Сказка о якудзе для простушки

Понимая, что конец уже близко, Заха доковылял до местного парка, который был возле дороги, и лёг там на скамье.

«Буду приучаться к прекрасному!» – саркастически подумал парень, пытаясь отогнать от себя столь ненужные мысли.

«Похоже, я и правда подохну тут как пёс. Тигр, побеждённый стаей гиен. Какое жалкое зрелище! Что ж, невелика потеря!.. Наверное…»

Внезапно вся усталость этого бренного мира навалилась на молодого человека. Веки потяжелели, боль отошла на второй план, и он снова погрузился во тьму…

«Что это за картинки, которые сменяют друг друга? Ах да… это же воспоминания. Что это за чувство? Почему так больно? Нет, не показывайте мне их! Не показывайте… Не хочу знать… Не хочу видеть…

Кто это? Это же… я? Опять плачу в жёсткую подушку. Опять хочу есть. Опять получил подзатыльник. Опять эта невменяемая компания на кухне устроила свою гулянку…

Что это? За что меня избивают эти ребята? Я ничего не сделал!.. Я только хотел есть. Стоит ли краешек хлеба таких избиений?… За что мне такое обидное прозвище?…

А это… Роскошь. Еда. Тепло. Уют. Пустые слова. Глаза… И эти глаза… Холодные, презирающие… ненавижу! Не смейте на меня так смотреть! Свысока! Не смейте…

Уберите кто-нибудь этот каскад эпизодов из моей жизни!

Холодно… темно… страшно?…

Что это? Тепло? Откуда?»

Когда Захар открыл глаза, его взор был затуманен. Единственное, что он увидел это ярко-рыжие длинные волосы, которые освещал фонарь парка.

«Такой тёплый цвет… Ангел?… Да нет… За мной? Разве что суккуб. Это более правдоподобно. Ангела я не заслужил…» – видят боги, если бы Заха мог смеяться, он бы во всю расхохотался своим нелепым мыслям, но он не мог…

– Потерпите немного, – донёсся до его осознания отдалённый девичий голос, – сейчас приедет «скорая».

«А она симпатичная…» – Бэх всё ещё был за гранью этого мира, пребывая как бы в нём. Такое странное чувство. Вроде реальность, а вроде и нет…

Тем временем девушка разорвала свою рубашку и сделала тугой жгут на левой руке молодого человека. Остатком своей рубашки она попыталась зажать сквозную рану парня. Тот лишь лежал и безучастно наблюдал за ней.

«Она, небось, сумасшедшая. Ночью. В пустынном парке. Помогает раненному типу явно уголовной внешности… В то время, как мужик на машине в страхе свинтил… Мир явно сошёл с ума… Я похоже тоже, раз меня это беспокоит. Похоже, я действительно уже не жилец…»

Захар пошевелил губами, силясь что-то сказать, но так ни единого звука не сорвалось с его губ.

На этот раз тьма уже окончательно забрала его, подарив такое забытое спокойствие и забытье…

Глава 2. Что день грядущий мне нагадит?

– Знаете, вам чрезвычайно повезло. Вы, можно сказать, родились в рубахе, – человек в белом халате добродушно улыбался. – Вам повезло, что та девушка вызвала «скорую», но ещё больше повезло, что она была знакома с азами первой помощи. Иначе, если бы вы не умерли от кровопотери, вы бы стопроцентно потеряли руку.

«Чему ты улыбаешься, придурок?» – зло подумал Захар, лёжа на кровати местной дорогой больницы и смотря при этом в окно. Он недавно очнулся и тут на тебе, «приятные новости»! Его спасла какая-то девчонка! Его! Подумать смешно! А иначе он бы подох так же, как и родился, – на улице.

«Лучше б я реально сдох!» – сказать, что он был раздражён – не сказать ничего. Ещё и этот бубнит здесь что-то про везение. Конечно, надо же ему хоть как-то отрабатывать деньги, которые ему уже наверняка заплатил отец за лечение своего горе-сына. Заха решил прекратить этот пустой монолог и зло посмотрел на доктора, вкладывая в свой взгляд по привычке своей всё раздражение, на которое только был способен его уставший и ослабленный организм. Тот, видимо, списал это на усталость пациента, но всё же, пожелав скорейшего выздоровления, ушёл, не выдержав колючего, агрессивного взора Бэха.

Что больше всего добивало, так это тупое состояние мировой просто усталости во всём теле. Боли фактически не было – наверняка, это заслуга дорогущих обезболивающих. Но боль придёт. Позже. Бэх знал это. Боль всегда приходит.

Он попытался пошевелить пальцами левой руки, так как не чувствовал её вовсе. Небольшое движение ему всё же удалось сделать, но на тугой повязке тот час же проступило свежее алое пятно.

«Чёрт! Как я жалок!»

Парень вздохнул и собирался уже прикрыть глаза.

Вдруг скрипнула дверь и в палату вошли. Боковым зрением Бэх видел непрошеного гостя, поэтому лишь обречённо подумал, что если на небе есть боги, то они явно решили добить его, бывшего члена Ёкай-но-кай, в такой изощрённый способ, не физически, так морально.

– Чего тебе? – рявкнул раненый.

– Ты жалок, Захар! – холодный размеренный голос, надменный взгляд. Как же экс-Ёкай его ненавидел, всем своим естеством, всеми фибрами души.

– Я спросил чего тебе, Алекс? – он знал, что единственное, что бесило гостя, было нелепое сокращение его имени Александр, и поэтому всегда только так того и называл. – Пришёл поизмываться надо мной?! Не выйдет, ты, жалкий ублюдок!

Александр никак не отреагировал на слова раненого и лишь прошёл в палату и поставил какой-то пакет на тумбочку.

Чёрные штаны и чёрная рубашка – неизменная цветовая гамма этого молодого худощавого человека с таким же тощим телосложением. На лице, как всегда, маска. Хотя нет, это уже не маска, это уже есть его естество – безразличие и холод. Такая противоположность Захару, импульсивному, горячему, необузданному.

– Больно мне ты нужен, – произнёс в своей манере Алекс, растягивая немного слова, словно пытаясь этим подавить, а в случае Намахагэ, намеренно разозлить, собеседника, – если бы меня сюда не послал муж моей матери, а по-совместительству твой отец, дабы я осведомился о твоём здравии, я бы ни за что в жизни не пришёл сюда. Ты слишком жалок, чтобы тебя проведывать. Даже у твоего отца нашлись дела поважнее, нежели ты. Ничтожество, – вынес свой вердикт сводный брат больного.

– Он мне тоже не нужен! Обошёлся бы и без созерцания ваших всех вместе взятых рож! К твоему глубочайшему сожалению, я, как сам можешь лицезреть, ещё не отошёл в мир иной, и не планирую пока. Так что, всё? Выполнил свою миссию? А теперь проваливай, нах! – силы были уже на исходе. Эта словесная перепалка с непрошеным и явно нежелательным гостем очень утомила и обессилила Захара.

В ответ Александр лишь хмыкнул и направился прочь из палаты. Возле двери он остановился и осведомился:

– Что-нибудь передать твоему отцу?

Бэх сделал вид, что не услышал вопрос.

– Так я и думал. Неблагодарное ничтожество, – с этими словами сводный брат наконец-то покинул парня.

«Бесит! Как же он бесит меня! Когда-нибудь я выбью дурь из его надменной башки!»

Мысли, словно муравьи, копошились в светловолосой голове, не давая её владельцу обрести такой желаемый покой.

«Вот выйду из этой психушки, – именно с этим учреждением у нашего героя ассоциировалась больница, – так накостыляю Секи и всей его шайке-лейке, поразрываю всех на части! Они у меня за всё ответят!» – утешал себя мысленно Намахагэ.

Время слилось в единый круговорот. Где-то с крана медленно капала вода. Кто-то где-то кричал, а потом и этот крик стих. Пару раз Захару казалось, что он проваливался в забытье, в беспокойный сон, который каждый раз нещадно прерывался. Дорогая клетка, шикарная палата, темница с узником, заключённым в ней. Четыре стены, так проевшиеся за столь короткое время, начали давить на их пленника. Пару раз заходила медсестра осведомиться, ничего ли не надо раненому, но тот каждый раз прикидывался спящим, ибо не хотел не с кем говорить.

Наконец, психанув, парень взял пульт и начал бесцельно щёлкать его, перескакивая с одного канала на другой. Но он, явно будучи противником такого развлечения, ничего так и не смог найти стоящего. Сделав третий круг, экс-Ёкай решил остановиться на новостях. Политика. Международные новости. Экономика. Чрезвычайные новости. Всё как всегда. Масс-медиа оригинальностью не блещет.

Бывший уголовник уже собрался выключить этот «бесполезный ящик», как вдруг диктор огласил:

– Вчера на окраине города произошла стычка между представителями двух преступных группировок, одной из которой была ОПГ, имеющая связи с якудза. В результате этого погибли пятьдесят два человека, принадлежавших к одной из банд, известных под названием «Ёкай (Демоны)». Передаю слово нашему корреспонденту.

– Добрый вечер, уважаемые телезрители! Я веду своё повествование из места происшествия. Полиция пока никаких официальных заявлений не даёт, но неофициальные источники сообщают, что все погибшие – члены Екай-но-кай. Были убиты даже самые «верха» из этой банды, включая так же Сэки Кирина, главу группировки. Поговаривают, что это была разборка между двумя враждующими между собой кланами, в результате чего один из них перестал существовать. Полиция уже давно следила за бандой «Ёкай», которая была основана Саотоме Кирином, мигрантом с Японии, ещё в далёких девяностых. Приспособившись к национальным особенностям криминального мира, Кирин смог создать некое дикое подобие банды якудза на свой лад, что существенно отличается от традиционных банд якудза…

– ТВОЮ МАТЬ! – заорал Захар и, выключив ящик, с силой бросил пульт в плазму. После такого полёта пульт упал на пол, а на экране пошли трещины. – Чёрт! – он сжал кулаки от злости. На левой руке опять проступила кровь. Но ему было плевать. Теперь он ещё и отомстить за себя согласно всё тому же Кодексу чести не сможет. Экс-Ёкай зарычал сквозь зубы. Исступляющая ярость от бессилия овладела им. Какой гадости ему ещё ожидать?…

* * *

Он сидел и скучающе смотрел в окно, подпирая лицо правой рукой. Первое сентября, начало нового учебного года. Для кого-то это даже, может быть, по-своему счастливое время. Ведь из детства повелось так, что родители копят деньги к первому сентября, а потом тащат своих чад по магазинам, чтоб скупить им лучшие канцелярские принадлежности, новую форму, туфли и прочее барахло. Но у Захара такого никогда не было, поэтому какого-то особенно поднесённого состояния он не испытывал.

За время каникул Бэх уже фактически полностью восстановился. Единственное, ему пока были запрещены интенсивные тренировки, что, однако, вряд ли долго бы останавливало его. Лишь свежие шрамы служили напоминанием о той ночи, когда он чуть не стал бесплотным духом.

Молодой человек осмотрел свою левую руку, проследил взглядом за шрамом, который змейкой проходил вдоль неё и лишь презрительно фыркнул. Он до сих пор не мог простить себе того, что тогда так позорно проиграл.

Урок ещё не начался – была перемена. Парня так и подмывало куда-то уйти, лишь бы не сидеть в этой гнилой школе, которую он ненавидел всем своим естеством. Это учебное заведение – одна из самых престижных школ страны. Здесь учатся те, кого мы привыкли называть «мажоры», и которые сами себя называют «цвет нации». Ну как «учатся»? Процентов десять здесь пытаются хоть как-то получить знания, остальные же… ну, у них есть дела важнее. Например, достать супердорогой мобильник на уроке и зависать в социальных сетях, либо же рассматривать фото на дорогом планшете и тому подобное. Скажите обычные подростки? Ну да, наверное, только вот «обычные» не ставят себя выше всех остальных людей. К тому же, о чём говорить с этими людьми, которые в своём развитии остановились либо на новинках моды (это больше относится к девушкам), либо на новых марках автомобилей/мотоциклов (это больше относится к парням), которые они завтра купят, пофорсят ими, а потом оставят пылиться либо в шкафу (одежда), либо в гараже (машины).

«Они прогнили насквозь», – такое определение им дал Бэх, которого бесили эти люди-маски, в которых всё построено на фальши и деньгах. Именно поэтому он был здесь чужим среди, казалось, своих. Он ненавидел эту школу, в которую его забросили вместе с его сводным братом-ровесником, Александром, так же сильно, как, впрочем, и вынужденного родственника. Беловолосому парню больше была по душе компания из обычной школы этого городка, среди которых затесался и Рыжик, который был его неизменным спарринг партнёром. Нельзя сказать, чтобы Заха питал к ним какие-то дружеские отношения, нет, просто убивать время с ними, а не с пустышками-одноклассниками, было намного веселее, хоть и чревато последствиями.

Что же касается отношения одноклассников к нашему герою, то тут сложно дать однозначный ответ. Кто-то его ненавидел, кто-то презирал за вечные передряги с этими «оборванцами» из простой школы, кто-то восхищался. Но большинство парней хотели стать похожи на Захара, а большинство девушек – приобрести статус законной спутницы (не на всю жизнь, конечно, но хотя бы на длительное время). Ведь, признайтесь, кто из девушек не хотел бы быть той, которая сможет приручить заядлого бабника и свободолюбивого кота, заставив его принести своё сердце на алтарь любви? Конечно, то, что в большинстве случаев сердце Намахагэ никому не надо, не в счёт. Ну, подумаешь, они видят в нём лишь секс-машину, престижную безделушку (аки «ох, эта мымра обзавидуется, увидев меня с ним»). А кто из парней не хотел бы, что бы за ним так бегали девчонки, чтобы его делили, как делили Бэха? Кто не мечтал об этом тайком, пускай потом и гнобя себя за столь эгоистичные мысли? Ведь он – идеал. Красив, умён, в спорте первый, грубый, брутальный, необузданный. Именно такие зачастую нравятся девушкам – эдакие «бэд-бои». Он неплохо учился даже (в перерывах между постоянными драками). Конечно, в его неплохой успеваемости есть огромная заслуга Алекса, которому Захар не хотел уступать и не желал слышать от него излюбленное определение зеленоглазого – «ничтожество». Он, своевольный, храбрый и свободолюбивый. Просто какой-то прекрасный разбойник из какой-то мыльной оперы! В общем, спросите любую девчонку из его школы, кто такой Захар Бэх, вам ответят что-то вроде: «классный парень». Именно поэтому парни на него равнялись, хотя и не признавали этого, хотя и скрипели зубами от злости, когда его видели, уводящим очередную «девчонку-на-одну-ночь». А что? Ненавидеть, презирать, но о первобытных инстинктах не забывать! Ему предлагают, он не отказывается – помните? И она идёт радостная, надеясь, что сумеет обуздать эту «необъезженную лошадку», что её «подруги» будут давиться от зависти, узнав это. Но верх идеала – разбить ему сердце. В таком обществе после того, как вы разобьёте сердце самому известному бабнику школы, ваши рейтинги взлетят вверх, словно акции на бирже. Но могут и упасть, подобно им же, если вы проиграете эту битву, что, собственно говоря, случается каждый раз. Заха далеко не дурак, не умалишённый, чтобы преподносить своё сердце, израненное, покрытое шрамами, кому-либо. Он прекрасно осведомлён с правилами этой нелепой игры. К тому же… уже довольно-таки длительное время за ним закрепилась кличка «Бессердечный Кайзер», что, собственно говоря, не мешает некоторым особо мечтательным личностям всё же грезить статусом «императрицы». Спросите, почему «Кайзер»? Всему виной история, вернее её преподавательница – Мария Станиславовна, которая, обладая даром видеть души людей, однажды назвала так горделивого ученика. Так срослось, что имя это прижилось за Бэхом, и стало одним из многих. А «Бессердечный» уже после добавилось…

Именно поэтому возле Захи всегда крутилось много людей. Общение с ним всегда было престижным делом. А его это порой сильно раздражало, что делало молодого человека ещё более привлекательным в глазах окружающих. Ведь чем хуже ты относишься к людям, чем меньше ими дорожишь, тем больше почему-то они дорожат тобой и ценят тебя. И наоборот, чем лучше ты к людям, тем хуже они к тебе, вытирая о тебя ноги, используя тебя. Так не резонней ведь занять позицию того, кто не ценит, нежели быть тем, кого не ценят? Вот и Кайзер давно для себя нашёл ответ.

Возможно, вы скажете, что всё это есть неправдоподобно, утрировано… Да нет же, нашему социуму, увы, не чужды такие «причуды». Просто они прикрыты либо нарочитым неведеньем, либо простым принятием разложения общества, как должного.

Итак, вернёмся к Бэху, который, ненавидя этот социум, стал неотъемлемой частью его. Он не питал к себе жалости по этому поводу и тем более не нуждался в ней от кого-либо. Его вполне устраивало нынешнее положение вещей. Он, можно сказать, ловил от этого кайф, хотя периодически его всё это бесило.

И вот он сидел и ожидал начала урока, размышляя о том, что после уроков пойдёт на тренировку. В классе было шумновато – все что-то обговаривали, делились впечатлениями. Некоторые девушки периодически посматривали на первого красавца школы, безнадёжно ища ответного взгляда. И вот прозвенел звонок. Зашёл учитель, а Захар даже взгляда на него не перевёл, не то, чтобы встал.

– Садитесь, господа, – проговорил он. – Поздравляю вас с началом учебного года…

«Нашёл с чем поздравлять!» – подумал парень, пропуская слова учителя мимо сознания.

– … новая ученица…

– Здравствуйте, – донёсся тихий девичий голосок, – меня зовут Анастасия Иващенко, можно Ася. Рада знакомству.

Судя по голосу, девушка была очень стеснительной и нешумной, – такой сделал вывод про себя Бэх.

«Тихоня! – подумал он. – Долго, подобно и другим таким же, здесь не протянет…»

Но всё же любопытство его сломило, и он повернул голову в сторону девушки. Итак, красивые стройные ножки, в меру коротенькая юбчонка, симпатичные округлые формы, тонкая талия, лёгкая рубашечка, которая своим не слишком большим разрезом скрывала предмет девичьей гордости – грудь.

«Да, ей-то гордость, а наши-то наверняка от зависти задавятся. Тем более что гордиться есть чем», – пронеслось в голове у парня, который чуть было не присвистнул.

Она перебирала пальцы – всё-таки сильно нервничала.

«Одежда подобрана со вкусом, но всё-таки как-то слишком просто для нашей школы», – сделал умозаключение Кайзер.

Длинные рыжие волосы.

«Рыжие… столь необычные…»

Правильной формы лицо. Красивые серые глаза. Румянец на щеках и добрая, почему-то извиняющаяся, улыбка. Фиолетовые серёжки в виде звёздочек, придающие какую-то нотку детской непосредственности их обладательнице.

«Стоп! Я её уже где-то видел», – Заха уже вовсю пялился на девушку.

«Чтоб. Вам. Пусто было!»

Глава 3. Неждан

Бывает же так в этом мире: одним судьба дарит всё, у других же всё забирает. Мы слепо верим, что после чёрной полосы обязательно наступит белая, которая не только перестанет отбирать у нас что-то, а наконец-то хоть что-то подарит взамен. Взамен на эти страдания, взамен на эту гребанную, тупую боль, что, кажется, настолько въелась в кожу, что её не отмыть, не отодрать с кожей… Но бывает и так, когда верить уже не во что, а кто-то усердно надеется на лучшее. Бывает, кого-то судьба ломает, да так, что аж страшно, жутко смотреть на ошмётки того, что она оставляет после себя, но этот человек не теряет своей маленькой, нелепой, почти мизерной надежды, которая помогает ему жить. Другие же, никогда не испив чаши скорби до дна, не научившись ценить, что имеют, опускают руки при первом же препятствии. Бывает же так… кто-то усердно борется за свою жизнь, а кто-то делает шаг в небытиё с многоэтажки. Кто-то стремится выжить, а кто-то себя намеренно убивает, утопая на дне бутылки, либо теряя себя на конце иглы, либо давит педаль в пол – у каждого своё решение. Кто-то, познав ад на земле, остаётся чистым ангелом в этой грязи, белой вороной для остальных, а кто-то, познав излишества и пиршества, становится демоном во плоти, и это, увы, никого не трогает.

Несправедливо? А ведь такова жизнь. И возникает вопрос: что значит жить? ЖИТЬ! Одно слово, четыре буквы, а смысл для каждого свой…

Эту девушку жизнь не баловала. Редко она дарила ей подарки, чаще забирая что-то, нежели воздавая. Но она жила. Пыталась, по крайней мере. Пыталась не потеряться в этой бездне, не стать кем-то другим, столь непохожим на неё саму. При всей своей робости характера в этом она сохраняла твердость, даже упрямство. И пускай!.. Пускай она разобьет об эту стену лоб! Зато она точно будет знать, что сделала всё, что могла.

Но в этот момент эта её решимость не помогала справиться с накатившим волнением. Девушка осмотрела бегло своих новых товарищей и опустила взгляд. Кто-то при виде новенькой начал шушукаться, кто-то безучастно осматривал её. Некоторые парни похотливым взглядом уже мысленно раздевали её. Девчонки, которые были неудовлетворенны своими фигурками, завистливо кривили свои лица при взгляде на рыжую соперницу. Кому-то не было до неё никакого дела. Кто-то даже был присвистнул при виде новой очаровательной особы женского пола.

Всё это, увы, не придавало ей уверенности в себе. Глаза. Их всех объединяли глаза, холодные, безучастные, презирающие, пожирающие.

Девушка шумно втянула в себя воздух. Кажется, приток кислорода немного ей помог прийти в себя.

– Здравствуйте, – собственный голос ей казался таким чужим и неестественным, но рыжеволосая продолжила: – меня зовут Анастасия Иващенко, можно Ася. Рада знакомству.

* * *

«Твою же ж мать!» – на некоторое мгновение из лексикона Бэха пропали все выражения, кроме оной конструкции, что способна была столь красочно описать его изумление всего четырьмя словами, что даже Эллочка-людоедка ему бы позавидовала. Ну, конечно, куда уж сравнивать тридцать и четыре! Заха просто гений, так красочно и ярко, а главное лаконично описать своё душевное состояние…

Пока девушка, запинаясь и отчаянно борясь со своим дрожащим голосом, что-то рассказывала о себе, как принято делать всем новеньким в их классе, к беловолосому понемногу начал возвращаться дар речи, ну или мысли…

«Скажите мне, что я ослеп! Или у меня глюки! Это действительно она? Она?» – парень снова осмотрел девушку с ног до головы, но уже слегка скептическим взглядом, словно ища что-то в её маленьком силуэте, что-то, чего он сам не знал.

«Да… Всё-таки она… У меня слишком хорошая память на лица. Ещё с улицы выработалась. Но… Как? Как эта запуганная с виду девчонка могла одна тёмной ночью спасать какого-то окровавленного мужика?! Смешно просто себе представить! Она. Меня. Спасла?»

Тем временем новенькая окончила свой рассказ, и учитель, снисходительно улыбнувшись, предложил ей занять место прямо перед Бэхом. Девушка благодарно кивнула и направилась к указанному месту. Ещё не доходя до своей парты, она встретилась взглядом с колючими зелёными глазами, что были какими-то холодными и явно недружелюбными. Новенькая сразу узнала парня, ей хватило одного лишь взгляда, и Захар это понял.

«Интересно, что она возомнит о себе после этого? Будет ли считать, что я ей обязан? Что потребует взамен? Ха! Вот ещё! Я не просил её меня спасать! О, но что это?…»

Удивление на лице девушки, которое всего на миг отпечаталось на её лице, сменилось каким-то смущением. Она опустила взгляд, не в силах выдержать взор по-кошачьи зелёных глаз с поволокой. Ей ничего не надо, она не будет показывать своё превосходство только потому, что спасла его. Он понял это. Почувствовал. Хищная, самодовольная ухмылка воцарилась на его лице, пока он наблюдал, как она на негнущихся ногах подошла к парте и села за неё. Забавно, но на некоторое мгновение он даже почувствовал некое разочарование, что всё обошлось без приключений.

«Спровоцировать её что ли?» – пронеслось в голове у Кайзера. Уж больно он хотел увидеть её реакцию теперь.

Парень упорно сверлил спину девушки взглядом, и та это чувствовала, поэтому ей было крайне неуютно. Он видел это, он знал, но от этого его ухмылка стала ещё шире. Бэх пристально изучал девушку, его взгляд блуждал по ней, словно путник, сбившийся с верного пути. Но вскоре Заха одёрнул сам себя, рассудив, что ему не пристало так интересоваться этой особой. Но всё же… было что-то, что он упорно упускал. Что-то не так… отчего-то складывалось такое впечатление. И парню это не нравилось. Но свои размышления он решил оставить на потом, а сейчас надо загрузиться работой, чтобы этот ублюдок Александр не смог обскакать и тут своего названого брата.

«Так что у нас там? Математика! Мда… самый тупой предмет поставили в первый же день…» – Захар устало вздохнул и скучающим взглядом начал блуждать по своей тетрадке, в которой всеми правдами и неправдами, но всё-таки красовалось его выполненное, не факт, что им самим, домашнее задание…

«Ахаха… Пай-мальчик, нах…» – подумал он, по привычке своей негодуя, что в их школе им задавали домашние задания даже на каникулы.

* * *

Он стоял, опёршись на перила крыши здания, которое носило гордое название «школа», да ещё и ни какая-то там, а престижная. В наших школах обычно не оставляют открытыми крыши, обоснованно переживая за учеников, однако, эта школа была исключением – тут постарались сделать всё, чтоб сделать крышу как можно более безопасной для учащихся, но те, увы, туда так и не стали заглядывать, кроме Кайзера.

Была перемена, поэтому Намахагэ не упустил свой шанс исчезнуть из этого гадюшника, который за первый же день успел ему так осточертеть. Парень смотрел на небо, на белые облака-пушинки, а в этот момент его всегда хмурое лицо было расслабленным и каким-то умиротворённым. Нет, не подумайте, он не романтик. Просто он любил одиночество. Он не стремился в стаю, как гиены, он был свободным тигром. Он любил небо, ибо оно было для него свободой. Столь необъятная и огромная материя, кажется, делилась с ним своей независимостью.

Эта перемена была большой. Времени хватало на ланч, как новомодно называли перекус в их кругах, но он не имел такой привычки тащить с собой ещё и еду в школу. Если бы Бэх проголодался, он мог бы спокойно уйти с уроков, поесть где-то, а потом, если бы парня вдруг замучила совесть, что ему было не свойственно в принципе, он мог бы заявиться под конец урока в класс с наглой ухмылкой на губах. И ему всё прощали. И придраться не к чему: уроки готовы, на уроке (если он присутствует на нём) парень слушает, хорошая память помогала сдавать все контрольные хорошо. В их обществе вообще считалось, что Захар – отличник. Единственный. На весь класс. То ли дело параллельный класс. Там их было аж пятеро, включая его сводного брата Александра. А теперь приплюсуйте к этому авторитет отца беловолосого. Вот поэтому в школе не было таких учителей-камикадзе, которые бы попробовали прессовать бывшего уголовника, да ещё и мажора в придачу. Фактически не было… Просто на всю школу были лишь три человека, которые не боялись ни парня, ни его родителя, ни его криминальных связей. Это был директор – суровый старик, очаровательная учительница истории, о которой вспоминалось ранее, и учитель физкультуры у парней, который особо любил своего ученика за исполнительность и рвение к дракам, о, пардон, спаррингам, которые устраивал физрук.

Ещё за эту перемену многие успевали пойти покурить возле стоянки, где «проверяли сохранность своих автомобилей», а на деле же просто хвастались новыми приобретениями. Захар же не курил. Пробовал в более раннем возрасте, но вскоре бросил, уличив за собой то, что это плохо сказывалось на его дыхании во время драки. К тому же ему это не особо и нравилось, ещё с детства. Вот говорят, в деструктивной семье ребёнок стремится быть похожим на родителя-зависимого (нарко-, алко-, табачнозависимого). В психике парня выработался другой механизм: он стремился быть непохожим на свою мать, он не мог себе этого позволить, поэтому сигареты быстро утеряли свой интерес для него, когда он вспомнил, с чем они у него ассоциируются. На иглу он тоже поклялся никогда в жизни не садиться. Что же касается зелёного змея, то тут всё очень и очень интересно. Об этом вы узнаете позже. И это ещё сыграет свою роль в его жизни, и не раз…

Итак, вернёмся к нашему главному герою, спокойствие к которому, увы, вопреки его ожиданиям, всё не приходило. Его съедали разные мысли, воспоминания прошлого, которые были вызваны, непонятно чем. Потому-то он вскоре перенёс своё внимание на новенькую, которая почему-то его заинтересовала.

«Может, стоит переспать с ней? Делов-то… – размышлял парень. – Но с такими, как она, это всё так напряжно. Им подавай любовь, романтику. А потом эти «я не могу», «пожалуйста, подожди», «я боюсь», «больно». И в результате никакого удовольствия. Зачем мне этот гемор? Хотя фигура у неё ого-го!»

Он усмехнулся своим мыслям, чуть буквально не причмокнув губами.

«Не, точно нет! Зачем оно мне надо? Так, сегодня уже пойду чистить физиономию этому рыжему засранцу Игорьку! Перед этим надо хорошенько размяться. Надеюсь, старик соскучился по мне и разрешит подольше пофаршировать Агаркова», – широкая ухмылка стала ещё шире и самодовольней.

После этих размышлений, когда Бэху уже удалось избавиться от навязчивых воспоминаний, а заодно и поднять себе настроение предвкушением избиения младенца (ну, семнадцатилетнего, но младенца), парень решил пойти в класс – уж больно жарко становилось здесь, на крыше.

Начало осени, а жарит, как летом!» – проворчал он про себя.

Заха медленно, полулениво начал разворачиваться в сторону выхода, как вдруг что-то грохнуло. Инстинктивно парень быстро развернулся к источнику звука и буквально замер на месте.

Рыжая девушка наклонилась и подняла бутылку с водой левой рукой, так как в правой держала что-то похожее на лоток с едой. Когда она распрямилась, то виновато заулыбалась и проговорила:

– Прости…те… я-я не знала, что тут кто-то есть, – запиналась она, – я просто хотела побыть одной.

Казалось, Кайзер завис на несколько мгновений.

«Не, ну не песец?! Белый и пушистый такой…» – он мысленно выругался.

Под его колючим хмурым взглядом она чувствовала себя явно не очень хорошо. Девушка, казалось, вся съёжилась, сжалась в комок.

– Я… пойду, – наконец выдавила она из себя, не в силах больше находиться с беловолосым наедине.

– Я уже всё равно собирался уходить, – хриплый громкий голос эхом отдался в её голове. И он, ничего больше не сказав, с типичным лицом блефующего игрока в покер прошёл мимо неё, направляясь куда-то прочь. А она так и стояла, словно приросла к месту, где её стопы касались плитки, которой была вымощена вся площадка крыши.

Проходя мимо, он успел поймать едва заметный запах карамели и лимона, что исходил от неё.

«Наверняка шампунь, – неосознанно заключил экс-Ёкай, – столь странное сочетание…»

Девушку тоже обдало его слегка тёрпким, но освежающим парфюмом.

«Как-то слишком много совпадений. Мне это уже надоело, – думал он, шагая по лестнице. – К тому же мой островок свободы был оккупирован какой-то девчонкой! Моё место душевного обогащения! Сударь! Господин Кайзер, вас потихоньку выживает какая-то тихоня! Пф!»

Громкий смех раздался по полупустынному коридору.

«Ахаха, блин, держите меня семеро!»