Началась подготовка к ходовым испытаниям уникальной торпеды. Предстояло проделать огромную работу, прежде всего, связанную с определением морского полигона для испытаний и получения для этого разрешений и указаний командования ВМФ. Соответствующим службам следовало условно и практически огородить огромную территорию, обеспечить визуальное и документальное наблюдение за процессом, надежную охрану, оперативный поиск. Всё это требовало много времени и еще больше подписей и печатей. Для пуска торпеды были подготовлены специальные подводные лодки и надводные аппараты. Главная виновница бала – торпеда была изготовлена всего лишь в двух экземплярах. Второй экземпляр – на всякий случай: вдруг первый потеряется в морских глубинах, но этого ни в коем случае не позволялось допустить, и командование строго-настрого запретило даже думать об этом! О существовании второй торпеды на полигоне знали только Министр ВМФ и главный инженер завода.

Уже первые результаты пусков суперторпеды были впечатляющими. Вопреки расчетам конструкторов, испытательные приборы показывали, что торпеда способна преодолеть установленные максимальные ограничения скорости движения под водой. Снять эти ограничения было очень хлопотной проблемой – технической и бюрократической. Увеличение скорости требовало расширения акватории испытательного полигона, что влекло за собой дополнительные мероприятия по обеспечению наблюдения, охраны и поиска. Начальство и без того тревожилось за соблюдение секретности на таком большом морском пространстве. Его увеличение могло привести к ослаблению секретности. Тем не менее, и ученые, и испытатели настаивали на снятии ограничений – слишком грандиозным и заманчивым был результат. В Министерство ВМФ были направлены докладные о первых многообещающих результатах, с просьбами, рекомендациями и даже требованиями снять ограничения, подписанными авторитетными чинами.

Серьезной проблемой встало управление торпедой на высоких скоростях. Выдвигаемые рули поворотов и глубины не обеспечивали достаточной степени маневренности. При повороте торпеда описывала довольно большой радиус. Специалисты высказывали мнение, что проблема заключалась в несовершенной для данного случая форме рулей, и надеялись исправить это.

После преодоления контрольного расстояния, двигатель торпеды отключался, и она опускалась на грунт. Автоматически включался поисковый маяк, и на тросике выбрасывался наружу поплавок. Поисковая команда отправлялась вылавливать торпеду. Это была нелегкая и довольно продолжительная операция. В непогоду она отменялась. Торпеда приготавливалась к новому пуску, и вся процедура испытания повторялась. Порой между двумя пусками проходили недели. Однажды поисковики несколько дней искали затонувшую торпеду: маяк почему-то не сработал, а всплывшие поплавки были плохо заметны на большом удалении. Федор Николаевич очень нервничал, министерские чиновники постоянно беспокоили. Михаил тоже не находил себе места и даже отправился с поисковиками на военном корабле. Когда он вернулся без результата, Федор Николаевич признался ему, что есть еще одна торпеда, и если завтра не найдут затонувшую, он даст команду доставить на полигон вторую торпеду. Об этом не знал даже замминистра, присутствовавший на испытаниях. К счастью, первую торпеду нашли. Министерство разрешило снять ограничения скорости, но разумно. Испытания продолжились. На заводе-изготовителе оперативно сконструировали новые рули и заменили ими рули на второй торпеде. Положительный результат не заставил долго себя ждать. В общей продолжительности испытания суперскоростной торпеды нового поколения длилось около года, но результаты превзошли ожидания. Управляемая подводная летающая ракета в нескольких пусках развивала скорость по прямой, достигающей скорости реактивного самолета. Дальность действия экспериментальной торпеды превышала в десятки раз дальность традиционных торпед. Оба показателя без особых проблем и затрат можно было увеличить.

По случаю успешного проведения испытаний новой суперторпеды в Министерстве ВМФ был устроен приём с очень ограниченным составом участников. На него пригласили директора судостроительного завода, главного инженера и руководителя проекта – Михаила. Поздравляя с успехом, замминистра сказал, что наши ученые и техники сумели напрячь все усилия и улучшить главные качества торпеды: разрушительное действие заряда, меткость и скорость, бесследность и дальность хода. Российская торпеда нового поколения поставила под угрозу безопасность каждой подводной лодки, каждого надводного корабля и особенно – каждого авианосца потенциального противника. Новая торпеда стала предметом гордости российских судостроителей и поводом для насмешек над миллионами и миллиардами, которые наши потенциальные противники вкладывают на улучшение своей защиты и противодействия нашим военно-морским силам.

После приёма Федор Николаевич, взяв Михаила под руку, подвел его к замминистра и сказал, что представляет ему рекомендованного руководством завода кандидата на должность будущего главного инженера судостроительного завода.

Вернувшись в Санкт-Петербург и едва переступив порог квартиры, Михаил услышал телефонный звонок. Уже по продолжительности звонка он научился определять, что звонок международный, и не ошибся.

Звонил отец Эмилии и радостным голосом поздравлял Михаила с большим успехом. Евгений Оттович с самого начала был уверен в Михаиле, в его упорстве, в его целеустремленности, и считал заслуженными его достижения. Он и вся его семья гордились им, как хорошим мужем их дочери, хорошим отцом их внучки, хорошим зятем. Затем несколько слов поздравлений сказала мать Эмилии, и Михаил передал трубку жене. Поговорив с матерью, Эмилия вернула трубку Михаилу, и он собирался положить её на рычаг, но в трубке раздался голос Лёвы – знакомый голос друга, который он слышал последний раз много лет назад. Михаил растрогался от волнения. Эмилия не стала мешать и ушла в другую комнату к Лизоньке. Мягкий, но как всегда поучительный голос Лёвы сразу напомнил Михаилу всю прошедшую жизнь. Лёва всегда проявлял инициативу. В детском саду он раскрывал книжку-раскраску, говорил, что надо делать, и они вместе, передавая друг другу карандаши, раскрашивали картинки. В перерывах Лёвка учил его складывать бумажные кораблики. И никто из воспитателей не решался оторвать их друг от друга, зная упрямый характер Мишки. Затем в течение 8-ми лет они сидели за одной партой, и после школы шли к Лёвке домой делать уроки. Друг объяснял домашние задания, сам их выполнял и заставлял переписывать в свою тетрадку. Мишка делал это неохотно, но знал, что иначе Лёвка не принесет из отцовской библиотеки толстые книги, богато иллюстрированные рисунками с кораблями, и они не будут часами перелистывать хрустящие, пожелтевшие от времени страницы. За школьные годы Мишка стал своим в доме друга. Там зародилось и его первое мальчишеское чувство к девушке, которое, пройдя испытания временем, переросло в настоящую мужскую любовь. В те годы Лёвка свободно ходил по посёлку, не боясь, что кто-то назовёт его очкариком, не говоря уже, пригрозит кулаком. Все знали, что друг-Мишка был суров на расправу. Обе сестры Лёвки могли поздним вечером возвращаться домой, и никакой хулиган не осмеливался преградить им дорогу. За школой последовали два года ремесленного училища, и Лёвка упорно продолжал объяснять другу основы математики и физики, иначе его не приняли бы на работу. Перелом в отношении к учебе, к знаниям произошел, когда он начал работать на судостроительном заводе, когда перед его глазами воочию возник огромный строящийся подводный корабль из прочной стали, а не маленькая модель из консервной банки, которую они испытывали в детстве в местном пруду. Он сразу почувствовал нехватку знаний, но рядом уже не было надёжного друга, который мог тут же всё объяснить – Лёвка уехал на учёбу в Ленинград. Тогда Мишка самостоятельно засел за книги. Когда Лёвка приехал на каникулы, он удивился смене, произошедшей с другом: Мишка захотел учиться! Самостоятельно он не поступил бы в институт, и поэтому ему нужно было стать стипендиатом завода. В Ленинграде Лёвка вновь взял шефство над другом во время его учебы в институте. Переехав в Германию, Лёвка и оттуда помогал другу. Он инициировал поступление в аспирантуру, помог в написании и защите диссертации. Научно-исследовательская работа в НИИ ВМФ в Ленинграде и успешные результаты – это тоже его заслуга. И вот теперь результаты исследований применены на торпеде нового поколения, ходовые испытания которой показали невиданные характеристики. Это был значительный прорыв в судостроении и знаменательное событие в истории подводного флота, к которому Лёва имел самое прямое отношение.

Лёва открытым текстом поздравил друга с успехом, поинтересовался семейными делами, здоровьем дочери. На последний вопрос Михаил со смехом ответил, что пора уже заводить своих детей. Лёва парировал, что хороших невест давно уже разобрали, но замечание друга учтёт. Возникла пауза, и оба понимали, что хочется сказать другое, просто посидеть рядом, как раньше сидели часами, но между ними давно уже пролегло всё изменяющее беспощадное время, с расстояниями, с границами, с какими-то проблемами и обязательствами, и с этим следует смириться, но забыть прошлое и дружбу невозможно. Видимо, Эмилию насторожила тишина в прихожей, где находился телефон, и она выглянула из комнаты. Увидев Михаила, молчаливо прижавшего трубку к уху, она поняла ситуацию. Подойдя к мужу, она взяла из его рук трубку и, смеясь, сказала брату, что его с Михаилом, как в детстве, трудно и сейчас оторвать друг от друга. Придёт время, и можно будет встретиться, а сейчас нужно спешить жить, чтобы скорее наступила встреча.

На очередной Новый год приехали родители Эмилии и остались на целый месяц. Праздничные дни в Санкт-Петербурге были периодом премьер, и родители вместе с Эмилией наслаждались культурной жизнью столицы. Но большее время они проводили с внучкой. Лизонька уже подросла, и с ней можно было выходить на длительные прогулки, посещать детские спектакли. Вечерами Михаил и Евгений Оттович проводили время в беседах о продолжении проектных работ над новой подводной лодкой. Результаты научных исследований и ходовых испытаний новой торпеды можно было применить к новой лодке, что облегчало работы и сокращало сроки, тем не менее, предстояло еще сделать немало. Евгений Оттович затронул тему перевооружения современных подводных лодок, оснащения их крылатыми ракетами, которые могли запускаться из подводного положения. Михаил вспомнил разговор с Аркадием Ефимовичем, который занимался ракетами, и напомнил Евгению Оттовичу о давнишней конфронтации военно-морского и военно-воздушного ведомств. Бывший ведущий инженер-конструктор судостроительного завода, переживший на своём многолетнем опыте мелкие и крупные стычки обоих ведомств, усмехнулся и ответил, что давно пора ради общего дела прекратить глупое соперничество, и Михаил своим примером может стать инициатором.

После праздников Михаил уехал на завод. На время пребывания ему предоставили там квартиру. Эмилия взяла с него слово, что выходные он будет проводить дома. В его распоряжении теперь был самолет, который позволял быстро перелететь в Санкт-Петербург.

Михаил поговорил с Федором Николаевичем на тему вооружения будущей подлодки не только суперторпедами, но и крылатыми ракетами нового поколения. Федор Николаевич понимал актуальность перевооружения подлодок, но одновременно сознавал сложность этого начинания, так как в одиночку, собственным конструкторским бюро, даже проектные задачи не решить: ракетным вооружением занималось другое ведомство, и для их привлечения в проект требовалось разрешение Министерства обороны. Это была сложная бюрократическая проблема. Тем не менее, Федор Николаевич поддерживал инициативу Михаила и обещал эту тему прозондировать.

Михаил вновь встретился с Аркадием Ефимовичем и затронул тему амбициозного соперничества: не пора ли что-то предпринять на благо общего дела? К примеру, будущую суперлодку оснастить суперракетами. С удовольствием опрокинув в себя рюмку коньяка, Аркадий поучительно ответил, что оба они – люди маленькие, и такие вопросы обсуждаются, не говоря уже, решаются на совершенно ином уровне. Можно выступить с инициативой, но как бы не навредить! Ему до заслуженной пенсии совсем немного осталось, и он, худо-бедно, доживет до неё в руководстве своего НИИ, а вот у Михаила еще вся жизнь и карьера впереди. Правда, и до самых высот – ему уже рукой подать! Так зачем же портить свою собственную жизнь?! Михаил понял, что с Аркадием Ефимовичем этот вопрос не сдвинешь. Оставался только Федор Николаевич, и он решил еще раз поговорить с ним. Федор Николаевич был уже официально на пенсии, и ему терять было нечего. Если этот вопрос удастся решить, то ему это только прибавит еще больше заслуг. Но прежде он попробовал привлечь в помощники Евгения Оттовича, попросив его поговорить со старым другом. Михаил написал текст, и Эмилия поговорила по телефону с отцом. В ответ Евгений Оттович предлагал встретиться всем вместе на черноморской даче.

Михаил в очередном разговоре с Федором Николаевичем, как бы, между прочим, заметил, что они еще ни разу не проводили вместе летний отпуск, и пригласил его с супругой отдохнуть летом на черноморском побережье.

Федор Николаевич по просьбе Михаила всё это время оставался на заводе и передавал дела новому главному инженеру. За это время он посвящал молодого начальника во все тонкости управленческого дела. Одновременно Михаил продолжал оставаться руководителем проекта новой подлодки и новой торпеды. Приходилось не только засиживаться на работе до полуночи, но иногда оставаться на заводе в выходные дни. Эмилия была очень недовольна, но переезжать из Санкт-Петербурга не хотела.

Несмотря на постоянную занятость, праздники и дни рождения обязательно отмечали вместе, приглашая близких друзей. Зимой приезжала в гости сестра с мужем. Они тоже с большим удовольствием провели время в Санкт-Петербурге. Посещение друзей с каждым разом становилось всё более проблематичным. Дом находился под усиленной охраной, и проход в него посторонних требовал специального пропуска, который необходимо было заказывать заранее. Это причиняло неудобства, и гостей это раздражало.

Летом поехали отдыхать на юг, на море, где на снятой даче собрались три семьи. Больше всех радовалась поездке Лизонька. Безусловно, уже ради этого родители готовы были совершить это путешествие. Ребёнка радовала, прежде всего, пышная природа, отличавшаяся от скромной унылости северных широт. Федор Николаевич признался, что раньше часто ездил вместе с женой и детьми на море, но дети стали взрослыми и выбирали сами маршруты отдыха вместе с друзьями-ровесниками. Родители перестали совершать дальние поездки. По ранним утрам Евгений Оттович вместе с Федором Николаевичем отправлялись к успокоившемуся за ночь морю и целый час проводили в воде, заплывая очень далеко: с берега их даже не было видно. Возвращались прямо к завтраку. Оба любили начинать с горячего ароматного кофе. Михаил не умел плавать, да и никогда не стремился научиться. Зато он любил варить кофе, знал множество рецептов и охотно угощал друзей. Ещё будучи студентом, его соседом в общежитии был грузин, который замечательно готовил этот изысканный напиток, добавлял в него разные специи, которые привозил из дома. Он и передал Михаилу некоторые секреты кофеварочного искусства. Недалеко от дачи был расположен небольшой базар, на котором кроме овощей и фруктов можно было приобрести и множество местных трав.

После завтрака на пляж отправлялись жены, взяв с собой Лизоньку, и Михаил, взяв с собой пляжные принадлежности и сумку с фруктами и напитками. Каждый раз он очень просил дам не отдаляться далеко от берега. Сам он, один раз окунувшись, загорал и читал, расположившись на плетеном лежаке – воду он не любил. Иногда к ним присоединялись Евгений Оттович и Федор Николаевич. Загорать они не любили и, поэтому, посидев и посмотрев на купающихся дам и на уткнувшегося в книгу или журнал Михаила, они отправлялись побродить по красивой окрестности, заглянуть на базар и выбрать к ужину пару бутылок домашнего вина, предварительно продегустировав несколько сортов.

Обед вновь собирал к столу всех отдыхающих, которые с удовольствием отведывали разнообразные национальные блюда, которые готовила им хозяйка-грузинка вместе со своим мужем. Муж жарил замечательный шашлык, маринуя свинину по какому-то особому, известному только ему рецепту. Они и закупали все необходимые продукты.

После обеда Лизоньку заставляли спать. Женщины занимались тем, чем хотел: читали, вязали поморские национальные украшения, просто разговаривали, сидя на веранде и наслаждаясь морским горизонтом.

Вечерами гуляли вдоль набережной, играли в скат, смотрели видеофильмы. Они объездили все окрестные достопримечательности по воде и по суши – в их распоряжении был катер и автомобиль, накупили кучу сувениров. По совету молодого охранника, который постоянно сопровождал их, они посетили винохранилище знаменитого винзавода, продегустировали замечательное вино и получили целый ящик в подарок. К концу пребывания их тела приобрели шоколадный оттенок, который красиво контрастировал на их светлых курортных одеждах. Беззаботный отдых у людей имущих всегда провоцирует на грандиозные планы: Эмилия хотела бы иметь здесь свою дачу и проводить зиму вдали от сырого Санкт-Петербурга. Михаил обещал переехать сюда, когда выйдет на пенсию. Лизонька готова была остаться сразу.

Семьи вернулись домой. После окончания отпуска Михаил отправился на завод. Там продолжались работы над новой торпедой. На ней устанавливался спаренный ракетный двигатель, который почти удваивал и без того колоссальную скорость. Кинетическая энергия торпеды и без боевого заряда представляла собой чрезвычайно разрушительную силу. Выдвижные рули убирались – маневрирование торпеды должно было осуществляться исключительно за счет изменения тяги двигателей. Для экономии времени эти работы решили производить на заводе, не отсылая торпеды на завод-изготовитель. По расчетам конструкторов и техников, доработки над торпедой продолжатся минимум на полгода. Михаил надеялся, что этого времени хватит для получения разрешительных документов и организацию новых ходовых испытаний, но работы затянулись на целый год: вначале конструкторское бюро изготовило проект изменений и затем доработками занялись техники. Довольно скоро выяснилось, что технические изменения рациональнее производить на заводе-изготовителе торпед. Пришлось, обе торпеды отправлять обратно на машиностроительный завод, на другой конец страны. Одни только перевозки заняли очень много времени. Михаил специально ездил на завод для согласования доработок.

Летний отдых на море и продолжительные прогулки Евгения Оттовича с Федором Николаевичем прошли недаром – в конструкторском бюро завода завершалось проектирование подводного крейсера нового поколения, в вооружении которого предусматривались и гиперзвуковые крылатые ракеты. Видимо, Федор Николаевич еще крепко держал в руках мощные рычаги влияния, которые позволили примирить в данном проекте оба военных ведомства – ВМФ и ВВС России

Через год на том же полигоне, который был значительно увеличен по акватории, состоялись заключительные ходовые испытания новой суперторпеды. Министерство ВМФ послало представительную приёмную комиссию изделия, которое получило кодовое название «Анти-Дюринг». Кто-то в Министерстве, видимо, был большим юмористом и хорошо знаком с творчеством теоретиков марксизма. Фридрих Энгельс в 1878 году, в год появления нового оружия – самодвижущейся торпеды, писал в своей книге «Анти-Дюринг»: «…усовершенствование самодвижущейся торпеды, по-видимому, призвано осуществить, что самый маленький торпедный катер окажется сильнее громаднейшего броненосца». Военно-морские специалисты до сих пор восхищаются прозорливостью Энгельса. Но то, что «Анти-Дюринг» мог стать анти-авианосцем, неукротимым убийцей авианесущих морских громадин, показали результаты испытаний. На пути торпеды установили полузатопленный списанный океанский танкер. Невооруженная торпеда прошила его насквозь, оставив громадные дыры. Что будет с авианосцем, напичканным десятками самолетов, тоннами боеприпасов и тысячеголовой командой, если на него будет нацелена практически недоступная обнаружению и уничтожению торпеда нового поколения, начиненная ядерным зарядом? В ходе испытаний торпеда проявила хорошие показатели при маневрировании даже на очень высоких скоростях. Рулями служили подвижные сопла реактивного двигателя.

Довольная результатами испытаний, комиссия приняла изделие. Был подписан акт приёмки. Впервые на документе государственной важности Михаил поставил свою фамилию как главный инженер судостроительного завода. За приёмкой последовали высокие государственные награды и солидные денежные премии. Министерство не обошло и Михаила.

Михаил понимал, что наград и премий достоин, прежде всего, Лёва – ему он обязан всеми достижениями и успехами. Поэтому награду он спрятал в своем домашнем сейфе, а деньги положил на сберегательную книжку.

У Михаила сложились своеобразные отношения с прежними друзьями. «Братва» была в курсе его служебных продвижений, знала, что он уже главный инженер завода, вокруг которого зиждется вся жизнь в посёлке. В принципе, после директора завода он является вторым лицом. За ним закреплен персональный автомобиль и самолет. Его авторитет в светском мире местного посёлка – выше не бывает! Встретившись с друзьями, Михаил на это и обратил внимание. «Братва» продолжает существовать и «крышевать» местных толстосумов, не подвергаясь серьёзному вмешательству правоохранительных органов, только благодаря светскому авторитету Михаила. И их непрекращающиеся доходы – результат этого статуса-кво. Как считал Михаил, его авторитет и лидерство в неформальной среде ничем не был испорчен и продолжает оставаться, как остаётся и его регулярная доля.

Магазин на рынке по-прежнему был оформлен на имя матери. Бухгалтерию и отчетность годами вела доверенная и проверенная бухгалтер-экономист. Продавец регулярно сдавала выручку. Зарплату ей определяла и выдавала мать. Отец Михаила уже был на пенсии. Жизнь Михаила хорошо складывалась, как удачно заложенный на стапелях талантливым корабелом прочный корабль. Михаил был продолжателем династии корабелов и намеревался достойно нести это призвание.