радиосигнал, и местный «Казбек» команду выполнил – запустил все бывшие у него в наличии ракеты… аж две штуки! А третья шахта числилась у «Казбека» пустой…
Кувалда внимательно слушал Михалыча, глядя перед собой, и когда тот закончил говорить, некоторое время молча обдумывал услышанное, понюхав пару раз кисет с табаком. Наконец он посмотрел на старика и произнёс:
– Фашисты знали про ракету. Тот, кто сделал так, чтобы ракета осталась в шахте, и её при этом как бы и не было, либо оставил какие-то записи, и записи эти попали к фашистам, либо сам сейчас в Ростове. Они ехали сюда не ради имущества. У них там своих складов, должно быть, хватает… Воинские части, и военные склады везде были. Им нужны особые боеприпасы.
Глава двадцатая. Нам нужна пропаганда!
17 июня 2077 года, бывшая Россия, Кубанская область, Крымский район, посёлок Жемчужный, первая половина дня
В Жемчужном кипела работа. Мёртвый, оставленный человеком посёлок ожил. Обосновавшаяся здесь трудовая армия Содружества заняла бóльшую часть домов в посёлке. Часть домов уже переоборудовали под склады; во дворах пилили деревья, косили траву, расчищали улицы. Работали в основном бабы, – большинство мужиков с утра, после завтрака в общей столовой, под которую приспособили самый большой дом по улице с незатейливым названием Центральная, отбыли на конных повозках в Верхнебаканский. Из рабочих в Жемчужном осталось шестеро крепких мужиков, взявших на себя самую тяжёлую работу, и тридцать баб.
Отвечавшие за охрану тружеников и тружениц искатели – сводный отряд со всего Содружества – несли дежурство на устроенных на въездах в поселок блокпостах и размещённых на окраинах наблюдательных пунктах, патрулировали улицы.
После событий 15-го числа, когда отряд Деда Кондрата перебил в Верхнебаканском и Владимировке группу разведки Рейха, охрана Жемчужного бдела с удвоенной силой.
Из показаний допроса единственного пленного фашиста, взятого возле Объекта, следовало, что пятерым из его группы, во главе с целым майором, удалось уцелеть. В день, когда лысых наблюдателей накрыли, их майор с четырьмя бойцами выдвинулся сюда, в Жемчужный. Однако здесь фашистов выловить не удалось. В своём лагере во Владимировке фашисты также не появлялись, – Пустошь большая, мест, где можно укрыться, много. Эти пятеро и сейчас наверняка были где-то здесь поблизости. Так что, бдительность в ведомстве Дрона была маниакальная.
Сам Дрон ни минуты не сидел на месте. Известный и прежде своим пристрастием к порядку и дисциплине прикубанский командир в последние два дня стал ещё суровее. Как заводной, он постоянно перемещался по Жемчужному и его окрестностям, то один, то с патрулём, проверяя блокпосты и НП, осматривая подступы к посёлку, заглядывая под каждый куст на предмет наличия засевшего там врага. «Здоровая бдительность и тяжёлая паранойя – суть синонимы», – часто повторял в эти дни Дрон слова из популярной в библиотеке Прикубанского довоенной книги, автор которой, по досадной причине отсутствия у книги обложки, прикубанским читателям оставался неизвестен.
Дрон был на западном блокпосту, когда с дороги послышался топот конских копыт. По звуку, лошадей было больше двух. Вскоре из-за поворота, до которого от блокпоста было полкилометра, показались трое всадников. Дрон взял у искателя, которого все звали Синицей, полевой бинокль и посмотрел на всадников. Это были Кувалда, Витёк и Стас. Он узнал их сразу, без бинокля, но всё равно осмотрел всадников, для порядка (а вдруг кто-то из товарищей ранен? или – хуже того – кто-то выдает себя за искателей, переодевшись в их одежду?) В общем, посмотрел Дрон в бинокль, убедился, что скачут действительно свои, и к месту в очередной раз процитировал слова безымянного автора о бдительности и паранойе.
Блокпост представлял собой П-образную баррикаду из тракторных покрышек и мешков с песком и стоял прямо на дороге, напротив сгоревшей когда-то заправки, от которой мало что осталось. Обочины дороги основательно заросли кустами тёрна, но не мешали обзору; спрятаться в колючих зарослях можно было только сидя или лёжа, если не шевелиться и сидеть в одном месте. Дежурившие на блокпосту искатели – уже знакомый читателю Железный и Синица – коренастый широкоплечий парень с ёжиком светло-русых волос, из хутора имени Сталина – бдели здесь с раннего утра и до обеда; потом они пойдут в патруль, вместе с сидящими сейчас на наблюдательных постах Котом и Негром.
– Андрей! А я как раз к тебе… – перешёл сразу к делу Кувалда, спешившись и поздоровавшись за руку с каждым присутствующим. Приехавшие с ним Витёк и Стас тоже спешились и поздоровались со всеми.
– Если по охране и обороне, то сразу говорю: людей не дам, Ваня, – предупредил Дрон. – У меня тут народу как в Прикубанском, а под ружьём двадцать человек всего…
– Нет, – качнул головой Кувалда. – Я не за людьми. – Он передал вожжи Витькý и, достав из кармана на кителе кисет и бумагу, стал сворачивать самокрутку.
– А чем тогда я ещё могу тебе помочь? Комендант здесь Вагон…
– Только ты, Андрей, и можешь помочь. – Кувалда прикурил, затянулся и выдул облако крепкого табачного дыма. – И не мне, а всем нам, Содружеству.
– Это каким же образом? – Дрон переглянулся с Железным и Синицей, которые с интересом слушали разговор отцов-командиров.
– Ты же у нас писатель? – риторически спросил Кувалда и сам ответил: – Писатель. Вот и послужи Содружеству своим писательским пером! – Сказав это, Кувалда снова затянулся из самокрутки и серьёзно посмотрел на Дрона. – Нам нужна пропаганда!