Эксперт для ангела

– Мы потратили слишком много?

– Что значит: «мы»?

Невольный облегченный вздох сорвался с губ и в ответ на него, с той стороны послышался саркастический смешок.

– Ну, я предложила Джулии составить себе компанию.

– Вы, смотрю, лучшие подруги?

– С чего ты взял?

– Соц-сети кишат фотографиями.

– Подписан на ее Инстаграм? – усмехнулась я, представляя, как сам синьор Валлара листает снимки невесты и пишет на них комментарии.

– Помощники. Так что у вас?

– Гуляем по магазинам. Это плохо?

– Странно, – тон его голоса чуть потеплел, проступая знакомой, бархатной интонацией. – У тебя все в норме?

– Без сомнения, – уверенно соврала я.

Конечно, всё было плохо. Хуже и представить невозможно. Вся славная Вилла Эмануэлла ненавидела меня за то, чего не было на самом деле. Или все же было?

– Хорошо. Развлекайтесь, – произнес он слегка отстраненным тоном и повесил трубку.

– Нам сделали выговор? – осторожно осведомилась Джулия.

– Синьору не понятно общение, завязавшееся между его женщинами.

Девушка улыбнулась и примирительно погладила меня по руке.

– Я не его женщина, Паолинья. Меня не было в постели дона Валлара.

Мое непонимающее недоверие позабавило её ещё больше, вызывая приступ надменного веселья.

– Но почему?

– Все просто. Анжело на самом деле очень привязчив… Ты знаешь, чья фотография стоит у него на рабочем столе?

Та самая, в простой деревянной рамке. Он не позволил мне увидеть ее в самый первый день знакомства.

– Нет.

– Попробуй посмотреть, при случае.

– А как же твое заявление о том, что он бежит за каждой юбкой?

– Это другое.

– Как так? Не понимаю.

Джулия поерзала на стуле, устраиваясь поудобнее.

– Когда речь идёт о простом сексе, Анжело все равно, кого… С кем проводить время. Но женитьба для принципиального дона Валлара – дело личное, затрагивающее душу, важное. В свое сердце он просто так никого не впускает. Мне сразу дали понять, что пока обручальное кольцо не покроет безымянный палец, думать о сближении нечего. А теперь кажется, он не захочет увидеть рядом никого, кроме тебя.

– Почему?

Джулия звонко рассмеялась и дала знак мужчине, сидящему за соседним столом, чтобы расплатился за нас, а потом потянула меня за руку в сторону очередного магазина.

– Пойдем. Если во вкусах Валенсио мне разобраться не дано, то уж платье, способное понравится пафосному Анжело, я знаю с гарантией в девяносто восемь процентов.

Проклиная свое легкомыслие, мне пришлось позволить ей продолжить навязчивые изыскания, но теперь ещё и в моем направлении.

Возвращение синьора Валлара

Пару дней после визита в город прошли в бессмысленном ничегонеделании. Мы с Джулией все больше времени проводили вместе, обсуждая стратегию поведения на момент появления братьев Валлара. Раз в день приходил преподаватель итальянского – худой мужчина моего возраста, по имени Рауль. Он много и весело говорил, уделяя внимание больше сленгу и разговорным навыкам, чем грамматике и письму. Скоро мне даже удалось усвоить несколько простых фраз. В остальном надменное пренебрежение обитателей дома подспудно раздражало, хотя с появлением цели в жизни, немного отступило на второй план.

Вечером четвертого дня я сидела в своем новом кабинете, изучая электронный каталог древностей, собранных в доме еще при старом хозяине, очевидно увлекавшемся коллекционированием. Неожиданно пришло сообщение на электронную почту, снабженное все той же угрюмой физиономией Анжело. Он не звонил мне со времени прогулки в городе, потому я ощутимо вздрогнула, чуть прикрыв глаза. Невольная трепетная дрожь растеклась по телу, заставляя замереть в предвкушении. Похоже, я действительно скучала по этому эксцентричному гангстеру, точно так же, как когда-то давно, после опасного, странного, первого знакомства.

Теперь все несомненно поменялось… Немного. Недавние воспоминания об огне его страсти кружили голову, заставляли тело ныть в ожидании повторения. Я постоянно говорила себе, что произошедшее можно оправдать простым зовом тела, измученного долгим воздержанием. Но все же нечто большее неуловимо осело внутри и не желало выветриваться ни в какую.

«Паола, сделай еще одну экспертизу. Сейчас. Снимок старый. Позвони сразу, как закончишь».

Отдавал распоряжение, как штатному сотруднику. Ничего более. Стараясь всеми силами подавить разочарование, я открыла фото. Снимок был действительно старый, не менее чем тридцатилетней давности. Мужчина, изображённый на нем, принадлежал к богатому и влиятельному сословию, о чем можно было судить по костюму. На среднем пальце, правой руки у него имелся перстень. Вещица сразу привлекла внимание. Казалось, что передо мной то самое кольцо, которое и довелось держать в руках несколько дней назад.

Чтобы рассмотреть поподробнее, со снимком пришлось долго возиться. Размытые контуры напрочь отказывались фокусироваться. Изображение кольца расплывалось и ускользало каждый раз. Наконец удалось получить хоть немного четкую картинку и я смогла разглядеть печатку. Выступающие, а не вдавленные ребра девиза однозначно свидетельствовали о том, что передо мной была фотография реплики подлинника. Именно той самой копии, что и довелось экспертировать совершенно недавно. Все отметины идеально повторяли кольцо, которое я держала в руках ранее.

Номер синьора Валлара оказался в быстром наборе подаренного телефона. Последовали долгие, протяжные гудки, бесконечно сменяющие один другой. Когда сдерживать волнение стало фактически невозможно, раздался щелчок и тихий, велюровый голос пролился на измученную душу, лишь усиливая смятение.

– Валлара.

– Добрый вечер, синьор. Отвлекаю? – мой подчёркнуто официальный тон был призван продемонстрировать без эмоциональную отчуждённость, но предательский звон томительного волнения смазывал картину, и неаполитанец мгновенно заметил это.

– Я занят, малышка. Говори, – бархатный рокот обволакивал плечи, проникал под одежду и струился по коже, утешая, смиряя неприязнь, унимая раздражение.

– Экспертиза готова.

– И?

– Это оно. Несомненно. Кольцо на пальце мужчины с фото, совпадает с исследуемым.

– Ты уверена? – сталь непреклонности, прозвучавшая в спокойном голосе итальянца, словно надавила на волю.

– Как в том, что днём на небе солнце, а ночью луна.

Деловой настрой незаметно сменил эмоциональный. Все же я была уважаемым экспертом, и сомнения в собственной компетентности не могла воспринимать позитивно.

– Хорошо.

И все? Даже до свидания не скажет? Да как же так можно? Злость казалось нагрела воздух комнаты. Бесилась я всё же скорее от своей собственной реакции чем от его поведения. В груди поднимался ураган раздражённого негодования. Жду одобрения, как послушная псина ласки хозяина. Пальцы замерли над красной кнопкой отключения.

– Скоро буду дома, малышка.

– Как скоро? – в голосе предательски прозвучала едва ли не мольба.

– Пара дней. Тогда поговорим, – он замолчал. Пауза длилась довольно долго, а потом тихий голос медленно, словно нехотя продолжил. – Слова, что ты хочешь услышать, произносят в глаза.

– Понимаю, – почти сдалась я, вновь прижимая дрожащими пальцами аппарат к уху.

– Хорошо. Жди.

– До свидания, Анжело.

С той стороны послышался судорожный, короткий, но громкий вздох, а потом мерные гудки возвестили о том, что синьор Валлара повесил трубку. Растерянность потекла мурашками по позвоночнику. Взрыв эмоций бандита вызвало то, что я назвала его по имени? Хотя и у самой-то вовсю дрожали пальцы. Когда такое было при сообщении клиенту результатов экспертизы? Вот же идиотка.

Чтобы отвлечься пришлось искать занятие. Выделив фото, которое мне прислали, курсор «мыши» бесцельно скользил по нему, пока не наткнулся на команду: «искать изображение в интернете». Интересно, кто же перед нами? Кто ты, бывший владелец кольца?

«Роберто Пинно, – гласила надпись первой попавшейся ссылки, – более известный в определенных кругах, как король Неаполя. Около тридцати лет назад пропал при невыясненных обстоятельствах. Самолёт, на котом синьор Пинно пересекал океан, исчез с радаров в близи Бермудских островов. Обломки обнаружили спустя три дня с момента крушения. Останков самого мафиози, его помощников и членов экипажа найдено не было. После смерти главы, влияние семейства ослабло, потому члены клана настаивали на версии убийства их лидера. Даже развязали кровавую вендетту, которая повлекла окончательную потерю уважения среди остальных влиятельных семей и перераспределение сил на криминальном фронте.»

Холодная дрожь потекла по венам, сдавливая спазмом грудь. Кольцо короля мафиозного мира в руках Анжело Валлара. Вывод напрашивался сам собой: семья Валлара причастна к смерти Пинно настолько, что знает местоположение трупа. Ведь фамильная печатка наверняка была на нем в момент крушения. Это Воллара убили своего короля.

Но почему Анжело попросил экспертизу кольца? Почему сейчас? Он ведь был совсем маленьким, когда все случилось. Недавно их клан потерял главу, совсем так же, как Пинно когда-то. Может новый лидер обнаружил кольцо в вещах отца? Очень, очень хорошо спрятанных вещах. Настолько, что и по прошествии трёх лет со дня смерти, тайник оставался невскрытым. Наследник конечно усомнился в подлинности вещицы, тем более, что само ее наличие бросает серьезную тень на весь клан. Но тогда почему на экспертизе присутствовали все мужчины в доме? Почему ее было не провести тихо, тайно? А лучше совсем уничтожить перстень и забыть… Тем более, что Валенсио был явно настроен радикально к политике брата и мог бы использовать полученную информацию, чтобы дестабилизировать и без того шаткую обстановку.

Может Анжело связывал убийства Пинно и своего отца? Но между ними была разница в три десятка лет. Если только клан короля Неаполя не выяснил, что Роберто убили именно Валлара и не отомстил за него.

В любом случае наиболее благоразумным выходом было уничтожить улику, а не рассылать ее фотографии и вызывать экспертов. Хотя Сфорца обязан семье, он промолчал бы в случае чего, а Анжело наверняка жаждал крови за смерть отца и потому так яростно схватился за сомнительную ниточку. Неужели он был так недальновиден, что не понимал угрозы, которую несёт эта бомба замедленного действия его собственному благополучию? Ведь не зря же Жозефе так тщательно прятал вещицу все эти тридцать лет.

Я не могла назвать старшего Валлара глупым. Вовсе нет, тогда почему же он так просчитался? Ведь стоит остальным семьям узнать о его находке, как те сразу сплотятся в борьбе против него.

Невесёлые мысли сбивали с толку. Отвлечься не получилось настолько, что теперь я меряла комнату, как зверь клетку, в попытке осознать причины поведения юного лидера клана, казавшиеся абсурдными. Может, лучше было обсудить это все с ним, по возвращении? Захочет ли он вообще говорить на подобную тему, да и какая мне-то разница, что у него за проблемы и как он собирается их решать. Свою работу я выполнила. Дважды.

Утро согрело кожу оголенного плеча теплом солнечного света, уха коснулся характерный шорох, издаваемый шинами автомобиля о гравий дорожки. В доме, с момента отъезда правящей верхушки, не было посетителей. Жизнь текла неспешно и размеренно, как река, не взволнованная бурями и ветрами темперамента господ Валлара. А теперь наш покой и уединение нарушали чьи-то нежданные визиты? Подобное расстраивало. Я поднялась и, не переодеваясь, побрела к маленькому балкону, выходящему на главный фасад, с целью уточнить: кого принесла нелёгкая в этот раз.

Внизу раздался щелчок закрываемой двери машины и знакомый, велюровый голос со стальным подтекстом пригвоздил к месту, будто окатив кипятком. Без сомнения вернулся Анжело. Быстрый щебет Лучо выдавал крайнее воодушевление, отвечая на вопросы с неловкой поспешностью. Братья говорили на итальянском, но теперь, благодаря стараниям Рауля, я немного понимала их.

– Где она? – зазвенел раздражением голос старшего Валлара.

– Спит ещё, в своей комнате.

Едва дослушав конец фразы, я юркнула с балкона и прижалась спиной к холодной стене, изо всех сил стараясь унять бешеный стук сердца в ушах.

– Уже нет, – констатировал Анжело низким, стальным баритоном.

– Позвать?

Громкие окрики быстрых фраз по-итальянски прервали диалог братьев. Очевидно навстречу хозяевам вышел Рудольфо – неприятный консильери дома Валлара.

В общем гомоне стало трудно разбирать слова, но мне явственно казалось, что темный, злой взгляд Анжело жжет кожу даже через стену. Он наверняка поднимал голову к моему балкону и внимательно, рассерженно смотрел на него.

– Приведи ее, Лучо, живо, – скомандовал Рудольфо по-английски намеренно, чтобы я поняла о ком конкретно идёт речь.

– Нет, – прервал его Анжело, наверняка вскинул при этом руку, в излюбленной манере, – я занят.

Разговор мужчин начал удаляться, возвещая о том, что они направились в дом. Смятение сжимало душу тугими тисками. Синьора разозлил тот факт, что я не пошла его встретить, и последствия могли быть самыми разнообразными. Рассудив подобным образом, я побежала в душ и уже через пять минут заплетала густые волосы в косу, стоя у большого напольного зеркала, обрамленного в старомодную, чеканную раму. Лёгкое платье алого, словно кровь цвета, мастерски подобранное Джулией во время последней прогулки по магазинам, восхитительно подчеркивало достоинства фигуры. При этом сглаживало недостатки, потому очень мне нравилось. Если синьор Валлара пожелает увидеть свою содержанку, то лучшим решением было подготовиться к его визиту.

Однако он не пожелал. Целый день я просидела в своих апартаментах, нервно накручивая короткий локон на палец и не зная, чем себя занять.

Уже совсем стемнело, когда в дверях появилась служанка.

– Добрый вечер, синьорина.

– Здравствуйте. Что-то случилось?

– Синьор Анжело зовет вас.

Я поднялась и оправила широкую, длинную юбку, скрывая волнение.

– Хорошо. Где он?

– На балконе своих покоев. Проводить?

– Спасибо.

Высоко подняв голову, я уверенно последовала за девушкой, не совсем понимая собственных чувств, растекающихся трепетной дрожью то ли раздражения, то ли волнения, по мышцам.

Перстень короля Неаполя

Синьор Валлара, одетый в белую рубашку с закатанными до локтей рукавами и черные классические брюки, удерживаемые широким, блестящим, кожаным ремнем, стоял у самых перил балкона спиной ко мне и с наслаждением курил. Служанка тихонько ушла, закрыв за собой боковую дверь. Мы остались одни. Стараясь дышать насколько можно тише и ровнее, я приблизилась к стулу и, не дожидаясь приглашения, села.

– Почему не вышла? – он не оборачивался, медленно, последовательно поднося к губам сигарету и потом вновь опуская руку на перила балкона.

Тихий, вкрадчивый голос чуть заметно звенел раздражением, как далёкая, но стремительно приближающаяся гроза.

– Посчитала это неуместным.

Стальные прутья витиеватых перил заскрипели, сжимаемые сильными руками, рельефные плечи четче выступили под тонкой, белоснежной тканью.

– Ты должна была.

Анжело злился все сильнее, от этого разум охватывала оторопь, по спине быстро стекал холодок, а слова застревали в горле. Казалось, что я стояла перед профессором на экзамене и не знала ответов на его вопросы.

– Поняла.

Захотелось просто подчиниться, купировать конфликт и не возвращаться к нему. Валлара же вспыхнул от моей покорности, как сено от спички. Он не оборачивался, но глубоко вздохнул, опуская голову и прогибая широкие, напряжённые плечи.

– Я безразличен тебе?

Его злость и боль, казалось, сгущали и без того непрозрачный воздух теплой ночи. Нужно было ответить, и мое молчание нагнетало обстановку, заставляя итальянца гореть только ярче.

– Я задал вопрос, – в низком голосе явственно проступила угроза.

– Не глухая, услышала.

Мне совсем не хотелось грубить ему, но как-то, похоже, не получалось.

Валлара обернулся, в его темных глазах полыхал плохо сдерживаемый гнев, острые скулы очертились чётче, придавая латинскому лицу ещё большую жесткость. Он подался вперёд, и я вжалась в спинку кресла, понимая, что отступать некуда. Заметив мое смятение, неаполитанец повернул голову в сторону, с нажимом провел ровным рядом крепких зубов по нижней губе и шумно вздохнул в попытке смирить раздражение.

– Ответа на твой вопрос я не знаю, Анжело, – едва слышно пролепетала я, глядя на собственные, сцепленные в замок пальцы.

Широкие плечи расправились, а движения крупной фигуры стали более плавными. Синьор вновь отвернулся к перилам и сложил рельефные руки на груди.

– Я скучал.

Дыхание вмиг перехватило, во рту пересохло, а в животе чувствительно сжалось тугим, но вместе с тем таким трепетным спазмом, словно сказанное всколыхнуло нечто живое, заставляя его зашевелиться.

– Я тоже, – едва удалось выдавить из себя, поскольку слова напрочь отказывались покидать грудь.

Анжело шумно, судорожно вздохнул, закрывая глаза, и поднял лицо к небу, а затем поднес к губам сигарету и глубоко затянулся. На среднем пальце его правой руки поблескивало крупное кольцо. Приглядевшись, я замерла в недоумении: то самое. Перстень короля Неаполя, Роберто Пинно.

– Ты с ума сошел?

Синьор перевел удивленный взгляд на меня и, заметив изумлённое внимание к украшению, самодовольно усмехнулся.

– Это реплика, малышка, ей не больше двадцати лет.

– Не может такого быть. Я не первый день в экспертизе, – негодование кипело в груди вулканом. – Оно семнадцатого века, не позже.

– Сама смотри.

Он снял перстень и протянул его мне. В тусклом свете большой луны было плохо видно, но разница сразу бросилась в глаза.

– Не понимаю, – расстроено произнесла я, возвращая украшение. – Для чего делать копию на копию?

– Знаешь историю кольца? – он повеселел и расслабился.

– Я не идиотка, Анжело.

– Заметил, – Валлара саркастически усмехнулся, вновь отворачиваясь и опуская ладони на перила.

– И?

– Дела семьи, Паолинья.

– К которой я не принадлежу. Так?

Прозрачный взор вновь вернулся ко мне, отливая мягким, янтарным блеском нежности.

– Не права.

– Тогда в чем причина?

– Не обсуждаю их с женщинами, – Анжело положил окурок в пепельницу на кофейном столике и подошёл ко мне. – Не забивай свою красивую головку.

Тонкие пальцы зацепили локон у самого виска и бережно заправили его за ухо, едва касаясь кожи. Я повела головой в сторону, уклоняясь от ласки и, смерив его надменным взглядом, поднялась. Разница в росте не позволяла подчеркнуть высокомерие, которое так хотелось проявить. Находиться вплотную к синьору, ощущая запах чуть смуглой кожи, с едва уловимой примесью резкого аромата лимона, в сочетании с жгучими оттенками перца пименте, и при этом сохранять отстраненную независимость было мучительно трудно. Тепло крупного тела, гулкий, быстрый стук сильного сердца, жадный, жаркий, внимательный взгляд темных, колдовских глаз… Анжело, весь полностью действовал на меня гипнотически, даже не произнеся ни слова. Мышцы сладко заныли, постепенно натягиваясь тугими струнами в ожидании ласк. Я шагнула назад, намеренно разрывая дистанцию, и встряхнула головой в попытке избавиться от наваждения.

– Джулии будешь рассказывать, что она должна делать и слушать, а что нет, – слова слетали с губ со злостью, словно обвиняли его в моих собственных разочарованиях.

Валлара снисходительно усмехнулся, присел на край стола, опершись широкими ладонями на гладкую поверхность, и пристально посмотрел на меня исподлобья.

– Дай угадаю: ты объявил всему честному сообществу, что обнаружил копию перстня короля Неаполя в вещах своего отца?

Он вновь закурил, складывая руки на груди, и продолжил молча смотреть на меня. Только теперь теплый, янтарный взгляд светился интересом и каким-то странным одобрительным уважением.

– Так?

– Допустим.

– Для чего?

Ответом стало лишь молчание. Снова.

– Хорошо. Все мы знаем, как Валенсио жаждет место главы семьи Валлара.

Мягкий взор потемнел, черты лица вмиг стали грубее, а рельефные мышцы вновь сильнее проступили под рубашкой.

– Ты с ним настолько близка, что он доверяет тебе свои честолюбивые планы на будущее? – черная бровь издевательски приподнялась, а мягких, чувственных губ коснулась ироничная? усмешка.

– Он импульсивен и в порыве способен сказать лишнее.

– Бывает, – согласился Анжело, немного успокаиваясь.

– Итак, неприятная находка без сомнения обнаружилась в вещах твоего покойного отца. Валенсио непременно бы воспользоваться спорной информацией в целях дестабилизации и без того не слишком уверенного положения семьи в обществе.

Я вопросительно посмотрела на неаполитанца. Янтарный взор выражал вежливую, чуть отстраненную заинтересованность.

– Результатов моей экспертизы никто не слышал, кроме тебя, но все видели, что прибыл специалист.

Догадка поразила до глубины души. Я судорожно вздохнула и коротко рассмеялась.

– Черт, Анжело, да ты гений!

Он вновь снисходительно улыбнулся, затягиваясь сигаретой, мягкие плавные движения приобрели налет самодовольства.

– Считаешь?

– Конечно! Сделать реплику перстня, которая по возрасту младше времени убийства Пинно и объявить о находке во всеуслышание. Теперь ни у кого не возникнет сомнений в том, что Валлара не причастны к истории с крушением. Валенсио ничего не сможет сделать, поскольку информация уже прозвучала из твоих уст и была подана в нужном ракурсе. Гениально! Мне казалось, что пригласить столько народу на экспертизу было весьма опрометчивым поступком. На самом же деле это стало лишь очередным ходом в шахматной партии с братом, которую ты, несомненно, выиграл. – Я подняла восхищённый взгляд к грубоватому лицу и снова чуть не утонула в удовлетворённом, янтарном блеске его колдовских глаз. – Поздравляю!

– Малышка, – тихо произнес синьор, затушив очередную сигарету о пепельницу. – Все это домыслы. Не забивай свою хорошенькую головку.

Его плавные движения, мягкая, словно журчащая речь, снисходительный, полный удовлетворения взгляд… Все подтверждало правоту моих выводов. Что ж, Валлара оказался умён, дальновиден и проницателен.

– Но почему ты просто не заставишь Валенсио молчать?

– Как? – усмехнулся синьор, очерчивая в воздухе неясный пируэт ладонью. – Пристрелю? Он же брат мне, Паолита. Я люблю его. К тому же отец велел заботиться о семье.

Анжело двинулся в мою сторону, но я тут же шагнула назад.

– Но почему было просто не уничтожить кольцо?

Янтарный взгляд вновь потемнел, наполняясь раздражением.

– Хватит, Паола.

– Постой… – меня уже вовсю несло волной размышлений, и остановиться было трудно. – Перстень Роберто Пинно на пальце юного лидера клана Валлара. Ты не смог удержаться, да? Ведь теперь король Неаполя – ты?

– Хватит, – процедил он, с раздражением сжимая челюсти.

– И никто больше не сможет усомниться в мощи семьи Валлара, как и в твердой воле ее предводителя. Подорванный смертью Жозефе авторитет восстановится, ведь у многих вызовет вопросы появление печатки Пинно. Официальная версия, однако, с головой объясняет этот факт, а значит, домыслы только спровоцируют нежелание связываться с тобой. Что опять же сыграет на руку укреплению шаткого положения. А когда стремление повторить экспертизу или просто подержать вещицу в руках само собой сойдёт на нет, ты просто наденешь оригинал и будешь гордо носить символ власти Каморра. Никому и в голову не придет, что на самом деле колец было два! Одно – чтобы подтвердить, непричастность к убийству Роберто. Оно ведь изготовлено уже после трагедии. К тому же новая реплика должна прикрыть появление второго перстня – настоящего, являющего собой победу клана Валлара, над кланом Пинно.

Глубоко вздохнув, Анжело пересёк разделяющее нас расстояние в два шага. Крепкие руки опустились по обе стороны от меня на стену, замыкая в стальной капкан. Гулкое сердце рвалось из широкой груди неаполитанца, отражаясь барабанным боем в моих собственных ушах. Он так плотно прижал меня к каменной кладке, что шершавая поверхность больно царапала кожу сквозь тонкую ткань платья. Цепкие пальцы крепко ухватили подбородок и потянули его вверх, фиксируя взгляд. Горячее дыхание обожгло губы, когда синьор Валлара опустил голову ко мне, прогибая в могучих плечах шею. Бандит нависал надо мной крупным, каменным от напряжения телом, окружая терпким запахом резкого парфюма, подавляя волю, разжигая желание.

– Я не стану обсуждать с тобой политику семьи, малышка. Ты в моей жизни совсем не для этого.

Мягкие губы медленно опустились горячим поцелуем, вмиг лишая способности мыслить здраво. Внутри сразу растекся пожар первобытного желания, заставляя прогнуть поясницу, теснее прижимаясь к нему в мучительном стремлении оказаться как можно ближе. Крепкие руки с напором огладили плечи, спустились вдоль ребер и замерли на бедрах. Едва отрываясь, он жарко, удовлетворённо выдохнул, обжигая чуть вспухшие губы волной нестерпимого удовольствия.

– Да, сладкая. Так бы сразу.

– Пусти, – мой голос совсем не звучал убедительно, скорее звенел мольбой.

– Ты хочешь другого.

Он уверенно соскользнул ладонями по лёгкой ткани платья, с удовольствием оглаживая упругий рельеф чуть пониже поясницы. Я отвернула голову в сторону, и теперь страстное дыхание грело щеку. Валлара прижался лбом к моему виску, не отстраняясь ни на дюйм и застыл, низко, недовольно, предупреждающе зарычав. Так делают звери, когда кто-то пытается отнять у них добычу. Мою волю сковало трепетом. Замерев в крепких руках, я сжалась в неприятном, мучительном ожидании. Минуты утекали песком сквозь пальцы. Попытки справиться с телом, не желающим мириться с решениями разума, проваливались раз за разом, оглушая биением сердца, грохочущего прямо в ушах.

Спустя ещё пару мгновений Анжело резко развел руки в стороны и порывисто отвернулся, громко, ёмко выругавшись на родном языке.

– Не понимаю тебя, малышка, – чуть хриплый голос звенел раздражением. – Твое тело говорит мне одно, а язык совершенно другое.

Слезы потекли по щекам, давая выход напряжению. Грудь по-прежнему высоко вздымалась, выдавая волнение, а дыхание вырывалось из нее лишь короткими, судорожными рывками.

– Мне нужно время, Анжело, – тихо произнесла я, тоном, которым сознаются в самых сокровенных, преступных тайнах.

Он быстро, порывисто обернулся. В янтарных глазах полыхало яркое пламя болезненной надежды.

– Сколько хочешь. Но не проси отпустить. Не могу.

– Хорошо.

Бешеный стук сердца никак не желал униматься. Я глубоко вздохнула пару раз, так и продолжая стоять у каменной стены балкона. Мышцы сводило до судороги, вновь вызывая ощущение того самого кролика, в которого мертвой хваткой вцепился филин.

– Не уходи.

Слова срывались с мягких чувственных губ синьора Валлара тихо, почти неразличимо. Высокая, натянутая тугой струной фигура, казалось, увеличилась от напряжения в размерах. Рельеф широких плеч сильней проступил под рубашкой, а мягкий, янтарный блеск завораживающего взгляда потемнел, наполняясь болью. Он готов был стоять вот так вечность, на расстоянии вытянутой руки, не двигаясь… Лишь бы только рядом, в одной комнате.

Дышать становилось все труднее. Эмоции подступали комом к горлу, в глазах собирались слезы, а смотреть в грубоватое лицо было невыносимо сложно. Казалось, что счастья и адских мук он желает мне с одинаковой яростью.

– Прогуляемся? – не выдержав давящего на волю взгляда, я попыталась избавиться от навязчивого внимания.

Анжело наклонил голову в бок, продолжая внимательно разглядывать меня, как хищник жертву. На секунду показалось, что ещё один неровный вздох, и он бросится. Но синьор Валлара лишь прикрыл глаза, с шумом втянул воздух через сомкнутые зубы и, достав из кармана телефон, набрал номер.

Разговор проходил на итальянском, хозяин обращался к собеседнику – Марчелло. Мне удалось уловить только общий смысл: что-то про еду и вино… Потом импульсивный неаполитанец положил аппарат на кофейный столик рядом с пепельницей и обратился ко мне уже мягче, призывно протягивая руку.

– Пошли, малышка, я покажу тебе лодочный сарай.

Предложение выглядело совсем не романтично, но определенно носило значимый, для него подтекст, потому от язвительных заявлений я предпочла воздержаться. Широкая ладонь аккуратно сомкнулась на узком запястье, и Анжело уверенно повел меня на улицу, как ребенка, нуждающегося в постоянном контроле со стороны взрослого.

– Куда идём?

– К лодочному сараю. Мы с Валенсио обнаружили его, когда были совсем маленькими. Прятались там от Лучо, отца или уроков танцев, – он усмехнулся, обескураженно потирая большим пальцем бровь.

– Каких уроков?

Я едва успела сдержать ухмылку, поднимая изумленный взор на неаполитанца, но он совсем не обиделся, просто, открыто и искренне улыбаясь. Это выглядело так необычно, по сравнению с его привычной, замкнутой манерой поведения, что вгоняло в ступор.

– Танцев, малышка. Пения, рисования, фехтования, философии и программного конструирования. Наш отец был уверен, что личность должна развиваться всесторонне.

– И какие уроки тебе нравились больше всего?

– Драки.

– Боевые искусства?

– И они тоже. Однажды Валенсио так долго купался в море, что от воды отит заработал, ох и влетело мне тогда от отца.

Я улыбнулась. Зыбкий мир, наконец, был установлен. Мое шаткое место в этой иерархии определено. Анжело впервые выглядел просто человеком. Не бронированным танком семьи Валлара и не горячим итальянским мачо, а обычным мужчиной, способным смеяться и грустить, предаваться воспоминаниям, дружить и поддерживать разного рода беседы, понимать и принимать других такими, какие они есть. Я невольно сильнее сжала широкую ладонь, и он замолчал, переведя мягкий, янтарный взор на наши сцепленные пальцы. По коже растеклась дрожь, а дыхание сбилось, словно меня впервые взял за руку мальчик из класса.

– Что было потом?

Валлара посмотрел на меня с таким искренним задором, что дыхание вновь перехватило.

– Потом? Да я сидеть неделю не мог! А Валенсио от высокой температуры трясло, как в лихорадке. Отец боялся, что он навсегда оглохнет.

– И вы забросили свое тайное место?

– Нет, – самодовольно усмехнулся Анжело. – Препятствия закаляют характер.

– Так и подумала.

Среди густых, почти черных в неверном свете луны зарослей показался маленький домик. Тихие волны разбивались о стены, блестящей пеной оседая на песок. С одной стороны к сараю прилегали какие-то непролазные, густые заросли, а с другой он опирался на белую кромку пляжа. Прямо на пол, рядом с неприглядным строением был постелен толстый, пёстро расшитый абстрактными узорами плед. Неподалеку из песка торчал длинный факел, ярко полыхающий красноватыми отсветами и время от времени сыплющий мелкие, светящиеся искры. От созерцания ночной картины, дыхание вмиг замерло от восторга, я оглянулась и встретила самодовольную, ироническую усмешку Анжело.

– Это же просто чудесно!

– Рад угодить синьорине.