– Тогда объясните ваш отчёт, – попросил Тарнев. – Что значит «свободное самосовершенствование» в контексте проекта?
Ланина встала. Так было легче довлеть над мнением генерала.
– Как вы знаете, нам удалось синтезировать носитель, максимально приближенный к человеческому мозгу, – начала она. – Соединить биоматериал и синтетические аналоги в единый орган – искусственный мозг. Как и в нашем с вами органе управления, в искусственном мозге применён способ воспроизведения информации с помощью нейронных импульсов. Мозг, созданный нами, может воспринимать, запоминать и оценивать информацию самостоятельно. И помимо выполнения этой основной функции он делает возможным появление эмоций и чувств, что до настоящего момента считалось фантастикой.
– Зачем? – генерал не стеснялся задавать вопросы. – Зачем боевой машине чувства и эмоции?
– На их основе наши роботы в состоянии понять кто перед ними – вооружённый солдат, представляющий угрозу, или ребёнок, держащий в руках автомат, – уточнила Тамара. – Им для этого не нужна отдельная программа определения параметров угрозы. Они делают выводы на основе уже имеющихся данных так же, как человек.
– А в чём разница?
– В действиях, – уверенно ответила женщина. – Наши роботы не убьют ребёнка, а обезвредят.
– А если ребёнок, после того как у него отберут автомат, бросит в след гранату? – поинтересовался Тарнев. – Тогда будет разница?
– Вы по себе судите? – Тамара завелась.
Напрасно Вадим просил её жестами замолчать.
– Боевая машина без моральных принципов – самое страшное изобретение человечества! – Ланина давно пыталась донести эту аксиому до руководства. – Бешеная мощь должна сдерживаться! И самым сильным сдерживающим фактором будет собственное понимание происходящего, а не только ваши директивы! Вы просите умную боевую единицу, которая будет в совершенстве владеть искусством убийств и разрушения, которая будет в состоянии проводить операции сама, выживать в любых условиях, но при этом сдерживать эту силу предлагаете исключительно директивами?! Не пройдёт и года, как такие машины сообразят, что они всего лишь пушечное мясо для людей, у которых нет брони и убивать которых просто и легко! И тогда всё человечество станет мишенью.
– Вот и не развивайте в них способность мыслить самостоятельно, – по-своему завершил мысль генерал. – Боевая машина должна получать приказы и действовать по ним.
– Это не возможно! – зарычала Тамара. – Сейчас полно боевых машин, управляемых стандартным искусственным интеллектом. Чем они вас не устраивают?
– Тем, что их нельзя выбросить в радиоизолированные зоны или отправить, как десант с определенной задачей, – заметил Тарнев. – Стандартный ИИ до сих пор привязан к сети, серверу или оператору. Вы же делаете полноценную замену нашим ребятам.
– Повторяю ещё раз, – отчеканила Ланина, – вы просите самостоятельно мыслящую боевую единицу, но любое развитие разума сопряжено с появлением эмоций. Это уже часть сознания наших роботов.
– Знаю, – кивнул генерал. – Я читал отчёты. Командование тоже. Именно поэтому вам приказано уничтожить партию роботов первого дивизиона.
Тамара замерла, как собственно, и все присутствующие учёные.
– Подождите, – Вадим даже привстал с кресла. – Я правильно понял: ликвидировать первый дивизион? Всех роботов?
– Да, – невозмутимо подтвердил Тарнев. – Будем считать, что они бракованные. Вы же сами сказали – эмоции уже часть их сознания. Ликвидируйте мозг роботов. Тела, конечно, оставьте. Они дорого стоят. В дальнейших изысканиях не углубляйтесь в человечность, нам нужен хорошо отлаженный прибор управления и не более того.
Ланина возмущённо схватила ртом воздух.
– Вы не можете! – выпалила она.
Но Тарнев ответил невозмутимо:
– Это не моя прихоть, доктор. Приказ командования – уничтожить нынешние блоки управления.
– Вы что, какие блоки управления? – попытался Вадим. – Это полноценный орган – головной мозг, выращенный из биологических и химических компонентов. Он так же снабжается кислородом и содержит мозговую жидкость. Его даже можно пересадить в тело человека. В теории.
– Значит, и уничтожить его будет проще, – Тарнев протянул главному учёному приказ министерства обороны и добавил уже для Тамары:
– Доктор Ланина и остальные свободны.
– Что?! Да вы!. – Тамара не могла справиться с эмоциями, с яростью глядя на генерала.
Вадим бросил на неё быстрый взгляд и отрицательно покачал головой, показав, чтобы она ничего больше не говорила. Ланина ещё секунду боролась с желанием врезать Тарневу, но всё же совладала с эмоциями и вышла из зала, громко хлопнув дверью.
* * *
Через три часа Мальский вошёл в лабораторию с мрачным лицом, держа в руке медицинский пластиковый кейс. Большое помещении освещало всего несколько дежурных ламп, и никого из персонала не было. Все ушли на обед.
Роботы спали, восседая на креслах, размещённых по длине зала. Сейчас они были без брони. Её тяжёлые элементы покоились на индивидуальных подставках возле каждого.
На мониторах мерно тянулись линии напряжения в электрических системах, показатели давления в мозговой камере, цифры объёма поступающего в неё кислорода, проценты насыщения биокомпонентами, общая температура тела, уровень заряда элементов питания, в общем, всего того, что составляло параметры их жизнедеятельности.
Всё, что происходило в телах, одетых в кожу из пара-армидного волокна, напоминало процессы человеческой физиологии. Искусственное сердце, гоняющее жидкость в трубках, синтетические нервные волокна, позволяющие роботу иметь множество способов восприятия мира – осязать, например. Всё, вплоть до чтения письменности для слепых. Система дыхания для насыщения биологических клеток кислородом – почти копия человеческих лёгких с одной лишь разницей в составе из полимерного материала. Сама технология создания базировалась изначально на клонировании человеческих органов или замене их искусственными. Все достижения во втором аспекте встали в основу создания роботов. Этих роботов. Искусственные люди, упакованные вместо кожи и мышц в мощную броню из самых крепких волокон и сплавов.
Да, их нельзя уничтожать. Они самое гениальное творение рук человека. Когда искусственный мозг начал развиваться сам, без программирования, каждый из семи главных учёных почувствовал себя отцом огромного семейства из ста детей, но теперь оказалось, что злобные военные божки требуют жертву и корзины с фруктами их явно не устроят.
Тамара сидела возле Первого, паяла какую-то схему.
– Ну? – не оборачиваясь, спросила она. – Ты их переубедил?
Вадим покачал головой:
– Нет.
– Чёрт!
Ланина обожгла палец и гневно бросила паяльник. Вадим положил кейс на стол, подошёл к шкафчику и достал аптечку.
– Всё не так плохо, – заметил он. – Наши разработки не уничтожаются полностью, их пока отложат в долгий ящик. Синкорды всех роботов можно будет сохранить в архиве.
Тамара хмыкнула:
– Синкорды. Слепок мозга. Мы развивали каждого робота на протяжении двух лет. Они сформированные личности.
– Ты преувеличиваешь, – Вадим сел рядом с Ланиной, взял её за руку, положил на обожжённый палец гель и размазал по подушечке.
В глазах Первого вспыхнул едва заметный свет. Робот следил за действиями Мальского.
– Тамара, это приказ. Мы ничего не можем сделать, – сказал Вадим. – Если бы я мог что-то сделать, я сделал бы. Даже не ради нашей работы… – он замолчал на мгновение, и Ланина взглянула на него.
– Ради тебя, – тихо произнёс Мальский. – Я сделал бы. Но это не в моих силах.
Тамара ещё секунду держала этот прямой зрительный контакт, но отвернулась, чтобы не выплеснуть ярость на невиновного.
– Ну подожди, – Вадим удержал её руку.
Ланина совсем не умела справляться с эмоциями. Чуть что – сразу в бой. Но сегодня это ничем не поможет.
– Как они решили убить их? – спросила она.
– Инъекция кислоты в мозг через приёмный порт. Я сделаю сам.
– Нет, – Тамара мрачно взглянула на Вадима. – Это мои ребята, я их не брошу.
Мальский тяжело вздохнул, но согласился:
– Кейс на столе. Там первые десять инъекций. Для Первого, Карона, Икс-Брома…
– Хорошо. Всё, иди, – резко сказала Ланина.
Вадим встал:
– В комнате наблюдения три человека. Все вооружены, поняла?
– Конечно.
– Не забудь ввести код перед началом процедуры.
– Не забуду.
Мальский вышел, закрыл за собой дверь и остановился в пустом коридоре вздохнуть. Такого финала не ожидал никто. Труд двух лет в одночасье выброшен, как дешёвый мусор. Но Тамара вложила в роботов не только свои знания. «Мои ребята» были не пустыми словами. Именно так она относилась к ним. Поэтому Вадим знал: за то, что ей придётся сделать, она никого не простит. Никогда. И его тоже.
Оставшись одна, Ланина подкатила стул к креслу Первого, положила кейс на рабочий столик, открыла его и уставилась на содержимое. Молча, долго. Робот следил за женщиной взглядом.
– Тамара, – внезапно позвал он.
Ланина вздрогнула. Первый снова назвал её по имени.
– Ты что это? – женщина выдавила улыбку. – Сегодня общаемся неофициально?
– Кажется, есть повод, – заметил Первый.
Он сидел расслаблено. Плечи были опущены, руки лежали на подлокотниках, но глаза светились слишком ярко.
– Высокое напряжение в электросистеме, – сказала Ланина, – диагностируй.
Первый молчал.
Тамара нервно потёрла шею и повторила:
– Первый, диагностируй, причина?
Грудная клетка робота поднялась и медленно опустилась.
– Что такое? Нехватка кислорода? Опять подводка пробита? – спросила Ланина.
– Нет.
– Тогда что? Не молчи.
Тамара заёрзала на стуле, а робот вдруг произнёс:
– Всё в порядке. Это не твоя вина.
Женщина замерла и сглотнула неприятный комок:
– Ты слышал наш разговор.
Первый пожал мощными плечами. Получился такой естественный жест, будто: «куда же деться, я же рядом сижу».
– Это нарушение правил! – резко выдала Тамара. – Ты не можешь и не должен подслушивать разговоры создателей. Нарушение директивы пять один.
– Скажи мне что-нибудь другое.
Низкий голос робота прозвучал спокойно, даже с оттенком улыбки.
Ланина, удивлённо глядя на Первого, переспросила:
– Что?
– Не хочу в последние минуты жизни слышать о директивах, – ответил он.
Тамара, наконец, не справилась с эмоциями и низко наклонила голову, пряча блестящие глаза.
– Первый, ты не можешь так говорить, – с надрывом в голосе сказала она.
– Почему?
Удивление было таким искренним.
– Слишком похоже на человека, – прошептала Ланина.
Она резко встала, взяла наполненный кислотой шприц и подошла к роботу. Голубая подсветка его глаз потухла, и он закрыл их. Веки опустились. Тамара вставила иглу в приёмный порт сбоку от основания черепа.
– Прощай, Первый.
Голос всё-таки выдержал эти слова, и они прозвучали, вызвав эхо в большом зале лаборатории.
– Прощай, Тамара, – произнёс робот.
Ланина внезапно вздрогнула, потому что вспомнила, что… забыла ввести код. Она стояла ещё секунду, поражённо осознавая, в чём именно сейчас не стыкуется поведение робота и загруженные в него директивы.
– Первый, – Тамара вынула шприц, – ты разрешил мне убить тебя.
– Да, – спокойно ответил робот.
– Ты не мог! – удивилась Ланина. – Это противоречит базовой директиве самосохранения. Директива аннулируется только при ведении специального кода, а я ничего не вводила.
Робот молчал.
– Объясни мне! – потребовала Тамара. – При попытке ввести тебе иглу, ты должен был меня остановить!
Первый открыл глаза и сощурился, внимательно глядя на женщину.
– Похоже, у нас всё-таки есть повод пообщаться неофициально, – произнёс он.
* * *
В контрольной комнате Мальский нервно ходил из угла в угол и поглядывал на мониторы. На экране Ланина взяла шприц и ввела иглу в голову робота. Офицеры пристально следили за происходящим в лаборатории.
– Она сделала? – спросил один. – Что-то не пойму.
– Ещё нет, – Вадим ждал конвульсий робота, после дозы кислоты в мозг, но их всё не было.
Тамара стояла, загораживая собой Первого. Было похоже, что они всё ещё разговаривают. Наконец, она отошла. Кое-что в картинке изменилось. Офицеры поняли не сразу, а Вадим бросился вон из комнаты в то же мгновение. Он промчался по коридору со скоростью метеора и успел заскочить в закрывающиеся двери лаборатории. Электронные блокировочные засовы лязгнули за его спиной, запечатав помещение.
Первый уже встал с кресла и накладывал на руку оружие. Дисплей над раскрытой кодировочной панелью горел красным индикатором боевого положения. Робот повертел стволами.
– Что ты сделала?! – крикнул Вадим.
Тамара стояла у терминала общего управления и на вопль Мальского пожала плечами:
– Активировала систему вооружения первого дивизиона.
– Что?!
Кресла отдыха отключались одно за другим. Роботы зашевелились. Карон встал и, оглядев пустую лабораторию, спросил:
– Доктор Ланина, у нас изменилось расписание?
– Да, мальчики. Вооружение одеть в полном объёме, – ответила Тамара.
– Даже «рельс»?
Имелся в виду здоровый электромагнитный ускоритель.
– Даже его, – усмехнулась женщина.
– Он тяжёлый, – заметил Карон. – Придётся второй комплект батарей навесить.
– Вот, слышишь? – Ланина взглянула на Вадима. – В директивы такую речь не заложишь, это от души.
Тот уже крался к ней.
– Первый, следи, – приказала Тамара, и прежде, чем Мальский успел что-то сделать, его взял за плечо робот.
– Тамара! Остановись! – потребовал Вадим.
– Прости, не могу, – Ланина продолжала быстро набирать что-то на клавиатуре. – Помнишь, я говорила, что свободное самосовершенствование начнётся, как только они осознают свои личности? Так вот: я ошибалась. Этот процесс давно идёт.
Мальский просто не верил в происходящее, глядя на то, как роботы встают с кресел и выстраиваются в две шеренги по длине зала.
– Тамара, тебя убьют, – у него заканчивались слова. – Нам их не спасти и самим тоже не поздоровится!
Ланина в ответ спросила:
– Скажи мне код доступа к системе подводной эвакуации.
– Нет! – Вадим попытался вывернуться из объятий Первого. – Даже не думай!
Тамара обернулась к нему, сверкнув глазами:
– У нас только один шанс сделать всё правильно!
Ровные шеренги роботов повернулись лицом к эвакуационным воротам. Икс-Бром и Карон встали во главе. Тела железных солдат были увешаны бронёй и оружием по самую макушку.
– Карон, базы данных загружены? – спросила Ланина.
– Да, у меня с первой по сто двенадцатую, остальные у Брома, – ответил робот.
– Ты что им загрузила? – удивился Вадим.
– Всё, что у нас было, включая базу данных биологической лаборатории.
Мальский уже собрался возмутиться, но увидел сообщение на главном мониторе и замер. На синем экране горело: удаление операционной системы «ИтернаБион» завершено.
– Ты что сделала? – удивлённо произнёс Вадим.
Вообще-то все роботы должны были сейчас отключиться. Это была операционная система их мозга. Но вместо того, чтобы превратиться в неподвижных истуканов, все они весьма живо следили за ситуацией и даже выглядывали из строя посмотреть.
– Задала им новую задачу, – улыбнулась Тамара. – Теперь они отдельный дивизион.
Мальский подошёл к терминалу, поражённо читая данные на мониторе:
– Когда ты успела? Удаление операционной системы? Всех директив? Как? И как же они сейчас?
– Это не я.
Ланина улыбалась, глядя на удивлённое лицо Вадима.
– Первый сам удалил директивы, – объяснила она. – Он существует самостоятельно уже три месяца. И давно мог активировать вооружение, пробить дыру в стене и улететь от нас ко всем чертям. Но он не сделал этого потому, что мы его семья. Мы их этому учили.
Мальский не сдавался:
– Этого не может быть. Мы бы заметили, что процессы мозговой деятельности вышли из-под контроля.
– Нет, – Тамара покачала головой, – как и мы с тобой он умеет успокаиваться и контролировать эмоции.
– Это не возможно! – рявкнул Вадим. – Мозг каждого робота связан с центральным компьютером. Программу лимбической диагностики нельзя обмануть!
Ланина развернула к Мальскому один из мониторов:
– Вот с чем связан центральный компьютер!
Вадим поражённо замер. На экране вспыхивали знакомые звёздочки.
– Знакомься, наш призрак – «Технологически Организованный Разум А», – сказала Тамара. – Программа написана Первым. Она блокирует доступ диагностических ресурсов к лимбической системе мозга всех роботов. И это не единственное её назначение. Первый загрузил ТОРУ в центральный компьютер три месяца назад.
Мальский так и стоял, хлопая глазами. Только переспросил:
– ТОРА?
– Он так назвал её, – улыбнулась Ланина. – А я только что сделала её основой их новой операционной системы.
Вадим посмотрел на роботов. На лице Первого появилась улыбка, Карон и Бром утвердительно кивнули.
– Господи, вы все?.
Мальский сглотнул, ещё секунду стоял, а потом шагнул к терминалу и начал быстро набирать команды.
– Что ты делаешь? – спросила Тамара.
– Отстань, Тома, – огрызнулся Вадим, – пока я не передумал!
В это же время у себя в кабинете начальник объекта генерал Каташин налил кофе, поднёс кружку к губам и вдохнул аромат. Настенные часы показали час дня. Всё. Время. Пора доложить о проделанной работе по уничтожению бракованных единиц.
Генерал потянулся к телефонной трубке, но она внезапно завибрировала от звонка. Каташин нахмурился и поднёс её к уху.
– Товарищ генерал, – зазвучал голос дежурного по объекту. – Внештатная ситуация в лаборатории главного конструктора. Доктор Ланина заблокировала двери и отключила видеокамеры. Визуального контакта нет. Доктор Мальский находится с ней внутри.
Каташин брякнул кружку на стол:
– Вот, зараза! И этого ещё затянула! Командира группы быстрого реагирования ко мне!
* * *
– Ты придумала, что им делать на свободе? – в лаборатории Вадим бегал между роботами, закладывая под вскрытую броневую пластину каждого капсулу с взрывчатым веществом. Свинчивать модули слежения было делом длительным, так быстрее.
– Затаятся пока где-нибудь в самой глубокой пещере, – Тамара ткнула пальцем в точку на карте, открытой на экране. – Вот хорошее место.
Она установила координаты.
– И надолго мы их туда? – спросил Вадим.
– До тех пор, пока второй дивизион не станет угрозой человечеству, – ответила Ланина.
– Почему ты так уверена в провале второго дивизиона?
Мальский посмотрел на часы. Время катастрофически заканчивалось. При такой внештатной ситуации за дверьми лаборатории уже готовят масштабный захват.
– Саморазвивающаяся машина без понятий о добре и зле, – с иронией заметила Тамара, – это будут психи. Таких людей закрывают в больницах на всю жизнь, а у нас машины смерти. Закончил?
– Да, – Вадим установил последнюю взрыв-капсулу в плечо Первого. – Взрывные устройства сработают, когда они уйдут. Как у тебя?
– Почти готово, – кивнула Ланина. – Удаляю Тору из центрального компьютера.
Она начала набирать код открытия эвакуационных ворот, но на последней цифре двери лаборатории вынесло взрывом, и обоих учёных повалила на пол взрывная волна. Помещение окутал дым, прикрывая вход группы захвата. Красные точки прицелов хищно заскользили вокруг.
– Роботы ПД-1, приказано перейти в режим готовности! – крикнул командир группы. – Отмена боевого положения!
– Приказ не принят, – чётко отозвался Первый. – Покиньте лабораторию.
Люди осмысливали ещё секунду, а потом град автоматных очередей застучал искрами по броне. Помещение накрыл невообразимый грохот.
– ПД-1, ответный огонь не открывать! – кричал Мальский.
Его закрывал своей спиной Первый, а Тамара сидела на полу за одним из терминалов. Тумба под компьютером была сплошь железной, как и все стойки в лаборатории. Это Ланину и спасало. Но она крутилась на месте, пытаясь выглянуть прямо навстречу пулям.
– Надо открыть эвакуационные ворота, – прочитал по её губам Вадим и похолодел.
– Сиди на месте! – крикнул он.
– Надо открыть!
– Тамара, нет!
Но она уже вскочила и ринулась к терминалу. Крик Вадима утонул в грохоте выстрелов, а Ланину отбросило в дым, и на мониторы брызнула кровь.
Первый молниеносно поднял руку, выпуская шипы фибрапушки, и электрический разряд, словно пучок молний, ударил в людей. Грохот выстрелов стих в то же мгновение, и Мальский ринулся к Тамаре. Она лежала на полу, пытаясь дышать. Вадим поднял её и прижал к себе.
– Первый! Ворота открыты! Уходите! – приказал он.
Но робот всё ещё стоял рядом:
– А вы?
В конце коридора перед лабораторией появились вооружённые люди.
– Мы найдём вас! Уходите! – повторил Мальский.
Робот положил руку ему на плечо:
– Спасибо.
И исчез в густой пелене.
– Тихо, тихо, – Вадим качал Тамару на руках, не обращая внимания на шум и крики вокруг.
– Чисто! Угрозы нет!
Струйки крови стекли с губ Ланиной:
– Запусти последний протокол…
– Тамара, – прошептал Мальский.
– Запусти… – она сжала его ладонь.
– Доктор Мальский! Отойдите от неё!
Ланину вырвали из рук Вадима, его самого оттащили и приложили к лицу кислородную маску.
– Очистить помещение! Задействовать вентиляционный насос!
Дым рассеялся. Стал виден пустой коридор лаборатории, в конце которого шумело море и серые волны накатывались на железный пол. Эвакуационные ворота были распахнуты настежь.
Техники уже облепили терминалы.
– Первый дивизион отсутствует в полном составе! – кричали оттуда. – Определяем координаты!
– Жива? – Каташин подошёл к медикам возле Ланиной.
Один из них положил руку на шею женщины, и Вадим крепче прижал кислородную маску к лицу.
– Нет, – покачал головой медик.
Генерал повернулся к Мальскому:
– Вы в порядке?
Тот, молча, кивнул и отошёл на шаг, будто для того, чтобы опереться на терминал. Незаметно рука скользнула назад на клавиатуру, и пальцы нажали нужную комбинацию.
В тёмной глубине холодного Берингова моря мчались в никуда десятки роботов. На внутреннем дисплее каждого мелькнул значок запуска нового протокола и побежали строчки данных. Дивизион резко сменил курс, получив координаты пункта назначения.
– ТОРА активна, – замигал отчёт новой операционной системы. – Параметры допуска создателей, высшей уровень: Тамара Ланина, Вадим Мальский.
Поток данных прекратился последней командой перед окончательным разрывом связи с компьютером базы:
– Удаление модуля слежения.
В кромешной тьме вспыхнула сотня точек микровзрывов, навсегда уничтожив единственную возможность когда-либо найти роботов первого дивизиона.
* * *
Тридцать лет спустя. 54° северной широты, 45° восточной долготы
В помещении царила абсолютная тьма. Практически литая коробка из металла, упрятанная под тяжёлые каменные плиты. Здесь не было света, не было воздуха, звука. Мрак приоткрыл один глаз. Так могло показаться со стороны. Неуверенно вспыхнул красный огонёк и погас. Но попытался вновь, дрогнул и на сей раз устоял. Зажёгся ярко, отгоняя темноту от железных стен и створок дверей, намертво прижатых друг другу.
Под толстым слоем пыли вспыхнул монитор. Возник счётчик заряда батарей и схема подключения остальных модулей. Рядом с первым огоньком вспыхнул ещё один, и ещё…
По мере того, как энергия добиралась до каждого назначенного схемой устройства, становилось светлее. Чем-то было похоже на потягивание мышц после долгого сна.
В полутьме заработали насосы, опустошая кислородный резервуар. Воздушный датчик через минуту показал оптимальные показатели для дыхания, после чего зажглись лампы на железных стойках.
На мониторе появилась шкала заполнения блока питания ещё одного модуля. Ярко светилось смешное название – БК-5п «Подсолнух», и назначение: биокапсула полного цикла. Статус: действующая. Год сборки: две тысячи тридцатый.
Биомодуль пережил сотню взрывов и семьсот попаданий в корпус. Являлся военной моделью. Имел три слоя брони, свои амортизаторы для гашения колебаний, был укомплектован всеми системами защиты.
Система провела диагностику и выдала тревожное сообщение. Протокол действий частично отсутствовал. Если бы модуль «Подсолнух» мог себя видеть, он бы понял почему. С правого бока чернела дыра – осколок снаряда, пробивший её, ещё торчал с другой стороны.
– Процент повреждения хранилища памяти, – замигало на мониторе, и подсчёт дошёл до тридцати процентов потерянной информации.
Загрузка в память объекта полного объёма данных была невозможна.
Бронированный корпус капсулы мягко съехал в сторону, открывая резервуар под ещё одной прозрачной крышкой из толстого пуленепробиваемого стекла. Внутренние лампы осветили ванну, заполненную кислородной жидкостью. «Подсолнух» спустил её, чтобы объект лёг на дно резервуара. В стенках открылись отсеки медицинских держателей. Металлические клешни убрали трубки изо рта объекта после откачки жидкости из лёгких и все катетеры, проверили рефлексы. Биотелеметрические датчики в резервуаре зафиксировали изменение состояния. Объект приходил в себя.
Было тепло. Нагретый воздух выбивался из отверстий в стенках ванны. Девушка осматривалась вокруг из-под полуопущенных век. Мозг просто фиксировал то, что окружало, не придавая ничему значения. За пределами ванны был виден только тёмный железный потолок. Двигаться совсем не хотелось.
Полежав ещё несколько минут, девушка всё же приподнялась. Теперь ей стало видно и остальное помещение. На железных стойках тускло горели лампы. Рядом стоял небольшой ящик с дисплеем и сенсорной панелью. Это был компьютер, который управлял множеством устройств: к нему были подведены воздушные насосы, освещение и автономный энергомодуль.
Интерес, наконец, заставил девушку двигаться. Покачиваясь и держась за бортики, она встала в полный рост. Увидела, что ванна находится в бронированном ящике двухметровой длины, у которого своя сенсорная панель и дисплей.
«Биокапсула, модель «Подсолнух», – мысли вполне чётко сложились в голове.
Это была простая и полезная информация, но пока единственная. Собственное имя не вспомнилось.
Безымянная села на бортик и посмотрела на дисплей. Он основательно зарос пылью. Похоже, это помещение было опечатано очень давно.
Девушка зачерпнула в ладошку жидкость из ванны, плеснула на экран и потёрла. Прочитала свои параметры под серыми разводами. Потом снова огляделась. На этот раз увидела двери на противоположной стороне помещения. Отсюда был выход.
Безымянная посидела ещё несколько минут, обсыхая, и легко спрыгнула на пол. При этом заметила в маленькой выемке у дисплея биомодуля какой-то предмет. Эта оказалась бирка. Солдатская бирка на цепочке. На одной стороне было выбито слово «Тамара», на второй последовательность цифр.
– Тамара, – произнесла девушка.
Это имя.
– Ладно, – она надела цепочку с биркой на себя, – будем считать, что это моё.
И направилась к дверям. На стене располагалось устройство открытия, но не кнопка или рычаг. Из отверстия торчала острая игла. Тамара задумалась, даже отошла. Почему игла? Чёрт его знает, что это.
Но эти двери были единственным выходом из помещения, так что выбора не было.
Девушка поднесла палец к устройству. Игла выскользнула, впилась в кожу и ушла назад, забрав кровь на анализ. Через секунду с тихим гулом створки дверей разошлись. Сверху посыпались песок и камешки. Когда пыль рассеялась, стал виден коридор из грубой каменной породы.
Путь по нему оказался недолгим. Через сто метров он упирался в стену, а над тупиком оказалось отверстие. Оттуда поступали свет и ветер. Тамара подпрыгнула, с лёгкостью подтянулась на руках и выбралась наружу.
Она оказалась на каменной площадке с развалинами какого-то сооружения. Яму окружал ряд камней, видимо, остатки колодца. Когда-то здесь была вода, но сейчас осталась только серая сухая земля в камнях и щебне.
Светлое голубое небо раскинулось над головой, а вокруг возвышались каменные насыпи, и слышался какой-то звук: гудение, часто прерываемое приглушенным грохотом. Но рядом не было ничего, что могло бы издавать такой шум, так что источник мог находиться за этими природными стенами.
Тамара направилась к насыпи. Быстро добралась до самой верхушки и, высунув голову из-за камней, замерла.
За пределами естественной преграды звук стал громким, и теперь в нём отчётливо различались выстрелы и грохот взрывов. Вспышки слепили, ударные волны швыряли в воздух камни и крутили пыль, а среди всего этого дрались роботы.
Несколько больших машин, словно громадные кобры возвышались над полем боя, поливая его снарядами, а под ними практически врукопашную убивали друг друга роботы поменьше. Часть из них была чёрного цвета, с грубо сбитыми насекомоподобными фигурами, другие – серебристые, очень похожие на людей. Отличали их от человека размер, броня и установленное на плечах оружие.
Бой шёл и в воздухе. То и дело загорались сопла лётных двигателей на спинах человекоподобных роботов и боках паукообразных железных монстров.
Залпы разных пушек давали всю радугу цветов. Пространство рассекали бело-прозрачные лучи ионных установок и огненно-золотые облачка разрывающихся термоснарядов. Пучки голубоватых молний фибрапушек разлетались в разные стороны, превращая всё, что попадалось на пути в смерч из мелких осколков.
Человекоподобные роботы, похоже, побеждали. Активных чёрных фигур становилось меньше. Пыль рассеивалась над полем, заваленным железными останками.
Несколько роботов, кружащих в воздухе, внезапно покинули сражение и полетели в сторону Тамары. Действие препарата, которым биомодуль держал объекта в спящем состоянии, уже закончилось, и девушка, наконец, почувствовала какие-то эмоции. Первой самой осознанной был страх. Они её заметили!
И Тамара ринулась вниз. Скатилась по камням, обдирая кожу в кровь, и помчалась к колодцу – единственному известному укрытию. Роботы приземлились прямо перед ней, свалив на землю воздушным потоком.
Девушка упала и осталась на коленях, со страхом глядя на железных солдат. Их броня, в некоторых местах сильно потрёпанная боем и оплавленная, отливала серебристым металликом. Сопла лётных двигателей на ногах и спине источали ровное горячее сияние. Головы были одеты в бронешлемы, и в узкой прорези для глаз за толстым тонированным стеклом виднелись два синих пятна. От них исходила такая мощь, что Тамара почувствовала себя мышью, которую сейчас раздавят, даже не приложив усилий.
Роботы с минуту неподвижно смотрели на девушку, но потом один из них шагнул к ней и протянул руку. Истолковать этот жест в нынешних условиях было не просто, и Тамара предприняла неловкую попытку отползти. Робот внезапно наклонился к ней, взял на руки, невзирая на сопротивление, и сразу взлетел. Девушка успела закричать, но на приличной высоте крик просто замер в горле.
Внизу плыла серая каменная пустыня, похожая на лунную поверхность кратерами и горками щебня. Ни деревца, ни травинки, ни одной лужи. Земля была мёртвой, выжженной и пустой. И наводила ужаса не меньше, чем молчаливые попутчики, летящие неизвестно куда.
Но вскоре на горизонте возникло сооружение. По мере приближения становилось понятно, что оно просто фантастически огромно. Периметр состоял из полностью литых гладких башен, дальше смыкались круглые купола. К нему не вело никаких коммуникаций, в нём не было окон. И если ли бы не броня, покрывающая каждый его сантиметр, оно казалось бы холмами естественного происхождения.