Михаил освободил жильё в престижном особняке с видом на Неву и вместе с семьей перебрался в ожидаемую их малогабаритную квартиру, где прошла их студенческая юность, где отмечали праздники и дни рождений, получение диплома и первую зарплату, где начиналась их любовь и совместная жизнь.

Эмилии дали понять в поликлинике Адмиралтейской верфи, что ей следует написать заявление «по собственному желанию». В России, если приходит беда, то открывают ворота!

Они зажили скромной и спокойной жизнью. Михаилу не нужно было каждодневно с утра до позднего вечера беспокоиться за весь завод, в целом, и за новую лодку, в частности. Он не летел ночами на редкие выходные к семье в Санкт-Петербург и обратно. Они много гуляли, ходили по театрам. После долгого перерыва они вновь, без всяких проблем, принимали гостей и часто сами ходили в гости. Эмилия могла теперь, без страха сказать что-то лишнее, свободно разговаривать по телефону с родственниками. На лето они поехали на море, сняли понравившуюся дачу и с удовольствием провели там все школьные каникулы. Они не шиковали, но накопленных денег хватало. Михаил по-прежнему имел магазин и оставался авторитетом на рынке.

Так прошел целый год. Михаил подспудно чувствовал, что этот период бездействия временный, предоставлен судьбой для осмысления содеянного в прошлом и духовной подготовки к будущему. О будущем говорил с ним Евгений Оттович, в него верил Федор Николаевич, не сомневалась в нём верная супруга Эмилия.

Однажды в квартире раздался телефонный звонок. Михаил взял трубку и услышал знакомый голос Аркадия Ефимовича. На вопрос Михаила – кто ему выдал номер телефона? – Аркадий Ефимович рассмеялся и сказал, что следить за успехами Михаила на заводе было легче, чем узнать его домашний телефон. «Было трудно, но мы сумели!» – подытожил он старым еврейским анекдотом и спросил, не забыл ли Михаил дорогу к ресторану, где они встретились в первый раз?

На следующий день они с удовольствием пили свой любимый напиток. Аркадий Ефимович был подробнейшим образом в курсе не только всех успехов, но и проблем Михаила на заводе. А после третьей рюмки заявил, что великодушно дал Михаилу целый год на размышление: что делать ему дальше? Аркадий Ефимович предлагал Михаилу работу у себя в НИИ Военно-воздушных сил, его заместителем. «Предыдущий сбежал в Израиль, – объяснил Аркадий Ефимович, – к тому же вместе с семьей. Это было немыслимо, но он сумел!» Михаил поблагодарил и пообещал подумать. «Даю срок – до утра!» – сказал Аркадий Ефимович, и они попрощались.

Так Михаил с подводного флота пересел на воздушный. Крылатые ракеты действительно были во многом схожи с суперторпедами, и Михаил быстро вжился в новую тему. Эмилия после года перерыва без труда нашла работу в клинике. Лизонька уже оканчивала начальную школу. Эмилия, конечно, не могла не устроить дочь в музыкальную школу и в студию бального танца. Жизнь продолжалась, и её качеством все, якобы, были довольны. Только Михаил по-прежнему считал, что его сегодняшняя деятельность – временная, и терпеливо ждал.

В очередном телефонном разговоре с Германием Евгений Оттович лишь одним условным словом сообщил о новой посылке. Михаилу пришлось ехать в поселок и получать почту. В письме Лёва сообщал сведения о новейшей подводной лодке с принципиально новым типом двигателя. Лодка была по тоннажу меньше, чем неудавшаяся предыдущая, но также предназначенная для эксплуатации в условиях искусственного минимизирования гидродинамического сопротивления. В Германии лодка находилась на стадии проектных разработок. Неудавшийся в России проект осуществили за рубежом, но ходовые испытания лодка не выдержала: во время движения на большой скорости она становилась неуправляемой, а снижение скорости сводило на нет саму идею эксплуатации лодки. Лодку переслали на переделку под типичный проект. В посылке была вся актуальная документация по новому проекту. Этот проект можно было с уверенность осуществлять, так как испытания этой полномасштабной модели были успешно пройдены. Лёва был также уверен, что информация о новом немецком проекте обязательно появится в Министерстве ВМФ, и там проявят интерес. Михаилу следовало только ожидать.

И действительно, долго ждать ему не пришлось. Его вновь вызвали в Министерство ВМФ, напомнили, что его долг – защищать Родину, и направили на завод руководителем нового проекта. Место и.о. главного инженера завода уже было занято. Эмилия была очень недовольна возвращением мужа на завод. Она даже открытым прямым текстом сказала об этом отцу по телефону. Евгений Оттович пытался успокоить дочь, но она положила трубку. Михаил поговорил с директором завода, сказав, что по семейным обстоятельствам не может переехать на завод. Директор завода спросил Михаила: что, он обиделся? Михаил парировал его вопрос вопросом: разве он не предупреждал его о проблеме перед началом работ на лодке? Директору нечего было ответить. На следующий день директор снова вызвал Михаила и сказал, что Министерство настаивает на возобновлении его работы на заводе, и его семья может вновь занять квартиру в Санкт-Петербурге на берегу Невы, и если имеются какие-либо проблемы, то ему окажут помощь. Михаил поговорил с Эмилией, но она была по-прежнему категорически против возвращения мужа на завод и даже пригрозила, что иначе разведется с ним. Конечно, это было несерьёзно с её стороны, но, тем не менее, ситуация обострялась. Эмилии уже звонили из Адмиралтейской верфи и предлагали вернуться в поликлинику, на прежнее место работы – она даже слушать до конца отказалась. Эмилия поговорила по телефону с Федором Николаевичем и сказала, что сообщит о происходящем родственникам в Германию. Но Федор Николаевич уже был в курсе, что Эмилия разговаривала с отцом. Руководство не было заинтересовано в продолжение конфликта и попросило Федора Николаевича вмешаться и урегулировать его. Когда через несколько дней Михаила вызвал директор, Михаил был очень удивлен, увидев в кабинете директора Евгения Оттовича.

В следующий выходной день, сидя в квартире с видом на Неву и держа на коленях Лизоньку, Евгений Оттович слушал рассказ дочери о даче на черноморском побережье, которую предоставили Михаилу для отдыха его семьи. Евгений Оттович обещал внучке приехать следующим летом вместе с бабушкой и все школьные каникулы провести на море.

Вечером Евгений Оттович продолжил разговор с Михаилом о новом проекте. Министерство очень заинтересовано в этом проекте. Впервые в качестве электрического энергоносителя на неатомной подлодке использовались водородные топливные элементы. Они уже применялись на космических аппаратах в качестве главного источника энергии во время их полетов. Подлодка на водородном топливе получала практически неограниченный ресурс подводного хода, сопоставимый с атомными субмаринами. Неатомные подлодки практически не слышны на электрическом двигателе. А в атомных подлодках постоянно работают насосы системы охлаждения реактора, и шум демаскирует их. К тому же они очень сложны в эксплуатации, ремонте, требуют специально обученного личного состава.

Благодаря выигрышу в автономности, достигаемому с помощью водородного двигателя, подводная лодка может постоянно выполнять патрулирование в погруженном положении, невидимая и бесшумная. Перед лицом мощной противолодочной обороны это потенциально дает решающий козырь.

Подлодка на водородном топливе, создающая для себя искусственную окружающую среду с минимальным гидродинамическим сопротивлением, развивает большую скорость и тем самым может преодолевать значительные расстояния, конкурируя по мобильности с атомными подлодками. Евгений Оттович еще раз повторил, что военные министерства обоих противостоящих блоков очень заинтересованы в подлодках с воздухонезависимыми энергетическими установками. Они решают тактические задачи в обороне государства, которых, как правило, намного больше и которые более актуальны, чем задачи, стоящие перед атомными подводными крейсерами с межконтинентальными баллистическими ракетами. Крейсера – главный военный козырь государства, гарант его защиты, но козыри, как известно, выкладывают в самый последний момент, а до этого партия разыгрывается скромными картами.

Михаил начал строить новую лодку, в первую очередь, применяя современные передовые технологии и высокопрочный инновационный строительный материал. Лёва снабдил его достаточно большим количеством информации, чтобы избежать непредвиденных трудностей и найти оптимальный метод претворения в действующую реальность начертанного в многотомных проектах.

Соблюдая данные Эмилии обещания, Михаил на каждые выходные прилетал в Санкт-Петербург – личным самолетом главного инженера он мог пользоваться – и проводил время с семьей. Эмилия продолжала работать в клинике, и ни на какие приглашения и обещания Адмиралтейской верфи не отзывалась. Лизонька уже окончила начальную школу и перешла в 5-й класс. Она успешно училась в музыкальной школе и в балетной студии, чему Эмилия была очень довольна и гордилась дочерью. На лето они уезжали на море и останавливались на закрепленной за Михаилом даче. Когда подлодку покрыли последним листом лёгкого корпуса, были проведены предварительные испытания в наливном бассейне, создавая ей искусственные условия окружающего водяного слоя. Результаты испытаний позволяли перейти к завершающему этапу строительства лодки. Испытания проводились в условиях строжайшей секретности: лодка представляла собой уникальный образец внедрения самых передовых технологий, использования абсолютно новых сплавов металлов, оснащения высокоэффективным оборудованием. Через несколько месяцев предстояли ходовые испытания в открытом море.

В новой посылке Лёва передал рекомендации по ходовым испытаниям, основываясь на результатах испытаний в бассейне завода и на немецкой верфи. Российской лодке в открытое море предстояло выйти первой. В Министерстве это было тоже известно, и чиновники с нетерпением ждали триумфа, но на опыте предыдущего неудавшегося проекта Михаила не подгоняли.

Наступал Новый год. Неожиданно для Михаила директор завода пригласил его с женой встретить Новый год у него дома. Федора Николаевича с супругой он пригласил тоже. Михаил позвонил в Санкт-Петербург и сообщил Эмилии о приглашении. Эмилию эта новость не обрадовала: ехать зимой далеко от дома ей не хотелось. К тому же, Новый год – традиционный семейный праздник, и нарушать традицию, оставлять ребенка дома, ей не нравилось. Михаил решил посоветоваться с Федором Николаевичем. Федор Николаевич признался, что большого желания у них с женой тоже нет. Но он не исключал, что за этим приглашением кроется что-то иное. Поэтому он советовал Михаилу приглашение принять и уговорить Эмилию, сказав, что это политический ход директора. За Эмилией Михаил прислал самолет, а дочка вновь осталась дома под опекой матери подруги Эмилии. Федор Николаевич оказался прав: жена директора улучила момент и «по секрету» сообщила Эмилии, что слышала разговор мужа с кем-то из высокого начальства, из которого было ясно, что, в случае успешных ходовых испытаний новой лодки, и.о. главного инженера завода переводят в Москву, а Михаил вновь занимает место главного инженера. Очень сложная закулисная политика в России! После Нового года, встретив Михаила, Федор Николаевич сказал ему, что инициатива встретить Новый год у директора исходила из Министерства: чиновники опасались, что накануне ходовых испытаний суперсекретной подлодки могла произойти утечка информации: за праздничным столом дома, в кругу друзей, выпив, можно сказать что-то лишнее о работе.

Последние два месяца перед испытаниями Михаил и на выходные дни оставался на заводе. Как только начал таять лёд, начались ходовые испытания подводной лодки нового поколения в открытом море. Испытания длились несколько месяцев и показали очень хорошие результаты: по ходовым качествам в данном классе новая подлодка не имела себе равных; её манёвренность и скорость, продолжительность пребывания в подводном состоянии превосходили даже атомные подлодки. На своём борту лодка несла суперскоростные торпеды, гиперзвуковые крылатые ракеты. Приёмная комиссия была очень довольна. Как обычно, последовали награды и премии. В том году Михаил вместе с семьей отправились отдыхать на море только в самом конце лета. Лизоньку пришлось на целый месяц отпрашивать из школы. Зато они насладились замечательным морским бархатным сезоном. Покидая любимую дачу, Эмилия предложила следующий Новый год встречать на море, пригласив родителей. На работу Михаил вернулся главным инженером завода. Поздравляя его, Федор Николаевич сказал, что впереди его ждет более высокое кресло, но до этого – более серьёзная лодка.

Под более серьёзной лодкой в Министерстве понимали недостроенный Михаилом подводный суперкрейсер: он его начал строить – ему и достраивать! Михаил посоветовался с Федором Николаевичем и Лёвой. Федор Николаевич считал, что проект можно переделать, изменив форму легкого корпуса. Конечно, это займет дополнительное время и расходы, но это будет быстрее и дешевле, чем строить новую лодку. Этот аргумент являлся особо важным для Министерства. Лёва считал, что переделка затронет существенные, конструктивные особенности суперскоростной подводной лодки. Придется изменять не только форму легкого корпуса, но и часть прочного, изготовленного из титана, который очень трудно сваривается – может нарушиться жесткость корпуса. Изменение размеров прочного корпуса нарушит компоновку и крепление оборудования, включая торпедные аппараты и ракетные шахты. Министерству легко отдавать распоряжения, не вникая в проблемы исполнения! Лёва предлагал достроить подлодку по типовому проекту традиционных лодок, оснастить самым современным оружием и продать. Скажем, в Индию. Это компенсирует значительную часть затрат. Михаил решил не спешить с действиями. На Новый год обещал приехать Евгений Оттович: с ним он намеревался принять решение и попробовать повлиять на Министерство ВМФ.

До Нового года Михаил занимался текущими делами. Помимо достройки подводного крейсера, завод получил второй заказ на подлодку с воздухонезависимой энергетической установкой. Необходимо было подготовить документацию и начать приобретать материалы. Всё это Михаил держал на личном контроле. Благодаря этому к первенцу с новым типом двигателя никаких претензий со стороны приемной комиссии не было, и Михаил надеялся, что и команда, которой предстоит служить на лодке нового поколения, будет довольна.

Впервые Новый год они встречали далеко от дома и в непривычной для них обстановке – без снега! Лишь горные вершины, щедро покрытые снегами, напоминали о времени года. Вокруг стройными рядами теснились вечнозеленые растения, призывно свисали с веток ярко-оранжевые мандарины, а море, хоть и холодное, по-прежнему манило к себе. Купаться можно разве что в гидрокостюме, а вот гулять и любоваться местными достопримечательностями – сколько душе угодно, потому что здесь – самая теплая зима во всем Кавказском регионе. Новый год в Абхазии – сказка наяву, прежде всего, для Лизоньки. В Абхазии мягкий климат. Температура воздуха на побережье даже зимой очень редко опускается ниже 5 градусов тепла, а в среднем составляет от 8 до 10 градусов тепла. Всё дело в том, что от холодных воздушных потоков побережье защищают высокие горные хребты. Прохладно становится только по вечерам. Но если вспомнить, что в большинстве регионов России в это же время температура может достигать минус 30, то погода в Абхазии зимой просто прекрасна. Местные фрукты: мандарины, апельсины, хурма, королек, фейхоа, а также мёд и орехи можно купить на рынке по очень низким ценам.

Но они собрались в этом райском уголке не только для того, чтобы встретить Новый год и насладиться замечательным вином и разнообразными фруктами – им предстояло найти оптимальный вариант для решения важной государственной проблемы. Тем не менее, Михаил и Евгений Оттович договорились, что о делах они будут говорить на свежем воздухе, во время прогулок вдоль берега. Остальное время – проводить всем вместе, за столом или возле камина, играя в скат, жуя мандарины, смотря зарубежную классику по видеомагнитофону, которую с каждым приездом пополняли из Германии родители.

Каждый раз, когда Михаил встречался с Евгением Оттовичем и разговаривал с ним о делах, о проблемах на заводе, он удивлялся его осведомленности, несмотря на то, что тот давно уже не работал на заводе, да и жил далеко от него. Михаил знал, что Лёва делится с отцом информацией и советуется с ним, но что касалось актуальных событий, происходящих на заводе, то кто-то должен был ему об этом регулярно сообщать.

Продолжая обсуждать проблему достройки подводного крейсера, Евгений Оттович понимал, что в данном случае проблема имеет более глубокие корни, чем это казалось на первый взгляд. С точки зрения министерского чиновника-бюрократа, правильность решения проблемы должна заключаться не в сроках её решения и не в объёме затрат, а в точном выполнении технического задания Министерства ВМФ. В нём чётко и ясно прописаны технические характеристики будущего подводного крейсера, которые рассчитаны конструкторским бюро и которые своими рекордными показателями должны порадовать руководство Министерства. Не могло быть и речи о том, что неудавшийся проект придется приспосабливать к одному из прошлых типовых проектов. Ни в коем случае не предполагались конструктивные изменения лодки. Речь шла об успешной реализации проекта, который предложил один из отделов Министерства ВМФ. От успеха зависело существование самого отдела, судьба многих чиновников. Налицо была продолжающаяся конкурентная борьба, соперничество, но не традиционное между Министерствами Военно-морского флота и Военно-воздушного флота, а внутри одного Министерства ВМФ. Временное перемирие между заказчиком и исполнителем не означало, что соперничество навсегда затихло. Чиновники не радели об обороне государства – они пеклись о своих министерских креслах. Инициатива о продолжении строительства лодки должна была исходить из отдела Министерства ВМФ, который заказал проект. Как будет достраиваться лодка – забота завода. Министерство не требовало успеха – он уже был закреплён в договоре между Министерством и заводом. Разбираться с итогом строительства будут после окончания ходовых испытаний. В случае успеха – перемещения по карьерной лестнице, награды и премии. В случае неуспеха – тоже перемещения, но в противоположном направлении, выговоры и лишения премий. Поэтому для контроля и успешного претворения в жизнь решений министерского отдела в руководстве завода всегда должен быть свой человек.

Евгений Оттович стоял перед сложной задачей: как помочь Михаилу, точнее – каким образом заставить Министерство ВМФ продолжить строительство лодки по измененному проекту и принять лодку в эксплуатацию. Выход был один: во время ходовых испытаний лодка должна показать рекорды. Кроме того, лодка должна быть оснащена самым современным вооружением, не уступающим потенциальному противнику, а лучше – превосходящим его. Для подтверждения боеготовности должны быть произведены успешные пуски торпед и ракет. По первому пункту, рекордные скоростные показатели при каплевидной форме носа лодки достигнуты не будут. Придать заострённость носу лодки за счет частичной разборки лёгкого корпуса Евгений Оттович считал неправильным и опасным решением. Лёва прав: будут затронуты конструктивные узлы лодки. И тут в голову Евгения Оттовича пришло неожиданное решение: ничего разбирать не надо. Для придания заостренной формы носа подлодки и последующего изменения формы кормы необходимо создать третий, частичный корпус лодки с необходимыми обводами. К тому же, при рекордных нагрузках он не помешает. В создавшихся пустотах между вторым и третьем корпусами можно установить дополнительное вооружение. Это будет большим плюсом ко второму пункту, касающегося боевого оснащения лодки. Министерство будет только рада такому дополнению оружия и смирится с некоторыми конструктивными изменениями лодки в пользу улучшения ходовых качеств.

Все вместе вернулись в Санкт-Петербург. Федор Николаевич приехал заранее и ожидал в гостинице. Вечером встретились дома у Михаила и обсудили предложение Евгения Оттовича. Федор Николаевич тоже поддержал идею, направленную на укрепление прочности подводной лодки за счет частичного создания третьего корпуса. Подобная лодка не имела себе аналогов, и поэтому было неизвестно, как поведёт себя оригинал во время суровых испытательных нагрузок. Результаты испытаний китайской полномасштабной модели лодки составляли основу для предполагаемых показателей реальной лодки, но насколько они могут расходиться – никто не знал.

Министерство утвердило частичное изменение корпуса лодки и выдало техническое задание на дополнительный проект. Через несколько месяцев строительство подлодки продолжилось. Лодка несколько увеличилась по длине и приняла форму удлиненной пули. Для испытания ходовых качеств подводного крейсера на рекордных скоростях собрали экипаж, состоявший из опытных подводников, прослуживших немало лет на самых современных субмаринах. Во время тренировочных плаваний на обычных лодках создавались экстремальные ситуации, в которых отрабатывались различные способы устранения неисправностей, выживания экипажа и сохранения живучести лодки. Лодка с такими уникальными техническими характеристиками требовала большого умения управлять её. Поэтому она была перенасыщена автоматикой и электроникой, которая дублировала все органы управления и контролировала любое изменение в движении. На больших скоростях люди просто физически не смогут быстро сориентироваться в ситуации и принять правильное решение – за них должна сработать автоматики. На центральном посту находились опытнейшие инженеры, которые оснащали лодку этим оборудованием, настраивали его и знали значение каждого сигнала на огромном пульте управления.

К началу ходовых испытаний прибыла министерская комиссия. По сравнению с предыдущими испытаниями, в количественном отношении комиссия довольно заметно поредела, но зато в её составе находилось много очень высоких чинов, ведущих инженеров оборонных предприятий и научно-исследовательских институтов. Значимость события существенно увеличилась, и это создавало некоторую нежелательную нервозность, которая отражалась и на экипаже испытываемой подлодки.

Испытания начались. С каждым новым погружением добавлялась мощность атомных двигателей и увеличивалась скорость движения огромного подводного корабля. Крейсер без труда преодолел максимальные показатели скорости всех существующих современных отечественных и зарубежных субмарин, почти удвоил их, и запас мощности машин мог и дальше наращивать полёт этого гиганта под водой. И на этом этапе испытаний произошло то, что учёные мужи, оставшиеся на берегу, не сумели предвидеть – экипаж чувствовал себя крайне некомфортно на таких скоростях под водой. Командир пожалел, что не взял на борт группу психологов.

В течение последующего года крейсер продолжал выходить в открытое море и даже далеко за территориальные воды государства, оставаясь, благодаря своим уникальным качествам оснащения, необнаруженным для потенциального противника. Были произведены контрольные пуски в отдельности и одновременным залпом всех видом вооружения крейсера. Каждый раз экипаж пополнялся новыми специалистами, которые на месте проверяли функционирование отдельной, интересующей их системы, блока или узла этого огромного и сложного подводного сооружения. И каждый раз рядом со специалистами находился врач-психолог, который следил за их здоровьем.

За это время целыми томами скапливались оценки и замечания по результатам ходовых испытаний, которые устранялись на заводе сразу или должны были быть устранены после окончания испытаний. В целом комиссия осталась довольной новой подводной лодкой, не имеющей себе соперника в мировом океане. По данным соответствующих органов, за рубежом уже были информированы о проходящих испытаниях новейшей российской субмарине с уникальными характеристиками, но конкретных данных по результатам потенциальные противники ещё не имели.

Еще в ходе испытаний и затем на совещаниях по итогам испытаний новейшего класса подлодки вырисовывалось основное предназначение этой лодки – стать мобильным подводным арсеналом. Эту идею высказывал, правда, вскользь, и Евгений Оттович еще во время прогулок по черноморскому побережью, накануне возобновления строительства лодки. Лёва в одном из сообщений, в ответ на регулярную актуальную информацию Михаила о ходе испытаний, писал, что суперскоростная лодка в будущем будет управляться автоматически, с надводного корабля или со спутника. Мнение Министерства о создании мобильного подводного арсенала Михаил сообщил Евгению Оттовичу. Судя по его ответу, он уже был в курсе министерских оценок и предлагал продолжить эту тему при следующей встрече в Санкт-Петербурге.

Прошло еще немало времени, в течение которого было проделано много работы по устранению замечаний и переоборудованию некоторых блоков и узлов на новой лодке. Были произведены еще несколько испытательных погружений и контрольных пусков ракет. В итоге приемная комиссия Министерства ВМФ приняла лодку на вооружение с условием эксплуатации лодки в ограниченных скоростных режимах. Но и этих режимов было достаточно, чтобы опережать любую подводную лодку потенциального противника.

На министерских чиновников – инициаторов создания этого проекта подводной лодки, руководство завода, проектировщиков, конструкторов, испытателей и непосредственных инженеров и техников, претворивших проект в металл, посыпались награды. Михаила вызвали в Москву, в Кремль.