Утро следующего дня получилось таким заполошным, что Мариэль невольно вспомнила цитату: «Всё смешалось в доме Облонских». Родители ожидали проводника на магический источник к обеду, но рано утром Аурелий де Трасси прислал письмо, в котором предупредил о переносе времени портала ранний срок.

Во второй зимний октагон услуги портальщиков пользовались повышенным спросом: все торопились попасть к семейному очагу раньше, чем Люмерию скуют лютые морозы. А долго думающие и вовсе платили по тройному тарифу.

Больше всех переживала во время суеты кухарка, тётушка Гато, у которой в планах было приготовить господам корзину вкусной снеди в дорогу, хотя на источнике была своя королевская кухня, и хозяева точно не остались бы голодными.

Илария оставшееся до отъезда время потратила на то, чтобы написать и вручить управляющему список покупок, которые необходимо было приобрести к возвращению, поэтому на длительную беседу с детьми времени не осталось. Все наказы были даны в спешке, в том числе тот, что касался Мариэль:

– Послушай, милая! Мой совет относительно этого молодого человека не окончателен, понимаешь? Не давай ему ложных надежд, впереди у тебя бал, на котором ты встретишь много очаровательных молодых людей…

В этот момент девушка приложила усилия, чтобы не улыбнуться и заверить матушку в том, что совету обязательно последует. Вчера, до ужина, когда Мариэль успела отдохнуть, Илария призвала к себе дочь на серьёзный разговор.

– Милая, прошу тебя… Присмотрись к милому мальчику…

Далее шли аргументы: «мальчик», то есть инквизитор Анри Ленуар, хорош собой, умён и, самое главное, перспективен. Выражение лица Мариэль, готовой сопротивляться, только подзадорило матушку, она подключила Жанетту, и та потом весь вечер расхваливала умницу Ленуара, не подозревая, что ветер давно начал дуть в другую сторону.

За ужином Илария попросила Анри рассказать о родителях. Тот, не моргнув и глазом, как человек давно смирившийся, вежливо ответил:

– Мои оба родителя – лумеры, муж моей матери стал мне отцом после смерти родного, который умер задолго до моего рождения. В одиннадцать лет у меня проснулись зачатки ментальной магии, и господин Тирр помог определить меня в эколь при Королевской Академии…

Получается, страх перед тем, что будущие внуки могут унаследовать лумерскую кровь, заставил Иларию пересмотреть свой восторг относительно гостя, чей потенциал уже не казался желанным.

Наконец родители обняли своих детей, проводник построил портал, подхватил саквояж г-жи де Венетт и корзину с завтраком от кухарки, свою сумку Рафэль чуть не забыл – и взрослые исчезли в мареве, схлопнувшемся через мгновение после того, как край длинной накидки Иларии исчез.

– Я думал, эта минута никогда не настанет, – Антуан довольно прокомментировал финал сумасшедшего утра и потёр руки, но взгляд его вдруг потускнел, заметив кого-то позади сестры.

Мариэль обернулась. В зале появилась бабушка – нянька и стражник для оставленных без присмотра на это время молодых де Венеттов.

День начался.

Нет худа без добра. Из-за того, что пришлось завтрак отдать уехавшим, а запланированные на дорогу пулли (мелкие курочки) ещё не прожарились как следует, готовая рыдать от позора тётушка Гато с трудом взяла себя в руки, и по комнатам хозяев разнесли небольшой перекус, пока кухня справлялась с путаницей.

Антуан до полноценного завтрака решил восполнить свой прерванный утренний сон. Мариэль, окончательно проснувшаяся, попросила отнести свой разнос с бутербродами и кувшином отвара в учебный кабинет, в котором со вчерашнего дня ждали её тетрадь для конспектов и руководство Люсиль по магическим сущностям. Удобство работы в этой комнате Мариэль успела оценить, проведя там вчера до ужина чуть больше часа.

Хорошо, что бабушка не видела этого безобразия: Мариэль, разложившись на своей парте, одновременно неторопливо жевала и записывала казавшиеся важными данные о магических существах. Эта картина довела бы принципиальную сирру до нервного срыва.

Едва родители исчезли в портале и г-жа Тринилия окинула придирчивым взглядом внуков, полетели молнии поочерёдно в каждого – за внешний вид, за постыдное обращение к родителям в день отъезда… Повод поругать бабушка нашла бы, даже если бы всё было идеально, так подумала Мариэль.

Сегодня утром она не дождалась Жанетту, вовлечённую, как и все остальные слуги, в процесс сборов. Самостоятельно умылась, нагрев руками воду в кувшине: «Ура! Получилось!» Затем исследовала платяной шкаф, нашла платье с передней шнуровкой и худо-бедно оделась самостоятельно. Заплела косу вместо сложной прически. А чтобы не выглядеть совсем просто и расстраивать матушку, выбрала из шкатулки с украшениями миленькое колье с небольшим каплевидным ярко-красным камнем в тон платью и осталась довольна отражением. Претенциозность в отношении внешнего вида поднадоела, а так хотелось чего-нибудь простого.

К сожалению, бабушка так не думала, не терпящим возражения тоном приказала к официальному завтраку привести себя в порядок. Но Мариэль выторговала себе время до приезда гостей:

– Бабушка, если вас так расстраивает мой вид, я могу позавтракать у себя в комнате. Вместо того чтобы десять раз за день переодеваться, я бы хотела провести это время за учебниками.

Тринилия вытаращила глаза: очевидно, до этой минуты рвение Мариэль к учёбе не проявлялось так ярко. Пожилая женщина попыхтела от изумления, перебирая губами, и разрешила.

Даже не добавила рекомендацию в духе: «И чтобы наш гость тебя не увидела в подобном платье!» – ведь она присоединилась к изменившемуся мнению Иларии относительно Ленуара. Наверняка, если бы ей в голову пришла фантазия, в которой гость избегает девицу в немодном платье и с небрежной причёской, в этом случае, бабушка даже, пожалуй, настояла бы на «безобразии».

Поэтому, дожёвывая мелкую тарталетку с овощной пастой, Мариэль спокойно выводила в тетради слова, когда в кабинет заглянул Анри:

– О, вы тут! – он поприветствовал, не обращая внимания на смущение девушки. – А я перекусил на кухне. Всё-таки есть своя прелесть в провинциальной жизни. Свежее молоко, горячий хлеб… Кабы не социальные предубеждения, завтракал бы так каждое утро… Вы снова за работой, Мариэль? Похвально.

Девушка отложила перо-стилус в сторону, чтобы ненароком не поставить кляксу:

– Я не достигну успехов, господин Ленуар, если вы будете меня постоянно отвлекать.

Вчерашним вечером он так же застал Мариэль в кабинете и расспросами про житьё-бытьё в Лабассе вогнал в краску, отчего девушка рассеянно оставила и книгу, и конспекты, лишь бы сбежать от любопытного гостя. Который, в общем, был приятным собеседником, разве вопросы задавал такие, на которые Мариэль не смогла бы ответить даже при всём желании, потому что ничего не помнила.

– Вряд ли вы достигнете успеха с пособиями, рассчитанными на детей, – Ленуар уселся напротив Мариэль и развернул к себе учебник. – Интересно, зачем вы конспектируете этот фольклор?.. Ну, хорошо, снимаю вопрос…

Необъяснимое выражение глаз девушки заставило извиниться. Что было в них? Толика страха, понятное раздражение от присутствия назойливого собеседника и усталость. Её было жалко, отчасти, но Анри поставил себе чёткую цель разобраться в том, что его беспокоило и интересовало одновременно, а отступать от своих расследований он не привык:

– Хотел бы я знать, что творится в вашей хорошенькой головке. К слову, вы очень мило сегодня выглядите, необычно… Поймите, мне нужно это знать, чтобы помочь составить превизорское свидетельство о вашем даре, – он вдруг вспомнил про своё обещание профессору, и аргумент пришёлся кстати.

Мариэль не поднимала глаз, а потом решилась: в конце концов, гость рано или поздно об этом узнает.

– Мой дар, сир Анри, если он и есть, то никак не связан с тем, что вас беспокоит. Вы наверняка слышали от моего брата о моей неосторожности возле источника магии – я уснула. С тех пор память возвращается ко мне слишком медленно. По этой причине отличить детские пособия от взрослых я не могу. Вас устраивает мой ответ?

И правда, он с облегчением откинулся на спинку кресла: вон оно что! Один вопрос был снят. Следующий представлялся сложнее.

Вчера вечером, после ухода Мариэль, рассеянно полистал её книгу и тетрадь, а потом обратил внимание на одну странность. В тетради первая запись по сущностям была о Вестнике, а в книге руководство по обращению с ним при встрече находился ближе к середине. После Вестника в тетради остальные записи шли в порядке, аналогичному руководству. Связать два факта: наличие магической метки, следа, который обычно остаётся после общения с сущностями, и странный интерес к одному из персонажей детских страшилок – эти факты Анри связать не смог по одной причине: уж слишком фантастическим казался вывод.

– О, вполне! – он покивал, задумчиво перебирая страницы пособия. – Ваше трудолюбие поможет вам вспомнить всё, я не сомневаюсь. Простите мне моё любопытство: я не со зла, таковы привычки инквизитора. Могу ли я вас развлечь историями о тварях, заметки о которых вы так тщательно делаете, чтобы хоть немного компенсировать вам время, потраченное на беседу со мной?

Получив утвердительный ответ, Ленуар открыл книгу на «первой попавшейся» странице:

– Возьмём, к примеру, абитата… или Вестника… С кого начать?

Вот! Это выражение снова промелькнуло в её глазах. Неужели Анри угадал? Немыслимо! Если эта девчонка успела по глупости связаться с такой опасной сущностью, как Вестник, Ленуар за её жизнь не поручится. Шархалово безумие!

– Я была бы благодарна, если бы вы рассказали про всех. Но давайте начнём с Вестника, интересный персонаж, не так ли?

«Персонаж»?! Это некромантское исчадие?! Анри поперхнулся воздухом. Справившись с эмоциями, снова развалился в кресле:

– Как скажете. Есть у меня один знакомый, который заработал на оказании услуг Вестнику…

– Как это? – изумлённо воскликнула девушка, распахивая ресницы.

– Брался за исполнение заказов, а в качестве оплаты просил кругленькую сумму золотых. Сейчас он этим не занимается – поумнел. Однако золото Вестника помогло сколотить моему знакомому состояние. Как вы знаете, проклятый судья во время заключения договора предлагает исполнить одно желание. Так вот. Мой знакомый добился исполнения сразу трёх в свой последний случай. Придумал, как обмануть Вестника… Вам это интересно?.. Отлично. Так слушайте…

Ленуар рассказывал, не отводя своих зелёных, как весенняя листва весной, глаз от девушки, подперевшей кулачками подбородок. Мама каждый вечер читала книги дочери, пока Маша не научилась это делать самостоятельно. И сейчас история Ленуара напомнила сказку про Балду, обманувшего чёрта. Попросить у Вестника заведомо невыполнимое задание, чтобы выторговать себе три желания вместо одного, – это было хитроумно.

– А если бы Вестник исполнил желание, и ваш знакомый стал бы хозяином Всемирья? Допустим, на один день, ведь о сроках он ничего не сказал? – спросила Мариэль, когда история пришла к благополучному финалу.

– Об этом мой знакомый подумал позже, – улыбнулся Ленуар, показывая в улыбке ровный жемчуг зубов. – Следует помнить, что Вестник не является исполнителем, он – магическая сущность, проводник магии. Сложные схемы не для него. Когда он оказался бессилен выполнить задание, подозреваю, обратился к своему непосредственному мастеру – великому Чёрному Некроманту. А тот, в свою очередь, оценил шутку и не наказал. Я так думаю. Услуга – тоже товар, так почему бы и не поторговаться за её цену? Три желания вместо одного – весьма недурно… Чему вы улыбнулись, Мариэль?

– Не все умеют распоряжаться тремя желаниями. Проще загадать одно верное, чтобы потом не жалеть об этом. А некоторые и вовсе потом входят во вкус. Если бы ваш знакомый на третьем желании снова попросил бы стать богом, скорее всего, он оказался бы у разбитого корыта.

Ленуар одобрительно склонил голову, машинально полез в нагрудный карман, достал любимую коробку, вынул палочку, спохватился и убрал было её назад, но заметил любопытство:

– Заразная привычка после поездки на Аднод… Это остров недалеко от юга Люмерии. Палочки для жевания, – он открыл крышку, показывая зубочистки, – с ними я привык думать.

– И как вы с ними думаете?

Анри сунул в рот палочку и пожевал кончик. Мариэль, не спрашивая разрешения, взяла одну и передразнила Ленуара, передвинувшего палочку из одного угла рта в другой. Глаза девушки смеялись.

– Я вам подарю целую, вдруг понравится, – Ленуар вернул своё сокровище в карман. – Рад, что развеселил вас. Расскажите теперь вы какую-нибудь историю. Вижу, что вам хочется.

Мариэль фыркнула:

– Вовсе и не хочется.

– Не обманывайте меня, я ведь хороший инквизитор… Я жду, – он поиграл палочкой во рту, и девушка опять его передразнила.

Взрыв хохота в коридоре спас ситуацию. Голоса, один из которых принадлежал Антуану, удалялись в сторону зала для тренировок.

– Полагаю, один из партнёров уже прибыл.

Наверняка это был Дилан, друг детства и сын соседнего графа. Дилан учился на первом курсе, имел дар мага земли, за глаза прозывался Антуаном милой друидушкой. Как выглядел этот молодой человек, Мариэль не представляла. Но то, что он прибыл раньше, бабушке однозначно не понравится.

Ленуар поднялся и с лёгким поклоном извинился:

– Прошу прощения. Вынужден покинуть вас, пойду познакомлюсь с партнёром. Надеюсь, мы продолжим позже наш обмен историями.

Оставшись одна, Мариэль недолго задумчиво листала тетрадь с конспектами, убрала все принадлежности в шкаф, подхватила разнос с остатками завтрака и вышла из кабинета.

В коридоре ей попался Микал, подсматривающий за гостями через приоткрытую дверь в зал. Девушка отдала смутившемуся мальчишке разнос, велев отнести на кухню и позвать Жанетту. В самом деле, бабушку лучше не злить: Мариэль чувствовала, что для воспитательных бесед поводов сегодня будет предостаточно, – нужно переодеться и накрутить на голове причёску, которая удовлетворит старшую сирру.

Пока ждала Жанетту, успела снять верхнее платье и поупражняться перед зеркалом. В отражении легко, без усилий, появился Ленуар с палочкой в зубах.

За время диалогов Мариэль удалось рассмотреть до мельчайших подробностей его лицо. Изящный овал лица с тщательно сбритой растительностью над верхней губой, подбородке и щеках. Прямой нос с аккуратным кончиком и с немного широкими ноздрями, несколько большой рот и тонкие губы. А над пристальными глазами цвета молодой зелени длинные дугообразные брови. Примечательными также показались его аккуратные уши с одной проколотой мочкой и серьгой в ней да причёска – стриженные коротко волосы спереди и небольшой собранный сзади хвост.

Сейчас в белом платье с широким вырезом, открывающим девичью ключицу, стоял настоящий молодой инквизитор с женским колье на шее. Оно тут же было снято, и Мариэль снова повертела головой, разглядывая лицо. Не хватало детали.

Она подумала, достала свою шкатулку с украшениями, нашла коробочку, подаренную матушкой, и вдела в левую мочку «Слезу ангела». Вот теперь образ казался идеально похожим. Как жаль, что нельзя пойти на белый бал в образе мужчины, Мариэль бы развлеклась от души…

Створки двери стукнули, приоткрываясь, и Мариэль молниеносно сбросила чужую личину. Вошедшая Жанетта увидела только свою хозяйку, вынимающую перед зеркалом серьгу из уха. И никого другого.

На завтраке Тринилия заняла место зятя, напоминая тем самым присутствующим, кому надо повиноваться. Ленуар и Мариэль остались на прежних местах – по правую руку от г-жи Тринилии. И только на другой стороне стола произошла ротация: Антуан усадил друга по левую руку от бабушки, сам сдвинулся на место отсутствующей матери. Нарушение семейной традиции вызвало бурю консервативного негодования на лице Тринилии, но она промолчала, видимо, посчитав, что это меньшее из всех зол, намечающихся сегодня.

Глаза Дилана, по-кошачьи жёлтые, вдруг заставили Мариэль думать о том, что большинство люмерийских аристократов имеют светлые радужки. Из присутствующих тёмные были только у Мариэль. В одной из книг Люсиль это объяснялось так: все Основатели Люмерии имели светлые глаза – голубые, серые, зелёные, золотистые. Цвет был обусловлен люмосом, магией, от которой и пошло название страны. Позже браки с оставшимися туземцами, чья территория была отвоёвана, эти браки подарили темноглазых детей. Как бы то ни было, большинство лумеров имело карие или чёрные глаза. Ленуару, каким-то чудом, наверное, от далёких предков достались зелёные глаза и ментальная магия. Что, если его предки, родившиеся лумерами, были изгнаны из отчего дома магов и…

Додумать эту мысль Мариэль не успела, переключилась на рассказ Дилана о том, как студенты развлекаются в первый зимний октагон. К этому времени заканчивались зачёты, и большинство студентов отправлялось домой. Но весельчаки оставались, чтобы поучаствовать в традиционных студенческих развлечениях и обрядах. Первокурсников свободно пускали на вечеринки старшеклассников, чтобы новички получили представление о тяжёлой доле выпускников.

Например, среди прочих был обряд для особо отличившихся студентов, как правило, из числа третьего и, реже, второго курса. Официальной частью обряда руководил принц, не обязательно будущий наследник, но принадлежащий к королевскому древу. Его высочество одаривал одного или двух студентов королевским знаком – серьгой с камнем, добытым в каком-то королевском ущелье с магическим источником.

– «Слёзы ангела» – так называются эти камни? – не выдержал Антуан и всё-таки спросил, хотя Мариэль смотрела на него страшным взглядом, предупреждая о сохранении тайны.

Дилан рассмеялся:

– Хорошо сказал: «Слёзы». Плакать на церемонии есть с чего… В общем, те, кому принц дарит свой знак отличия, тот приносит клятву королевскому дому и прочее. Скучно, я бы сказал, и пафосно. А вот если ты захочешь вступить в эту гвардию добровольно, придётся пройти через шархаловы пытки, – Дилан брякнул грубое слово и покосился на сидящую слева г-жу Тринилию, с классически неодобрительным выражением лица выслушивающую речь гостя, которая изобиловала просторечиями.

Антуан взмолился, попросил рассказать все подробности. Дилан опять покосился на даму и продолжил:

– Тебя приковывают к поставленному вертикально столу, потом испытывают стихиями, а потом – хрясь! – протыкают ухо! – и стукнул кулаком по столу.

Ленуар закашлялся. Тринилия, которая сама была в ужасе от нарисованной Диланом картины, нашла в себе силы повернуться к Ленуару, чтобы помочь. Сделала знак слугам наполнить водой кубок гостя. Пока она отвлеклась, Дилан ловко высыпал из кулака в кубок Тринилии какой-то порошок и подмигнул Мариэль. Она открыла рот, не зная, как реагировать на эту подлость. Молчаливую дуэль взглядов между ней Антуаном прервал кашель Ленуара, который был не в силах остановиться, и это сильно отвлекало. За это время Дилан успел помешать ложкой в бабушкином кубке. И, самое интересное, что слуги сделали вид, будто ничего не заметили.

Кашель не прекращался. Мариэль поднялась и ударила кулачком Ленуара по спине четырежды. От неожиданности гость замолчал.

– Еда не в то горло попала, наверное! – свирепо глядя на Антуана, объяснила она свой метод лечения.

– Благодарю, – Ленуар глотнул из кубка, поданного слугой, – мне легче, хотя рука у вас тяжёлая, сирра Мариэль.

Запить шок понадобилось и Тринилии. Она поднесла к губам кубок с добавленным зельем, три пары глаз уставились на неё, и Мариэль напряглась, но Дилан одной рукой показал жест «сплю» и «всё нормально».

Осушив кубок, бабушка всё-таки сделала Дилану замечание, попросив больше не стучать по столу. Остаток беседы прошёл относительно спокойно, если не считать парочки волнительных историй про разные виды посвящений, от подробностей которых могли зашевелиться волосы на голове впечатлительных людей. Но таких здесь не было, поэтому Дилана вежливо слушали.

Под конец завтрака разговор свернул в академическое русло. Антуан поделился жгучим желанием позаниматься в отцовской библиотеке, Дилан сказал, что тоже не прочь почитать что-нибудь увлекательное. Ленуар собрался вздремнуть.

Тринилия строго взглянула на внучку после того, как все молодые люди отчитались о своих намерениях. Подозревая всеобщий заговор, Мариэль неуверенно произнесла:

– У меня остался недописанный конспект по истории Люмерии. Пожалуй, я тоже позанимаюсь у себя в комнате.

Ответ удовлетворил г-жу Тринилию, и она отправилась в свою комнату отдыхать, попросив обязательно вызвать перед началом игры.

Антуан лично её проводил до комнаты, расшаркался и помчался назад.

– Идём в кабинет! Перекинемся в легаж*, – потирая руки, обратился к молодым людям. Те согласились.

Дилан и Антуан ушли, Ленуар остался с Мариэль, пытаясь уговорить её присоединиться:

– Поверить не могу, что вы были заодно с этими балбесами! – сердито буркнула Мариэль, повернулась и пошла в сторону своей комнаты, не оборачиваясь на извинения.

Забегая вперёд, скажем, что г-жа Тринилия спала до самого вечера, как младенец, пропустив ужин в том числе. Поужинав в компании Наны у себя в комнате, сирра снова почувствовала потребность лечь в постель, где благополучно наслаждалась прекрасными снами остаток ночи.