Хендлер, или Белоснежка по-русски

Алёна, с трудом успокоившаяся от хохота, не выдержала, подошла к Кириллу, представившемуся Константином. Он стоял поодаль от толпы, с ним рядом Настя, которая держала коробку с последними призами.

– Сжальтесь, парни, у нас же приличное мероприятие! Все уже про костёр забыли с вами!

– Это последний, – пообещал леший и прижал руку к буркнувшему желудку, давно требовавшему перекуса: так торопились сюда, что не стали ужинать, а напитками надолго сыт не будешь. – Где же ваши обещанные плюшки?

– Сразу после костра. Заканчивайте уже! Ик… – Алёнка выпучила глаза и прыснула: – Этого ещё не… ик!

Леший Костя не обманул: самые решительные победительницы сумели перешагнуть безумную стаканчиковую шеренгу и получили призы. И леший Виктор поднял вверх руки, сдаваясь:

– Ох-хо-хо, ребятушки! Одолели вы мою силу нечистую, покорили сердечко старого лешего – разрешаю я вам сжечь Марену да вознести хвалу добру добрущему!

Официальный ведущий потеснил его и пригласил к давно сложенному кострищу. Небосвод на востоке уже окрашивался в пепельно-розовый, готовясь потемнеть вдогонку удаляющемуся светилу, и празднующие быстро настроились на торжественный лад, как того требовала ситуация. Привезённые дрова и собранные в подлеске сухие ветки вспыхнули мгновенно. Алёнка затянула:

– «Горела Купала, горела Купала на Ивана. А я, молода, тушила, решетом воду носила…»

Большинство девушек подхватило известную им песню.

– Ну что, как у тебя дело идёт? Кузьмича расчехлять? – удалившись в сторонку от хоровода, чтобы отдышаться от проделанной работы, Игорь сдвинул часть маски на лице и жадно пил выпрошенный квас.

Кирилл пожал плечами, что, вероятно, означало его сомнения. Игорь с любопытством и улыбкой смерил друга взглядом: эмоции Кирилла до сих пор скрывали его чёрные очки и маска. Парни не торопились раскрывать инкогнито, испытывая своего рода удовлетворение от получаемого внимания к их таинственности.

– Так что, совсем не понравилась? – не отступал Игорь.

– Годная фея, но что-то в ней эдакое настораживает…

Короткое объяснение, сказанное скучающим тоном, вполне было в духе Кирилла, испытавшего разочарование после отношений с бросившей его Лерой и случайных мимолётных связей в клубах. Но Свиридов засмеялся:

– То, что тебя настораживает, называется характером, брат.

В ответ ему огрызнулись:

– Ага, который ты успел замерить, пока перетягивал канат… Жрать хочу. А барашек, походу, ещё пасётся.

– Согласен. Но… – Игорь поправил на лице маску, – иногда удача вознаграждает самых стойких. Одна рыженькая антилопа с самыми красивыми ножками сегодня просто обязана сдаться на милость победителя… – он подтолкнул друга в плечо. – Иди к своей фее, а то я быстро передумаю. И помни: твой укулеле быть мой навсегда!

Словно и не устал – Игорь вклинился в хоровод рядом с высокой огненной красавицей и попытался подхватить мотив и слова, которые слышал первый раз в жизни. Почесав взмокшую шею, Кирилл последовал примеру – и вскоре держал за руку ту, кого выбрал проницательный друг.

Нет, определённо стеснительной она не была: когда Кир вклинился в хоровод, Настя охотно протянула руку, как ребёнок в детском саду – воспитателю.

– «Горела Купала, горела, а я, молода, тушила, кубачком воду носи-и-ила-а-а…» – пели девушки, кружа вокруг огня.

Легко подчиняясь подсказкам ведущих, кольцо празднующих то разбивалось на два, то подходило и удалялось от сгорающей Марены, пока от костра не осталась горка углей да пламя высотой по щиколотку. Настало время очищения.

Прыгали как поодиночке, так и парами. Игорь со своей рыженькой «антилопой» легкомысленно отмахнулся от предупреждения ведущего, рассказывающего попутно о символизме прыжков через костёр Марены:

– … А если пара рук не разомкнётся во время прыжка, то не расстанутся влюблённые, скрепит их союз Купала крепче верёвки.

Какая-то девушка со смехом протянула руку Кириллу:

– Прыгнем, леший? Или боишься подпалить шёрстку?

– Я уже занят! – он поднял Настину руку, демонстрируя переплетённые в замок пальцы. Руки в прыжке не расцепились, Настя не отталкивала, позволяя обнять себя, когда сумерки сгустились, и организаторы включили прожекторы.

Организатор Алёна принесла чашку с нечищеной картошкой и под одобрительные реплики знатоков ночного закопала её в угли. Со стороны «обеденной» площадки потянуло долгожданным дымком: наконец разожгли дрова для шашлыка – и Настя выпростала руку:

– Мне нужно помочь нарезать салат.

– В темноте? Раньше не могли сделать? – удивился Кирилл, опуская руку в карман под костюмом. Достал телефон с фонариком.

– Раньше помидоры сок бы пустили, а теперь в самый раз. – И вдруг где-то в темноте зазвенели струны, Настя обернулась, как и многие: – О, гитара! Здорово!

Каждый быстро нашёл себе занятие. Одни суетились возле мангалов, несколько девчонок резали овощи, остальные перетащили свои карематы поближе к плюхнувшемуся на траву лешему, развлекательная программа которого, кажется, приобретала камерный дух.

– «А я всё чаще замечаю, как будто меня кто-то подменил…» – ударил по струнам Игорь, вызывая смешки фанатов простоквашинского кота. Сделал паузу, подумал, и вдруг перешёл на испанский бой, собирая восторженно-завистливые вдохи.

– Андрей тоже взял гитару! Пацаны, жгите! – крикнул кто-то. Карематы раздвинулись, и к Игорю, снявшему маску и чёрные очки, подсел второй гитарист, впрочем, заметно не достигший мастерства лешего-на-все-руки.

– Так каждый может! – хохотнул кто-то. – «Мурку» давай!

Испанское фламенко вмиг сменилось на родной русскому сердцу мотивчик, присоединилась вторая гитара, и толпа, хихикая, начала подпевать басовитому напеву лешего:

– «Прибыла в Одессу банда из Амура…»

Вечер явно не собирался быть томным.

А поскольку ничто так не сплачивает людей, как разговоры о еде, приготовление еды и её ожидание, то атмосфера массового гуляния заметно приобрела оттенок предвкушения – кажется, на свежем воздухе у всех разыгрался зверский аппетит.

Девушки корпели над приготовлением простого салата, бутербродов, кто-то из парней нанизывал мясо на шампуры, а тем временем в ход уже пошли привезённые с собой напитки и закуска, вроде сухариков и чипсов. Для мусора специально поставили большую пластиковую бочку, но Алёнка и другие организаторы уже вздыхали: утром здесь придётся наклониться не один и даже не десятки раз…

Кирилл крутился возле девушек, разбиравшихся с зеленью, подсвечивал телефонным фонариком Насте её руки и перебрасывался шутками с подругой – азиаточкой Диной. К этому времени пришлось раскрыть инкогнито: в солнцезащитных очках после захода солнца глаза совершенно ослепли, и тело чесалось от синтетической основы костюма. Поэтому, отодрав полоску ткани, прицепившуюся к шероховатому фанерному углу стола, за которым работала Настя, Кирилл тихо выругался, заметил, что Игорь уже поёт без капюшона и очков, и пообещал вернуться сразу, как переоденется. Вернулся быстрее, чем, кажется, его ожидали.

– Ого, какой олень, смотрите! – и девушки вскинули головы в указанную сторону – в темноту, разбавляемую тусклыми концами лучей от прожекторов.

Пара огурцов исчезла со стола.

– Салат не должен быть мясным, ты ещё помнишь?

Настя обернулась на голос и замешкалась, впервые видя, пусть и не совсем отчётливо в тенях того, кто третий час пытался то ли заинтересовать её, то ли просто был знакомым.

Нет, этого парня она видела первый раз – без объёмного костюма он оказался стройным и со спортивным телосложением, намекая на частые посещения фитнес-клуба, коротко стриженым и симпатичным, с по-детски округлым овалом лица, лёгкой ямочкой на подбородке, но «римским» упрямым носом и …

– Спасибо за огурец! – Костя отсалютовал ворованным овощем, оставил на столике телефон с фонариком, и, сочно хрустя, отправился в сторону любителей гитары.

Настя рассеянно проводила его взглядом, парень будто почувствовал, провёл рукой по затылку, и девушка очнулась.

– Эх, где находится поляна, на которой растут такие аниматоры? – вздохнула Динка с нарочито доверительной интонацией. – Как тебе? Скажи, няша.

– Угу, – промычала Настя и сосредоточилась на резке овощей, которых закупили килограмм по десять, наверное… Но рядом лежал ЕГО телефон и светил своим девайсом на разделочную доску Насти, хотя и без него было всё прекрасно видно благодаря софиту.

– Что ты «угу-угу», как сова? – сменила тон Динка, – бросай это грязное дело и иди за ним, мы и без тебя порежем. Всех! За тебя!

Настя отказалась, и только когда огромная чашка заблагоухала огуречно-укропным ароматом, а стол был освобождён от отходов, девушка взяла чужой телефон и понесла хозяину. А на поляне разворачивался концерт, в прямом смысле – в узком кругу. Гитаристов облепили так, что подобраться к тем, кто владел магией струн, было невозможно, поэтому Настя попросила передать телефон задумчиво вспоминающему аккорды Константину, и сама уселась возле подвинувшейся знакомой.

– Ну, поехали! – тряхнул головой Виктор.

Обе гитары заиграли, и знатоки ахнули: “Пинк Флойд!” Очевидно, оба “леших” состояли в музыкальной группе – слишком слаженно лилась их игра и пение без характерного фальшивого чужестранного акцента. Однако, быстро натешившись иностранными хитами или угадав мысли слушателей, парни перешли к тому, без чего не может прожить русская душа – к песням, слова которых понятны и заставляют звуки клокотать в горле и проситься наружу.

– «Группа крови на рукаве, мой порядковый номер – на рукаве…» – словно гимн, затянула толпа. И другие песни, жемчужной россыпью грусти и того очарования тоской, которой живёт русский человек.

В горле образовался ком, Настя оглянулась, обозревая задумчивые и вдохновенные лица с блестящими глазами, встретилась взглядом с Костей… Как раз закончилась очередная песня, Виктор принялся подкручивать рифы (что-то его не устраивало в инструменте), а Костя, не делая паузы, перешёл к очередному шедевру, на сей раз Высоцкого:

– «Когда вода всемирного потопа вернулась вновь к границе берегов, и с пены уходящего потока на сушу тихо выбралась Любовь…» – пел, словно обращался к Насте, и кое-кто обернулся, посмотреть, на кого положил глаз звезда вечера.

Виктор, настроив гитару, подстроился под товарища, но вмешиваться в пение не стал, так и звучал одинокий голос в тишине, оттеняя дальние глухие звуки трассы, бормотание и смех у мангалов и стола, а также смелых сверчков, пытающихся аккомпанировать человеческому дуэту. На середине песни, разбивая «…люблю и, значит, я живу…» невпопад подошёл с шампурами один из шашлычников:

– Первая партия готова, господа!

Кто-то шикнул на него, и Алёнка увела шашлычника к столу: справедливости ради, нужно было поделить еду на всех. Однако аппетит брал своё, и народ завозился, засобирался к столу за раздачей. В этот момент Настя, чьё лицо горело от ненужного внимания малознакомого парня, тоже пошепталась с подругой и поднялась, к досаде Кирилла, завершающего балладу, а потом исчезла в темноте.

– Што-ш-ш, рекламная пауза! – когда закончил петь Кирилл, Игорь объявил громко перерыв, вернул вторую гитару хозяину – Андрею, тем самым освобождая руки для одноразовой пластиковой тарелки, принесённой приручённой «рыжей антилопой».

– Я прогуляюсь, ноги затекли, – Кирилл стащил кусок мяса у друга и поднялся.

– Через двадцать минут будет вторая партия, – предупредила его какая-то девушка, Кирилл кивнул и пошёл в ту сторону, где исчезла Настя.

Он шёл, осторожно ступая по незнакомой травянистой земле и прислушиваясь к звукам. Где-то впереди посмеивались девичьи голоса, потом послышался плеск и вскрик, за ним – снова добродушный смех.

Не дожидаясь официальной команды, кое-кто уже решил охладиться, и это было своевременно: нырять в темноте с толпой, рискуя треснуться об такого же «слепого», было бы опрометчиво.

На ходу стягивая футболку и расстегивая джинсы, Кирилл подошёл к берегу, на котором белыми пятнами в лунном свете выделялись платья «селянок». Отложил свои вещи ближе к кусту, чтобы не забыть место, и вошёл в воду. Его приближение не заметили – и он поплыл осторожно, брасом, на голоса беспечно болтающих девчонок. Их было двое.

Замедлился, приглядываясь к нужной цели, нырнул и заработал ногами под водой, чтобы не выдать себя.

Сильные руки неожиданно схватили снизу Настю, и она вскрикнула, но знакомый голос рассмеялся возле уха:

– Тихо ты, всех лягушек разбудишь!

– Что ты делаешь?! Как ты тут оказался?! – отталкивая наглые руки, возмутилась она.

– Я… О май гад, удаляюсь! – подруга была одарена сообразительностью. – Вы тут поаккуратней договаривайтесь… Насть, я поплаваю вон там, если что – я тебе покашляю!

– Почему сбежала от меня? – Кирилл прижал стройное тело к себе. – Я для кого старался?

Настя упиралась, выражая то ли неудовольствие, то ли смущение или гнев:

– Отпусти! Спасибо за музыкальный вечер, но ты… слишком уверен в себе.

– Разве?

Он взял одну её руку в замок и прижал к своему плечу, словно показывая, как надо обнять:

– Ты… – и не захотел договаривать фразу: что-то изменилось, тело девушки было однозначно напряжено, будто она собралась в пружину, готовая ударить и сбежать, и всё-таки она медлила, так что Кирилл потянулся к губам напротив.

Её губы дрожали, однако быстро разрешили завладеть собой, и вдруг какой-то исступлённый вздох прорвался наружу, её руки сразу расслабились, и пальцы запустились в его мокрые волосы. Это был очень странный поцелуй – девушка как будто и жаждала, и не хотела прикосновений. Кирилл даже растерялся, когда ему вернули долг страсти: Настя сама проявила инициативу – прижалась, провела руками по шее и груди, ощупывая их под плёнкой водной поверхности, обняла, как обнимают на прощание родных, и замерла.

Кирилл не торопился, но его оттолкнули, вырвались из рук:

– Пусти, я сказала!

– Но почему?! – он продолжал бороться с удивлением.

– Потому что так не бывает! – прозвучало многозначительное, и Настя быстро поплыла к берегу.

– Номер телефона оставь! Пожалуйста… – последняя фраза Кирилла попыталась догнать девушку. Она не обернулась, лихорадочно натягивая платье и одновременно обуваясь.

– Я тебе дам её номер, Бонд, – отозвался смешливый голос Настиной подруги откуда-то со стороны. – Если пообещаешь, что позвонишь. Или не позвонишь?

Кирилл хмыкнул.

Игорь угощался мясом и овощами не без помощи своей новой знакомой: та подкладывала вкусности со своей тарелки. Вернувшийся Кирилл застал идиллию: друг открыл рот, а заботливые пальчики положили в него очередной кусочек. Игорь поцеловал перехваченную руку и невозмутимо заработал челюстями.

– Жду тебя в машине, – Кирилл поднял с травы свою гитару, чехол от неё и пошёл к невидимому сейчас, в темноте, ряду машин.

– Тебя русалки, что ли, накормили? – проворчал Игорь, но товарищ отмахнулся рукой, не оборачиваясь. – На самом интересном месте… Инусь, что у вас по плану дальше?

Рыженькая и не скрывала, что расстроилась:

– Может, останешься? Я за рулём, могу утром подбросить до дома. Сейчас пойдём венки в воду пускать, потом купаться можно до рассвета…

– Заманчиво, – Игорь взглянул на экран мобильника, подумал и забрал из рук девушки банку с пивом, хлебнул: – Вах, красота! Уговорила. Подожди, ключи отдам лешенькому и переоденусь.

Кирилл ждал, оперевшись бёдрами о капот и уткнувшись в телефон, яркий экран освещал нахмуренное лицо молодого человека. Пискнул электронный замок, и Игорь полез на заднее сидение за вещами, чтобы переодеться. Снимая костюм лешего, поинтересовался:

– Чего смурной такой? Не обломилось?

– Обломилось, – помедлив и всё так же не открывая взгляда от экрана, ответил друг.

– Неужели засосало?

– Можно и так сказать.

Игорь надел джинсы, а футболку перекинул через плечо, садиться на водительское место не торопился, дотянулся до бардачка, вытащил оттуда барсетку, сложил в неё мелочь – телефон, портмоне:

– И что тебя опять не устроило? Опять я виноват, не ту выбрал?

– Всё нормально. Условия я выполнил.

– И?.. – ремень от барсетки застегнулся на чуть полноватом животике убеждённого гедониста.

Кирилл тем временем уже сидел на первом сидении рядом с водительским и откручивал крышку на бутылке с водой:

– Категория «14+».

– То есть? – Игорь натягивал футболку. – Ей меньше двадцати? А и не скажешь…

– Слишком романтично заточена. Не хочу, чтобы прилипла, как банный лист. Жди потом истерики и претензии несостоявшейся принцессы…

Про странную и многозначительную фразу Насти «Потому что так не бывает!» он промолчал, потому что сам не понимал, какое значение девушка в него вкладывала: или слишком близко к сердцу приняла внимание малознакомого парня, или просто персональные тараканы мешали ей наслаждаться жизнью. В обоих случаях Кирилл бы почувствовал себя неловко, поэтому решился на самое простое – побег, пока не затянуло и не опустошило, как с Лерой. Игорь об этом догадался:

– Трусишка зайка-серенький! Какую же тебе антилопу надо, чтобы ты, наконец, зажил полной жизнью, а не воспоминаниями, будто унылый монах? Садись за руль, я уже выпил – мой день настал.

Игорь от связки ключей отцепил тот, что заводил машину, вставил в гнездо и закрыл дверь со своей стороны, ещё не уходя и дожидаясь ответа, а Кирилл медлил, пересаживаясь, – и друг сложил локти на опущенное стекло, опёрся подбородком. Настроение Карамзина ему не нравилось, а ведь были надежды на намечающееся шоу: «Жаль, очень жаль…»

– Хочу, чтобы с первой минуты, секунды… меня шандарахнуло так, чтобы я понял: это она. Та, которая предназначена только для меня и по спецзаказу. Разве я малого прошу?

Игорь хмыкнул, убрал руки, обошёл капот и закрыл дверь, оставленную другом открытой:

– Ты в курсе, что надо бояться своих желаний? – а перед тем, как захлопнуть дверь, ухмыльнулся. – Увидимся в понедельник!

Качая головой, Кирилл засмеялся: наказывая одиночеством, друг в который раз осудил его желание замкнуться крепкими цепями целибата, да и теперь придётся ехать домой, к себе и матери. Мотор послушно завёлся, Игорь повернулся, сделал несколько шагов, но вспомнил:

– Эй, гитару-то оставь! – вместо ответа из окна высунулась рука с красноречивым жестом из трёх пальцев, машина тихо зашуршала по траве, разворачиваясь. – Вот жлобяра! Чтоб тебя шандарахнуло! Сим-салабим, трах-тибидох, ляськи-масяськи! И гори, гори ты ясно, чтобы не погасло… Романтик, блин.

Игорь искренне не понимал, почему нельзя просто наслаждаться свободой и разными, на любой вкус и цвет, чувствами, пока есть такая возможность. Понятно, что вздорная королева Марго не раз отбивала у сына всякое желание завести адекватные отношения. Последние два выбора закончились слежкой частного детектива с компрометирующими фотографиями, которыми Маргарита Павловна торжествующе трясла под носом сына, видимо, желая добиться отвращения. И Кир бросал девушек – не в угоду матери. Вместе с раскрытием отношений пропадал флёр романтизма противоречий, который, кажется, передавался отпрыскам Карамзиных через гены.

Глава 6. Проделки Фикса

Целых два дня с Фиксом никто не занимался, и пёс заскучал. Хозяйка вчера отсутствовала полдня. Девчонка, с которой Фикс успел подружиться и считал лучшим товарищем, тоже исчезла. Утром он уловил знакомый запах сына хозяйки, давно отсутствовавшего, и Фикс пролежал, поскуливая, у его двери некоторое время в надежде, что та откроется, и можно будет поживиться чем-нибудь интересным или побегать наперегонки.

Но за дверью слышались шаги, она открылась лишь единожды, и сразу прилетело ботинком:

– Пшёл отсюда, засранец!

Фикс отскочил, дверь закрылась: ясно-понятно, с этим тоже не порезвишься. Мстительно задрал лапку, пометил дверь, как бы говоря: «Я сюда ещё вернусь!» – и побежал на кухню. Там его заметили – играть не стали, но положили в миску лакомый кусочек. Фикс не особенно хотел есть, ибо позавтракал совсем недавно, но раз не предлагают повеселиться – хотя бы так. Слопал еду из вежливости, посуетился по чистой кухне и отправился на улицу, куда ему любезно открыла дверь женщина по имени Нина. Где-то здесь, в саду, неделю назад была закопана ВЕЩЬ.

В день, когда Фикс её обнаружил в комнате хозяина, пахла она восхитительно: съедобным мягким материалом, о который так приятно было чесать зубы и дёсна, незнакомыми и волшебными следами города, помойки, еды и глины, от аромата которой сводило челюсти. Фикс пожевал один ботинок – убедился в его пригодности для развлечения и потащил новую игрушку показать хозяйке. Она, обычно поощряющая его смелые игры с хозяином, засмеялась и попробовала забрать ВЕЩЬ. Фикс не дал, приглашая побегать. Хозяйка закричала, очевидно, радостно, и Фикс понёсся в сад через открытую дверь, обернувшись на пороге, – хозяйка поднялась и последовала за ним.

То, что его ругают, он понял много позже – по гневным интонациям. Но теперь он от обиды и из упрямства не захотел возвращать украденное. Оставил ВЕЩЬ под цветущим кустом, старательно прикопав травой и листьями, а остаток дня скорбел о предательстве. В следующие дни, когда хозяйка выходила с ним посидеть у бассейна или девчонка отпускала его погулять, Фикс то и дело наведывался в тайник, проверяя изменения в ароматах. После недавнего дождя и утренней росы, ароматы активной жизни хозяина потускнели, и теперь вещь напитывалась запахами сада – влагой, прелыми листьями, горькими насекомыми. Спустя неделю её совершенно неинтересно было грызть, зато внутри, кажется, поселился кто-то живой.

Но сегодня утром Фикс убедился: у ВЕЩИ появился новый запах! Животный, дикий! Судя по тишине и отсутствию движения внутри, носитель запаха в данный момент отсутствовал. Пёс немного полежал под кустом – животное не возвращалось… Он бы долго ждал, но где-то загудел мотор машины, и Фикс прислушался: вдруг приехала девчонка, с которой так весело было играть? И понёсся навстречу.

С территории выезжала машина хозяина, Фикс остановился, узнав лицо через стекло, гавкнул на прощание и уселся выжидательно на ступенях – на тот случай, если хозяин передумает и вернётся. Однако ворота закрылись: нечего было ждать. Пришлось возвращаться в дом.

Он заглянул к хозяйке – оказывается, у неё была гостья. Невкусно и резко ударило в нос гадостью, которой хозяйка обрабатывала свои волосы, вот и сейчас гостья возилась с волосами, щедро удобряя их отравой. К Фиксу обратились сразу обе женщины, но он чихнул и, не желая страдать от вони, ретировался. Почти всегда присутствие той гостьи с вонючей пшикалкой означало, что или хозяйка уезжает куда-то, или вечером здесь появится много людей, вот тогда будет весело-весело.

Машинально Фикс прогулялся по коридору и вдруг заметил: дверь в комнату молодого хозяина оставили открытой. Не теряя ни секунды, Фикс зашёл внутрь, нарезал пару кругов по комнате, встал на задние лапы – на кровати явно что-то было замечательное. Оттуда пахло дымком, травой и любимой глиной. Изловчившись, он запрыгнул и обнюхал большой предмет, предусмотрительно спрятанный в обёртку. Фикс пожевал ту её часть, которая была испачкана землёй, попробовал сдвинуть с места, но эта ВЕЩЬ оказалась слишком тяжёлой. Пришлось поискать что-то другое.

Нужная штука нашлась быстро. В шкафу стояли целых две ВЕЩИ! На сей раз к ароматам дикой природы добавились новые – дыма костра и камней возле водоёма. Фикс с наслаждением прижал зубами торчащую часть новой его ВЕЩИ и заскулил от удовольствия – ВКУСНО! Ему было вкусно. Он пожевал подошву и от наслаждения и усердия даже задремал. Проснувшись, понял: срочно нужно под кустик, именно тот, с утрачивающим свою ценность сокровищем, – подхватил кроссовок и выбежал из комнаты.

– Фикс, ты что там опять нашёл?! – вдруг раздался недовольный возглас женщины, кормившей его. Пришлось положить ВЕЩЬ на пол, чтобы рассмотреть, откуда говорят.

Внизу, недалеко от лестницы, стояли у входа женщина и девчонка для игр – Фикс приветственно завилял хвостиком. Девчонка обязательно должна оценить, вцепился зубами в кроссовок и начал боком спускаться по ступеням.

– Вот паразит! Ты опять стащил обувь Кирилла?! – гневно крикнула женщина, её голос приближался. Фикс с недоумением замер и сразу понял: он что-то сделал плохое – ещё крепче ухватил ВЕЩЬ и ринулся обратно, в комнату. За ним бежали двое, женщина и девчонка.

– Каждый раз, когда Кирилл плохо закрывает дверь, этот засранец что-то ворует. Ничего не можем с ним поделать! Неделю назад пропал дорогой туфель… – на ходу объясняла женщина.

– Туфля женского рода, – машинально её поправила девчонка.

– О, поверьте мне, Настя, ТО БЫЛ ТУФЕЛЬ! Он, вернее, пара стоила как половина моей зарплаты! Слава богу, Маргарита Павловна…

– Вы говорили, что у вас там что-то жарится.

– Ох, мамочки! Сгорит!

– Нина, вы идите на кухню, а я сама заберу собаку. Заодно мы с Фиксом поговорим по душам.

– Спасибо, и, пожалуйста, закройте дверь плотнее, когда будете выходить! – голос женщины удалялся.

Фикс заметался – куда бы спрятаться? Явно намечалось наказание. Но он нашёл отличное место – под кроватью хозяина, в самой глубину, у стены, где пыли всегда было больше.

– Фи-и-кс. Ко мне! – скомандовала девчонка, зайдя в комнату.

Он не откликался: ага, сначала они все ласковые, а потом…

– Иди ко мне, Фикс, я тебе вкусняшку дам. Давай, Фикс!

Девчонка наклонилась и заглянула под кровать:

– Пойдём гулять, Фикс. Ко мне!

Она уговаривала и, кажется, не собиралась его ругать. Сам собой невольно хвост заплясал, откликаясь на заманчивое предложение. Бросил ВЕЩЬ и начал пробираться к игрунье, но та вдруг остановила его:

– Нет, Фикс. Назад! Неси! Давай, неси, поиграем вместе…

Он удивлённо пытался рассмотреть заглядывающее к нему, в темноту лицу: неужели девчонка в самом деле оценит его вкус и позволит поиграть с ВЕЩЬЮ, а может даже, придумает весёлую игру на троих? Фикс взялся за ботинок и пополз с ним ближе к девчонке:

– Ай, молодец, хо-ро-шо! Умница, Фикс!.. Ко мне!.. Неси!.. Хорошо! – до того голос был ласковый, что Фикс расслабился, поверил.

Но когда оставалось совсем немного до выхода, и девчонка уже держалась за ВЕЩЬ, подтягивая её к себе вместе с Фиксом (что ему невероятно понравилось), неожиданно девчонка вздрогнула, резко дёрнула ВЕЩЬ на себя и вылезла из-под кровати. Прозвучал глухой сочный звук, напугавший Фикса, а за ним гневный голос девчонки:

– Да как ты сме!.. Костя?!

Про Фикса, кажется, забыли на некоторое время. Он отчётливо видел ноги двоих – девчонки и хозяина. Те стояли напротив друг друга… Потом они начали разговаривать, и тон их беседы не очень понравился Фиксу: кажется, его опять ругали…

Он осторожно высунул морду – на него и не смотрели – и тогда Фикс метнулся к выходу, в открытую дверь: «Пока не наваляли!» – теперь главное было хорошенько спрятаться в саду, пусть хозяева успокоятся.

*****

Парикмахерша и стилист по совместительству ещё возилась с матерью, готовившейся к семейному торжеству, словно к свадьбе. А Кирилла отправили за букетом для именинницы-золовки. Обязательно нужно было купить ромашки, ведь «Оленька обожает их» и, кроме того, символ Дня семьи, совпадавшего с днём рождения жены брата, – «тоже ромашки»: «Это так удивительно, Кирюш! И символично, не находишь?»

Пятый год подряд ему напоминают об этом. То ли у матери прогрессирующий склероз, то ли его считают склеротиком. Ах-ха-ха, это такой сюрприз для именинницы – раз в году оказаться заваленной ромашечными букетами! Раздражало ли это на самом деле Ольку, Кирилл терялся в догадках: каждый раз, вроде бы, искренняя радость от цветов. Может, она после отъезда гостей готовила ванну из ромашек?

Вот и сегодня можно было уже ставить плюсик в списке «Знаменитые фразы Олькиного дня рождения» – напротив слова «букет». Мать продолжила с парикмахершей рассуждать о символизме, а Кирилл отправился на поиск охапки белых цветов.

Хотя нет, сегодняшний день несколько выбивался из обычного распорядка. Специально для того, чтобы Фиксалий выглядел как воспитанный мальчик, должна была появиться хендлерша – подмыть пса, подкорректировать груминг и надеть ему бабочку, конечно же, давно выглаженную и ждущую своего звёздного часа на столике в гостиной.

Кирилл раздражался по обыкновению в этот день, и точно так же, по выработанной привычке, старался молчать, не усугубляя трагедию праздника. Вырвавшись из дома, врубил динамики, подавляя дурное настроение.

Надо копить силы: сегодня, после всех необходимых салютов, когда праздник перейдёт в камерный режим, с Кириллом опять, по просьбе матери, будут проводить воспитательную беседу: «Тебе уже почти двадцать девять, а ты всё свободный гуляешь!.. Бла-бла-бла…» – брат и, не исключено, сама именинница.

Ещё и отец позвонит по видеосвязи, добавит авторитетного мнения…

Везёт Свиридову, никто ему мозги не промывает! Даже родная мать, ибо её устраивает, что сын работает, играет на гитаре и вообще умница. Потому что у тёть Лены есть ещё дочь, а у дочери – внуки, которыми мать Игоря занимается, как положено, и не портит жизнь старшему сыну, свято веря, что «всему своё время, встретит суженую – и тогда женится». Идеальная мать и бабушка!

Чтобы собрать внушительный веник, пришлось объехать три цветочные лавки поблизости. Возвращаясь, он гадал, как долго ещё продлятся сборы: в комнате матери, на столе (повыше от Фикса), стояла гора коробок и свёртков – подарок и сюрпризы для внуков. Надо ещё придумать, как их впихнуть в багажник, помимо походной сумки матери, которая обычно оставалась с ночёвкой после дня рождения.

Заглушил мотор и отправился за приказами. В гостиной, у входа, валялась немаленькая сумка, не материнская. Значит, хендлерша уже приехала, но тогда, какого чёрта?.. Или псину уже причесали?

Заглянул к матери – стилист наносила штрихи на лицо. Хендлерши рядом не было.

– Тебе ещё долго?

– Кирюш, купил? – подразумевая букет, спросила мать, и стилист отняла руку, чтобы не мешать разговаривать.

Он сказал, что да.

– Большой?

– Да. Тебе ещё долго? Фикса нарядили?

– А где букет? Ты его отдал Нине? Пусть она его в ведро поставит. А Настенька должна вот-вот приехать.

Ни одного нормального ответа. Всегда так – как будто он должен этому миру. Гнев плеснулся внутри, но Кирилл спокойно сказал:

– Хорошо, – и вышел.

Со стороны его комнаты доносилось бормотание. Кирилл повернул направо, заглянул к себе и замер в дверном проёме: возле его кровати изогнулась, судя по простой одежде – джинсам и футболке, – та самая хендлерша. Лица её не было видно, зато бэксайд был выставлен во всей красе, напрашиваясь на шлепок.

«Молодец, хорошо подготовилась ко встрече со мной… Умно!» – Кирилл подошёл и наклонился. Его не заметили. Тогда он дотронулся до округлого бедра, погладил – девушка вздрогнула – и звонко шлёпнул.