Стреноженная Россия: политико-экономический портрет ельцинизма

Я спросил у В. Соколова, а где Р. Абдулатипов? Тот сказал, что он якобы хотел поехать в Конституционный суд для встречи с субъектами Федерации. Про себя же я подумал, что Р. Абдулатипов просто схитрил и, вникнув и поняв провокационную сущность подписанного ими протокола, не пошел в Белый дом, фактически подставив В. Соколова.

Ситуация несколько прояснилась после 3–4 октября. Привожу слова бывшего народного депутата РСФСР Ионы Андронова: «…Никто из депутатов палаты не знал, что за четыре дня до путча Абдулатипов посетил приватно Ельцина и обсудил с ним заранее последствия разгона Верховного Совета. В этом признался спикер палаты только месяц спустя: "У меня состоялся доброжелательный разговор с президентом. В конце разговора Борис Николаевич сказал: «Я понимаю, как тебе там тяжело, а поэтому предлагаю тебе перейти в аппарат президента или в правительство»"».

Р. Абдулатипов поблагодарил президента и вызвался помочь ему укротить «агрессивный парламент»… Вот почему во время путча Р. Абдулатипов согласовал с эмиссарами Кремля отвергнутый парламентом способ обезоружить защитников Белого дома.

Я помню, как в начале работы Десятого (чрезвычайного) съезда народных депутатов РФ, когда обсуждался вопрос о том, оставаться до конца в Доме Советов или уйти из здания, Р. Абдулатипов заявил с трибуны Съезда: «Пока здесь сидит хоть один мой депутат (член палаты Совета Национальностей. – Примеч. авт.), я, как Председатель Совета Национальностей, отсюда не уйду!»

Но, видимо, он был проинформирован о том, что 4 октября начнется штурм Белого дома, и в ночь с 3 на 4 октября… ушел из здания^[574].

А тем временем протокол № 1 уже гулял по рукам защитников Белого дома. Кто его размножил и так быстро раздал – это тоже вопрос. Вполне естественно, протокол вызывал или недоумение, или возмущение.

Привожу полный его текст.

ПРОТОКОЛ № 1

Полномочные представители сторон в составе С.А. Филатова, О.Н. Сосковца, Ю.М. Лужкова, В.С. Соколова, Р.Г. Абдулатипова в целях снятия остроты противостояния согласились реализовать следующие меры:

В целях обеспечения безопасности сбора и складирования нештатного оружия, находящегося в Доме Советов, осуществить его сбор и складирование в Доме Советов, изъятие под охрану совместных контрольных групп, организованных из сотрудников ГУВД г. Москвы и департамента охраны Дома Советов. Для этого незамедлительно включается электроэнергия и теплоснабжение, а также необходимое количество городских телефонов для оперативной связи. Одновременно реализуются согласованные меры по сокращению потенциала сил и средств наружной охраны Дома Советов.

После реализации первого этапа стороны приступают к полному снятию вооруженного противостояния, заключающемуся в одновременном выводе из Дома Советов всех охранных формирований и снятии наружной охраны ГУВД. Одновременно окончательно решаются вопросы вывоза нештатного оружия из Дома Советов. Исполнение задач второго этапа происходит при согласовании и выполнении правовых и политических гарантий.

Вдумайтесь, читатель, в каждую строчку этого протокола, соразмерьте его суть с реальными событиями тех дней, а еще лучше – с тем, что произошло после октября 93-го за десять лет в нашей стране, вспомните сколько раз правящий режим давал клятвенные обещания, а затем нарушал их, и вы поймете сомнения защитников Конституции РФ.

Все боялись, что в протоколе кроется очередная ловушка президентской команды. Ведь после сдачи оружия и ухода защитников Дома Советов с остальными могли расправиться как угодно.

В 5 часов 30 минут утра состоялось заседание военного совета обороны Белого дома, на котором были обсуждены результаты переговоров – протокол № 1. Итогом этого обсуждения стал документ, подписанный министром обороны В. Ачаловым, министром безопасности В. Баранниковым и министром внутренних дел А. Дунаевым, в котором подписание протокола № 1 было расценено как ошибочный шаг и превышение Р. Абдулатиповым и В. Соколовым своих полномочий. Было предложено до 8 часов 1 октября 1993 года денонсировать протокол № 1, а до 10 часов руководству Верховного Совета РФ провести пресс-конференцию, на которой разъяснить, в чем ошибочность позиции, занятой делегацией Съезда на переговорах. Предлагалось создать комиссию Съезда народных депутатов РФ по выработке стратегии и тактики ведения переговоров с представителями Ельцина и правительства.

Накануне в кабинете Р. Хасбулатова А. Руцкой, я, В. Агафонов, Р. Абдулатипов, В. Соколов, В. Ачалов, В. Баранников и А. Дунаев уже подготовили проект предложений для последующих переговоров. Привожу их:

1. Войска и спецчасти МВД отводятся в места постоянной дислокации.

2. Ликвидируются все заграждения, колючая проволока, баррикады, заслоны из грузовых машин.

3. Разрешается беспрепятственный проход журналистов, сотрудников аппарата Верховного Совета, сотрудников департамента охраны Верховного Совета.

4. Дом Советов подключается ко всем системам жизнеобеспечения, в том числе восстанавливаются все виды связи.

5. Совместной комиссией, представленной той и другой стороной, в присутствии Генерального прокурора проводится инвентаризация и складирование всего оружия, находящегося в Доме Советов, оно сдается под совместную охрану.

6. На дежурство по обеспечению пропускного режима заступает штатный департамент охраны Верховного Совета. Добровольческий полк по охране Дома Советов распускается, как только начинается движение войск МВД к местам постоянной дислокации.

7. Руководство Верховного Совета, вице-президент вступают в переговоры с Б. Ельциным и Правительством РФ без посредников.

Военный совет подчеркнул, что постановка вопроса о нештатном оружии в Белом доме неправомерна, так как все имеющееся оружие – штатное и принадлежит департаменту охраны Верховного Совета на законных основаниях. С 1991 года действовало распоряжение Б. Ельцина, в соответствии с которым для охраны парламента было выделено 138 автоматов, 9 ручных пулеметов и 570 пистолетов. Штатная милицейская охрана парламента, перешедшая на сторону Верховного Совета, была вооружена этими стволами. Часть оружия выдана добровольным ополченцам, которые пришли защищать Белый дом. Всей охраной до самого конца командовал А. Руцкой.

В 9 часов 1 октября состоялось заседание Президиума Верховного Совета РФ. Отвечая на вопросы о причинах уступок, В. Соколов признал, что он и Р. Абдулатипов превысили свои полномочия, поддавшись на жесткий прессинг со стороны команды Ельцина.

Капитулянтский протокол № 1 осудили все члены Президиума. На утреннем заседании Съезда народных депутатов РФ поднялся хор голосов, возмущенных поведением парламентеров. Р. Хасбулатов сделал заявление для прессы и общественности. Он отметил, что проблема оружия не может быть вырвана из контекста общей политической ситуации, то есть государственного переворота и его последствий, а также мер по его преодолению, принятых Верховным Советом, Конституционным судом и Десятым (чрезвычайным) съездом народных депутатов РФ.

Как только протокол № 1 был денонсирован, о чем ельцинские информаторы, коих было предостаточно в Доме Советов, доложили своим патронам, в СМИ началась мощная кампания устрашения, усилилось военно-психологическое давление на сторонников Верховного Совета.

Уже в 7 часов утра в Дом Советов начала поступать информация о выдвижении к зданию парламента четырех колонн бронетехники ОМСДОН. Увеличение военной техники продолжалось весь день. Нам также передали, что вышел приказ по внутренним войскам сразу после сдачи Дома Советов арестовать 164 человека, в число которых входило все руководство Верховного Совета РФ, наиболее активные народные депутаты и командиры отрядов народного ополчения.

В то же утро первый заместитель Председателя Совмина – Правительства России – В. Шумейко заявил, что ни А. Руцкой, ни Р. Хасбулатов не контролируют ситуацию в Доме Советов, где «правят бал находящиеся в розыске уголовные лица из батальона «Днестр» и бывшего рижского ОМОНа», что около 1000 человек, находящихся там, имеют оружие.

Не стояло в стороне от дезинформации и МВД. Начальник Главного управления охраны общественного порядка генерал-майор В. Огородников заявил журналистам о наличии в Белом доме 1600 автоматов, 12 гранатометов и ракет класса (ни больше, ни меньше) «земля – воздух».

Куда же делось все это оружие, которым бессовестно пугали население, после сдачи Дома Советов 4–5 октября? Да если бы в Белом доме нашли даже десятую часть из того, о чем генералы и СМИ трезвонили в сентябрьско-октябрьские дни 93-го, то уж «демократы» не преминули показать это не только россиянам, а всему миру! Почему позднее те же СМИ не информировали граждан, что оружия в таком количестве, а уж тем более ракет просто не было? Почему в материалах уголовного дела, которое возбудила прокуратура РФ, № 18/123669–93 нет даже упоминания об оружии, изъятом из Белого дома?

После подписания протокола № 1 договаривающиеся стороны условились 1 октября в 10.00 продолжить встречу теперь уже в Свято-Даниловом монастыре^[575].

Приняв во внимание капитулянтскую позицию Р. Абдулатипова и В. Соколова, Съезд утвердил полномочных представителей для переговоров в Свято-Даниловом монастыре. В состав этой группы вошли:

Ю. Воронин – первый заместитель Председателя Верховного Совета (руководитель),

В. Агафонов – заместитель Председателя Верховного Совета, Р. Абдулатипов – Председатель палаты Совета Национальностей, А. Аникиев – заместитель Председателя палаты Совета Национальностей, И. Андронов – председатель Комитета по международным делам, В. Домнина – член Комитета по свободе совести и связям с общественными организациями,

В. Исаков – председатель Комитета по конституционному законодательству,

И. Рыбкин – член Верховного Совета, В. Соколов – Председатель палаты Совета Республики, Ю. Сидоренко – председатель Комиссии по этике Верховного Совета, В. Сыроватко – секретарь Президиума Верховного Совета, Р. Чеботаревский – председатель Комитета по обороне и безопасности. Рабочей группе было предложено действовать в соответствии с выработанной Съездом концепцией и все основополагающие вопросы согласовывать со Съездом.

В монастырь прибыли Патриарх Московский и всея Руси Алексий II, митрополит Крутицкий и Коломенский Ювеналий, митрополит Смоленский и Калининградский Кирилл; Лужков Ю.М. – и.о. мэра Москвы; Огородников В.В. – начальник ГУООП (Главное управление охраны общественного порядка МВД России), генерал-майор милиции; Олейник В.И. – член Конституционного суда; Панкратов В.И. – начальник ГУВД Москвы, генерал-майор милиции; Сосковец О.Н. – первый заместитель Председателя Совета министров – Правительства; Филатов С.А. – руководитель Администрации Президента; Шкирко А.А. – заместитель командующего внутренними войсками МВД России, генерал-майор.

В делегации от Съезда отсутствовал В. Соколов. К тому времени он, не удовлетворенный ходом обсуждения протокола № 1 на Съезде, созвал членов палаты Совета Республики, чтобы подробно рассказать им о ходе ночных переговоров и объяснить им причины «превышения своих полномочий».

Заседание Совета Республики было достаточно бурным. Здесь он услышал много правды о себе. Депутаты припомнили своему председателю все, что они о нем думают, об «эффекте Соколова» в дни Съезда, когда он попытался расколоть, дезорганизовать Съезд, вывести его из рабочего состояния. И это во время государственного переворота, когда, наоборот, все должны быть сплочены, едины как никогда. Народные депутаты попросили своего председателя выбросить из головы все политические амбиции, отложить обиды и ради России включиться в переговорный процесс. Следует признать, что этот разговор пошел В. Соколову на пользу: в дальнейшем он достаточно твердо отстаивал интересы Съезда народных депутатов РФ.

В 10.00 в обстановке огромного нервного, нравственного напряжения и чувства ответственности в Свято-Даниловом монастыре начались переговоры. Открыл их Патриарх Московский и всея Руси Алексий II:

«Перед началом нашей встречи мы совершим молитву:

 
Царю Небесный, Утешителю,
Душе истины,
Иже везде сый и вся исполняй, Сокровище
благих и жизни Подателю, приди и вселися
в ны, и очисти ны от всякия скверны,
и спаси, Блаже, души наша.
 

Уважаемые господа! Собратья, архипастыри!

Сердечно благодарю вас за то, что вы откликнулись на нашу инициативу и прибыли на эту встречу за этим столом. Известие о кризисе застигло нас на Аляске, когда мы садились в самолет, направлявшийся в Сан-Франциско. А там мы находились в связи с 200-летием православия на Американском континенте…

Программа пребывания в Соединенных Штатах Америки была запланирована до 3 октября, но я принял решение прервать свой визит официальный, и мы стали изучать возможности возвращения на Родину…

Хотелось бы сказать о той огромной ответственности, которая лежит сегодня, я думаю, на каждом гражданине. И на нас, которым поручено попытаться найти пути соглашения и выйти из того кризиса, в котором мы находимся.

…Я думаю, на всех нас лежит огромная ответственность за будущее нашей Отчизны. Необходимо сделать все для того, чтобы предотвратить возможность гражданской войны и распада страны. А сведения о тревожных симптомах возможности распада поступают из разных регионов.

Предложив свое посредническое участие, мы будем всячески соответственно действовать примиренческому процессу и сближению точек зрения по тем вопросам, которые сегодня спорны.

Я сердечно рад приветствовать вас в древнейшем монастыре города Москвы, который основан князем Даниилом Московским в XIII веке. Здесь за минувшие века и много подвигов совершено, и отражались нашествия, произнесено множество молитв.

…Вчера мною дано указание во всех монастырях провести в воскресный день, 3 октября, молебное пение с чтением молитвы, которую составил в 1917 году Святейший Патриарх Тихон. Тоже в годину тяжелых испытаний. Мы призвали молиться о спасении России!»

Озабоченные отсутствием В. Соколова в Свято-Даниловом монастыре, участники переговоров направили в Дом Советов представителя церкви – архимандрита Феофана, помощника Председателя ОВЦС. Архимандрит Феофан, я и В. Домнина выехали из Свято-Данилова монастыря. Прекрасно зная, что едет официальная делегация Верховного Совета, да еще вместе с представителем Русской православной церкви, нас более 30 минут продержали у проволочных заграждений – «согласовывали» пропуск с каким-то высшим руководством.

По прибытии в Дом Советов мы зашли к Р. Хасбулатову. Оказывается, архимандрит Феофан и Р. Хасбулатов встречались ранее (будучи в Иерусалиме). Архимандрит Феофан рассказал Р. Хасбулатову, с какими перипетиями он добирался через все кордоны до Дома Советов.

Р. Хасбулатов просил архимандрита передать искреннюю благодарность Патриарху Алексию II за его миротворческую миссию, попытку не допустить кровопролития.

В Свято-Даниловом монастыре от имени Съезда народных депутатов РФ, нашей делегации я принес извинения Его Святейшеству, участникам переговоров за опоздание, пояснив его причины.

Алексий II попросил меня рассказать о позиции Съезда.

Прежде всего участникам переговоров было передано Заявление Председателя Верховного Совета в связи с подписанием накануне ночью протокола № 1. Вопрос, связанный с оружием в стенах Дома Советов, говорилось в нем, необходимо рассматривать в контексте общей политической ситуации, преодоления последствий кремлевского мятежа. Наше непременное условие – прекратить попрание человеческого достоинства и гражданских прав народных депутатов, персонала, журналистов, находящихся в стенах Дома Советов, как в бараке концлагеря: за колючей проволокой, без света, связи и других атрибутов жизнеобеспечения. Это наша исходная позиция.

Второе, на что просил обратить внимание Съезд, продолжал я, предоставить полную свободу для передвижения, работы и встреч с населением депутатам, сотрудникам аппарата Верховного Совета, вернуть им отобранные Б. Ельциным полномочия.

И только после этого можно приступать к отведению от Дома Советов всех войск. Ведь даже после того, как был подписан протокол № 1, количество войск возле Дома Советов за ночь увеличилось в полтора раза. И это после рукопожатий у Ю. Лужкова в мэрии!

У меня на руках были кассеты с записью радиоперехвата команд в ходе передвижения и подвода ночью частей МВД и ОМОНа к Белому дому, соответствующие схемы, и я передал их участникам переговоров^[576]. Наша спокойная, но твердая позиция вызвала бурную реакцию противоположной стороны. Явное неудовольствие читалось на обычно бесстрастном лице С. Филатова. Ю. Лужков с пеной у рта пытался убедить, что никаких перемещений войск не было, что нужно быстрее вывести всех защитников из здания и освободиться от «нештатного оружия».

Пришлось напомнить членам переговорного процесса, что попрали Конституцию РФ, обволокли Дом Советов спиралью Бруно (она, кстати, запрещена международной конвенцией) и окружили его войсками ОМОНа отнюдь не народные депутаты. С предложением срочно начать переговоры мы выступили уже на второй день работы Съезда. А В. Черномырдин и Ю. Лужков обещали снять блокаду, но, как видно, просто тянули время для подтягивания дополнительных частей внутренних войск и милиции, в то же время пытаясь сломить нас.

Это потом «демократ» Ю. Лужков будет всеми доступными средствами стараться убедить общественность, что не ельцинисты, а сторонники Дома Советов тянули время, все делали для срыва переговоров.

«Что нужно было Воронину? – будет позднее писать Ю. Лужков. – Он не был заинтересован ни в договоренности, ни в положительном результате… чтобы противостояние ужесточилось… Только одно было нужно этим людям – никакого разоружения, никакого перевода противостояния в политическую плоскость, никаких переговоров, лишь силовое решение. Взять власть силой, и все!»^[577]

Подобный бред мог прийти в голову только «умному» человеку в кепке. Как же было стыдно подлинно совестливым людям (но только не Лужкову, Филатову, Черномырдину, Шумейко), которые в тот период поверили ельцинской пропаганде, что в Доме Советов засели боевики с массой оружия, оружия, которое стреляет в мирных людей, когда были опубликованы материалы следствия по делу октября 1993 года, в которых черным по белому было зафиксировано, что в те дни из оружия Белого дома не было сделано ни одного выстрела. Все убийства мирных людей совершили ельцинисты, ОМОН, войска МВД и армии.

Маневрировал и Б. Ельцин: в заявлении тележурналистам он уверял, что противостояние у Белого дома должно завершиться мирным исходом, но все-таки отметил, что «все переговоры должны начинаться соответственно со сдачи оружия». (Странный человек: совершает государственный переворот, преступление против законной власти – и выдвигает какие-то условия.) «Мы не будем прибегать к силовым методам, – сказал он, – потому что не хотим крови. Но и не хотели бы, чтобы боевики из Приднестровья, рижского ОМОНа проливали российскую кровь».

Фарисейство чистой воды, да и только! Это понимали все: и защитники Приднестровья, и бойцы рижского ОМОНа, и народные депутаты – все советские люди, граждане некогда великой державы, которую вместе со Снегуром и Ландсбергисом, Кравчуком и другими шушкевичами разрушал наш «потомственный строитель».

А хотел ли мирного исхода сам Ельцин? Вот как он позднее описывает события 1 октября 1993 года: «По дороге в Кремль я попросил водителя машины остановиться напротив здания мэрии… Ко мне подбежали тележурналисты… Постарался, как и следовало в этой ситуации, говорить максимально твердо, сурово: "Пока в Белом доме не сдадут оружия, никаких переговоров не будет"».

Позвольте, но ведь к утру 1 октября переговоры уже шли. Или Ельцин не знал об этом? Нет, очень хорошо знал, но стратегия была другая. Продолжим его откровения в «Записках…»: «Хотелось прямо сейчас, разрушив все планы, всю стратегию… сесть за стол переговоров, вынудить их пойти на уступки, заставить сдать оружие, отказаться от конфронтации… Но сделать уже ничего нельзя. Мосты сожжены… Неужели Россия обречена на кровь?»^[578]

Повторяю, это было утром 1 октября 1993 г. Переговоры уже шли и должны были продолжиться в Свято-Даниловом монастыре.

И другой характерный факт: произнося лицемерные слова о «нежелании крови», лишенный своих президентских полномочий, просто гражданин Ельцин именно 1 октября присваивает звание генерала армии министру внутренних дел В. Ерину, который не отмылся еще после первомайского побоища 1993 г., что в контексте последовавших событий было не чем иным, как авансом за «верность президенту».

Наиболее полно, как всегда, озвучил позицию президента его «внештатный пресс-секретарь», первый вице-премьер правительства В. Шумейко. 1 октября он заявил журналистам, что «в ходе переговоров в Свято-Даниловом монастыре возглавлявший делегацию Верховного Совета РФ Ю. Воронин сделал все для срыва переговоров». А так как подача электроэнергии в Белый дом могла быть возобновлена только для процедуры сдачи оружия, а таковая не состоялась, энергия вновь была отключена.

«Для нас, – говорил В. Шумейко, – непреложным условием является разоружение, так как оружие находится не у тех лиц, у которых оно должно находиться. Ночью неоднократно совершаются провокации – выходы из подъездов и броски с оружием. Никакие переговоры невозможны, пока оружие не будет сдано». Соотношение депутатов в Белом доме и тех, кто их там охраняет, фантазировал далее В. Шумейко, «примерно один к десяти. Около тысячи человек в его стенах имеют оружие. В этих условиях депутаты оказались в заложниках у своей охраны».

А теперь представим, что могли подумать москвичи, выслушав такие «откровения»? Только одно: в Доме Советов действительно засели головорезы и бандиты. Но этого для мерзавца В. Шумейко мало. Бывший член КПСС не мог пропустить политическую тему.

«Все происходящее в Белом доме, – с пафосом вещал Шумейко, – вся напряженность связана в первую очередь, наверное, с попыткой возрождения коммунистической власти со стороны присутствующих там коммунистов». Запамятовал завиральных дел политик, бывший коммунист Шумейко, что в Доме Советов находились народные депутаты, которые на первом этапе поддерживали Б. Ельцина и помогали ему прийти к власти.

Продолжал гнуть свою линию и «миротворец-демократ» Ю. Лужков. Дескать, по данным правоохранительных органов, в стенах Дома Советов находится около 1600 автоматов, более 2 тыс. пистолетов, 18 пулеметов, 10 снайперских винтовок и 12 гранатометов. Кроме того, в Верховный Совет кто-то незаконно провез еще около 300 автоматов, 20 пулеметов. Не исключается и наличие в здании ракеты типа «стингер». Откуда взял этот иезуит в кепке такие данные – известно разве только Богу.

«По заявлению А. Руцкого, – ответил я на выпад Ю. Лужкова, – все оружие в Доме Советов является штатным. Что касается «стингера», то у нас действительно есть работник аппарата по фамилии Стингер. Эта шутка ходила в Белом доме – видите, и до вас она дошла. Не знаю, почему она вас напугала».

Член Конституционного суда В. Олейник предложил: «Давайте запросим А. Руцкого: кто лично в Доме Советов контролирует вооружение и кому подчиняются вооруженные группы, находящиеся там».

Митрополит Кирилл тут же связался по телефону с Александром Владимировичем, и тот заверил: все вопросы, связанные с вооружением, находятся под его личным контролем, а члены военного совета – силовые министры – подчиняются только ему как исполняющему обязанности президента.

«Почему бы нам, – предложил я, – не сформировать экспертные комиссии из специалистов по вооружению, скажем, по три человека с каждой стороны? И пусть они дадут свои заключения, как снять вооруженное противостояние, подготовят перечень и последовательность конкретных мероприятий для нормализации положения вокруг Белого дома».

С этим мнением все согласились. В комиссию от «силовиков» вошли начальник ГУВД Москвы генерал-майор В. Панкратов, начальник ГУООП МВД России генерал-майор В. Огородников, заместитель командующего внутренними войсками МВД России генерал-майор А. Шкирко. Распоряжением А. Руцкого в состав экспертной комиссии направлялись председатель Комитета Верховного Совета РФ по обороне и безопасности контр-адмирал Р. Чеботаревский, полковник юстиции В. Милованов, полковник милиции Г. Никулин.

Между тем за дверью толпились собравшиеся фотокорреспонденты, тележурналисты российских и иностранных агентств. Наконец их впустили, и я обратился к Патриарху:

«Ваше Святейшество! Прошу Вас направить к Дому Советов своего представителя – митрополита Ювеналия или митрополита Кирилла, чтобы они увидели на месте масштабы блокады. Ведь это первый политический концлагерь на площади под названием Свободная Россия. Журналисты могли бы запечатлеть этот Освенцим для истории».

«Так нас же не пустят», – наперебой заговорили представители «четвертой власти».

«Ну что вы, – возразил я, – в нашей «демократической» стране такого быть не может».

Нужно было видеть, какой яростью сверкнули глаза Ю. Лужкова и С. Филатова. Правда глаза колет. О. Сосковец стыдливо опустил голову.

Перед тем как разойтись, мы договорились не нагнетать страстей, проводить пресс-конференции в выдержанных тонах, без подробностей, а об остальном расскажем потом, когда получим первый результат. Даже митрополит Кирилл, у которого в 14 часов была назначена пресс-конференция, выверил с членами переговорного процесса то, что он расскажет журналистам.

Патриарх Алексий II изъявил желание побеседовать отдельно с каждой из делегаций. Договорились так, что делегация Верховного Совета РФ остается сразу, а наши оппоненты подъедут к 16 часам.

Для меня не явилось большой неожиданностью, что антипарламентские газеты постарались исказить нашу позицию, в очередной раз выставить нас экстремистами. И вот читаем в отчете «Известий»:

«…Появление Ю. Воронина не обещало смягчения позиции Белого дома в переговорах. Ю. Воронин прибыл на переговоры с ультимативными поручениями, поскольку всего лишь через час С. Филатов, О. Сосковец и Ю. Лужков покинули Свято-Данилов монастырь».

Полное передергивание фактов. Наоборот, мы, представители Верховного Совета РФ, старались вести себя как можно конструктивнее и гибче, понимая всю ответственность момента. И не мы первые внесли предложение покинуть переговорный процесс. Но об этом несколько позже.

Во время встречи обсуждались различные варианты выхода из кризиса. Вот, в частности, один из них. 15 народных депутатов России и Москвы внесли предложение: ради прекращения конфронтации, спасения российской государственности, ради спокойствия миллионов людей, а также учитывая то, что сроки выборов парламента и президента определены Съездом (не позднее марта 1994 г.), три лидера – Б. Ельцин, Р. Хасбулатов и А. Руцкой – одновременно уходят в отставку. Тогда, в соответствии с Конституцией РФ, обязанности президента исполнял бы глава правительства. Оно продолжит свою работу, а Верховный Совет готовит выборы в новый парламент. Многие и по сей день уверены, что уход с политической арены этих трех перессорившихся руководителей стал бы залогом стабильности, оздоровил общественную атмосферу.

Во время встречи с Патриархом я говорил ему о том, что предложения Съезда просты и очевидны:

а) полное разблокирование Дома Советов, включение всех систем жизнеобеспечения, связи, свободный подвоз продуктов и медикаментов;

б) политическая и гражданская свобода деятельности народных депутатов Российской Федерации;

в) отмена Указа № 1400 и последующих актов;

г) одновременные выборы президента и парламента в марте 1994 г.

Все это фактически входило в предложения В. Зорькина и заявления представителей субъектов РФ.

Казалось, Патриарх с пониманием воспринял требования депутатов. Однако на мою просьбу к нему лично встретиться с Ельциным и обсудить эти предложения он ответил уклончивым отказом по обстоятельствам, о которых даже после кончины Патриарха мне говорить не хочется, дабы не огорчать его память.

В беседе с Патриархом я высказал просьбу некоторых народных депутатов и отца Алексея (настоятеля храма в Городне, народного депутата от Тверской области Алексея Андреевича Злобина), которые понимали развитие событий и были готовы ко всему, даже к самому худшему, выделить для небольшой молельной комнаты в Доме Советов необходимую церковную утварь.

Отец Алексей^[579] весьма уважаемый народный депутат РФ. К нему в Доме Советов обращались все: кто за дружеским советом, кто в тяжелые минуты сомнений и тревог. Многое сделал А. Злобин для Православной церкви. Это ему принадлежит идея заложить отдельной строкой в государственном бюджете финансовые ресурсы на восстановление тех храмов, которые в свое время были порушены. Для этой же цели он был одним из активных поборников снижения налогов с церкви. И неудивительно, что в православный праздник Веры, Надежды, Любови – 30 сентября – многие депутаты приходили ко мне в кабинет позвонить по сотовой связи в Городец и поздравить с именинами супругу отца Алексея – мать Любовь.

«Мне предлагали уйти, но я остался, – вспоминал потом отец Алексей, – потому что не мог бросить верующих без последнего причастия. Когда пули стали залетать в нашу церковь, мы с отцом Никоном перешли в другую комнату и там во время боя читали Акафист. Знаете, здесь, в Белом доме, я вдруг воистину почувствовал себя священником: крестил, причащал и был совершенно готов к смерти. А ведь еще в полдень прошлого дня (до прорыва москвичей с Октябрьской площади) я поздравлял себя и Церковь со счастливой развязкой – до подписания протокола о снятии осады оставалось несколько часов…»

Святейший Патриарх благословил наше предложение как святое дело и немедленно выделил все необходимое для создания в Доме Советов импровизированной святой церкви, в том числе и икону святителя и чудотворца Николая. Со 2 октября церковь в Доме Советов начала функционировать на постоянной основе, что стало важным событием в деятельности народных депутатов в критический момент их жизни.

2 октября в импровизированной церкви была совершена Литургия с пожеланием Многие лета всем, кто находится внутри Дома Советов. К отцу Алексею постоянно приходили причащаться или креститься, а иногда звалив соседние комнаты причащать раненых. Причащались и крестились народные депутаты, работники аппарата, охранники, военные, штатские, казаки^[580].

В момент штурма отец Алексей причащал всех желающих запасными дарами при условии исповедания ими веры. Под грохот танковых пушек отец Алексей окрестил народных депутатов Тамару Пономареву и Светлану Горячеву – они считали, что перед смертью. Конечно, на пороге смерти уже не спрашивали, постились ли они или нет, важно, что они сознавали величие Таинства. Я считаю, что Церковь в эти критические дни делала многое, что могла.