Тонкая рука владычицы тьмы высвободила бурный поток тьмы, растущий из земли, тогда как её оппонент, умело увернувшись, дал старт двум каменным изваяниям, что по его указке одновременно нанесли удары. Розель была уязвима сейчас, как никогда и до смерти владычицы мрака оставалось мгновение.
Гассель выскочила из пелены собственного яда, окружающего купол Торина и нанесла критический удар по магу, руководящему каменными великанами.
Мгновенно Каара покинула сознание убитого мага, осознавая, что просчиталась.
– Не может быть, я не могла… – Королева таращилась в пол, недоумевая, после чего мгновенно вернулась на поле боя, через глаза своих воинов.
Розель вновь подверглась нападению, но проворная Гассель, с её непредсказуемыми ударами не раз спасала жизнь волшебницы. Крепкая кукла возникала и пропадала в тумане, как и сама Гассель и действовала столь непредсказуемо, что Каара попросту не могла предвосхитить её следующий шаг, поскольку та сама не знала, где окажется через несколько минут.
Однако королева всё же придумала способ, как победить неугомонную чревовещательницу, но Розель и Гассель были уже у щита, готовясь нанести последние удары. Каара приказала остаткам армии магов воздуха развеять ядовитый, едкий туман и у тех уже почти получилось, – Розель и её помощница остались без прикрытия. Последние силы Торина сейчас были брошены на уничтожение двух магов, приблизившихся вплотную к границе защитного купола.
В последний момент Матис, руководивший несколькими волшебниками, оборонявшими цитадель, щёлкнул пальцами, – ожидавшие приказа маги мгновенно рухнули наземь. Остальные же воины, налетевшие на Розель и Гассель, тотчас застыли в воздухе и сорвались со своих мест, словно что-то с силой потянуло их назад, что-то нечеловеческое, что заставило тела волшебнико согнуться и рухнуть у ног Матиса, будучи притянутыми к магу, словно магниты.
Белёсая пелена, что поддерживала купол амулета Иора медленно спала от финального удара циклопической игры из чистой тьмы. Войска под командованием Матиса вмиг рухнули наземь – Владыка Души забрал их сущности себе. Оставшиеся солдаты, что были на передовой, были притянуты Матисом к цитадели, где он молчаливо вобрал их души в себя. Горы трупов были разбросаны теперь по всему Торину.
Титанические иглы Розель уже ворвались в торинское пространство. Матис встретил Розель у входа в Античную Цитадель; они обменялись взглядами и поняли друг друга без слов, будто всё уже было сказано.
– Я сделала всё, что могла. – Обессилено упали руки королевы на бархатное платье. Те немногие слуги, что остались с Каарой после того, как весь Торин узнал о несокрушимом враге у его ворот, сейчас столпились вокруг своей повелительницы. Королева укрылась в тронном зале, что защищал от воздействия большинства чар. Но даже оттуда были слышны крики нападающих. – Предугадать предательство бывает. порой, не под силу даже самым мощным чарам.
Чары, охранявшие вход в Античную Цитадель, вскоре пали под натиском сил тёмной команды. Розель стремительно вошла внутрь, Матис и Гассель помогли союзникам вновь встать в строй и без труда вошли внутрь, – сам Матис прекрасно знал все тайные проходы, и расправлялся по пути с любым сопротивлением. По лестницам, по стенам и сквозь любые преграды двигался отряд волшебницы тьмы, пока не столкнулся с тронным залом, что был защищён, казалось, лучше остальных комнат цитадели. Началась атака на последнее пристанище Каары.
Каара успела захлопнуть засов и замаскировать саму дверь, когда потолок с грохотом обрушился на головы собравшихся внутри; через мгновение разбиты были ещё две стены. Все собравшиеся, кроме Каары, что находилась в углу, тотчас были убиты.
Розель победоносно вошла в зал, а за ней Матис, Лезфор, Теспан и остальные. Тёмная сестра королевы уверенно шла по трупам, взбираясь горделивой походкой по руинам тронного зала древнего царства. Они встретились лицом к лицу. Каара взглянула красными от слёз глазами в почерневшие белки Розель.
Королева была окружена: Гассель и Лезфор с выпирающим горбом встали сзади; Кирим и Асиз находились по левую сторону от Каары, а Матис – по правую. Розель же торжествующе стояла против своей сестры, растягивая момент удовольствия, совсем как при их первой битве, когда Ялфей и Катра были ещё живы.
– Почему? – Королева смотрела прямо в глаза своему воспитаннику. – Как же я могла так просчитаться… – Проговорила Каара, казалось, сама себе.
Матис, вопреки всему, не отвел глаз, напротив: он твёрдо и уверенно заявил, сложив руки на груди:
– Всем надо как-то выживать в этом мире. На чьей стороне сила, значит на той стороне я. Розель имеет большой потенциал, тогда как эта беготня с тобой по миру порядком меня утомила!
– Видишь, сестрица, я же говорила, этот трон… Мой! – Закричала истерично Розель. Эхо разнеслось далеко по всему замку сквозь разрушенные стены.
– Никогда. – Сквозь влажную пелену на глазах, уверенно процедила Каара и, нарочно задев подолом платья Розель, села на трон. Волшебница тьмы была в ярости: такой наглости от той, кто зависит от неё она не ожидала; все присутствующие смотрели на Розель в ожидании её ответа. И если поначалу та хотела убить Каару сама, то затем неожиданно обратилась по левую руку.
– Матис, я хочу доверить это тебе. – Леденящее спокойствие на лице тёмной волшебницы не удивило, казалось, никого.
– Я не ослышался? – Матис отшатнулся.
– Не тянет ли тебя узами привязанности прошлое? – Усмехнулась Розель.
– Нисколько, – ответил Матис спокойствием – я лишь полагал, что именно твоя рука должна завершить давнюю вражду двух сестёр. – Розель продолжала молча ждать действий от своего союзника. Волшебница резким жестом скинула Каару с трона. Магией тьмы она заставила встать королеву сначала на четвереньки, а затем подняться на колени и держала её, пока подходил Матис.
Ладонь бывшего ученика прислонилась ко лбу королевы, из-под которого виднелись полные ненависти глаза. Матис же, слегка хлопнув себя двумя пальцами по бедру, выпустил несметный разряд Силы Души, осветив им весь зал.
Тело Каары рухнуло на камни прямо под ноги Матиса.
Глава 2. Кошмар наяву
Семеро мальчишек трудились на поле, вспахивая и засаживая землю. Самому старшему было двадцать пять, его звали Хеш, он руководил работами и спешил вовремя подносить инвентарь для порученной их матерью задачи. Неразлучные близняшки Зарт и Тенин руководили крупным скотом с плугом и сами активно вспахивали поле. Девятнадцатилетний Реми носил туда-сюда воду; Шору, тринадцати лет, приносил семена из дома на поле и следил за уже высаженными растениями, а двое младших – Дэстан восьми лет и Эвар шести, помогали всем, кто попросит.
Послышался голос матери: грузная, крепкая женщина лет сорока призывала к столу. Домашнее мясо, хлеб, собственные фрукты и овощи всегда украшали стол трудолюбивых крестьян. Двухэтажное строение на периферии центрального континента составляло жилище большой семьи. Валорья – мать семейства была строгой, но справедливой и грамотно вела хозяйство, распределяя ресурсы должным образом, чтобы хватало всем и на всё. Отец Кальм разводил крупных кабанов, прибавляя к обширному участку пару акров земли для резвых животин. В этой местности никто больше не жил за многие и многие километры. Многие избегали этого места, так как это была самая близкая точка к зловещему острову, на котором находился Лес Тишины, а потому семья могла развивать хозяйство, совершенно не заботясь о врагах.
– Па-ап! – Крикнул старший из массивной пристройки к дому. – Какой хлеб брать?
– Да как, какой? – Отец семейства бегал по кухне, пытаясь вовремя приготовить обед для всей семьи. Женщина подсчитывала монеты, что получала их семья за продажу некоторых из продуктов в далёкую деревню на севере от них.
– На покупку звёздного камня хватит! Ещё останется! – Победно голосила она.
– Что-что? – Отвечал муж из кухни.
– Говорю, хватит на камень! – Она встала, собрала монеты в шкатулку, захлопнула дверцу стола, в который всё положила и резво побежала к семье, что уже собиралась за столом. Так как дом был довольно большим, стол, где собиралась вся семья, был окружён множеством шкафов и полочек, забитых книгами и рукописями. Так, большая семья никогда не принимала пищу в тишине: часто обсуждались авторы и поэты, чьи произведения виднелись в комнате; говорили о природе и артефактах, которые могли бы помочь в хозяйстве, о будущем мальчишек и почему же до сих пор не было ни одной девочки.
Семья, после долгих приготовлений, уселась за стол: приносили гуся в сливочном соусе, мочёные фрукты, свежеиспечённый хлеб, морепродукты и литры яблочного сока.
Дэстан, несмотря на свой возраст, сидел со старшими братьями, рассказывая свои придуманные истории о приключениях на других планетах, те его охотно слушали, так как у мальчика было поразительное воображение; младшие общались друг с другом и родителями. Разговоры шли оживлённые: мать и отец рассуждали о будущем семьи, отчего дома, попутно отвечая на вопросы детей, последние гудели и царапали вилками и ножами дубовый стол. Шумная кампания заголосила пуще прежнего, когда вынесли десерт.
Вот пробило десять. Семья, по традиции уселась в просторной комнате на выложенных на полу шкурах животных, попивая согревающие напитки. Рассказывали истории, в которых юный Дэстан был очень силён. Продолжались обеденные рассказы, в которых младшие, как один, прилипали к Дэстану и его рассказам, передразнивая персонажей его рассказа и изображая себя его главными героями. Особенно Дэстан был близок с самым младшим из всех братьев – Эваром. Он души не чаял в крохотном голубоглазом баловнике. Сам не зная почему, его сердце тянулось к этому золотоволосому озорнику, что часто щипал его, убегая на второй этаж дома и, затейливо прячась, то за занавесками, то за шкафом, зажигал своей энергией и самого Дэстана и остальных.
Маленький Эвар, видя, что Дэстан стоит к нему спиной, поспешил цапнуть того за ногу и убежать в заранее подготовленное место на кухне. Старший выжидал, пока озорник подкрадётся к нему и, когда половица выдала нарушителя покоя, попытался схватить Эвара за руку, но промахнулся и, сделав в воздухе пируэт, упал на коленки. Тогда-то баловник и успел скрыться.
Дэстан мгновенно вскочил и погнался за братом, но встретил преграду – дверь на кухню была прикрыта. Через небольшую щель он видел, как мама и папа о чём-то шепчутся с Хешем, с самым старшим из братьев. Ему удалось уловить лишь пару слов: “Оно… внезапно. Быть готовым. Нельзя останавливаться. Ни при каких обстоятельствах! Никто, никто не желал бы… Я тоже…”
– А ну! Кто это тут подслушивает? – Задорный голос отца был как гром среди ясного неба после тревожного шёпота.
Прошло ещё несколько дней привычной жизни до того, как Дэстан, наконец, понял, о чём говорили родители.
Утренний поход в поле внезапно оборвали звуки взрывов: где-то в небе загорелся яркий свет, затем последовала серия ударных волн, сотрясших землю. Отец семейства поспешил запрячь лошадей и созвал всех своих детей. Он хаотично рассадил мальчишек друг с другом. Когда Эвара посадили рядом со старшим Хешем, он тотчас заревел, бросивши в отца игрушкой. Мальчик стал бить по спине старшего брата, просясь к Дэстану, – его пересадили.
Мужчина запряг лошадей, прикрепил к каждой по паре сумок с провизией, которые были собраны заранее и наказал детям немедленно бежать до южного указателя, откуда им необходимо отправиться на лодках, замаскированных сетью с листвой к ближайшему острову. Там их ждало убежище. Отец отправил детей вперёд, прокричав в след, что они присоединятся позже, однако едва Валорья вышла на порог с массивной сумкой, небесное свечение разразилось неистовым громом. Вскоре показались нептуны и властный голос Велеи прокатился по всей планете Земля:
– Земляне! Я обращаюсь к вам! Склоните головы пред своей королевой! – Велея вещала плавно и размеренно, но в её голосе сквозила властность правителя, привыкшего к своему положению. По мере появления новых легионов в атмосфере Земли, её голос становился всё увереннее. – Сегодня закончится многовековое противостояние между Нептуном и его врагами. – С окончанием речи тотчас началась бомбардировка планеты. Несколько хаотичных ударов пришлись по территории, где жила семья. Валорья в спешке накинула на лошадь обоз и муж хлестнул животное кнутом. Однако им не суждено было спастись. Яркая вспышка осветила и без того залитую светом местность, за чем последовал оглушительный взрыв – дом крестьян сравняло с землёй мощным заклинанием. Кальм и Валорья оказались погребены под толщей земли, поднятой в воздух снарядами с газовой магией нептунов. Вспышка задела и одну из лошадей с детьми, – неразлучные близнецы Зарт и Тенин смешались с животными и были раздавлены. Тела мальчишек навсегда остались лежать на сырой земле. Первая мысль, пришедшая в голову Хешу – вернуться. Вернуться и забрать мать, отца, двоих близнецов, унести их с того кошмара, что только что возник на его глазах, но он помнил наказ родителей: не останавливаться ни при каких обстоятельствах. На все крики братьев, Хеш отвечал ледяным молчанием.
Пятеро мальчишек вскоре добрались, под звуки взрывов, криков и нескончаемого свиста от полёта бесчисленных орд солдат, до нужного указателя. Там они сменили лошадей в небольшой будке, что тоже была подготовлена заранее, и переоделись. Реми предположил, что здесь едва остыла постель смотрящего за животными, а еда была ещё тёплая. Но никого в пристройке не было. Хеш поторопил братьев, помогая каждому взобраться на животин. Из-за постройки показалась тень. Невысокая фигура в капюшоне неспешно двигалась по направлению к мальчикам.
– Наверное, один из тех, о ком говорил отец, – успокоил братьев Хеш – он поможет нам. Объяснит, как проехать дальше!
Остальные мальчишки всматривались в незнакомца, не открывавшего лица. Дэстан занервничал: что-то в этой покрытой фигуре казалось ему подозрительным, однако Хеш уверенно двигался навстречу тёмной фигуре. Резким движением силуэт вытащил кинжал из-под длинных одеяний и вонзил тому в живот; второй удар пришёлся на горло, после чего убийца бросился на опешивших мальчиков.
Дэстан пришёл в себя первым. У него была лишь сумка с провизией, в которую он тотчас залез и, нащупав несколько фруктов, стал кидать в мужчину один за другим, что бы хоть как-то выиграть время. Тот шёл, с каждым мгновением ускоряя шаг. Окровавленное лезвие вот-вот настигло самого младшего, когда Дэстан, хлопнув лошадь, заставил ту лягнуть злодея, проломив ему голову.
Все тотчас повскакивали с лошадей, и бросились к Хешу, который доживал последние мгновения. Мальчишки отнесли юношу хибарку, уложили на кровать и прикрыли раны тряпками. Едва дышащий Хеш притянул к себе Реми, прошептав тому маршрут, строго-настрого запретив рассказывать остальным.
– Никто, – он закашлял кровью – никто не должен знать, слышишь? Даже они, – указал на остальных.
– Да, брат, я сделаю всё!
– Охраняй Дэстана… и… – То были последние слова старшего из братьев.
Реми машинально кивнул, но в душе его поселилось сомнение. Теперь он стал самым старшим и должен был вести свою команду через извилистые тропы в лесах. Он оглядывал Дэстана и Эвара каким-то странным, задумчивым взглядом, но когда тот или другой поворачивались, то в смятении отводил взгляд.
Вскоре мальчишки добрались до берега-границы, отделявшей морем центральный континент от зловещего острова. Как и говорил Хеш, на берегу мальчишек уже ожидал высокий мужчина, нервно мявшийся с ноги на ногу, попутно отражая водной стихией падающие на каменистый берег осколки орудий и части тела бойцов с обеих сторон фронта. Без лишних церемоний мужчина пригласил Дэстана на судно и, казалось, был в глубоких раздумьях, провожая мальчика пустым взглядом. Эвар ни на мгновение не отлипал от старшего брата. Оба стремительно забрались в лодку. Едва Дэстан обернулся, чтобы освободить место для двух оставшихся братьев, как был отстранён водным магом. Тот одним прыжком плюхнулся на судно, отбросив водной стихией старших братьев Дэстана.
Реми и Шору остались на берегу. Дэстан, едва поняв, что происходит, бросился молить волшебника забрать его братьев, на что тот отвечал сухо: “Не положено”. Тогда мальчишка внезапно схватил Эвара за руку, и уж было прыгнул, но ловкий маг воды опутал братьев силками жидкой стихии и не отпускал до самого прибытия к последней точке на пути.
Волшебник водной стихии, едва судно коснулось противоположного берега, выбросил Эвара и Дэстана из лодки, расслабил тиски, что связывали братьев и тотчас исчез за горизонтом, растворившись в воссозданном им цунами.
Братья осмотрелись: глаза болели от раскалённого песка, безжизненного и молчаливого, а впереди колом стояла нескончаемая гряда мёртвых деревьев, обволакиваемая белёсой дымкой. Солнце, казалось, светило здесь очень слабо, а звуки бушующего океана искажались, напоминая назойливый гул с каждым шагом к мрачному лесу. Выбора не было: необходимо где-то спрятаться и найти пищу, которая осталась с Реми и Шору, на том берегу. Несколько раз братья пытались обойти мёртвую гряду, – бесполезно. Это лес никак не кончался и, а тем временем Солнце палило всё сильнее и мальчишкам не оставалось ничего иного, кроме как зайти в злосчастный лес.
Едва братья переступили мрачную черту, как выход назад тотчас затянулся, скрыв солнечный свет, блестящий песок и свежий воздух, поглотив мальчишек в пучину непроглядной тоски и уныния. Обоим внезапно поплохело. На ощупь двигались Эвар и Дэстан к месту, откуда пришли, однако вскоре запутались окончательно и наткнулись на небольшую хижину. Зайдя внутрь, оба отключились тотчас, как вошли.
Испачканная в чем-то чёрном и вязком, маленькая ручка коснулась широкого лба мальчишки. Еще не будучи в сознании, Дэстан едва поднял голову с сырой земли, где будто конфетти были разбросаны многочисленные мелкие веточки и камни. Каждое прикосновение отдавалось пульсирующей болью в голове. Одной рукой опираясь на сухой ствол, поваленный, по всей видимости, давно, поскольку прикосновение к нему едва не свалило рассыпавшееся бревно, – тот подался и спустя мгновение, обнажил свои пустые внутренности; второй рукой мальчишка придерживал поврежденное колено, – он едва стоял на ногах. Заплывшие глаза робко осмотрелись – вокруг непроглядная тьма. Почувствовав неприятный, илистый запах от окружавшей местности, Дэстан словно мгновенно пробудился и, вытерев грязный лоб второй рукой, пристально прищурился, стараясь хоть что-нибудь разглядеть.
Всюду всплывали яркие, фантомные волны, что не нарушают тишины, какие часто мы видим от удара в голову или при резком входе в темноту: они двигались хаотично, сменяя друг друга, перемещались вместе с курсором его зрачков.
Чумазое детское личико исказила печальная гримаса. Он был готов разрыдаться от той тоски, что так внезапно пронзила его сердце. Он обнял себя хрупкими, дрожащими руками и медленно опустился на то, что было под ногами, расчистив откуда-то взявшуюся крупную доску, – обломок хижины – и его охватила такая дикая тоска и печаль от той безысходности, что окутала его с ног до макушки. Зараза в буквальном смысле заползала мальчику в голову через рот и нос: он вдыхал кисловатую вонь, бравшуюся непонятно откуда; к горлу подступала тошнота. Он не смел вымолвить ни звука, – тьма сковала всё тело и, казалось, поведёт рукой – мальчишка покорно пойдёт по указу. Так, он сидел во тьме какое-то время.
Где-то высоко в небе прогремел мощный взрыв, после чего на лес посыпались осколки стекла и железо.
Что случилось? И где Эвар?
Делая свои первые, после пробуждения, робкие, но уже более уверенные шаги, Дэстан то и дело натыкался на разбросанные всюду деревянные коряги. Колено ныло, и эта тягучая боль отдавала по всему телу.
Вокруг по-прежнему не было видно ни зги. Ни единого источника света не было поблизости, ни единого звука и даже движение воздуха, казалось, замерло, будучи погребено под толщей мрачной, таинственной истории этого мистического места. Дэстан напряг зрение. Когда глаза привыкли, сквозь пелену толстых, густых и уныло тянущихся по небу облаков слабо забрезжил тусклый свет, – то оказалась Луна, сцапанная кем-то, замурованная меж водянистой, колючей тьмы неба; Луна, что не смела двинуться с места, уступить небосвод своему другу – Солнцу; Луна, одиноко плакавшая над всеми несчастными душами, застрявшими, как и она, здесь, в беспросветном мраке, созданном самой Госпожой Смертью, для неё и только для неё.
Мальчик, до того, старавшийся идти на ощупь, выставляя поочерёдно то одну, то другую руку вперёд, сейчас продвигался вперёд, каждый раз двигал вперёд не здоровую ногу, раздвигая ей мелкий сор, что был здесь всюду. Раз за разом он осторожно продвигался, словно желая узреть самый край пропасти, наткнуться хоть на что-нибудь, за что можно опереться и обозначить какие-то границы местности, где он находится. Холодная, шероховатая поверхность, которую коснулась маленькая рука, подсказала Дэстану, что тот внезапно нащупал кору, – то было дерево, настоящее и, казалось, живое дерево. В голове мальчишки сразу всплыли воспоминания о долгих прогулках в саду большой семьи, где он вырос с братьями. Где сейчас Реми и Шору? Живы ли они? А чем заслужили такую смерть Хеш и близнецы?
Внезапно ствол, на который мальчишка опёрся всем телом, жадно зажимая в своих объятиях, начал поддаваться напору маленького тела. Громкий скрежет оборвал безмолвную тишину, и протяжный, нестерпимый звук, звук тысяч бегущих скакунов захватил округу. С минуту после того, как под его напором повалилось сгнившее давным-давно дерево, Дэстан, всё ещё ошеломлённый режущим шумом, весь трясясь от боли и ужаса опустился на колени. Мелкий сор и деревяшки от поломанной хибарки въелись ему в кожу, изранив её до крови и мальчишка тотчас вскочил, завопив во всё горло и вновь горькие слёзы заструились на чумазом лице.
От неведения, подступающего со всех сторон холода, гнетущей тоски и пожирающей душу и волю беспомощности, мальчик, уже отбросив боль, лёг всем своим телом на затвердевшую от мороза землю. Правый бок, что коснулся леденеющей поверхности, тут же заныл, жалуясь хозяину на холод, на который тот уже не обращал внимания.
Тш-ш-ш-ш… – Врезался протяжный, скрипучий шум в уши мальчика. Сколько он пролежал среди обломков – неизвестно. Но этот звук, словно шедший от плуга, который тянут по камню с упорством быка, заставил Дэстана оцепенеть от ужаса. Со стороны его ног, где-то поодаль зашелестели кусты, сухие ветки которых, казалось, царапали уши одним своим производимым шумом. С ужасом мальчик осознал, что во тьме помимо него находится ещё кто-то, и этот кто-то или что-то столь большое, что цепляет собой сразу несколько объектов. Дэстан услышал биение собственного сердца; пульс отдавал толчками на кистях и в висках; глаза налились кровью и его хаотично метались из стороны в сторону, когда сам Дэстан не мог и пошевелиться, – страх сковал тело и душу мальчика. Тот продолжал лежать на одном боку: правая рука его касалась ладонью земли, а левая нога поддерживала правую. Он уже не чувствовал холода или боли, не атаковала голову и тоска, и желудок не посещал голод, – всё внимание было сосредоточено на существе, что нависло над обездвиженным телом. Дэстану казалось, что Оно, это безмолвное, устрашающее Нечто, это громадное, безликое создание тьмы, обитель ночных кошмаров и пожиратель душ, нависший над ним, смотрит своими, полными скорби и боли животными глазами, изнемогая от желания разорвать ту тёплую плоть, что бренно валяется у него под ногами.
Дэстан по-прежнему не шевелился. Он уже не обращал внимания на бешеный ритм своего сердца. Титаническим усилием воли мальчик повернул голову, чтобы узреть монструозную тварь хотя бы одним глазком.
Вороное стадо, эта гуща непроглядных чёрных туч, гонимых ещё более грозным злодеем – морозным, ноющим ветром, умчалась куда-то в даль, казалось, поскорее из этого жуткого места, обнажив ярко-жёлтый фонарь, господствовавший в небе. Его острые лучи тотчас охватили округу и по мере того, как Луна отвоёвывала на время утраченные владения, взор мальчика пал на грозную тень мистического существа, что пошатывалось, вздрагивало, издавало кряхтящие звуки, словно его что-то мучило. Всей картины он не увидел, мальчик смотрел снизу-вверх, где потоками разливался теперь свет, покрывая чудовище ещё большим туманом забвения.
Шорох от потревоженных веток растений распространился по всей округе, когда существо, внезапно, задвигалось. Его громадные ноги, эти шесть изогнутых, мохнатых лап, с охватом едва ли не в пятьдесят метров, сейчас продолжили тянуть на себе это худосочное, израненное туловище, с сочащейся из его отверстий бордово-чёрной жидкости, что появлялась всюду, где бы ни проходила безликая тварь.
Дэстан зажмурился. Спустя несколько мучительных мгновений, пока мальчик ждал, лёжа на морозной земле, когда чудовище на него наступит, когда оно раздавит его маленькое тело своей громадной лапищей, ему стало невыносимо больно внутри, так тоскливо, как не было ещё никогда, даже в тот момент, когда он только-только осознал себя одним, во мраке, овеваемый колючим холодом и гонимый ужасом. Сейчас Дэстаном овладело бессилие, что рождается от осознания неминуемой гибели, это безропотное принятие неминуемого, что рождается в глазах и сердце того, кто видит перед собой силуэт смерти. Мальчик перестал трястись. Он бессознательно вытянулся всем телом, растянувшись на спине; руки и ноги его были выпрямлены, как у солдата, он смотрел вверх, на медленно движущееся нечто с пустым, полным тщетности взглядом. Он смирился. Он был готов умереть. Умереть от удара того, кого не знал, кого никогда не видел, кого боялся и перед кем в страхе трепетал. Это было олицетворение того ужаса, что он испытал вначале, того дикого, первобытного страха, что охватывает тело и сознание в роковые моменты между жизнью и смертью.
Но вопреки всему, столь же плавно и столь же ловко чудовище неспешно продолжило своё движение, скрывшись вскоре за толщей деревьев. Дэстан приподнялся. Всё так же больше не ощущая больше страха, он машинально огляделся: все, что удалось разглядеть сквозь множественные ветви, залитые тусклым светом – обломки хижины, что была приготовлена для беглецов. Мальчик наклонился и попытался нащупать что-то кроме бездушных деревяшек – всё ещё ничего. Колючий, морозный ветер пробирал до костей, заставляя сухие деревья вокруг скрежетать под его непрестанным напором.
– Кто мог сделать такое? Звери? Не может быть, ведь тогда они утащили бы и нас.
Секунду помедлив, Дэстан встрепенулся. «Утащили бы и нас… Нас» – отдавалось у него в голове. “Нас”, “Эвар”, “Только бы ты был жив!” – сглатывая подступивший ком в горле думал про себя мальчик. Он спешно стал перебирать руками всё, что попадётся на пути, яростно разгребая большую кучу. Не жалея себя и не обращая внимания на боль в ноге, мальчик, отойдя от оцепенения, яростно растаскивал балки в разные стороны, совершенно не замечая времени, словно груда обломков, что была перед ним мгновение назад, чудесным образом испарилась сама. Немного переведя дух Дэстан, превозмогая боль в теле, попытался опуститься, но с шумом рухнул наземь, не сумев сдержать равновесия. Дрожащими пальцами водил мальчик по обледенелой поверхности, пока не нащупал что-то наподобие ткани. Немного подергав, он обнаружил, что этот лоскут – часть полноценного одеяния и тянется вглубь груды обломков. Преодолев последнее препятствие, мальчик с силой дернул за шелковый подол робы и в момент маленькая белая ручка ударилась о землю.
Эвар лежал на земле без сознания. Дэстан суматошно принялся нащупывать пульс. Прислонившись к груди Эвара, старший старался сдержать бушующий океан из мыслей, чувств и тревог, что в одночасье захватил его голову, когда в глаза бросилось бездыханное тело брата. Второй и третий взрывы сейчас прогремели над лесом, заставив Дэстана встрепенуться.
“Проклятые земляне!” – Раздалось где-то над кронами деревьев, после чего звуки бьющихся мечей заполонили небо и столь же стремительно стихли.
– Дэстан, это ты? – хриплый детский голосок пронзил ночной мрак.
– Да, братик, это я. – Дэстан схватил маленькую ручку, помогая приподняться ослабевшему Эвару.
– Где… где мы? – Внезапное землетрясение окатило округу; деревья стали падать друг за другом, поднялся огромный столб пыли, а Эвара и Дэстана подбросило вверх, откуда те, чудом не поранившись, покатились с каменистой горы. Внезапно подскочив, поднимая брата, Дэстан обнаружил, что его нога уже не болит. Маленький Эвар, шатаясь, привстал и, упёршись на колени, невольно осмотрелся по сторонам. Морозный ветер, что обволакивал кожу, гнул бесчисленные сухие кустарники во мраке, из которого не было выхода.
– Где моя мама? – губы младшего затряслись.
– Только не плачь, Эвар, сейчас нельзя привлекать внимание. Мало ли кто нас может услышать.
Всхлипывая, Эвар выпрямился и закрыл глаза руками, продолжая звать маму. Его голос отдавался эхом в темном пространстве и каждый раз слова поглощались абсолютно черной субстанцией, вглядываясь в которую, невольно пробирала дрожь. Дэстан боязливо осмотрелся. Его младший брат с каждым разом вскрикивал всё громче и громче и казалось, ещё пара мгновений и его уже будет не остановить, пока в конце концов, его плач не привлечёт какого-нибудь хищника.
Пытаясь возобладать с собой, Дэстан вновь осмотрелся и поняв, что никакой угрозы нет, встал перед братом на колени и обеими руками прикоснулся к влажным щекам.
– Нам с тобой сейчас нужно быть осторожными. Мы попали в беду и только мы сами можем помочь друг другу.
– Но я хочу домой.
– И я хочу, ты не знаешь, как… Но сейчас нам нужно выбраться из этого леса, а для того, чтобы это сделать, мы должны быть осторожны и не издавать громких звуков.
С выходом Луны, внимание Эвара внезапно переключилось на его визави: мальчишка что-то увлечённо разглядывал на лице брата.
– Мне кажется, что ты изменился… Я тебя не узнаю.
Маленькие ручки потянулись щупать нос, рот и уши. Не подтвердившаяся теория младшего, оставила его в недоумении оглядывать лицо Дэстана.
– Здесь темно, да и у меня всё лицо перемазано в этой жиже, что бы это ни было…
Вдалеке послышался треск и шелест листьев. Хор бездушных деревьев, подгоняемых морозным ветром, начал свою заунывную мелодию. Братья схватились за руки. И пока Дэстан судорожно искал глазами место, где можно было спрятаться, маленький Эвар обездвижено сверлил темноту взглядом.