“Спасибо тебе Заинька. Спасибо, миленький!” – вышла Машка от Зайца и по совету его к Лисице отправилась.
Над полем, точно блинчик масляный, висело Солнце, а среди дерев раздавались удары мужицкого топора.
“До вечера бы справиться.” – подумалось кошке, и с этим вступила она на опушку леса.
Долго иль коротко брела Машка по лесу. Вдруг раздались перед ней осины, да березы, вышла кошка на полянку. Над травой дрожали мошки, а в корне обрамляющих лужайку деревьев звонкой трелью раздавались голоса птиц. Залюбовалась Машка лесной гармонией, но неожиданно замер лес. Затаилось его дыхание.
“Ох, не к добру.” – заметила кошка и присмотрела на ближайшем деревце для себя убежище. – Залезу-ка повыше!”
Тихо, точно на цыпочках, двинулась Машка сквозь высокую траву в сторону намеченного дерева. Время от времени она оглядывалась, смотрела, не идет ли кто. Показалось было, что в стороне среди дерев силуэт маячит, засмотрелась кошка, но вперёд так и продолжала красться.
Идёт, в сторону смотрит, вдруг запнулась лапка у Машки о что-то мягкое. От неожиданности подскочила кошка, повернулась, а то волк на неё смотрит. На хвост она Серому наступила и стоят они уже нос к носу.
Сердце выскочило у Машки в кончик хвоста, вытянулась она в струночку: “Тронешь-шь-шь куш-ш-ш-у-у-у!” – зашипиела.
“Фу ты, кошка! Чего заплутала?” – растерянно обратился к ней волк. – “Спокойно, мирно ты, э! Стар я, за вами, дураками, гоняться.”
“Обещаешь-шь-шь?” – все еще с шипением протянула Машка.
“Да брось, хвост даю! Проще будь! Ты по что из деревни выползла?” – волк поднял передние лапы так, что стал похож на громадного суслика. Выражение его морды излучало дружелюбие.
“Меня Машкой зовут, у деда с бабою моих горе приключилось. Голод грядет в деревню, помочь им хочу.” – на выдохе протараторила кошка.
“Дело доброе.” – ответил Серый, почесывая себя за ухом. – “Подумаю и я, чем подсобить вам, а ты дальше ступай.”
Машка радостно промурчала: “Спасибо тебе Серенький. Спасибо, хорошенький!” – и рассталась на этом с волком.
Солнце, казалось, вот-вот коснётся еловых макушек, а кошка еще до лисицы не добралась.
“Ох, поспешить надо, до темноты воротиться.” – подумала Машка.
С каждым шагом лес становился все более мрачным. Где-то над головой кошка слышала шорохи, раздавалось тонкое стрекотание. Путница вздрагивала, осматривалась, но замечала лишь мелькание крыльев в свете увядающего Солнца.
“Это – ничего, – успокаивала себя кошка, – верно, мыши летучие распоясались, кота крылатого на них нет!”
Солнце уж за лес опустилось, как на глаза кошке среди елей мохнатых попалась береза тонкая.
“Не уж-то дошла! Забралась Лисица, что и век искать ее будешь! Ага, Заяц говорил – третья, и направо.” – пробубнила Машка себе под нос и приметила березу заветную.
За деревом свернула кошка направо и в три прыжка очутилась у шатра. Высокий был он сложен из елового лапника, да сухих веток. Машка от изумления глаза вытаращила и обошла его кругом.
“Вот это Кумушка себе отстроила! Дворец – не иначе!” – сказала так кошка, да постучала в дверь. – “Кумушка Лиса, к тебе я пришла, отпирай замки,твою гостью встречай.”
Эхом разнеслось по лесу протяжное “чай-чай-чай”. Тишина стала ответом Машке.
“Спит что-ли? Да рано еще” – подумала кошка и постучалась снова. На этот раз ее удары были увереннее и отчетливее.
И вновь лишь эхо ответило Машке. Несколько раз повторило оно последний удар кошачьей лапки в дверь, затем стихло, будто лес проглотил его.