Месяц-густарь
Август во всей полноте телесных и душевных ощущений способен оценить только деревенский житель и дачник-огородник! Всё созрело, всё поспело в садах, огородах, на полях, лугах и таёжных еланях. Ветер разносит ароматы плодов. Пахнут мёдом пасеки; помидорами, укропом, луком, огурцами, петрушкой – огороды; голубикой и болотным багульником – таёжные ягодники; душистым угаром – хлебные нивы и смётанные на лугах сенные зароды. Грибной дух держится под сенью деревьев, а на голых сопках перехватывает дыхание сладкий запах богородской травы.
Баба Лина и Горка идут на «двойную охоту»: собирать лекарственные растения и грибы. Перебравшись по мостику на другой берег Хрусталинки, они оказываются на узкой полевой дороге. По её краям бросаются в глаза полосочки бледно-розовых пушистых цветков.
Баба Лина склоняется над ними и ласкает ладонью.
– Ух, вы мои милые, ух, вы мои нежные.
Горка упирается в них взглядом
– Что это?
– Это клевер пашенный. Цветы зовутся котиками. Они пушистые, мягкие и служат для красоты дорог, лугов, полей, залежей, склонов гор.
Горка тоже гладит их ладонью.
– Чувствуешь, какие они тёплые, живые?
Словно маленькие котики. Вот-вот замурлычут.
По мере того, как попадается новое растение, баба Лина указывает на него с приговоркой:
– Это зверобой – всем травам царь, он от девяноста болезней спасает. Коровяк от кашля избавляет, сушеница – от замороченья головы. Тысячелистник в ране кровь запекает. Мята в груди мягчит. Ты, Горушка, запоминай растения, а от каких они болезней применяются, потом почитаешь в книге. У меня такая есть.
На опушке леса им попадаются несколько красивых грибов: шляпки алые, на них белые горошинки, а на ножках – белые переднички.
– Это мухоморы. Их брать нельзя. В них – яд. Можно отравиться.
Горка прицеливается и поддаёт носком кеда гриб так, что тот разлетается на мелкие части.
– И ты туда же, – смеётся баба Лина, – по этому поводу есть народный юмор… Стоят рядом два гриба: один белый, другой – мухомор. Слышатся голоса. «Вот, наконец-то грибники идут, – говорит белый, сейчас меня срежут и в корзиночку положат». «Тебя в корзиночку, а меня – ногой по физиономии!».
– А зачем тогда такие грибы растут?
– Ну, при всём при этом, они не так уж и бесполезны. Это пища для некоторых насекомых. Да и люди их используют для того, чтобы уничтожать, к примеру, домашних мух. Вот он и название получил от этого – мухомор.
Запомни, Горушка, в мире всё устроено разумно, всё с пользой кому-то. Если человек что-то не употребляет, то это необходимо животным, травам, деревьям.
Баба Лина и Горка вклиниваются в заросли кустов багульника. В его влажных корнях белеют грибы с жёлто-розовой шляпкой. Края её завёрнуты внутрь и обильно опушены светлой бахромой.
– Ба-а-а, их брать можно?
– Можно, Горушка, это съедобные грибы под названием «волнушки». Только не увлекайся! Их лучше всего класть на завершение поверх других грибов: очень уж они ломкие. Окажутся на дне корзины – в труху превратятся.
А вскоре начинают попадаться грибы, которые Горке известны по рыночным покупкам мамы: грузди, боровики, маслята и моховики. Мама готовит из них обалденную жарёху! Вот только впервые в жизни он видит, как они растут.
Быстро наполняется бабушкина корзина.
Возле какого-то пня с гладкой поверхностью, похожего на стул, баба Лина останавливается, сдувает с него мелкий мусор и садится.
– Отдохнём малость, Горушка, что-то у меня дыхание перехватывает и пульс частит.
– Сердце? – участливо спрашивает Горка.
– Возраст, – грустно усмехается баба Лина, – старость, можно сказать, тоже своего рода болезнь. А один большой учёный древней Греции по имени Сократ болезнью назвал даже вообще всю жизнь человека. Каково?
Баба Лина глубоко вздыхает и трёт ладонью левую половину груди.
– Мне, Горушка, уже 80 годков настукало.
Она лукаво щурится.
– А скажи-ка, дорогой, во сколько раз я тебя старше?
– Я плохо считаю в уме, – хмурится Горка, морщит лобик и через мгновение отвечает, – ну если целым числом, то в тринадцать раз.
– Умничка, – хвалит баба Лина, – я в твои годы так считать не могла.
Рядом с пнём, на котором сидит баба Лина, ещё один со свежим следом пилы. Поверхность подсохла и на ней видны волнистые ниточки по окружности. Баба Лина обращает на пень внимание.
– Как ты, Горушка, считаешь: молодым или старым было это кем-то загубленное, будь они неладны, дерево?
– Не знаю, – признаётся Горка.
– Вот по такому срезу пня, как по книге, можно прочитать историю жизни дерева.
– По этим неровным колечкам?
– Абсолютно так. Все основные события, все превратности его судьбы. День за днём, год за годом наращивает дерево клетку за клеткой, кольцо за кольцом. Посмотри, годичные кольца все разные, значит дерево тоже жило по-разному. Как и человек.
– Столько же лет?
– Нет, Горушка, гораздо больше.
В Украине, на реке Днепр есть остров под названием Хортица. На нём растёт дубрава с деревьями толщиной более двух метров. Представляешь? Это несколько обхватов наших рук.
Баба Лина показывает, каких обхватов.
– В этой дубраве было дерево, которое прожило две тысячи лет. Дуб-великан!
– А в нашей тайге есть такие долгожители?
– Конечно! Когда я ещё училась в Московском университете и ездила на практику в Сибирь, то в районе городов Братск, Усть-Казачинск и Ленск мне показывали сосновые боры трёхсотлетнего возраста. И там росла сосна, которой было шестьсот лет. Значит есть такие и в наших забайкальских таёжных дебрях.
Баба Лина и Горка двигаются дальше и входят в высоченные – по самую грудь бабе и шею внуку – густые заросли травы. Всюду на красных, жёлтых цветах девясила, горошка, клевера, гроздьях шалфея, лопаточках лилий сидят шмели. Большие и маленькие, серые, рыжие и пёстрые, они иногда с коротким гудением перелетают с цветка на цветок, деловито копаются в них.
– Измазываясь цветочной пыльцой, – поясняет баба Лина, – перелетая с цветка на цветок, шмели переносят пыльцу на своих лапках с тычинок одного растения на пестик другого, чтобы образовались семена. Вот великое взаимодействие в природе: шмели помогают растениям размножаться, а те, в свою очередь, – кормить личинок шмелей тоже для размножения.
Миновав елань, баба Лина и Горка попадают на другую, со струйчатым течением ковыля, который сразу же завораживает их взгляды, точно не растение, а живая вода, похожая на ручьи, плавно льётся и серебрится под солнцем. А за ковыльной поляной, там, где снова начинается сосновый бор, яркая алая полоса.
– Посмотри, Горушка, какое чудо! Это заросли Иван-чая.
– Как-как? – переспрашивает Горка.
– Иван-чая… Или, по-научному, «кипрея».
На какое-то время Горка глубоко задумывается.
– Иван-чай… Иван-чай. А почему не Пётр-чай, не Михаил-чай, или не Егор-чай?
– Почему-ка ты моя неугомонная, – с нескрываемым чувством восхищения смотрит на внука бабушка. Как он походил сейчас на взрослого человека!
– Название это народное. Идёт от сказки, от давно минувших дней. В одной древней русской деревне жил мальчик Иван. Он очень любил цветы и красный цвет. И ходил в красной рубашке. И когда собирал цветы на лугу, его было видно издалека. Но однажды он потерялся. И если кто-то на лугу появлялся в красной рубашке, то люди говорили: «А это там не Иван, чай, ходит?», то есть «Иван, наверное, ходит?». «Чай» – это синоним слова «наверное».
– А что такое «синоним»?
– Ну, Горушка, вот мы говорим, «смелый человек», а можно сказать «храбрый». Или он «работает», а можно сказать «трудится». Эти слова звучат по-разному, но схожи по смыслу, как «дорога» и «путь», например.
– Как «гореть» и, – Горка на секунду задумывается, – и «пылать», «полыхать».
– Умничка, умничка моя, – бабушка обнимает внука и целует в макушку.
Перед ними открывается пространство сенокосной пади. Всё пёстрое разнотравье уже высится в стогах, слабый ветерок разносит волнительный, ни с чем не сравнимый аромат.
– Чуешь, Горочка, чем пахнет?
Горка тянет носом воздух.
– Вкусно пахнет. Прямо так в серединку и лезет
Горка гладит ладошкой грудь. Глазёнки у него отрадно блестят.
– Это, внучек, запах нашей земли, нашей Родины, – баба Лина щурится, улыбается и качает головой. – Запомни его!
Усадьба егеря
Усадьба семейства егеря Соболева находится на отшибе – в километре от дачного посёлка на побережье Хрусталинки в глубине тайги. Место выбрано специально – подальше от жилого массива, чтобы не беспокоить население мычащим, ржущим, блеющим, кудахтающим и лающим хозяйством. Оно небольшое, но шумное. К усадьбе от центральной трассы ответвляется хорошо укатанная дорога. По ней Горка и баба Лина без труда прикатывают в гости на велосипедах. Вся территория огорожена зелёным забором из профильного железа. Вслед за хозяином из ворот выскакивают две собаки и ещё какое-то животное, похожее на большую кошку.
– Доброго дня, Алина Агаповна, – протягивает руку хозяин, – давненько вы у нас не были!
– И вам, Филипп Матвеевич, доброго здравия. В город ездила, внука привезла на житьё-бытьё. Хочу познакомить его с вашими ребятами, чтобы ему нескучно было. Егором его зовут.
– А меня – дядей Филиппом.
Горке нравится, что уже второй человек после деда Акима знакомится с ним по-взрослому. И в ладони правой руки ощущается его тёплая сила. Горка уже кое-что знает о нём по рассказу бабушки и во все глаза разглядывает этого человека.
В дачном посёлке егерь Соболев пользуется всеобщим уважением. Он охраняет тайгу от злых истребителей зверей браконьеров, незаконного лесорубства и пожаров. «Очень героическим делом занимается» – говорила бабушка.
И Горка хочет найти подтверждение её словам. Но ничего героического пока не находит. Среднего роста, широкоплечий, с чёрной курчавой окладистой бородой и усами. Глаза чёрные, но с каким-то мягким блеском. Голова совершенно лысая или, как шутят острословы, «босиком». Однако босы и ноги до самых колен, на которых бугрятся заворотки синих джинсовых штанин. Но что приводит Горку в восторг, так это тельняшка, которая сразу же говорит о родственной душе и братских отношениях.
– Вы служили во флоте?
– Нет, в воздушно-десантных войсках
– А мой папа – во флоте. И я тоже буду моряком.
– Очень даже отличное желание, – дядя Филипп показывает в улыбке белые ровные зубы, – в ВМФ и ВДВ служат самые крепкие и надёжные парни!
Чуть позже Горка узнает, что родился и вырос Соболев в глухом забайкальском таёжном селе, так что все премудрости выживания в таких условиях усвоил с детства.
– Я в твои, Егор, годы с отцом уже на охоте промышлял. С тозовкой – это такая малокалиберная винтовка – на белку ходил, – подмигивает дядя Филипп, – будь здоров! Пулькой в глаз попадал. Я и тебя научу. Так же и на коне скакать, и на лыжах ходить, и капканы ставить, и что ещё? – егерь смотрит на бабу Лину.
– Сено косить, землю пахать, картошку копать.
– Вот! Вот! – удовлетворённо подтверждает дядя Филипп, – и всё другое, без чего в нашем житье-бытье деревенском никак не обойтись.
Горка, конечно, слушает, соглашается учиться всем сказанным премудростям. Особенно из ружья стрелять. Но белку в глаз пулять не станет. Об этом он только думает, а вслух не говорит, чтобы не обидеть дядю Филиппа.
За него говорит баба Лина.
– Спасибо вам, Филипп Матвеевич, за такую учебную программу, – благодарит она.
Мягкая бабушкина ладонь ласково скользит по русым кудрям внука.
– Только с таким трудом, как рытьё картофеля, мы уже скоро познакомимся: уборочная пора на носу! Вот только по душе ли придётся Горушке?
– Что значит «по душе или нет»? – серьёзно вздёргивается дядя Филипп. – Воленс-неволенс, это же жизненная необходимость, второй хлеб. Я его уже трёхлетним пацаном с папкой и мамкой добывал.
Немного позже Горка узнает всю биографию Соболева – такой он разговорчивый человек, любящий вспоминать прошлую свою «очень достойную и примерную для молодых жизнь».
Средняя школа. Служба в Российской Армии. Учёба в сельскохозяйственном институте на отделении охоты и охотничьего хозяйства. Практика в северных района Забайкалья. Женитьба на девушке-эвенкийке.
Собаки тычутся носами в колени Горки (бабу Лину они уже знают), обнюхивают его.
– Не бойся, – успокаивает его дядя Филипп. – Лайки – существа дружелюбные. Они охотники, а не сторожа. Можешь их погладить. Они любят ласковое обращение. Это Дамка, а это её сын Зарян.
Ласки Горки лайки принимают охотно, выгибают спинки, подрагивают колечками хвостов. Только большая кошка сидит в сторонке и, как кажется Горке, смотрит на него сердитыми глазами. Дядя Филипп замечает опасливые взгляды юного гостя.
– Не бойся и нашего Гудейкона. Это рысь. Три года назад я нашёл его котёнком в тайге. Видимо, мама погибла. И вот он вырос и стал полноправным членом и собачей, и нашей семьи. Подружиться с нею сразу невозможно. Надо притереться. Характер!
– Гудей… Гудей…, – пытается произнести незнакомое имя Горка.
– Гу-дей-кон, – по слогам проговаривает дядя Филипп, – это эвенкийское имя, оно означает «красивый». Его дала моя жена Либгэрик, мы зовём её Либгэ…Ну, соловья баснями не кормят, милости просим, дорогие гости, – Соболев открывает калитку.
Едва баба Лина и Горка входят во двор, как оказываются в окружении детей дяди Филиппа.
– А вот и мои ребята-соболята! – расплывается в улыбке дядя Филип и с гордостью представляет каждого. – Это пятиклассник Влас. Это третьеклассница Рогнеда. А это Ратибор, твой, Егор, ровесник. На будущий год пойдёт в первый класс. Мы пока зайдём в дом, а вы, ребятки, покажите гостю нашу домашность.
Хозяйственные постройки идут в ряд по стороне огорода, обращённой к тайге. У каждой из трёх лошадей – отдельные денники. Три коровы обитают вместе в стайке, как и несколько десятков кур – в птичнике.
– Водоплавающую живность не держим, – совсем по-взрослому поясняет Влас, – морока с нею, как и с хрюшками. Необходимое мясо папа добывает в тайге. Вот когда мы подрастём, то, возможно, станем расширяться. А то маме и так достаётся за коровами, конями, козами да курями ухаживать… – о-го-го! А ведь ещё и в огороде копаться, а он во-о-н какой! Огребать, поливать, собирать… Мы, конечно, помогаем, но в основном летом, когда на каникулах.
Кони и коровы согласно деревенским традициям исстари, носят имена в соответствии с мастью. Шерсть светло-коричневая – значит гнедой, Гнедко. Иссиня-чёрный от головы до хвоста – Воронок. «Поцелованный огнём» – Рыжка. Гнедко и Воронок ходят только под седлом. А Рыжка, крепкий, с крутым крупом тяжеловоз таскает с грузом телеги, сани и повозки.
По масти кличут и коров. Если коней представляет Влас, то коров – Рогнеда.
– Вот эта бурая – Бурёнка. А эта белая с коричневыми пятнами – Пеструшка, а целиком белая – Белянка. А теперь идём на нашу «плантацию».
Такого огорода Горке не приходилось видеть никогда, разве что только в кино. На обходе ребята наперебой, не без нарочитой хозяйской гордости, преподносят Горке то огурчик из теплицы, то помидорчик, то морковочку или редисочку с грядки. Своими руками он срывает с кустов ягоды малины, смородины, крыжовника. Так что, когда ребята оказываются в просторной беседке, сплошь увитой хмелем и ещё какой-то растительностью с запахом пасеки деда Акима, то у Горки слегка подкруживается головка, а в желудке начинается ворчливое движение.
Удивляться Горка будет и внутри двухэтажного деревянного дома с просторными комнатами, расстеленными по крашенному коричневому полу звериными шкурами, по которым такое блаженство ходить босыми ногами. Окна широкие и высокие, до самого потолка. Посередине кухни на первом этаже большая-пребольшая русская печь с искусно и незаметно вмонтированным котлом отопления, от которого отходят трубы к батареям второго этажа. Зев печи такой величины, что в нём можно стоять Горке в рост. А на её «горбушке» играть в настольный футбол.
Зимой здесь тепло, а летом прохладно, поэтому на этой печке постоянно обитает кот Митрофан, или Митря, как сокращённо зовут его домочадцы. Кот очень старый. По человеческим меркам ему уже около ста лет. Он только ест и бесконечно спит. В погожие летние дни его выносят во двор на солнышко. На окружающий мир он уже смотрит со спокойным равнодушием. Хозяйка дома как-то предлагала даже свозить Митрю в ветеринарную лечебницу и усыпить: «Чего мается сердешный?».
Но воспротивился хозяин:
– Пусть доживает отпущенный ему век, – и не без металла в голосе спросил, – он кому-то мешает жить?
Слышится голос хозяйки, зовущей к столу.
В семье Соболевых большинство продуктов питания производится на основе личного хозяйства. В магазинах покупаются только сахар, соль, спички. Дядя Филипп любит обосновать это в весьма строгих выражениях:
– Это разве хлеб в лавках-то продуктовых? Двух дней сохраниться не может – черствеет, плесенью покрывается. А масло растительное? На сковороде горит, картошка к ней прилипает. А колбаса? Из какой дохлятины её варганят? А водка? Ею же только машины мыть!
После многочисленного перечисления пороков производства питания дядя Филипп философски заключал:
– Натуральная природная еда – это чистая энергия в человеческом теле. Это здоровье! Почему люди-то болячками мучаются чуть ли не с колыбели? Чистой энергии в них нет, от некачественных продуктов она не появляется. А, как известно, здоровый дух живёт только в здоровом теле.
Сегодня гостей угощают скромно: только сырыми куриными яйцами, зелёным луком-пером и красной редиской. В графинах для детей – безалкогольная шипучка, а для взрослых – винный деликатес из деликатесов – медовуха, которую очень обожал царь Пётр I. Рецепт Соболеву прислали петербургские друзья. Медовуха – гордость хозяина. Её употребляют небольшими дозами, а закусывают только чёрным хлебом.
Впервые в жизни Горка пьёт сырые яйца.
– Ложечкой легонько оббиваешь макушку, осторожно снимаешь скорлупу и плёнку. Посыпаешь солью и опрокидываешь в рот. Вот так, – показывает Рогнеда.
Из-за стола Горка выбирается с основательной тяжестью в животе. Играть уже не хочется. Это понимает баба Лина и собирается домой.
На прощанье дядя Филипп знакомит Горку с лошадью по имени Рыжка.
– Он хороший работяга в телеге, санях, но хорошо ходит и под седлом. Освоишь верховую езду, пересядешь на скакового коня.
Позднее Горка узнает, что русские казаки подразделяют своих верных помощников на лошадей и коней. Последним называют только тех, которые ходят под седлом – в бой, в поход, на охоту.
Горка прихватил со стола вкусную ватрушку (посоветовала баба Лина). Суёт её под нос Рыжке. Тот нюхает, мотает головой, раздумывает, потом осторожно берёт угощенье тёплыми губами. Съедает и кладёт голову Горке на плечо. Какое счастье!
– Вот и познакомились, – потирает руки дядя Филипп, – это главное – понравиться друг другу.
Второй хлеб
К жизни в условиях природы Горка привыкает быстро. Утрами его будит солнышко. Оно поднимается из-за самой высокой сопки, заглядывает в окно, греет и ласкает лицо. Горка жмурится, потягивается, потом встаёт с кровати. Наливает себе из термоса чашечку травяного отвара, который ему с вечера готовит баба Лина.
В непогожие дни Горка просыпается в тоже время. Способствуют этому уже биологические часы. Это, по объяснению бабы Лины, такой физиологический ритм организма, который ранее был уже настроен солнышком. Конечно, без него мир становится серым, а порою и мрачным. Но Горка не унывает. После травяного чая бегает по огородным дорожкам голым по пояс, делает зарядку и умывается из бочки с дождевой водой. Ему это нравится. В бочке отражается небо и довольная Горкина мордуленция. Р-р-раз в бочку головой! Ох-ха-ха! Вода бежит по спине, груди, коленям, и растирается мохнатым полотенцем. Благодать!
Под окном растёт сирень. Одна ветка её упирается в самую середину крестовой рамы. Когда утренний ветерок колышет ветку, она легонько стучит в стеклину, словно говорит: «Просыпайся! Поднимайся с постели! Смотри, какой дивный день уже начался!» А когда идёт сильный дождик, то листочки сирени подрагивают, а ветка чуть заметно кланяется: «Спасибо тебе, небесный душ, за влагу и прохладу».
Начало сентября. В воздухе то тут, то там вспыхивают длинные искры осенней паутины. Макушки берёз оголяются и походят на рыжие лисьи хвосты. В лесу ещё можно наткнуться на последние грибы – рыжики и моховики, но они все испорчены прожорливыми насекомыми. Утрами железные крыши дачных домов курятся парком. Время собирать урожай картофеля.
– Прежде чем копать, – говорит баба Лина, – надо подготовить хранилище в подполье.
В центре кухни на полу – плотный коврик. Баба Лина оттягивает его в сторону. Под ним оказывается железное колечко. Тянет за него и открывает чёрный квадрат подполья. Щёлкает выключателем. Всё пространство внизу наполняется светом.
– Видишь там доски?
Горка ложится на живот, свешивает голову:
– Ага!
– Ими отгорожен отсек, в котором будет храниться картофель. Доски и пол нужно хорошенько пробелить.
Баба Лина приносит пластмассовое ведёрко с гашёной известью и кисть.
По лестнице Горка спускается в подполье. Баба Лина подаёт ему кисть и ведро.
– Дело, Горушка, не хитрое. Макаешь кисть в известь и наносишь её на доски.
Уже спустя несколько минут Горка уверенно орудует кистью.
Посмотреть на работу приходит кот Баюн. Но это только так кажется Горке. Интерес у кота совсем другой. Он прыгает вниз. Тщательно обнюхивает подполье. Не обнаруживает мышей и по лестнице взбирается наверх.
В середине дня баба Лина и Горка приступают к уборке картофеля.
– Его у нас в стране называют вторым хлебом, – поясняет баба Лина, врезаясь железным заступом в землю и переворачивая её вместе с ботвой, – с картошкой никакой голод не страшен! Во Франции, где сейчас мама, её называют земляными яблоками.
Горка поднимает один клубень и внимательно разглядывает его.
– Немножко походит… Они в Европе тоже растут?
– Картофель оттуда к нам и пришёл. Русский Царь Пётр I как-то побывал в Голландии, увидел этот чудо-продукт, отведал и приказал разводить в России. Вот и разводят уже почти триста лет. А вообще-то родина картофеля – Южная Америка. Путешественники завезли его в Европу. Но, как видишь, ему понравилось расти и в нашей холодной земле.
Подкопав несколько рядков, баба Лина показывает, как нужно выгребать клубни руками в перчатках и с помощью копарули –приспособления в форме скребка из толстой проволоки.
Горка выбирает картофелины из ямки.
– Ой! Баба, что это?
Он впервые в жизни видит первого подземного жителя. На краю ямки извивается что-то длинное и тонкое.
– Это дождевой червь, – смеётся баба Лина, поднимает его и кладёт себе на ладонь. Не бойся. Он не кусается. Это очень мирное существо. На, посмотри.
Баба кладёт червя на раскрытую ладошку Горки. Тот не без трепета рассматривает.
– Он какой-то весь одинаковый. А где у него ножки, рот, глазки?
– Простым глазом их не заметишь. Надо смотреть через увеличительное стекло. Передний конец у червя утолщён, заострён и темнее окрашен. Там и маленький ротик. Тело как бы состоит из колец. А на них – щетинки. С их помощью он и передвигается. И чувствуешь – он весь влажный. Это липкая слизь. Она позволяет червячку легко передвигаться в земле, даже подниматься по деревьям, веткам кустов.
Горка уже без страха переворачивает и рассматривает червя. Но, конечно, ничего не видит.
– Вот вроде неказистое существо, а непростое. У него есть кровеносная система, мозг и пять сердец.
– Пять сердец? – Горка надувает щёки. – Ничего себе!
– Дождевые черви – очень важные подземные жители. Они едят палые листья, заглатывают землю и пропускают её сквозь себя, тем самым удобряют почву, а когда буравят её, то через такие ходы позволяют попадать в неё воздуху и воде.
– Здорово!
– Ещё как здорово. Там, где много червей – хорошие урожаи.
– А почему их называют дождевыми? Их рождает дождь?
– Нет, Горушка. Просто люди ещё в древности заметили, что после обильных осадков черви выползают на поверхность. Вот и получили такое имя… Так что их надо ценить и очень беречь.
Баба Лина умалчивает, что дождевых червей ещё зовут и удильными. Их насаживают на крючок и ловят рыбу. Горка скоро узнает об этом. Но почему-то бабе Лине сейчас не хочется об этом говорить.
Горка осторожно опускает червя в ямку и зарывает её.
– Живи долго! А как долго, баба Лина?
– До десяти лет.
– Маловато!
– Так уж, Горушка, природа распорядилась. На земле есть существа, которые живут вообще считанные часы. В один день появляются на свет и почти сразу умирают.
– Ничего себе! А кто это?
– Я потом тебе расскажу, а то мы с тобой сегодня картошку не выкопаем.
В огороде появляется Лаки. Повизгивает, крутит хвостом, всем своим видом показывая, как он рад встрече.
– Помогай, – говорит ему баба Лина, – не время лизаться!
Лаки бросается к её рукам и начинает лапами выгребать клубни.
– Ничего себе номер! – дивится Горка. Ему ещё не верится, что Лаки такой смышлёный. – Помогай и мне!
И Лаки бросается к нему.
Над огородом пролетает какая-то очень похожая на голубя птица с рыжеватым оперением. Садится на куст черёмухи и трескуче кричит.
– О-о-о! – морщится Горка. – Какой противный голос!
– Это сойка, – поясняет баба Лина, – спокойная красивая птица.
– Красивая? – недоверчиво вглядывается Горка. – А что в ней красивого?
Сойка нетерпеливо прыгает с ветки на ветку, поедая плоды, и её трудно разглядеть.
– Ну, если бы она находилась в спокойном состоянии, то на сгибах крыльев ты бы мог разглядеть ярко-голубые пятна, а в полёте выделяются на крыльях и надхвостье белые места. Я тебе потом покажу на картинке. Сойки очень талантливые, они могут подражать пению других птиц, лаю собак, кудахтанью кур, скрипу дверей или старых деревьев. Представляешь?
– Ничего себе, – не верится Горке.
Сойка пикирует на рассыпанную для просушивания картошку, хватает один клубень и исчезает в гуще деревьев. Вскоре появляется снова, потом ещё и ещё.
– Баба Лина, – возмущается Горка, – она же крадёт наш урожай!
– Да много ли унесёт? Пускай её. На зиму заготовки делает.
– А где?
– Кладовые сойки устраивают в ельнике или сосняке, так как там меньше мышей, которые грабят заготовки в основании пней, стволов деревьев или в куче листвы.
Пока баба Лина рассказывает о сойках, их прилетает целая стая.
Десятка полтора картофелин поднимаются в воздух.
– Ну-у-у, – недовольно протягивает баба Лина, – это уже серьёзно. Так они нас без бульбы оставят! Эй, Лаки, ты чего смотришь?
Пёс, провожая стаю соек глазами, виновато подбегает к бабе Лине
– Охранять! – приказывает она и показывает рукой на картошку.
– Брех! Брех! – соглашается Лаки.
При следующем полёте он звонко лает и бегает вокруг площадки с клубнями.
Сойки в разнобой и недовольно кричат, раскачиваясь на деревьях. В бой, как другие, например, вороны, они никогда не вступают. Предпочитают обходиться только голосами.
– Давай-ка мы освободим Лаки от обязанностей сторожа, – предлагает баба Лина, – в сарайчике без дела лежит полиэтиленовая плёнка. Накроем ею наш урожай.
Выкопав картошку, баба Лина и Горка сортируют её. Самую крупную спускают в подполье, самую мелкую оставляют на огороде – для птиц и зверьков.
Баба Лина полностью разгибает спину и с удовольствием потягивается. Так же делает и Горка.
С неба слышатся какие-то голоса.
Бабушка и внук поднимают головы. На фоне серых облаков проявляется большая стая гусей.
– Баба Лина, а почему птицы летят треугольником?
– Это, Горушка, называется клином. То есть такой у них строй для передвижения.
– Строй? У них что, воинская дисциплина?
«Никогда бы не додумалась до такого вопроса, – дивится баба Лина, – вот нынешнее поколение!».
– Полагаю, так и есть. Главнокомандующим у них – самый сильный гусь. Он летит во главе стаи и ведёт всех за собой. Короче, разрезает собой воздух, это помогает следующему тратить меньше сил. И так до самого хвоста, где располагаются самые слабые, чаще всего молодые птицы.
– И вожак никогда не устаёт?
– Устаёт, конечно. Тогда перемещается в хвост, чтобы передохнуть. А его заменяет другая сильная птица.
– Здорово! – восхищается Горка.
– Ещё как здорово! Без такой взаимной поддержки и взаимной помощи они никогда бы не добрались до нужного места, которое находится за тысячи километров. Представляешь?
– Ещё как!
Баба Лина пристально вглядывается в гусиную стаю.
– Когда я была совсем маленькой, помню, как мы с мамой смотрели на перелёт птиц, махали им вслед руками и кричали: «Путь вам дорожка! Путь вам дорожка!» Давай покричим и мы.
У Горки блестят глаза:
– Давай!
В разнобой они весело кричат:
– Путь вам дорожка! Путь вам дорожка!
И Горке кажется, что теперь-то гуси не собьются со своего направления, ничего с ними не случится. И после суровой зимы они вернутся на родину, и он с бабой Линой так же встретит их.