– Время ничего не расставит, оно просто измеряется отрезком между прошлым и будущим – философски изрек Нищий.
– И на этом отрезке мы должны что-то делать, – парировал Бизнесмен. – Философия отрезка времени… А давайте спросим, что думает Писатель?
Писатель сидел не далеко от них, в шезлонге, глядя перед собой, погруженный в себя. Он слышал частично их разговор, но не хотел вступать в дебаты, рассуждая, что все эти разговоры пустой звук, хотя чем еще здесь на этом корабле было заниматься, как не разговорами ни о чем, и которые не могли повлиять на мир. Он с интересом посмотрел на подошедших.
– Если вы ушли в себя, то разрешите вас попросить вернуться, – обратился к нему Бизнесмен. – Скажите, как вы относитесь к отведенному нам для жизни отрезку времени? Что делать, чтобы было не зря?
– Жить.
– И все?
– И все.
– Как-то сжато.
– Ответ расширяйте сами, по своему усмотрению, для этого вам и дана жизнь. Наслаждайтесь тем, что дано, мир катиться к смерти.
– Какой смерти!
– Вырождению. Вы же видите, что твориться. Власть потакает меньшинству, я имею ввиду, что законодательно разрешается то, против чего возмущено большинство. Например, нарушается институт продолжения рода. Пусть, те, кто хотят жить иначе, не афишируют свое природное отклонение, но им дают возможность показать себя, а это пропаганда культуры жизни, которая противна природе. В мире животных такого нет. И что дальше в нашем обществе? Сломанная психика у подрастающего поколения. Больных не надо афишировать, а то, что они больные я не сомневаюсь, хотя и не глупы. Тогда давайте вести репортажи из сумасшедшего дома, там тоже могут быть умные мысли, и не в угоду власти. Вот мы, сбежали от всего этого уродства в расчете, что другие пусть занимаются, и что в другом месте будет более комфортно и спокойно. Будет, но только в начале.
– Интервью из сумасшедшего дома, – изрек Легионер.
– Скорее сумасшедшего корабля, – возразил Нищий.
– Мрачный у вас финиш, – обратился Бизнесмен к Писателю.
– Я предпочитаю на финише обрадоваться, а не огорчиться. Буду рад, если я ошибаюсь. Если у вас нет ко мне вопросов, то до вечера.
– Пошли вживаться в образ? – спросил Бизнесмен.
– Скорее выходить из существующего.
– Что так надоел?
– Даже не представляете как.
Он поднялся и направился внутрь корабля, оставив за собой последнее слово. Проводив Писателя взглядом, Бизнесмен заметил:
– В его словах есть доля правды, но наши ряды редеют.
– Наши ряды не редеют, а меняются, – ответил ему Нищий.
– Да, а иногда, кажется, что пополняются. Мир тихо сходит с ума.
– Лучше бы уж все сразу. Тогда все будут одинаковы.
Было еще светло, но солнце уже клонилось к горизонту, образовывая на воде полоску на волнах, которая тянулась за кораблем. Мужчины стояли в молчании, и кто о чем думал, было ведомо только им.
8
За окном уже спустились сумерки; шторы в салоне были опущены; мягкий свет струился из бра, закрепленных по стенам, а легкие тени легли в дальних уголках.
В салон вошел Настройщик, катя перед собой столик, уставленный напитками, вазой с фруктами. При движении раздавался легкий перезвон стаканов, стоящих на нижней полке столика. В руках Настройщик нес магнитофон и небольшой пакет. Оставив столик у дивана, он поставил магнитофон на другой столик, который уже стоял освобожденный от бутылок и стаканов, а затем извлек из пакета компакт-диски. Перебрав их, он выбрал один и вставил его в магнитофон, рассчитывая, что выбранная им мелодия, позволит входящим окунуться в атмосферу праздника. Музыка была медленная и приятно ласкала слух. Окинув взглядом салон и оставшись удовлетворенным, он налил себе воды и сел в ожидании.
Минут через пять, когда уже играла другая мелодия, такая же спокойная, появился Нищий, в одежде более строгой, чем была у него ранее: темные брюки, черная рубашка с бабочкой, жилет оливкового цвета. Был он выбрит.
– Я смотрю вам подошла моя одежда? – поинтересовался Настройщик.
Тот пожал плечами: – В целом, да, только обувь оставил свою, она, конечно, не вписывается в общий ансамбль, но иного выхода не было.
– Не думайте об этом. Одежда нужна чтобы подчеркнуть вид самого человека. Считайте ваша бабочка – контраст туфлям.
– Я потом все верну.
Настройщик махнул рукой: – Оставьте себе. Я пытаюсь понять в каком вы образе?
Нищий ничего не отвечая, прошел к роялю, потрогал пальцами клавиши, проверяя звучание, а затем сел на табурет.
– Не могли бы вы выключить магнитофон, – попросил он.
Настройщик, не удивляясь просьбе, словно ожидал ее, и, не задавая вопросов, выключил магнитофон.
Нищий коснулся клавиш пальцами, замер, а затем заиграл мелодию, которая только что звучала из магнитофона. Настройщик был приятно удивлен игрой, подошел и встал рядом. Пальцы Нищего проворно бегали по клавишам, и он, не отрывая взгляда, пояснил:
– Это не сложно, воспроизвести мелодию, если сумел ее понять и услышать, а главное, если умеешь играть. Я умею играть с детства, подавал большие надежды, но жизнь внесла свои коррективы. Я не садился за инструмент много лет, думал, что все забыл, но пальцы помнят.
– Так вы профессионал.
Нищий кивнул головой, не прерывая игры: – Я часто играю мысленно, представляя, как пальцы касаются клавиш. Сам иногда сочинял мелодии.
– Так что же вас заставило уйти от этого?
– Устал играть на потребу публики, ради денег. Увы, это так. Денежные знаки никто не отменял, и мне хотелось их иметь как можно больше, вот и гнался, а как следствие безрассудный образ жизни. Но однажды понял, что если не остановлюсь, то остановит – смерть, а я потеряю жизнь, потерю которой никто в общем, и не заметит особо. Я прошел точку невозврата. Меня прошлого уже нет, а будущее еще не пришло, вот и маюсь в настоящем, хотя чувствую себе не так уж и плохо.
– Неужели не хочется играть?
– Хочется, – согласился Нищий, – но между хочется и мочь, есть разница. Я пока не дошел до момента, когда пора начинать возвращаться.
– А точка не возврата?
– Это точка не возврата к прошлому. Я хочу вернуть себя, когда жажда играть будет сильнее покоя. А сегодня решил побыть музыкантом.
– Вам это удалось.
Двери салона распахнулись, и вошел Легионер в одежде монаха, а Домохозяйка в одежде монашки. Войдя, они с удивлением смотрели на играющего Нищего.
Настройщик, увидев их одеяния, поинтересовался: – Что это вы один образ выбрали?
– Образ, может быть и один, подход разный, – пояснил Легионер.
– Это ваше право, ваш выбор, и свидетельство того, что идея перевоплощения была верна, и каждый проявляет себя в той роли, которую хотел воплотить. Напитки, легкое вино на столике, ухаживайте за дамой, – предложил Настройщик. – Или грех? – усмехнулся он Легионеру.
В ответ Легионер провел Домохозяйку к дивану и когда она села, прошел к столику, наполнил два стакана на половину и один отнес даме. Держа в руке свой стакан, он повернулся к мужчинам, и Нищий, поняв, что тот хочет что-то сказать прекратил играть.
– Еще раз поясню, что мы не договаривались по вопросу образа, так получилось. Что касается греха. Грех – то в капле. – Он опустил мизинец в стакан и стряхнул каплю, что осталась на пальце на пол. – Вот и весь грех, – а затем выпил четверть стакана.
После этого прошел и сел напротив Домохозяйки на другой диван.
В салон вошел Монах в достаточно элегантном виде: темные брюки, светлая рубашка, бежевый пиджак, на котором оттопыривался боковой карман. На левой руке, на безымянном пальце, красовался серебряный перстень, с почти зеркальной поверхностью. Он достал из бокового кармана колоду карт и ловко перетасовал ее, вызывав тем самым всеобщий интерес.
– Кто захочет сразиться – прошу, – предложил он.
– Ну, уж нет, – заявил Настройщик. – Вы видимо игрок, и не плохой.
– На все воля Божья, – смиренно ответил Монах. – Все мы игроки в этой жизни, – и направился к столику с напитками.
Едва он подошел к столику, как в дверь вошла Проститутка в белом халате. Лицо ее было добрым и открытым, его нельзя было даже сравнить с тем видом, который был раньше. Из под халата выглядывало простое, ситцевое платье.
– Медицина нам нужна по жизни всегда – приветствовал ее Настройщик. – Ваш образ говорит о том, что вы стоите на защите нашего здоровья, что радует.
– Ну, не всегда же доводить вас мужчин до состояния, близкого к инфаркту, – засмеялась она.
– Проходите, присаживайтесь. Вы поухаживаете за дамой, – обратился он к Монаху.
– Налить? – спросил тот.
– Не откажусь. В области психиатрии это может помочь развязать языки.
Настройщик внимательно посмотрел на нее. Монах налил и протянул ей стакан, а когда она села рядом с Легионером, и сам сел в кресло.
– Вы будете лечить душу, а я тело, – сказала она ему.
– Препарировать будете?
– Хотелось бы, отдельные особи мужского пола.
– Вы не справедливы.
– Если бы.
Их разговор был прерван появлением новых лиц: появился Бизнесмен, в чистом, но мятом костюме: брюки были велики, так что ложились ботинки гармошкой, пиджак висел, как на вешалке, а рукава его были закатаны. Под пиджаком ничего не было. Нищий улыбнулся, глядя на него, а тот, заметив его взгляд, кивнул головой.
– Именно так, чтобы понять, что такое верх, надо понять, что такое низ. Вы узнали?
Нищий кивнул снова головой, показывая, что образ нищего Бизнесмену удался.
Вместе с Бизнесменом в салон вошла Врач в строгом платье коричневого цвета с белым передником. Волосы были убраны под косынку. Из кармана фартука выглядывала тряпочка. Взгляд был внимательный, участливый.
– Горничная? – спросил Легионер
Врач улыбнулась довольная, что образ ей удался, раз его поняли сразу, и прошла к дивану, сев рядом с Домохозяйкой.
Следом вошли Художница и Писатель. Художница была в длинном платье до пола. Взгляд был чуть грустный, но выразительный, а Писатель был одет клоуном: ярко-красный парик, нарумяненные щеки, разукрашенный рот, комбинезон с короткими брючинами, а под ним футболка. Полосатые носки в желтых ботинках.
– Разрешите представиться, – обратилась Художница к присутствующим, – Актриса, разных драматических театров, а точнее театра жизни, а это Клоун, который видит то, что мы не хотим видеть в себе, – указала она на Писателя.
Они прошли и сели на свободные места.
– Вы где все это взяли? – спросил Писателя Легионер.
– Попрошайничал.
Настройщик налил всем, кто пожелал вина и вернулся к Нищему, тот снова заиграл. Не было еще одного персонажа утреннего сбора – Застенчивой. Все вели разговоры между собой, перебрасываясь репликами. Минут через пять дверь снова распахнулась и на пороге замерла женщина. Нищий прекратил играть, и, как и все, рассматривал ее. Это была Застенчивая, но в каком костюме: короткая юбка открывала стройные ноги в ажурных чулках, блузка расстегнута, открывая до возможного предела грудь, умело сделанный макияж. Все вдруг увидели, что у нее очень красивая фигура, которая ранее пряталась в ее непостижимо невзрачной одежде. Если она хотела произвести эффект, то ей это удалось. Да и что говорить, эффект всегда достигается женщиной при минимуме одежды, важно знать какой эффект она хочет произвести. Если ее легче перепрыгнуть чем обойти, то эффект будут соответствующим. Но в данном случае, она выглядела изумительно.
Насладившись зрелищем, что она произвела, она прошла к дивану.
– Захотелось освободиться от груза серости и попытаться стать иной, может быть даже в чем-то прочной, – пояснила она присутствующим.
– Может быть, и не в меру, – заметил Настройщик, подавая ей стакан с вином, и улыбнулся. Затем он встал посередине салона и обратился ко всем.
– Ну, что. Вот мы и в сборе. У нас не посиделки, не клуб знакомств по интересам. Маэстро, – обратился он к сидящему за роялем. – Сыграйте что-нибудь, что заставит всех не просто подняться, а вскочить с мест. Расшевелите души, я уже не говорю о телах, они слишком обленились. Давайте, не жалейте пальцев.
Нищий ухмыльнулся и резко ударил по клавишам. Он заиграл рок-н-ролл. Уследить за его пальцами было не возможно, да что там пальцы, он сам был весь в движении. Музыка, что он заставлял издавать рояль, не просто звучала, она разрывала тишину.
9
Некоторое время присутствующие сидели, прислушиваясь к музыке, а потом встали; зажигательная мелодия выдернула их из кресел и диванов. Что творилось! Каждый выплескивал накопленную энергию: Монах танцевал с Художницей, и такое впечатление, что они танцевали вместе всю жизнь; он держал ее за руки, она проезжала у него между ног, не запутываясь в своем платье, легко перебрасывал ее через плечо. Это было нечто. Бизнесмен, стараясь не запутаться в своих брюках, выдавал па, достойные профессионального танцовщика. Даже Легионер и Домохозяйка не путались в своих длинных одеяниях. Застенчивая и Легионер, танцевали напротив друг друга. Лишь Писатель и Настройщик остались сидеть.