– Так может быть тебе съездить к нему? – вдруг предложила мать.
– Чтобы он нашел мне жену?
– Чтобы ты мог понять, почему у тебя не складывается личная жизнь.
– Мама, давай уясним. Я не одинок и у меня есть вы, друзья, знакомые. Отсутствие семьи не показатель одиночества. Но соглашусь с тобой в том, что возможно съезжу к нему, но не для того, чтобы узнать, почему и что будет в будущем. Кстати, он мне как-то сказал типа, «нельзя читать книгу жизни с конца». Он интересный человек и с ним общение доставляет удовольствие. Возможно, в ноябре съезжу на несколько дней.
И снова я услышал щелчок. Прислушался к себе и понял, что не испытываю чувства вины. Вот оно в чем дело! Все это промелькнуло в голове.
– Поедешь, я Кате подарок соберу.
– Хорошо, а пока поеду домой.
Я попрощался и вышел на оживленную улицу, где остановил такси.
Дорогой я рассматривал город в свете реклам и витрин. Уже недолго осталось, и его будут украшать к Новому Году. Тогда будет больше света, он будет, безусловно, красивее и это поднимает настроение. Подготовка к празднику, его ожидание волнуют больше, чем сам праздник. Предвкушение радости процесс более длительный, а значит и более приятный.
Придя домой, я бросил ключи на столик в прихожей, снял куртку, переобулся, и прошел в комнату.
«Так вот значит в чем дело, – продолжил я свои размышления, – вины, конечно у меня никакой нет, но видимо мне надо повидаться с дедом. А еще говорил, что не вмешивается в судьбы людей. Он знает больше, и его знания не поддаются никакой логике. Его жизнь на острие чувств. Неужели он меня ждет, и то, что я не еду, как-то связано с моим обостренным восприятием реальности, которая тормозит, держит меня. Не буду думать, хорошо это или плохо. Но то, что пока не ездил, никак не повлияло на мою повседневную жизнь. Она не стала ни лучше, ни хуже, она такая же, как и была. Но время идет, а значит события, выстроенные в цепочку, растягиваются и пока одно не закончилось, другое не начинает действие во времени, а ждет своего часа. Видимо какой-то этап своей жизни я слишком сильно растянул, а цепочка может и порваться. Вот мне и не дают ее порвать, послав сигнал. Кто? Да не все ли равно. Пусть даже я сам. Может быть, мне это надо больше, чем я думал и мысль о том, что надо менять ситуацию тихо спала, дожидаясь своего времени. И этим часом «Х», стала встреча с дедом. Бред. Это настоящий бред, мои мысли. Заболел. Смешно, но пора обратиться к психиатору. А может все сделать для начала проще.
Привести дела в порядок и слетать на несколько дней. Пожалуй, в ноябре я смогу это сделать. Если уж растянул ситуацию, то хотя бы определил ее пределы прочности, ограничив временем.
А то так и свихнуться не долго. Надо действительно все расставить по своим местам и закрыть тему. От мыслей надо отдыхать, голова иногда должна быть пустой, чтобы принять новую порцию мыслей».
Остановившись на приятом решении, я вздохнул с облегчением, словно решил сложнейшую школьную задачу, а значит не получу завтра двойку.
21
За несколько дней до встречи.
– Степан Никодимович, – обратилась Наташа, – я никогда не спрашивала у вас совета, но хочу узнать ваше мнение. Мы с Юрием однажды встретились в лесу. Поговорили, он дал мне свой номер телефона.
– Ты звонила?
– Не успела, да и не девчонка, чтобы сразу звонить, а потом он уехал.
– Что ты хочешь тогда спросить?
– Он мне понравился. Очень. У меня взрослая дочь, я живу одна, вот и подумала, а может быть пора покончить с одиночеством. Уехать из этого города. Мне кажется, я ему тоже понравилась
– Это разум говорит. Здесь все понятно, а что говорит сердце?
– Меня к нему тянет.
Степан Никодимович улыбнулся: – Знаешь, скольких женщин к нему тянет?
– Догадываюсь, но это не помеха. У меня словно порыв, страсть в крови играет, но как себя вести с ним не знаю. Хотя он уже уехал.
– Он еще приедет, у тебя будет возможность его увидеть. Что касается страсти, то ее надо утолять. Ты свободна, он тоже, вы никому ничем не обязаны, так что это не тот грех или кара. Это природа. Важнее другое – твой порыв. Порыв души надо гасить, иначе эта боль, неутолимая будет в тебе жить. Ты будешь знать, что могла, но не сделала. Ограничивать себя в том, можешь, нельзя. Никому лучше не будет.
– Это что? Предложить себя?
– Это по обстоятельствам.
– А вы представляете мое состояние, если не получится?
– Не представляю, – снова улыбнулся он, – но думаю, что получится. Ты должна это решить сама для себя и понять, зачем, и что дальше.
– Зачем я как раз понимаю, я хочу утолить страсть, не сдерживать себя, а вот что будет дальше, и не думаю, потому, как не знаю.
– А дальше все, как прежде.
– Почему?
– Он другой. Из другой жизни. Я не знаю, будет ли он любить тебя, как ты хочешь и заслуживаешь. А ты хочешь, чтобы тебя любили.
– Конечно.
– Тогда что для тебя важнее, чтобы любить самой или любили тебя?
– Разве не может быть и то, и другое?
– Может, но не с ним.
– Зная вас, трудно не верить.
– Звонить или нет, решать тебе. Я здесь не советчик. Знаю одно, ему тоже бывает одиноко и бывают моменты, когда двум одиночествам надо побыть вместе, чтобы потом расстаться, но я могу и ошибаться.
– А как же вы? Так и жили одни.
– Так и жил, так и живу. Наверное, я тот случай однолюба. Я помню свою жену и другой мне не надо.
– Значит я не однолюбка, если снова думаю о мужчине для себя.
– Это не грех, это как раз нормально.
– Так что же мне делать?
– Ты сама выбери. Я не могу советовать в таких личных вопросах. Свое мнение я сказал, а что ты вберешь, то и будет. Увидишь или узнаешь, что он приехал, прислушайся к себе, а что потом, ты послушайся и разума, и сердца. Они часто вступают в противоречие, но в этом и находят верный путь.
– А если он согласится?
– Тогда не упуская свой шанс, но прежде почувствуй возможный ответ.
– Вы правы, подожду. Может быть все успокоится к тому времени, а встреча одиночеств бывает нужна, чтобы потом, храня память о встрече, которая если и повториться, то может не оказаться столь яркой. С возрастом это чувствуешь лучше.
– Вот ты сама и ответила себе. Ты проговорила вслух свои мысли и услышала их.
На этом разговор прекратился. Наташа сочла неудобным углубляться в эту тему, а Степан Никодимович, понимая ситуацию, не хотел тормошить ее душу. Дал ей право выбора.
22
– Пристегните ремень, пожалуйста, и приведите спинку кресла в вертикальное положение, – услышал я голос. Открыв глаза, увидел, что рядом со мной стоит стюардесса, – самолет идет на посадку, – пояснила она.
Я пристегнул ремень и, нажав кнопку, привел кресло в нормальное положение. Улетел я рано утром, чтобы приехать не поздно, не хотелось терять день, поэтому и задремал в самолете.
Еще накануне я известил на работе, что уезжаю на несколько дней. Лене сказал, что телефонный номер тот же, но вряд ли приеду после звонка, так как буду отсутствовать не долго. С собой вез подарки тете Кате от мамы.
Выйдя из здания аэропорта, я остановился, чтобы осмотреться. Таксисты предлагали поехать в центр, но мне надо было дальше. Я выбрал одного, и когда сказал, куда мне надо, он задумался, а потом назвал цену. Поездка, конечно, стоила дешевле, но я не собирался торговаться, и вскоре мы поехали к моей цели.
Город встретил меня солнечным днем, дело шло к зиме, и было прохладно. Ладно, хоть дождя нет, а то было бы уныло и скучно. На душе было полное беспокойство, так как я не знал, зачем еду. Знал куда, знал к кому, но зачем не знал. Интересный поворот в жизни. Давно я не совершал необдуманных поступков. Назвать мои действия и решения осмысленными, язык не поворачивался, поэтому я никому из знакомых, не сказал куда еду. Меня бы не поняли. Чем меньше знают, тем мне спокойнее. Незадолго до отъезда, я позвонил Наташе, что познакомился на юбилее, извинился, что не позвонил раньше, и сообщил что уезжаю.
– Не буду скрывать, мне хотелось, чтобы ты позвонил, но я понимаю, что продолжения отношений не будет.
– Почему ты так решила?
– Я это знаю, и я на тебя не обижаюсь, мы не обязаны друг другу ничем.
– Почему женщины уходят от меня и при этом говорят, что решение приняли сами, сообщают, что я не сделал ничего плохого, и нет обиды. Если не сделал ничего плохого, то почему?
– Потому что с тобой будет тяжело потом, ты любишь другую. Тебе повезло, у тебя были умные женщины, которые понимали тебя лучше, чем ты сам себя. Мы понимаем, что тебе приготовлена встреча с другой.
– Что все еще впереди, – усмехнулся я, – не поздновато ли?
– Не знаю. Может быть она и позади, и ты ее знаешь. Она и сама может не знать до поры до времени. Знаю одно, это не я. Осмотрись вокруг.
– Если позади, откуда тебе знать?
– Женская интуиция.
– Больше она тебе ничего не говорит?
– Что тебе надо подождать.
– Самое обидное то, что меня в этом вопросе никто не спрашивает. Все решают за меня, не спрашивают мое мнение, просто решают и все. Я же человек, а не объект для исследования.
– Все мы объекты для исследований. Важно понять, когда эксперимент закончен.
– Ты это поняла?
– Да. Мой эксперимент закончен, но не с тобой. Ты хороший мужик, я знаю, что говорю, но мы будем тяготиться друг другом по прошествии времени, а это уже издевательство над собой, поэтому я и не претендую на тебя, хоть и жалею, что не рядом.
– Давай, когда я вернусь, встретимся и поговорим. Вдруг ты ошибаешься, и мы попробуем.
– Мне приятно это слышать и рада бы ошибиться, но думаю, я не ошибаюсь.
– Но ты же не ясновидящая. Откуда ты можешь знать.
– Я же сказала, интуиция, поэтому нам не надо встречаться. Больно будет.
– А вдруг?
В трубке повисла тишина, но затем я услышал: – Хорошо. Если по приезде, ты сочтешь необходимым встретиться, я подчеркиваю необходимым, а не возможным, я согласна на встречу. Но прежде чем звонить подумай. Не будет звонка, я не обижусь и ждать его не буду. Я буду устраивать свою жизнь без тебя, ну, а если суждено с тобой, то возражать не буду.
Я согласился с ее предложением. Но все это было уже в прошлом. Я не принял никакого решения и не знал, позвоню ей или нет. Сейчас мне было не до этого.
Я смотрел из окна такси на мелькающие пейзажи и постарался не задумываться, что потом. Время покажет, что и как. Такси остановилось около дома тети Кати. Я поднялся по ступенькам и позвонил, через некоторое время услышал звук открывающейся двери в доме и шаги по веранде. Щелкнул замок, и я увидел тетю Катю.
– Здравствуй, Юра, проходи.
Мы вошли в дом, в котором было тепло и уютно.
– Я тебя ждала, но не знала когда ты приедешь.
Вскоре мы, как уже бывало, сидели за столом, и пили чай. Подарки я ей уже раздал.
– Ты к нему приехал?
– К нему.
– Ксения знает?
– Я не говорил ей. Зачем?
– Вот именно зачем. Ты сам-то знаешь, зачем приехал?
Говорила она спокойно, рассуждая, и в голосе слышалось понимание.
– Пока нет. Мне у него просить нечего, на жизнь не жалуюсь, на здоровье тоже. Мне кажется, нам надо с ним поговорить, причем ему это тоже надо, но вот зачем я не знаю.
– Вот сходишь и узнаешь. Я спрашивать не буду. Значит так надо, но плохого он ничего не сделает. Это знаю точно. Когда пойдешь?
– Да вот попью чаю и пойду.
Допив чай, я оделся и направился к Степану Никодимовичу. Я испытывал беспокойство, вернее это было беспокойство неизвестности. Подойдя к дому, я открыл калитку и, пройдя по дорожке, поднялся по ступенькам крыльца, толкнул дверь и она открылась. Да, его дверь для меня открыта. Войдя в комнату, увидел, что колдун сидит в кресле и смотрит телевизор. Услышав мои шаги, он повернулся:
– Добрый день, ждали? – спросил я.
– Ждал, – не стал он срывать, и поднялся с кресла. На нем были домашние брюки из хлопчатобумажной ткани, рубашка на выпуск, обут в домашние тапочки.
На шум из кухни вышла Наташа. Она была также привлекательна, как и раньше. Темно-синее платье, перетянутое на талии черным ремнем, подчеркивало ее фигуру. Волосы были собраны назад, глаза чуть блестели.
– Здравствуй.
– Здравствуй, – ответил я, – вот вернулся. В тот раз пришлось срочно уехать, дела позвали, – оправдывался перед ней.
– Я так и поняла.
– Чай давай пить, – предложил колдун.
– Только что пил, у тети Кати.
– Ничего, вода дырку найдет. Поставь, Наташа, чайник.
Она качнула головой и скрылась на кухне.
– А ты, что стоишь? В ногах правды нет, проходи, садись.
– А где правда есть? – спросил я, когда сел за стол.
Колдун выключил телевизор и сел напротив меня: – В голове. Где еще.
– А почему говорят, что в ногах правды нет?
– Естественное желание человека сидеть, а не стоять. И пока он стоит, он думает в первую очередь, как бы сесть и скажет все, что угодно, лишь бы сесть или уйти. Сказать коротко и уйти. На самом деле серьезные разговоры ведутся сидя.
Вышла Наташа и накрыла на стол. Задавать вопросы при Наташе не хотелось.
– Спасибо, за Ксению, что помог ей устроиться.
– Это было не сложно. Мое участие минимально. Все дело в ней. Я только попросил ее принять.
– Тоже не мало. А сам как?
– Не жалуюсь, дела идут.
– Ну да, ну да, – поддакнул Степан Никодимович.
Наташа поняла, что нам есть о чем поговорить одним и сказала, что пойдет домой. Сегодня суббота и есть дела по дому. Ее никто не удерживал, хотя ее присутствие было мне приятно. Она попрощалась и ушла.
Когда она ушла, я задал вопрос, который вертелся у меня на языке:
– А почему вы меня ждали?
– Не сегодня.
– Хорошо. Я помню, вы говорили, что потом расскажете мне о себе, своей жизни. Это потом наступило?
– Наверное.
– Считайте, что это простое обывательское любопытство, но встретить человека, подобного вам, редкость. Как к вам пришел этот дар? Я имею ввиду, способность лечить людей, знать о них что было, что будет, управлять ими?
– Я этого не говорил и не показывал?
– Я сам догадался. Случайностей не бывает. Не так ли? И события все выстроены в цепочку.
– Усвоил, – заметил он.
– Конечно. Это же за гранью человеческих возможностей, В народе это называется просто – колдун.
Он усмехнулся: – Не совсем так. Очень похоже. Колдун это тот, кто что-то делает. Он может вмешиваться в чужую жизнь. Я не вмешиваюсь.
– Ой, ли?
– Ну не всегда, – согласился он, – когда это надо для дела. Колдун больше подсказывает, может предупредить, но вмешивается в исключительных случаях, чтобы не навредить.
– Но вы же вмешиваетесь, раз лечите.
– В некоторой степени. Вы же обращаетесь к врачу, и ничего плохого в этом нет. Так и я. Но я не стараюсь делать судьбу человека. Еще раз повторю, что все, что делаю, не для себя.
– А как же Ксения?
– Это не мое решение, – и чуть сделав паузу, добавил, – не спрашивай чье, я все равно не знаю, да и знал бы, не сказал.
– Так с чего все началось?
– Всего не упомню, до мелочей. Наверное, лет с пяти, моя бабушка начала привлекать меня к сбору трав и что с ними делать, и знаешь, ничего не обычного. Сейчас написали бы, что прилетели на аппарате и спустились с небес. Ерунда все это. Игрушки.
Если и есть высшие силы, то этот спектакль ни к чему. Я просто услышал голос в себе. И все. Это как обычный человек мысленно разговаривает сам с собой, задавая вопросы и отвечая на них. Так что никаких особенных эффектов. Меня известили, что мне открываются возможности общения, по моему обращению. Но это не должно стать системой. Лечить я умею, вмешиваться в судьбу не должен без одобрения, в этом и будет помощь. Не показывать свои возможности, а жить и при случае помогать людям. Так что мне нечего сказать тебе еще.
– Так значит, вы это можете?
– Не всегда и не по отношению ко всем.
– А как вы узнаете?
– Чувствую, что по отношению к данному человеку могу.
– И что дальше? Почему вы?
Он пожал плечами: – Я не задавался таким вопросом.
– А что с бабушкой?
– А что с ней? Как любой смертный она умерла.
– Вот на фотографии ваша жена. Она знала о ваших способностях?
– Конечно. Мы познакомились через это.
Глаза его стали грустными, в них жила тоска по человеку. Он взглянул за окно, где уже сгустились сумерки.
– Давай чайку еще, – и не дожидаясь ответа, направился на кухню. Я понял, что память живет в нем все его годы. Он был ярким представителем однолюбов. Только когда чайник вскипел, только тогда он вернулся назад. Ему хотелось, побыть одному со своей памятью, которую я всколыхнул своим вопросом. Налив чай он предложил:
– Если ты знаешь историю, то понимаешь, что за такие способности я мог лишиться жизни. Пришли бы мужчины и увели. Так что жил я, как и все, работал на заводе.
– Отчего умерла ваша жена?
– От воспаления легких. Как ни странно прозвучит, но эта болезнь, в общем, лечится, но до определенной стадии и часто не предсказуема и быстротечна.
– Вы ее любите до сих пор?
– А разве может быть иначе? Мертвые живы в душе любовью к ним.
– Почему вы не женились снова?
– Никто не смог бы заменить мне ее, а так я жил для дочери.
– А, правда, что к вам обращались большие начальники?
– Правда. Приглашали приехать, но я отказывался, хотя понимал, что могут быть неприятности, но видимо моей чередой событий управляли и все обошлось. Дочка выросла, уехала, вышла замуж, родилась Ксения.
– А как вы думаете, почему Ксения не захотела учиться у вас?
– Не знаю, но думаю не все так просто. Это была попытка на выносливость, она ей оказалась не нужна.
– У вас, если проследить цепочку во времени, получается, что передать знания можно через поколение? Или дочь умеет?
– Не умеет. Но это не обязательно. Так получилось. Но это вернее. У родственников более доверительные отношения. Но есть объем знаний, которые не передаются, кому попало. Если у кого-то забирают, то кому-то отдают.
– А почему всем нельзя?
– Все люди разные. Можно принести не только пользу, но и вред, и легче людей, которые будут пользоваться даром во благо, контролировать. Но это мое мнение.
– Контролировать? – зацепился я за слово.
– Не может быть всеобщего блага, а контроль надо понимать не как ограничение и жесткое выполнение чьих-то указаний. Я уже говорил, что выбор есть. Человека не гонят как зверя по флажкам, ему почти всегда, почти каждый день дают право выбора. Так что, нет контроля в том понимании, как обычно. Надеюсь, ты понял.
– Я тоже надеюсь, а что не понял, потом додумаю.
– Не додумаешь, а узнаешь.
– Вот сейчас не понял.
– Не время.
– А Наташа, как ко всему относиться. Она же бывает у вас.
– Никак. Она просто помогает. Она обычный человек, обычная женщина, – он задумался, – если она предложит встретиться, не отказывайся. Значит ей так надо, в этом у нее есть необходимость.
– Вы все время говорите загадками, которые я не могу разгадать.
– Нет загадок, надо терпение и все узнаешь. А сейчас давай я останусь один. Ты приехал ненадолго. Так?
– Дня на четыре не больше.
– Вот именно. Жду тебя послезавтра. Приходи к обеду и там посмотрим, что дальше. А сейчас ступай.
– Степан Никодимович, у меня просьба. Есть у меня знакомый хирург, у него своя клиника. Вы, извините, но я упомянул ему о вас и он просить принять его, если вы согласны.
– Если хочет, пусть приезжает. Даже не спрашиваю зачем, приедет, увидим. Ступай.
Я попрощался и вышел. Дома меня ждала тетя Катя:
– Как прошла встречая?
– Сомнения берут, что надо ли было приезжать.
– Теперь что сомневаться, раз приехал.
– Послезавтра встретимся, а потом сразу уеду.
– Ну, вот видишь, тогда и узнаешь для себя, зачем было надо. А пока, что думать, давай ужинать. Пошли, Юра, пошли, – настояла она, увидев мою попытку возразить.
23
Мой второй приезд сюда должен быть последним, я это осознавал, но почему не мог ответить. Надо уметь ждать. Легко об этом говорить, но трудно исполнить. Если знаешь, что ждешь, то можно и подождать, а когда не знаешь, то ожидание неизвестности сродни слабоумию. Жду чего-то. Наверное, чуда, которого может и не быть. И так завтра, а что сегодня? Валяться в постели? Можно смотреть телевизор, выбор не велик. Хорошо бы встретиться с Наташей, – подумал я. Интересная женщина, и время за беседой пройдет. Сходили бы куда-либо. Посидели. Жаль телефона не знаю, а то сам позвонил бы. Все это я обдумывал лежа в постели.
– Давай завтракать, тебя жду, – увидев меня, сказала тетя Катя. Мы, молча, жевали бутерброды, запивая чаем.
– Чем собираешься заняться? – нарушила она молчание.
– Будет настроение, прогуляюсь, может быть, в центр съезжу.
– Тоже не плохо.
После завтрака я решил почитать и, взяв планшетник, улегся на кровати, чтобы выбрать книгу. В это время зазвонил мобильник.
– Слушаю.
– Доброе утро, – услышал я голос Наташи, – не разбудила?
– Доброе. Я уже позавтракал
– Чем занимаешься?
– Лежу. Книгу вот собирался почитать.
– Стоило для этого ехать сюда.
– А что делать? Встреча мне назначена на завтра, так что сегодня я совершенно свободен. А здорово, что ты позвонила, я еще утром подумал, что не плохо бы встретиться, но не знаю твоего номера. Раз ты позвонила, то делаю тебе предложение встретиться. Будем считать твой звонок счастливой случайностью. Так как?
– Я не против. Сейчас я на работе, освобожусь в пять, после работы и встретимся.
– Где тебе удобнее?
– Приходи в гости часам к шести, – услышал я для себя неожиданное предложение, – погода не летная и идти никуда не хочется.
– Я возражать, точно не буду. Где тебя найти?
– Меня искать не надо, я сама нахожусь, – и продиктовала адрес.
Интересный поворот событий, но я не скрывал от себя, что приятный. А может так и задумано? Ладно, зачем гадать.
Впереди был почти весь день, но я решил никуда не ходить, а провести время здесь.
Около пяти я известил тетю Катю, что поеду в центр, приеду поздно. Говорить о реальной встрече я не счел нужным, тем более иду не просто на встречу, а приглашен домой Наташей. Чтобы ни готовила встреча, ни к чему лишние разговоры или мысли за спиной у женщины.
Мне повезло. Такси поймал около остановки и, назвав адрес, доехал за двадцать минут. Времени до встречи было много.
Я приехал в современный район с многоэтажками. Приходить в гости с пустыми руками неудобно, и я зашел в магазин. Купил мужской набор: мартини, шоколад, фрукты и на лотке цветы. Пока ходил по магазину, время шло. Около шести я позвонил в квартиру Наташи. Она открыла дверь, представ на пороге, как всегда привлекательной. Ее привлекательность, ее чары, без макияжа были сильны. Не было смысла признаваться себе, что немного околдован, а главное, я не хотел, чтобы меня расколдовали.
– Проходи, – посторонилась она, пропуская меня в квартиру. Войдя, я спросил:
– Куда все это? – и показал пакет, предварительно вручив цветы.
– Спасибо за цветы, а там что? – заглянула она в пакет, – в комнату, – и направилась вглубь.
Я снял куртку, обувь и пошел следом за ней, производя беглый осмотр. Мы прошли мимо входа на кухню, затем мимо закрытой двери, очевидно комната, и вошли в большую комнату. Напротив входа была мебельная стенка, слева стоял диван, ближе к окну стол. Справа еще одна закрытая дверь. В дальнем углу телевизор.
Она прошла к столу, отодвинула стул, а я выставил на стол, где уже стояли фужеры и тарелки, содержимое пакета.
– А что будет ужин? – поинтересовался я.
– Конечно. Не так же сидеть за столом, тем более я пригласила в гости. Ты садись, я сейчас.
Она ушла и вскоре принесла горячие отбивные и хлеб:
– Салат не готовила, нет времени.
– И так все замечательно, я и на это не рассчитывал.
– А на что рассчитывал?
– Ни на что.
Открыв бутылку, я налил мартини в фужеры и предложил:
– За встречу.
Мы пригубили и принялись за мясо, с которым благополучно покончили минут за двадцать. За едой вели разговор о погоде, о городе, в общем, о том, что приходило в голову.
– А почему ты позвонила? – задал я вопрос, который мучал меня.
– Ты не обидишься, если я не буду отвечать на этот вопрос?
– Не обижусь.
С ужином было покончено. Она не продолжая темы, встала, подошла ко мне. Сидеть, когда она стояла рядом, было неудобно, и я встал. Она манила к себе своей близостью. В комнате был полумрак, был включен лишь один торшер в углу дивана, за окном уже стемнело.
Ничего не произнося, она поцеловала меня. Мимолетный поцелуй. Вдруг она скрестила руки у меня за шеей и посмотрела в глаза:
– Ты хочешь лечь со мной в постель?
– Если получу согласие.
– Ты его уже получил.
Сомнения и вопросы исчезли. В ее глазах я увидел доверчивость и жажду. Она сильнее прижалась ко мне, я обхватил ее за талию и почувствовал упругое тело. Мы слились в поцелуе, долгом, страстном. Мои руки ласкали ее по спине. Я чувствовал ее такой, какая она была на самом деле, открытая, страстная, ненасытная. Она принимала ласки моих пальцев, приникая ко мне всем своим телом.
Я чувствовал ее тело под своими пальцами. «Раскройся и сдайся» – мелькнуло в голове. Она отстранилась и принялась расстегивать пуговицы на моей рубашке. Ее лицо пылало страстью, но в этот момент оно было очень сосредоточенным, что никак не подходило для обстановки. Она расстегивала пуговицы, как будто выполняла работу ей не интересную и не нужную, и хотела быстрее закончить ее. Вскоре рубашка была сброшена на пол. Я нащупал молнию на ее платье и расстегнул. Платье медленно сползло с ее фигуры к ногам. Я, не останавливаясь, расстегнул застежки бюстгалтера, обнажив грудь. Нагнувшись, поцеловал грудь, а затем снова отыскал губы. Только сейчас я почувствовал, что она пахла утренней свежестью. В этом городе, все пахнет свежестью – проскочила мысль. В ее чувственном теле слились плотская жажда и страсть души. Наташа словно пыталась предугадать, что дальше, и что от нее ждут, готовая отозваться на желания до изнеможения.
Я второпях сбросил оставшуюся одежду, снял с нее все, что осталось от белья.
Она взяла меня за руку и повела за собой в другую комнату. Открыв дверь, подошла к большой кровати и, повернувшись ко мне, прижалась всем обнаженным телом, а затем, потянув меня на себя, упала на кровать. Она обхватила меня руками и не стала торопиться. Я ее понял. Ей нравился медленный грех, с его неторопливой нежностью. Затем дала понять, чтобы я отодвинулся, давая мне возможность увидеть ее всю. Я смотрел на ее тело. На ее лице мелькнула тень стыдливости, но она закрыла глаза призывая: делай, что хочешь.
Потом мы лежали на спинах, прижавшись друг к другу и молчали.
Она повернулась ко мне и, уткнувшись в мою грудь, прошептала:
– Расскажи мне о ней?
Я понял, кого она имеет виду, слишком часто меня об этом спрашивали, но решил уточнить:
– О ком, о ней, – и обнял ее рукой.
– О той, о ком ты порой думаешь.
– Так заметно?
– Нет, но я чувствую.
– Зачем тебе это?
– Хочу знать, чем она тебя держит.
– Я не смогу ответить на этот вопрос. Я не знаю.
– Честно и откровенно. Ты не умеешь обманывать женщин.
– Это плохо или хорошо?
– Зависит от обстоятельств, но сейчас хорошо. Не говоришь дурацкие слова, что я самая, самая и так далее.
– Зачем, что-либо говорить. Надо понимать, не все можно выразить словами, особенно глупо «мне было хорошо с тобой». Если плохо, зачем вообще все было надо или вали быстрее. Ясно, что хорошо.
– Я очень старалась, – сделав паузу, повернулась и потянулась за халатом, – я в душ, затем ты, – и, не дожидаясь ответа, накинула халат и вышла.
Я принял душ после нее, оделся и мы сидели снова за столом. Наташа не стала надевать платье, а осталась в халате, что ее не портило. Принесла кофе.
– Тебя не тяжело жить одной?
– Одной не тяжело, тяжело другое.
– Что именно?
– Быть вещью, – и увидев мой изумленный взгляд, пояснила, – встречаться с мужчиной не проблема, намеков и открытых предложений хватает, но я им интересна только для постели.
– У них в голове так запущено?
– Дело в другом. Я не так молода и они тоже. Женаты, а разбивать чью-то семью не хочу. И что тогда остается? Только постель, только тело. Не буду же я вести беседы по душам, им это зачем, а в первую очередь мне. Вот и получается, что тело, как вещь, которую имеют.
– Жестко сказано.
– Зато верно.
– А замуж?
– Думаю. Вероятнее всего соглашусь, претенденты есть.
– А говоришь, женатые?
– Свободных мало, почти нет, но они, мне не так интересны.
– Тогда задам тебе вопрос, который уже задавал. Зачем тебе я?
– Могу уверить, что не для замужества. Просто поверь. Ты мне был нужен не только для тела, но и для души. Тебя хотела душа. Мы так устроены, что тело может хотеть страсти, но душа при этом молчит. Обычное человеческое желание. А когда хочет душа, а за ней тело, это другое дело.
– Но как же тогда с претендентами? Там же нет души.
– Будет, но потом. Я смогу разговаривать о личном, будет общее. Самое простое, но такое важное – семья, одна крыша над головой, а это не мало. Здесь душа не против, – она замолчала, – а по воду тебя мне Степан Никодимович даже сказал, что не сдерживай порыв души. Не успокоенная, неудовлетворенная душа болеет, а лекарство одно – утолить порыв.
– Он что знает, что мы встречаемся? – а про себя вспомнил его вчерашнюю фразу по отношению к Наташе.
– Нет, конечно. Он увидел мой взгляд на тебя и все понял. Тебе ли не знать его возможности.
– Ну а если порыв повториться? Или он уже угас, утоленный?
– Не повторится. Порыв он и есть порыв. Ты утолил мою страсть к тебе. Моя душа исполнила свой танец любви и успокоилась. Мы не сможем быть
вместе. Ты привлекателен, и душа у тебя красивая. Это редкость. Я не жду, что у другого мужчины она будет такая же, но если просто добрая, то уже не мало. У нас с тобой разные пути.
– Почему ты так уверенна?
– Я знаю. Дед уже тогда предупредил, что порыв заслужить надо, но не надо ждать продолжения.
– И ты ему веришь? А вдруг он ошибается? Как можно успокоиться, если влечет. Предположим, я говорю, предположим, что после сегодняшней встречи, ты снова почувствуешь порыв души. Что тогда?
– Не почувствую. Моя душа успокоилась, получила, что хотела.
– Но у нее отнимают, что получила.
– Не отнимают. Оставляют воспоминание и лучшее. А значит, я хочу оставить себе лучшее. Теперь понял?
– Нет, конечно. А тело?
– Ну, тут оно еще в той усталой истоме, которая долго будет жить.
– Значит, ты уверена, что наша подобная встреча последняя.
– Уверенной быть не могу, но думаю и не подобная последняя.
– Это грустно, если не сказать, что плохо.
– Увы, так лучше обоим. Мне было очень хорошо с тобой, но я не та.
– Знать бы какая она та? – усмехнулся я.
– Узнаешь.
– А ты бы ревновала к ней?
– Нет.
– Почему?
– Я ее не знаю. Она для меня где-то далеко. Ты уедешь, а я останусь. Поверь, я не обижаюсь на жизнь. Наша встреча нужна нам обоим.
– Обоим. Это ясно.
– Не так ты понял. Мне, чтобы почувствовать себя женщиной рядом с тобой, надо было убедиться, что я привлекательна, а значит, жизнь прекрасна. Это как самоутверждение. Порыв лишь помог. Ты мне нравишься. А тебе, чтобы понять себя, что есть женщины, которые льнут к тебе и ты не плох, но не судьба создать еще семью. Только по прошествии времени, ты осознаешь, что наша страсть удовлетворена, но влечет тебя к другой.