– Пока едем ко мне. Ты, главное, не переживай. Переезды из семьи в семью хоть и нечасто, но всё же случаются. Пока поживёшь у меня, а я постараюсь найти тебе другую семью. Только должна тебя предупредить – у меня уже живёт студент по обмену из Великобритании. Его зовут Гарри. Он твой ровесник.
Ирина вспомнила последнюю встречу студентов по обмену, которую организовывала Элисон.
Со дня прибытия Ирины в Америку их было две. Гарри был только на первой, но успел произвести на неё глубокое впечатление.
Это был высокий красивый парень, который с первой минуты повёл себя так, будто является членом королевской семьи и считает ниже своего достоинства общаться с плебеями из других стран. В отличие от других студентов по обмену, за которых отвечала Элисон, Гарри был единственным, кто говорил на безупречном английском, ведь он прибыл из самой Великобритании! А это, как известно, колыбель аристократического английского языка! Где уж тут американскому английскому сравниться с британским – упрощённый, исковерканный, да вдобавок разбавленный сленгом. А если язык проще, то и мозги должны быть слабее. Очевидность данного факта Гарри показывал всем своим видом. Ему только высокого цилиндра не хватало для завершения образа.
И вот с этим парнем, возомнившим себя английским лордом, Ирине предстояло какое-то время пожить под одной крышей.
Радость от освобождения из ловушки стала тихо улетучиваться.
– Вижу, тебя не очень обрадовала новость о Гарри, – прочитала её мысли миссис Бретт. – Да я ведь не в друзья тебе его предлагаю. Думаю, уже завтра смогу определиться с семьёй. Есть у меня одна на примете.
Ирина с облегчением вздохнула.
Компания Гарри устраивала её меньше всего. Рядом с ним хотелось просто умереть от сознания собственной ничтожности, а этого чувства Ирине точно хотелось бы избежать.
Миссис Бретт перевела разговор на достопримечательности Орегона, богатую природу, рассказывала какие-то истории из своей жизни – она была отличным собеседником.
Однако надо сказать, что эта женщина вызывала у Ирины двойственное впечатление. Элисон Бретт была женщиной около пятидесяти, невысокого роста, с нестандартной, непропорциональной фигурой: узкие плечи неожиданно переходили в высокую грудь, а потом в круглый, выступающий живот, а крупные бёдра вдруг заканчивались очень стройными худенькими ногами. Из-за этого издалека миссис Бретт напоминала большой шар, ходячий на непомерно худых ножках. У неё была густая шевелюра седых вьющихся волос. Она совсем не красилась. И в дополнение ко всему вместо белозубой американской улыбки, к которой Ирина уже попривыкла в этой стране, у миссис Бретт было 32 вставных зуба – явление, которое Ирина видела здесь впервые.
– Ты, наверное, недоумеваешь, откуда у меня вставные зубы? – неожиданно спросила Элисон.
Ирина покраснела. Она никогда бы не решилась задать этот вопрос напрямую.
Миссис Бретт опять засмеялась.
Характер этой женщины совсем не соответствовал её возрасту – она очень много смеялась.
– Да ты не стесняйся так. Это всем интересно. Так уж устроены люди. И здесь нет никакого секрета. В 18 лет я попала в автомобильную катастрофу. Я была за рулём непристёгнутая, и это обстоятельство спасло меня от смерти – я вылетела из лобового окна, пролетела несколько метров, упала на асфальт, сломав несколько рёбер и лишившись абсолютно всех зубов. Но зато я осталась жива. Позже мне пришлось перенести несколько операций: мне пытались выправить грудную клетку и сместившиеся челюсти. Это был тяжёлый период моей жизни. Но он многому меня научил. Научил жить своим умом, не полагаясь на общепринятые нормы. Меня спасло то, что я была не пристёгнута, а по закону каждый сидящий в автомобиле должен пристёгиваться. С тех пор я не соблюдаю закон, который мог бы лишить меня жизни.
Элисон рассказала трагическую историю своей жизни на одном дыхании, будто говорила о чём-то незначительном, мелком, не стоившем внимания. Она явно не требовала к себе никакого сострадания. Это озадачило Ирину. И только позже она нашла разгадку такому поведению Элисон: американцы не любят горевать, не в их характере тащить на себе бремя несчастий через всю свою жизнь; они не признают жалости к себе и никогда не жалеют других. Дух оптимизма знаком этой нации гораздо больше, чем русским.
Ирина только теперь заметила, что миссис Бретт и впрямь сидела за рулём без ремня.
– Но это же невозможно, – вырвалось у Ирины, – вас же оштрафуют!
Смех Элисон снова затопил салон автомобиля.
– Девочка моя, когда тебе грозит смерть, не время думать о штрафах. Теперь я верю, что если со мной что-то случится на дороге, то шансов у меня больше, если я буду оставаться без ремня. Да, и, кстати, ты заметила, что я всё время смеюсь? – Она подмигнула. – Это тоже результат той аварии. Я стала по-другому относиться к жизни, жизнь вдруг развернулась ко мне своей светлой стороной, и я стала находить уйму поводов для смеха. Так-то вот…
Она замолчала.
На какое-то мгновение её лицо переполнилось грустью и болью пережитой трагедии.
Но только на мгновение – она снова взяла себя в руки и приняла прежний жизнерадостный вид.
Ирина чувствовала, что перед её глазами на миг открылась настоящая душа Элисон, в которой навсегда запечатлелся след той злополучной аварии, жестоко изменившей жизнь юной девушки.
Теперь Ирина понимала, почему у неё такая смешная фигура и такой странный темперамент, – страшная авария оставила шрамы как на теле, так и в душе этой мужественной женщины.
За разговорами они незаметно въехали в Медфорд. Теперь Ирина смотрела на город совсем иначе. Её больше не интересовали ни местные торговые центры, ни кафе – она приехала сюда жить, учиться в новой школе, найти интересных людей. Поэтому теперь Медфорд казался Ирине настоящим американским раем.
А когда они подъехали к дому Элисон, ей и вовсе почудилось, что она попала в волшебное королевство – перед ними возвышался великолепный двухэтажный коттедж с причудливыми выступами и высокими арочными окнами. По обе стороны от парадной лестницы, благородно выступающей белым полукругом, росли огромные раскидистые ели.
– Ух ты, – не сдержалась Ирина.
– Да уж, совсем тебе не Бьютт-Фолс, – согласилась миссис Бретт. – Добро пожаловать в нашу крепость! Чувствуй себя как дома.
Дом был старый, но какой-то величественный и необычайно красивый.
Внутри Ирину особенно поразил большой камин, отделанный мрамором, и полукруглая лестница, ведущая на второй этаж. Всё было подобрано со вкусом, будто какой-то мастер подгонял один к другому материалы, фактуру, цвета – весь дом был как один оркестр, играющий монументальный концерт известного композитора.
А впрочем, это было лишь впечатление русской девочки, которая никогда не бывала в подобных домах.
Не успели они переступить порог, как посыпались многочисленные звонки.
Звонила семья Джонсонов.
Что именно они говорили, Ирине услышать не удалось – желая уберечь девушку от ненужных эмоций, Элисон унесла телефон в дальнюю комнату и плотно закрыла дверь.
Ирина лишь слышала, что телефонный звонок раздавался несколько раз.
Гарри вышел из своей комнаты только к ужину. Он вёл себя так, будто ничего необычного не приключилось. Одарив Ирину едва заметным кивком, он подошёл к Элисон и начал что-то живо рассказывать о школе. Его непринуждённость, раскованность и откровенность с Элисон наглядно демонстрировали полное безразличие к присутствию в столовой третьего лица.
В другой ситуации Ирина стушевалась бы, почувствовала себя глупо и нелепо, теперь же она смотрела на Гарри отстранённо и даже с некоторым любопытством, оценивая, насколько далеко в своей гордыне тот сможет зайти.
Ужинали втроём. Муж Элисон был в отъезде. Кухня-столовая представляла собой светлый просторный зал: два больших, почти в пол окна, каменный пол и специальная каменная ниша, куда были встроены плита с вытяжкой. Посередине помещения стоял большой обеденный стол, за которым с лёгкостью помещалось шесть-восемь человек. Ирина чувствовала себя как во дворце.
За ужином миссис Бретт сказала:
– Всё хорошо, моя милая. Всё идёт по плану. Я сказала им про дискотеки. Они и слышать о них не желают. В этом случае препятствий у меня нет. Единственное – они попросили ещё раз встретиться с тобой. Они не верят, что ты сама согласилась на переезд. Как думаешь, сможешь с ними встретиться?
Элисон устремила на Ирину вопросительный взгляд.
Ирину захлестнули смешанные чувства.
С одной стороны, она была благодарна Джонсонам за то гостеприимство, которое они ей оказали, с другой же – боялась лицом к лицу встретиться с напором убеждений в три голоса о том, что ей нужно вернуться.
Ирина колебалась. После некоторого раздумья она всё же нашла в себе мужество и сказала:
– Да, я встречусь с ними ещё раз. Я должна поблагодарить их за всё, что они для меня сделали.
– Я так и знала, – довольным тоном сказала Элисон. – Джилл не зря выбрала тебя. Она всегда видит людей насквозь. Хорошо, тогда завтра часов в пять встретимся с ними где-нибудь в кафе. Я не допущу, чтобы ты опять поехала в Бьютт-Фолс. Хотят – пусть приезжают сами. Да, кстати, о школе. Теперь ты пойдёшь в новую большую школу Медфорда. В ней учатся около полутора тысяч человек. И среди них все мои студенты по обмену, которых ты уже знаешь. И конечно, Гарри. – Элисон одарила парня почти материнской улыбкой.
Гарри расплылся в ответной улыбке и что-то хмыкнул, видимо, принимая слова Элисон за комплимент, но Ирине было не до него.
«Новая школа! Ура! – пронеслось в её голове. – Наконец-то!»
Она почувствовала себя на пороге нового мира, который ласково открывал свои объятия. Ирине очень хотелось верить в то, что теперь жизнь её станет абсолютно безоблачной, что всё получится и что впереди её ждут необыкновенные встречи.
На память пришли лица других студентов по обмену.
Да, она познакомилась с ними на организованных Элисон мероприятиях, но на самом деле это было шапочное знакомство. Все они учились в одной школе и потому держались большой дружной компанией, весело шутили, обменивались репликами, обсуждали общие школьные события, а она чувствовала себя лишней на их празднике жизни.
Белен тоже не принадлежала этой компании, однако в силу своей общительности быстро нашла с ними общий язык, отчего Ирина расстроилась вдвойне.
Во время последней встречи Ирина почти всё время провела, беседуя с одним американцем, который оказался принимающим отцом в семье польки. Он очень интересовался Россией, и для Ирины это был повод уйти от любопытных взглядов успевших подружиться сверстников.
Следующее утро прошло в приятных хлопотах по оформлению в новую школу. Ирина заполняла необходимые документы, выбирала предметы, знакомилась с основными учителями.
Сама школа показалась ей огромным живым городом, в котором жизнь кипела через край.
Оказалось, что здесь можно было выбрать специализацию: бизнес, гуманитарные науки, искусство. Это обрадовало Ирину вдвойне: теперь она сможет пройти бизнес-специализацию, а значит, и в институте сдать экзамены за первый курс ей будет легче.
Новая школа, новые знакомства, новые предметы – весь этот дух нового кружил ей голову, и она чувствовала, что словно влетает в распахнутые настежь ворота заново начинающейся истории. И в этом окрылённом состоянии, опьянённая внезапно свалившимся на её голову счастьем – уже зачисленная в школу(!), – она вернулась в дом Элисон.
– Да, вот это тебя распирает! – заметила её состояние миссис Бретт. – Надо было давно тебя увезти из этой глуши. Прости, что не сделала этого раньше.
– Ничего, главное – теперь я буду учиться в отличной школе! – сияла Ирина.
– Да, конечно, но не забудь, что сегодня мы едем встречаться с твоей бывшей семьёй. Нужно будет поставить точку в этом деле. Ты готова?
Ирина уже давно забыла про Бьютт-Фолс. Ей не верилось, что ещё два дня назад она жила там в семье, ходила в местную школу. Её сознание просто мгновенно переключилось на новую волну, и теперь ей было странно вспоминать о принимающей семье – назад дороги уже не было. Что-то внутри неё уже закрыло дверь в прошлое. Но Элисон была права – точку действительно нужно было поставить.
– Не могу сказать, что я жажду этой встречи, но так будет правильно, – кивнула Ирина.
– У нас есть ещё пара часов, так что можешь пока отдохнуть, – сказала в ответ Элисон.
Ирина закрылась в комнате, которую Элисон выделила ей в своём замке, и упала на мягкое покрывало. Ей нужно было набраться сил.
Она лежала, глядя на бирюзовые стены и слушая шелест листьев из приоткрытого окна.
Комната располагалась на втором этаже и выходила окнами на задний двор. Почти вплотную с этой стороны дома рос огромный клён. Резные золочёные листья волновались на ветру, тихо перешёптываясь друг с другом.
На какой-то миг Ирина задремала, а когда открыла глаза, пришло время собираться.
И вот они вместе с миссис Бретт уже ехали на место встречи.
– Ирина, предупреждаю тебя, что эмоции у них могут быть разные, – настраивала девушку Элисон, – не поддавайся! Стой твёрдо на своей позиции. Не разрешаете ходить на дискотеки – я переезжаю. Они будут убеждать тебя вернуться, будут приводить массу доводов: что дискотеки тебе не нужны, что цепляться за них – большая глупость. Стой на своём! Сейчас не время определять ценность дискотек в жизни девушки. Нам главное – переехать на полном основании, которое даёт тебе программа. Ты поняла? – Лицо Элисон было серьёзным и сосредоточенным.
– Да. Да, я и не хочу возвращаться ни при каких условиях. Теперь я уже видела новую школу! – Ирина улыбнулась.
– Ну и хорошо, – засмеялась Элисон. – Вот мы и прибыли.
Джонсоны приехали на встречу вчетвером, захватив по дороге ещё и Кейт, – один этот факт заставил Ирину насторожиться. Они явно не понимали всей серьёзности случившегося; они думали, что произошло какое-то недоразумение, которое будет скоро улажено, и их русская гостья вернётся, как заблудшая овца, обратно в их уютный домик.
Керри мягко улыбался Ирине, всем видом показывая, что совсем на неё не сердится. На лице Грэйс застыло каменное выражение, по которому Ирина заключила, что от неё пощады не будет. Энджел поздоровалась с Ириной так, будто между ними никогда и не было никаких откровений – в её голосе Ирина прочитала лёгкое отчуждение, будто Энджел даже радовалась тому, что Ирина внезапно покинула их дом. И только на лице Кейт было привычное выражение – равнодушия и лёгкого любопытства.
Когда все расселись вокруг стола и заказали каждый по напитку, лицо Керри приняло официальный вид. Он развернулся в сторону Элисон и очень уверенно начал свою речь. Было видно, что они с Грэйс заранее обсудили, как и что будут говорить.
Обращаясь к Элисон, Керри пытался обвинить её в том, что та сбила Ирину с толку: внушила что-то, чего в действительности Ирина не хотела. В его голосе слышались нотки гнева, который он, казалось, изо всех сил старался сдержать.
Элисон приняла удар на себя. Она слушала спокойно, не перебивая, глядя собеседнику в глаза. Когда Керри закончил, миссис Бретт не стала ни оправдываться, ни спорить. Спокойным, уверенным тоном она обстоятельно привела аргументы и твёрдо заявила о том, что Ирина остаётся в Медфорде.
На лицах обоих супругов появилась некоторая растерянность. Они явно не были готовы к такому решительному отпору координатора.
Пока Керри в недоумении смотрел на Элисон, думая, что ей ответить, к игре подключилась Грэйс. Она не стала притворяться и сдерживать накопившееся возмущение, а прямо набросилась на Ирину, обвиняя её на чём свет стоит.
Казалось, праведный гнев Грэйс должен был снести девушку с ног. Но Ирина с удивлением обнаружила, что взбудораженные эмоции женщины не долетают до неё, словно она окружена прочной, непроницаемой стеной, – все претензии, возражения и обвинения американки звучали будто из далёкого прошлого, к которому Ирина уже не имела отношения.
Она подождала, пока Грэйс прервёт поток излияний, а потом вежливо поблагодарила семью за всё, что они для неё сделали, и сказала, что будет помнить о них всегда.
От удивления глаза Керри округлились, а движения замедлились. Для него это был настоящий удар в спину – он считал, что они с Ириной стали друзьями.
Минуту он раздумывал, как поступить, а потом обратился с просьбой к Грэйс.
– Давай разрешим ей посещать дискотеки. Это не такое уж большое отступление от наших правил.
Сердце Ирины на мгновение перестало биться.
Теперь всё зависело от решения Грэйс. Если она скажет «да», то все надежды, которые Ирина уже поселила в своём сознании, рухнут и ей придётся возвращаться в ненавистную каморку.
Опасность подступила к девушке вплотную, тело её напряглось, будто готовясь к отражению внезапной атаки.
Спокойствие Ирины улетучилось как не бывало. Все обвинительные слова, которые Грэйс ещё несколько минут назад бессильно бросала, словно пушечные ядра, не достигавшие цели, теперь обрели новую силу и стали прорывать заметно дрогнувшую оборону Ирины.
«Только бы она не согласилась!» – заклинала про себя девушка. Под столом она крепко сжала руки в кулаки.
Теперь Ирина чувствовала себя подвешенной в пустоте на одном тонком волоске чужого решения. От неё больше ничего не зависело.
На счастье Ирины, Грэйс была тверда, как кремень.
– Керри, мы много раз обсуждали с тобой подобную ситуацию. – Она говорила громко, и в её голосе слышалась нескрываемая гордость, словно она с лёгкостью смогла преодолеть неожиданно возникшее перед ней препятствие, перед которым Керри спасовал. – У нас три ребёнка, к которым мы должны относиться абсолютно одинаково, в противном случае ни о каком равенстве и речи быть не может. Если мы разрешим Ирине посещать дискотеки, то это автоматически должно коснуться и наших девочек. А это абсолютно, я повторяю, АБСОЛЮТНО недопустимо.
Миссис Бретт не дала Керри ответить.
– Тогда считаю, что вопрос решён окончательно, – поспешно заключила она.
Ирина не верила своему счастью! Она облегчённо вздохнула и еле-еле сдержала победный крик – ей всё ещё нужно было держать лицо, чтобы Джонсоны не почувствовали себя оскорблёнными. Ирина дождалась, когда они с Элисон окажутся в машине, и от души засмеялась, готовая расцеловать Элисон.
– Победа! – Ирина вскинула руки вверх в жесте победительницы.
– Ура! – миссис Бретт широко улыбалась. – Поздравляю тебя с победой! Мы были на грани поражения. Честно сказать, я не ожидала, что Керри может пойти на попятную по поводу дискотеки. Был момент, когда меня неожиданно прошиб пот. – Она засмеялась. – Но мы выиграли! Теперь всё будет хорошо! И ты – большая молодец!
Элисон по-дружески похлопала Ирину по плечу и нажала на газ.
Итак, с лёгкой руки Грэйс Ирина была вырвана из объятий маленькой бедной семьи, живущей на самом краю земли обетованной.
И теперь у Ирины начиналась новая глава американской жизни.
Урок 6.
Даже в самой беспросветной ситуации должна оставаться надежда на лучшее, потому что ЧУДЕСА СЛУЧАЮТСЯ!
Глава 7. Польша и Россия – сойдутся ли однажды?
С первой минуты, как Ирина увидела Гарри в доме Элисон, она, в дополнение к жуткому высокомерию парня, всей кожей ощутила его недовольство. Он будто бы расширил энергетическое поле до размеров всего дома, пометив таким образом свою территорию.
Если смотреть со стороны, его нельзя было ни в чём упрекнуть: он был надменно вежлив и холодно учтив. Однако на лице его была всего лишь английская маска непроницаемости и равнодушия, скрывавшая подлинные человеческие эмоции.
Ирина не дождалась от него ни слова дружеской поддержки, ни понимающей, сочувствующей улыбки, но зато она прекрасно приняла его бессловесное послание: «Убирайся отсюда поскорее, это МОЯ территория!»
Поэтому Ирина очень надеялась, что вопрос с семьёй решится как можно скорее. Но она никак не ожидала, что Элисон и здесь преподнесёт ей сюрприз.
Вернувшись домой после встречи с Джонсонами, миссис Бретт наскоро приготовила ужин и позвала Ирину к столу. Гарри в доме не было. Куда он подевался – Ирина спрашивать не стала. Как только они уселись за огромным обеденным столом, Элисон начала разговор.
– Ирина, я хочу тебе объяснить всю ситуацию, чтобы ты могла принять окончательное решение. На днях я случайно столкнулась в маркете с Джейсоном Зальтц – у них живёт Ханна, студентка по обмену из Польши, – так вот он оказался очень расположенным к общению, и я рассказала ему о твоём случае. На моё удивление, он очень обрадовался и сказал, что был бы не против взять тебя вторым студентом в свою семью. Что ты думаешь по этому поводу?
– Мистер Зальтц? Такой высокий мужчина в больших очках и ковбойских сапогах? – спросила Ирина, вспоминая встречу студентов по обмену.
– Да, – улыбаясь, кивнула миссис Бретт.
– На последней встрече мы с ним очень долго беседовали: он живо интересовался Россией, задавал много вопросов.
– Вот, наверное, и ответ! – воскликнула Элисон с неожиданно бурным всплеском радости на лице, что неприятно бросилось Ирине в глаза. – Он познакомился с тобой, и ты ему понравилась, – зачастила миссис Бретт, будто куда-то заторопилась. – Одним словом, они не прочь взять тебя на время. Почему – на время? По условиям нашей программы два студента по обмену не должны проживать в одной семье. Тогда культурный опыт становится неполным. Да и вы будете разговаривать между собой на плохом английском, а это не пойдёт вам на пользу. Я должна буду подыскать тебе новую семью. Однако сейчас самый разгар учебного года и найти подходящую семью будет не так-то просто. Поэтому не могу сказать точно, как долго ты у них задержишься.
Последнюю фразу Элисон почему-то произнесла медленно.
– Я за, – сказала Ирина, а про себя подумала: «Лишь бы не оставаться с Гарри в одном доме ни минуты». – Мне Джейсон показался приятным мужчиной. У нас был довольно содержательный разговор. Думаю, всё сложится хорошо.
– Правда? Я так рада это слышать. Тогда быстренько доедай и иди собирайся, поедем прямо сейчас, – опять заторопилась миссис Бретт.
– Сейчас? – чуть не поперхнулась Ирина. – А почему сейчас?
– Видишь ли, – натянуто улыбнулась Элисон, – причин тянуть нет. К тому же завтра тебе нужно будет идти в новую школу. Пойдёшь из своего нового дома. Я думаю, это будет лучший вариант.
– Хорошо, как скажете, – согласилась Ирина.
«Наверняка Гарри ей что-то наплёл, – думала девушка, быстро доедая спагетти, – боится, что я могу задержаться здесь надолго».
На сборы у неё ушло десять минут.
Через полчаса они уже парковались около дома семьи Зальтц.
Это был разборный щитовой дом. Таких в унылом районе Медфорда стояли десятки. Он был выкрашен в противный коричневый цвет, и всё, что его окружало, неприятно отталкивало Ирину: скошенная наспех трава на невыровненном участке земли перед домом; отсутствие кустов и деревьев; разбросанные по территории старые игрушки.
Сам дом был пыльным, грязным, и даже окна его казались прозрачными лишь наполовину. Это был резкий контраст в сравнении с замком миссис Бретт, который только что покинула Ирина.
Настроение у неё заметно упало, однако она подбодрила себя тем, что это временное жилище и на короткий срок с ним можно смириться.
Вскоре входная дверь открылась и на пороге показался знакомый Ирине мужчина. Он улыбался и жестом приглашал в дом. Ирина вышла из машины.
– Привет, Ирина, – весело сказал Джейсон, подходя к автомобилю. – Где твои вещи? Я помогу занести всё в дом.
– Привет, – застенчиво сказала Ирина и указала ему на сумку и чемодан.
Элисон так и не заглушила мотор.
Джейсон энергичным движением подхватил багаж и, обогнав Ирину, гостеприимно распахнул перед ней дверь. Увидев это, Элисон дала задний ход и, помахав из окна автомобиля, быстро скрылась за поворотом.
«Странно, – мелькнуло в голове девушки, – почему Элисон не познакомила меня с новой семьёй?»
С этой мыслью Ирина шагнула внутрь безликого, непривлекательного дома.
Входная дверь открывалась прямо в гостиную, в которой творился настоящий кавардак: на полу, на диване, на потёртых и уляпанных пятнами креслах валялись детские игрушки и предметы детской одежды, а в центре гостиной, оседлав детский самолётик и крепко держась за штурвал, сидел маленький мальчик с кудрявой чёрной шевелюрой и блестящими, как тёмное стекло, глазищами. Лицо его было вымазано в каком-то лакомстве, чего никто, кроме Ирины, похоже, не собирался замечать. Взглянув на гостью, мальчишка с гиканьем оттолкнулся ножками от пола и покатил на самолётике по комнате, явно пытаясь произвести впечатление.
– Знакомься, это Джейк. Ему только что исполнилось три года.
Будто в подтверждении этих слов Джейк нажал на кнопки штурвала, и гостиную огласил дикий рёв взлетающего боинга.
В коридоре послышались шаги. В комнату вошёл долговязый парень в бейсболке, очень похожий на Джейсона.
– Это Джефф. Ему шестнадцать, он учится в десятом классе, – прокоментировал Джейсон.
Джефф молча кивнул и прошёл в угол комнаты.
Шум в коридоре послышался снова. На этот раз в комнату влетела смеющаяся кудрявая девчушка лет семи.
– Папа, папа, – закричала она, – это и есть Илина, пло котолую ты лассказывал? Она тепель будет зыть с Ханной?
Вопросы сыпались из неё подобно тому, как сыплется крупа из порванного тряпичного мешка.
Глаза Ирины округлялись всё больше.
Она бы не удивилась, если бы в эту резиновую гостиную набилась ещё пара-тройка детей. Но тут в коридоре снова послышались шаги, и в комнату переваливающейся, утиной походкой «вкатилась» миссис Зальтц – большая грузная женщина в толстенных очках.
– Здравствуй, Ирина, – приветствовала она девушку. – Как тебе наш небольшой зверинец?
Не зная, что ответить, Ирина только глупо улыбалась и таращилась на Джеффа, который яростно пытал какую-то газетёнку, по несчастью угодившую к нему в руки.
– Ну, пошли, я покажу тебе твою комнату, – сказал весело Джейсон и свернул в таинственный коридор, из которого появилась вся эта разношёрстная команда.
Коридор был узкий, глухой и создавал очень безрадостное впечатление.
Первая же комната от гостиной была детская, где теперь решили поселить студенток по обмену.
Ирина и Джейсон вошли в комнату.
На первом этаже двухъярусной кровати сидела красавица-полька. Она продолжала заниматься маникюром, не одарив вошедших ни единым взглядом. Роскошные длинные светлые волосы были небрежно рассыпаны по плечам, придавая облику польки невозмутимый и гордый вид.
– А вот и Ханна. Ну, вы уже знакомы, девочки, – как-то заискивающе теперь пролепетал Джейсон. – Вот твоя кровать, Ирина. – Он показал на верхний ярус. – Располагайся, отдыхай, поговорим позже.
И мистер Зальтц с заметной поспешностью ретировался из комнаты.
Ирина тяжело опустилась на стул, стоявший возле окна.
– Вэлкам, – с усмешкой промолвила Ханна, не поднимая головы. – Ты ещё не решилась бежать что есть силы из этого дурдома?
Последнюю фразу полька сказала по-русски, несколько коверкая слова, но достаточно понятно. При этом слово «дурдом» она явно смаковала.
Ирина промолчала.
– Элисон уже смылась? – насмешливо прозвенел второй вопрос польки.
Ирина вспомнила, с какой скоростью Элисон отъехала от дома семьи Зальтц.
«Похоже, она всегда покидает семьи поспешно, – отметила про себя Ирина. – Теперь понятно, почему Гарри так нервничал и не хотел, чтобы я оставалась у Элисон в доме. Он прекрасно осведомлён, в каких домах живёт большинство «обменников» (так Ирина про себя стала в шутку называть студентов по обмену), а у миссис Бретт просто английский замок по сравнению с этими картонными коробками».
– Похоже, да, смылась… – ответила Ирина вслух.
– Вот же сучка! – нисколько не стесняясь, бросила полька.
Надо сказать, что из всех студентов по обмену она была самой импульсивной и не стеснялась в выражениях.
– Ну а ты-то чем думала? – теперь полька набросилась на Ирину, повернувшись в её сторону всем корпусом и пристально глядя ей в глаза.
– Я… – Ирина не нашлась что ответить.
– Я, я! Думать своей башкой надо, прежде чем переезжать в семью, где живут трое детей и студентка по обмену. – Полька кипела, как пузатый самовар.
– А кто мне об этом рассказал? – наконец взяла себя в руки Ирина. – Мне было сказано только про тебя. Джейсон тоже ни слова не проронил про семью, когда мы с ним разговаривали на встрече.
Ханна испытующе посмотрела на Ирину, а потом произнесла:
– Вот кто после этого Элисон, если не сучка? Я у неё два месяца прошу перевезти меня из этой долбанной семьи. А она мне назло присылает ещё и тебя.
– Ну так это временно, – попыталась успокоить её Ирина. – Она мне будет искать постоянную семью. Согласно правилам программы, мы не можем жить в одной семье.
– Что? – ещё больше разозлилась Ханна, – это она ТЕБЕ будет искать семью, а я, значит, застряла здесь на веки вечные?! – С досады она швырнула ножницы в угол комнаты.
«Вот больная! Повезло же мне с соседкой, нечего сказать! – подумала про себя Ирина. – А Элисон? Та ещё хитрая лисица! Сбагрила меня в многодетную семью без лишних объяснений и была такова!»
Позже Ирина много думала, что представляет собой работа координатора программы, и пришла к выводу, что Элисон делала всё, что от неё зависело, но найти каждому иностранному студенту состоятельную американскую семью было невозможно, поэтому хочешь не хочешь, а ей приходилось идти на компромисс: где-то недоговаривать, где-то преувеличивать – в общем, балансировать на грани тонких человеческих эмоций.
– Завтра буду звонить маме. Хватит терпеть эту дрянь. Она заплатила за эту грёбаную программу круглую сумму, а меня поселили в какой-то хлев! – продолжала возмущаться полька.
Слово «хлев» Ханна опять произнесла на русском языке.
– А ты что – платила за программу? – удивлённо спросила Ирина.
– А ты разве нет? – Ханна выпучила на неё огромные светло-карие глаза.
– Н-нет, – нерешительно сказала Ирина и с опаской посмотрела на пилочку, которая оставалась в руках польки.
– Такое, что, возможно? – уже спокойнее спросила полька.
– Да… И мне вдобавок платят стипендию – 100 долларов в месяц, – откровенно призналась Ирина.
Полька вскинула руки и извергнула длинное ругательство на польском языке.
Ругательств, как выяснила позже Ирина, Ханна знала превеликое множество, причём в её арсенале оказывались словечки из разных языков мира. По-видимому, она любила их коллекционировать, чтобы при случае можно было чем-нибудь неожиданно «блеснуть».
– А ты говоришь по-русски? – чтобы сменить тему, задала вопрос Ирина.
– Заговоришь тут, – огрызнулась Ханна. – У нас в школе русский стоял обязательным предметом с 4-го класса. Я его ненавижу!
Ирина уже засомневалась – способна ли Ханна на нормальный, человеческий разговор.
«Как при такой сногсшибательной внешности можно быть столь злой и пессимистичной?» – подумала Ирина.