Судьба на излом: Маятник

* * *

25 апреля 20.. года. Центральная полоса России. Междугородний автобус. Двумя часами позже.

«Бух! Шлёп! Хр-р-р!» – внезапный толчок и металлический скрежет заставил меня сразу проснуться и оглядеться. В автобусе царила паника: самые рьяные из пассажиров метались по нему, эмоционально жестикулируя и крича, что всё пропало. Этому способствовало его накренившееся почти под сорок пять градусов положение. В моё окно было видно, как тяжёлый гружёный рефрижератор, столкнувшись с нашим автобусом, пододвинул последний на край моста через овраг. Передние колеса прошли металлический парапет и теперь повисли в пространстве. Перемещение пассажиров заставляло покачиваться автобус, словно пассажирский лайнер на море. Ещё чуть-чуть и будет белый пушной зверёк.

– А ну застыли все! – рявкнула я во всю глотку.

– Да пошла, ты! – ответил мне пробегающий мужик. – Я тут подыхать не собираюсь! Двери заклинило, а шофёр не чешется! Ему, видите ли, стёкла жалко! Всё заднюю дверь пытается открыть, урод!

– Чудило! Если ты не прекратишь двигаться вместе с остальными, то автобус точно свалится вниз! – но уже всё. Несколько человек сгрудились у места водителя и автобус, словив резонанс при очередном крене, начал медленно сползать вниз. Сжимаюсь в клубок и готовлюсь к удару.

– Бах! Бумс! – и наступила темнота.

* * *

– Аккуратнее, товарищи, аккуратнее! Не толкаемся, сейчас по одному выходим из автобуса и не расходимся никуда. Если кому-то плохо – садимся рядом с ним, на траве! – чья-то речь включила моё сознание. Я встряхнула головой и почувствовала, как в моей небольшой косичке появилось что-то инородное, кольнувшее меня в шею. Аккуратно ощупываю свои волосы. Ну да, пара осколков стекла.

– Гражданочка! А вам особое приглашение требуется? – на меня смотрит молодой человек в старой, ещё довоенной форме НКВД. Навскидку ему лет двадцать три-двадцать пять, белобрысый, фуражка на затылке.

Охренеть! Мы присутствуем на съёмках какого-то фильма или это розыгрыш такой? А как же наша авария? Что вообще происходит?!

– Извините. Я ещё не совсем отошла от… – резко прерываю диалог. Ещё неизвестно, что здесь произошло и куда я попала, поэтому не будем вдаваться в подробности.

– Ваши вещи? – его рука показывает на мою сумку-баул.

– Да.

– Сумка какого-то незнакомого вида.

Ну да, баул из крепкого брезента. Такие нам в Управлении выдавали для командировок. Их в наше время пруд-пруди, любого цвета, но по взгляду этого парня заметно, что он встречает её в первый раз, уж больно любопытно рассматривает. Неужели я попала в другое время? Подожди, а если со мной произошло то, о чём я думаю… хм, ведь тогда… стоп, Настя! Спокойно! Возьми себя в руки!

– Это сумка моего жениха. Он военный, и зная, что мне нужно съездить к бабушке, дал её на время.

А причём тут жених, Настя? Ты что буробишь? Где твоя выдержка? Наобум выкрутиться решила? Вот насколько ловко выкрутилась сейчас и посмотрим.

Но глазками милиционер бегать не перестал.

– Жених? А в каком роду войск он служит?

– Ой, да я в этом плохо разбираюсь, товарищ милиционер! Он командир.

– Наверное, летчик?

– А как вы догадались?

– Что, угадал?

– Почти.

– Это профессиональный взгляд на вещи, – с напускной важностью сказал милиционер. – А документы у вас, гражданочка, имеются?

Картина Репина «Приплыли»⁸. Сливай воду. Что же делать? Не предъявлять же ему своё удостоверение? Пробую закосить под дуру.

– Сейчас в сумочке гляну, – хорошо хоть сумка в ретро стиле. Нынешняя мода XXI века мне помогает, но надолго ли? Роюсь в сумке, старательно прикрывая рукой смартфон. Спасает окрик милиционера, стоящего на улице и с напускной важностью беседующий с людьми.

Наверное, старший из наряда.

Его слышно через разбитые окна автобуса.

– Сержант! Где ты там? Карманника допрашивать думаешь?

Они карманника повязали? А если сумку порезать сбоку и перекинуть стрелки на вора? А вот это идея!

Пока милиционер смотрит в окно на старшего, незаметно провожу сумкой по остаткам стекла в автобусном окне. Мягкий кожзаменитель разлезается на глазах.

– Ой! Товарищ милиционер! Меня… – делаю максимально кислую рожу и пытаюсь выдавить немного слёз. – Меня ограбили! Тут паспорт был и деньги. Что же мне теперь делать…

– Хнык! Хнык! – давай, Настя, жми на жалость, только не переусердствуй!

– Не волнуйтесь, гражданочка! Разберёмся! – он пулей вылетает из автобуса. Тут только обращаю внимание на салон автобуса. Я что, в музей попала?! Выход сзади, окна, с остатками разбившихся от аварии стёкол, маленькие. Везде обитые дерматином узкие сидения, как в обычном ПАЗике. Ладно, разберёмся. Пассажиров в автобусе уже нет. Беру баул на плечо и выхожу следом.

Группа испуганных людей, одетых по довоенной моде прошлого столетия, стоит на маленькой полянке перед лесным массивом. Пассажиры. Оглядываюсь по сторонам. С обеих сторон дороги шумит лес. Со стороны автобуса сосновый, с противоположной – лиственный. Машин – кот наплакал, да и дороги грунтовые.

Мать честная! Я попала! Ну, дядя Лёша, ну, генерал Липатов! Каркальщик хренов! Вырвусь обратно – задам тебе! Это куда же меня занесло, а? Судя по недавнему разговору с Липатовым, произошёл вторичный переход, как следствие от путешествия Макдауэл. Чёрт бы побрал это американский «Маятник» и все производные от него! Вот тебе и эманация от Джойлин! А ведь мы с ней по телосложению похожи, поэтому во вторичный переход «засосало» именно меня!

– Гражданочка! – милиционер машет мне рукой. Скидываю баул с плеча и лямки в руку. Тяжеловато так, но по-другому нельзя. Лишние намёки на мою принадлежность к военной структуре сейчас абсолютно ни к чему. Подхожу. Обращаю внимание на его форму – два кубика на петлицах.

Если я правильно помню, то это сержант милиции или как там было? НКВД, вот. Правильно, сержант. Его старший и называл сержантом. А старший у нас кто? Три кубика имеет. Стоп, наморщи мозги, Настя… в Академии историю проходили… это, по-моему, младший лейтенант. Точно!

– Нашли документы?

– Я же уже показывала сумку. Украли их у меня. Как деньги, так и документы.

– Денег много было? – чуть не брякнула про десять тысяч.

Спокойнее, возьми себя в руки. Это у тебя в бауле российских денег столько, а здешних нет ни копейки.

– Полторы тысячи рублей.

– Сколько?

– Я на заводе работаю. К бабушке ехала, она у меня старенькая, а дед в гражданскую погиб. Копила деньги, чтобы ей помочь, а тут авария, а потом бах – ни денег, ни паспорта.

Немного гнусаво получилось, но вполне правдоподобно. И какая теперь будет реакция нашей доблестной милиции?

– Не волнуйтесь, гражданочка. Мы уже допросили вора. Говорит, что документы кидал на пол, но это ложь: я осмотрел автобус – нет там ничего. Будем искать, – это уже сержант вступился за меня.

– А мне что делать?

– Давайте так: вы сейчас вместе с ещё тремя пострадавшими гражданами проедете в отдел, и мы вам выпишем справки. Это хотя бы на первое время.

– А как я теперь до бабушки доберусь? – я скорчила кислую мину.

– Вот незадача… деньги, обнаруженные у вора, приобщены к делу…

– У меня даже мелочи не осталось.

– Сочувствую. Тогда я с начальством посоветуюсь, и в отделе решим.

Глава 2

В отделении милиции пахло гуталином и ещё чем-то неуловимым. Только когда сержант сел за массивный стол, я поняла о каком втором ингредиенте запаха идёт речь – чернила. Обычные чернила для перьевой ручки.

Раритет, однако!

Общая обстановка в кабинете аскетичная: деревянные полы, покрашенные суриком, но с уже «протоптанной дорожкой», побеленные стены, на одной из которых висит только один портрет – Сталина. Четыре стула и этот массивный стол, обитый дермантином.

Довольно уныло…

Решаю посмотреть в окно и чувствую снова укол в шею.

Нет, стёкла уже натерли шею, придётся приводить себя в порядок прямо здесь.

– Скажите, а у вас зеркало есть?

– Что случилось? – сержант вроде не еврейской наружности, а отвечает вопросом на вопрос.

– У меня после ДТ… аварии стёкла в волосах. Надо бы привести себя в порядок.

– Это можно, – он подошёл к двери в смежный кабинет и открыл её. – Вот, пожалуйте, гражданочка.

Чуть не спалилась с ДТП. Чёрт, какая я тормознутая сегодня! Как угнетающе действует это «попадание». Интересно, а чем меня наградит судьба? Ну, какую «плюшку» или «рояль» мне дадут? Посмотрим…

На стене висит большое зеркало. Распускаю косичку, освобождаюсь от крупных стёкол и аккуратно провожу по волосам. Вроде всё: мелких фракций осколков не замечаю, но голову теперь нужно мыть обязательно. После всех нехитрых действий закручиваю косичку в тугую «улитку». Коричневый твистер⁹ незаметен в моих тёмно-русых волосах и чудесно крепит всю эту ретроградную причёску.

Вот! Наконец что-то из этого времени, а то уже на улице дамы на меня коситься начали. Пойдёт. Конечно в своём времени этот дресс-код подходит для какой-то заплесневелой училки, но тут в самый раз. Теперь определяемся с текущей датой и прикидываем, что дальше делать.

Слегка крашу губы и выхожу из кабинета.

– Спасибо, товарищ милиционер.

– Не за что, – он поднял глаза, остановил взгляд.

Нет, всё-таки мой наряд и макияж отличается от этого времени. Ишь, как глазками прошёлся.

– Вот здесь распишитесь, пожалуйста, – это первой пострадавшей – старушке. Из любопытства скашиваю глаза на документ и обнаруживаю, что мы в Н-ске М-ской области и сегодня 20 июня 1941 года.

Охренеть! По полной программе! Это же накануне Великой Отечественной Войны!

– Так, гражданочка, теперь вы присаживайтесь, и слушаю ваши фамилию, имя и отчество.

– Рогова Анастасия Олеговна.

– Красивое имя.

– Спасибо.

– Год рождения и дата?

– Одна тысяча девятьсот одиннадцатый, шестнадцатого июня.

Быстро я, однако, сориентировалась с датой рождения, перекинув на свой возраст. М-да, давненько меня так не трясло! Где же моя выдержка и непоколебимость? Ау, полковник Рогова! Ты не обычный бабец, а тренированный боец! Быстро взяла себя в руки!

Сержант довольно быстро написал протокол и перевернул его ко мне.

– Вот здесь расписываться? – стараюсь показать, что взволнована.

– Да-да, именно здесь. Вот так. Хорошо.

– Товарищ милиционер, а как же теперь с деньгами быть? – делаю невинные глаза, но, наверное, получилось чересчур кокетливо. Вон, уже интерес ко мне появился.

Мальчик ты мальчик! Не по тебе я, тридцатилетняя тётка, хотя… в моём мире мне тридцати не давали. Максимум двадцать пять.

– Младший лейтенант Соловьёв сказал, что деньги вам можно вернуть. Так сказать, в виду вашего чрезвычайного положения.

Ну да, мне по легенде ещё шестьдесят километров ехать до бабушки.

Сержант открывает ключом сейф и достаёт оттуда деньги. Тщательно пересчитывает и отдаёт мне указанную в протоколе сумму.

Воровка. Захапала чужие бабки. Не стыдно тебе, Настя? Не стыдно, потому что хочется кушать.

– А можно узнать, когда следующий автобус в М-ск?

– Вынужден, гражданочка, вас огорчить – только завтра утром. В 9—30.

– А гостиница в Н-ске есть?

– Есть, но там без паспорта не поселят.

– А ваша справка?

– Увы. Так сказать, приказ у них есть. Исключение только для детей вместе с родителями.

– И что мне теперь делать?

– Надо подумать. Вы пока посидите вон на том стуле, а когда с остальными закончу – постараюсь решить создавшуюся проблему.

– Скажите, а поблизости магазин есть? Кушать хочется. Я бы пока сходила и купила что-нибудь перекусить.

– Зачем магазин? Тут недалеко есть прекрасная столовая. Сейчас выйдите из здания и сразу направо. Через квартал, примерно, будет та самая столовая.

Вот ду-у-ра. Привыкла у себя закупаться в магазинах, а сейчас-то всё для народа – столовые, кафе и прочие полезности.

– Ясно, спасибо большое. Я ненадолго.

Теперь как быть с сумкой. Да, в ней, конечно, есть такое, что при осмотре вызовет шок, но не переться же мне с ней в столовку? А, рискну! Я всё-таки очаровала этого мальчика, и он вряд ли будет лезть в мои вещи.

– А можно я пока свою сумку с вещами оставлю?

– Да-да, конечно.

Двигаюсь по тротуару не спеша. Так, заработали рефлексы слежки. Кто-то буравит спину. Резко оглядываюсь. Серая ничем непримечательная личность в широких штанах, футболке с завязками на груди, клетчатый пиджак и такая же кепка-«хулиганка».

Чей? От милиции или кто-то ещё? Нет, милиция никого бы не послала, я для них иногородняя пострадавшая. Тут кто-то другой. Но кто? Ладно, будем посмотреть, как говорят в Одессе.

Иду дальше, стараясь не подавать виду. Невдалеке вижу столовую и боковым зрением наблюдаю справа открывающийся моему взору переулок. Опа! Внезапно до моего слуха доносится еле слышное шарканье обуви, резкий толчок в бок и я уже в переулке. Не поняла!

– Хиляй вперёд, шмара! Ты чё, в натуре, думала Чалого на твоём лопатнике замели, так в ответку беспредел чинить можешь? Телегу подписала, так мы тебя щас тоже подпишем, гы!

– Чё, Сява, она? – из арки одного из домов вышли пятеро. Такая же блатота, как и этот.

– А то!

– Ну, чё? На ремни порезать? Ты кого заложила, дешёвка?

О, как! Не успела отдышаться с попаданством, уже блатняк наезжает. Как там в «Марафоне»Российский художественный фильм. – «Слышь ты, не фраер?», ну сейчас получите.

– Слышь, ты, не фраер! Ты на кого батоны крошишь?! На халяву таких, как ты сам бакланов разводить будешь, понял?! Или мне предяву кидаешь? Так если с людьми хочешь базарить – мазу правильную держи, а то, в натуре, по беспределу выходит! Если твой жиган спалился, то неча стрелки на других переводить! Его за шиворот никто к краснопёрым не тянул. С лопатником профанфаронил – его проблемы.

– Опаньки! Да ты из наших?

– Не, братва, чую, что из краснопёрых она. Меня чуйка ещё ни разу не подводила. Походу, у них шмарой работает.

– Ну, чё? Перо в бок и ваши в дамках? А?! – третий уж совсем близко подошёл. Заточка медленно вылезла из рукава и…

Делаю удар пальцем в определённую точку на шее и он, закатывая глаза, валится на мостовую. Резкий разворот и второй, тот самый Сява, получает резкий хук в кадык. Хрустнуло. Снова боевой разворот и сразу двое получают по глазам. Упали. Один из пары оставшихся выхватил из кармана наган. Резкий прыжок в ноги, «Тках!» и пуля по касательной уходит вверх, не задев меня. Резкий удар кулаком в пах, урка сразу сник и пистолет у меня. Последний было метнулся наутёк, но резкий окрик «Стой!» и снова «Тках!» – заставил его замереть. Я резко оглянулась на источник этого окрика и обомлела: на углу переулка, с наганом в руке, стоял… сержант с выпученными от удивления глазами.

* * *

Город Н-ск. Полдень. 20 июня 1941 года.

– Анастасия Олеговна… это как же так… – подходя вплотную ко мне, сержант ещё никак не мог прийти в себя. Видимо такой рукопашный бой ему в диковинку.

Опа! Он даже моё имя с отчеством запомнил. А, кстати, он же протоколы пострадавших должен писать! Что же он тут-то делает?!

– Что «как»? Мне жених показывал несколько приёмов, чтобы от шпаны отбиться, – будем дальше прикидываться шлангом и перекидывать стрелки на мнимого жениха.

– Вы понимаете, такие приёмы даже нам на занятиях не показывают. Боюсь спросить, в какой части служит ваш жених.

– Его командир части уже знает обо мне. Мы после свадьбы будем жить в закрытом городке, так что я уже подписку о неразглашении давала, – вот так вот, попробуй теперь интересоваться дальше, сержант.

– Понимаю. Однако вынужден снова попросить вас пройти в отделение. Вы хоть знаете, кого задержали?

– Понятия не имею.

– Шайка Хромого. Они тут давно хулиганят, да только чистенько так, не было у нас на них ничего, а вот теперь… – сержант захлебнулся от избытка чувств.

Эх, мальчик, мальчик! Долго тебе ещё до зубастого оперативника взрослеть!

– Я не возражаю, только… кушать очень хочется.

– Я сейчас приведу вас в отделение, сам сбегаю в столовую за бутербродами, а там и чай у нас на месте организуем. Пока мой начальник будет писать протокол, я успею.

– А с этими что?

– Анастасия Олеговна! Да вы одного убили! – констатирует милиционер, осматривая Сяву.

– Мамочки! Что же теперь делать?! – делаю испуганное лицо.

– М-да, тут уже просто протоколом не отделаешься…

Вот ведь хитрец. Точно – я ему понравилась!

– И что мне теперь будет?

– Ну, что… кхм… грамоту дадут! Да вы успокойтесь, Анастасия Олеговна, – как же ему нравится произносить моё имя, гы – сейчас придём в отделение и я скажу, что увидел, как они приставали к вам с ножом и пистолетом, завязалась драка и я их сам побил. Ведь вы не возражаете?

– Конечно же, нет! – делаю из себя такую наи-ивну-ую. – Большое вам спасибо. А вас, кстати, как зовут?

– Василий, можно просто Вася.

– А фамилия?

– А вам зачем?

– Приеду домой, сообщу жениху, а уж он сделает всё, что надо по своему ведомству, чтобы отблагодарить вас.

– Тапочкин.

– Как?

– Ну вот, Анастасия Олеговна, и вы туда же. Не везёт мне в жизни с моей фамилией. Начальник вон, Тапкиным зовёт и ещё хохочет при этом.

– Не волнуйтесь, Василий, я не смеюсь над вами, просто такой фамилии ещё не встречала. Она у вас очень милая.

– Правда?

– Правда-правда.

– Спасибо вам.

– Да не за что. А что мы будем делать с этими нехорошими людьми?

– Сейчас завернётё за угол, там аптека у них есть телефон. Скажете, что по моему поручению. Позвоните «02» и после этого сюда прибудет дежурный наряд, а я пока их покараулю.

* * *

Город Н-ск. 20 июня 1941 года. Двумя часами позднее.

– Ну что, Тапкин, повезло тебе! – только что вошедший в кабинет начальник Василия явно не скрывал своего удовольствия. – Теперь мне лейтенанта дадут, а ты младлеем¹⁰ станешь. Я уже оформил дело.

Вот ты ж гад! Тапочкин «задержал», а ты его славу себе присвоил?!

– Я – Тапочкин.

– Да хоть Ботинкин, один хрен будет нам повышение. Я в область звонил – сказали готовить представления. Завтра по горячим следам оформят. «Лейтенант Соловьёв» – звучит, а? Ну и гражданке повезло.

– Это чем же? – я удивлённо повернулась к нему лицом.

– Завтра получите грамоту и подарок. Руководство настоятельно попросило Вас задержаться ещё на сутки. Кстати! Вопрос с гостиницей решён. Майор Огурцов сам позвонил и приказал Вас поселить на двое суток. И попутно вопрос: где паспорт получали? Мы туда быстренько запрос пошлём и после подтверждения выдадим через наш паспортный стол дубликат, а то ваш найти не удалось. Карманник, как выяснилось, незаметно выбрасывал документы в окна автобуса.

Та-дам-м! Попала, как кур в ощип. Думай, Настя, думай!

– Товарищ лейтенант…

– Пока младший, ну раз вы слышали, можно и так обращаться, – его морда аж светилась от моей лести.

– Так вот, мне через три недели снова паспорт менять…

– Почему?

– Замуж я выхожу. Жених мой, Фёдор (боже, что я плету!), позаботится насчёт этого. Вы уж не волнуйтесь, – делаем невинное хлопанье глазками.

Настя! Ты что творишь?! Меньше информации – меньше повода для идентификации личности!

– Анастасия Олеговна, назовите нам фамилию вашего жениха.

Вот! Приехала ты, Настя, по полной! И что теперь делать? Ладно, помирать так с музыкой.

– Видите ли, товарищ лейтенант, я уже говорила товарищу сержанту, что мой жених служит в закрытом городке и потому я виделась с командиром его части и с меня взяли подписку о неразглашении. Сами понимаете…

– Это всё понятно, – он махнул рукой – тогда хотя бы телефон, на который можно позвонить.

– Это как? – делаю глаза «по семь копеек», – мне ничего такого ещё не сообщали. Я даже номер части не знаю.

– То есть как? – теперь уже летёха делает шальные глаза.

– То есть так. Доехать до места расположения той части могу, вызвать жениха тоже могу и внутрь части попасть могу, а вот остальное – только после свадьбы.

– Тогда вам придётся назвать фамилию мужа… эм… жениха. Уж, извините.

Думай, Настя, думай! Допрыгалась в другом времени?! Тут везде сплошной тотальный контроль! Нет, надо потом Липатову сказать, чтобы и такие курсы ввёл. На ум приходит только Фёдор Асташёв, капитан осназа, о котором я и думала, называя его имя. Ещё в Академии осваивала я несколько приёмов рукопашного боя по его методике. Потом читала ещё где-то про него в хрониках. Ладно, рискнём. Только бы он не был женат, а то будет полная «Жо».

– Асташёв его фамилия.

– Кто-кто? – глаза лейтенанта были готовы вырваться из орбит. – Фёдор Асташёв? Капитан осназа?!

Всё, Настя… к тебе незаметно подкрался белый пушной зверёк. Ты дура или как? Ты что творишь?! Можно подумать, что твои погоны, опыт и прочая спецподготовка накрылись медным тазом. Вот и ещё одно совпадение, скорее всего последнее. Провальное.

– Откуда вы его знаете? – пытаюсь сделать хорошую мину при плохой игре.

– Степан, муж моей сестры, вместе с ним служит. Говорил, что в его группе все женаты, один командир бобылём ходит. Не встретил, рассказывают, такую, которая покорит его сердце. А оказывается, вот оно как: вопрос уже решён.

– Мир тесен… – картинно опускаю глазёнки вниз.

– Тогда мне сразу становится ясно, откуда у вас такая техника рукопашного боя. (Ну, Вася, ну погоди! Сдал меня с потрохами!) Это же наркомовская часть. Элита осназа.

– Вот говорил мне Федя, что не нужно никому рассказывать про место дислокации его части и стараться поменьше называть фамилию жениха. Теперь, наверное, будет ругать меня. Номер части начинается на два нуля. Больше ничего не скажу, извините, – заговорщицки шепчу младшему лейтенанту.

– И не надо. Я всё понял и дальше не моё дело. Ладно. Для начала используем возможность сделать вам подарок.

– Да я как-то и не напрашивалась…

– Вы себя в зеркало видели? – ухмыляется Соловьёв.

– Когда собиралась в столовую – осмотрелась, – пытаюсь сохранить спокойствие.

– А после нападения?

– Нет, просто из головы вылетело…

– Не буду указывать пальцем – это некультурно, поэтому сходите ещё раз к зеркалу.

Захожу опять в тот же кабинет и начинаю поворачиваться перед зеркалом. Мамочки! Юбка сзади аккуратно так треснула до подкладки, на кофточке под мышкой разошлись швы, чулки в двух местах, под самым краем юбки, зияют дырками.

Нормально, Анастасия Олеговна! Точно, как потасканная шмара! До чего же ты докатилась, а?

Выхожу с кислой мордой, молча усаживаюсь на стул и понуро смотрю на обоих милиционеров.

– Что же мне теперь делать?

– В качестве подарка, наше начальство разрешило вам приобрести одежду на замену. Только квитанция останется у нас для отчётности.

– Как скажете. А где у вас здесь хороший магазин одежды?