Лестница бога. Ступень 2. Власть демиурга

– Идея здравая, тем более что в политической атмосфере Занадана действительно витают подобные мысли. Однако как быть с артефактом, который экспедиция должна отыскать и доставить в герцогский дворец?

– А нет никакого артефакта! Я его выдумал. Это грандиозная мистификация, единственное предназначение которой – вытащить из–под плотной опеки занаданской тайной канцелярии молодых перспективных магов.

– А сами эти маги знают о предстоящей им миссии? Возможно, у молодых девушек имелись другие планы на жизнь – все же герцог обещал им сытую жизнь в столице, в почете и уважении, а вы предопределили им роль ходячих инкубаторов, да еще и планируете похоронить в диких горах…

– Вместо сытой и спокойной жизни герцог Симус организует им пламенный костер – маги с их силой и непредсказуемостью ему не нужны, а рычагов влияния на одаренных, кроме их собственной клятвы, которую, кстати, легко обойти, у Симуса не будет. Илий уже стар, и смена правителя Занадана не за горами. Можно, конечно же, закрыть глаза и понадеяться на лояльность нового правителя, однако я бы не стал этого делать – глупость, как правило, наказуема. Мы совсем недавно избавились от постоянного страха за собственные жизни, и я не хочу, чтобы этот страх опять вернулся. Молодежь так вообще не знает, что такое постоянная жизнь в гонениях и страхе, и я приложу все свои силы, чтобы она этого так и не узнала. Поверьте, одинокая жизнь в горах значительно лучше коллективной смерти на костре. Так что теперь все вы знаете истинную подоплеку предстоящей экспедиции.

– Да, теперь знаем. И что же ты предлагаешь нам делать? Ведь, когда экспедиция не вернется, ко всем нам могут прийти дознаватели тайной канцелярии и начать задавать неудобные вопросы. Причем вопросы у них как–то органично сочетаются с пытками.

– Вопросы они пусть задают мне – вы ничего не знаете и просто выполняли мои приказы. Вернее, даже не мои – список утвердил лично ректор, а к нему пыток применять никто не решится – как–никак, родственник правящей династии. А что делать вам – так это спокойно работать и подбирать перспективные кандидатуры для второй экспедиции.

– А что, будет и вторая экспедиция?

– Я искренне на это надеюсь. Предполагаю, что через несколько месяцев придет сообщение, что артефакт найден, но группа почти полностью погибла и просит о помощи, требуя выслать для эвакуации артефакта спасательную экспедицию. Там, где не справились шестнадцать магов, должны справиться тридцать – сорок, а, может, и больше. Точную численность спасательной экспедиции я пока не знаю – все зависит от того, поверит ли в выдуманную мною сказку Илий, да и Сая не следует списывать со счетов.

– Вторую экспедицию ждет судьба первой?

– Совершенно верно. Новое поселение смогут основать и шестнадцать человек, однако если их будет полсотни – моя мечта однозначно станет реальностью…

***

Один дошел до самой большой избы, располагавшейся почти в центре деревни, и несильно, но уверенно постучал посохом в дверь. Долго ждать не пришлось – дверь с протяжным скрипом открылась, и на пороге появилась дородная тетка в простом крестьянском платье и засаленном фартуке со следами свежей муки. Похоже, ее только что оторвали от процесса приготовления ужина. Неприязненно оглядев гостей, женщина с плохо скрытым неудовольствием спросила:

– Чего надо?

– Позови хозяина, женщина. Говорить с ним буду! – В голосе Одина прорезались спесивые нотки. Ну, точь–в–точь мелкий чиновник при сборе податей…

– Ан нету хозяина, – буркнула женщина. – В поле они, работают. Я за него.

– Женщина, мне нужна еда, – не обращая внимания на неприветливость хозяйки, продолжил Один. – Нужно место, где переночевать. Помыться хочу. И то и другое для меня и моей сестры. Мне первому. Плачу монетой. Есть медь, есть серебро. Если цена устроит – куплю какие–нибудь тряпки для сестры. Не очень дорого, но все должно быть чистое и крепкое. Неряха она у меня, не умеет за своей одеждой следить. То испачкает, то вообще порвет.

– Вообще–то мы постояльцев не принимаем, да и с едой у нас туго…

– Я плачу деньги, женщина. Полновесное серебро. Если у тебя нет требуемого – найду другого хозяина. Твой дом не единственный в деревне, а деньги нужны всем. Мне идти дальше?

– Погоди, путник, – наконец–то осознав свою выгоду, залебезила женщина. – Я же не сказала, что мы не можем ничего найти – просто мы никогда не принимали постояльцев. Но у нас есть сарай с сеном, на котором можно спать – одеяла я дам. И приготовить ужин тоже могу – есть и мясо, и крупа. Воду тоже можно нагреть.

– Твое предложение мне подходит, женщина. Я согласен переночевать в амбаре на твоем сене, если мне дадут одеяла – не люблю, когда сено колется. И подушки не забудь. Для сестры моей тоже что–нибудь сооруди. Это можно сделать прямо сейчас – я устал. А пока я буду отдыхать, ты можешь нагреть мне воды для омовения и приготовить ужин.

– А деньги?

– Деньги вот, – мужчина полез к себе за пазуху, достал небольшой кожаный кошелек и, развязав его, вытащил две серебряные монеты, – этого хватит и на ночлег, и на ужин, и на одежду для моей сестры. Но получишь их потом, если вода будет горячей, ужин – сытным, а одежда не окажется похожей на то тряпье, что одето на ней сейчас …

Хозяйка, с которой при виде денег произошла поразительная метаморфоза, быстро отвела постояльцев к сараю, после чего сбегала в дом, вынесла оттуда несколько одеял, сдернутых, по–видимому, прямо с собственной кровати, и расстелила их на сене, затараторив:

– Вот, господин, можете пока отдохнуть, а я сейчас нагрею воду и приготовлю вам ужин. Потом и с одеждой что–нибудь сообразим!

Затем хозяйка убежала в дом, а Лита, с комфортом устроившись на одном из одеял, наброшенных прямо на стог разворошенного сена, и вытянув уставшие, гудящие от долгой дороги ноги, с плохо скрываемым сарказмом спросила:

– Один, а ты, случайно, рабовладельцем никогда не был?

– Не доводилось пока. А что, предлагаешь попробовать?

– Нет, не предлагаю. Просто, пока ты договаривался об ужине и ночлеге, я чувствовала себя чуть ли не твоей вещью.

– Так и должно быть. Заметь – тебе не только не задали ни одного вопроса, но даже не обратили на тебя внимания. На слуг вообще редко обращают внимание – такова людская психология. Причем чем больше внимания обращено ко мне, тем менее заметной будешь казаться ты. Когда мы завтра отсюда уйдем, хозяйка отлично запомнит меня, а о тебе, скорее всего, даже не вспомнит. И не запомнит ни твоего лица, ни твоей одежды.

– И все равно это как–то не очень приятно.

– А никто и не говорит, что когда к тебе относятся как к какой–нибудь вещи, да еще и второго сорта – это должно быть приятно. Однако ради маскировки придется потерпеть. Кстати, вот и наш ужин идет…

И действительно, пока путники разговаривали, хозяйка успела приготовить для них ужин и сейчас несла его в корзинке. Подойдя к сараю, женщина открыла дверь и под строгим взглядом мужчины, смущаясь, расстелила прямо на земле отрез ткани, поставив на него небольшой котелок, накрытый двумя тарелками, которые тут же сняла и поставила рядом. Проделав эти нехитрые манипуляции, хозяйка взяла ложку и наложила из котелка в каждую тарелку по хорошей порции рассыпчатой ароматной каши с кусками копченого мяса, обильно сдобренной маслом. Оставив одну ложку в тарелке, женщина достала из корзинки вторую ложку, а также четверть каравая хлеба, две кружки и кувшин с молоком. Посчитав, что сделала достаточно, она убрала котелок обратно в корзинку и сказала:

– Вода скоро нагреется, господин. Помыться можно будет за домом, там есть лохань и бадья с холодной водой.

Выговорившись, хозяйка выжидающе посмотрела на Одина. Мужчина, величаво кивнув головой, как будто принимая сказанное как должное, достал из–за пазухи кошелек, извлек одну монету и протянул ее хозяйке со словами:

– Я доволен. Это часть платы. Вторую монету получишь, когда я одену свою сестру. Постарайся, чтобы принесенная одежда оказалась хорошей, добротной и приходилась ей по росту.

– Все сделаю, господин…

Умывание на заднем дворе дома не доставило девушке удовольствия – сидя голой в деревянной лохани, она поливала себя теплой водой из стоявшего рядом ведра, черпая из него большим деревянным черпаком с громоздкой неудобной ручкой. Воды едва хватило, чтобы один раз намылиться и смыть с себя грязные потеки. Завернувшись в одеяло, Лита взяла в охапку свою старую одежду и добежала до сарая, где с удобством устроилась на сене. Один пошел купаться после нее, и ему горячей воды уже не досталось. Впрочем, по его собственным заверениям, он привык умываться холодной водой, а той как раз оказалось вдосталь – целая бадья. Вскоре мужчина, умытый, с мокрыми волосами, одетый в свою старую, однако поразительно чистую и подозрительно свежую одежду, занял место рядом с девушкой на втором одеяле. Они еще немного поболтали ни о чем, как снова их разговор прервала хозяйка дома, принесшая Лите целый ворох одежды на выбор. Одежда оказалась действительно неплохой – не новой, но чистой, вполне добротной и почти по размеру. В такой, по–видимому, ходили все женщины этой деревни. Один деликатно вышел из сарая вслед за хозяйкой, чтобы не мешать процессу примерки, справедливо подозревая, что тот затянется надолго. Его опасения оправдались – выбор платья затянулся почти до ночи. Уже стемнело, когда Лита наконец–то выбрала себе одно платье. По ее недовольному виду мужчина понял, что выбор на обновку пал не потому, что платье девушке понравилось, а потому, что это оказалось лучшее из того, что было принесено. Посмотрев на результат выбора, Один сгреб всю остальную одежду в охапку и отнес в дом, где, расплатившись, вернул хозяйке, после чего вернулся в сарай, залез на свою лежанку, укрылся одеялом и, пожелав девушке спокойной ночи, практически мгновенно заснул. Лита еще немного покрутилась, рассматривая ночное небо через щели в стенах сарая, и не заметила, как потихоньку уснула сама.

Утром путники покинули деревню. Лита так же, как и накануне, плелась с опущенной головой за важно шагающим Одином, путаясь в низком подоле мешковатого платья и про себя ругая своего попутчика, наложившего в свой мешок непонятно что. Да и на ногах у девушки красовались не ее любимые ботинки, плотно облегающие ступни, а какие–то похожие на колодки бесформенные образования с жесткой деревянной подошвой, крепившиеся к ногам завязками – Один, посмотрев на ее ноги, все же настоял на смене обуви. Ругань продолжалась вплоть до опушки леса, до которого они дошли буквально через полчаса после того, как покинули деревню. Войдя под сень густых деревьев, мужчина снял со спины девушки оба мешка, с легкостью закинув их на свои плечи, и заявил:

– Все, можешь расслабиться. Нас никто не видит, спокойно идем дальше.

Девушка, избавившись от груза, облегченно повела плечами, глубоко вздохнула и спросила:

– Может быть, я уже переоденусь в свой старый костюм, раз нас с тобой все равно никто не видит? Пусть моя родная одежда и далека от приличного состояния, но идти в ней значительно легче, чем в платье. Этим подолом я, кажется, соберу всю паутину и колючки в лесу.

– А ты что, раньше никогда не ходила в платье? Насколько я знаю, для женщин это вполне привычная и удобная одежда.

– Как–то не было необходимости. Маги ходят не в том, в чем ходят все остальные, а в том, что удобно для них самих. Мне удобнее ходить в мужской куртке и штанах. Естественно, я немного перешиваю их под свою фигуру.

– Придется привыкать к платью… То, что для тебя это непривычная одежда – слишком хорошо заметно. А твой костюм мы сожжем на первом же привале. Честно говоря, это нужно было сделать уже давно – костюмом те рваные лохмотья, которые сейчас лежат в моем мешке, назвать можно лишь с большой натяжкой.

– Это мой любимый костюм! И совсем он не лохмотья – его еще можно починить. Наверное…

– Лита, после твоих блужданий по лесу твой любимый костюм можно использовать разве что на тряпки, да и то перед тем, как мыть им полы, его требуется хорошенько постирать. Но не переживай, вернешься к себе домой – купишь новый. Лучше расскажи, как ты познакомилась со своим женихом.

– Как познакомилась… Обычно, как и все знакомятся. Учился он в нашей академии. Правда, когда я в нее поступила, он проучился там уже три года и успел стать местной знаменитостью. Все девушки академии за ним бегали… Пока Азир не встретил меня.

– А сколько времени учатся в вашей академии?

– Шесть лет учатся. И еще несколько лет до академии – наличие дара можно определить еще в подростковом возрасте, а для того, чтобы он развился, к обучению необходимо приступить как можно раньше. Поэтому всех выявленных одаренных отправляют в специализированные закрытые школы, курируемые лично герцогом, откуда они выходят уже полностью взявшими свой дар под контроль и владеющими минимальным набором самых широко распространенных заклинаний. Те же, у кого дар выражен особенно сильно, продолжают обучение в академии.

– То есть и у тебя, и у Азира сильный дар?

– Не совсем так. Сильный дар у меня – я одна из самых сильных магинь на нашем потоке. А у Азира дар как раз достаточно слабый, его едва–едва хватило, чтобы поступить в академию. Просто его дар оказался достаточно редким и специфичным, чтобы им заинтересовались наши архимаги. В некотором роде Азир служил подопытным кроликом, на котором ученые наблюдали, как его дар влияет на развитие его тела.

– Интересно… А в чем выражается этот дар, можешь мне пояснить? Или это секрет?

– Никаких секретов. Дар Азира усиливает природные способности его тела – силу, ловкость, интеллект. Еще до поступления в академию Азир уже считался достаточно опытным бойцом, в совершенстве владеющим практически любым типом оружия, а за годы учебы он вообще стал лучшим. Сейчас Азиру нет равных во всем герцогстве, независимо от того, каким бы оружием он ни сражался. К тому же голова у Азира всегда соображала неплохо – ему бы не железками махать, а полководцем быть. Скольких поражений в этой войне мы могли бы избежать…

– И почему же, зная за ним столько талантов, ваше начальство не назначило его полководцем?

– Потому что он одаренный, а одаренных во все времена боялись и никогда не допускали до власти. Это в Занадане нас называют магами, одаренными, людьми, в ком течет божественная кровь… А знаешь, как нас называют на остальных землях Наты? Проклятыми! Продавшими душу темному, и получившими за это дьявольские силы. Нас считают оскверненными, разносчиками заразы и везде ищут, обещая награду за любые сведения о нас. А если найдут и поймают – сжигают на кострах, чтобы зараза не распространялась дальше по миру. Азиру и сотню–то людей доверили с опаской, а о командовании армией даже речь не шла. Командующий у нас важная шишка, родной брат самого герцога! Ничего из себя не представляет, как полководец – пустое место, однако спеси – как будто он как минимум действующий император, а не претендент на герцогский престол. Впрочем, мне ли плакаться? И мне, и Азиру еще повезло – нас приравняли к дворянству, мы получаем неплохое содержание…

– Печально… Извини, не знал. Но мы отошли от темы – какие способности у твоего жениха, я уже понял. А что у тебя? Расскажи о себе, ведь не зря ты была лучшей в своей академии.

– Не в академии – в своем потоке. В других потоках имеются свои лучшие студенты, я с ними никогда не пересекалась. Сложно выяснять, кто лучше, когда у всех разные курсы обучения. Я, например, проучилась почти три года, и мало что могу противопоставить боевику–пятикурснику. Не всегда ведь исход поединка решает голая сила, опыт не менее важен. А после академии подобные выяснения бессмысленны – на службе уже неважно, кто лучше, а кто хуже владеет собственным даром.

– На службе? То есть академия – это военное учебное заведение?

– Нет, академия – это академия. Там учат умению пользоваться собственным даром. Тому, чему не смогли или не успели обучить в школе. В академии есть разные кафедры – целителей, бытовиков, погодников… Есть кафедры стихиальной магии и кафедры теоретической магии. Ну и, разумеется, кафедра боевой магии, где готовят боевиков для занаданской армии. Просто большинство освоенных магами умений, независимо от факультета, на котором учится студент, можно применить в военном деле – из выпускников академии получаются самые сильные воины. В академии, кстати, учат не только магии, но и умению сражаться обычным оружием. Я, например, в совершенстве владею луком, и в стрельбе мне практически нет равных – за сто шагов я попаду противнику в глаз десятью выстрелами из десяти. Правда, такой результат у меня получается лишь тогда, когда противник стоит неподвижно. Если двигается – возможны промахи, но все равно шанс увернуться от моей стрелы незначительный. Я отлично чувствую, куда противник намеревается уклониться, и беру упреждение. Сильный порывистый ветер тоже может отклонить стрелу – обычно я беру поправку на ветер, но после того, как стрела уже пущена, изменение скорости ветра скажется на точности выстрела. Впрочем, и без лука мне есть что противопоставить противнику – мне легко дается взаимодействие с огненной стихией. Немного сложнее для меня работать с водой, а вот земля и воздух мне почти не подчиняются.

– Непонятно… Вернее, про огонь мне как раз все понятно. Про воду – тоже могу догадаться. А вот почему у тебя не получается работа с воздухом и землей? Ведь воздух и вода – практически одно и то же. Вода – это жидкость, а воздух – газ. При определенных условиях одно может переходить в другое и обратно, вопрос лишь в количестве и знаке затраченной энергии. С землей аналогично – при низких температурах вода переходит в лед, а он твердый, как земля.

– Один, ты неправ. Не знаю, откуда ты взял, что вода и воздух похожи, но твои знания в корне неверны – это абсолютно разные стихии, и работать с ними надо тоже по–разному. Воздух – легкий и неуловимый, вода же тяжелая и плотная, работа с ней ближе к работе с землей, хотя и там есть свои особенности. Я знаю людей, которые в совершенстве владеют и той, и другой стихиями, и они мне объясняли разницу в принципах работы с ними. Да куда далеко ходить – наш декан кафедры боевой магии адепт всех четырех стихий. Архимаг, кстати. Зачеты у меня принимал. Строгий, но справедливый. Кстати, я одна из немногих, сдавших ему выпускные экзамены с первого раза.

– Интересно было бы познакомиться…

– Нет ничего проще – будем в герцогстве, познакомлю.

– Как, если не секрет, его зовут?

– Лэр Орив. Обращаться к нему надо именно так. И обязательно низко поклониться.

– Насчет низкого поклона – не гарантирую, не привык я как–то перед другими спину гнуть. Просто вежливо поклониться – не возражаю, почему бы не потешить самолюбие уважаемого человека. Кстати, Лэр – это титул или прозвище?

– Лэр – это определение дворянства. За особые заслуги перед герцогством лэру Ориву присвоили наследуемое дворянство и даже выделили какой–то заброшенный кусок земли в горах. Но и это уже много – теперь он подсуден только герцогу.

– Мы, похоже, опять отвлеклись. Расскажи, как ты работаешь с огнем.

– Хм… Рассказать обычному человеку, как работает маг – все равно что рассказать слепому о красоте утренней зари или первого весеннего цветка. Но все равно попробую… Значит, так – сначала я представляю себе, что хочу получить, затем жестами рисую перед собой руны и активирую плетение, помогая себе заклятием. Как только все необходимые действия будут сделаны – сформируется огненный шар и полетит в заданном мною направлении. Максимальная величина этого шара и скорость его перемещения зависят от силы мага – чем она больше, тем, соответственно, больше шар и выше его скорость. У меня они пока не очень велики, до уровня архимага мне еще расти и расти, но я совершенствуюсь. В крайнем случае, я могу увеличить размеры шара, пожертвовав его скоростью, или наоборот.

– Вербально–мануальный способ генерации плетений и управления собственной энергией, – задумчиво пробормотал Один, – оригинально… Скажи, Лита, а разговаривать при создании заклинания обязательно?

– Нет, конечно же. Это как костыли для того, у кого болят ноги. Причем не только говорить – руками тоже не обязательно размахивать, вполне достаточно все необходимые действия произвести в своей собственной голове. Рисовать и напитывать энергией руны можно и мысленно, вот только для этого нужны очень хорошая концентрация и умение управлять собственным воображением, которых мне пока не хватает, приходится пользоваться костылями. Вот стану архимагом – тогда мне будет достаточно одной мысли. Кстати, говорить мне уже не обязательно – с созданием плетения я вполне справляюсь одними руками.

– С огненными шарами мне все понятно. А еще что ты умеешь?

– Огненный дождь сотворить умею. Огненную стрелу. Рой огненных ос – они хороши при нападении на большую группу противника, и мне уже приходилось наглядно оценить эффективность подобного заклинания. Защиту огненную умею создавать – купол там, стену, да и как оружие эта огненная стена может служить – огненный вал называется. Взрыв огненный могу сделать. Привязать заклинание к оружию могу. Ненадолго, правда – пока сила не развеется. Зато могу создавать накопители и амулеты со стихией огня. Лучше всего у меня огненный щит получается – на создании амулетов огненного щита я даже неплохо в последнее время зарабатывать стала. На основе стихии воды я могу создавать водяной купол, водяной таран и его разновидности – водяное копье и водяные стрелы, ледяные лезвия и ледяной щит. Впрочем, последнее скорее к школе холода относится – она тоже считается разновидностью школы воды. Сама вода плохо сочетается с оружием – ну только если заклинание коррозии наложить, да и то действует оно не мгновенно. Зато школа воды востребована в сельском хозяйстве – крестьяне нередко просят им огороды полить. Иногда соглашаюсь оросить поля, но это редко – очень уж тяжелая работа, площади полей большие, воды много надо. Кстати, именно из–за массового применения школ холода и огня нас, магов, ненавидят больше всего – огненным валом можно за один раз смести целую шеренгу воинов, а поцелуем ледяной богини заморозить тела той же шеренги. Правда, столь масштабные заклинания под силу только архимагам, коих в мире единицы. Еще при недостатке собственной энергии помогают амулеты–накопители, но их все равно необходимо перед использованием заряжать. Да, могу еще пологи накладывать – невидимости, маскировки. Но пологи идут вне классификации – это общая магия, которую могут усвоить адепты любой стихии.

– Интересные у вас заклинания. Продемонстрировать можешь? Хотелось бы посмотреть на них вживую. Подозреваю, что увидеть работу настоящих магов – большая редкость.

– Сейчас я показать ничего не могу – каждое заклинание оставляет свой след в ткани мироздания, и по возмущениям эфирных потоков ищейки шанарской тайной канцелярии легко смогут отследить направление, в котором применялась магия – у них для этого имеются специальные амулеты, созданные магами–ренегатами. Так что придется потерпеть до нашего возвращения в Занадан. Вот когда вернемся, познакомишься с лэром Оривом и насмотришься самых разнообразных заклинаний, особенно если сумеешь его чем–нибудь заинтересовать. Лэр Орив – настоящий ученый и падок до различных легенд и историй. Как и ты, наверное…

– Обязательно пообщаюсь, я уже заинтересован. Кстати, а не пора ли нам позаботиться о ночлеге? Время, похоже, движется к вечеру, а вот к тому же и неплохая полянка для костра – небольшая и ровная. Предлагаю тебе обустроиться и развести костер, а я пока пробегусь по окрестному лесу, поохочусь. Живности вокруг много бегает – кто–нибудь нам на ужин точно должен попасться.

На следующие полчаса, пока девушка срезала траву для подстилки и разводила костер в ямке со снятым дерном, мужчина скрылся в лесу. Скрылся, как всегда, бесшумно – Лита так и не смогла определить направление, в котором тот ушел. Раскинутая вокруг сеть поискового заклинания, единственная из доступной ей в настоящее время, так как являлась пассивной и не фиксировалась шанарскими поисковыми амулетами, не смогла увидеть ее таинственного попутчика – он как будто бы слился с окружающим миром, растворившись в ткани мироздания. Один умеет маскировать свою ауру? Странно… Во время их первой встречи мужчина свою ауру не скрывал, и тогда она опозналась поисковым заклинанием как аура обычного человека. Возможно, в первый день Один просто забыл ее скрыть, или, что слишком невероятно, в тот, первый день, специально подставился, чтобы она смогла его засечь? Неужели ее попутчик знал, что по его следам идет одинокая девушка? Если да – то откуда? А если решил маскироваться сейчас – то зачем? Ведь аура самой девушки никуда не делась, и опытный маг все равно смог бы отследить их путь. К тому же если Один умеет скрывать свою ауру – значит, он маг? Но тогда почему он это скрывает, делая вид, что слышит о магии в первый раз? А костер? В первую ночь она нашла брошенный костер с потухшими, едва теплыми углями, а ведь во время каждой их совместной ночевки мужчина, покидая место ночлега, аккуратно закрывал потухшее кострище свежесрезанным дерном. Или тот, первый костер разжег вовсе не ее попутчик? Тогда кто? И куда тогда делся этот таинственный незнакомец? Над этой загадкой девушка давала себе слово подумать каждый раз, как только Один исчезал, и постоянно забывала о данном самой себе обещании, как только тот появлялся. Вот и сейчас, когда молодой мужчина появился словно бы ниоткуда, таща в одной руке небольшую тушку молодого зайца, она, как всегда, забыла об обещании, сосредоточившись на ужине. Ужин прошел в теплой дружеской обстановке, то есть оба путника молча жевали, похрустывая нежными заячьими косточками и уничтожая хорошо прожарившееся сочное мясо. Уничтожив почти всего зайца – немного мяса традиционно осталось на завтрак, – путники завалились спать на заблаговременно нарезанные Литой охапки свежей травы.

***

Завтрак закончился быстро – Лита на пару с Одином, не задерживаясь, за несколько минут прикончила остатки зайца. Да и что там было есть – основная часть печеной тушки была уничтожена за ужином, на завтрак остались одни объедки. Закопав заячьи кости под деревом и уничтожив все следы костра, присыпав его землей и закрыв предусмотрительно срезанным накануне дерном, Один, как всегда, чистый и умытый, забрал себе оба рюкзака и молча пошел на восток, подразумевая, что девушка пойдет следом за ним. Лита без пререканий устремилась за мужчиной, признавая в душе, что он прав – идти второй, когда ты одета в длинное, до пят платье, по лесу значительно легче, чем первой. Все же юбка не предназначена для ходьбы по лесу – шли они всего ничего, а подол уже начал обтрепываться, разлохмачиваясь.

Шли путники недолго, часов пять – шесть, не больше. Не успела девушка основательно проголодаться, как лес закончился, и путники, выйдя на опушку, сквозь густую поросль низкорослого кустарника, заполонившего весь склон небольшого пологого холма, наблюдали перед собой заросший высокой густой травой луг с пасущимися на нем двумя стадами коров – одним стадом побольше, другим – поменьше. За лугом виднелось поле, на котором колосилась подрастающая пшеница, а за полем – деревня. Размерами деревня в несколько раз превышала встретившуюся им двумя днями ранее, и насчитывала как минимум несколько сотен дворов. В такой большой деревне уже мог располагаться и постоялый двор, и рынок, на котором можно было закупить продукты и товары. Литу больше всего интересовали одежда и оружие – без своего любимого лука она чувствовала себя голой. Да и штаны девушка твердо намеревалась себе приобрести – ее старый костюм вместе с ботинками Один все же сжег, сказав, что он не только не подлежит восстановлению, но и наверняка слишком хорошо знаком ее врагам – ведь именно в нем Лита прорывалась через границу и убегала от поисковых команд тайной канцелярии Шанары.

В этой деревне, как и в прошлой, картина в точности повторилась – мужчина, приняв гордый и независимый вид, передал спутнице свой рюкзак, ставший с тех пор, казалось, еще тяжелее, и, ни капли не озабоченный тем, как девушка его на себе потащит, медленно и величаво направился к деревне прямо через луг. Лита уже подумала, что Один так же пройдет напрямик и через поле с пшеницей, но нет – их путь пересекла тропинка, на которую мужчина сразу же свернул, не прерывая своего гордого шествия. Пройдясь по деревне, Один направился к центру, где виднелись крыши нескольких высоких домов. Мужчина не ошибся – эти дома, кстати, двухэтажные, что для крестьянских деревень вообще–то считалось редкостью, оказались трактиром, совмещенным с постоялым двором, и деревенским магазином. Впрочем, магазин для этой точки деревенской торговли – слишком громкое название. Скорее – лавка, где торговали всем понемногу. Двери лавки оказались приглашающее распахнуты, однако Один, не оглядываясь, величаво прошествовал мимо них, дабы заплыть в другие двери, находящиеся по соседству. Ну, кто бы сомневался – разумеется, ее спутник, как и любой мужчина, наплевав на магазины, сразу же направился в трактир…

Трактир занимал почти половину первого этажа дома и оказался на удивление большим и чистым. В зале нашлось место для десятка крупных массивных деревянных столов, за каждым из которых могло вольготно разместиться шесть человек, а если потесниться и сдвинуть к столу еще пару лавок вдобавок к уже имеющимся – то и все десять–двенадцать. В глубине зала за прилавком уютно устроился полный пожилой трактирщик, что–то увлеченно пересчитывающий. Не иначе как выручку…

Время для трактирщика было неудачным – обед давно уже закончился, а ужин еще и не думал начинаться – солнце стояло высоко и все жители деревни находились в поле или занимались домашними делами. Однако деньги он пересчитывал неспроста – обычно пустующие в это время, некоторые столы все же оказалось занятыми. Точнее, занято было два стола – за одним пировала пятерка заросших многодневной щетиной мужиков в форме шанарских солдат, а за другим устроился шанарский священник с помощником и двумя телохранителями. Лита вздрогнула и попятилась – эти люди оказались здесь неспроста, они явно явились в деревню по ее душу. Наверняка король Вериан отдал указание перекрыть всю западную границу королевства, чтобы не допустить проникновения на свою территорию занаданской колдуньи. И эта пятерка солдат с приданным ей священником, способным распознать в ней магиню, однозначно являлась частью заградительного кордона.

Пока девушка раздумывала, как лучше поступить – сбежать по–тихому, или прорываться с боем, уничтожив и солдат, и священника, Один одним махом разбил все ее планы. По–хозяйски зайдя в трактир, мужчина, отставив в сторону руку с посохом, зычным голосом проорал: