Небо внизу

Глава 8

Откуда взялись баулы размером с корабельный контейнер, Тео так и не поняла. Она отобрала в дорогу три платья – одно нарядное и два домашних, запасные туфли и теплую вязаную шаль на случай холодных вечеров. К этому скудному набору Мэри добавила сначала пару ночнушек, потом теплые чулки, парочку шляпок, зонтик – обычный и кружевной, от солнца, миленький лиловый костюм-двойку, шелковый халат – а вдруг случится выйти к посетителю глубокой ночью… Список вещей, которые могут пригодиться, стремительно рос, а вместе с ним росли и баулы.

Теперь Тео ожидали четыре здоровенных чемодана, каждый из которых тянул на небольшой шкаф. Там были одежда, несколько видов мыла, шампунь, свежее постельное белье и даже посуда. В какой-то момент Мэри вообразила, что злокозненный Туро спер из дома все кофейники и кастрюли, и немедленно соорудила набор из серии «необходимо и достаточно». Сама Тео, поколебавшись, сложила в отдельный чемодан книги и свои-не свои ученические тетради. В успехе задуманного она сомневалась, но попытаться стоило. Если в этом мире Тео действительно владеет магией – глупо не развивать дар.

И вот Теодора стояла перед экипажем, который с утра нанял кузен Герберт. Бедняга так радовался отъезду обожаемой сестрицы, что выскочил из дома еще на рассвете, чтобы забронировать самых лучших лошадей. Тео с некоторым сомнением покосилась на понурившуюся четверку. Лошадки были толстенькие, кургузые, с короткими мосластыми ногами. Они вовсе не выглядели элитными рысаками.

С другой стороны – ну что Теодора понимала в лошадях?

– Тео, девочка моя! – старуха трубно сморкнулась в платок. – Ты уверена, что достаточно здорова для этой поездки?

– Конечно, бабушка. Все будет в порядке, – кивнула Теодора, и этого – о чудо! – оказалось достаточно. Старуха хотела верить, что у единственной дочери обожаемого сына все хорошо. И она поверила. Закрыла глаза на мелкие огрехи, нашла объяснение крупным. И не задавала лишних вопросов. Девочка хорошо кушает, вежливо отвечает и вовремя делает книксены. Что еще нужно для счастья? О бесконечной пустоте, царящей в голове у Теодоры, старуха не имела понятия. А Герберт, почуявший шанс избавиться от соперницы, не торопился бабку просвещать.

– Обязательно найми надежную служанку, дорогая. Не выбирай бестолковых девиц – у них один ветер в голове. Возьми женщину в возрасте, солидную, с хорошими рекомендациями. Вот, это список людей, к которым ты можешь обратиться за помощью в любой момент, – бабка вложила в руку Теодоры туго перетянутую лентой бумажку. – Нас не назвать хорошими друзьями, но каждого из них я знаю лично и уверяю тебя – это исключительно порядочные господа и дамы.

Улыбнувшись сухим, как у мумии, ртом, госпожа Альбертина шагнула вперед и обняла Теодору, вжимая лицом в затхлые кружева платья.

– Удачи, моя девочка. Я вознесу молитвы всеблагому огню за твое скорейшее выздоровление.

– Спасибо, бабушка, – Теодора приложилась к сухой и морщинистой, как скомканный пергамент, щеке, торопливо чмокнула воздух у скулы Герберта и повернулась к экипажу. Контрактный ждал ее, равнодушно опираясь о колесо. Он стоял, свесив голову, и таращился куда-то в землю, унылый и равнодушный, будто лошадь в упряжке.

Ну, хотя бы отмылся дочиста. Уже праздник.

Сегодня Теодора впервые смогла рассмотреть цвет его волос. Не серые и не бурые, а светло-русые, с приятным золотистым оттенком. Было видно, что парень старался их выпрямить, но на концах волосы все равно закручивались непослушными крупными кольцами.

Смотрелось это… довольно приятно.

Ну надо же. Какие поразительные чудеса сотворяют с человеком горячая вода и мыло. И животворящий пинок. Накануне Герберт наорал на контрактного, попрекая его убогим и непотребным видом, и выдал несколько монет на новую одежду. Ну как новую… Просто другую – чистую и без дыр. Теперь контрактный щеголял в старых, но вполне крепких штанах без заплат, вылинявшей бурой рубахе и даже в ботинках. Да, потертые. Да, растоптанные. Но без дыр и подошва веревкой не привязана. Красавец-мужчина, хоть завтра под венец!

Мгновенная язвительная веселость схлынула, и на Тео накатил ужас, прозрачный и острый, как битое стекло.

Куда она едет? Зачем? С кем? Как будет выплывать в этом неведомом, равнодушном, чужом мире?

Она здесь одна. Совсем одна. Единственный человек, который искренне к ней привязан – вздорная, склочная бабка, но даже эта привязанность – только иллюзия. Старуха привязана не к Теодоре. Она любит девочку, которая исчезла навсегда. А Теодора – фальшивка, оборотень, который занял чужое место.

Так. Стоп. Нет. Хватит.

Это просто поездка. К морю. У Теодоры есть деньги, есть дом и есть мозги. Этого достаточно, чтобы выжить.

Да, придется терпеть рядом с собой этого туповатого контрактного. И что? Так даже лучше! Если он заметит какую-то странность, то просто не поймет ее. А все необходимые знания об обыденной изнанке этого мира у парня имеются. Если Тео не поймет что-то простое – задаст вопрос контрактному. Он слишком туп, чтобы заподозрить неладное. Возникнут проблемы посложнее – обратится к людям из списка. Сошлется на болезнь, остаточные аберрации рассудка – ну кто же откажет в помощи бедной-несчастной сиротке? Ну а если дела пойдут совсем плохо, можно вернуться сюда. Под крылышко старухи Дюваль.

Это нормальный план. Рабочий. Теодора справится.

Не дожидаясь помощи контрактного, Тео решительно распахнула дверцу и залезла в экипаж. Внутри пахло кожей, соломой и пылью, сиденья оказалась неожиданно мягкими, а подголовник – удобным.

Не кадиллак, конечно, но не так уж и плохо.

Откинувшись на спинку, Тео прикрыла глаза.

Господи, как же она устала справляться.

Тео ожидала приключения. Может быть, страшного, может быть, увлекательного – но приключения. А получила бесконечную скуку. Дорога уныло тянулась вдаль, мимо окон плыли грязные, едва подернутые первой весенней зеленью поля. С бурых проплешин взлетали в небо стаи каких-то пичуг, оглашая окрестности криками, до удивления похожими на детский плач.

Читать Тео не могла – от постоянной тряски укачивало. Рукодельничать она не умела.  Спать надоело. Чтобы хоть как-то развеять душную монотонность дороги, Тео пересадила контрактного с облучка в экипаж. Оказавшись в салоне, парень немедленно забился в угол и ссутулился, втянув голову в плечи, как старая угрюмая черепаха. На неловкие попытки Теодоры завязать беседу он реагировал короткими «Да, госпожа», «Нет, госпожа» и «Как прикажете, госпожа». Как будто с роботом разговариваешь.

Но Тео не сдавалась – и все-таки выцарапала из контрактного чуть-чуть информации. Томас Макбрайд. Двадцать один год. Работает по контракту пять лет. Семья – отец, мать и три младшие сестры. Видятся редко.

– Редко – это сколько? – задала очередной вопрос Тео, и контрактный затих, как подвисающий компьютер.

– Раз в год. Или два, – наконец-то выдал он ответ.

– Почему так редко?

– А зачем им видеть меня чаще?

И правда – зачем? Человек, застрявший на границе между поденщиком и нищим, не самая лучшая компания для девочек-подростков.

Как он вообще ухитрился получить крупный заем в семнадцать? Неужели банковский работник не видел, кому деньги дает? Хотя… А может быть, в этом и соль. Дать заведомо невозвратный кредит, получить дармового рабочего и вернуть в результате сумму, значительно превышающую первоначальные затраты. Конечно, мистер Томас Макбрайд не выглядел таким уж перспективным вложением. Но кто знает, кто знает. Может быть, аренда контрактных приносит триста процентов дохода и банки готовы костьми лечь, чтобы увеличить количество работников.

Пока Теодора раздумывала над тем, каким образом несовершеннолетний оболтус исхитрился оформить крупный кредит, контрактный уснул. Голова его свесилась набок, и когда экипаж подпрыгивал на кочках, с отчетливым деревянным стуком билась о стену. Каждый раз Тео ждала, что после очередного звучного БАМ! парень проснется – но Томас Макбрайд не просыпался.

– Госпожа, подъезжаем к деревне, – постучал рукоятью кнута в стекло извозчик. – Останавливаемся? Тут неплохой трактир, можете поужинать.

Обрадованная хоть каким-то развлечением, Тео энергично согласилась. Извозчик, получив пару медяшек, торопливо скрылся в местной пивнушке, а Теодора, безжалостно растолкав контрактного, направилась в трактир.

Внешне он ничем не отличался от заведений, стилизованных под ретро-эко-этно шарм. Грубые деревянные столы, такие же табуреты и развешанные под потолком веники сушеных трав. Пахло мятой, сельдереем и дымом. Тео опустилась на стул у окна, стянула перчатки и с облегчением помассировала руки. Постоянное трение о душную лайку раздражало.

– Что будете? – тут же подскочил к ней официант, тощий и угловатый, как швабра. – Тушеная капуста, тушеный кролик, тушеный гусь, тушеные бобы и телятина.

– Тоже тушеная? – рискнула предположить Тео.

– Именно. Тушеная телятина. И кофе.

– Что ты будешь? – обернулась Тео к контрактному. Тот поднял от столешницы равнодушные светлые глаза.

– Что прикажете. Я все ем.

– Допустим. Но что-то ведь любишь больше? Капусту или бобы?

Тот помолчал, что-то взвешивая внутри.

– Бобы.

– Кролик, гусь или телятина?

На туповатом плохо выбритом лице мелькнула то ли растерянность, то ли удивление.

– Не знаю, госпожа. Что закажете.

Тео почему-то очень хотелось дожать его, выдавить четкий ответ хотя бы на этот элементарный вопрос. Ну какого черта? Выбрать из трех вариантов блюд – что тут сложного?!

Но собственная раздраженная настойчивость казалась нелепой и неуместной.

– Телятина, – выбрала за контрактного Тео. – А мне капусту с кроликом. И два кофе.

– Один нормальный, один желудевый? – уточнил официант, застыв с четырьмя загнутыми и одним оттопыренным пальцем. Видимо, этот оригинальный метод успешно заменял ему ручку и блокнот.

– Почему желудевый? Нормальный, – удивилась Тео.

Кто вообще пьет желудевый кофе? Ну, кроме безумных поклонников ЗОЖ, но эти даже заваренным сеном не брезгуют.

– Сию минуту, – переломился в поклоне официант, метнулся в кухню и вскоре вернулся с наполненным подносом.

Капуста оказалась чудовищно жирной, крольчатина – жесткой, а кофе безбожно кислил. Пока Тео вяло ковыряла свою порцию, контрактный торопливо забросил еду в рот, как кочегар – уголь в топку, и вытер тарелку корочкой хлеба.

– Кошмарный кофе, – пожаловалась ему Теодора.

– Как скажете, госпожа. Вам виднее.

– Мне? Почему мне виднее? А у тебя что же, своего мнения нет? – не выдержала бессмысленной овечьей покорности Теодора. – Ты пьешь кофе. Чувствуешь его вкус. Он тебе нравится или нет?

Контрактный сосредоточенно поглядел в ополовиненную чашку.

– Да, госпожа. Он сладкий.

В следующем трактире Тео попросила вместе с кофе принести сахарницу – и завороженно наблюдала, как парень сыплет в чашку одну ложку за другой.

Вот это обмен веществ! Не организм, а тигель для калорий.

А в третьей деревне грянуло чудо. Валаамова ослица заговорила. Когда Тео, заинтригованная описанием, заказала себе рагу, контрактный протянул руку. Дотронулся до ее ладони. И сказал:

– Не берите.

– П-почему? – с трудом выдавила из себя Тео, так до конца и не справившись с шоком.

Контрактный выглядел… ну… нормальным. Маска бессмысленного животного безразличия треснула и рассыпалась в пыль. Теперь это был просто парень – не самый ухоженный, не самый красивый. Но вполне, между прочим, приятный. Если бы Тео встретила такого в баре – нормально одетого, постриженного, окруженного вкрадчивой аурой туалетной воды – она бы не пала, сраженная, к его ногам. Но предложение выпить по бокальчику вина обдумала бы. А может быть, даже и согласилась.

– Несвежее, – под гневным взглядом официанта контрактный смущенно поежился. – В таких забегаловках в рагу вчерашние продукты кладут – ну, то, что от обеда и ужина осталось. Варят, тушат – и оп! – готово. Не берите рагу. И рыбу не надо – тут море далеко, а вместо пруда грязная лужа.

– Тогда что взять? – придавленная внезапным фейерверком информации, Тео никак не могла сосредоточиться.

– Да мясо любое. Тухлятину точно не положат, а если вчерашнее поджарят – так что ж теперь. Не отравитесь.

– О, вот оно как. Спасибо. Это был очень полезный совет, – автоматически-вежливо поблагодарила Теодора. И грянуло второе чудо. Контрактный улыбнулся. Короткая улыбка на долю секунды искрами вспыхнула в серых глазах, собрала лучиками кожу на скулах, сморщила нос. И погасла. Контрактный снова смущенно таращился в стол, до белых ногтей сжимая пальцами дерево.

– Да ладно. Ничего такого. Все это знают – ну…те, кто к таким забегаловкам привычный.

– А ты, значит, привычный.

– Ну… Да. Был. Раньше.

– Это когда? – немедленно уцепилась за выпутавшуюся из клубка ниточку Тео.

Контрактный снова замолчал, цепляясь за столешницу, как тонущий за бревно. Лицо у него застыло и словно выцвело, от солнечных зайчиков улыбки не осталось следа.

Сейчас он выглядел ровно так же, как за полчаса до этого. И за час. И за сутки. Туповатый и невыразительный, блеклый до бесцветности – не человек, а набросок.

– Раньше. Когда дома жил. С отцом заходили.

– А потом ты взял ссуду? – подтолкнула разговор Тео.

Появился официант с едой. Контрактный, не дожидаясь, пока тот расставит тарелки, ухватил с подноса кусок хлеба и впился в него так, словно неделю не ел.

– Да. Потом ссуда, – пробормотал он через набитый рот и тут же утрамбовал туда кусок бекона с яичницей. Теперь говорить было физически невозможно, и Тео в очередной раз отступила, позволив контактному запихиваться едой под завязку.

Возможно, он действительно был очень голоден. А может, воспользовался шансом свернуть разговор, не нагрубив нанимателю.

Тео мысленно поставила на второй вариант.

Глава 9

Путешествие было кошмарным. Экипаж зайцем прыгал по грунтовке и трясся, как эпилептик, на брусчатке. Примитивные рессоры вместо того, чтобы гасить толчки, только сочувственно поскрипывали. Контрактный почти все время спал, забившись в самый темный угол, выныривая из унылой дремоты только для того, чтобы пожрать и сходить до ветру.

Все это было скучно. Невероятно скучно.

Некоторое разнообразие в устоявшийся ритм внесла пересадка на катер. Крохотное суденышко натужно пыхтело, плевалось клубами пара, но мужественно продвигалось вверх по реке. Занявшая каюту первого класса Тео наконец-то смогла полежать, вытянув ноги, а контрактный скрылся в где-то внизу, в помещениях для слуг. Поначалу Теодора волновалась. Ей представлялись темные, заплесневевшие от постоянной влажности клетушки, до отказа забитые тощими, грязными, измученными людьми.

А по ногам у них бегают крысы.

Обнаружить себя в роли нерадивого рабовладельца было ужасно. Отловив в коридоре стюарда, Тео категорически потребовала, что ее проводили в трюм – и обнаружила, что каюты третьего класса вполне пригодны для жизни. Да, маленькие, да, неуютные. Но светлые, сухие и даже с кроватями. На одной из этих кроватей и обнаружился контрактный. Засранец дрых, подложив под голову замызганный вещмешок. Выглядел он совершенно довольным.

И Теодора, и отоспавшийся на месяц вперед контрактный катер покинули с нескрываемым сожалением. Потом была еще одна пересадка в экипаж – на этот раз скромненький, тесный и душный, как фанерная коробка для обуви. Извозчик в широкой соломенной шляпе вяло помахивал длинным прутом, который призван был заменить кнут – но совершенно не заменял. Рыжие кургузые лошаденки неспешно трюхали по дороге, увозя скрипучий тарантас все дальше на юг.

Тусклая бурая земля покрылась изумрудной травой, придорожные кусты оделись зеленью, в них сладострастным склочным многоголосием орали птицы. Дома в деревнях утратили присущую северным зданиями приземистость, обзавелись широкими окнами и легкомысленной драпировкой из вьюнков.

Город Тео почувствовала за несколько миль. Кенси пришел к ней тишиной и запахом цветов, теплым ветром и дальним, почти неощутимым привкусом йода на языке. Чем ближе экипаж подъезжал к городу, тем меньше вокруг становилось невозделанных полей. Геометрически правильные квадраты разнились по цвету – светло-зеленые, темно-зеленые, салатовые, оливковые. Всходы покрывали землю, как густой ровный мех, или рассекали строгими полосами, между которыми просвечивал масляный, пропитанный солнцем чернозем.

Потом пошли виноградники – ровные ряды шпалер начинались у самой обочины и тянулись вдаль, за горизонт.

– Тепло тут, – попыталась завязать разговор Тео.

Клюющий носом контрактный нехотя приоткрыл глаза.

– Юг, – равнодушно пожал плечами он.

– Тебе не нравится юг?

– Работа везде одинаковая.

Грохоча колесами по брусчатке, экипаж въехал в маленький сонный городок. Сложенные из дикого камня дома прятались от солнца под рыжими черепичными крышами, над которыми кружили ласточки. Присмотревшись, Тео увидела на грубых, как руки старухи, стенах хрупкие чашечки гнезд.

– Смотри! У них на домах живут ласточки! – восхищенно воскликнула она и тут же устыдилась нелепого детского порыва. Но контрактный, внезапно оживившись, ткнулся ладонями в стекло.

– Где? Точно! У нас такие же дома… были, – смешавшись, закончил он, неуклюже скомкав конец фразы.

– У вас жили ласточки?

– Ну да. Дом над рекой стоял, там мошкары много. Ласточки под балками гнездо подвесили и целыми днями гостинцы птенцам таскали. Они заботливые, ласточки. Добрые… – к концу мысли парень терял запал, как заводная игрушка с подсаженными батарейками, но Тео уловила закономерность. Если сразу же задать следующий вопрос – контрактный выдаст еще кусочек информации.

Конечно, в том случае, если вопрос будет безопасным.

Опасными считались темы, касающиеся прошлого, семьи и загадочной эпопеи с кредитом. Когда разговор сворачивал в эту сторону, и без того немногословный контрактный окончательно переходил на односложные ответы.

И где она, эта хваленая радость человеческого общения? Да с гребаной Сири веселее болтать

– Много птенцов было? – подобрала нейтральный вопрос Тео, мысленно скрестив пальцы на удачу.

– Три, – контрактный все еще выглядывал в окно, провожая взглядом убегающие назад дома. – Потом, правда, один птенец из гнезда выпал, его кошка сожрала. А остальные – нормально. Оперились, потом вылетать начали. Вы птенчиков ласточки видели когда-нибудь? – спросил он.

Контрактный. Спросил. Про птенчиков.

Ошеломленная неожиданным успехом, Теодора мысленно дорисовала себе десяток баллов в квесте «Завоюй среди местных союзника».

– Ни разу не видела, – мгновенно соврала она.

Хотя почему, собственно, соврала? Вживую действительно не видела. А сериалы на Animal Planet – это несчитово.

– Они крохотные, где-то с палец длиной. А рты здоровенные, как печные трубы. И желтые вот тут, – быстрым жестом контрактный обозначил на лице что-то по типу улыбки Джокера. – Когда птенцы жрать хотят, то орут и рты разевают. Для родителей это прям как мишени. Бросают мух прямо в желтый круг, – он дернул губами, а в серых глазах вспыхнули искорки смеха. Тео охотно поддержала его, расхохотавшись, – и контрактный, неловко дернув плечами, все-таки отважился улыбнуться.

– Они забавные. Птенцы. Может, на вашем доме тоже гнездо есть. Тогда сами посмотрите.

– Подъезжаем, – подал голос извозчик. Экипаж повернул, проехал еще немного, углубляясь в прозрачную тень молодых сосен, и остановился перед невысоким чистеньким домиком. Он белел среди зеленых лужаек, словно кубик сахара-рафинада.

– Апельсиновая улица, дом двадцать три, – объявил извозчик.

– Какое странное название, – чтобы выбраться наружу, Теодоре пришлось опереться на руку контрактного. Ноги от неподвижного сидения затекли, и коленки предательски пытались выгнуться в обратную сторону. – Почему Апельсиновая улица? Здесь же только сосны растут.

– Может, раньше апельсиновые деревья были, – высказал предположение внезапно разговорившийся контрактный. Он все еще поддерживал Тео под локоть, и рука у него была жесткая, как стальные перила. – Сосны совсем молоденькие, их высадили лет десять назад.

– О. Понятно, – Тео окинула взглядом пушистые колючие метелки. – Жаль. Я бы оставила апельсины.

– Это да. Они вкусные…

– А шишки – не очень.

Контрактный недоуменно нахмурился, потом сообразил – и коротко улыбнулся немудреной шутке.

Томас, почему-то вспомнила Теодора. Его зовут Томас. Том Макбрайд.

– Госпожа! Госпожа Теодора! – от дома уже спешил, опираясь на трость, крохотный старичок. Подхваченные ветром, реденькие седые волосы плыли над ним, как пух над одуванчиком. – Вот ваш ключ. Госпожа Альбертина мне написала – я все подготовил! Уборка, продукты, привез баллон газа – дом ждет вас!

Доковыляв до калитки, коричневой птичьей лапкой он протянул Теодоре ключ.

– Позвольте, я вас провожу, – бесцеремонно отпихнув контрактного в сторону, дедуля-одуванчик стремительно просочился в экипаж. – Тут всего два поворота, но кто знает, чего ожидать от этих наемных извозчиков? Я бы никогда не доверил свою жизнь и имущество случайному человеку. Как вы добрались? В целости и благополучии, без огорчений? Я так рад, так рад, – дробно закивал он, не дожидаясь ответа. – Ну что же ты стоишь, недотепа? Трогай! – он стукнул в оконце полированной рукоятью трости.

Извозчик хлестнул лошадей. Застывший в изумлении контрактный, захлопнув рот, бросился следом. В несколько длинных прыжков догнав экипаж, он ухватился за поручень и рывком подтянулся. Салон качнуло на рессорах, и в следующую секунду рядом с извозчиком появилась еще одна спина.

Теодора с облегчение выдохнула, а старичок, на секунду запнувшись, поглубже набрал воздуха в чахлую грудь.

– Какой неосторожный молодой человек! А если бы он оступился? А если бы испугал лошадей? Молодежь совершенно не думает о последствиях своих поступков. Моя дорогая, вы зря наняли такого юного слугу. Вам нужен мужчина постарше: разумный, дальновидный…

Под неумолчимый беличий цокот они проехали несколько улочек, выбравшись на самый край города. Последним в ряду, на изрядном удалении от других, стоял узенький двухэтажный дом. По красной черепичной крыше скребла ветвями старая яблоня. В темно-зеленой листве там и сям белели распускающиеся цветы.

– Вот ваше новое жилище, дорогая! – неожиданно ловко выпрыгнув наружу, старичок подал Тео хрупкую, как куриная косточка, руку. – Скромное, конечно, но очень, очень уютное. Сегодня утром я лично прошелся по комнатам. Все в полной готовности, можете не сомневаться! Я даже продуктов вам припас. Свежайшие, самые лучшие, только что с рынка – а у нас на рынке вашей северной гадости не продают. Поверьте слову старого Гриоля. Бывал я у вас на севере, бывал… Ужасная погода, ужасная пища, и люди такие неприветливые… Это все от застоя желчи. Когда холодно и сыро, желчь всегда застаивается, но у нас такие дни случаются только осенью, и тогда мы хандрим. Но у вас этот кошмар постоянно! Нет худшего места для жизни, чем север. Вы правильно сделали, моя дорогая, что перебрались к нам.

Не переставая говорить, он резво тащил Теодору к широкому деревянному крыльцу.

– Ты как? – с трудом улучив момент, обернулась она к контрактному. – Не ударился, когда прыгал?

– Что? Кто? Я? – растерялся парень. – Нет. Все целое, могу работать.

– Вот и отлично, вот и поработайте, – вклинился в разговор одуванчик Гриоль. – Разгружайте вещи, молодой человек, не теряйте зря время. А мы с дамой пройдемся по дому и все-все посмотрим. Вот тут – прихожая. Видите, какие удобные вешалки? Даже самая огромная шуба поместится. Но вам не понадобится шуба, ведь вы теперь на сладостном юге! Холодник в подвале просто огромный – на каждую полку можно окорок положить, еще и место останется. Правда, пентакль охлаждающий надо бы обновить – но это вы сами справитесь Приемная комната – тут ваш предшественник встречал клиентов. Если не был пьян, конечно. Вы даже не представляете, какие у нас в Кенси вина! Не вина, а нектар! Сделал глоток – и все, пропал. Удержаться невозможно. Но для наших вин нужна привычка, а господин Туро, увы, таковой привычкой не обладал. Как же нам повезло, что теперь городским магом будет прекрасная дама! Женщины славятся здравым смыслом и умеренностью, не то, что мы, мужчины…

Тео покорно следовала за Гриолем из комнаты в комнату. Через некоторое время она перестала вслушиваться в слова, воспринимая их как бессмысленный звуковой фон – шум дождя, звон ручья… грохот работающего отбойника. К концу экскурсии в ушах у Тео звенело, а голова кружилась.

– Ну все, откланиваюсь и оставляю вас, моя прекрасная дама! Кушайте, отдыхайте, набирайтесь сил, а завтра ждем вас в городе! Вы должны – нет, просто обязаны прогуляться по главной улице Кенси. Это такая красота! Что-то невероятное. Улица выходит на площадь, и прошлым летом там поставили фонтан. Дельфины, русалки, кентавры – фантастическое зрелище! Правда, фонтан пока не работает – но я очень, очень советую вам посмотреть. До завтра, моя дорогая! Хорошего вам дня!

Все еще щебеча, одуванчик спорхнул со ступенек, устремляясь к опустевшему экипажу.

– Уважаемый! Эй, уважаемый! Не откажите в любезности – тут близко, мы за пару минут домчимся!..

– Вот это да! – мешая восхищение с ужасом, протянула Тео. Сидящий на ступеньке контрактный согласно угукнул. Рядом с ним возвышалась пирамида баулов, под которой можно было прикопать парочку непритязательных Хеопсов.

– Кентавры в фонтане. С дельфинами. И русалками. Как думаешь, что делают в фонтане кентавры?

– Мокнут.

Переноска и распаковка баулов оказалась чудовищно утомительным занятием. Когда все наконец-то было распихано по местам, Теодора хотела только одного – лечь в уголке и тихо сдохнуть. Потный, весь в пыльных разводах и паутине, контрактный тоже не выглядел образцом жизнелюбия. Поэтому с ужином Теодора заморачиваться не стала. Разделив на двоих остатки дорожной провизии, она отправила контрактного в ванную и, легкомысленно бросив посуду на столе, поднялась на второй этаж.

В спальне было свежо и тихо. Не раздеваясь, Теодора рухнула на кровать, подложив руки под голову. Остро скошенный потолок нависал над ней, как полог палатки. Было еще слишком рано, но между старыми дубовыми балками уже собирался сумрак, плотный, как густые сливки. За окном шумела листва, где-то вдалеке лаяли собаки и тонко, пронзительно-горестно вскрикивала птица.

Тео лежала, медленно погружаясь в омут чужих непривычных звуков. Скрипели, остывая после южного солнца, отсыревшие за зиму балки. Из стены за головой доносилось призрачное, на грани слышимости, шуршание. Кто-то мелко топотал на крыше, звук перекатывался туда-сюда, словно шарик для пинг-понга.

Свет за окном медленно, но неуклонно тускнел, и в наступающих сумерках лес за забором сливался в единую черную массу. Она колыхалась, вздыхала, вкрадчиво что-то шептала… Этот звук нельзя было уловить до конца, определить, разложить на составные элементы. Он заполнял комнату, как теплая черная вода, поднимался все выше, и выше, и выше…

Когда за окном раздался тихий тоскливый вой, Теодора не выдержала. Вскочив с кровати, она вылетела за дверь, не надевая туфли.

– Том! Ты где? Том!

– Тут, госпожа.

Густой полумрак первого этажа прорезала бледная полоса света. Контрактный вышел из комнаты для слуг и остановился, недоуменно глядя на Теодору.

– Что случилось?

– Ничего, – Тео автоматически пригладила пальцами взъерошенные волосы. – Просто хотела узнать, как ты тут.

– Все хорошо, госпожа.

– Я могу посмотреть, как ты устроился?

– Что? Да! Да, конечно, – контрактный отступил в сторону, пропуская ее в комнату. – Проходите, госпожа.

От него пахло водой, земляничным мылом и затхлой, слежавшейся одеждой. Еще влажные волосы вились крупными кольцами, и на воротнике рядом с шеей расползались мокрые темные пятна. Проскользнув мимо контрактного, Тео шагнула в крохотную комнатушку. Пространства здесь было так мало, что узкая, как дешевый гроб, кровать, занимала почти все место. Тео потрогала жесткое шерстяное одеяло, зачем-то подвинула заляпанный воском подсвечник.

– Тебе тут удобно?

– Да, госпожа. Отличная комната. Даже с кроватью.

– А что, могла быть и без кровати? – попробовала поддержать шутку Теодора.

– Ну да. У вас я на тюфяке спал.

– О. Вон оно как. Понятно… – Тео снова подвигала туда-сюда свечу. – Том, я хотела задать тебе вопрос. Ты не хотел бы занять гостевую спальню? Ту, которая на втором этаже. А то я подумала: вдруг ты мне понадобишься. Сюда, на первый этаж, не докричишься, а ночью по лестнице я бегать не хочу. Если бы ты за стеной спал, было бы намного удобнее.

– Я?! – брови контрактного поползли вверх, собирая лоб в частую гармошку. – Ну… То есть… Я… Да… Если хотите, я буду спать в гостевой комнате. Как позовете, так сразу приду, госпожа.

– Вот и замечательно! – с облегчением улыбнулась Тео. – Тогда собирай вещи, будем переезжать.

Нетерпеливо постукивая ногой, она дождалась, когда контрактный вытащит из тумбы тощий мешок, а из-под кровати – ветхие, но аккуратно вымытые ботинки. Следуя за Тео, он поднялся по лестнице, бесшумно ступая босыми ногами.

– Проходи, располагайся, – широко распахнула перед ним двери гостевой спальни Тео. – Кровать мягкая, белье свежее, вот тут – газовый рожок, можешь не возиться со свечками. Вещи положи в шкаф, или в комод – в общем, куда хочешь. Пользуйся всем, что есть в комнате.

– Да, госпожа, – контрактный медленно переступил порог и остановился, прижимая к груди свой убогий скарб. – Мне прямо туда ложиться? – он ткнул пальцем в пухлую, как венская булочка, кровать.

– А ты видишь другие варианты? Конечно, туда, – Теодора чувствовала такое сокрушительное облегчение, что даже не разозлилась на идиотский вопрос. – Устраивайся, обживайся, привыкай. А я пошла к себе. Буду вон там, за стенкой. Слушай, Том… – приоткрыв дверь, Тео остановилась на пороге. – Как ты думаешь, в этом лесу волки водятся?

– Тут? Волки?! – губы контрактного дрогнули, но даже его крохотный плоский мозг сообразил: смеяться сейчас не нужно. – Ну что вы, госпожа. На юге леса маленькие, тут разве что лисы водятся. А что случилось? Вы видели какого-то зверя в саду?

– Нет. Просто слышала вой. Я, в общем-то, сразу подумала, что это собака. Но лес все-таки, и совсем рядом. Поэтому я… ну… решила спросить, – Тео с ужасом осознала, что говорит в точности как контрактный – дергается и запинается. – Спокойной ночи, – прервала она этот бессмысленный позор и выскочила в коридор, не дожидаясь ответа.

Открутив поярче газовый рожок, Тео с ногами забралась на кровать и взяла книгу. Теперь, когда в десяти футах от нее возился контрактный, спальня казалась совсем другой – тихой, уютной и теплой. Шаги, стук дверец, скрип половиц под ногами – все эти звуки раскалывали злой шепот ночи, стирали его и уничтожали.