Подруга моей дочери

Глава 6
Антон

И откуда у Женьки такая подруга? Впрочем, ничего удивительного, к хорошим людям всегда прибивается всякая шваль. Надо же, пока моя дочь ходит по собеседованиям, эта девчонка клеит мажоров. Умно, ничего не скажешь.

На ночь я планирую уехать, хотя раньше просто бы притащил девицу к себе. Но теперь вроде как неудобно. С другой стороны, это же мой дом, и я имею полное право трахать в нем, кого угодно.

Уже в машине, думая об этом, вспоминаю возмущенное лицо этой замухрышки Сони. Я не буду с вами спать. Блядь, возомнила же о себе. Да кому она нужна, простушка в затасканном платье… и строит ведь из себя, а сама бы с удовольствием раздвинула ноги перед тем мажором, это у неё хорошо получается.

Не к месту возникает в голове сцена на кухне, когда Соня дрожала в моих руках от возбуждения. Член реагирует на эту картинку, и я матерюсь. Маленькая блядь, вот кто она. Выкинуть ее из головы, поужинать и хорошенько потрахаться – отличный план на вечер.

Но ни черта у меня не выходит. То и дело думаю, а не притащит ли Женькина подруга кого-нибудь в мою квартиру? Дочь, ясное дело, промолчит, а той и радость. А я должен шарахаться по чужим хатам…

Сам не знаю, чего так беленюсь, но после ресторана и клуба решительно везу телку к себе. В конце концов, девчонки совершеннолетние, а я нормальный свободный мужик, имею право.

Уверен, что все спят, потому позволяю себе прелюдию в прихожей. Спустив бретельки, стягиваю платье с девушки на талию, лифчик летит следом, открывая обзор на большую округлую грудь. Без силикона не обошлось, а жаль, я люблю натуральные. Спускаюсь губами по шее вниз, сминая руками грудь, девица начинает стонать, закидывает ногу мне на бедро… а через мгновенье отталкивает. Да что, блядь, происходит? Мне что, квартиру заговорили на облом секса в последний момент?

Девица, натягивая платье, тычет пальцем за мою спину. Резко оборачиваюсь: ну что ты будешь делать. Конечно, замухрышка Соня. Девушка, поймав мой взгляд, с громким стуком захлопывает дверь. Ну, замков у меня нет, так что это ее вряд ли спасёт. Впрочем, если ей нравится, пусть смотрит. Может даже присоединиться.

Нелепая мысль, но в голове уже возникает картинка. Я бы даже назвал это целым порнофильмом. И Сони там куда больше, чем этой силиконовой долины, которую я даже не помню, как зовут. Да что за нахуй?

– Это дочь, – говорю коротко, девица немного расслабляется.

– Может, я пойду? – говорит нерешительно.

Да щас, блядь. Я на тебя бабло и время тратил не для этого. За руку веду ее в свою комнату. Упав в кресло, расстегиваю джинсы и приспускаю их вместе с боксерами.

– Ну что смотришь? – говорю девице.

Она, чуть поколебавшись, все-таки встает на колени и берет в рот. Качественно так, виден большой опыт. Я закрываю глаза и пытаюсь расслабиться. Но в голове изумленное лицо Сони, когда она смотрела на нас из своей комнаты.

Я злюсь и трахаю девицу так, что она орет на весь дом. Кончив, снимаю презерватив и, натянув боксеры, иду в душ. Расслабляюсь под струями воды ещё больше. Хорошо бы выйти, а там никаких баб: ни однодневок, ни подруг дочери. От них одни проблемы.

Зайдя в комнату, обнаруживаю девицу голой на кровати.

– Напомни, как зовут? – спрашиваю ее.

– Вера, – она даже не обижается. Ну значит, и дальнейшее не особенно ее удивит.

– Полчаса на сборы хватит? Я вызову такси.

Она все же сверлит меня взглядом, но встаёт и начинает собирать вещи.

– В душ можно?

– Валяй.

Вскоре она отбывает, я пью чай в кухне, закинув ноги на край стола. Вот так-то лучше. А потом слышу шаги, уверенные такие. Отставляю чашку, наблюдая, как в кухню заходит Соня. Лицо у неё пылает, и взгляд злой. Она явно хочет что-то сказать, но замирает, скользя взглядом по моему телу.

Тут же теряет весь запал, пряча глаза. Забавно. Я медленно встаю и, обойдя стол, присаживаюсь на него, скрещивая на груди руки. Ну давай, скромница, строй из себя дальше оскорбленную невинность.

– Ты что-то хотела сказать? – спрашиваю ее насмешливо. И прямо вижу, как в ее глазах вспыхивает огонек злости.

– Вы… – она тяжело дышит, глядя на меня. – Вы просто отвратительный!

Я вздёргиваю брови. Ну надо же, какие эпитеты. А сама пялится на меня, не вспоминая, что я только что трахал другую.

Я выпрямляюсь, и Соня, словно что-то почувствовав, отшатывается в сторону. Хочет убежать, но я успеваю ее схватить за руку. Не долго думая, толкаю к стене и, нависнув, шепчу на ухо:

– Наверно, жутко неприятно хотеть такого отвратительного, как я, да, Сонь?

Глава 7
Соня

Я все могу понять. Честное слово. Я вообще довольно лояльный и терпимый человек. Но то, что творит Женин отец… Это же вообще за границами любой морали! Притащил какую-то женщину домой и начал раздевать прямо на пороге. А если бы их Женя увидела? Она и так вон, словно с цепи сорвалась!

Тут же меня окатило холодной волной. Женьки-то нет дома! Вряд ли ее отец куда-то еще поедет, а ей ведь надо будет тихонько проскользнуть в квартиру. А мне ее прикрыть, чтобы Антон Дмитриевич не просек…

За стеной начинают раздаваться громкие женские стоны, я падаю на кровать, прикрываясь подушкой. Да что же за наказание такое? И зачем она так кричит? Может, он ее специально попросил, чтобы я тут себе места не находила? Не может же ей быть на самом деле так хорошо?

Но судя по крикам «еще, пожалуйста» вполне может. Я кладу на первую подушку еще одну и зажмуриваюсь, пытаясь забыться. Черта с два. Только когда в квартире становится тихо, вылезаю из своего укрытия. Но из комнаты не спешу выходить. Слышу, как они там ходят, сначала он, потом женщина. Вскоре она собирается и уезжает, а Антон Дмитриевич идет в кухню.

Я злюсь, потому что не могу отделаться от мысли, что это показательное выступление было устроено для меня. Чтобы не зарывалась, видимо. А может это ответ на мои слова, что я с ним спать не буду? Вот, мол, у меня и без тебя баб полно. Морщусь, вряд ли Антон Дмитриевич вообще обо мне думает в такие моменты.

Он просто похотливое животное, зависимое от собственных инстинктов. Причем считает, что вести себя так вполне нормально. Я должна дать ему понять, что это просто неприлично. И что он таким своим поведением плохо влияет на дочь. Да и вообще… Это просто отвратительно.

Решительно открыв дверь, иду в кухню, но уже на пороге теряю весь боевой задор. Потому что мужчина в одних боксерах. И они, блин, наглядно демонстрируют все его размеры. Я краснею от невольно проскочившей мысли, что Косте до такого далеко. Смущаюсь и хочу убежать, а Антон Дмитриевич еще и провоцирует меня.

Злость снова поднимается в груди, но на мои слова мужчина реагирует совершенно неожиданным образом.

Прижимает к стене и выдает:

– Наверное, неприятно хотеть такого отвратительного, как я, да, Сонь?

Я жутко теряюсь, даже не знаю, от чего больше. На меня обрушивается лавина под названием «Антон Жуков». Я чувствую свежий цитрусовый аромат геля для душа и одновременно терпкий запах лосьона после бритья. А еще уникальный запах тела. И все это смешивается, дразня ноздри, заставляя вдыхать его все больше и больше. Взгляд непроизвольно касается кончиков волос, с которых падают капли на широкие загорелые плечи.

Я поднимаю глаза вверх, чтобы не скользить взглядом по идеальному торсу с ровными кубиками мышц, но и там нет спасения, потому что на меня смотрят зеленые глаза, обрамленные густыми пушистыми ресницами.

Я не знаю, что творится со мной сейчас, потому что снова, как утром, чувствую себя абсолютно беспомощной. Руки повисают плетьми, ноги начинают дрожать, а все тело наполняется странной тяжестью, какой-то тягучей и приятной.

В голову приходит совершенно безумная мысль: он меня сейчас поцелует. И не знаю, в чем больше безумия: в том, что это может произойти, или в том, что я этого хочу?

В висках стучит, я пытаюсь хвататься за мысли, которые вмиг разбежались в самые дальние уголки мозга. Нужно что-то такое простое, обыденное, что выдернет меня из плена этих глаз и губ.

Но мы справляемся без него. Точнее, справляется Антон Дмитриевич, потому что в следующее мгновенье он отходит от меня, насмешливо говоря:

– Что и требовалось доказать.

Я вспыхиваю, как факел, мне кажется, стыд и румянец расползаются по всему моему телу, изнутри и снаружи.

– А твой парень знает, как ты тут без него развлекаешься? Или у вас свободные отношения?

– Да как вы смеете? – отвечаю я, наконец, отмерев.

Может сколько угодно оскорблять меня, но не надо трогать моих близких.

– Значит, не знает, – хмыкает Антон Дмитриевич. – А ты как планировала: выслать ему письмо с трогательным «Прости, мы друг другу не подходим»? Ну когда склеишь какого-нибудь мажора.

Я сжимаю кулаки, которые так и чешутся. Настолько злюсь, что готова на самом деле ударить его. Зарядить прямо в идеальный пресс этого хама, а потом коленом в его идеальный…

Я краснею от собственных мыслей. Боже, я даже не знала, что можно так часто краснеть.

– Идите вы, знаете куда… – выпаливаю и, гордо развернувшись, хочу уйти в комнату.

Но Антон Дмитриевич снова хватает меня за руку. Дергает так, что я, развернувшись, почти на него падаю. На мгновенье его рука оказывается у меня на талии, обжигая, и я снова дергаюсь.

А мужчина говорит:

– Вот что, Соня, можешь сколько угодно верить в сказку про то, как замарашка вроде тебя приехала в Москву и вышла замуж за прекрасного олигарха. Только меня и дочь мою не впутывай в свои грязные игры.

– Можно подумать, вы у нас мерило нравственности, – не выдерживаю, выдергивая руку. – Спите со всеми подряд, не проявляя никакого уважения. А о дочери за восемнадцать лет ни разу не вспомнили. Уж поверьте, от меня она получила гораздо больше хорошего, чем от вас.

Не знаю, может, мой тон, а может сами слова так влияют, но все, что я получаю в ответ, тяжелый взгляд исподлобья. И считаю за лучшее ретироваться.

В комнате первым делом гашу свет и пишу Женьке, что ее отец дома. На удивление, она сразу перезванивает. Слышу на заднем фоне музыку и чьи-то громкие голоса. Видимо, подруга в клубе.

– Он знает, что меня нет? – взволнованно спрашивает подруга.

– Нет. Он, наверное, скоро ляжет, я тебе напишу. Ты только тихо заходи.

– Спасибо, Соня, – облегченно верещит Женька. – Тебе цены нет.

Да уж. Твой отец мог бы с этим поспорить.

На следующий день я уезжаю рано утром, когда все еще спят. У меня в планах собеседования, и если не выгорит, то снова поиски работы.

Освобождаюсь только к обеду, потому что приходится изрядно покататься по городу. Я даже не думала, что Москва настолько огромная. Но, к сожалению, во всех четырех местах мне сразу отвечают отказом.

Стараюсь не отчаиваться, хотя настроение паршивое. Сижу в столовой, ем невкусный плов и рыскаю на сайте вакансий.

Несмотря на то, что их чуть ли не пачками вбрасывают каждый час, ничего подходящего не нахожу. Звоню в несколько мест и сразу получаю отказ. Не хочется признавать, но, кажется, работа в офисе мне не светит. По крайней мере, пока. И, скрепя сердце, открываю вакансии обслуживающего персонала.

Здесь дело обстоит веселее. В некоторых местах не нужна даже временная регистрация. Что ж, кажется, придется временно устроиться официанткой, пока не обоснуюсь здесь. А там, глядишь, подвернется, что получше.

Обзваниваю несколько мест, и во всех предлагают приехать на собеседование, даже толком не расспрашивая. Выбираю то, где предлагают самую большую зарплату. Менеджер по персоналу просит подъехать около четырех.

Встречает меня женщина около сорока с цепким взглядом. Оказывается, это ночной клуб, работа официанткой по сменному графику, прописка не требуется, зарплата в конверте. Но нужно сделать санкнижку. Говорю, что проблем не будет, уже успела найти фирму, которая занимается срочным оформлением.

– Что ж, – улыбается женщина, подытоживая, – в таком случае жду вас через три дня в пять вечера.

Выхожу из кабинета окрыленная. Место определенно пафосное и дорогое, вполне возможно, здесь будут хорошие чаевые. Тем более, ночные смены позволят мне подыскивать более подходящую работу днем.

На выходе из клуба сталкиваюсь с мужчиной лет тридцати пяти. Среднего роста блондин, симпатичный. Здороваюсь, он отвечает, останавливаясь рядом.

– А вы у нас кто? – задает вопрос.

– Я новая официантка, – отвечаю неуверенно.

– О, – он снова улыбается, – а я тут всем заведую.

Протягивает мне руку, я жму ее с приятным удивлением. Надо же, директор, значит, обеспеченный, а без пафоса и вот этих понтов, как у Антона Дмитриевича.

– Соня, – говорю ему.

– Олег. Надеюсь, вам у нас понравится.

На этой ноте я ухожу, настроенная на лучшее. Кажется, не все в Москве такие уж злые и неприветливые. Мир не без добрых людей, как говорится.

Дома обнаруживаю только Женьку и сообщаю, что устроилась на работу.

– Поздравляю, – обнимает она меня, – я тоже! Отец берет меня администратором в фитнес, прикинь? Буду улыбаться красивым мужикам.

– Туда еще и женщины ходят, – замечаю ей.

– Ну им я улыбаться не буду. Обойдутся. Ох, вдруг повезет там кого-нибудь подцепить!

– А как же Вадим? – хмурюсь я.

– Ну Сонь, с ним вообще пока ничего не ясно. Надо иметь варианты про запас.

Я хлопаю глазами.

– Знаешь, Жень, я тебя не узнаю. Откуда такая меркантильность? Не лучше ли встретить человека, которого будешь любить по-настоящему?

– Глупости не говори, – раздраженно кидает подруга, – может, вам с Костиком и мил рай в шалаше, а я хочу нормальной жизни.

Ответить я не успеваю, потому что мы слышим шум в прихожей. Женя сразу выпрямляется и создает на лице выражение тупого умиления.

– Папа, привет, – слышу я ее голос, стоя у двери комнаты. Мне не хочется выходить, и я слабовольно решаю, что никто в моем приветствии не нуждается. А может, меня вообще дома нет.

Они уходят в кухню, а я сажусь на кровать. Однозначно, происходящее с Женькой меня очень тревожит. Боюсь, Москва ее и впрямь испортит. Только как ее в этом убедить? Да и кто на нее повлияет? Мнение отца подругу не очень-то интересует, мое, кажется, теперь тоже.

Звоню Косте, мы болтали еще днем, а теперь делюсь новостями о работе и своими тревогами.

– Брось, Сонь, – подбадривает Костя, – это у Женьки просто эйфория. Сейчас она немного вкусит жизни, и все придет в норму. Не все же у нас такие умницы, как ты.

Я поддакиваю, сжимая телефонную трубку. Мне снова стыдно. За то, как возбудилась сидя на столе, за вчерашние взгляды и желания. Я неправильная Соня, я тоже испортилась. Но я по крайней мере осознаю, что происходит. Так что возьму себя в руки и больше не позволю ничего такого!

Прощаюсь с Костей, и в этот момент забегает Женька, глаза у нее подозрительно горят. Я смотрю вопросительно.

– Отец сказал, мы завтра идем на какой-то крутой благотворительный вечер! Там будет куча богатых и известных людей! Сонька, это же мечта!

– Поздравляю, – улыбаюсь ей, – расскажешь потом.

– Так ты идешь с нами! – восклицает она, и я вмиг стираю улыбку.

– Что? С чего это?

– Я уговорила папу. Он, впрочем, не очень-то и сопротивлялся. Так что завтра днем мы едем покупать нам вечерние платья! Боже, Сонька, вот это начинается настоящая жизнь.

Я только качаю головой. Что-то я в этом сильно сомневаюсь.

– Сонька, ты ничего не понимаешь!

Женька встаёт с кровати, подходя к окну, распахивает шторы, впуская тусклые лучи уходящего дня, кружится. Она воодушевлена, улыбается и прикладывает руки к груди:

– Просто представь! Мы в вечерних платьях, вокруг важные персоны, а мы ходим такие с тобой, глазки закатываем, будто нам это все привычно! Что вы сказали? Ах нет, это платье вы не могли видеть у той певицы, оно в единственном экземпляре и из новой коллекции!

Подруга коверкает интонацию и наигранно хлопает ресницами.

– Это благотворительный вечер, – остужаю ее пыл, – а не конкурс на самый дорогой наряд.

Женя отмахивается:

– Ой, я тебя умоляю, ты хоть представляешь, какие люди там будут? И все при бабках! Боже, я уже люблю этот город! Ну чего ты скисла, Сонька?

Да уж, яблочко от яблони. Теперь понятно, почему Женька воротила нос от парней в Тюмени. Нет, были у нее увлечения, но она всегда находилась в каком-то ожидании. И видимо, дождалась.

– Просто непонятно, обязательно мне туда идти?

– Ты же обещала меня поддерживать! Ну правда, Сонь, я же вижу, что ты грустишь, хочу, чтобы ты развеялась и посмотрела на мир.

– В прошлый раз я еле сбежала из ресторана, разглядев этот мир.

– Да брось ты, это мелкие птахи, а на вечере будут уважаемые люди, отмазки не принимаются! Отец обещал отвезти нас в торговый центр, говорит, покажет хорошие магазины.

– А тебе не кажется, что он пытается откупиться? Вместо того, чтобы проводить вечера с дочерью, он опять где-то шатается.

– Он много работает, да и вообще, мне без разницы, – фыркает подруга. Ну да, работает. Я тут на днях застала один рабочий проект, который потом стонал так, что уши закладывало, до сих пор краснею.

Женьке, конечно, об этом не говорю.

– Я, Сонь, вообще не ожидала, что папе захочется меня познакомить со своим кругом общения. Что он будет печься о нарядах! И отказываться не собираюсь. Не порть всё, Сонь.

Женька перестает улыбаться и смотрит серьезно. А мне вдруг становится ее жаль. Подозреваю, что за всей этой легкомысленностью подруга скрывает свои настоящие чувства. Какой бы ни был, но Антон Дмитриевич ее отец, и ей наверняка хочется провести с ним время, узнать его, и она хочет, чтобы я была рядом.

– Хорошо, я поеду в магазин, только если мне что приглянется, сама куплю…

Не успеваю договорить, как чувствую крепкие объятия и слышу визг Женьки. Мы заваливаемся на кровать.

– Ещё чуть-чуть, и тебе не с кем будет выбирать платье, – хриплю в ответ.

– Прости, – ослабляет она хватку. – Спасибо тебе, Сонь. Будет весело, помнишь, как мы раньше устраивали показ мод, надевая мамины шмотки?

Женька смеётся, я тоже улыбаюсь. Ладно, ничего плохого не произойдет, так ведь? Тем более, мне нужно кое-что купить.

Антон Дмитриевич снова уезжает, а возвращается ночью, Женька уже спит, а я долго не могу уснуть. Слышу, как Жуков шлёпает в ванную, затем раздаются звуки душа. Невольно представляю его обнаженный торс и сцену прошлой ночи, где он в одних боксерах демонстрировал свое превосходство. Господи, да что ж это за наказание-то такое? За что?

Даже лезу за телефоном, открываю совместные фото с Костей и, перелистывая, остаюсь довольна собой. Засыпаю с улыбкой на губах, просто надо не думать об этом нахале, который не понимает, что не все хотят с ним секса. Надеюсь, что во сне увижу своего парня, но жёстко обламываюсь.

Снится мне, что я принимаю душ. Руками размазываю гель по телу, а потом понимаю, что на мне ещё мужские руки, которые уже пересекают немыслимые пределы, скользят вниз по животу, понятно куда направляясь. Эти касания заводят, по телу бежит дрожь, растекается приятная истома. Я резко оборачиваюсь и вижу затуманенный взгляд. Таким на меня смотрел Антон Дмитриевич, когда я решила, что он меня поцелует.

Я делаю шаг назад, но оказываюсь прижата к мокрой плитке позади. А затем его губы касаются моей шеи, он прижимается без стеснения. Чувствую его полностью, с трудом понимая, что нужно остановиться, что это всё неправильно. Это ужасно. Это…

"Отвратительно", – подсказывает шепотом мне Антон Дмитриевич, но продолжает свои ласки, и я позволяю ему это. Мне становится душно, я задыхаюсь, жарко, невыносимо, и… Просыпаюсь.

Резко подскакивая на кровати, оглядываюсь. Яркое солнце слепит глаза, шторы Женька не закрыла на ночь, в комнате душно. К тому же ночью я замёрзла, а теперь одеяло стало не спасением, а причиной парникового эффекта.

Я глубоко вдыхаю и выдыхаю, как хорошо, что это всего лишь… ночной кошмар. Да, это кошмар, и никак иначе.

На удивление, Женин отец с утра меня не сильно достает. Только смотрит странно, иногда ухмыляется. Особенно, когда я объявляю, что сама в состоянии купить себе наряд. А мне только и приходится избегать его взгляда. Хорошо, что сны остаются всего лишь снами.

В торговый центр мы едем на роскошном автомобиле, мне даже неуютно в салоне, обтянутом темной кожей. Ухмылки и случайно перехваченный в зеркале взгляд Жукова добавляют дискомфорта. Пытаюсь отвлечься, разглядывая виды за окном, но как только мы останавливаемся на парковке, с радостью выскакиваю на улицу.

Отец Жени на меня не смотрит, даёт дочери наставления, в какой магазин идти и что купить, сам он планирует ненадолго отлучиться и велит ждать его там.

Совсем скоро мне становятся понятны ухмылки отца подруги. Я таращусь на цены в надежде, что нули в таком количестве напечатаны по ошибке, но нет. Это реальная стоимость платьев. Они все тут с ума посходили? За кусочек ткани выложить такую сумму?

– Пойдем отсюда, – тяну подругу из магазина, но кажется в шоке здесь только я.

– Ты чего? – удивляется Женька.

– У нас за такую цену можно было купить весь гардероб.

– Ага, бабушкин. Соня, ну что ты такая скучная. Пользуйся, пока есть возможность, или помогай! Папа сказал закупаться здесь, значит, закупаемся. Думаю, он в курсе, сколько здесь стоит платье.

Я какое-то время, действительно, пытаюсь помочь, но ей всё не то. Хотя считаю, Женьке во всех нарядах здорово. Она такая хорошенькая: светлые волосы, светлые глаза, принцесса, мне до нее далеко. Да мне и не нужно, я собой вполне довольна. А на прием можно пойти в платье, которое я надевала на выпускной в колледже. Начинаю скучаю, пока Женя примеряет очередное платье.

Говорю, что отлучусь в туалет и вернусь. Дорога до дамской комнаты проходит среди шикарных бутиков, в витринах которых устрашающие цены. Неужели кто-то всерьёз тратит столько денег на шмотки?

Уже возвращаясь обратно, обнаруживаю небольшую вывеску. Странно, что магазин расположен в непроходном месте, витрины непрозрачные. Называется "(Без)опасный", и я предполагаю, что там продают средства самообороны. Черт с ним с Жуковым, вряд ли он что-то мне сделает… Однако на всякий случай решаю приобрести газовый баллончик, вдруг в Москве все такие нахалы?

Открываю дверь и вхожу в небольшое помещение. Матерь Божья, что это? Сначала решаю, что мне все это кажется. Даже потираю глаза, но тут же ко мне подбегает девушка-консультант с дежурной улыбкой.

– Вам помочь?

Разве что вывести меня отсюда. Но ноги словно прилипли к полу, не могу сдвинуться с места, и причина проста. Передо мной прозрачная витрина, а вот внутри разных размеров… Эээ… мужские достоинства? Они серьезно?

Я с опозданием вспоминаю, что перед входом была надпись “только для взрослых”, вот я дура. И с чего взяла, что речь шла про средства самообороны? Хотя вон тем, огромным, можно вполне воспользоваться, как мечом.

Консультант замечает мой взгляд и открывает витрину.

– Вас этот заинтересовал?

Ко мне ещё не вернулась способность нормально говорить, поэтому я лишь невнятно бормочу:

– Не этот, то есть… я хотела… Не сюда.

Боже.

– Вы впервые? – добродушно улыбается девушка. – Не переживайте, все поначалу стесняются, но в этом нет ничего плохого, даже наоборот. Давайте, я вам покажу его поближе, – добавляет она быстро.

Вот спасибо.

Не успеваю ничего сказать, как эта громадина, больше напоминающая дубинку, чем член, оказывается у меня в руках.

Девушка начинает описывать его свойства, показывает, как включается, и именно в этот момент позади открывается дверь. Оборачиваться стыдно, пусть это всего лишь посетитель, которого я не знаю, но мне не по себе, что я продолжаю держать в руках это безобразие.

– Интересные у тебя увлечения, Соня, – слышу рядом с ухом и в ужасе оглядываюсь.

Кто-то сверху издевается надо мной?

Оцепенение постепенно сходит, но в ушах продолжает отчаянно стучать собственный пульс. На меня в упор смотрит сам Антон Дмитриевич Жуков.

Мужчина по обычаю усмехается:

– Неплохой выбор, – кивает он на… экспонат.

А я не придумываю ничего лучше, чем вручить ему эту прелесть со словами:

– Тогда это вам!

И вмиг выскакиваю вон из магазина. Замечаю вытянутое от удивления лицо Жукова, кажется, он даже позволил себе выругаться, но я уже далеко.

Останавливаюсь лишь у магазина, в котором оставила Женьку. Перевожу дыхание. Да, мне нужно примерить платье. Шок нужно выбивать шоком. Наряд, который стоит целое состояние, вполне подходит для этой цели.