Стреноженная Россия: политико-экономический портрет ельцинизма

Другой важный вывод состоит в том, что дудаевщина – это составная часть ельцинизма, политический режим, в котором как в капле воды отразились все противоречия, которые развились и полностью проявили себя в эпоху Ельцина: сращивание правящей верхушки власти с военной номенклатурой и олигархами, специализирующимися на мошеннических финансовых операциях, продаже оружия, нефти, наркотиков, работорговле, разгул уголовщины, геноцид русского народа^[435].

Многие эпизоды новейшей российской действительности происходили по чеченскому сценарию. В марте 1993 г. Д. Дудаев пишет письмо президенту Б. Ельцину, в котором дает советы относительно развития «демократических» процессов в России. В частности, предлагает разогнать Верховный Совет и подробно расписывает, как в этом случае предупредить выступление областей и казачества в защиту Верховного Совета, советует, как лучше принять Конституцию и не допустить, чтобы это сделал Съезд народных депутатов.

Итак, сначала Д. Дудаев разгромил свой парламент, а уж потом Б. Ельцин выкатил свои танки и ударил из их пушек по Дому Советов России.

Если быть откровенным и объективным до конца, то следует сказать, что Р. Хасбулатов играл не первую, но и далеко не последнюю роль в утверждении Д. Дудаева как лидера Чечни, в том, как складывались взаимоотношения этой республики с Российской Федерацией.

После разгрома Верховного Совета и последующего освобождения из Лефортова Р. Хасбулатов сделал ставку на то, что именно из Чечни он сможет вернуться в большую российскую политику. Действительно, в республике его воспринимали весьма хорошо. Помню, как по каналам российского телевидения показывали первый приезд Р. Хасбулатова в Чечню с миротворческой миссией – с целью разрешения, с одной стороны, внутреннего конфликта в республике, с другой – конфликта «Грозный – Москва». Встречи в Грозном, в других городах и селах Чечни, сотни тысяч встречающих. Их было столько, что для проведения митинга в Грозном не нашлось площади, чтобы вместить всех желающих. Приходилось организовывать такие митинги в поле. Это транслировали по телевидению на всю Россию. Именно чеченцы заставили Р. Хасбулатова возглавить миротворческую группу и выступить против того, что делает Д. Дудаев, настаивали на том, чтобы решить проблемы Чечни мирным путем. И это было понятно. Чеченец Р. Хасбулатов занимал очень высокий пост – Председателя Верховного Совета Российской Федерации. Его мать жила в Грозном и переносила все тяготы начинающейся чеченской трагедии вместе со своим народом. А самое главное – Р. Хасбулатов пострадал от режима Б. Ельцина. Он не только побывал под танковым обстрелом в Доме Советов 4 октября 1993 г., но и провел полгода в Лефортовской тюрьме. Все это делало Р. Хасбулатова национальным героем в глазах чеченского народа. И он добился немалого в своей миротворческой деятельности. Именно массы чеченцев и хасбулатовская миссия заставили Дудаева вступить в переговоры, сформировать правительство, нормализовать отношения с Москвой.

Об особом отношении чеченского народа к Р. Хасбулатову ярко свидетельствует, например, Заявление съезда представителей тейпов и этнических групп Чеченской Республики в защиту Председателя Верховного Совета РФ.

«В связи с событиями, произошедшими в Москве с 3 на 4 октября 1993 года, считаем необходимым заявить следующее:

1. Верховный Совет Российской Федерации являлся всенародно избранным легитимным органом представительной власти в России.

Указ Президента России от 21 сентября 1993 года о приостановлении деятельности Верховного Совета России считаем незаконным как с точки зрения российского, так и общепринятого международного права.

Это обстоятельство свидетельствует о слабости не только российской демократии и узурпации одной ветвью власти другой, подавлении воли народа, в результате чего растоптан Основной Закон Российской Федерации, сам принцип разделения властей.

2. Хасбулатов Руслан Имранович, будучи Председателем Верховного Совета Российской Федерации, отстаивал Конституцию государства, волю Съезда народных депутатов, не имел ни морального, ни нравственного права добровольно уйти от ответственности, согласившись с антиконституционными действиями Президента Российской Федерации.

Подчиняясь воле Съезда, он, как его Председатель, не мог действовать иначе и таким образом сам стал заложником того конституционного строя, который существовал в России.

Всем, кто интересовался деятельностью Хасбулатова Р.И., видно, что он пытался решить проблему кризиса власти в России правовым, конституционным и легитимным путем, что полностью снимает с него все обвинения в совершении преступления, в том числе и попытке государственного переворота с целью захвата власти.

Выражая волю всех тейпов (обществ) чеченского народа, требуем прекращения клеветнической кампании в отношении Хасбулатова Руслана Имрановича, освобождения его из-под стражи и проведения всестороннего, полного и объективного расследования по факту случившегося.

Съезд представителей 112 тейпов и этнических групп Чеченской Республики».

Политическая ситуация в Чечне в тот период выглядела прямо-таки тупиковой. Следует открыто сказать, что движение к войне шло с обеих сторон. Дудаевская «элита» стремилась к переделу собственности: захватить, украсть, продать предприятия, нефть, газ, оборудование – все, что десятилетиями создавалось трудом всего советского народа. Кучка негодяев обогащалась на горе, слезах и страданиях миллионного населения.

Доблестные «грачевские генералы» доказывали Верховному главнокомандующему, Совету безопасности, что они в течение трех дней силой оружия наведут в Чечне порядок. Для Б. Ельцина, дальнейшего упрочения его власти также нужна была маленькая победоносная война. И Б. Ельцина убеждали, что кампания будет короткой и молниеносной.

И ведь им верили! И никто из юристов Совета безопасности не удосужился подсказать, что, благословив «карательную операцию», он нарушил более десятка российских и международных законов, конвенций, меморандумов и т. д. Это сегодня бывшие члены Совета безопасности открещиваются и заявляют, что они были против силовых методов. А тогда – не за горами были парламентские и президентские выборы в России, и уж очень хотелось к ним получить быструю победу.

Кремль до какого-то момента был настроен категорически против Р. Хасбулатова. Могли ли, например, глава Администрации президента С. Филатов или министр обороны П. Грачев даже ради решения крупной политической проблемы пойти на компромисс и поддержать миссию Хасбулатова? Для этого нужно было действовать, как подобает настоящим государственным деятелям. Но на каком-то этапе и Кремль стал понимать, что возможным выходомиз чеченского тупика может стать возвращение Р. Хасбулатова в политику и его участие в будущих выборах в Чечне. Это подтвердил даже Б. Ельцин, выступая 8 сентября 1995 г. перед представителями российской и мировой печати. «Не надо сбрасывать со счетов Хасбулатова, – подчеркнул он, – у него в Чечне высокий рейтинг, он пользуется там определенным влиянием. Зачем вспоминать ему прошлое? Надо пригласить его и поговорить. К тому же, думаю, он за это время значительно поумнел и многое сумел пересмотреть в своих взглядах».

Но это было сказано, повторяю, в конце 1995 г. А тогда, во второй половине 1994 г., возможность мирного решения проблемы Чечни, пользуясь высоким авторитетом Р. Хасбулатова у чеченского народа, была упущена^[436]. Да и сыграла ли в пользу Р. Хасбулатова эта «милость» российского «царя»? Вряд ли. Кроме того, и ситуация в самой Чечне за эти годы существенно изменилась. Выросла новая плеяда чеченских «лидеров», вскормленных на крови и смерти, на «бешеных» деньгах и нефтедолларах, на оружии и коррупции. И они не захотели делиться властью пусть и с национальным героем, но бывшим, с чеченцем, но все-таки «московским».

Чтобы не допустить Р. Хасбулатова к выборам на пост президента Чечни, был избран коварный, но испытанный путь: похитили его старшего брата. Старший брат – Ямлихан, профессор Грозненского университета, известный и почитаемый в Чечне человек. Было выдвинуто жесткое условие: выкуп 2 млн долларов. Конечно, таких денег у Р. Хасбулатова просто не было. Затем условие было изменено: брат будет отпущен на свободу, если Р. Хасбулатов не станет выставлять свою кандидатуру, и будет отпущен только после того, как выборы президента Чечни состоятся… Р. Хасбулатов был вынужден снять свою кандидатуру с выборов.

Для того чтобы политическое урегулирование в Чечне состоялось, необходимо учитывать чеченские национальные традиции^[437]. Авторитет чеченского руководителя любого, пусть даже высокого ранга не выходит за пределы дружественной ему группы тейпов. Все остальные кланы сразу же начинают против него борьбу. Натянутость в отношениях, определенное недоверие друг к другу нет-нет да и проскальзывали даже среди депутатской группы от Чечено-Ингушской АССР.

Эта особенность горцев учитывалась при советской власти. Чечено-Ингушская Республика была единственной российской автономией, где руководителем (первым секретарем обкома КПСС) всегда был русский. Русский, как человек нейтральный, устраивал все противоборствующие чеченские группировки и позволял сохранить в республике относительную стабильность. Как только в 1989 г. эта традиция была нарушена, политическая структура Чечено-Ингушетии начала разрушаться.

Вспоминаю в этой связи, как для стабилизации обстановки в Чечено-Ингушскую Республику осенью 1991 г. в качестве представителя Президента РСФСР Б. Ельцина был направлен народный депутат Ахмет Арсанов, избранный от 140-го (Урус-Мартановского) Национально-территориального округа. Р. Хасбулатов убеждал президента, что А. Арсанов, работающий заместителем министра – главным лесничим Министерства лесного хозяйства, пользуется авторитетом в республике не только по занимаемой должности, но и принадлежит к известному и почитаемому тейпу. Все было тщетно. «Выборы» 27 октября 1991 г. состоялись. Чечня (Республика Ичкерия) отделилась от Чечено-Ингушской АССР, президентом был избран Д. Дудаев.

С тех пор ни одному из местных лидеров – ни Д. Дудаеву, ни московскому ставленнику Д. Завгаеву, ни А. Масхадову – не удалось взять обстановку под свой контроль.

Я долго размышлял, какое определение можно дать Руслану Хасбулатову? Не претендуя на полноту обобщения, выскажу свое мнение, свое видение проблемы, которую он олицетворяет. Полагаю, что Руслан Имранович Хасбулатов – драматическая фигура в современной политической истории России: ученый, ушедший в политику, но до конца не ставший политиком; политик, до конца не победивший ученого; профессионал, как немногие видевший и понимавший гибельность того курса социально-политического и экономического реформирования страны, который с упорством маньяков проводили президент Б. Ельцин и его «команда».

За судьбой Р. Хасбулатова встает драма российской интеллигенции, поверившей в перестройку и ринувшейся в политику с благими намерениями переустройства общества и Отечества. Я не говорю здесь о персонах, подобных С. Станкевичу, А. Собчаку, Г. Попову и некоторым другим перевертышам, увидевшим в перестройке лишь великолепную возможность «устройства личных дел». Речь о многих, многих других, чьи намерения и помыслы были честными, направленными на благо России, своего народа.

Причина этой драмы – политика партии (КПСС) и государства по отношению к интеллигенции, культуре, интеллектуальной «составляющей» общества, без которой оно нормально существовать и развиваться не может. Партия и государство вели себя по отношению к ней непростительно неумно, нередко преступно, за что и поплатились.

Среди демократов первой волны (к которой принадлежал и профессор Р. Хасбулатов) было немало честных людей, не менее убежденных патриотов нашей Родины, чем леворадикалы, но по-своему понимавших, что есть благо Родины. Это люди, получившие образование уже после Второй мировой войны, часто после разрушения «железного занавеса», воспитанные на мировом интеллектуальном опыте.

Засилье серости в «идеологических отделах КПСС», фарисейство парт-чиновников, мешавших нормальной интеллектуальной деятельности, – все это, в конце концов, привело к глубокому отторжению интеллигенции от партии. Неприятие КПСС переносилось на страну. Очевидно, что это тема отдельного исследования – для социологии, политологии и других общественных наук, она еще ждет своего часа. Повторяю, я делаю выводы на основе своего личного опыта – опыта работы, как в научной, так и в общественно-политической сфере, со многими представителями интеллигенции самых разных убеждений и взглядов.

Ложь порождает чудовищные результаты – вот мы их и получили. Много писали и пишут о всяких «агентах влияния». Но они не смогли бы ничего сделать с обществом, если бы мы сами не создавали условия для его внутреннего разрушения.

Интеллигенция, пришедшая во власть, особенно ее лидеры, несут свою долю ответственности за беды страны. Главная их вина состоит в том, что, будучи призваны к теоретически осознанному руководству определенными общественными группами, они в действительности оказались не руководителями, а только представителями этих групп в политике и литературно-идеологическом движении.

Подводя итог размышлений о Р. Хасбулатове как драматической фигуре современной российской истории, у которого после Лефортова так и не получилось возвращения в большую политику, хочу обратить внимание на один из моментов.

Очень многое в поведении Р. Хасбулатова отечественные СМИ нарочито соотносили с поведением… Сталина. Те же рост, трубка, манера держаться. Это воспринималось негативно не только в «демократической» среде, но и широкой общественностью. Тем более что в нужный момент в общественном сознании стали разыгрывать карту «русской идеи».

В итоге, к сожалению, с точки зрения большой политики после 1993 г. Р. Хасбулатов оказался невостребованным.

По поводу роли Р. Хасбулатова в самих октябрьских событиях. В СМИ много говорили, что он отсиживался, был вялым, как-то сразу сник. Утверждаю, что это абсолютно неверно. До самого последнего момента он оставался работоспособным, искал пути разрешения кризиса, делал попытки связаться и с Кремлем, и с посольствами, но, к сожалению, они отвергались. Во время обстрела Дома Советов Р. Хасбулатов несколько раз приходил в зал Совета Национальностей. А когда альфовцы пришли в Дом Советов, когда руководство Верховного Совета приняло решение покинуть здание парламента, я попросил Р. Хасбулатова, находившегося на пятом этаже, спуститься к депутатам в зал Совета Национальностей и сказать добрые слова. Он моментально откликнулся.

Я никого не оправдываю, лишь стремлюсь понять «кривую роста» многих интеллектуалов, пришедших в политику на волне перестройки и к нынешнему времени в основном ушедших из нее. Руслан Хасбулатов – в этом ряду.

Гайдар «шагает впереди»

Чужой западноевропейский ум призван был нами, чтобы научить нас жить своим умом, но мы попытались заменить им свой ум.

В. Ключевский

16 декабря 2009 г. в Москве на 54-м году жизни скончался Егор Тимурович Гайдар^[438]. Смерть Е. Гайдара была по-разному воспринята российским сообществом.

Молодежь, родившаяся в 80-х гг., даже не слышала такую фамилию, поскольку просто перестала читать. Не помнит она и о тех «реформах» начала 90-х, ярым проводником которых был Е. Гайдар.

Люди более зрелого возраста в своем большинстве были воспитаны на повестях и рассказах («Р.В.С.», «Школа», «Тимур и его команда», «Чук и Гек», «Судьба барабанщика» и других) Аркадия Петровича Гайдара, деда Егора Тимуровича. Книги Аркадия Гайдара были написаны от чистого сердца человеком, который выше личного интереса ставил долг служения социалистическому Отечеству, своему народу, идеалам всеобщего равенства и братства. Его книги учат добру, учат любить окружающих, призывая оказывать помощь людям преклонного возраста, семьям фронтовиков и т. д. Не удивительно, что мое поколение просто давалось диву, как это у такого деда, известного советского писателя, участника Гражданской и Великой Отечественной войн, боровшегося за интересы трудового народа, внук стал разрушителем того святого, за что отдал жизнь Аркадий Петрович.

Я познакомился с Е. Гайдаром в конце 80-х гг. О том, что Е. Гайдар работает в журнале ЦК КПСС «Коммунист» и газете «Правда», являвшихся главными идеологическими органами КПСС, то есть относится к высшей номенклатуре, я знал давно, поскольку от этих издательств руководству Татарского обкома КПСС, Совету министров ТАССР часто поступали предложения о необходимости публикаций статей по вопросам реформирования экономики на региональном уровне, тому или иному опыту работы областной партийной организации и Совмина ТАССР по совершенствованию экономики республики. Этими проблемами, особенно вопросами ускорения научно-технического прогресса, в республике занимались достаточно серьезно. Я также выпустил в свет ряд статей и монографий, посвященных этим темам^[439].

В частности, в конце 80-х гг. республика активно работала над проблемами повышения эффективности хозяйствования на принципах самофинансирования^[440]. Эта работа заинтересовала руководство Совета министров РСФСР. Наш авторский коллектив был приглашен на конкурс по разработке концепции перехода РСФСР на принципы экономической самодеятельности и самоуправления и выиграл его^[441]. Эта тема находила отражение на страницах журнала «Коммунист» и газеты «Правда». Поэтому мы, работники партийного и советского аппарата, обсуждали замысел статей и их целевую направленность. При встречах с Егором Гайдаром, обсуждая те или иные статьи, он живо интересовался нашими делами, особенно в сфере поиска новых форм хозяйствования, нашим видением дальнейшего развития республики. Мне импонировало его живое, гибкое мышление, желание вникнуть в практику хозяйствования, теоретическое осмысление проблем республики в рамках развития «мягких» планово-рыночных отношений. Эти проблемы совпадали с его научным направлением. Е. Гайдар работал в то время над докторской диссертацией по теме: «Экономические реформы и иерархические структуры», которую защитил в 1990 г. Научные труды Е. Гайдара были посвящены совершенствованию механизмов социалистического хозрасчета. У меня на тот период сложилось устойчивое мнение, что Е. Гайдар был истым приверженцем марксистской теории, социалистического выбора. Поэтому, когда Б. Ельцин предложил кандидатуру Е. Гайдара первым вице-премьером правительства, ответственным за экономическую реформу, лично у меня никаких вопросов не возникало.

Как председателю Комиссии Верховного Совета РСФСР по бюджету, планам, налогам и ценам, а затем и заместителю Председателя Верховного Совета России, курирующему экономические вопросы, доктору экономических наук еще советского периода, позднее довелось длительное время общаться с Е. Гайдаром в правительственных кабинетах в Кремле, в различных парламентских и правительственных комиссиях, в Государственной Думе. У нас состоялись длительные беседы и во время прогулок после рабочего дня в дачном поселке Архангельское, где я и Е. Гайдар с семьями в то время проживали. Я чувствовал, что ему невероятно интересно общаться со мной на тему экономических реформ, выверяя свои теоретические взгляды под углом практики, особенно региональных аспектов. В тот период я хорошо уловил эволюцию его взглядов, шарахание как в теории, так и на практике, формирующийся «новый» внутренний мир Егора Тимуровича.

Для меня фигура Егора Гайдара абсолютно ясна и прозрачна. Но в данном случае меня интересует не только Егор Гайдар как человек, как личность, но в большей мере гайдаризация экономики как стержень ельцинизма, общественного явления, которое заслуживает внимательного анализа для целей неповторения в будущем.

Наиболее остро после смерти Е. Гайдара проявились противоречия по вопросу о его роли в социально-экономическом развитии страны среди политической элиты. Она фактически размежевалась на два непримиримых лагеря: тех, кто превозносил Егора Тимуровича как знамя неолиберальных реформ, их идеолога, спасителя отечества от гражданской войны, холода и голода, создавая в СМИ мифы о Гайдаре (Черномырдин, Чубайс, Бурбулис, Кудрин, Немцов, Улюкаев, Ясин); и тех, кто видел в нем откровенного перевертыша, активного организатора и развальщика общественного строя и социально-экономической системы Советского Союза, перевода России на рыночные рельсы путем перекладывания тягот экономических «реформ» на плечи народа (Илларионов, Дерипаска, Хасбулатов, Ходорковский, Явлинский, Кричевский).

Начну с парадокса. Особенно яростным нападкам Е. Гайдар и проводимые им в начале 90-х годов преобразования России подверглись со стороны Г. Попова и мэра Москвы Ю. Лужкова^[442] – «демократов» первой волны, ярых приверженцев ельцинизма как политико-экономической системы. Для них Е. Гайдар вдруг стал олицетворяться как «зеркало бед» русской революции конца XX века, как «активный организатор слома и общественного строя, и экономической системы Советского Союза». Чудеса, да и только!

«Анализируя» эпоху Е. Гайдара, Г. Попов и Ю. Лужков весьма жестко констатируют, что «реализация гайдаровских принципов организации экономики привела к тому, что мы отброшены на 35 лет назад… Породила класс олигархов… Гайдар – символ чудовищного разлома несправедливости и бесчеловечности, зеркало того антинародного, номенклатурно-олигархического выхода из социализма, который был навязан России в начале 1992 г.»^[443]

Я специально привел этот вывод нынешних «противников» Е. Гайдара. Вывод, конечно же, весьма нелицеприятный, правда сделанный, во-первых, с двадцатилетним опозданием, во-вторых, лицами, которые с начала 90-х гг., да и на протяжении всего периода славы Бориса Николаевича – эпохи ельцинизма были активными проводниками экономической политики Б. Ельцина, основой которой является гайдаризация экономики, и, в-третьих, сами в определенной степени воспроизводившими олигархат со всеми вытекающими его составляющими: резким ростом коррупции, взяточничеством, ростом преступности и депопуляции населения.

То, что в стране в конце 80-х – начале 90-х гг. была объективная необходимость проводить кардинальные реформы в экономике, в том числе и с учетом результатов «косыгинских» реформ 1965 г., у меня, как и у многих реально мыслящих экономистов, руководителей регионов, хозяйственников, не вызывало сомнения.

Косыгинская реформа во второй половине 60-х гг. была первой ласточкой в реформировании экономики. По тем временам это был огромнейший шаг вперед, появилась возможность зарабатывать деньги для того, чтобы строить жилье, руководители предприятий сами определяли, куда направлять деньги – построить дом, или детский сад, или музыкальную школу. Появились стимулы – если предприятие выполняет план по прибыли, то такая-то доля остается для материального поощрения. Мы, руководители предприятий, бились за эти стимулы, чтобы заработать. Но, к сожалению, косыгин-скую реформу по чисто субъективным причинам быстро «заглушили». Мое мнение на этот счет таково: высшее партийно-политическое руководство СССР просто испугалось того, что было в Чехословакии в 1968 г. Партийное руководство высшего уровня боялось повторения того же сценария в Советском Союзе. Это была принципиальная ошибка, приведшая к печальным последствиям в будущем.

В конце 80-х – начале 90-х гг. четко проявились два основных и противоположных по социально-политической цели курса на перспективу. Появилось достаточно много публикаций о путях реформирования экономики Союза. Принимал участие в этой дискуссии и я^[444].

Первый курс, одобренный Верховным Советом СССР, был изложен в «Основных направлениях по стабилизации народного хозяйства и переходу к рыночной экономике», определяющих общие условия выхода из кризиса всего Советского Союза с учетом особенностей союзных республик как суверенных государств.

В развитие этого курса разрабатывались программы реформирования с учетом использования возможностей рынка в Российской академии наук^[445], в Верховном Совете РСФСР^[446], РСПП (А. Вольским), общественными деятелями Г. Явлинским, М. Бочаровым и другими. Эти программы в основном ориентировались на эволюционный путь развития рыночных отношений, структурную переориентацию реального сектора экономики с учетом советского и мирового опыта.

Второй курс по направленности был более «разношерстный». В нем в значительной степени преобладали экстремистские волны. К основным ориентирам этого курса относятся: либерализация цен, шоковый переход к рынку, развитие массового предпринимательства, опирающегося на дробление общегосударственной собственности и превращение ее основы в частную, капиталистическую, с наймом рабочей силы и т. д. Как выяснилось позднее, именно приверженцем этого курса стали Е. Гайдар и его команда.

В Верховном Совете РСФСР на тот период уже имелись взвешенные, научно обоснованные планы реформирования экономики, разрабатывались и принимались необходимые для этого законодательные акты. В частности, Комиссия Верховного Совета РСФСР по бюджету, планам, налогам и ценам, которую я в тот период возглавлял, подготовила и внесла на утверждение Верховного Совета Федеральные законы «О банках и банковской деятельности»^[447], «О Центральном банке РСФСР (Банке России)»^[448], базовые законы для формирования новой налоговой системы^[449] и другие законодательные и нормативные правовые акты, касающиеся экономической реформы, некоторые из которых, к стати, действуют и до настоящего времени. Поэтому когда ярые сторонники и приверженцы Е. Гайдара пытаются сегодня убедить общественность, что именно он стоял у истоков создания, например, банковской, бюджетной, налоговой системы в стране, у меня и многих народных депутатов РСФСР, особенно членов Комиссии Верховного Совета РСФСР по бюджету, планам, налогам и ценам, кроме улыбки, ничего не вызывает.

Вспоминается пример, характеризующий «новое» мышление неореформаторов и желание скачком, быстро и любой ценой получить позитивный результат. При принятии закона «О налоге на добавленную стоимость» мы, его разработчики, заложили в нем ставку НДС 18 %, поскольку знали, что высокая ставка, как свидетельствуют теория и мировой опыт, ведет к повышению стоимости товаров, снижению спроса и спаду производства. Для российской экономики того периода нужно было добиться обратного эффекта. Более того, мы хорошо знали, что ни в одной стране мира ставки НДС выше 18–20 % не было.

Е. Гайдар, утвержденный в тот период вице-премьером и министром финансов РФ и принимавший участие в обсуждении проекта закона об НДС на заседании Верховного Совета РФ, внес предложение увеличить ставку НДС до… 34 %. Он яростно доказывал необходимость утверждения такой высокой ставки простотой сбора этого налога (лучше, чем налога на прибыль), что объем НДС составит существенную долю всех фискальных поступлений в государственную казну, а следовательно, увеличит доходную часть государственного бюджета и позволит решить многие социальные проблемы. Это был один из первых шокирующих моментов для многих народных депутатов-экономистов и практиков. Пришлось долго доказывать неореформаторам, что завышенная ставка НДС, да еще при сохранении на тот период налога с продаж даст обратный эффект – приведет к спаду производства и ухудшению положения людей, что, в общем-то, впоследствии и случилось. В результате длительных дебатов удалось утвердить ставку НДС в размере 28 %, что также было слишком завышено для кризисной экономики России. Этот пример поколебал мое мнение о Е. Гайдаре, заставил более критично относиться к его дальнейшим действиям.

И подобных примеров разрыва «новой теории» неореформаторов и реальной практики в период гайдаризации экономики была масса, что, в конечном счете, и привело к Величайшей российской депрессии^[450], из которой страна не может выйти до сих пор.

В период «правления неореформаторов» не было месяца, чтобы правительство не внесло в Верховный Совет РСФСР поправок в налоговое законодательство. Под благовидным желанием увеличить доходную часть бюджета фактически формировалась чисто фискальная, грабительская налоговая система, которая вела к тому, что предпринимателям становилось невыгодно вкладывать деньги в производство, а выгодно заниматься лишь спекуляцией, посреднической деятельностью, вывозить сырьевые ресурсы и валюту за рубеж. А это, в свою очередь, вело к тому, что правительство все меньше и меньше собирало налогов. Дело дошло до того, что к концу 1992 г. собираемость налогов опустилась до одной трети от объема налогооблагаемой базы.

«Новая» российская политика неодемократов не только не опиралась на наличные возможности экономики, но и сама во многом стала подавлять эти возможности, и уже с 1991 г., на беду населения страны, эта политика пошла, что называется, «вразнос». Отрицалась «на корню» вся предшествующая экономическая политика якобы как крайне неэффективная, все то позитивное, что было накоплено в стране и что успешно использовали и до настоящего времени используют многие развитые страны. Упор стал делаться на саморегулирующие возможности рынка. Это методично вело к хаосу и безвластию, потере управляемости в экономике.

В тот период в Верховном Совете РСФСР под эгидой Высшего экономического совета была сформирована рабочая группа, в которую входили многиеведущие экономисты (доктора экономических наук, профессора В.В. Куликов, В.Г. Лебедев, В.Г. Плехов и другие), хозяйственные руководители с богатым практическим опытом. Группа работала над программой оздоровления российской экономики и вывода ее на траекторию качественного экономического роста на основе ускорения научно-технического прогресса. В экономической прессе шла оживленная дискуссия о путях и формах стабилизации экономики.

Вышло достаточно много и моих статей, в которых обосновывалось, что методы, которыми пытаются воспользоваться российские неореформаторы, не учитывают специфику российской экономики и не отвечают интересам большинства^[451]. Игнорировалась необходимость модернизации экономики на новой научно-технической базе, в советской экономике было много позитивного, что необходимо было сохранить и приумножить, бездумно разрушались военно-промышленный комплекс, крупная государственная собственность, российская наука, образование, культура. Кстати, это прекрасно поняли специалисты американского Гуверовского института, советники Высшего экономического совета при Верховном Совете РСФСР, которые написали в своем заключении по российской реформе: «В России и других социалистических странах с большим государственным сектором в производстве проходит реформа, приспособленная только для стран с малым государственным сектором…» То есть вывод их заключался в том, что нельзя было слепо переносить на российскую почву западные идеи.