Многоточие

Однако отец Сэма продолжил собирать мусор. Риккетс-младший не понял, зачем отец конкурировал с роботами, выполнявшими за сутки три-четыре нормы, осознанно идя на ежедневный риск, и когда метеорит прошил их космический корабль, превратив его в груду маленьких обломков, не почувствовал ничего, кроме досады. Осознание к Сэму пришло позже: он зауважал отца и его гордую профессию, но это не повлияло на решение стать создателем «мехов»…

Выглянув на рассвете в окно, Надя заметила на небе грозную тучу. Порыв ветра ударил по стеклу. Гром по-хозяйски наплыл раскатом. Небо озарили вспышки молний. Глухим выстрелом бахнуло где-то рядом, наступила тишина, и полил дождь. Надя долго смотрела на падающие капли, не удержалась, отворила створку и вдохнула запах влажной земли. Дождь усилился и полил мощным потоком.

Спустя час девушка отправилась на совещание. Надя была сама не своя, ругалась и спорила, придираясь к мелочам и заставляя подчинённых нервничать. Все удивлялись, но не противоречили, предпочитая соглашаться с доводами руководительницы. Только отец отстаивал свою точку зрения, но к обеду устал и демонстративно удалился. Оглядывая скисшие лица, Надя думала: «Уйду, надоели все до чёртиков! И отец туда же!»

За обедом помирились. Роман оттаял.

– Закончим с этим квадратом, и я переведусь на завод, – сказала Надя.

Старик выслушал её, затем неожиданно улыбнулся и ответил шуткой:

– После дождичка в четверг ты на завод пойдёшь!

– Сегодня как раз четверг! – засмеялась дочь.

Надя ждала от отца очередных наставлений о том, что выбранный путь их семьи – это природа, но он только спросил:

– Не раздумала, значит?

Надя не ответила, крутя в руках кофейную чашечку. Посмотрела на Романа с надеждой, и отцово сердце наполнилось радостью. Он глядел на родную кровинку и будто себя видел в зеркале: громовская настойчивость брала верх над любыми препятствиями, и если уж что взбрело в голову, то никогда не отступится.

– Я тебе так скажу, дочка. Если хочешь пойти на завод, попробуй, но не обрубай концы. Наша миссия важна для человечества. Озеленение спасёт тысячи людей, ведь невозможно жить полноценно, нося всю жизнь скафандр на голове… Ты видишь в роботах будущее – пусть так, я не перечу, однако без воздуха всем придётся вернуться обратно на Землю. – Роман забарабанил пальцами по столу. – Я старый, и, может, неправильно мыслю. Вы – молодёжь, за вами прогресс.

– Важно, чтобы технологии и природа находились в единении.

– Значит, судьба, – сказал отец.

После офисного дня к вечеру дружной гурьбой все отправились в столовую.

– Коллеги! – взяла слово Надя. – Завтра комиссия принимает озелененный квадрат и приступает к застройке второй базы, которая со временем превратится в мегаполис. Сегодня Дима Майер прислал мне официальное приглашение о переводе в технический отдел, я его приняла, поэтому нынешний ужин – последний.

Ребята зааплодировали. Кто-то прокричал поздравление, кто-то просил не зарекаться о последних ужинах, а кто-то предложил отметить Надино назначение. Идею быстро подхватили. Сдвинули столы, откупорили вино, включили музыку, и скромное принятие пищи переросло в вечеринку с танцами, настольными играми, стендапами и поэтическими баттлами.

На рассвете ребята уехали на поезде, а на замену приехала группа строителей во главе с Лимбой и Майером. Люди садились в роботов, выводили их из поезда и шли за следующей партией. Был среди них и Сэм Риккетс, который собирался на длительную стажировку к профессору Иси: именно на его место взяли Надю. На Сэма Надя взглянула мельком, её внимание приковал Лимба.

Надя поняла, что наступил звёздный час. Она пошевелила пальцами, робот повторил движение. Идеальный контакт. Девушка закрыла глаза и пошла к строителям. Теперь её глазами были сенсоры «меха», она ощущала прикосновение почвы к механическим ступням и дуновение ветра, скользящее по металлу.

Подойдя к остальным роботам, Надя направила на них сигнал и легко подключила всех «мехов». «Следуйте за мной», – приказала она, и стройный отряд роботов промаршировал мимо и расположился в ангаре.

Спустя минуту в ангар ворвался Лимба, бросился к Наде, обнял её и прокричал, что она творит историю. Надя уткнулась в плечо Кайла и мечтала, чтобы это мгновение не заканчивалось.

4

Назначенный руководителем направления по технике, Кайл Лимба прибыл на Землю-2 в разгар строительного сезона. Поначалу Кайла приняли холодно, особенно Майер, привыкший начальствовать на заводе. Майеру исполнилось тридцать, а Лимба был младше его на восемь лет, и за последние пару лет доказал всем, что все новаторские достижения останутся за ним. Десятки изобретений, усовершенствованные программы для «мехов», кураторство над сложными проектами и благосклонность профессора Иси сложили о Кайле славу непререкаемого авторитета.

Однако Лимба не стал увольнять Майера, хотя кандидатов из группы, которая последовала за предводителем, хватало, но Кайл схитрил и не прогадал. Дима Майер находился на Земле-2 с самого начала и знал все её тонкости и проблемные места.

Когда Майер успокоился, то раскрылся и доказал Лимбе его правоту. Лимба и Майер образовали тандем, в котором Кайл прослыл головой, а Дима – руками. Постепенно они сдружились, и выяснилось, что Лимба помимо упорной работы любит и здорово гульнуть. Высокий и сильный, одевающийся по последней моде, он сразу становился центром любой компании, где попадал в окружение красивых девушек, «щупая» глазами их фигурки, и выбирая ту, с кем проведёт ночь, а утром по традиции сбегал и игнорировал её звонки. Лимбе всё сходило с рук, девушки прощали ему многие вольности, за которые другим парням влетало по самое не хочу.

Отношения с Майером закрепило выступление Громовой. Лимбу вдохновил уровень взаимодействия человека и робота. Единицы достигали понимания со своими «мехами», и на это порой уходили годы, а здесь человек (через другого робота!) управлял двадцатью пятью роботами. В хрупкой Наде таилась скрытая сила.

Блестящая карьера Лимбы началась в детстве, когда умерла мама, и отец забросил воспитание сына. Кайл в раннем возрасте попал на улицы бразильских фавел и мечтал стать футболистом. Он прогуливал уроки, чтобы попинать мяч с пацанами, по вечерам оттачивал технику и штрафные удары, и, наверное, вырос бы в приличного полузащитника или нападающего, но всё решил случай.

Однажды их классный руководитель предложил после уроков сделать модель самолёта. Лил дождь, Кайл от нечего делать поплёлся с парочкой ребят поглазеть на чудачества учителя. Думал, разочаруется, а сам с упоением следил за точными движениями учительских рук, и когда они запустили модель в свободный полёт по комнате, Лимба понял, что футбол совсем не то, чем он хочет заниматься. В тот же день Кайл записался в кружок.

Для участия в кружке ему пришлось подтянуть школьные предметы. С двойками к занятию не допускали, и Лимба вместо футбола зубрил уроки. Отец посмеивался над чудачествами сына, предрекая ему провал («Высоко не взлетишь, так всю жизнь и проползаешь», – говорил он), а друзья крутили пальцами у виска: у них начинались первые успехи, некоторые переходили в детские школы ведущих клубов, подписывали профессиональные контракты, за которые получали серьезные зарплаты, а Кайл свободное время проводил в кружке. Денег ему отец не давал, но учитель, видя неподдельный интерес воспитанника к моделированию, попросил у директора бесплатную квоту для Лимбы.

Вскоре Кайл уже делал не обычные модели самолётов, а модели с двигателями. Запчасти находили, где могли: таскали из металлолома, разбирали старые телевизоры, радио, проигрыватели. Всё, что попадалось под руку и содержало в себе механические элементы, из которых можно что-либо сконструировать, немедленно разделялось на винтики, шестерёнки и прочие детали.

Когда его модель самолёта выиграла городской конкурс, Лимбу позвали в кружок моделирования роботов. Кайл честно признался, что не потянет столь значительные затраты. Жюри конкурса посовещалось и выдало пареньку сертификат на годовое посещение.

Год в кружке роботов стал прорывным для паренька из фавел. Его заметили. То, к чему все относились как к хобби, для Лимбы переросло в нечто большее. Руки Кайла мастерили словно по инструкции, посланной свыше. Он здорово поднаторел в физике, зачитывался книгами по кибернетике, программированию и роботостроению. С отцом к тому времени отношения совсем испортились. Пока его ровесники приносили в дом деньги, Лимба превратился в обузу. Он питался набегами у многочисленных тётушек и дядюшек, а дома появлялся в крайних случаях.

В конце года защитив проект (робот-помощник по хозяйству, который нынче в каждом доме), Кайл находился на перепутье. Оплаченный сертификат заканчивался, а новых спонсоров не предвиделось. Лимба переживал за будущее и сомневался в правильности выбранного пути. Тогда парень ещё не знал, что судьба приготовила ему наиприятнейший из сюрпризов.

В один из вечеров Кайл сидел на крыльце тетушкиного дома и ожидал приятеля из кружка Дерлея. Дом стоял на возвышении, и сверху открывался прекрасный вид на бедняцкий квартал. Скромные лачуги (некоторые без окон и дверей), нагроможденные друг на друга, босоногие парни, играющие в мяч среди грязи и пыли, гоняющие на мотоциклах бандиты из наркокартеля. Через несколько лет эта картинка изменится: фавелы снесут, а с ними уйдёт и та бесцеремонная бразильская жизнь.

– Кайл, ты смерти моей хочешь? У вас тут гостей не любят! – крикнул Дерлей. – Бежим! Хидетоси приехал!

Кайл побежал за другом. На границе фавел с благополучным районом он догнал Дерлея, и они пошли в сторону здания, где последние двенадцать месяцев конструировали роботов.

В зале, куда пришли друзья, находился профессор Хидетоси Иси. Человек, который сделал мир другим. Мегазвезда, чьё имя стало нарицательным в робототехнике.

Кайлу надели наушники, через которые транслировались переводы с других языков. Профессор ходил мимо проектов роботов, тестировал их, что-то уточнял. У робота-помощника по хозяйству он остановился, прочитал описание на табличке, улыбнулся. Нажал на кнопку включения, отдал команду. Робот ожил, принёс ему требуемые тапочки, затем приготовил чай, дождался, пока Хидетоси выпьет напиток и отдаст ему кружку. Все замерли, наблюдая за действиями профессора Иси и робота-помощника.

– Кто его автор? – спросил профессор у учителя.

Тот ответил, и все повернулись к Лимбе.

– Вот этот мальчуган? – уточнил Иси, и когда ему подтвердили, он сначала расхохотался, а затем вмиг посерьёзнел.

– Будешь работать со мной? – спросил Хидетоси у Лимбы. – Тебя ждёт большое будущее, мальчик.

Большое будущее.

Тогда Кайлу казалось, что всё происходящее – сон, а в реальности он сидит и смотрит на свой бедняцкий квартал.

Неделю спустя Лимба был в Токио, в штаб-квартире «Иси Компани» на двадцатом этаже, разглядывал бурлящий мегаполис, в котором и днём и ночью яркими неоновыми красками горела жизнь. На адаптацию времени не дали: профессор Иси распорядился заняться доработкой робота-помощника. Кайл влился в большую команду по подготовке тестового образца нового поколения. Парнишке помогали ведущие умы, а он учился у них всему – программированию, проектированию в специальных программах, участвовал во всех процессах и завоевал расположение Хидетоси. Профессору, чья семья разбилась в автокатастрофе, Лимба заменил сына.

На первых порах Кайл много ошибался (сказывались недостаток знаний и опыта), но Иси дал новичку карт-бланш и велел не бояться поражений.

– Если мы провалимся на тестах – не страшно, – говорил профессор. – Это поправимо. Главное не делать этого дальше. Иногда ошибки слишком дорого стоят. И речь не о деньгах, а о репутации. «Иси Компани» – основатели! Фатальная ошибка может разрушить то, что мы строили десятилетиями, в один миг. Запомни мои слова.

По завершении проекта робота-помощника Кайл стали всё свободное время проводил за постижением наук, слушал аудиокниги, изучал видеокурсы, много практиковался, создавая небольших, но важных для отрасли роботов.

Когда Лимбе исполнилось шестнадцать, из тонкого и гибкого паренька он вымахал в высокого юношу с широкой грудью. Гладко выбритые щёки блестели синевой, а длинные волосы он показательно распускал, красуясь перед девушками и по-хозяйски любуясь их фигурами. Хидетоси прощал своему «золотому мальчику» многочисленные романы. К тому времени влияние Кайла на профессора достигло небывалых величин. Они по многу часов обсуждали проекты, искали вместе решения проблем, и никто не сомневался, что в случае смерти Иси в будущем пост президента займёт именно Лимба. Он не боялся вводить инновации, защищал проекты перед советом директоров, успешно выводя на рынок новые модели роботов и новые гаджеты. Роботизация всего и вся глобально шла по всему миру…

Деревья обступали реку плотной стеной. Квадрат для будущей базы № 2 прилично озеленили, но воздух по-прежнему «кусался». Кайл остановил «меха», надел носовой фильтр и спустился на землю.

Квадратом занималась Надя и её ребята. После встречи с Громовой в день его приезда Кайл написал ей в личный чат, и между ними завязалась переписка. Лимбу трогали скромные Надины чувства. Она призналась сразу, что полюбила его с первого взгляда, а Кайл отвечал, что ему нужно узнать её поближе. Лимбе хотелось свободы, он был как перекати-поле и повсюду заводил интрижки. Кайл встречался с Айми, работницей завода, чьи глаза напоминали вековые льды Антарктиды. Его пьянила финская холодность и отталкивала безрассудная привязанность. На базе № 2 ему попалась Сьюзен – девушка с внешностью и фигурой модели, к тому же из высших кругов. Несмотря на то, что его охватывало волнение от Надиных сообщений, он решил приударить за Сьюзен. Кайла прельщали её связи и ужины с высокопоставленными персонами. Лимба влюбился, но не в Сьюзен, а в перспективу размахнуться ещё шире. Он торопил события, а Сьюзен внезапно стала избегать встреч и вскоре пропала. Ужины и перспективы вмиг закончились.

Здесь, в лесу, посаженном Громовой, свою обиду Лимба переживал острее, чем когда-либо. Он пнул ногой упавшую с дерева ветку и крикнул. Эхо подхватило крик и унесло в неизвестность. Кайл сжал кулаки и долго стоял, смотря куда-то вдаль.

5

Несколько недель Надя работала в техническом отделе. Дни, наполненные бесконечными чертежами, проектами, тестированиями и спорами, сливались в один бесконечный поток, и только выходные разбавляли тяжёлые будни спокойствием. Лимба и остальные трудились на базе № 2, посещая базу № 1 лишь изредка (в основном приезжал Майер).

– Почему я на первой базе, а не на второй? – спросила Надя Диму, когда тот появился. – Ты говорил, что строительство мегаполиса – важнейшая задача.

– Всё так, – согласился Майер. – Правители говорят, что важнейшая задача – строительство мегаполиса. А вчера говорили, что космопорта. Позавчера – что нужно обеспечить все отделы новыми роботами. Все задачи важнейшие. Сейчас ты нужнее здесь, но с запуском стройки небоскребов мы все вернёмся на завод. И Лимба тоже, – подчеркнул он.

Переводилась Громова с чувством тревоги. Спрашивала себя, справится ли, найдёт ли общий язык с коллегами, не будет ли мешаться Лимбе. Надумавшись, утешала себя: «Попробую, там увидим. Работы много, она незнакомая, но Кайл рядом окажется». Майер подбадривал:

– Работа тяжёлая, никто не спорит. Но где её взять – лёгкую? Разве у вас с отцом лёгкая? Где там. С утра до ночи на жаре или в холоде, а то и дождь зарядит на весь день. И паши, и сажай, и уровень кислорода отмечай, и ребят в узде держи…

Вечерами Надя возвращалась в квартиру усталая и разбитая. Час-другой отмокала в ванне, ужинала, пила кофе, – всё делалось машинально, словно не человеком она была, а биомеханизмом, удел которого выполнять команды. Ночью ей снились бесконечные графики, цифры, но к утру она успокаивалась, и сны приходили приятные: золотисто-коричневые стволы сосен, зелёные бороды кустарников, бирюзовая вода в прудах…

Сидя над очередным чертежом, Громова вспоминала свои годы в отделе ботаники: сотни озеленённых квадратов, тысячи минут кропотливого труда, литры пота под палящим солнцем. И всё-таки свобода.

Надя задумалась: а перевелась бы она к Майеру, если б не приезд Лимбы? Променяла бы волю на кабинетные застои? Ей нравились роботы, нравилась езда на «мехе», но то чувство, когда ты выходишь из машины и ступаешь босой ногой на прохладную траву, – это опьяняющее чувство, вызывающее эйфорию, роботы не могли заменить. Кайл считал иначе. Его глаза загорались огнём неизведанных планет, когда речь заходила об изобретениях, о механизмах, о трёх законах робототехники. Он рос в этой атмосфере, впитывал её каждой клеточкой тела. Хи-детоси Иси был для него богом, отцом и лучшим другом в одном лице.

Постепенно Надя втянулась. Процессы устаканились, и она занялась исследованием взаимосвязи роботов и людей.

В один из дней состоялось общее собрание, на котором присутствовали все отделы, заполнившие огромную аудиторию. По рядам сновали роботы-официанты, наливали напитки и предлагали снеки. На сцене с гигантским экраном расположились Лимба, Майер и остальные члены делегации, отвечающей за урбанизацию Земли-2. Надя смотрела на любимого и никого больше не видела. Лицо Кайла выражало недовольство, он постоянно спорил и сердился, если с ним вступали в полемику. Когда очередь дошла до него, и на экране замелькали видео будущих мегаполисов, которые планировали возвести в ближайшие пять лет, Лимба минут десять излагал важность предстоящих изменений. Слушали его жадно, особенно девушки. Казалось, что вместе с Кайлом пришли будущие победы; если захотеть, можно дотянуться до них рукой – вот они! После речи провожали овациями. Все знали, что гений рядом, а, значит, и мегаполисы, и второй космопорт скоро заработают.

На выходе Громова дождалась Лимбу. Он вышел, окруженный свитой. Его взгляд остановился на лице Нади. Кайл засмущался, щёки стыдливо зарумянились. Надя улыбнулась, но он не ответил на улыбку. Лимбу подхватили под руки, и шумная толпа унеслась куда-то, покидая смущенную Громову…

Решение поехать к профессору Иси Сэм Риккетс принял после поражения на личном фронте. Надя Громова на его любовь не ответила, ей кружил голову «золотой мальчик» Лимба, а Сэм по-прежнему был просто другом. Негатива к Кайлу из-за этого Сэм не испытывал. Он мечтал повторить его путь, ворваться в мир с интересной идеей, придумать своего робота, наконец, или любое другое изобретение, которое принесёт пользу человечеству…

Последний день перед отъездом выдался хлопотным. Сэм побывал у Романа Громова на базе № 2: обсудили с ним несколько классических романов, выпили по рюмочке коньяку, закрепили алкоголь кофе.

– Ты главное возвращайся, – сказал Роман. – Учёба – оно, конечно, хорошо, но вон Надька моя: учили её, учили, какой специалист – и на тебе! Перевелась железяки собирать! Где такое видано, чтобы человек, связанный с природой, променял красоту на барахло! Уму непостижимо!

– Что поделать, – ответил Сэм. – Нынче природа в гармонии с техникой. Раньше техника вредила: выбросы там, пятое-десятое. Сейчас на роботов большая ставка. Они травинку не затопчут без приказа, и всех давно электрифицировали: от солнечной энергии работают. Экологи довольны, граждане довольны.

Роман что-то говорил ещё, но Сэм слушал рассеянно. Его заинтересовали фотографии на стенах. Он много лет не видел «живые» фото: их давным-давно заменили экраны и проектирующие изображения; здесь же им отводилась целая стена. Риккетс искал знакомый овал лица Нади, но натыкался в основном на Романа и его супругу, их родственников и знакомых. Надиных фотографий не было.

Сердце Сэма сжалось. Он подумал, как хорошо бы они с Надей смотрелись вместе, как он носил бы её на руках и баловал, а она… Разве достоин её ловелас Лимба?! Всегда в компании девиц, которые вьются и расстилаются перед ним… А Надя – сама скромность, а из-за Кайла к Майеру перевелась. Сколько звал – никогда не шла, а Лимба приехал – и сразу туда. Эх…

Грустные мысли уничтожили прекрасное настроение. Сэм попрощался с Романом и сел на поезд до базы № 1. К чтению ничего не располагало. Риккетс смотрел на однообразный степной пейзаж, а мыслями был рядом с Надей.

Вечером к нему пожелали заглянуть друзья, но он отказался, сославшись на неотложные дела. Проверив запас кислорода, он надел скафандр, спустился к озеру неподалёку от завода и пошёл медленно вдоль берега. До отлёта оставалось четыре часа.

К полуночи такси доставило Сэма в космопорт – гигантское сооружение из тысячи зданий, в которые приземлялись космические корабли высотой с семнадцатиэтажный дом и длиною в несколько километров.

Посадка на Землю началась. Риккетс просканировал сетчатку глаза, дождался разрешения войти на борт, оглянулся на планету, где оставалась мама, прошептал прощальные слова и окунулся в другой мир.

Корабль встретил парня шумом. Повсюду сновали люди и роботы. Громко играла музыка. Бары, казино и клубы призывали войти. Где-то веселились и кричали, где-то играли в карты.

Молоденькая девушка и пожилой мужчина танцевали танго и не обращали внимания на окружающих. Когда танец закончился, мужчина закружил даму и поцеловал. Сэм сморщился. Любовь посторонних вызывала в нём сейчас боль и страдание.

Робот-бортпроводник поинтересовался, не требуется ли ему помощь. Риккетс отказался и от помощи и от предложенного электросамоката. Робот удалился к другому пассажиру. Сэм последовал в каюту.

В каюте он переоделся и лёг на кровать. Долго лежал, изучая потолок. Взлёт не объявляли. Позвонила мама.

– Сынок, ты в криокапсуле полетишь или бодрствовать будешь? – спросила она.

– Бодрствовать. Буду готовиться. Не могу приехать к профессору с пустыми руками. Сконструирую одну модель… Помнишь, я показывал? Попасть к Иси – большой успех. Он много лет не принимает учеников, а ради меня сделал исключение. Точнее, Лимба попросил. Другому бы он сразу отказал. А Кайл – любимчик, «золотой мальчик».

Из динамиков объявили о взлёте. Риккетс простился с мамой и пересел на кресло.

Майер не обманул. Как только всё утвердили и дали приказ приступать к строительству мегаполиса, все руководители и большинство сотрудников вернулись на базу № 1. Работа двигалась, процессы взаимодействия ежедневно отслеживались. Надя окунулась в рутину, но сама ждала только, когда увидится с Кайлом.

С Лимбой они увиделись в одном из коридоров завода. В этот раз вокруг него не было свиты. Кайл позвал её и осёкся, заметив, как она неподдельно обрадовалась и потянулась навстречу. Они стояли и молчали, улыбаясь друг другу. В глазах Лимбы играли озорные огоньки, как в их самую первую встречу.

– Привет, Надежда, – сказал он. – Вот и увиделись. Ты куда идёшь?

– Здравствуй. Увиделись. В отдел иду к себе.

– Давай я провожу.

Они пошли рядом. Надя молчала. Лицо её пылало, и она, пряча его и стыдясь проявления чувств, опустила подбородок на грудь. Мысли обжигали, одна неприятнее другой.

– Не писал мне давно. Видно позабыл, – сказала Громова.

– Знаешь. – Кайл старался выглядеть беспечно. – Я давно собирался поговорить, да не получалось всё. И на людях в основном встречались… Видишь ли… Не готов я к серьёзным отношениям. Молодой, ветреный, мотаюсь по всей Галактике. Не в игрушки мне сейчас играть надо, любовь-морковь… Дальше двигаться хочу, в высшие круги.

Они остановились. Надя подняла голову, однако Кайл отвернулся, избегая соприкасаться взглядами. Громова крепилась, чтобы не разрыдаться. Лимба ждал ответа, готовил речи с оправданиями, но Надя развернулась, бросила ему «Прощай» и ушла.

Громова спустилась по лестнице и выбежала на улицу. Глотнула воздуха, и тот сразу же обжёг лёгкие, отрезвив от сцены. Надя ударила кулаком по стволу дерева, разодрала в кровь кожу с костяшек и беспомощным мешком плюхнулась на пятую точку. Сидела, плакала и боялась себе признаться, что все мечты были призрачны перед ледяным равнодушием любимого человека. Озарение внезапно придало ей сил, заставило подняться, отряхнуть с себя землю, вдохнуть еще раз жадно и принять окончательное решение…

Кайл покидал Надю с тревогой. Несколько дней ходил грустный, открывал их переписку, читал внимательно, словно не он это писал, а какой-то глупец. Даже посмеялся над некоторыми особенно удачными «моментами». Задумался, зачем кружил голову девушке, зачем всё это заварил: то ли своё эго потешить, то ли и, правда, что-то в ней зацепило его.

Дни шли своим чередом. Чувства постепенно затухали. Лимба радовался, что всё обошлось без слёз и концертов. Он не любил истерик, визг и криков, какой он подлец и всё такое. Кайл признал, что Надя ушла с достоинством. Так бы всегда.

Перед возвращением на базу № 1 неожиданно вернулась Сьюзен. Призналась ему, что решила всё обдумать, прежде чем заводить постоянного мужчину. Лимба ей понравился: умный, крепкий, красивый, финансово обеспеченный. Она прислала ему видеосообщение, пока Кайл ехал на поезде, и Лимба тут же предложил ей свидание.

Жизнь обещала большие перспективы.

6

Ничем и никому Надя не выдала томящую её тоску и с головой окунулась в работу. Снова закрутились цифры, отчёты, снова ежедневно она управляла десятками роботов, а приборы измеряли, как ей это удаётся, и какие усилия прикладываются.

Скоро всё наскучило. Майер светился от счастья, получая отчётность, искал «наиболее удачные точки соприкосновения», а Громова начала задумываться о возвращении на прежнюю должность.

По вечерам девушка надевала скафандр и выходила на улицу. Гуляла долго и сосредоточенно, осматривала процесс озеленения, словно для себя отмечая, что и где можно поправить, а иногда забиралась в «меха», и тот возил её по полям и лесам.

Эти поездки успокоили Надю и зарубцевали сердце. Ей вспоминались месяцы после их прилёта сюда, когда чёрная почва – породистая, сочная, богатая, напоминающая русскую южную почву – получала семена, деревья, кустарники. Всё мгновенно приживалось, росло, обогащая атмосферу, и спустя десять-пятнадцать лет по прогнозам воздух должен был прийти в норму.

«Как я могла всё это бросить?», – корила Громова себя.

Родным повеяло от изумрудных красок… Закрутились в памяти моменты, как осушали болота, засеивали поля цветами, а в перерыве обедали с отцом на лужайке, спрятавшись в тени робота. Руки отца, крепкие, любящие своё дело, осторожно счищали скорлупу с яиц или кожуру с картошки: Роман любил простые обеды, называя их «крестьянскими».

– Мы так с бабушкой в огороде сидели. Расстелем скатерть на траве, вытянем ноги, чтобы те отдохнули, и трапезничаем, – рассказывал он. – Бабушка всегда так говаривала, хоть и из бедной семьи. Начитанная была, и нас достойно воспитала. Питались скромно: яйца, картошка, консервы, изредка котлеты домашние, огурцы, помидоры, редиска, лук зелёный, – красота! Всё с грядок, родное, без химии.

– Когда-нибудь и здесь такой пикник получится! – поддерживала Надя.

С отцом увиделись за обедом. Роман был угрюм. Выслушав Надины замечания по озеленению, нахмурился ещё сильнее.

– Пока лучшие кадры покидают отделы, приходится работать с молодыми. Ошибаются пока, ничего не поделаешь.

– Что это вы разбрасываетесь кадрами? – шуткой ответила Надя.

– Не ценят кадры хорошее отношение, – ответил Роман.

Они немного помолчали.

– Знаешь, я, наверное, была не права, – сказала Надя. – Не стоило тогда уходить.

– Такты возвращайся, дорога назад вроде не закрыта.

– Что люди скажут? Ушла, попробовала. Не получилось – вернулась.

– А что тебе люди? Люди за тебя жизнь живут? Им как ни делай – всё неправильно.

Надя хотела отказаться, но взглянула на отца, и язык не повернулся.

– Сегодня напишу заявление о переводе обратно, – сказала она. – Если ты, конечно, примешь меня.

– Что я зверь какой родную дочь не принять! Хорошо, что возвращаешься. – Голос отца потеплел. – Никто не потянул отдел после тебя. Кто-то не справился, кто-то отказался. Я замаялся за это время. То тут, то там, за всеми приглядывай.

Дима Майер огорчился, но заявление подписал. Громова не согласилась ни на повышение зарплаты, ни на сокращение трудового дня, ни на две недели добровольной отработки. На испытательном сроке она могла перевестись одним днём, чем и воспользовалась.

Когда дверь за Надей закрылась, Дима выждал паузу и врезал кулаками по подоконнику. В нём кипела злоба на Лимбу, на его ненужные игры в любовь с Громовой, на потерю ценного сотрудника, и тут как обухом по голове – бах! – и ценный сотрудник уносит знания с собой. Громова была одной из немногих, кто умел управлять роботом сразу, без привычки, без «притёрки» к искусственному интеллекту, единственная, кто командовала отрядом через своего «меха»…

Работы по озеленению было много. Квадраты добавлялись ежедневно, стройка мегаполисов началась бурно, роботы-строители возводили небоскребы сутки напролёт, ни на секунду не отвлекаясь от плана. Отдел ботаники тоже получил пополнение: «мехов» следующего поколения, ещё более чутких, чем предыдущие, с усовершенствованными сенсорами. Их Надя отдала другим сотрудникам, себе оставила проверенного робота.

Скоро Громова заметила, что и прежние обязанности её не увлекают. Прежде даже в тяжёлые дни отчуждения Кайла она ощущала внутри огонь, сейчас же наступило забвение. Холодно стало на душе, ледяной коркой покрылось всё внутри.

Громова прекратила участие в общественных мероприятиях, отказывалась от ужинов с коллегами и творческих вечеров. Ей казалось, что окружающие знают о её несчастье, знают, что её поматросили, да бросили.

Напрасно ребята во главе с руководителем по внутренним коммуникациям Дензелом Хадсоном зазывали её. Дензел рассказывал, что надумал поставить спектакль по классической поэме, предлагал роль, но Надя молчала в ответ. Хадсон вздыхал и тоже молчал, будто понимая, что происходит у неё на душе. Так и разошлись.

На неделе Сэм Риккетс прислал Наде видеописьмо и попросил передать его маме Софии. Мама Сэма так и не научилась пользоваться новомодными примочками, лишь робот-помощник пришёлся ей по нраву.

После ужина Надя отправилась к Софии. Риккетсы жили в типовом коттедже, которые возводили для сотрудников заводов в большом количестве, а затем сносили, строя на их месте высоченные небоскрёбы, которые заселяли активно прибывающими жителями Земли.

Громова свернула на дорожку к дому, проходя мимо посаженных ею когда-то деревьев и кустарников.

София впустила Надю, и они расположились в гостиной. Робот принёс им кофе. Надя и София посмотрели видеосообщение Сэма. Тот рассказывал о подготовке ко встрече с профессором Иси, о том, что изобрёл «интересную новинку» (но пока она секретна) о томительном многодневном полёте. София слушала с интересом, как и положено любящей маме, а Надя – вполуха, летая где-то в своих мыслях.