Стреноженная Россия: политико-экономический портрет ельцинизма

На первый взгляд, вроде бы логично. Но эта логика опять-таки базируется на антиправовых деяниях: согласно Указу № 1400, «Генеральный прокурор назначается Президентом РФ и ему подотчетен вплоть до начала работы вновь избранного Федерального собрания Российской Федерации». Последнее приступило к работе в январе 1994 г. Как же можно теперь уже и с новым парламентом опять нарушать законы – освобождать от должности руководителя, должность которого входит в прерогативу Федерального собрания РФ? Оказывается, можно. Для того и расстреляли Верховный Совет РФ, чтобы обрести полную вседозволенность.

Характерный штрих. Совет Федерации РФ не принял отставку А. Казан-ника. И А. Казанник, наивно веривший в силу закона и нашедший поддержку парламента, готов был работать. У него были планы реформировать прокуратуру, поставить дело в этом важнейшем органе страны не только на законодательную, но и на нравственную основу.

Но Администрация президента, несмотря на решение Совета Федерации, усилила в Генпрокуратуре милицейские посты, и А. Казанника в здание прокуратуры… просто не пустили. В придачу была организована такая информационная блокада, что он и в СМИ не мог рассказать о «правовых и праведных» делах окружения Б. Ельцина.

Это была вынужденная отставка! Отставка прагматичного романтика, напугавшего нашу «новую демократию».

«После моей драматической отставки, – рассказывал А. Казанник, – я убедился, что президенту Борису Ельцину нужен карманный, марионеточный Генеральный прокурор, который будет выполнять любые, в том числе и незаконные, указания не только президента, но и каких-то клерков администрации»^[635].

После отставки А. Казанника западные журналисты спросили его, не жалеет ли он, что в свое время уступил место Б. Ельцину в Верховном Совете СССР? Алексей Иванович честно ответил: «Нет, сегодня я бы не уступил место Ельцину… Я разочаровался в тех, которые называют себя демократами…»

На этом подбор «наших» генеральных прокуроров по принципу «указного права» не закончился. Уже полтора месяца функционировал Совет Федерации РФ, орган власти, к исключительной компетенции которого по ельцинской Конституции 1993 г. относится назначение Генерального прокурора. Но «гарант» своим указом назначает исполняющим обязанности Генерального прокурора очередного протеже – Алексея Ильюшенко, занимавшего до этого пост руководителя Контрольно-правового управления, кроме того, он был членом приснопамятной Межведомственной комиссии Совета безопасности по борьбе с коррупцией в высших эшелонах власти. Именно эта комиссия сфальсифицировала «дело А. Руцкого» – «Траст». Дело, как известно, развалилось, и комиссия прекратила свое существование после ареста вице-президента, так как отпала необходимость дезавуировать обвинения, выдвинутые А. Руцким против ответственных должностных лиц федеральной исполнительной власти. Нового «главного законника» ничуть не смутило, что по Конституции России, принятой якобы всенародным голосованием 12 декабря 1993 г., за которую «демократы» бились не на жизнь, а на смерть, не только назначение, но и освобождение от должности Генерального прокурора – исключительная прерогатива Совета Федерации.

Членам Совета Федерации хватило государственной мудрости и мужества проголосовать против назначения А. Ильюшенко Генеральным прокурором, несмотря на то что по поручению президента уговорить сенаторов прибыл даже премьер-министр В. Черномырдин. Но это не помешало «главному законнику», посоветовавшись с хозяином Кремля, на протяжении восьми месяцев продолжать быть и. о., хотя он прекрасно понимал всю абсурдность и неконституционность такого «исполнения обязанностей».

Тем не менее, новый «и.о.» развернулся во всю ширину своих плеч. Он освободил от занимаемой должности неугодных ему заместителей; перетряхнул Московскую городскую прокуратуру, уволив оттуда тех, в чьей преданности сомневался, а прокурору города Пономареву, объявив выговор, дал приказ «перестраиваться»; возбудил уголовное дело против газеты «Московский комсомолец» за статью «Паша-мерседес» и против программы «Куклы» на НТВ.

В очередной раз главная стражница законности – Генеральная прокуратура – отличилась 3 сентября 1995 г.: прекратила дело по факту событий 3–4 октября 1993 г. в г. Москве. Итогом расследования по 350-томному уголовному делу стало 1300-страничное постановление о его прекращении вследствие акта амнистии. В обосновании прекращения дела значилось, что в этих событиях виновата «и та и другая сторона». Сколько я ни обращался к опытным юристам, никто с точки зрения Уголовного или Уголовно-процессуального кодекса не смог объяснить мне такого основания для прекращения дела – «обе стороны виноваты». Мне разъясняли, что в преступлении могут быть виноватыми обе стороны, но все равно всегда есть одна, более виноватая сторона – тот, кто спровоцировал преступление, подстегнул к нему.

Кровавые события октября 1993 г., как ясно любому здравомыслящему человеку, были спровоцированы Указом президента Б. Ельцина № 1400. Б. Ельцин в «Записках президента» откровенно признался, что переступил тогда закон, нарушил Конституцию (Основной Закон) Российской Федерации. Его придворный юрист Ю. Батурин, на тот период помощник Б. Ельцина, в интервью газете «Известия» по поводу выхода Указа № 1400 прямо заявил: «Я не считаю, что этот указ был единственным выходом… Решение Президента основывается на том, что через Закон переступить можно».

Ровно через год на конференции, посвященной годовщине октябрьских событий, сторонник Б. Ельцина – бывший народный депутат РСФСР юрист М. Митюков, оправдывая действия президента, заявил, что в те дни Б. Ельцин разрубил гордиев узел и тем самым решил проблему «нелепого противостояния двух государственных властей».

Говоря так, и сам автор указа, и его помощник, и его клевреты-перевертыши признали Указ № 1400 первоисточником кровопролитий октября 1993 г. А к какому же выводу пришла Генеральная прокуратура вместе с и.о.? Дала ли она юридическую оценку факту подписания Б. Ельциным антиконституционного указа и признала ли, что именно этот указ спровоцировал кровопролитие?

Согласно Уголовному кодексу вина в совершении преступления должна быть персонифицирована, то есть должна быть установлена не вина «одной стороны – другой стороны», а вина конкретного человека в совершении конкретных преступных действий. Вот и возникает вопрос: было ли предъявлено обвинение кому-нибудь из окружения президента, если не самому Б. Ельцину, коль скоро Генеральная прокуратура признала, что в кровопролитии 3–4 октября 1993 г. виноваты «обе стороны», то есть и президентская сторона тоже?

Теперь под этим углом зрения посмотрим на акт амнистии, принятой Государственной Думой в феврале 1994 г. «в целях национального примирения, достижения гражданского мира и согласия»^[636].

В отношении защитников Конституции – «одной стороны» – акт амнистии носил персонифицированный характер; дела прекращаются не в отношении какой-то неопределенной «стороны», а в отношении конкретных лиц, привлеченных к уголовной ответственности. Защитники Конституции понесли наказание, просидев до применения акта амнистии 145 суток в Лефортово, а представители «другой стороны» даже не были названы поименно, не понеся тем самым даже морального наказания.

Еще один важный вопрос. Постановлением Верховного Совета Российской Федерации от 22 сентября 1993 г. (пункт 3) Генеральному прокурору РФ было предложено провести расследование и привлечь к уголовной ответственности должностных лиц и граждан, способствовавших подготовке государственного переворота и поддержавших его. Никакой высший представительный орган Российской Федерации этого постановления Верховного Совета не отменял, а следовательно, и его пункт 3 по-прежнему следует считать действующим.

Со временем задача по реализации Постановления Верховного Совета РФ для Генеральной прокуратуры значительно облегчилась. Написано достаточное количество воспоминаний (Б. Ельцина, А. Коржакова, С. Филатова, А. Суркова и др.), в которых авторы подробно описывают свою персонифицированную роль в государственном перевороте.

И наконец, последний момент. Для «другой стороны», так и не названной поименно, для составляющих ее конкретных лиц акт амнистии тоже имел свои политические и юридические последствия. Этот акт фактически выдал индульгенцию пришедшим к власти после государственного переворота «демократам» на любые беззакония. История свидетельствует, что безнаказанность преступников гибельна для общества и государства, порождает цепь новых преступлений. Масштабная бойня в Чечне – явление закономерное, освященное и «нашими» Генеральными прокурорами, однажды отступившими от буквы закона.

Появились в «демократическое» время и другие «прокуроры».

После октября 1993 г. в Администрации президента была создана комиссия во главе с бывшим народным депутатом РСФСР Алексеем Сурковым. Беседуя потом друг с другом, мы – те, кто попал в жернова этой «демократической» комиссии, – пришли к единодушному выводу, что более мерзкого типа для такого рода комиссии С. Филатову найти было трудно. Баллотировавшийся в народные депутаты как член КПСС А. Сурков моментально перекинулся во фракцию «Демократическая Россия».

В комиссию Суркова с удовольствием вошли бывшие народные депутаты РФ Светлана Умецкая, Станислав Шустов, Евгений Ким, Владимир Мананников. Этой комиссии было поручено отфильтровать народных депутатов и работников аппарата Верховного Совета РФ на тех, кто поддержал Б. Ельцина и его Указ № 1400, и тех, кто, по мнению «наших» прокуроров, должен был войти в «черные списки».

Прежде всего фильтраторы подготовили «Вопросник для допроса депутатов». Что там трибунал святой инквизиции или годы репрессий! Этот сексотный поминальник выглядит почище: на трех страницах убористого текста формулировались такие вопросы, что у нормального человека волосы дыбом встают:

– членом каких политических движений, партий являлся, место их дислокации, руководители, были ли в составе партии дружины, военные или полувоенные формирования, наличие оружия;

– голосовал(а) ли за назначение А. Руцкого исполняющим обязанности президента;

– участие в заседаниях Съезда, предлагалось ли депутатами, руководителями Съезда и в какой форме вооруженное сопротивление, организация противостояния, вооруженных формирований;

– известно ли что-либо о планах сторонников и руководителей Верховного Совета по захвату мэрии, «Останкино», других правительственных зданий, объектов связи; кем и когда разработан этот план;

– принимал(а) ли участие в прорыве оцепления на Смоленской площади и в районе Белого дома, кто из народных депутатов в этом участвовал;

– кто занимался агитацией в пользу руководителей Верховного Совета среди сотрудников, стоявших в оцеплении вокруг Белого дома;

– что известно о роли и действиях депутатов Чеботаревского, Воронина, Уражцева, Тарасова, Ребрикова, Бахтияровой, Сыроватко, Ворфоломеева, Исакова;

– кем осуществлялась охрана Хасбулатова, Руцкого, Баранникова, Ачалова, Дунаева, кого из охранников он (она) знает;

– кто командовал обороной Белого дома 4 октября 1993 г., и в частности какие команды поступали от Руцкого, Хасбулатова, Ачалова, Макашова, Дунаева, Баранникова.

И таких вопросов более 40.

Комиссия трудилась с похвальным усердием. Она провела 19 заседаний, рассмотрела участие в событиях «кровавой осени» 1993 г. 530 народных депутатов. Сквозь ее «фильтры» с трудом проходили даже вполне лояльные по отношению к режиму депутаты. Не прошел проверку на «благонадежность» – и получай запись в трудовую книжку: «Освобожден от работы на постоянной основе в Верховном Совете РФ в соответствии с Указом Президента РФ № 1400 без предоставления социальных гарантий, предусмотренных Указом Президента РФ № 1435».

Авторов этого вердикта нисколько не смущало, что такая запись является нарушением гражданских и трудовых прав. Трудовое законодательство не предусматривает увольнение «по указу президента». Налицо открытое ущемление прав гражданина. Но это в нормальном, правовом государстве, а не в России, где действовало только «указное право».

Девятое марта 1994 г. – уже после «принятия» новой ельцинской Конституции, проведения выборов в Федеральное собрание, объявления политической амнистии – «новый прокурор» – глава президентской администрации Сергей Филатов – издал распоряжение, в котором был подведен итог деятельности отечественных инквизиторов. Глава Администрации президента утвердил «черные списки», содержащие фамилии 151 народного депутата, лишенных «социальных гарантий» за то, что они не продались и до конца отстаивали Конституцию (Основной Закон) и законность. Распоряжение было доведено до представителей президента и руководителей органов исполнительной власти субъектов РФ. Многие местные чиновники, посмотрев трудовые книжки и сверившись с рекомендациями высшего руководства России, отказывались помогать народным депутатам в трудоустройстве. В «демократической» России распоряжение аппаратчика-прокурора действует реальнее, чем статьи Конституции о правах человека.

В марте 1994 г. по «заказу» руководителя Администрации президента С. Филатова^[637] и.о. Генерального прокурора А. Ильюшенко сделал попытку опровергнуть решение Конституционного суда от 21 сентября 1993 г. Подчеркну, что первую подобную попытку С. Филатов сделал еще в бытность Генеральным прокурором А. Казанника. Уж как хотелось почти «главному демократу» доказать нелегитимность процедуры рассмотрения и голосования в Конституционном суде по вопросу о неконституционности Указа № 1400! Однако работники Генпрокуратуры честно выполнили свою задачу, отделавшись формальными отписками. Уже тогда у С. Филатова сложилось мнение, что А. Казанник не «наш прокурор».

Теперь же новый и.о. – «друг семьи» С. Филатова, что он, руководитель Администрации президента, постоянно подчеркивал журналистам, рьяно взялся за дело, пытаясь опровергнуть решение Конституционного суда. Каких только выжатых из пальца причин не было указано в заключении Генеральной прокуратуры! И то, что «заседание Конституционного суда не было подготовлено», и то, что «судьями не был определен порядок голосования», и то, что «имело место искажение Зорькиным В.Д. результатов голосования». Но все это не дало (и не могло дать!) оснований Генеральной прокуратуре отменить решение Конституционного суда. Единственное положение, за которое смогла проголосовать коллегия Генпрокуратуры, гласит: «С учетом несоблюдения приведенных выше требований Закона – заключение Конституционного суда РФ от 21 сентября 1993 г., по нашему мнению, подлежит пересмотру по инициативе самого Конституционного суда». Но Конституционный суд, к его чести, в соответствии с действующим законодательством до сих пор сам так и не пересмотрел свое заключение от 21 сентября 1993 г. Выводы Конституционного суда о государственном перевороте правомерны до сих пор!

Оценив деятельность «подвешенного» Генерального прокурора на протяжении восьми месяцев и убедившись в его абсолютной преданности, президент вновь попытался навязать Совету Федерации отвергнутого ранее А. Ильюшенко. Б. Ельцин возлагал на повторное голосование большие надежды. Даже прислал накануне голосования письмо на имя сенаторов, в котором сконцентрировал внимание на достоинствах претендента, прежде якобы не замеченных членами Совета Федерации. Теперь представлять его в верхнюю палату парламента был направлен лично руководитель Администрации президента Сергей Филатов.

Многие члены Совета Федерации РФ первого созыва были достаточно опытными политиками. Они хорошо понимали значимость прокуратуры и ее генерального. Помнили они и деятельность А. Ильюшенко в Контрольном управлении президента, в Межведомственной комиссии по борьбе с коррупцией, сфальсифицировавшей «дело» А. Руцкого, В. Баранникова, А. Дунаева. Уловили они и появившиеся у и.о. барские замашки, менторский тон, вседозволенность. Да и представлять генерального Б. Ельцин доверил С. Филатову, отношение к которому у многих членов Совета Федерации, помнивших его роль в событиях сентября – октября 1993 г., было весьма однозначное.

Результаты голосования: «за» назначение А. Ильюшенко Генеральным прокурором РФ – 72 при требуемых 89. Провал А. Ильюшенко в Совете Федерации, неутвердившем «карманного» генерального, был ударом не только для Б. Ельцина, но и публичной пощечиной для главы его Администрации С. Филатова. Президент был очень недоволен тем, что С. Филатов не сумел отстоять его кандидатуру. С этого момента отношение Б. Ельцина к С. Филатову существенно изменилось. Тогдашний Председатель Совета Федерации В. Шумейко в одном из интервью не преминул сказать, что повторное отрицательное голосование Совета Федерации по Генеральному прокурору не помешает А. Ильюшенко оставаться и.о. Нигде, мол, в Конституции не сказано, сколько может длиться и.о. Одно забыл этот «…божья роса», что в Конституции не предусмотрено никакого и.о. Генерального прокурора. «Гаранта Конституции» в очередной раз подставили, не предупредив, что все решения, принятые нелегитимным Генпрокурором, не имеют юридической силы и могут быть оспорены в судебном порядке.

Но в конечном счете Б. Ельцин, целых полтора года навязывавший А. Ильюшенко парламенту, вынужден был с позором освободить его от должности и.о.

С санкции уже не подведомственной А. Ильюшенко Генпрокуратуры против него 15 февраля 1995 г. было возбуждено уголовное дело по статьям 170 (злоупотребление властью или служебным положением) и 173 (получение взятки) Уголовного кодекса Российской Федерации.

Вот как прокомментировал эту ситуацию бывший следователь по особо важным делам Генпрокуратуры СССР, депутат Государственной Думы второго созыва Тельман Гдлян, которому дела о взятках известны не понаслышке. «У меня не было никакого сомнения, что Ильюшенко должен оказаться на скамье подсудимых. Слишком сомнительные морально-этические нормы были у этого человека, к тому же сказывалось отсутствие должного профессионализма, что в итоге и толкнуло его на преступный путь».

Относительно же перспектив дела А. Ильюшенко Тельман Хоренович сказал: «…Многое будет зависеть от того, инкриминируют ли Ильюшенко фальсификацию уголовного дела против Александра Руцкого или нет… Если вспомнят дело Руцкого, то может разгореться большой скандал, в ходе которого Ильюшенко может потянуть за собой и тех, по чьей указке он занимался, по сути, прямым уничтожением политических противников».

По чьей указке? Это интересный вопрос. По прошествии времени вскрылись многие факты относительно того, как расправлялись с политическими противниками.

К числу таких громких дел относятся «дело Руцкого» и «дело жен Баранникова – Дунаева».

Вот как рассказывает об одном из таких дел сам Б. Ельцин. Зимой и весной 1993 г. в средствах массовой информации появились разоблачительные материалы Якубовского, который «начал сдавать своих бывших друзей и покровителей, на свет стали выползать первые представленные им документы»^[638].

В Швейцарию вылетели А. Ильюшенко (начальник Контрольного управления Администрации президента РФ) и А. Макаров (председатель Межведомственной комиссии Совета безопасности по борьбе с преступностью и коррупцией). Через некоторое время они привезли документы, из которых «становилось абсолютно ясно, что Виктор Баранников, министр безопасности России, генерал армии, был примитивно и пошло куплен»^[639].

Суть дела Б. Ельцин излагает так: «Западная фирма «Сиабеко», которой руководил Борис Бирнштейн, пригласила в Швейцарию на три дня жену Виктора Баранникова и жену первого замминистра внутренних дел России Дунаева. И там они килограммами, авоськами скупали и сгребали духи, шубы, часы и прочее, и прочее. Всего на сумму более чем 300 тысяч долларов. В Москву жены привезли двадцать мест багажа, а за перегруз фирма заплатила 2 тысячи долларов, что в три раза дороже, чем сам билет на самолет в Швейцарию. 27 июля 1993 г. я подписал указ о снятии Баранникова с должности министра безопасности»^[640].

А теперь приведем слова другого руководителя, из контекста которых можно сделать вывод, что именно он являлся одним из авторов этого сфабрикованного дела: «Приехал из-за рубежа Андрей Караулов (автор и ведущий телепередачи «Момент истины». – Примеч. авт.), позвонил мне и попросил о встрече. Сказал, что виделся в Канаде с Якубовским, тот понимает игру некоторых и имеет на них серьезные документы. Были названы несколько фамилий… Документы Якубовский готов был отдать при условии, если Борис Николаевич или я дадим ему такое поручение. Я согласился.

За рубеж направились Ильюшенко и Караулов. Они подтвердили, что имеется большое количество документов, но могут сказать о них только при встрече. Они привезли с собой оригиналы документов о покупках, которые делал Бирнштейн женам Баранникова и Дунаева за рубежом и в Москве. Здесь просматривался денежный оборот через государственные, акционерные и коммерческие структуры. Когда я сказал Борису Николаевичу, что привезли такие документы, он изменился в лице. Результаты проверки подтвердили их подлинность. Решение президента было бескомпромиссным – Баранников и Дунаев были освобождены от занимаемых должностей (курсив мой)»^[641].

Эти слова принадлежат… главе Администрации президента С. Филатову. Даже неискушенный читатель знает, что оригиналы счетов из зарубежных магазинов привезти нельзя – они остаются в самом магазине. Что касается «подлинности» счетов, то «траст Руцкого» отчетливо показал, как и за какую цену готовились такие «подлинники».

Видимо, почувствовав, что в угоду популизму (интервью давалось в декабре 1995 г., когда многие фигуранты были еще в силе!) «нагородил» лишнего, Сергей Александрович в другом интервью той же газете «Аргументы и факты» решил несколько перевести стрелки и вспомнил, что однажды даже высказал А. Ильюшенко мнение, что в «деле Баранникова – Дунаева» их кто-то подставил (опять кто-то – КПСС, ФСБ, МВД?..). В дальнейшем, видимо, желая обелить себя окончательно и забыв все, что он раньше «честно» рассказывал, С. Филатов несколько по-иному, «несекретно» раскрыл политическое «дело Баранникова – Дунаева» в книге «Совершенно несекретно». Оказалось, что «произошло все довольно случайно», что «дело» «было разыграно Коржаковым и Барсуковым», что «подлинность документов подтверждают Андрей Макаров и Ю. Калмыков (в то время и.о. министра юстиции. – Примеч. авт.)»^[642].

Единственным, кто из той камарильи понял, что документы фальшивые и дело носит политический характер, был В. Черномырдин: «Виктор Федорович (Ерин. – Примеч. авт.), забирай документы… Имейте в виду, сегодня компромат на Баранникова, а завтра может быть на всех вас. Все надо тщательно проверить». Но документы В. Ерину не дали. Каждый решал «свое»^[643].

Из текста книги С. Филатова отчетливо просматривается, что именно он почему то хотел быстрейшего завершения «дела Баранникова – Дунаева». Приведу финальные выдержки этой истории: «В 10.40 (27 июня 1993 г. – Примеч. авт.) раздается звонок президентского телефона. Поздоровавшись, Борис Николаевич произносит:

"Ну, что будем делать с Баранниковым?"

"Теперь можно снимать, Борис Николаевич. Баранников начал сбор компромата на членов комиссии и уже завел несколько уголовных дел. Он теперь не остановится ни перед чем. Не снимете – он со всеми счеты сведет, а вас предаст, если уже не предал".

"Хорошо".

И президент положил трубку. Начались мучительные (?! – Примеч. авт.) ожидания… В 11.40 еще один звонок президентского телефона, быстро снимаю трубку.

"Я подписал указ об освобождении Баранникова". И телефон отключился. Можно было вздохнуть с облегчением»^[644].

Только через три года после указанных событий С. Филатов поймет, что совершил «предательскую ошибку». Встретившись как-то с А. Карауловым, С. Филатов задал ему вопрос, который мог задать только весьма наивненький человек, «винтик», но не искушенный политик и тем более не руководитель Администрации президента: «Андрей, меня постоянно преследует ощущение, что мы в деле с Баранниковым и других (курсив мой. – Примеч. авт.) сами попали тогда в чью-то разработку. Скажи, что здесь все-таки истина, а что заготовка, причем, похоже, фальшивая? Я на днях видел документ Генпрокуратуры о том, что уголовное дело на Баранникова и Дунаева прекращено за отсутствием состава преступления»^[645].

С. Филатову «до сих пор неловко и совестно, что оказался как-то причастен к этой туманной истории…»^[646] А то, что искалечены семьи людей, остается за кадром. Всё!

Как только А. Ильюшенко был арестован, начались поиски того, кто рекомендовал его на должность Генерального прокурора. А. Коржаков, на чью сторону переметнулся «друг семьи» С. Филатова, валил на главу Администрации, последний – на А. Коржакова. Но суть не в этом. Каждый из них старался переманить генерального, когда тот был у власти и в силе, на свою сторону, чтобы использовать в своих корыстных целях.

Прошло более пяти лет. Дело А. Ильюшенко до суда так и не дошло, а весной 2001 г. было прекращено. Вот как это комментирует сам А. Ильюшенко: «Устинов (Генпрокурор РФ. – Примеч. авт.) зачитал мне постановление, датированное седьмым мая, о прекращении в отношении меня уголовного дела за отсутствием состава преступления. Затем встал и принес официальные извинения за допущенное прежним руководством Генпрокуратуры беззаконие».

Ильюшенко утверждает, что стал «жертвой заговора спецслужб» во главе с Александром Коржаковым, который хотел снять его с должности.

Может быть, в деле А. Ильюшенко и не было состава преступления – примем это на веру. Хотя, если говорить честно, Устинов просто грубо нарушил закон! Во-вторых, я, будучи членом Совета безопасности, хорошо помню, как он, являясь начальником Контрольного управления президента и членом Межведомственной комиссии по борьбе с коррупцией, «доказывал» Б. Ельцину чистоту «траста Руцкого». Читатели, наверное, помнят, что страсти вокруг этой истории бушевали на страницах не только российской прессы, но и западных газет. Когда же «дело Руцкого» за отсутствием политической надобности было прекращено, прокуратура почему-то не стала искать и привлекать к ответственности авторов и разжигателей этого скандала.

Тогдашний начальник отдела по надзору за расследованием особо важных дел Генпрокуратуры РФ С. Аристов констатировал: «…В процессе следствия установлен факт поддельности трастового соглашения "Руцкой – Керрет", и в рамках данного дела принимались меры к установлению лиц, организовавших это соглашение… Следствие исчерпало свои возможности по собиранию дополнительных доказательств».

Из слов С. Аристова также следует, что в отношении членов пресловутой Межведомственной комиссии, куда входили А. Ильюшенко, А. Макаров и другие, возбуждалось уголовное дело по обвинению их в изготовлении подложного документа. Оно тоже было прекращено за отсутствием состава преступления. Но, прекратив уголовное дело, прокуратура, согласно закону, была обязана, при наличии обращения, возбудить дело по факту клеветы, но почему-то не сделала и этого.

Одним словом, судьба распорядилась так, что А. Ильюшенко попал в те же сети, которые он в свое время расставлял для других, чтобы убрать их с политической арены.

Вскоре после снятия А. Ильюшенко Совет Федерации Российской Федерации с первого захода утвердил на посту Генерального прокурора Юрия Ильича Скуратова. С 1993 г. он возглавлял Институт проблем законности и правопорядка при Генпрокуратуре. Доктор юридических наук, специалист по конституционному законодательству, Ю. Скуратов всю жизнь занимался наукой и никогда не работал в органах прокуратуры.

Внося его кандидатуру на рассмотрение Совета Федерации, президент как бы облагодетельствовал его, очевидно, надеясь, что им можно будет легко управлять. Все это отчетливо просматривалось по первым встречам между Б. Ельциным и Ю. Скуратовым, которые некоторое время еще транслировались по телевидению.

Мировоззрение нового Генпрокурора формировалось на преподавательской работе в провинциальном, но крупном городе и вузе, в аппарате ЦК КПСС, в структурах ФСБ, в научно-исследовательских кругах, настроенных весьма оппозиционно и к «реформам», и к горе-реформаторам. Можно совершенно однозначно констатировать, что после назначения этот багаж не был выброшен на свалку, а сформированные убеждения не были поменяны, как устаревший костюм.

У меня было несколько встреч с Ю. Скуратовым как в деловой обстановке, так и на отдыхе^[647]. Могу с уверенностью сказать, что Ю. Скуратов был и остается в оппозиции к самым тяжелым «ошибкам», допущенным при реформировании страны. Он против произошедшего развала СССР в августе – декабре 1991 г., грабительской приватизации, криминализации власти, безудержной вестернизации жизни, разрушающей духовные основы России, расстрела народных депутатов и т. д. По сути своих убеждений Ю. Скуратов является государственником, переживающим за беды России и готовым бороться с этими бедами в команде единомышленников.

На первом этапе своей работы Ю. Скуратов вел себя так, что вполне устраивал Администрацию президента. При встречах с Б. Ельциным Генеральный прокурор убеждал его, а также и общественность, что «имеются существенные подвижки в громких делах об убийстве В. Листьева, Д. Холодова». К ним прибавлялись новые громкие убийства – банкиров, крупных предпринимателей, депутатов. Конкретные и вполне очевидные дела – о «коробке из-под ксерокса» или о немыслимых гонорарах за ненаписанную книгу, не говоря уже о более серьезных экономических и финансовых преступлениях, – блокировались. И хотя ряд чиновников федерального и регионального уровней были привлечены к ответственности (губернаторы Вологодской области Подгорнов и Тульской Севрюгин, министр В. Ковалев, руководители федеральных ведомств Бычков и Юрков, заместитель министра Кобец и др.), все это было «каплей в море» и не могло изменить общей криминальной ситуации в стране.

Сложилась ситуация, когда преступный мир бросил открытый вызов правоохранительным органам, когда эти органы стали стороной, обороняющейся от нападения.

И все развивалось бы и дальше в подобном русле, если бы в январе 1999 г. Генпрокуратура и лично Ю. Скуратов не дали хода нескольким уголовным делам против крупных отечественных «персон». Я достоверно знаю, что, прежде чем решиться на это, Ю. Скуратов заручился поддержкой премьер-министра Е. Примакова, который на том этапе был уверен в непоколебимости своего могущества. Однако вскоре он попросту «кинул» Генпрокурора.