– Но как ты сможешь убедить Макса уничтожить астероид? – Константин Георгиевич вскочил и энергично стал вышагивать по залу от окна к кровати и обратно. Походив так минуты две, он сел обратно на кровать и, глядя в глаза, обратился к Никите. – Он же тебя попросту сдаст телохранителям, да и как ты минуешь эту саму охрану, если сам же говорил, что у него несколько уровней безопасности? Мы же потеряем единственный козырь, то есть тебя, в этом раскладе с астероидом! Разве я не прав? Да и сможешь ли к тому моменту раздобыть коды? А если не вынюхаешь их, то тогда что? – все отменяется?
– Я над всеми этими вопросами уже давно работаю, – спокойно ответил Никита. – Разве я не настоящий разведчик? Мы же должны уметь вербовать и перевербовывать вражеских агентов. Согласитесь, Константин Георгиевич, что мой план, пусть и пока абсолютно сырой, – единственно реальный, который сулит полную победу в этом вопросе… И к тому же почти без существенных финансовых и иных затрат: деньги пригодятся для фронта, так как война, по моим наблюдениям, предстоит долгая…
Наступила пауза.
– Давай-ка, брат мой разведчик, спустимся в твои катакомбы и поспим, а? – произнес каким-то чужим, сдавленным голосом Ситников. – Я опять-таки уже не помню, когда спал спокойно восемь часов подряд. Честно говоря, я летел к тебе сюда и сладострастно мечтал об этом: вымотался я за последний месяц донельзя – сердце стало даже барахлить. Так что, давай отдохнем, Никита, а завтра с утра еще раз вторично все обмозгуем… – Вдруг Константин Георгиевич замолк, потом тихо спросил: – А ты не заглядывал на поля сражений?
Никита отвел взгляд в сторону и отрицательно покачал головой.
– А мобилизация будет? – глядя в темный прямоугольник окна, неожиданно вопросом на вопрос ответил он.
Ситников нисколько не удивился такому повороту в разговоре. Он тяжело вздохнул и тихо промолвил:
– Осенью…
– У них намечается, на мой взгляд, важная сходка, где Максу должны раскрыть некоторые детали, которые пока они считают преждевременными для раскрытия перед ним, – также тихо сказал Никита. – Дата не озвучена, но, думаю, или она произойдет во время доклада Макса 10 апреля у Боба или чуть позже, если место для встречи изберут иное… Мне придется дежурить безотлучно и следить за всеми одновременно, пока не найду то, что мне надо: коды, скорей всего, там должны так или иначе всплыть…
Директор СВР улетел на следующий день в первом часу, проспав в тоннеле чуть больше десяти часов. Уже прощаясь, на пороге, он с благоговением и чуть ли не сыновьим почитанием, из-за чего Никите стало даже неудобно, поблагодарил его за этот отдых. К чести сказать, Ситников действительно выглядел совершенно другим человеком, нежели вчера: лицо его из землистого-серого приобрело естественный для его возраста человеческий цвет, взгляд снова стал цепким и пронзительным и даже голос, какой-то хриплый вчера, зазвучал бодрыми нотами.
А через шесть часов, когда уже почти стемнело, появились Серега с женой. К большому удивлению Никиты, вместе с ними прибежал и Рекс, снова показывая всем свой неординарный характер.
Серега, не успев нормально ознакомить Галку с обстановкой и укладом жизни на базе, просто как-то быстро завел ее в бытовку и увлек Никиту несколько бесцеремонно в дом.
– Дядя Никита, тебе надо ехать в Сайгир, – выпалил он, закрыв за собой дверь, как будто собираясь открыть сейчас страшную тайну. – Дядя Саша хочет увидеться с тобой…
– Что с ним?! – испуганно воскликнул Никита, решив, что с Хандогиным случилось нечто непоправимое в тайге или в пути с участка.
– Да пока все хорошо, – замахал руками Серега. – Он мне пока по секрету отрылся по поводу того, что он собирается добровольцем уйти на фронт, то есть на Украину. Но он хочет сперва поговорить и все обсудить с тобой, и только тогда сделать окончательный шаг…
– Какой «окончательный шаг»? – недоумённо спросил Никита. – Говори яснее – ничего не могу понять. Он что, на войну хочет?
– Ну да, – также шепотом продолжил Серега. – У вас в Сайгире охотник Морозов Генка вроде его подбивает, а может наоборот – кто их знает? Этот Морозов уже летал в Туруханск и вроде бы через десять дней уже отправляется в армию.
– Этого только не хватало! – воскликнул Никита. – Патриотизм – дело хорошее, но куда он торопится? Как будто война минет его… Ладно, я и так собирался съездить через неделю, а теперь, пожалуй, стартую послезавтра утром… Ты, Серега, пригласи сюда свою супругу. Она, как мне показалось, итак чувствует себя некомфортно, вернее, неловко на новом месте. Ты часом, не застращал ли ее, а? Ты вот что: попроси ее приготовить нам ужин – так она быстрее войдет в колею нашего обихода.
Серега ничего не ответил, только пожал плечами и, поджав губы, вышел на улицу.
Действительно, после того, как Галка собрала на скорую руку по подсказке своего мужа нехитрый ужин, а затем все вместе поужинали, дочь Нины вполне оживилась. Никита же, наблюдая за тем, как Кокаревы стали вместе убирать посуду со стола, вдруг так страстно захотел увидеться со своей семьей, что решил стартовать завтра днем.
– Слушайте, мои сослуживцы-товарищи, – обратился он к ним, когда все сели пить чай. – Я сейчас пойду на свою работу, а завтра, как вернусь, чуть отдохну и отчалю в Сайгир с таким расчетом, чтобы к часам девяти добраться до базового домика. Передохну там часов до трех и уже одним махом долечу до дома.
– Дядя Никита, – как бы не обратив никакого внимания на слова своего начальника, обратился к нему Серега, – ты не думал о том, каким образом мы будем добираться до поселка летом?
– В каком смысле? – сразу не сообразив, о чем вообще его спрашивают, вопросительно уставился на него Никита.
– Да я по поводу того, что когда лед растает на Нымде, то придется пешком ходить до ближнего твоего домика. Или уж заказывать вертолет!
– А-а, вот ты о чем. Честно признаться, я пока не думал об этом. А у тебя, я вижу, есть идея?
– Нужны аэролодки. Без них, думаю, нам не обойтись. Если вы согласны, то я сделаю заказ Фуралеву.
Никита планировал провести дома три дня, но пробыл все пять. Он совершенно запамятовал о весенних каникулах в школе, и получилось так, что он появился в Сайгире в третьем часу в первый день этих самых каникул. Вот и пролетели даже эти пять дней в кругу семьи снова, словно одно мгновение. Уже на обратном пути, сделав привал на базовой избушке, как бы обращаясь к сопровождающему его Рексу, Никита сокрушенно посетовал: «Как сон прошли эти пять дней… Словно бы я и не ездил никуда: опять моя базовая избушка, опять ты со мной, товарищ Рекс, та же тайга, занесенная снегами…». Слова очень простые, но Никита их сказал с таким горьким сожалением, что даже Рекс, грызший до этого промёрзшую щучью голову, вдруг замер и, словно бы думая что-то свое по данной теме, уставился взглядом куда-то вдаль вдоль Нымды на мартовское голубое небо.
Немного перекусив, Никита прилег в еще не успевшем нагреться домике на нары и попытался прокрутить в своей памяти эти райские дни, проведенные дома с семьей. Но он и сам не заметил, как вместо того, чтобы заново пережить счастливые мгновения общения с детьми и Таней, Никита стал вспоминать свой разговор с Сашкой Хандогиным. Тот, узнав о возвращении из тайги свояка, прибежал почти тотчас же к нему, но, поняв, что неудобно как-то сразу отрывать Никиту от семьи, долго маялся в сторонке, пока сам хозяин дома не увлек Сашку в свою мастерскую.
– Значит, ты в добровольцы хочешь записаться? – подкинув в печку несколько поленьев, первым заговорил Никита.
– А что ты так, Никита, словно бы смеешься надо мной? – недовольно пробурчал гость, еще раз дернув дверь, проверяя, плотно ли она закрыта. – Ты разве не видишь, какая война начинается? Хотя, ты же у нас телевизор не смотришь, радио не слушаешь, в смысле, за новостями не любишь смотреть…
– Не всем же быть такими осведомленными, как ты, – все так же с легкой иронией в голосе, прервал его Никита.
– Ну, зачем ты так, Никита? – с досадой повторно выдохнул Сашка и уселся на табуретку возле печки. – Я тебя уважаю, поэтому даже не могу сердиться на тебя за твой такой издевательский тон… Ты вот, Никита, многое повидал, полмира объехал, а я почти всю жизнь провел в Сайгире. Нет, я не жалуюсь на свою жизнь, но прямо вот чувствую, как я становлюсь каким-то раздраженным и мелочным… Да, вот вчера я ни за что, ни про что накричал на Свету… Такое чувство, что жизнь проходит мимо… Неужели ты придуриваешься и не понимаешь, что просто так нам в тайге не получится отсидеться? А еще говорил, что тебя военные попросили помогать им и, вроде даже, ты как бы причастен к каким-то важным тайнам! Что-то не вяжется одно с другим?
– Я тебе вот что скажу, друг ты мой дорогой, – прервал речь Саши Никита, но уже с твердостью в голосе. – Ты пока не торопись – тебе придется летом поработать и за себя, и за меня, а вот осенью, когда будет мобилизация…
– Какая мобилизация? – испуганно прошептал Сашка.
– Обычная, какая бывает во время войны… Так вот, осенью и пойдешь на фронт, если к тому времени у тебя не пропадет желание. Ты куда хотел бы попасть, а?
– А ты вот так можешь меня пристроить по своему усмотрению?
– Думаю, что да, – уверенно и спокойно ответил Никита. – Могу даже к себе взять…
– Нет-нет, – запротестовал Сашка, – не надо никаких семейных подрядов. К тому же, придется мне тебе потом подчиняться, пожалуй, а?.. Ну, а если серьезно, то я же охотник – хорошо бы снайпером…
– Хорошо, будешь снайпером, но осенью – договорились? Сашка, я появлюсь в деревне в начале июля на несколько дней, а потом у меня будет длительная командировка…. Короче говоря, вот тебе тут миллион, – Никита, словно фокусник, откуда-то достал конверт и положил его на колени Сашке, – и считай, что ты уже на службе – это почти правда. Тебе придется помочь моим по хозяйству – сделаешь?
Сашка приоткрыл конверт и, увидев там две пачки пятитысячных купюр, уставился на Никиту и недоуменно заморгал часто глазами.
– Откуда у тебя такие деньги?
– От государства – откуда же еще? Так что, значит, ты согласен?
– Складно у тебя все получается, Никита! Ты просто дьявол какой-то…
– Ну-ну, зря ты к ночи начал нечистого вспоминать, – засмеялся Никита. – Слушай, у меня к тебе очень важный разговор. – Никита перешел на шепот и подсел на край лавки рядом с Хандогиным. – Может случится так, что с командировки, про которую я говорил, я не смогу вернуться… Тогда ты ни на какую войну не пойдешь, а останешься здесь, в Сайгире, и будешь помогать Тане поднимать Мишку с Ритой…
– Погоди-ка, брат, – Сашка положил руку ему на плечо, – уж не сам ли ты навострил свои лыжи на фронт…
– Если бы туда, то это было бы просто… Ты лучше не спрашивай – я тебе все равно не смогу ответить. Потом как-нибудь, если Бог даст, расскажу…
Когда Никита уже подъезжал к базе, как будто ниоткуда вдруг набежала тучка, поднялся ветер, а после и вовсе закружилась вьюга. Он, проехав мимо старой своей избушки, повернул налево возле распиленной еще в декабре сосны и заглушил двигатель. Как по мановению волшебной палочки, также внезапно стих ветер, и одновременно перестал идти снег. Синхронно с этим на закатном небе образовалась тонкая брешь, и лучи солнца моментально как будто обсыпали все вокруг золотой пудрой. Никита, бросив взгляд на свой «форпост», сразу даже не узнал его из-за этого сказочного сияния и из-за полной перестройки. Вернее сказать, на своем месте остался дом Никиты и, как ему показалось, еще там же находится сауна. Бытовка была перемещена ближе к роднику примерно метров на тридцать от сауны, а на его месте смонтирован уже капитальный корпус, который на первый взгляд, был немного больше дома, собранного для Никиты. Также у нового корпуса имелась довольно приличного размера полностью стеклянная терраска.
Никита завел двигатель и медленно, любуясь величественным для тайги сооружением, подъехал к этой самой терраске, которая была с противоположной от старого дома стороны, то есть там, где раньше был вход в бытовку. В это время щелочка в облаках закрылась, и стало почти темно. Одновременно с этим в терраске включился свет, и на улицу выбежал Серега.
– Когда успели все это отгрохать? – поздоровавшись, спросил Никита, с восхищением ощупывая пластиковые рамы террасы. – Вот теперь наша база с космоса четко, думаю, выделяется…
– Ну, это еще ерунда, дядя Никита, – махнул рукой, улыбаясь, Серега, – вот сам дом – это просто чудо!
– Вижу-вижу, – как бы нарочито с обидой, ответил Никита, – вам чуть ли не в полтора раза больше метража дали.
– Так и есть: три комнаты, душевая, два туалета, кухня…
– Что ж, с новосельем! – перебил его Никита. – Когда все же успели, а?
– Да только сегодня утром улетела бригада. Кстати, те же ребята были…
Дни летели незаметно. Никита был почти уверен, что некое важное совещание причастных к сверхсекретной операции пройдет до десятого апреля, но его все не было. Он уже стал сомневаться в том, что он неправильно понял Боба, когда тот предупредил Макса готовиться к этой встрече. Но в день, когда тот прибыл к Бобу с очередным отчетом, хозяин особняка в самом конце, когда Макс уже стал прощаться, остановил его у самых дверей своего кабинета и спросил, не забыл ли он о консультациях перед переходом полного управления в его центр? «Мне готовиться в целом не к чему, – спокойно ответил Макс. – Я и так всегда готов». – «Ну, если так, то как только вернешься обратно в Нью-Йорк…, то на следующий день, пожалуй, мы и соберемся обсудить кое-какие важные моменты. Это будет в Гаваях». Макс кивнул головой и вышел из кабинета.
Никита все эти дни после возвращения из Сайгира в основном следил только за Максом и его тенью – Рони. Изредка также он отрывался понаблюдать за Афиной. В целом идея его дальнейших действий была, если описать словами, исключительно проста: узнать, каким образом можно взорвать заряд, находящийся внутри астероида, а потом предложить это сделать Максу… И на этом – жирная точка! Никита понимал, что такой сценарий совершенно авантюрен по своей сути, но другого пути не было. Он был почти уверен, что Макса, если и поставили в известность о возможности ликвидации смертоносного астероида в любой момент, вряд ли дали ему сам инструмент в виде сверхсекретного кода для этой операции. Но как Никите раздобыть этот код? Во время сборища никто не будет размахивать листком с ними – это абсолютно ясно. Да и какой смысл вытаскивать им на свет Божий его раньше времени?
Конечно же, проблема с нахождением ключа для запуска процесса самоликвидации астероида – это было только самое начало. «Допустим, я каким-то чудом разглядел код, если он существует, – думал Никита в состоянии сомнамбулы после почти суточного дежурства в таинственном зале, лежа в своей комнате. – А дальше – черная дыра! Пустят ли меня в Америку? Вряд ли: там же я сгину запросто, как друг Ситникова … Предположим, я пробрался в США. Под каким соусом я появлюсь перед Максом, когда у него две независимые группы охраны в Нью-Йорке. Высадиться в Гренландии возле секретного центра? – это просто смешно! Значит, только в Нью-Йорке, и пройти мимо охраны может помочь только Рони – странный помощник Макса. Допустим, я встретился лицом к лицу с Максом. И почему он должен изменить свое мировоззрение, увидев мою рожу? Он просто позовет охрану, чтобы я не мешал дойти до цели, которой посвятил всего самого и которая является смыслом его жизни… Даже если положим случилось чудо, и Макс согласился встать на нашу сторону, а где гарантии, что из австралийского центра все сигналы не контролируются и на самоликвидацию астероида нужно будет подтверждение от Афины, а там будет совсем другой код. И если это так, то мой план ни к черту не годится!..»
После сытного ужина утомленный организм невыносимо хотел отдыхать. Никита даже сам не заметил, как он вдруг очутился в своей базовой избушке, причем не один: за столом, на котором стоял его старый закопчённый чайник, сидели Алекс с Гарри и перебирали какие-то бумаги из картонной папки с засаленными тесемками. «По общей договоренности, – уткнувшись носом в один из листков, молвил Алекс, причем, как показалось Никите, на чистом русском, – код самоликвидации объекта был до настоящего момента только у меня. Теперь же, когда операция близка к завершению, я должен поделиться им с тобой…». – «Мы, кстати, не обсуждали вот какой момент, – вежливо коснувшись до плеча Алекса, перебил его Гарри.– Может, стоит дать конверт с этим кодом Максу?»
– Какому Максу? – подумал про себя в недоумении Никита. – Неужели его на самом деле зовут Максом? Вот чудеса!
Он приблизился к столу, надеясь зафиксировать в памяти код самоликвидации астероида, если Алекс в данный момент держал в руках именно листок с этой комбинацией букв и цифр. Но тот, к большому удивлению Никиты, держал абсолютно чистую бумагу. Вдруг в дверь кто-то постучал. Алекс вскочил и уронил листок на пол. Никита, увидев на нем абракадабру из разных символов, сообразил, что код был с обратной стороны. Он наклонился, чтобы рассмотреть его, но тут снова послышался стук в дверь, – и он проснулся.
– Вот как! – в сердцах воскликнул Никита, улыбаясь странному сну. – Серега, что ты там стучишься – заходи уж. Еще бы немножко, и я мог бы рассмотреть код, но ты…
В дверях появилась смущенная Галка. Увидев ее, Никита, несмотря на свое сумбурное состояние после выхода из полузабытья, сразу догадался насчет причины появления жены Сереги. Он еще в пути во время возвращения из Сайгира планировал провести, так сказать, вводную беседу с ней, но приступив к своей работе, все откладывал на «завтра». Но в итоге следующий день оказывался более насыщенным, чем предыдущий, – и так продолжалось несколько дней.
Когда еще во время предыдущей побывки в Сайгире Серега предложил жене поехать вместе с ним в тайгу, Галя не раздумывая – с милым и в шалаше рай – согласилась. Но потом, когда муж отправился обратно, ей стало страшно от своего решения: выдержит ли она в суровых условиях тайги, и каковы эти сами условия – есть ли они там вообще?
И когда Серега, уладив все необходимые дела в Туруханске во время последнего своего отпуска, вернулся в Сайгир, Галка накануне отъезда робко стала выпытывать о благоустроенности быта там, куда они собирались отправиться. Серега же, застращанный Никитой по поводу секретности еще во время первого разговора перед Новым годом и на всякий случай из-за этого осторожничая, уклончиво ответил, что на месте все она увидит и обнаруженным точно не разочаруется. На все же попытки конкретизировать эти общие слова, тот твердо обрывал Галку, талдыча одно и то же, мол, дядя Никита по прибытии все ей расскажет, а ему-де, пока она не подпишет обязательства о неразглашении государственной тайны, приказано ничего ей не говорить лишнего. Все это Гале было в высшей степени странно и непонятно, но услышав слова «государственная тайна», благоговейно замолкла и перестала допытываться, решив последовать совету мужа.
– А где мой зам по тылу? – спросил Никита, садясь на край кровати. – Ты ему сказала, что собираешься ко мне?
– Серега настраивает видеокамеру: что-то у него там не все получаеься, и он полез по склону наверх проверить аппаратуру… Дядя Никита, почему со мной обращаетесь – что ты, что Серега – как с недотепой? Почему, если мне позволили приехать на этот «секретный объект», как выражается Серега, нельзя прямо, без всяких обиняков, объяснить, чем мы здесь занимаемся, то есть, чем ты занимаешься?
Никита по-отечески улыбнулся и рукой сделал знак, чтобы визитерша села напротив него за стол.
– Вот тут стоит модель солнечной системы, – мы как-то связаны с космосом? – продолжила Галка, усевшись на уголок табуретки. – Я бы молчала и ни о чем бы никого не допрашивала, если бы оставалась у матери в Сайгире, но коли меня позвали сюда и даже обещали платить деньги, то я имею право, думаю, знать – за что мне платят…
– Ах, доченька, как бы тебе объяснить? – Никита погладил взъерошенные свои волосы и глубоко вздохнул. – Я бы дорого дал тому, кто бы внятно ответил мне, чем я занимаюсь тут и почему все свалилось именно на мою голову, и кто вообще подстроил все это… Попробую в двух словах тебе растолковать: хочешь верь, хочешь не верь. Видишь ли, там, глубоко под горой, есть некое устройство, с помощью которого можно следить за кем угодно на всей Земле, а также блуждать по всему космосу…
– Даже если человек находится в туалете – тоже можно подсмотреть? – Галка вдруг ошарашила Никиту легкомысленным вопросом, при этом с очень серьёзным видом, как будто бы это могло являться вершиной мастерства в работе Никиты.
– А что там смотреть? Ты вроде в роддоме проработала уже прилично – не насмотрелась голых тел?
Галка сконфуженно повела плечами и поджала губы.
– Я боюсь напугать тебя некоторыми фактами, учитывая твое положение, да и устал я, Галка. Ты скажи мужу, что я разрешил говорить тебе все, что он сам знает, договорились? А потом, – ну, на днях, – если появятся вопросы, я отвечу тебе на них. Кстати, Серегу твоего сам Директор СВР нахваливал, так что имей это в виду и цени своего мужа – он тут комендант и все остальное в одном лице, а ты его заместитель получается теперь…
Ситников прилетел восемнадцатого апреля, через день после расширенной встречи с участием Макса на Гаваях. Что касается этого сбора, то для себя Никита ничего нового не открыл. Кроме самого Макса на нем принимали, так сказать, участие Гарри, Боб и еще два каких-то новых персонажа, которых Никита видел впервые. Он даже про себя подумал, что эти люди могли бы вполне уместиться в библиотеке особняка Боба – незачем было тащиться в такую даль. «Впрочем, все возня – это их дело», – резюмировал он. Единственная странная деталь во всем этом «заседании» было то, что Максу вручили закрытый металлический планшет, где лежал листок с кодом самоликвидации. Как оказалось, код существовал-таки, и Никита уже к тому времени, еще за три дня этого, – во время встречи Гарри, Алекса и Боба в особняке у последнего, – высмотрел этот самый код. Сам листок, если верить их словам, хранился в единственном экземпляре в сейфе у Боба. Тогда, во время этой встречи перед приемом в Гаваях, эти трое подробно обсудили планы на будущее. Что интересно, и что Никиту весьма подкупало, эти люди никак не конфликтовали, – они были словно тени друг друга, обитая в параллельных квазимирах, и понимали друг друга с полуслова… Так вот, эти трое решили для пущей надежности дела отдать Максу ложный код, который при активации даст сигнал им, что кто-то пытается уничтожить астероид и разрушить такой колоссальный по временным и материальным затратам проект… Сам же актуальный код самоликвидации Боб лично своими руками переписал и отдал Алексу: мало ли что может произойти, а дело нешуточное развернется, если астероид чуть опоздает или немного ускорится на конечном отрезке перед встречей с Землей. Все это, а особенно – переписывание собственноручно кода на чистый листок, позволило Никите запомнить и записать этот архисекретный набор цифр и букв в разных регистрах.
Но радости никакой не было на душе у Никиты, а скорее, наоборот: чувство отчаяния от невозможности выполнить в принципе план, который сам же и предложил Константину Георгиевичу, время от времени волнами накрывало его только от одной мысли, что теперь, зная код, надо двигаться дальше…
– Не кажется ли тебе, что все чересчур просто складывается? – спросил Ситников, когда Никита кратко отчитался о собранной им информации за последнее время. – Вот так взял и с ходу уличил момент для срисования самого секретного в мире пароля!
Никита озадаченно поднял брови, уставившись на Константина Георгиевича, мол, в каком смысле «просто» – и совсем не просто; попробовали бы вы сами всей своей службой вынюхать этот код!
Как бы разгадав этот недоуменный взгляд, Директор СВР продолжил:
– Этот же вопрос я задал Президенту, и он ответил ей-ей гениально: «Если ему дозволено быть нашим ангелом-хранителем, то значит так и предопределено, – он во власти Божественного Провидения, – вы только поддерживайте все его планы и ни от чего не отговаривайте». Это я, как ты уже понял – вижу, даже не про код самоликвидации астероида, а про твои дальнейшие намерения в достижении нашей общей цели…
– То есть, мне позволено лететь в Америку? – спросил, перебив своего шефа, Никита с горечью в голосе.
– А ты, гляжу, не рад сему факту?
Никита опустил голову и облокотился о подоконник.
– Слышишь, Рекс вроде пытается ободрить тебя на улице?
– План мой вроде логичен, – как бы не расслышав слова про Рекса, ответил Никита, – но вы же понимаете, что я даже к подъезду небоскреба Макса не смогу подойти. Есть соломинка, конечно, в виде Рони – его слуги-тени. Но даже если его завербовать, что само по себе нереально, то, как он меня проведет к нему? – за ручки? сказав охране, что это мой двоюродный племянник приехал в гости и хочет посмотреть, где я тут работаю?
– Ты зачем мне это говоришь? Как будто я не знаю, какие шансы у тебя добраться до Макса, уговорить его отправить код на астероид, а потом еще вернуться назад! – с напускным раздражением тихо, с еле уловимым придыханием, словно задыхаясь, ответил Ситников. – Если отправить безоружного солдата одного в атаку прямо на пулемётную точку с приказом подавить ее, притом остаться после этого в живых, и то у него этих шансов будет на два порядка больше чем у тебя. Я так и думал до слов Президента, и я втайне надеялся и даже был уверен, что он никоим образом не согласится отпускать тебя из страны, но он сказал то, что сказал, – и эти слова вселили в меня уверенность в наличии шанса на успех. У нас все равно нет другого пути, Никита, – ты же сам так сказал, уговаривая меня поддержать твой план!
Никита улыбнулся про себя, глядя на то, как Рекс за окном – на этот раз вполне серьёзным видом, словно уговаривая, – смотрит очень пристально прямо ему в глаза.
– Мы уже начали готовить тебе очень сложный многоступенчатый сценарий по твоему проникновению в США, притом такой, чтобы ты пересек границу туда в виде гражданина США. – Константин Георгиевич встал из-за стола и подошел к окну, где сидел Никита, чтобы бросить взгляд на лайку. – А это мероприятие довольно сложное, учитывая нынешнюю международную обстановку. Я не буду тебя нагружать деталями – про них можно говорить очень долго, – я только уведомлю, что мы, думаю, успеем воплотить этот сценарий к десятому июля. Ты полетишь не сразу в США, что, сам понимаешь, вполне естественно, а сперва окажешься, к примеру, в Баку, оттуда, уже как гражданин Азербайджана, полетишь в Турцию или в Индию. Там получишь снова другой паспорт и оправишься в Австралию… Корче говоря, в США очутишься через некоторое время в виде коренного американца из штата Аляска.
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
« Надо же было взбрести мне в голову: встретиться с доктором Ерохиным именно в такой сложный момент! И все это вылилось в итоге ночные метания, к тому же в экстремальных условиях ночью летел к нам вертолет! Теперь что дальше? – недовольно думал Никита, раздраженный сам на себя, глядя утомленно на появившиеся невдалеке очертания Туруханска. – Да и о чем я буду говорить с Юрием Всеволодовичем, если мне ничего нельзя о себе рассказывать, а он же будет обязательно допытываться о моем состоянии здоровья и, узнав, что я практически здоров, того глади погонит на обследование! Потом все равно откроется тема для беседы о его чудесном триумфальном возвращении его в Красноярск, и он, как человек неглупый, скорей всего давно догадался: запрос из Москвы о его болезни и затем почти сразу этот оборот – все это связано. А мне придется, пожалуй, загадочно только улыбаться, если Ерохин напрямую спросит об этой истории и ждать слова благодарности в свой адрес? Эх, что ж я раньше обо всем этом не подумал? – просто самому интересно. Хоть бы Агаев меня остановил что ли во время своего последнего визита… Теперь же из-за этого столько суеты, что – Боже мой! Ведь предлагал же Ситников вылететь прямо в Москву из Туруханска…»
Никита, поймав грустный и немного испуганный взгляд своей жены, как бы ободрительно попытался кивнуть головой и затем улыбнулся.
Из-за грохота винтов разговаривать было сложно, да и после бессонной ночи говорить никто не хотел. Настя так и вовсе умудрилась заснуть сразу после взлета в Сайгире: переволновалась, и к тому же в предыдущую ночь она также не сомкнула глаз – все готовилась к волнующему переходу к другому состоянию своей жизни, и оттого она переживала из-за разных пустяков.
Вертолет, на котором они летели, был от военных, – тот самый Ка-62, на котором в первый раз прилетали на дальний охотничий участок вместе с Ситниковым и с Агаевым.
Что касается событий последних месяцев, то Серега таки в конце мая устроил, как и грозился, небольшую «заправочную станцию», и потому стало возможным, если сильно захотеть, из базы долететь до Туруханска с остановкой в Сайгире. Также он выпросил две суперсовременные опытные аэролодки. Увидев их в деле, Никита был обескуражен тем фактом, что до сих в арсенале у сибирских охотников отчего-то нет таких интересных в плане возможностей машинок. Конечно, они были шумноватые, но зато какая скорость! К тому же им нисколько не страшные все выкрутасы, например, норовистой Нымды…
Сопровождающим в салоне и, по совместительству, организатором перелета из Сайгира до Туруханска, а дальше до Красноярска, являлся Фуралев. Во время своего последнего пребывания на объекте в самом конце мая Агаев, как бы в шутку, при Никите отчитал Серегу, мол, тот Фуралева просто изводит постоянными поручениями, причем, порой очень сложными в плане поиска и заказа по некоторым позициям. «Он и так воет волком, сидя в этой воинской части посреди тайги! – грозно бурчал Валера. – А тут ты еще со своими беспрерывными просьбами! У него же приказ – обеспечивать всем, что бы вы ни заказали. Пора бы хоть чуток угомониться и войти в положение моего офицера; кстати, у него два ордена, и не за просиживание штанов… Данила сокрушается, мол, его, боевого офицера, во время войны превратили в завхоза, черт бы побрал! Так что, Серега, теперь держись: в июле, когда Никита отправится в командировку, я Фуралева заберу, а на его место прибудет настоящий прапорщик-тыловик из нашей же конторы – вот с ним повоюешь! Знаю-знаю – ты не для себя стараешься, не надо обижаться, ну! Я же шучу. Думаю, у вас с ним, наоборот, дела пойдут даже лучше – он очень оборотистый, прямо, как ты. И да, вот еще что: из Москвы от нашей ведомственной больницы в середине июля прибудет в госпиталь к военным в командировку врач-акушер для твоей супруги. Конечно, у них там есть свой специалист, но так распорядилось начальство. Вы же нынче особо секретные персоны – иначе нельзя никак».