К двадцати одному году Люциде каким-то чудом удалось забеременеть. К счастью, серафим, Фотис не скупился на повитух и нанял профессионалов, которые помогали роженице. Для первых родов у Люциды всё прошло благополучно. Её же муж, Адонай, не пришёл к ней домой, чтобы поздравить с рождением их дитя, наоборот, он уверенно ждал Люциду в доме Оркуса, в Смоляной розе.

Повитуха передала роженице её голосистого сына. Люцида крайне осторожно взяла малыша. Реальность в понимании Люциды затрещала по швам и разорвалась, явив на свет это маленькое чудо в буквальном смысле. А она-то до рождения сына заключила сделку с Адонаем, что отдаст дитя. Мысленно казнясь, Люцида поцеловала сына.

– Я всегда буду рядом, и не отдам этому чудовищу на растерзание. Прости меня, что, не подумав, разрушила твою судьбу. Я всегда буду любить тебя.

Прошло две минуты, но никто из родных не пришёл поздравить Люциду с рождением наследника Лучезарных. Она бережно взяла малыша, укутала в пелёнки и, прижимая к груди, пошла прямо в портал. По другую сторону шумела кипящая лава, огонь сочился по логову Огненного Зверя отовсюду. Иркалагор учуял знакомый запах и пошёл встретить Люциду, как вдруг увидел в её руках маленький свёрток ткани.

– Познакомься с моим сыном, – радостно сказала Люцида, сама не веря своему материнскому счастью.

Иркалагор лёг и повнимательней пригляделся.

– Поздравляю, дорогуша. Ты уже нарекла его именем?

– Ещё нет, вот, пришла посоветоваться. Ты не возражаешь, если я покормлю его?

– Конечно нет. Садись и делай, что должно. Моё логово – твоё логово.

Иркалагор заворожённо глядел на малыша и разговаривал с подругой. Как оказалось, он первый, кто из окружения Люциды увидел её сына. Немного подумав, он произнёс:

– Люцифер. Назови его так. В его имени всегда будет частичка тебя, это очень хорошо, как мне кажется.

– Красиво звучит. Я подумаю. Спасибо тебе за всё, что ты для меня сделал и делаешь. Это просто неоценимо.

– Не плачь, дорогуша, я ведь тоже могу расчувствоваться.

Иркалагор шмыгнул и утёр катящуюся слезу лапой, чем вызвал радостный смех Люциды.

Все члены главной семьи, Лучезарных, знали, что дети союза богов и ангелов долго не живут, в лучшем случае, они рождаются мертворождёнными, чтобы не страдать в этом мире. Но случай Люциды уникальный, ведь её сын родился живым и абсолютно здоровым.

Через неделю Адонай сам явился в дом Люциды и поставил жене ультиматум: или она отдаёт сына немедленно, или он устроит резню ангелов небывалых масштабов. Серафим очень сильно пожалела о своих словах, сказанных в прошлом. Она предложила новую сделку. Пока её сын маленький, она будет воспитывать его до трёх лет, а после за воспитание станет ответственен сам Адонай. Муж согласился на новые требования, но с условием, чтобы это было в последний раз, и, к удивлению, Люциды поселился в её доме.

Среди родных Люцида стала изгоем с ребёнком на руках. Но ей от этого было намного легче, как мог наблюдать Адонай. Жёнушка часами напролёт проводила время с маленьким сыном, сидя вместе с ним на крыльце заднего двора, где находился маленький сад. Никто не знал, как же сильно Люцида была счастлива все эти три года, пока растила Люцифера.

Затем для Люциды и её сына начался настоящий кошмар, кончилось беззаботное трёхлетнее затишье. Адонай показал сыну всю изнанку жизни, готовя из него идеального, совершенного арлийского воина. Истязания Адонаем хрупкого детского сознания продолжались вплоть до Испытания Огня, традиционного обряда взросления детей у Лучезарных. Но перед самым началом Люцида встретилась с Иркалагором и поведала другу обо всех своих тревогах.

– Прошу, милый друг, пригляди за моим сыном. Ты у меня единственный, кого я могу об этом просить. Времени мало. Тебя скоро призовут. Обещай, что будешь его оберегать. Обещай, пожалуйста.

– Обещаю.

Громадного дракона объяли языки пламени, он ярко вспыхнул, мгновенно оказываясь в подземном храме, куда его призвали, и Иркалагор тут же слился с телом шестилетнего Люцифера, которого Адонай стремился сделать сильнее, но не учёл одного… Завладев телом сына Люциды, Иркалагор превратил мальчика в дракона и с лютым гневом, тая всю ненависть, всю боль за свою подругу Люциду набросился на Адоная, изрыгая на грешного бога янтарное пламя; оно мгновенно обратило его в янтарную статую на долгие тридцать четыре божественных года.

***

– Миазмы слишком сильно поразили его организм и повредили ауру. Ничего, он сильный, восстановится. – спокойно сказала Люцида, сменив оперение феникса на свой привычный облик.

Огненный Зверь уменьшился до размера взрослого совольва, обыкновенного хищного зверя, что обитает на многих планетах. Он приблизился к Люциде и положил морду ей на плечо.

– И снова ты убегаешь из нашей жизни… – с невыносимой тоской произнёс Иркалагор, серафим обняла его за шею.

– Знаю, я плохая мать, бросившая дитя и лучшего друга. Но такова цена за то, чтобы быть выдающимся ангелом и защищать измерение. Священная шестёрка знает, что в смерти Творца повинен мой бывший муж, Адонай. Мы уже начали обдумывать план его устранения.

– Дорогуша, хватит гоняться за злодеями и побудь хоть день рядом с нами! Я… я сгораю от тоски, сколько не вижу тебя. Ты мне очень нравишься, и я боюсь, что однажды больше не увижу твоего прекрасного оперения, не учую твоего неповторимого запаха. Священная шестёрка лишила тебя семьи, забрала у тебя радость материнства, растоптала личное счастье!

Люцида заплакала от его правдивых слов. Всё именно так, как говорит в сердцах Иркалагор.

– Я люблю тебя и очень боюсь потерять, – прошептал он, начиная менять облик на антропоморфный, который никогда не любил.

Люцида коснулась его лица, на щеках ощутила ряды острых чешуек. Из-за густого пара от превращения не было видно, каким предстал перед ней Иркалагор, только Люцида видела его в таком прекрасном облике. Они поцеловались, а Люцида всё плакала.

Попросив подождать немного, потерпеть, Люцида вновь ушла на время из жизни Иркалагора, поручая ему заботу о её взрослом сыне Люцифере. Сам серафим лежал в тени под раскидистой кроной больших слив, а Иркалагор, вернув свой истинный драконий облик, с тоской собирал спелые плоды в одну кучу, а те, что давно перезрели – съедал. Поглядев на множество растущих слив в лесу гигантских деревьев, он с теплотой вспоминал, как Люцида была его носительницей, как на протяжении всего времени он влюблялся в неё и винил себя в бездействии, стоило Адонаю ворваться в их жизнь.

Часть 3: Дыхание войны

Глава 1: Восход чёрного солнца

В торжествующем мраке Адонай глядел на обескровленные трупы богов, видя в темноте так же ясно, как и днём. Его лицо вытянулось за прошедшее время, немного исхудало, но он оставался неизменно предан своему любимому народу.

Выйдя из Кровавой Башни, его радостным криком встретили собравшиеся на площади арлийцы. Одни размахивали красными знамёнами, на которых изображён чёрный герб их Пантеона, другие замерли в ожидании и перешёптывались, держа маленьких детей на руках. Адонай сладко про себя усмехнулся. Незадолго до объявления всенародного сбора, он говорил с Истанусом насчёт иного способа получения энергии для работы машины, находящейся в подвалах Кровавой Башни. Адонай предложил заменить электричество энергией страха и ужаса. Не важно от кого она будет получена. На это предложение Истанус откликнулся такими словами: “Опережаешь демонов, друг мой.” – “Им до меня ещё далеко”.

Взирая на лица подданных, с трепетом ждущих долгожданной речи, Адонай вскинул руку высоко, чётким ровным движением, поприветствовав свой народ. Ветер едва не сорвал с него багровый плащ. Издалека мало кто мог видеть, что левый глаз Адоная покрылся трещинами подобно разбитому зеркалу и более не мог видеть всё как раньше. Чем больше Адонай жаждал божественной плоти и крови, тем сильнее разрушалось его телесная оболочка.

Ему казалось, что он стоит на высокой горе из трупов, а потому и вовсе не сожалел об этом. Пусть все Иномирцы, боги и их жалкие творения умрут в адской агонии, но арлийцы, а также его чистейшие идеалы о добре будет веками процветать по заветам Уробороса, великого прародителя.

У арлийцев не было сомнения насколько добр к ним их правитель, насколько он хорош. Они обожали его даже в тот период, когда Адонай бесследно исчез на долгие тридцать четыре божественных года. Грядущее будущее, о котором он говорил, успокаивало их, он уверял, что весь арлийский народ ждёт одна благодать.

После грандиозной речи Адоная арлийцы устроило большой праздник. Пока народ развлекался и не знал истины, Адонай развернулся нахмурившись, направляясь обратно в Кровавую Башню. Он тяжело молчал, стоя перед прикованной к колонне в своих покоях Люциде. Серафим стояла на коленях с поднятыми прикованными руками порядка четырёх часов, как бывший муж сам поймал её.

– Мы вернулись к тому, с чего начали наши отношения. Скажи мне, где Люцифер и я оставлю твою планету в целости и сохранности. – Адонай, конечно, лгал ей. Ему не нужны ангелы в багровом идеальном мире, чистом от богов и всякого мусора, что они наплодили.

Люцида молчала, два тоненьких ручейка слёз беззвучно лились из глаз. За всё это время она не пошевелилась, продолжая смотреть на ковёр под собой. Её упрямство разозлило Адоная. Он ударил Люциду кулаком по лицу, потянул за волосы, ударил затылком о колонну. Положив руку ей на макушку, он попытался через воспоминания узнать, где их сын. Только он начал просматривать, как вдруг Огонь перегородил для его сознания дорогу.

– Ты можешь сломить меня, убить, но волю Огня тебе не побороть. Я видела Вспышку, а потому мне не страшен твой контроль сознания.

В спокойном ровном голосе Люциды слышалась сохранившаяся юношеская дерзость. Отойдя от неё, Адонай подумал, что так ничего не добьётся.

– Мы, – вдруг заговорила Люцида, – можем снова переспать сколько потребуется. Я рожу для тебя другое дитя, а Люцифера оставь в покое.

– Раньше надо было предлагать, а не бороться против меня. Тебе не изменить то, что предначертано. Он – истинное исключение, которое больше никогда не повторится. Твоя любовь к нему привела к такой действительности. Если бы ты его не любила…

– То измерение погрузилось бы в хаос. Моя любовь сохраняла мир столько, сколько могла.

– И что же случилось? Любовь – это самое ужасное, ненужное и слабое чувство. Поэтому ни у одного арлийца его нет. Я искоренил из своего народа то, что считаю ненужным.

– У арлийцев нет будущего, в особенности, у тебя. Ты подохнешь, как собака, самой гнусной, самой мучительной смертью. А другие, пусть и не многие, кто сумеет пережить это страшное время, будут жить, хранить в сердце тепло добра и любви. Они будут помнить всё, через что прошли их предки, а твоё имя они забудут. Забудут про тебя, Уробороса и всех, кто причинил столько страданий нашему измерению.

Адонай с откровенным равнодушием и предубеждением улыбнулся.

– Смейся пока можешь, Огонь очистит всё и избавит от зла. Гореть тебе долго и беспощадно.

Адонай только вышел из покоев, как его встретил Параллакс и передал весть из Смоляной розы. Оркус кончил жизнь самоубийством, шагнув с балкона, как написал его дворецкий. Тот нашёл предсмертную записку, а у скал недалеко от моря вместе с другими слугами обнаружил самого хозяина с множественными переломами и свёрнутой от падения шеей. Шансов выжить у старика не было.

– Поделом. Я видел, как он лгал мне о преданности. Этот слабак не смог бы жить в новом мире, который я бы построил на костях прежнего. Готовь лучших воинов. Планету Циэль пора уничтожить. Надоело мне играться с Люцидой.

– Как прикажете.

– Я же отправлюсь в Орден.

Адонай снял с себя императорский плащ и отдал на руки озадаченному Параллаксу.

Глава 2: Кольцо

Иссушенное тело лидера Великих Богов пало к ногам Адоная.

– Так будет с каждым, кто “не захочет”. Распространите Гниль, пусть она вселит во всех живущих безумие.

Великие Боги, познав ужас, подчинились Адонаю и наслали в миры смертных Гниль. Они не знают, что она сделает с людьми, но Адонаю, создателю вируса, известно, что Гниль заставляет всех идти против света, погружая всё больше в бездну, взывая ко всем проявлениям негативных эмоций. Злоба, ненависть, безумие, убийства… это лишь малая часть, что люди могут натворить друг против друга. Гниль – это своего рода антивирус, как в высокотехнологичном вычислительном механизме только внутри измерения, которое Адонай негласно узурпировал, убив Творца.

Гниль прошлась повсюду и достигла малой запретной территории в измерении – Млечного Пути, где нет ни одного бога, ангела и нет даже демонов. Смертные чудовища сами себе хозяева. Гниль вошла в их жизнь легко и непринуждённо, чудовища не заметили изменений вокруг, погружая свой мир в пучины ада. Для них всё вполне естественно.

В обители Жнецов тоже произошёл ряд изменений. Адонай переквалифицировал всех Жнецов в собирателей душ, а их великая Библиотека вскоре опустела. Проверяя списки всех сотрудников, Адонай вдруг встретил имя Параллакса, вычеркнутое из списка. В архивах ему удалось найти информацию о своём нынешнем советнике. Оказалось, что Параллакс является Жнецом-отступником. Он создал из знаний своё личное неуничтожаемое оружие – косу. И забросив все дела в Библиотеке, просто ушёл в другое измерение. Спустя множество сотен божественных лет бывший коллега Параллакса случайно узнал, что его пропавший знакомый занимается “покосом”, следя за богами в запретном Пантеоне – Арлии. Последняя запись об отступнике гласит: “Параллакс чего-то выжидает. По его словам, он знает чью душу пожнёт следующую, просто время ещё не пришло. Он признал, что это один из самых сложных, но самых завораживающих проектов в его жизни”.

– Мой самый первый “ангел-смерти” и довольно выдающийся. Не правда ли? – спросил позади Адоная Смерть.

Скелетоподобное существо в тёмной рясе, вокруг которого летали стрекозы, сидело на столе, держа в руках изогнутый тёмный посох.

– Все Жнецы – мои дети, но Параллакс среди остальных добился большего, приблизившись к твоей душе настолько, что запросто может оборвать все струны. Ты в этом пространстве чужой. – голос Смерти стал резок и жесток. – Пришёл из другого измерения, устроил хаос, убил Творца и продолжаешь нести смуту. Поверь, когда ты умрёшь, – а ты умрёшь и какое это будет для всех живых облегчением, – я вечно буду терзать тебя, как нарушителя границ и иномироубийцу. Мой гнев вполне оправдан.

Смерть вскочил на пол, жутко закричал, замахиваясь посохом. Этот разговор, эту встречу Адонаю нельзя помнить. Иномироубийца моргнул и словно очнулся ото сна.

– Как странно, – про себя сказал Адонай, не помня встречу со Смертью, а он, пройдя дверь насквозь, шёл опустив голову по пустому коридору шестьсот шестьдесят шестого этажа Библиотеки.

В глазницах Смерти блеснуло яростное голубоватое пламя.

Уж много лет прошло, как бывшие супруги не разговаривали. Жизнь вернулась в сад Смерти. Ей сейчас бессмысленно делать привычную работу, всё равно Адонай доберётся до невинных новорождённых. Повстречавшись друг с другом, Жизнь и Смерть поговорили, нашли согласие и примирились. Они, как положено Хранителям пространства, дадут отпор Адонаю. А тем, кто сейчас жив, придётся потерпеть, чтобы сохранить остатки божественности и не потерять лицо.

Когда Адонай вернулся в Кровавую Башню, Люцида всё также непоколебимо держалась своей позиции.

– Спой мне, – потребовал Адонай и подошёл к зеркалу.

Его тело необратимо разрушается, надо поторапливаться с поиском сына, который станет вместилищем его сознания и души.

– Птица может быть свободна и чиста, но долго ей нельзя прожить в любимых сладких грёзах. Наступят холода и улетит она, гонимая сильной вражеской пургой… – запела Люцида.

– Пой другую, но не эту!

Когда она начала распеваться, он ощутил что-то незнакомое и колючее в груди. Вернувшись к Люциде, он присел перед ней. Она заметила на его большом пальце кольцо.

– Почему ты его носишь?

– Привычка. Оно, как видишь, не так хорошо выглядит, как раньше. А где твоё?

– Выкинула.

– Я так и думал.

Он снял с её рук и ног цепи, как тут же пленница сама подалась вперёд, обвила руками шею и прижалась губами к его губам. От неё исходил едва уловимых запах звёзд, слегка манящий и чуть горький. Так и хотелось укусить её, оставляя след от острых клыков. Всё это было так быстро и грубо.

– Подкупить меня и сбежать не получится.

– Ты просто плохого обо мне мнения.

Адонай с удивлением обнаружил, что Люцида невероятно прекрасная женщина. Со дня их неловкого знакомства он не присматривался к ней. В ярком свете электрических ламп её прекрасный облик стал для него открытием, в котором появилась нотка безумия и женского чарующего коварства.

– Для чего ты это делаешь?

– Я просто люблю тебя.

Люциде больно было произносить эти лживые слова. Вернуть расположение бывшего мужа сейчас её приоритетная задача, ведь она очень хорошо понимает, что он добьётся цели и их семья воссоединится. Она пойдёт на всё, чтобы его остановить от убийства сына, но до этой поры ещё слишком далеко.

Когда они лежали в постели, Люцида резко и как-то дико оттолкнула его от себя, не желая, чтобы он посмел влюбиться в неё. Адонай промолчал, хотя желал крепко ударить её для усмирения. Не только его лицо подверглось разрушению. По телу проходили тёмные шрамы разной длины и толщины. Складывалось ощущение, что он – просто кукла из плоти и костей, а внутри – ничего, пусто. Он повернул голову жёнушки к себе, без особого удовольствия поцеловал влажными губами и отвернулся, погрузившись в долгие размышления.

Глава 3: Кровь от крови

Светлые листья гигантских деревьев и слив с трепещущим ожиданием приветствовали пробуждение Люцифера. Миазмы отступили. Серафим приподнялся, ощущая жуткую слабость в теле. К нему под руку шмыгнул Иркалагор и помог воспитаннику устоять на ногах. Старый дракон глянул на отдохнувшее за множество лет лицо Люцифера, его янтарно-медовые глаза пытались позабыть неосуществимые грёзы сновидения становясь с каждой секундой пробуждения строже к реальности.

– Ты слишком рано встал.

Иркалагор взял хвостом из небольшой горки спелых слив одну и протянул воспитаннику.

– Поешь немного.

– Где феникс?

– Какой ещё феникс? А, я тебя понял. Ты принял меня за феникса, когда я поспешил выручить тебя. Немудрено так подумать, миазмы Уробороса искажают восприятие реальности.

– Значит, это ты спас меня?

– А кто по-твоему? Я так спешил, что пришлось лететь сюда, в твой родной мир.

– Циэль… К добру или к худу, но я давно подумывал прилететь сюда.

– Ох! Ты меня поражаешь.

Люцифер взял сливу, которую предложил отведать Иркалагор и через силу надкусил её.

– Сладкая, правда? Я собрал те, что были спелые, а перезревшие съел сам, что еле стою. Ик!

– Сладко… вот, что это значит. Но почему? Куда подевался пепельный привкус и горечь? Мне вкусно.

– Очень рад, что к тебе вернулись естественные ощущения. Садись и наслаждайся сливами, ты ещё слаб после миазмов.

Серафима сильно смутило такое беспокойство Иркалагора за него, раньше дракон так не показывал своей привязанности. В разговоре Люцифер поведал старику о том, что хочет забрать в Элирий старые исторические документы, чтобы сберечь память о своих предках и рассказать о них Силве и Айле. Иркалагор оказался не против. Он помог воспитаннику сесть на свою спину и быстрым шагом пошёл по лесу. А вскоре они вышли из кратера. Слева простилалась, казалось, нескончаемая Коралловая стена, а справа находилась столица Поднебесных серафимов.

– Меня встретят как предателя, – проговорил с лёгкой грустью Люцифер.

– Не думай об этом. Ты живёшь для себя, а не для них. У тебя другая судьба. – ответил Иркалагор, понимая всё беспокойство воспитанника.

Они беспрепятственно достигли родового дворца Лучезарных, а затем их окружила вооружённая охрана. Генерал армии доложил императору о двух подозрительных личностях, которых уже вели в тронный зал. Император задумчиво поправил корону, в ней не доставало центрального драгоценного камня, который пропал ещё в стародавние времена. Чужаков привели в тронный зал, где собрались старшие члены семьи Лучезарных, а на троне, к великому удивлению Люцифера, восседал живой Веспер, его двоюродный брат из семьи Сиятельных.

– Я сразу понял, что это ты. – промолвил Веспер.

Судя по его лицу, власть он не собирался передавать Люциферу.

– Веспер?! Как? Ты не мог выжить.

Иркалагор сел и постарался не вмешиваться в семейные разборки. Он поглядел на пожилого слепца сзади с правой стороны от Веспера. “Как же сильно постарел Фотис. Этот злобный старикашка не думает помирать, нет?” – про себя подумал Иркалагор, прижимая хвост к себе.

– Пробыв за стеной так долго ты только укрепил в себе материнские мерзопакостные черты, – вдруг вступил в разговор двоюродных братьев Фотис. – Когда Веспер вернулся, я не намеревался передавать ему власть над родом, но он хотя бы вернулся. Нашему роду нужен был новый лидер. А ты? Что ты сделал? Якшался с богами! И мерзкой чешуйчатой тварью, чьим духом заполнился тронный зал!

Иркалагор нахмурился, но не стал встревать.

– Ты такой же, как и Люцида, неуправляемый. Но она совершила ошибку, вступив в запретную связь с богом, чем опозорила наш великий род. А потом эту ошибку родила на свет. Полуангел, полубог, дитя безродное. Тебе ничего не достанется, я так сказал.

– Да как ты смеешь! – взревел Иркалагор, чем напугал стражников и находившихся здесь членов семьи. – Он твой внук прежде всего!

– Не заводись, Иркалагор. – тихо проговорил Люцифер, стараясь не принимать слова деда близко к сердцу.

– Иркалагор? Отдельно от него? – с лёгким испугом прошептал про себя Фотис.

– Довольно, – заговорил Веспер. – Я предоставлю тебе право войти в семейный склеп и забрать документы, но после этого ты будешь изгнан, а имя твоё будет забыто.

– Веспер, что ты делаешь? Это чудовище само по себе должно быть забыто! – прошипел на него Фотис сквозь зубы. – Он безродный!

– Я и говорю, что его имя для всех остальных будет забыто. Это лучшее, что сейчас могу сделать, потому как уважаю тётушку Люциду. Она любила меня и Стеллу точно также, как и Люцифера. – ответил Веспер, снисходительно поглядев на спокойного двоюродного брата.

В это мгновение вбежал генерал и объявил, что не так далеко от Коралловой стены заметили воинов с красными знамёнами, на которых изображены семь чёрных лучей солнца. Огненный Зверь с сильным волнением глядел на этого серафима, который весь побледнел от ужаса, что увидел.

– Я помогу вам защитить дом в обмен на документы и сохранность моего имени в истории нашего рода. – сказал Люцифер.

– Собрать армию на площади, всех гражданских увести в безопасную зону! – повелел Веспер, поднялся с трона и повернулся к старшим членам семей. – Уважаемые старейшины, времени нет, мне необходимо защитить наш народ от беды.

Когда тронный зал опустел, Веспер с прискорбным видом поглядел на Люцифера.

– Времени на церемонии нет, я согласен на всё, чтобы не потерять власть. Твоя помощь мне пригодится. Бери дракона с собой и идём на Коралловую стену.

Огромное многотысячное войско с железными машинами, у которых имеются башни, неумолимо приближалось. Иркалагор тут же признал во врагах арлийцев – кровожадных богов, подчиняемых Адонаю. Стоит ли Люциферу говорить об арлийцах? Покачав про себя головой Иркалагор зарычал на врагов, готовясь хоть сейчас напасть.

– Управлюсь за две, нет, за три минуты. Не без помощи Иркалагора, конечно. – обмолвился при разговоре с Веспером Люцифер.

– Ты абсолютно уверен? – уточнил Веспер.

– Мне просто надо остудить пыл после слов деда, поэтому да, уверен.

Оседлав Иркалагора Люцифер что-то стал шептать ему на ухо. Кивая, Огненный Зверь расправил крылья, сорвался со стены вниз и полетел, взлетая как можно выше. Увеличившись в размере, Иркалагор дал фору воспитаннику показать арлийцам истинную мощь наследника Огня.

Подобно своей погибшей матери, Люциде, Люцифер не мог смириться с заточением за Коралловой стеной, а потому даже был счастлив, что прошёл этот долгий жизненный путь. Если бы всё было иначе, то он не смог встретить лучших друзей, приятелей и просто хороших знакомых. Он помнил каждого, кого потерял, когда выживал в Области Тьмы. Немало славных ангелов погибло в Эру Падения. А сейчас, дождавшись момента для отмщения за годы унижения и скорби, он готов до изнеможенья разить врагов, дабы не быть забытым родными, хранить память о тех, кто не зря отдал жизни.

Веспер с ошеломлением взирал с вершины Коралловой стены за дуэтом серафима и колоссального дракона. Они действовали слажено, будто с полувзгляда понимая друг друга, словно им не впервой бросать недругам вызов. Жар их пламенных сердец оплавлял саму Коралловую стену, а наступающие сумерки они разрывали собой, как стрелы, выпущенные из туго натянутого лука.

Веспер не успевал следить за летящим меж врагов двоюродным братом. Он был так быстр, что походил на яркую звезду, не оставляя противникам и шанса для осознания неизбежного поражения. Взлетая ввысь, Люцифер снова рвался в бой с головы до ног покрытый арлийской жгучей кровью. Она действовала на него как яд, оставляя ожоги.

Противник пришёл в замешательство от стремительной атаки неожиданного дуэта.

Тело Люцифера стало источать сильный пар, возникающий от ядовитой крови арлийцев и быстрой регенерации тела. Там, где был он, воздух накалялся до предела. Люцифер истреблял врагов нещадно. Веспер видел, что Люцифер побывал в разных битвах, наблюдал, что брат не всегда прибегал к оружию, так как победу в основном определяет мастерство самого бойца. Если бы он только знал, что Люцифер главнокомандующий, то все вопросы отпали бы сами собой.

Исходила вторая минута сражения. Поле битвы залил кровавый дождь.

Люцифер не всегда был таким до безумия отважным. Когда он только начинал этот путь беспрерывных убийств, он был слаб в душе. Но желание стать сильнее разожгло в нём жажду к сражениям – и без этого стремления представить жизнь стало невозможно.

Всё посланное Адонаем войско на планету Циэль оказалось с позором разбито. Иркалагор только разогрелся для настоящего сражения, как увидел, что Люцифер взял в плен командира вражеского войска.

– А может ты его так же, как и других убьёшь, а? – пытался убедить воспитанника Огненный Зверь, но Люцифер даже не слушал его.

Серафиму хотелось услышать правду о воинах, носящих шевроны с семью чёрными лучами солнца. Эти шевроны он уже видел в детстве, когда сбежал из подземного храма после призыва Иркалагора.