Эффект инь-янь. Детектив

Часть 3. Number two

– Только этого нам не хватало! Девушка убита, педагог пропал… И где же его искать теперь?

– Думаю, есть смысл завтра проверить авторизацию его телефона, может, так выйдем на след. Эксперты смогут определить, где он в последний раз был.

– Слушай, а с кем из педагогов ты разговаривал?

– Я успел поговорить практически со всеми, кто имел отношение к курсу, на котором училась Янина. От всех получил вот такой ответ – никто её сильно не знал, но она была настоящей оторвой, любила пакостить, и вполне могла обеспечить подставу, так что старались не иметь с ней дел.

– Да уж… Ну, и дельце. Получается, втайне её ненавидели и убийцей может быть любой, в том числе и кто-то из педагогов. Ко всему прочему, это может быть какая-нибудь девушка, у которой Янина отбила парня, или сам парень, такой, как Гарик Носов, например. И что мы будем делать? У всех проверять алиби? Это же какую работу надо провернуть!

– Слушай, Рита, у меня возникла мысль – а если проверить вышку сотовой связи близ озера, какие телефоны во время убийства там авторизовались, потом отсеять те, которые не могут иметь отношения к делу, ну, и… так мы доберёмся до убийцы.

– Это тоже большой объём работы, Руслан. Ладно, завтра что-нибудь придумаем, а сегодня надо выспаться – у меня уже голова не варит.

Кладу трубку, пытаюсь заставить себя заснуть. Проваливаюсь в дрёму и снова перед моими глазами тот тоннель со звуком падающих капель воды и таящимся где-то там маньяком.

Только в этот раз он не вонзает нож в моё тело, а просто стоит и смотрит на меня, словно хочет что-то сказать.

– Зачем ты преследуешь меня? – спрашиваю у него, стараясь говорить спокойно.

– Мар-га-ри-та! – он словно смакует моё имя – ты хороший следователь, но боюсь, дело о убитой студентке даже тебе не по зубам. Готовься, Марго, следующая жертва уже ждёт своей участи…

Он громко раскатисто хохочет и уходит, я стараюсь бежать за ним зачем-то, мне нужно поговорить с ним, только для чего?

– Стой! – кричу я ему – подожди!

Я просыпаюсь от того, что задыхаюсь от этого видения, мне плохо, дыхание спирает, словно я снова в том сыром тоннеле, мне страшно. По лицу катится пот, я вытираю его, встаю и выпиваю стакан воды. А потом вдруг начинаю пропускать через себя слова убийцы.

По щекам бегут злые слёзы. Почему? Зачем? И как мне предотвратить это? Как предотвратить гибель новой юной жизни? А ведь я была уверена, что это не маньяк!

Сна больше нет, я вглядываюсь в белоснежный потолок, по которому изредка пробегают отблески света фар автомобилей. Я больна. Мне нужен психолог. Я до сих пор, несмотря на крепкие свои нервы, не могу отпустить этого маньяка с его кровожадной улыбкой и сочувствием в глазах.

Сочувствием – потому что я его следующая жертва и должна умереть. Тогда, в зале суда, я так и не смогла посмотреть на него, не решилась, словно я была виновата, а не он. Плохо, Маргарита, очень плохо.

Я приезжаю на работу ужасно вымотанной и тут же встречаю Руслана. Он внимательно смотрит на меня.

– Ты не спала – говорит утвердительно – дай подумать. Ты не можешь забыть эту девочку, верно? Не можешь отстраниться от преступления, правильно?

Я мотаю головой.

– Нет, Руслан, девочка тут не при чём – ну не могу же я, в самом деле, сказать ему о том, что по ночам снова и снова брожу по тёмному тоннелю в поисках маньяка?! – просто я чувствую, что это убийство – не последнее.

Он вздыхает.

– Сейчас я поверю во всё, что угодно, учитывая твою интуицию.

В кабинете я накидываю план работ и сразу же звоню экспертам с просьбой выяснить, где сейчас находится уважаемый Станислав Петрович. Данила, молодой человек с блестящим чувством юмора, говорит мне:

– А мы уже выяснили, Маргарита Николаевна! Этот педагог в Н***ске, у него там учёба какая-то. Узнав от нас, что случилось с Яниной, он сказал, что выезжает сегодня вечером. Мне показалось, что голос у него был обеспокоенный, может быть, он что-то знает. Или думает, что мы начнём его подозревать.

– Дань – говорю ему я – а когда он уехал в Н***ск?

– Мы проверили, он сел на поезд в воскресенье вечером.

– Чёрт! Значит, это не он…

– Скорее всего.

– Ладно. Слушай, я тебе сейчас скину фото мешка, который найден на месте преступления – в нём была девушка. Нужно выяснить, кто сейчас изготавливает такие мешки и где их можно купить. То же самое касается и этой ужасной вещи, которая крепилась к лодыжке Янины, с шипами.

– Вы про кандалы говорите? Хорошо, выясним.

– Отлично.

Майор Жданов приносит нам кофе. Горячий напиток бодрит и вселяет в меня силы. Мы пьём смакуем его, думая каждый о своём.

– Рита, как ты думаешь, зачем ей, уже мёртвой, сделали эту операцию? Ну, зачем этот больной этим заморочился?

– Если бы я знала – отвечаю ему – у меня нет ни малейших предположений.

– Он хочет на что-то указать, Марго, понимаешь?!

– Что ты имеешь ввиду?

– Он знал, что рано или поздно её найдут. Вода – это для того, чтобы смыть какие-либо следы, которые наверняка есть на теле, но его цель – чтобы девушку нашли. И вот эта операция – это попытка на что-то указать нам, понимаешь?

– Так, судя по твоей логике, он пытается показать… то, чем была больна эта девушка. То есть, образно говоря, Янина слаба на передок, значит, нужно лишить её этого, вот он и зашивает ей… гм… ту часть тела, которая, ну, скажем так, в этом виновата.

– Вот! Только с какой целью?

– Ну… чтобы избавить её от этого порока…Руслан, нужно будет сказать экспертам, чтобы они начали искать всех тех мужчин, которые были связаны с Яниной. Ты же возьми с собой группу оперативников – вам нужно будет поговорить с однокурсниками девушки, выяснить, кто пострадал от действий Янины, говорят, она у многих отбила парней, да и сами парни тоже могут быть пострадавшими. Нужно всех их допросить и взять со всех отпечатки пальцев. Чем раньше начнём это делать, тем лучше.

– Хорошо, я прямо сейчас поеду.

Он ушёл, а я попросила Даню скинуть мне на компьютер записи с видеокамер наблюдения около университета. Они могли что-то упустить, может быть, мне удастся обнаружить то, что наведёт на какой-то след?

Итак, пятница, время, согласно камерам, четырнадцать тридцать. По широким ступенькам университета спускаются Янина и Аля. Они о чём-то увлечённо разговаривают, улыбаясь, потом расходятся. Вот Янина вышла за кованные ворота, осмотрелась вокруг, словно ищет кого-то, вот она идёт вдоль забора, машет кому-то рукой и…. пропадает с камер, что вполне объяснимо – дальше камера видеть не может. Ничего. Никаких следов того, куда она уехала.

Я открываю карту той улицы, где расположен университет. Жилые дома, магазины, салоны красоты. Вот здесь может быть камера, здесь и здесь. Если нам повезёт, мы увидим того, кто встречал девушку с учёбы. Больше чем уверена, что это мужчина – она так махала рукой, словно вожделела интересный вечер в компании не менее интересного спутника.

– Марго! – это Диана, и она зовёт меня несколько раз, прежде чем я поднимаю голову и обращаю на неё внимание – Марго, к шефу!

Так я и знала, теперь уважаемый Евгений Романович будет требовать доклада каждый день. Пресса ещё ничего не знает, сенсация ещё не раздута… Поэтому дело надо завершить максимально быстро.

– Маргариточка – говорит он мне после того, как я высказываю свои соображения по поводу убийцы и самого убийства – вся эта ритуальная чушь – не более, чем фантазии твоей красивой головки. Ну, какое ритуальное убийство? Кто сейчас этим занимается?

– Евгений Романович, но всё указывает именно на это – мешок, кандалы, камень… Почитайте «Молот ведьм» в переводе, и вы поймёте, о чём я говорю.

– Не знаю, не знаю… – он с сомнением крутит головой – ладно, работайте, я вижу, что вы с Ждановым составили прекрасный тандем.

На следующий день ко мне заявляется Станислав Петрович собственной персоной. Он, видимо, не спал ночью, потому что под глазами у него тёмные круги, а кожа лица серого, землистого цвета. Его женственные руки с длинными пальцами дрожат, глаза смотрят на меня с каким-то странным, потерянным выражением.

– Послушайте, вы же не поверили в этот бред относительно того, что я изнасиловал Янину…

Ах, вот что тебя волнует!

– Да нет конечно – говорю ему – но вы нас поймите – Янина убита, а вы одно из заинтересованных лиц. Я знаю, что у вас алиби, и всё-таки поговорить нам необходимо.

– Я понимаю. Спрашивайте, я отвечу. Но сразу хочу сказать, я не испытывал к этой девочке никакой ненависти. Я ведь сам виноват – она накинулась, я не смог устоять, кого же мне винить. Я считаю, что легко отделался – ректор предложил мне уволиться по собственному, и, честно говоря, когда я это сделал, я почувствовал облегчение.

– Да уж – говорю ему – выпутаться из такой передряги без последствий для себя – это везение. Скажите, вы хорошо знали Янину?

– О, нет! Она была взбалмошной девочкой, легкомысленной хохотушкой, но любила пакостить другим, если это было выгодным для неё. Я думаю, она зря пошла на исторический, ей бы надо было поступать в театральный. Училась она без желания, часто пропускала мои и не только мои, пары.

– Скажите, Станислав Петрович, а когда произошла эта история, за вас пытался кто-то заступиться?

– Да, несколько педагогов написали целую петицию ректору, но это было абсолютно бесполезным, так как Янина обещала, что предаст эту историю огласке.

– Посмотрите на эти фото – я сунула ему распечатанные фото мешка, девушки, лежащей на земле, фото с кандалами – что вы можете сказать об этом?

Он взглянул на фотографии, помолчал немного, закусив губы, потом сказал:

– Бедная девушка. Что я могу сказать… Она была обнаружена в мешке? Это похоже на некий ритуал…

– Так раньше казнили ведьм, верно?

– Да – рассеянно ответил он, отодвигая фотографии – и мешок похож, и кандалы эти… Кому это было надо? Чьё больное воображение использует древние ритуалы для убийства?

– Нам бы тоже хотелось это знать, Станислав Петрович.

Когда он услышал про операцию, то охнул и вытаращил на меня и без того большие глаза.

– Кто-то взял на себя роль судьи – произнёс он.

– О чём вы говорите?

– Ну как же… Кто-то наказал девушку за её распутство. Она была очень, я бы сказал, любвеобильной. Зашитые…гм… эти места говорят о том, что этот человек, хотя язык не поворачивается назвать его человеком, стремился к тому, чтобы избавить Янину от её порока, понимаете.

Мы ещё поговорили с ним о всяких ритуалах, и наконец, я его отпустила. Итак, алиби Станислава Петровича подтвердилось, как и алиби Гарика Носова. Пока подозреваемых больше не осталось. Хотя – о чём это я говорю, подозреваемых масса, среди тех, кого обидела Янина.

Вот же засада! Что за сложное дело! Где искать этого… судью, вершителя человеческих судеб…

Последующие дни не принесли никаких результатов, вернее, результаты были, но мелкие и незначительные.

Допрос той кучи народу, которые так или иначе пострадали от действий девушки, ничего не дал. Единственная, кто привлекла наше внимание – это студентка пятого курса Нина Соколова. С ней Янина сыграла очень жестокую штуку – и только из-за того, чтобы отбить её красавчика парня, с которым она, наигравшись, впоследствии рассталась. Так вот на одной из вечеринок Янина накачала ничего не подозревающую Соколову алкоголем по самую маковку, и подложила её в постель к такому же пьяному до беспамятства, как она, парню из другого университета. Предварительно, конечно, она их раздела донага, потом наделала фоток и отправила их парню Нины. Тот, соответственно, с ней расстался и стал встречаться с Яниной.

У Соколовой абсолютно не было алиби ни на пятницу, когда Янину похитили, ни на ночь понедельника. В пятницу она вышла из университета в двенадцать дня, а потом, по её утверждению, гуляла бесцельно по улицам. А в понедельник ночевала в комнате общежития одна, и никто её не видел. Она могла легко убить Янину и также легко утопить её.

Что касается мешка и кандалов, Дане удалось выяснить, что мешки одно время производило одно предприятие за городом – для нужд тех, кто держит животину, в них удобно было хранить и перевозить корм, но лет как пять предприятие закрылось. Цепь же с кандалами подобного вида продавалась в нескольких интернет-магазинах, которые занимались продажей игрушек для взрослых.

Итак, вывод был следующий – никаких следов преступник не оставил, и всё очень хорошо продумал.

Я нашла того самого «бизнесмена», который держал предприятие по производству этих мешков, и он согласился со мной встретиться и поговорить. Пришлось мне ехать за город, в ту самую деревню, где он проживал, занимаясь фермерством.

Я показала ему фото мешка, и он ответил:

– Да, это наши. Узнаю нестандартный размер, они делались под сено и траву, так удобнее, в тюках, транспортировать его. Но вы наверняка знаете, что лет как пять мы уже не занимаемся этим – оказалось не столь прибыльным.

– Скажите, а тогда, когда занимались, было ли такое, что кто-то покупал большую партию этих мешков?

Он рассмеялся:

– Люди, которые держат хозяйство, всегда помногу их брали, мешки эти. Удобно ведь. У меня есть книга учёта, до сих пор лежит, там есть адреса и телефоны постоянных клиентов, если хотите, могу дать.

Я поблагодарила его и сказала, что он окажет нам неоценимую услугу. При случае, если будет свободное время, надо постараться разобраться с этими контактами.

С каким-то животным, непроходящим ужасом я ждала пятницы. Ведь именно в этот день пропала Янина. Конечно, было сущим идиотизмом верить в то, что мои сны – это отражение будущей реальности, и всё-таки в пятницу я была сама не своя.

Камеры напротив университета ничего мне не дали – на салоне красоты их не было вообще, на доме с другой стороны тоже, а на магазине камера была повёрнута так, что не захватывала ту территорию, куда ушла Янина.

Руслан, как мог, успокаивал меня, а я периодически мониторила обращения граждан в отделения полиции, поскольку предварительно отправила всем указания, подписанные вышестоящим руководством – если придут заявлять о пропаже молодой девушки, в принятии заявления не отказывать и сразу звонить нам.

Но никаких заявлений о пропаже не поступало. Я могла вздохнуть свободно и спокойно.

Все выходные от нечего делать я провела на работе, спокойно листая книгу учёта по мешкам. Даню, который тоже работал, я попросила проверить все «взрослые» сайты на предмет того, кто мог покупать кандалы подобного формата в размере больше одной штуки. Для этого ему дано было задание списаться с администраторами этих сайтов.

В понедельник, совершенно забыв о своих страхах, я пришла на работу.

– Маргариточка! – ко мне заглянула сияющая Диана – тебе письмо!

По ней сразу было видно, что её выходные прошли продуктивно и весело, в отличие от моих скучных.

Я взяла у неё конверт и бросила его на стол. Странный, большой и тонкий, никаких надписей. Может, он пустой вообще?

В этот момент вошёл Руслан.

– Что это? – показал на конверт.

– Не знаю, Ди принесла. Вероятно, это из ящика для обращений граждан.

Я в задумчивости взяла конверт.

– Нет – он отнял его у меня – подожди, не надо. Вдруг там что-то опасное.

Он стал осторожно щупать его.

– Там какой-то листок – сказал наконец, надевая перчатки.

Открыл конверт, извлёк обычный лист, развернул его, всмотрелся с недоумением.

– Вот чёрт! – вырвалось у него.

Часть 4. Humilitas

– Что там? – я протянула руку за листом – Руслан, отдай!

– Марго – он медленно протянул мне листок – кажется, у нас проблемы.

Я взяла лист и всмотрелась в то, что было изображено на нём. Это была распечатанная карта с озером и прилегающими окрестностями. Красная стрелка показывала на одну из точек на озере.

– И ничего – произнесла я, глядя на конверт – кроме моего имени-отчества.

Я встала и пошла к шефу. У него сидели какие-то важные дядьки, и хотя Диана и крикнула мне:

– Маргарита, к нему нельзя! – я всё равно помешала их беседе.

– Евгений Романович, это срочно! – он посмотрел на меня так, словно я вытащила у себя из кармана живую змею и кинула ему на стол. Я сунула ему лист – похоже, у нас проблемы…

Он внимательно посмотрел на него и спросил:

– Это то, что я думаю?

Я кивнула.

– Так чего же вы ждёте?! – рявкнул он – особого приглашения?!

– Я думала, вы распорядитесь насчёт опергрупп.

– Нет, Марго, нет, если такие ситуации, даже не спрашивай, отправляй столько человек, сколько нужно.

– Простите, что помешала, шеф.

– Держи меня в курсе.

Он вытер ладонью вспотевший лоб.

Первым делом я прошла в лабораторию, чтобы отдать им конверт и лист на предмет исследования, потом сразу распорядилась насчёт выезда оперативников. Мы с Ждановым поехали на его машине – Руслан решил, что в таком состоянии я могу наделать глупостей.

– Что на этот раз? – спросила я у него, пока мы ехали – как думаешь, в какой позе там девушка?

– Меня волнует другой вопрос – спокойно сказал он – как письмо попало в контору.

Я набрала Даню.

– Дань, надо выяснить, как этот конверт попал в контору.

– Будет сделано! – сказал он весело, а я вдруг с раздражением подумала – отчего он такой весёлый каждый день. Ох, уж этот неунывающий оптимизм! Где мне взять его столько?

– А знаешь, Рита – начал Жданов – смотри, у Янины был порок – распутство. Значит, н нужно подумать о том, какие пороки ещё бывают у людей. Вот, например, обжорство. Тогда в мешке должна быть очень пухленькая девушка с зашитым ртом, или, например, трусость… Вот тут я уж не знаю, как это можно изобразить на человеке.

– Ладно, доберёмся до места – увидим. Чего гадать.

– Ты уверена, что хорошо себя чувствуешь?

– Абсолютно.

Мы приехали к озеру. Тело уже извлекли из воды, но мешок ещё не вскрыли. Из мешка ожидаемо торчала цепь, но почему-то лодыжку девушки видно не было. Руслан забрал у оперативника острый небольшой нож.

– Я сам.

Он вскрыл мешок, и оперативники помогли извлечь его содержимое.

– О, Боже! – вырвалось у меня шёпотом. Все остальные тоже застыли, не в силах смотреть на то, что они видели перед собой.

Девушка, блондинка с ярко окрашенными отдельными прядями то голубого, то фиолетового, то розового цвета, сидела в позе лотоса. Я сразу поняла, что сначала её заставили так сесть, а уже потом убили.

Голова её была низко опущена, так, что почти касалась подбородком груди, глаза закрыты. Руки её были сложены перед собой ладошка к ладошке, словно она молилась. Но самое ужасное было то, что на её голове было подобие тернового венца, который смастерили из проволоки. Венец надели ей на голову тогда, когда жертва была ещё жива, об этом свидетельствовали подтёки крови из-под острых проволочных концов.

Руслан подошёл ко мне.

– Товарищ майор – обратилась я к нему – какой из пороков означает эта поза?

– Я не знаю – медленно сказал он – никогда ничего подобного не видел. Может, она богохульничала, поэтому на неё надели это?

– Я даже боюсь предположить, какую цель преследовал маньяк, водружая на неё этот венец.

Девушка была обнажена, и мы осмотрели тело. Больше никаких следов не было. Самое основное, что мы видели, это терновый венец, низко склоненную голову и поза лотоса. Ну, и конечно, привычные нам кандалы с цепью.

Когда мы закончили осмотр и поехали обратно в комитет, Жданов спросил:

– Думаешь, она из этого же университета?

– Сейчас узнаем – я набрала телефон ректора, представилась, и попросила выяснить как можно быстрее, есть ли среди студентов те, кто сегодня не явился на занятия. Назвала приметы девушки.

Через десять минут он перезвонил мне и сказал, что по приметам девушка похожа на студентку третьего курса специальности: «Археология» Юлию Ершову. Ещё через несколько минут он скинул мне фото девушки, и мы смогли убедиться, что это именно она.

– Интересно, почему её не хватились? – спросила я у Жданова.

–Может, она ещё распутнее Янины, и родители привыкли, что она гуляет по несколько дней?

– Плохая шутка – заметила я – эта Ершова не похожа на распутницу. Поехали в университет, ты поговоришь с её педагогами и куратором, а я постараюсь найти её подруг.

– Отлично. У тебя хорошо получается разговаривать с юными кокотками, а у меня – с престарелыми дамами.

Мы довольно быстро нашли и куратора, и доцента кафедры, которые достаточно хорошо знали своих студентов. Они рассказали нам о том, что Юлия жила в общежитие с двумя девушками в комнате. Они и были её одногруппницами и подругами. Я попросила вызвать их с пар для взятия показаний.

– Знаешь, что меня беспокоит больше всего – шепнул мне Жданов – что мы не можем найти телефон Янины, и скорее всего, не найдём телефон Юлии.

Девушки пришли довольно быстро, и я уединилась с ними в одной из свободных аудиторий. Одну из них звали странным именем Берта, вторую Валентиной. Чтобы уточнить у девушки действительно ли это её имя, я спросила:

– Скажите, это ваше имя, или вы так себя называете?

Она протянула мне паспорт.

– Да, это моё имя. И махнула рукой – родители, оригиналы, наградили.

Я заверила её, что имя замечательное и объяснила, по какой причине их вызвали сюда.

– Юльку убили? – ахнула Валентина – этого не может быть!

– Девочки, скажите, ваша подруга ушла из дома в пятницу?

– Да, вечером.

– Она говорила, куда идёт?

– Сказала, что у неё важная встреча.

– Но она сказала, что это за встреча?

– Нет, конечно. Мы подумали, что может, она с подругой какой встречается, и совсем не насторожились, когда она не явилась.

– А звонить пытались?

– Да, сегодня. Но телефон выключен у неё. Мы хотели после пар в полицию идти.

– У неё был парень? Мужчина?

– Кажется, нет. Да какой парень её выдержит!

– А что с ней было не так?

– О, она была до ужаса заносчива и высокомерна! И везде, и всюду это проявляла.

– А что, у неё были на это причины?

– Ну да. У неё же родители заграницей живут, богатые, типа, до ужаса.

– Так чего же она в общежитие жила тогда? Неужели родители не могли ей квартиру здесь приобрести? И вообще, почему она училась здесь, а не там, не заграницей?

– Вроде её папаша когда-то в нашем ВУЗе учился, ну и захотел, чтобы дочь тоже его закончила. Ну, и прижимистый он малость, по её рассказам, потому сказал ей – три года поживёшь в общаге, а там подумаем, может, квартиру тебе купим. Вот так.

– Понятно. Но с вами она нормально общалась?

– Мы к ней привыкли, и когда она сильно уж заносилась, могли ей и замечание сделать. Она была тщеславна, и выпячивала перед всеми своё «я», хотя многими качествами даже не обладала. При этом она очень любила критиковать и высмеивать других, даже учителей, и была достаточно завистливой.

– Господи – сказала я – просто какой-то кладезь пороков. Скажите, у неё были враги?

– Да как бы не то, что враги. Вряд ли прямо уж кому-то она ставила какие-то палки в колёса. Все знали её характер и сильно не обращали на неё внимания.

Они переглянулись, и обе уверили меня в том, что явных врагов Юлии они не знают.

– Ну, а конфликты?

– Ну, были, несколько раз педагогов подкалывала, делала замечания, например, у нас тут преподаёт одна, она ей тогда что-то обидное сказала – та села и расплакалась прямо посреди пары. А так – ничего существенного, все остальные могли с ней справиться. Ну, вот ещё правда был у неё конфликт с преподом-филологом на первом курсе, её даже потом ректор к себе вызывал и попросил попридержать свой язык.

Я спросила у них данные педагогов, набрала Руслана и попросила его найти их и поговорить.

– Скажите, девочки, я могу осмотреть её комнату?

– Конечно, пойдёмте в общежитие, тут недалеко.

Пока мы шли, я спросила у них, не замечали ли они за своей подругой что-то странное в последнее время.

– Да нет, вроде бы. Единственное, она стала куда-то часто отлучаться без нас, а куда – не говорила. То днём, то по вечерам. Говорила, что нам совсем необязательно знать, куда она уходит, это вообще не наше дело, ну и бла-бла-бла… Мы как-то так про себя посмеялись, и отстали от неё с этими расспросами.

– А как она относилась… к Богу?

– Да никак! – заявили они почти хором – мы ни разу не замечали, чтобы она прямо верующая была.

Мы пришли в общежитие. Довольно уютные и большие комнаты были рассчитаны то на двух, то на трёх человек. Я внимательно осмотрела вещи Ершовой – ничего примечательного. Ноутбук запароленный, с наклейками звёздочек-сердечек, одежда, подобранная явно со вкусом – дорогая, брендовая. Никаких записей, тетрадей, дисков, флешек, никакого намёка на любовь, парней, на отношения.

Ноутбук я забрала – пусть с ним работают эксперты. Оставила девочкам свои контакты, и пошла туда, где находился Жданов. Он как раз заканчивал беседу с худой, молоденькой женщиной-педагогом в старомодном костюме, вероятно, той самой, которую когда-то обидела Юлия.

Мы сели в машину и поехали в комитет.

– Отнеси, пожалуйста, в лабораторию – попросила я его, отдавая ноутбук Ершовой – слушай, Руслан, нужно сказать им, чтобы у операторов связи затребовали биллинг звонков и сообщений с телефонов погибших. Сами телефоны мы вряд ли уже найдём, а вот биллинг может нам помочь.

– А ты? – спросил он.

– Я в морг. Встретимся в кабинете.

– Ну, что, Роб? Есть что-то интересное?

Я надеваю халат и смотрю на Роберта, наверняка ему есть, что мне сказать.

– Да – говорит он – в общем-то, время убийства и утопления совпадает с временем убийства и утопления первой жертвы. Изнасилована она не была, как и Янина, но в отличие от первой девушки у неё «там» всё в порядке, ничего не сшито. Ну, ты понимаешь, о чём я. Убили её в той позе, в которой она сидела, мышцы совсем закостенели, я еле смог распрямить тело. А вот с руками пришлось помучиться.

– А что было с руками? – спрашиваю я.

– А ты видела, они были сложены в молитвенной позе. Их невозможно было удержать в таком положении, даже если бы во время убийства она их продолжала так держать. Так вот, её ладони были приклеены одна к другой очень сильным клеем, водонепроницаемым.

– Ещё не лучше! – заметила я.

– Ну да, не говори. У этого маньяка очень богатая фантазия. А вот макет тернового венца надели на голову ещё при жизни девушки. Ну, и с цепью всё, как обычно – пристёгнута к лодыжке, с внутренней стороны шипы. Умерла она также от того, что в вену ей закачали воздух. У меня пока всё.

– Убийство с ритуальным подтекстом – задумчиво произнесла я – в голове не укладывается.

Я отправилась в свой кабинет. Жданов поджидал меня там, нервно поигрывая ключами от машины. Я рассказала ему, что мне удалось выяснить у подруг Ершовой.

–Не густо – выслушав меня, ответил он – что касается преподавателей и куратора, они тоже утверждают, что Юлия была высокомерна до чрезвычайности, а также любила критиковать других.

– А что за конфликт был у неё с педагогами?

– А, филолог уже и не помнит. Она что-то сказала ему про кривые зубы, кажется, и он выставил её из аудитории, пообещав на зачёте как следует проверить её знания, потом ходил к ректору и тот вызывал Юлию к себе. А вторая говорит, что Юлия во всеуслышание критиковала её одежду и очки, а потом якобы нечаянно уронила прямо изо рта жвачку ей на голову, когда стояла и защищала курсовую. Ну, она прямо там и расплакалась, но жаловаться ректору не пошла.

– Они помнят о своих обидах – задумчиво сказала я – Руслан, нужно проверить их алиби на время убийств девушек.

– Конечно.

– Итак, зависть, высокомерие, критиканство – в этом университете не студентки учатся, а какие-то одни… порочные девки. Ну, и что ты скажешь, какой порок он уничтожал у этой девушки? Какой из множества названных мной?

– Дай подумать. А как можно одним словом назвать всё то, что ты перечислила?

– Не знаю.

– Гордыня, Марго, гордыня!

– Точно! Ну и голова у тебя, Жданов! Потому и поза у неё такая…

– Ладно, время уже обеденное, после перерыва я свяжусь с близкими девушки и сообщу им о её смерти. А ты позвони Дане или сходи к нему – он должен был выяснить, как конверт попал в комитет.

Больше часа я провела в разговоре по видеосвязи с родителями Юлии. Они утверждали, что дочь мало рассказывала им о своей жизни – слишком была самостоятельная, они практически не знают её друзей и знакомых, тех, с кем она общалась. Планами она своими с ними не делилась даже тогда, когда приезжала на каникулы.

– Засада! – буркнула я разочарованно – глухо по всем фронтам.

Вошёл Жданов, уселся на своё место и с улыбкой протянул мне фото:

– Вот лицо малолетних преступниц.

– Это что?

– Эти дамы кинули конверт с запиской в почтовый ящик для обращения граждан. Я посмотрел камеры вместе с Даней.

На фотографии были изображены две девочки лет шести. Они уверенно подошли к воротам, подняли крышечку ящика, скинули туда большой конверт и очень быстро убежали.

– И где их теперь искать? – спросила я у Жданова – вот же хитрый гад – втянул детей в свои грязные игры. Руслан, как думаешь, сколько жертв ещё будет?

– Я думаю, количество жертв будет равняться числу пороков – ответил он.

– Иии… сколько их?

– Основных семь.