Обратный отсчет 2. Продолжение

Яковлев распросил про родную больницу, потом поинтересовался Анниной жизнью, спросил про Кирюшу.

– Харламов не обижает? Если что, телеграфируй, я ему дам жару! – с шутливой строгостью поинтересовался Николай Матвеевич.

– Нет, – улыбнулась Анна, – не волнуйся! Если что, я и сама справлюсь.

– Сама-сама! – заворчал друг. – Все время ты всё сама! Не даешь и поухаживать за тобой!

Анна Сергеевна улыбнулась еще шире – вчера Иван пришел домой с букетом роз. Вручил их жене, а на ее вопросительный взгляд ответил коротко: "Просто я тебя люблю". Так что ябедничать пока было не на что…

Поболтав еще немного, Николай Матвеевич откланялся. Анна Сергеевна грустно вздохнула. Конечно, она привыкла справляться без него, но вспоминала часто. Порой ей очень не хватало его резковатых высказываний и даже того шума, что он производил вокруг. И обычного "дружеского трепа" – как он сам называл их уединенные беседы – тоже очень не хватало. Эх, Яковлев, Яковлев! Друг ты мой сердечный!

17

Нам иногда кажется, что жизнь одних нас берет в такие тиски, что и вдохнуть и выдохнуть невозможно. Но глянешь по сторонам – ан нет, не одному тебе досталось, другие тоже пыхтят с трудом.

Вот так и Нюся Харламова – сначала голову ломала над тем, что делать. Тяжелая ссора, а затем разрыв с парнем доставили ей немало душевных переживаний. И некоторое время спустя, буквально в один день, поступает предложение о хорошей работе за рубежом…, а вечером тест на беременность выдает две полоски!

Нюся долго мучилась над вопросом – что делать? Развиваться дальше в профессии ей очень хотелось, очень! Но и идти на аборт она никак не решалась. Не сказать, что она очень уж хотела стать матерью, но все же сознательно убивать что-то живое, что уже было внутри нее, рука как-то не поднималась.

Понимая, что без чьей-то помощи, без чьего-то дельного совета она все равно не справится, Нюся обратилась к жене отца. После разговора с Анной Сергеевной девушка приняла решение оставить ребенка. А работа… Ну что работа? Найдется и еще что-нибудь…

А вчера ее близкая подруга попала в больницу. Выкидыш. Лера была замужем, и они с мужем так радовались ее беременности, так ждали этого малыша!

Нюся пришла навестить подругу в больницу и поразилась перемене, произошедшей с Валерией буквально за один день. Потухший взгляд, скорбная складка у губ… "Нюся, врачи сказали, что у меня больше не будет детей…" – прошептала подруга и беззвучно заплакала.

Нюсе было очень жаль ее, и мужа Леры было жаль… Но что она могла сделать для них, как помочь, чем утешить? Нюся побыла в палате еще немного и ушла.

И лишь выйдя на крыльцо, она почувствовала вдруг такой животный страх, что даже качнулась к стене и оперлась на нее, боясь, что ноги не выдержат и подкосятся. Руки инстинктивно прижались к животу.

"А ведь я тоже могу его потерять! Он же такой маленький, такой хрупкий и беззащитный!" – подумалось вдруг Нюсе. "А я еще сама думала… Нет, нет, мой миленький! Прости, прости меня за такие мысли! Ты со мной! Мы справимся! Мой хороший, мы обязательно справимся! Мы обязательно что-нибудь придумаем!"

Вечером того же дня Нюся позвонила отцу и напросилась в гости.

18

Нюся приехала не с пустыми руками. Анна видела по девушке, что у нее есть какие-то новости. И, судя по ее легкому волнению и чуть заметной улыбке, эти известия не такие уж и плохие.

Поэтому через некоторое время, когда Иван пошел зачем-то на кухню, Анна Сергеевна отвлекла Кирюшу в комнате, и Нюся, глубоко вздохнув, отправилась к отцу.

– Па-а-ап… А у меня для тебя подарок! И еще кое-что… – Нюся протянула Харламову брелок для ключей. На металлическом колечке висели крохотные голубые пинетки.

Иван Николаевич взял в руки брелок.

– Спасибо. – Тут он разглядел пинетки. Застыл на некоторое время, разглядывая их. Потом поднял глаза на дочь. Кашлянул.

– Нюсь… А про это "кое-что"… Я правильно понял?

Девушка часто-часто закивала головой.

– Прикольно… – медленно проговорил Харламов. – Не ожидал.

Нюся растерялась. Она явно не понимала, как ее отец отнесся к такой новости. У нее уже готовы были сорваться слова: "Прости, я виновата, я тебя подвела!", но отец вдруг широко улыбнулся.

– А ты уверена, что это будет парень?

Дочь пожала плечами и тоже заулыбалась.

– Да мне все равно, пап. Может и девочка…

Харламов шагнул к Нюсе и обнял ее за плечи.

– Мы все равно научим этого карапуза стрелять из рогатки и гонять на роликах!

Девушка согласно кивнула. Горло вдруг перехватило и в глазах защипало. Нюся не сдержалась и шмыгнула носом.

– Это что такое?! Чего это ты плакать надумала? – Иван отстранил дочь от себя и заглянул ей в лицо. – Что за слезы такие? Я, как будущий дед, строго-настрого запрещаю тебе реветь!

– Это я от счастья, пап. Я боялась, что ты расстроишься…

– Чего это я должен расстраиваться? – не понял Харламов.

– Ну-у… то, что я без мужа рожать надумала…

– Гм, то, что ты без мужа – это, конечно, не плюс. Но, Нюська ты моя, Нюська, – Иван шутливо постучал по кончику носа дочери, – поверь, это в целом – ерунда! Тем более я тебе в этом вопросе полностью доверяю – раз ты не захотела, чтобы тот человек был рядом, значит и не надо. А он, кстати, хоть в курсе?

"Человек" был не в курсе.

– Зря, – качнул головой Харламов. – Может, все же надо сказать ему?

Сообщать или нет о ребенке будущему папаше – Нюся пока еще не решила. Иван кивнул – это твое дело, тебе решать. Но узнав, что матери Нюся тоже не сообщила, он нахмурился.

– Маме надо сказать обязательно!

– Не думаю, что она очень обрадуется новому званию. Какая мама бабушка? Она у нас все время девушка!

– Зря ты так, – не согласился Харламов. – Мама все равно тебя любит. И твои дети – это и ее частичка тоже. Ну, может быть, она и не будет такой уж прямо "бабушкой-бабушкой", но сказать ей надо.

Узнав, что Анна Сергеевна уже в курсе Нюсиной беременности, Иван Николаевич удивился. Это что же получается – Анна знала и ничего не сказала? Но дочь принялась защищать мачеху.

– Это я ее просила ничего никому пока не говорить! А Анна Сергеевна, наоборот, хотела, чтобы я тебе сказала! Пап, она мне вообще очень помогла! – о своих сомнениях по поводу сохранения ребенка Нюся предпочла промолчать.

Но Харламов слишком хорошо знал свою дочь. Он внимательно посмотрел на нее.

– В чем это Анна тебе помогла?

– Па-а-ап… ну могут же у нас быть маленькие женские секретики? – лисой вывернулась девушка. – Ну не обижайся на Анну, она хорошая!

"Хорошая… – подумал Иван Николаевич, – да, уж, видимо, не плохая, раз первой узнала про этот твой …"секретик"! "

Потом он некоторое время привыкал к мысли, что его дочь, его маленькая строптивая девчонка, в недалеком будущем сама станет матерью. Это было так странно и непривычно… Но губы так и растягивались в улыбке, едва Иван представлял розовощекое чудо – своего внука или внучку. Давно ли Нюся сама была такая – агукала, пускала пузыри и плевалась кашей! И вот теперь она тоже не будет спать ночами, станет взахлеб рассказывать, что малыш первый раз ей улыбнулся и сделал свой первый шаг.

Жизнь продолжается…

19

''Ну почему так – кому-то все и сразу, а кому-то ничего путного в этой жизни не достается? А если и забрезжит вдруг впереди хоть какая-то надежда на счастье, то все равно найдётся кто-то, кто дорогу перейдёт, и счастье твоё уведет прямо из-под носа!'' – размышляя так, Регина гибко изогнулась всем телом и посмотрела на своё отражение в зеркале. Красивое дорогущее бельё только ещё больше украшало то, чем природа щедро одарила её.

Нет, конечно, Горелова (для нее Анна навсегда останется именно Гореловой, но никак не Харламовой) тоже красива – это Регина признавала. Не за горами полтинник, а она все такая же – как девчонка стройная, глаза большущие синие. Нормальная женщина, не глупая и не противная. И став завотделением, нос не задрала, не загордилась… И чем-то зацепила красавчика Харламова, да так зацепила, что он даже женился на ней!

У самой Регины месяц назад закончился роман с одним мужчиной. Он (и роман, и мужчина) был не последним в её жизни, но мысли красавицы вернулись вдруг к Ивану Харламову. Запретный плод сладок, и Регине захотелось попытать счастья и добиться своего. А почему бы и нет? Тем более муженек Анны теперь свободен – об этом молва людская донесла. Вот и пусть семейство воссоединится, а Регине тоже хочется простого человеческого счастья, Регине уже можно и замуж сходить…

Иван Николаевич с удивлением смотрел в окно. Знакомая мужская фигура неторопливо шествовала прямо к больничному крыльцу. Горелов. Теперь уже Харламов без труда узнал его. Что-то он зачастил в больницу… Буквально на прошлой неделе был, сегодня опять…

"Что это я, ревную, что ли? С чего бы это? Не доверяю Анне? Вот ведь дурак!" – обругал он сам себя и отошел от окна. Ладно, люди взрослые, разберемся!

Но встреченная чуть позже Регина только подлила масла в огонь.

– Иван Николаевич, вы Анну Сергеевну не видели?

– А в своем кабинете ее нет?

– Ой, точно! Хотя… ладно, потом зайду. К ней, кажется, Горелов пришел! – Регина бросила быстрый взгляд на Харламова и тут же виновато отвела глаза. – Простите…

Харламов взглянул на нее с любопытством. Ох, лиса Алиса! Так и норовит поддеть побольнее!

– А вы следите, что ли? – он не удержался и съехидничал.

– Я?! Боже упаси! – округлила глаза Регина. – Просто…

– Что – просто?

– Да так… Ну что вы, Иван Николаевич, в самом деле!

– Я-то ничего, – он как-то недобро взглянул на нее. – Я-то ничего…

Харламов резко развернулся и пошел прочь.

Но вечером, садясь после работы в машину, он поинтересовался у Анны Сергеевны:

– Горелов опять заходил?

Она кивнула.

– Был. Спрашивал про папу.

– А-а…

Анна задумчиво посмотрела перед собой, потом повернулась к нему.

– Вань, ты ревнуешь?

– Я? – Харламов тоже призадумался, но решил не ходить вокруг да около: – А почему бы и нет?

– Ну тогда и я ревную. Регина, смотрю, так и вьется вокруг тебя.

– Причем здесь Регина?! Да и вообще – с чего ты это взяла?

Анна усмехнулась.

– Ваня, мы же не в лесу живем! Ты не успел шаг шагнуть – а про тебя уже все болтают.

– Про меня?!

– Ну и про меня тоже. Про всех. Это же свойство человеческого языка, а то ты не знаешь? И вообще… Иван Николаевич, а тебе не кажется, что мы ссоримся? Причем из-за ерунды!

Харламов хотел что-то сказать, но сдержался. Глупо все как-то, наверное, Анна права – не стоит идти на поводу у других – свои-то головы на что?

20

А перед Новым годом семейство Харламовых увеличилось еще на одну живую единицу. Это был маленький заморыш, из-за грязи непонятно какого цвета, дрожащий всем тельцем и беззвучно открывавший розовую пасть. Котенку было не больше месяца, и у него только-только открылись глазки.

Маленького страдальца притащили Кирюша с Дениской. Был выходной день, и мальчишки после обеда ушли гулять. Но не прошло и получаса, как в дверь позвонили. Иван Николаевич пошел открывать. На пороге стояли мальчики.

– А чего это вы звоните? Кирилл, у тебя же ключ есть?

Потом в коридоре стало тихо, затем послышался удивленный присвист Харламова.

– Ань, гляди-ка!

В прихожей плечом к плечу, как двое из ларца, стояли Дениска и Кирюша. Анна Сергеевна удивилась:

– Вы же только что ушли! Что случилось?

Мальчишки глянули виновато, потом Кирилл приоткрыл полу куртки, и Анна увидела, что там кто-то есть. Этим "кто-то" оказался крохотный котенок, которого мальчики нашли возле мусорных баков.

– Тетя Аня, дядя Ваня, возьмите его себе! Ну пожалуйста-а… – принялся упрашивать Харламовых Денис.

Взрослые изумленно переглянулись.

– А что ж ты себе его не берешь? – поинтересовался Иван Николаевич.

Мальчишка только грустно вздохнул.

– Да я бы взял… У мамы аллергия на кошек, ей нельзя.

Анна вспомнила, что Лариса и в детстве стороной обходила кошек. Ей было достаточно просто погладить кота или кошку, как ее лицо покрывалось прыщиками и начинало чесаться. Но это касалось только представителей кошачьей породы – никакой аллергической реакции на собак у Ларисы не наблюдалось.

Харламов глянул на жену. Анна подтвердила, что Дениска говорит правду.

– Ну и ну… – улыбнулся Иван и пожал плечами, – лично я не против, у меня аллергии нет.

А вот у Игоря Горелова аллергия была, потому в их доме никогда не держали животных. Вот и очередная новизна!

Анна призадумалась. Конечно, выкинуть эту крохотульку рука не поднимется… Но и ответственность за него большая – котенок явно еще не умеет даже самостоятельно кушать.

Кирюша, поняв, кто будет принимать окончательное решение, во все глаза смотрел на Анну.

– Я сам за ним убирать буду! И кормить тоже! Мама Аня, ну вы же меня взяли, не побоялись! И ничего – живем!

Харламовы переглянулись. Анна с трудом сглотнула возникший вдруг комок в горле… Обычно Кирюша обращался к ним просто "дядя Ваня" и "тетя Аня" – так они договорились с самого начала. Всем так было проще. Мальчик был не маленький, своих родителей помнил и очень любил, а Иван Николаевич и Анна Сергеевна и не настаивали на другом обращении. Не по имени-отчеству же ребенку их называть!

А недавно Лариса сказала Анне, что услышала, как в разговоре с Дениской Кирюша называл своих приемных родителей "мама Аня" и "папа Ваня". Но Анна не приняла тогда всерьез ее слова.

Сейчас это было выпалено на одном дыхании, безо всякого подлизывания, от чистого сердца. Анна Сергеевна даже запнулась от неожиданности. Первым нашелся Иван. Он глянул на жену и произнес обыденным тоном:

– Ну что, берем? Подумаешь, котенок! Он маленький, а мы-то большие – справимся! Так ведь? Только, кажется, его сначала придется кормить из пипетки…

Анна только кивнула в ответ. Участь найденыша была решена.

Когда малыша отмыли от грязи и высушили, оказалось, что он обычный серый полосатик.

– Ишь ты, смотрите, какой боцман! – улыбнулся Иван, рассматривая котика.

Фраза оказалась пророческая – мальчишкам (а Дениска тоже участвовал при купании) так понравилось слово "боцман", что они решили назвать котенка Боцманом. Взрослые согласились с ними, тем более новый член семьи оказался мужского пола.

Через некоторое время накормленный с помощью пипетки малыш мирно спал на старом Аннином шарфе, а счастливые Кирюша и Дениска сидели рядышком на диване и любовались крошечным Боцманом.

21

Руки маленькой массажистки быстро порхали над обнаженной спиной Горелова. Он щурился, словно довольный кот, и с радостью ощущал, что боль постепенно отступает. Надо же, прихватило вдруг ни с того ни с сего! Вроде и не делал ничего, просто нагнулся "змейку" на ботинке застегнуть – и тут спину так "прострелило" – мама моя! Еле-еле до дивана дошел!

Как-то подобное приключилось с одним знакомым Игоря, и тот потом обмолвился, что лучше всяких лекарств ему помогла маленькая азиатка-волшебница Ви.

И вот теперь к концу подходит третий сеанс массажа, и Горелов в который уже раз мысленно поблагодарил своего знакомого, а заодно и прикинул, что вручит ему бутылку хорошего коньяка. За доброе дело ничего не жалко!

Тем временем Ви (кстати, он до сих пор так и не понял – это ее имя или фамилия?) довольно резко надавила двумя пальцами на какие-то точки, и Игорь почувствовал, что боль отступила совсем. Еще пара легких касаний маленьких ладоней Гореловской спины, и Ви немного ломано произнесла:

– Вьсё!

– Вот спасибо! – обрадовался Игорь и хотел было подняться, но девушка резко остановила его:

– Нет! Надо лежать пьять минют. Потом можнё вставать.

Игорь послушно замер. На его спину опустилась свежая теплая простыня. От нее немного пахло какими-то цветами, причем именно цветами, а не порошковой отдушкой. Горелов блаженно прикрыл веки.

–– Вам нюжена женщина, – проговорила массажистка.

–– Что? – не понял клиент.

Ви не смутилась и пояснила, что его боль возникла от нервного перенапряжения и длительного отсутствия сексуального контакта. Конечно, произносила она это длинно и не очень точно, но суть Игорь в конце концов понял.

– Ага, конечно, – поддакнул он, разобрав речь Ви. – Я это и сам примерно знаю.

Он поднялся с массажного стола и стал одеваться. Массажистка, обычно сразу по окончании сеанса бесшумно исчезавшая в соседней комнате, на сей раз стояла в сторонке и, смиренно склонив голову, смотрела в пол.

Игорь, застегивая рубашку, обернулся.

– Что-то не так? – Расчитывался он за каждый сеанс отдельно и делал это сразу по приходу.

– Все холёшо… – Ви согласно кивнула. – Моя сестла может вам помочь…

Горелов от удивления даже приоткрыл рот. Ничего себе сервис! Вообще-то он соглашался только на массаж. Но тут азиатка отступила в сторону, и Игорь с изумлением увидел невесть откуда взявшуюся женскую фигурку. Ё-моё! да это же та самая, из его недавнего сна! Даже полупрозрачная ткань, которой прикрыто тело девушки, точно такая же! Мистика, да и только!

Пальцы перестали застегивать пуговицу и замерли. Игорь Горелов вдруг заколебался. Такого с ним точно никогда не было… А что, может, стоит попробовать?

Он глянул на Ви. Та словно считала с его лица какую-то информацию, слегка кивнула и неслышно исчезла за дверью.

22

Новый год решено было отметить вместе с Мартыновыми. Немного поспорили по поводу того, на чьей территории будут проходить гулянья, потом договорились, что стол накроют у Геннадия с Ларисой.

Буквально за день до праздника позвонила Нюся и попросилась в гости. Люба собиралась приехать 31-го с утра, но потом снова вышла на связь, и в компании прибыл еще один человек – Ваня в качестве жениха был уже неотъемлемой частью их дуэта.

Праздник получился веселым и шумным. К тому же молодежь постаралась и приготовила конкурсы, и все с удовольствием в них участвовали.

Уже после боя курантов Иван Николаевич вошел на кухню и увидел Анну. Не удержался, обнял и прижал ее к себе.

– С Новым годом, жена! – шепнул на ухо.

– С Новым годом, Ванечка! – она чмокнула его в щеку.

В приоткрытое окно со двора донесся веселый шум – люди стали выходить на улицу и поздравлять друг друга.

– А помнишь, как мы с тобой с горки катались? – спросил Иван.

Анна Сергеевна улыбнулась. Разве такое можно забыть? И вообще, разве можно забыть счастье? Нет, такое не забывается…

Ей вспомнился Александр из Германии. Мысленно поздравила его и Хелену с Новым годом. Интересная пара. А ведь они могли бы подружиться. Только, кажется, женщина относится к Анне несколько настороженно, ревнует что ли? Хотя… Анна Сергеевна знала, что Александр питал определенные симпатии к ней. Кто знает, может быть, Хелена в курсе этого… Но что ломать голову? Германия далеко, да и супруги сами разберутся. К тому же Анна ни в коем случае не собиралась встревать между ними, да и вообще – хватило ума "не наделать глупостей" там, на отдыхе, а теперь и подавно – даже мыслей нет об этом. У нее есть Иван… Анна улыбнулась своим мыслям и плотнее прижалась к мужу.

Утро наступившего года в квартире Харламовых началось со звонка в дверь.

Иван Николаевич, тяжело сопя, поднялся с постели и побрел в прихожую. Открыл дверь и глянул удивленно на раннего гостя. Этого парня он точно не знал. Высокий, крепкого телосложения молодой человек лет двадцати пяти с некоторым напряжением смотрел на него.

– Здрасте…

– Здрасте! – ответствовал Харламов и поинтересовался, кого желает видеть юноша.

– А мне бы Нюсю… то есть Анну Харламову!

Сон как рукой сняло. Иван Николаевич изумленно поднял брови и с любопытством осмотрел парня. Обыкновенный, среднестатистический, так сказать, товарищ. Куртка, джинсы, зимние кроссовки.

– Нюсю? – переспросил Иван и подумал, что этот человек явно хорошо знает его дочь. Обычно просто знакомым людям Нюся была известна под именем Анна.

– Да. Она ведь тут? Позовите ее, пожалуйста.

– Вообще-то она спит. Попозже нельзя?

Молодой человек кашлянул и отрицательно качнул головой.

– Ладно, сейчас.

И вдруг в голове мелькнула мысль – а не будущий ли папаша прибыл по Нюсину душу? Но Харламов тут же обругал себя – вот дурак, что, теперь в каждом парне будешь видеть отца своего будущего внука или внучки? Так можно и с катушек съехать…

Но когда он разбудил дочь и сообщил о госте, ее поведение дало ему понять, что он близок к истине. Нюся с тревогой глянула на отца, потом отвернулась к стенке и буркнула:

– Блин, как он меня нашел? Пап, скажи, что меня нет.

– Вообще-то это надо было сразу сказать, но ты же меня не предупредила…

– Ну скажи ему, что я сплю…

Харламов подумал немного, потом спросил напрямую:

– Это тот, о ком я думаю?

Нюся ответила не сразу, но потом все же утвердительно кивнула.

– Он настолько плох, что его следует сразу спустить с лестницы? Или, может быть, все же стоит с ним поговорить? – Дочь не отвечала. – Знаешь, напороть в горячке можно всякого… Но порой простой разговор помогает во многом разобраться. Это твое дело, я не лезу. Но подумай хорошенько… К тому же это и его ребенок тоже.

Иван повернулся, намереваясь выйти.

– Он про ребенка не знает… – прошептала Нюся.

– Оба-на! Похоже, вечер перестает быть томным! – хмыкнул Харламов и остановился.

23

Нюся вылезла из-под одеяла и нехотя прошлепала в коридор. Спавшая на соседнем диване Любаша сонно приоткрыла глаза, глянула на Ивана Николаевича и перевернулась на другой бок. Сегодня вся квартира была плотно оккупирована детьми – в одной комнате спали девочки, в другой – парни, то есть Ваня и Кирюша. Старшие Харламовы оставили себе спальню.

Тихонько открылась и снова закрылась дверь в коридоре – Нюся вышла для переговоров на площадку.

– Что случилось? – Анна Сергеевна проснулась и с тревогой глянула на вернувшегося Ивана.

Он нырнул под одеяло и кратко поведал обо всем.

– Она хоть оделась? – заволновалась Анна.

– Ну не в ночнушке же, наверное, вышла, – отмахнулся Харламов.

Сон прошел, да и какой тут сон, если у родной дочери такие передряги в жизни… Иван Николаевич вздохнул. Да, точно говорят: маленькие детки – маленькие бедки. Нюся, пока росла, тоже была не подарок – даже в школу отцу пришлось заглянуть пару раз. Девочка никогда и никому не давала себя в обиду, иногда вообще дралась, если сильно "доставали". Но это качество в ней отец приветствовал. Ничего страшного, впереди вообще целая жизнь, а она не сахар. Мама пыталась наказывать Нюсю за слишком уж "горячие" поступки. Но сильный характер дочки было не сломить и не переделать.

Тогда все это тревожило, заставляло порой сильно поволноваться. Теперь волнений стало, может, и меньше, но масштабы их заметно выросли. К тому же будешь теперь думать и за еще одну душу, пока не рожденную, но уже такую родную.

А тем временем Нюся, кутаясь в снятое с вешалки пальто Анны, стояла на лестничной площадке. Рядом, хмуро поглядывая на нее, стоял высокий молодой человек.

– Зачем ты приехал? – недовольно спросила Нюся.

– Тебя хотел с Новым годом поздравить! – не без ехидства ответил ранний гость.

– Поздравил?

– Поздравляю. И счастья желаю. Много.

– А-а…

Повисло тяжелое молчание.

Нюся смотрела в окно, а на душе скребли кошки. Очень не хотелось вспоминать, но дурацкая память вновь нарисовала неприглядную картину их последней ссоры. Со слов Влада получалось, что Нюся крутит шуры-муры за его спиной, видел сам… "С кем?!" – обомлела она тогда. А в ответ имя и факты: я видел вас вместе там-то и там-то, а вот тогда-то он тебя на машине домой привез! "Влад, перестань! Что ты такое говоришь! Мы же работаем вместе!" Но он и слушать не хочет, распаляется все больше и больше…

Нюся только вздохнула. Она ведь тогда тоже завелась не на шутку, и припомнила ему все: и аромат чужих духов от одежды, и эсэмэски какие-то, быстренько им прочитываемые и тут же стираемые… Да и вообще было чего припомнить…

– В общем… Нюсь… Хватит нам уже дурака валять! Я извиниться хотел… Я не должен был ей верить! Знаю же, что Ложкина спит и видит, чтобы нас с тобой рассорить, а сам повелся на ее вранье! Нюсь, я больше никогда в жизни тебя ни к кому ревновать не буду! Обещаю! – парень говорил негромко, при этом лишь быстро поглядывал на девушку.

– А спит она случайно не с тобой? – Нюся прищурилась и в упор посмотрела на Владислава.

Он даже откачнулся от неё.

– Ты чего такое говоришь?!

– Да ладно! – с издевкой воскликнула младшая Харламова. – Скажи еще, что не было ничего!

По щекам молодого человека пошли красные пятна.

– До тебя – да, было. Но я ведь никогда этого и не скрывал! А потом нет!

– Ой ли?

Влад глубоко вдохнул воздух, явно сдерживая себя, чтобы не сказать что-то не то. Помолчал, потом уже спокойным тоном произнес:

– Мы с тобой сейчас опять ругаться начнем. И стоило ради этого ехать в такую даль!

– А я тебя, вообще-то, сюда не звала!

– Я же сказал – прости!

Где-то наверху хлопнула дверь и молодые люди замолчали. Вскоре мимо них прошагал мужчина с маленькой собачкой. Сам он был крупного телосложения, а песик – почти игрушечный йоркшик с красным бантиком на голове. Брутальный хозяин бережно прижимал маленькую собачку своей совкообразной ладонью к груди.

– О, ребята, с Новым годом! – поздравил Нюсю и Влада сосед сверху. – Видишь, Норочка, не одним нам с тобой не спится в такое замечательное праздничное утро!

Проводив взглядом колоритную парочку, Владислав усмехнулся:

– Помнишь, ты тоже о собаке мечтала!

Нюся не ответила. Она стояла и смотрела в окно. Потом тихо, но твердо сказала:

– Уезжай, Влад. Уезжай и никогда больше сюда не приезжай.

Девушка повернулась и пошла к двери квартиры.

24

Анна Сергеевна и Иван Николаевич слышали, как щелкнула входная дверь – Нюся вернулась домой. Пошуршала у вешалки, потом закрылась в туалете.

Не было ее довольно долго. Анна уже начала волноваться, но Харламов не разрешил вмешиваться. «Пусть выплачется» – прошептал он жене.

Но Нюся не плакала. Ей было худо, но не только от встречи с Владиславом. Вот уже неделю ее донимала утренняя тошнота.

Когда она, наконец, вернулась в комнату, на диване зашевелилась Любаша. Глянула на Нюсю и удивленно подняла брови.

– Ты чего, заболела? – Нюся была бледна, волосы на лбу после умывания слиплись мокрыми сосульками.

– Нет. Просто нехорошо.

– Тошнит, что ли? Может, отравилась?

– Нет.

– А чего тогда?

– Да так…

Нюся забралась под одеяло, свернулась в комочек. Любаша молча поглядывала на нее, потом что-то сообразила и зашептала:

– Нюсь, ты чего, беременная?!

Та в ответ утвердительно качнула головой.

– Ничего себе! Блин!

Девушка вскочила с дивана и перебежала к Нюсе. Села на краешек ее постели, спросила – не дать ли ей воды. Пить Нюся не хотела, но зато хотела, чтобы кто-то хоть немного ее пожалел. Что ласковая по натуре Любаша и сделала. Она погладила Нюсю по голове, а потом девушки разговорились.

Узнав, что Нюсин парень приезжал к ней сюда, Люба очень удивилась двум вещам – почему он до сих пор не знает о ребенке и почему Нюся «отфутболила» его обратно. Когда Нюся рассказала про их с Владом ссору, после которой они расстались, девушка подумала немного, а потом, пожав плечами, сказала:

– Подумаешь, ревность! Дурак он, этот твой Влад, если верит всем, кроме тебя! И ты тоже хороша – сама знаешь про его бывшую, и сама же к ней ревнуешь! А, по-моему, если тебе человек нужен, так и принимай его таким, какой он есть!

– Легко сказать…

– Да не легко! Просто одно из двух – или веришь ему или нет. А ты сама начала какие-то там скелеты в шкафу разбирать!

Нюся с интересом взглянула на Любашу. А, может, она и права? Не надо было про эту Ложкину Владу напоминать! Но дело сделано – дверь она уже закрыла и Влад уехал.

После завтрака Иван Николаевич с Кирюшей и Ваня с Любашей отправились прогуляться. Анна Сергеевна и Нюся остались дома.

Проходя мимо припаркованных неподалеку машин, Иван Николаевич увидел возле одной из них высокого парня. Он смотрел в другую сторону, но когда обернулся, Харламов узнал в нем утреннего гостя. Влад тоже узнал Ивана Николаевича, глянул напряженно, потом чуть заметно кивнул.

Немного подумав, Харламов сказал, чтобы все шли дальше, а сам вернулся к парню.

– Давно ты тут?

– Как приехал.

– Понятно. – Харламов глянул вслед уходящей молодежи. Любаша обернулась, но заметив, что он смотрит, тут же развернулась и, взяв Ваню под руку, пошагала вперед.

– Вы ведь ее отец? – спросил парень. Иван Николаевич утвердительно кивнул. – Вы похожи.

– Я в курсе.

Молодой человек глянул на Харламова.

– Можно с вами поговорить?

– Можно, отчего же нельзя? – пожал плечами Иван.

25

Они сели в машину. Сначала помолчали, потому что ни тот ни другой не знали с чего начать. Познакомились. Владислав решился и заговорил первым.

Он не жаловался на Нюсю, не выставлял ее одну виноватой в их разрыве. Все получилось как-то глупо, но понимаешь это только сейчас. «Переварив» все, Влад решил первым пойти на примирение, но не тут-то было. Сначала Нюся просто сбежала, и он с довольно большим трудом смог отыскать ее. Немногочисленные подруги не знали, где она; Нюся даже не сказала им, что уедет из города. Вспомнил про ее отца. Зная, что у них очень хорошие отношения, предположил, что Нюся у него. Начал искать Харламова.

Нашел. И Нюсю нашел. Но встреча оказалась безрадостной, Нюся мириться не пожелала и указала ему на дверь.

– Банальная история, знаю… Только чего делать – ума не приложу. – С тоской закончил свою речь Владислав.

Харламов молчал, раздумывая. Давать какие-либо советы он не собирался. Хоть он и очень хорошо знал свою дочь, и желал ей счастья, но выступать судьей в их разборках с Владом не хотел. Да и как можно разобраться в чужих делах, в чужих отношениях, тем более при условии, что он совершенно не знал этого Владислава. Кто из них прав, кто виноват – поди разбери. Сунешься, а, может, только хуже будет. В любой ссоре у каждого своя правда. И разбираться надо самим. Единственное, в чем Иван Николаевич считал дочь неправой, так это в том, что она не сказала этому парню о ребенке. Будучи сам мужчиной, он категорически не принимал женскую привычку манипулировать беременностью. Почему нужно это скрывать? Мужик имеет полное право знать, что будет ребенок. Какой смысл делать из этого тайну, разыгрывать мыльную оперу? В конце концов, не ветром же эту беременность надуло, в процессе явно участвовали двое! Другое дело – как мужчина отнесется к известию и что будет с этим делать в дальнейшем. ЗАЧАТЬ ребенка и БЫТЬ ОТЦОМ – это совершенно разные вещи!

Но Влад явно не был посвящен в Нюсину тайну, потому Харламов и молчал теперь, не зная, как поступить. Не сказать, что он сильно расстраивался от перспективы дочери стать вскоре матерью-одиночкой. Теперь это вполне нормально, ворота дегтем не мажут. Придумывать что-то, и мирить их – тоже не было особого желания. Помиришь, а они потом так и будут разборки устраивать, да еще и припомнят – это ты, папочка, нас в прошлый раз вместе свел, а нам надо было сразу расставаться!