Надеюсь, теперь стало вполне ясно, что высказывания о будущем крайне ненадёжны и не годятся, чтобы называться истиной. В связи с этим я предлагаю читателям запомнить простой, но очень важный принцип:
верное – значит проверяемое и значит всегда о настоящем или прошлом.
Мне неизвестно, допускают ли большинство современных философов и учёных называть истиной высказывания о реальности в будущем времени, но я встретил множество людей, для которых такое является обыденной практикой; вам я настоятельно рекомендую избегать таких вольностей, и качество вашего мышления значительно возрастёт, а число возникающих мысленных парадоксов сильно сократится. Что же касается определения истины, вам следует понимать, что слово «верное» в нём неизбежно означает, что истина не может передавать информацию о реальности в будущем. Люди, далёкие от научного способа мышления, могут гиперэмоционально доказывать, что завтра утром солнце обязательно взойдёт над горизонтом и что это известная неотвратимая данность, но такие люди не понимают, что в своих суждениях они руководствуются догадками, а не опытом восприятия уже случившегося состояния вещей и что высокая вероятность восхода солнца завтра утром не делает предположение подтверждённой истиной.
Рассмотрим ещё один известнейший якобы логический парадокс – так называемый парадокс лжеца. Он встречается в разных формах, одна из его классических форм представлена высказыванием «это утверждение является ложным». Те, кто ранее не сталкивался с этим парадоксом, могут ознакомиться с необычным свойством этого высказывания: если признать его истинным, то немедленно получится, что оно ложно; если же признать его ложным, то немедленно получится, что оно истинно. Неэффективные представления об истине заставляли философов в течение веков считать это настоящим парадоксом; вместо его решения лучшие умы человечества многократно признавали, что существование неразрешимых парадоксов в логике вообще является неизбежным и заурядным явлением, а существование данного конкретного парадокса было объяснено присутствием в нём так называемой самореференции, то есть обращения высказывания к самому себе. Считается, что такое высказывание, аналогично математической функции, аргументом которой является сама эта функция, приводит к парадоксам и потому попросту не может быть оценено на предмет его истинности. Между тем внимательный читатель, усвоив приведённое здесь определение истины, мог заметить, что в высказывании «это утверждение является ложным» не описываются ни объекты реального мира, ни знание, потому что данное высказывание не передаёт уже известное свойство, присущее ему, а только пытается задать его впервые, и у нас нет готового эталона, с которым мы могли бы провести сравнение для проверки. Если высказывание невозможно проверить, то, как и в случае с высказываниями о реальности в будущем времени, критерий истинности или ложности к нему неприменим. Таким образом, мнимый парадокс лжеца следует рассматривать не как осмысленное утверждение, вызывающее противоречие в логике, а как утверждение бессмысленное, потому что оно претендует оценивать высказывание на предмет его истинности, в то время как оно по своей природе такой оценке не подлежит.
Впрочем, для кого-то окажется не слишком очевидным, что слово «утверждение» в данном случае не следует относить к реальному миру, поэтому давайте рассмотрим этот момент подробнее. Утверждение есть повествовательное высказывание. Высказывание, поскольку является множеством идей, выраженных материальным способом, имеет двойственную природу. С одной стороны, оно передаёт некоторое количество информации, то есть чистейшей абстракции, не явленной в реальном мире; с другой стороны, само высказывание в реальности представлено либо серией колебаний воздуха, либо чернильным следом на бумаге, либо серией разнонамагниченных участков специального диска или плёнки, либо рисунком из вмятин на глиняной табличке и т. п. Когда люди оценивают высказывание, почти во всех случаях они имеют в виду его идейную составляющую и очень редко вспоминают о его материальном выражении. В самом деле, вспомните, сколько раз в своей жизни вы слышали высказывания вроде «закон сохранения энергии изменил представление учёных о Вселенной» и сколько раз вы слышали нечто вроде «закон сохранения энергии требует столько-то чернил и места на бумаге для его записи». Если мы вновь обратимся к рассматриваемому парадоксу, то легко заметим, что в нём утверждается о ложности высказывания, то есть оценивается именно его идейная составляющая, а не материальное выражение. Следовательно, обсуждаемым предметом здесь является идея. Если же мы рассмотрим высказывание «это утверждение состоит из четырёх букв», здесь предметом обсуждения будет являться материальное выражение этого высказывания, и для определения его истинности нам всего лишь придётся сосчитать либо отдельные звуки среди колебаний воздуха, либо отдельные чернильные знаки на бумаге, либо группы светодиодов на экране, излучающие свет отлично от фона; возможны и другие варианты, но все они будут представлены в реальном мире.
Рассмотрим также так называемый парадокс цирюльника. Хотя он и является, наравне с парадоксом лжеца, частным проявлением парадокса Рассела, попробуем отнестись к нему здесь как к самостоятельному явлению. Его формулировка выглядит приблизительно так: «Единственный цирюльник в городе бреет всех его жителей, которые не бреются сами, и никого кроме них. Бреет ли цирюльник сам себя?» Вы можете заметить, что если цирюльник бреет сам себя, то он относится к множеству жителей его города, которые бреются сами, и поэтому в соответствии с его заявленным свойством он не должен брить себя. Если же он не бреет себя, то в соответствии с его заявленным свойством он обязательно должен брить себя. На первый взгляд, здесь действительно имеет место очевидный парадокс. Но если вдуматься в смысл слова «бреет», как оно употребляется в исходном высказывании, то всё явление предстаёт в совершенно ином свете. Слово «бреет» здесь означает не реальный процесс, который происходит в настоящем времени, а некую привычку, отношение цирюльника к его профессиональной деятельности, его идейную позицию, то есть не передаёт ничего реального и потому не имеет постоянного единого эталона, пригодного для изучения множеством людей. Также описанная позиция цирюльника не является знанием, потому что приведённая информация не позволяет выстроить непротиворечивую модель его поведения. Поскольку указанное свойство цирюльника не описывает ни реальных предметов, ни знания, всё высказывание не может оцениваться по критерию истинности, как металл не может оцениваться по критерию частоты, а скорость не может оцениваться по критерию плотности. Вопрос «Бреет ли цирюльник сам себя?» не имеет смысла, поскольку направлен на прояснение отношения цирюльника к его работе, которое не было до этого однозначно определено. Зная это, неверно называть данное высказывание о цирюльнике логическим парадоксом. Парадоксальность здесь проявляется лишь тогда, когда мыслящий субъект имеет неэффективное представление об истине и пытается найти истину там, где это понятие не должно применяться в принципе.
Так я рассуждал, и постепенно у меня нарастало понимание, что между истиной и знанием существует гораздо более простая и прямая связь, чем мне представилось изначально. Я начал осознавать, что истина является просто выражением знания в словесной форме. Но сложное определение истины, которое включало описание предметов реального мира, не позволяло до конца понять, как работает эта связь. И внезапно я осознал нечто важное о проверяемости высказываний. Смысл этого свойства заключается в том, что проверка вообще возможна, и оно не позволяет нам мгновенно знать, является ли высказывание истиной. Истина перед нами или нет, мы сможем узнать только после того, как проверим высказывание на его соответствие имеющемуся знанию либо актуальным свойствам и поведению реальных предметов. Но ведь если мы в ходе проверки изучим состояние реальных предметов, то получим знание о них! Это означает, что при оценке истинности высказывания мы всегда и в любом случае будем сличать его с уже имеющимся знанием: в одних случаях это будет знание о воображаемых предметах и идеях, в других случаях – о реальных предметах. Таким образом, определение значительно упрощается, и выходит, что
истина – это суждение, верно передающее некоторое знание.
Это определение соответствует выведенному ранее принципу: знание в будущем времени невозможно для реальных предметов, а для абстрактных – возможно. Зато теперь, когда мы применили термин «знание» также и к реальным предметам, появилось дополнение. Говоря об абстрактном знании, мы определились, что нам не под силу проводить точные сравнения сложных сущностей, и поэтому мы считаем знанием только очень простую информацию об их отдельных свойствах, которые легко можем сравнивать между собой. То же самое актуально для реальных предметов. Говоря истину о чём-то реальном, мы не можем компактно передать полноту мыслимых нами свойств этого предмета, даже когда эта полнота является ничтожной долей его действительных свойств. Нам придётся говорить только об отдельных простых для понимания свойствах предметов, и только такие свойства мы сможем надёжно проверить. Это значит: мы можем установить истинность утверждений, что конкретный человек имеет вес семьдесят килограммов или что он прыгнул на два метра в длину, но не сможем сделать это для утверждений, что он вынослив или красив, потому что эти слова не передают всей полноты информации, которая ими подразумевается. Таким образом, истина теперь является универсальным понятием, которое относится к реальности и абстракциям одинаково. Простота и универсальность терминов – очень хорошее свойство для эффективной системы мышления, поэтому мы можем считать, что в случае с истиной одержали заметную победу.
Если в свете нового определения истины пересмотреть упомянутые здесь мнимые парадоксы, то их разгадка становится ещё проще. В первом случае ответ женщины нужно сравнить с окончательным решением крокодила, а он его ещё не принял; во втором случае идею, передаваемую в высказывании, нужно сравнить с истинностью или ложностью самого этого высказывания, а заранее об этом ничего не известно; в третьем случае наш ответ нужно сравнить с описанным отношением цирюльника к своей работе, которое ущербно по своей сути. Таким образом, ни в одном из этих случаев сведения, предлагаемые в качестве эталона для сравнения, не являются знанием. Поскольку истина должна передавать знание, критерий истинности к описанным случаям неприменим, поэтому рассматривать данные случаи на истинность их положений или ответов на их вопросы попросту некорректно.
Я не берусь утверждать, что научный материализм разом устраняет все известные парадоксы в логике и философии; полагаю, что большинство из них мне даже не знакомы. Но мне хотелось указать направление, в котором должна развиваться философская мысль: система знаний, при помощи которой мы познаём мир, данный нам в ощущениях, должна опираться на такие законы и определения, которые будут вызывать наименьшее число противоречий, а в идеале не вызывать их вовсе. Любому читателю, который найдёт здесь упущения, ошибки или неточности, следует приложить усилия для качественного улучшения этого учения, чтобы оно стало эффективным в большем числе случаев, чем прежде. Тем временем научный материализм сам по себе уже является продуктом таких усилий, проясняя важные понятия, которые ранее описывались философами довольно запутанно. Возьмём для примера представление Ленина об истине:
«Быть материалистом значит признавать объективную истину, открываемую нам органами чувств. Признавать объективную, т. е. не зависящую от человека и от человечества истину, значит так или иначе признавать абсолютную истину».
Ленин В. И. Материализм и эмпириокритицизм // Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т. 18. С. 134—135.
Поскольку здесь говорится, что объективная истина открывается нам органами чувств, уместно предположить, что это понятие имеется в виду Лениным в том же смысле, что и объективная реальность, которая в научном материализме зовётся действительным миром. В таком случае непонятно, зачем должны существовать два разных термина – «объективная реальность» и «объективная истина». Посмотрим ещё:
«Идея, т. е. истина, как процесс – ибо истина есть процесс, – проходит в своём развитии… три ступени…
…Жизнь рождает мозг. В мозгу человека отражается природа. Проверяя и применяя в практике своей и в технике правильность этих отражений, человек приходит к объективной истине».
Ленин В. И. Философские тетради // Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т. 29. С. 183.
Из последней части этой цитаты следует, что, по-видимому, объективной истиной Ленин всё же называет не действительный мир, а реальный, то есть верную модель в сознании человека той части природы, которая доступна для нашего восприятия. Это противоречит прежней цитате, ибо в ней говорилось, что объективная истина открывается нам органами чувств, а для модели в сознании это не работает. В отличие от предметов и свойств действительного мира, модели в нашем сознании не открываются, а выстраиваются в процессе мышления из полученных органами чувств данных. Предположим, что здесь попросту имела место лёгкая небрежность формулировок, а на самом деле в обоих случаях под истиной имелась в виду верная модель природы в сознании человека. Но даже в таком случае вызывает недоумение, что здесь же рядом Ленин прямо утверждает, что истина есть процесс! Это противоречие не получится объяснить небрежностью, и как его решить, я не представляю. Модель есть образ, который можно передать при помощи изображений или скульптуры; процесс есть чистая абстракция, идея, означающая последовательную изменчивость некоего многообразия. Это слишком далеко отстоящие друг от друга понятия, и их смешивание привносит в рассуждения изрядную путаницу. Если дополнительно принять во внимание, что в терминологии Ленина кроме «объективной истины» присутствуют также «абсолютная истина» и «относительная истина», путаница только усиливается. Такие проблемы с определениями случались у множества философов, и научный материализм имеет целью избежать их повторения. Предложенное в нём определение истины снимает множество противоречий.
Итак, чтобы привести пример истины, вам потребуется выполнить следующую инструкцию:
1. Вспомнить, что истина – это всегда повествовательное высказывание и ничто другое.
2. Убедиться, что вся информация, которую вы намерены поместить в высказывание, передаёт актуальные свойства и поведение либо частей реального мира, либо абстрактных сущностей, которые воспроизводятся в сознании разных людей одинаково.
3. Если высказывание описывает реальный мир, то убедиться, что речь идёт о настоящем или прошлом времени, но не о будущем.
4. Привести это высказывание к такой форме, чтобы одна его часть однозначно называла обсуждаемый предмет, а другая сообщала что-либо об этом предмете.
5. Убедиться, что высказывание не искажает исходное знание, а передаёт его верно.
Примерами результатов выполнения этой инструкции могут послужить следующие высказывания:
– «город, в котором я сейчас нахожусь, имеет на своей территории более десяти двадцатипятиэтажных зданий»;
– «сосуд объёмом два литра не может вместить десять килограммов алюминия»;
– «мои глаза сейчас открыты»;
– «львы относятся к семейству кошачьих»;
– «Луна обращена к Земле той же стороной, что и месяц назад».
Важная деталь: субъект может сравнивать высказывание только с собственным знанием, ведь если бы ему было доступно ещё чьё-то знание, оно автоматически стало бы и его знанием тоже. Это означает, что одно и то же суждение может быть для разных субъектов истиной или ложью в зависимости от имеющегося у них набора информации, который они считают знанием. Это неудобное обстоятельство в некоторой степени дискредитирует понятие «истина», но, к сожалению, именно так устроен мир, и с этим ничего нельзя поделать. Мы лишь могли бы попытаться назвать истиной что-то другое, стабильное, но давайте вспомним, что даже реальные предметы не всем видятся одинаково, а действительный мир как предполагаемый первоисточник реального мы не можем воспринимать совершенным способом, со всей полнотой его свойств. Таким образом, полностью однозначной истина может быть только для некоторых простых абстракций вроде арифметики, а с познанием реальности мы всегда будем испытывать некоторые проблемы, и оценка суждения, в котором речь идёт о реальных предметах, будет зависеть от полноты информации, которая имеется в сознании оценивающего субъекта, и от её соответствия действительному состоянию вещей. Следовательно, возможны случаи, когда оценивающий субъект будет считать высказывание истиной, в то время как автор высказывания будет считать его ложью, а позднее окажется, что оба они представляли реальность неверно, и статус истинности этого высказывания для каждого из них непредсказуемо изменится один или более раз, в соответствии с поступающей информацией. Проблему здесь следует видеть не в ущербности понятия «истина», а в несовершенстве методов познания. Улучшая своё умение правильно применять эти методы, вы сможете избежать множества проблем.
Для простоты общения, когда все его участники хорошо знают, что такое истина, допустимы некоторые иносказания, например, допустимо поставить на место объекта суждения вместо реального или абстрактного предмета процесс, свойство или описание связи между предметами, если такая постановка не изменяет первоначального смысла высказывания. К примеру, можно вполне обоснованно назвать истиной высказывания типа «вращение колеса обозрения в парке X города Y совершается сейчас со скоростью один оборот за десять минут», «отношение объёмов конуса и цилиндра одинаковой высоты и диаметра равно один к трём» и «ось вращения Земли наклонена на X градусов к плоскости её орбиты». Все эти высказывания описывают нечто проверяемое. Но при этом необходимо всегда понимать, что при наблюдении вращения колеса обозрения вы фактически будете наблюдать различные положения реального объекта – колеса обозрения – относительно других реальных объектов в разные моменты, сохранять эти положения в памяти и мысленно обобщать их в процесс вращения, а при исчезновении этого реального объекта вращение также исчезнет; при проверке отношения объёмов двух фигур вы будете мыслить об этих двух фигурах как о предметах, а при их исчезновении объём также исчезнет; при измерении угла наклона оси вращения Земли фактически вы будете исследовать перемещения различных участков поверхности Земли относительно звёзд, а при исключении этих предметов из наблюдения невозможно будет визуально определить, где находится ось вращения. Употребляя такие высказывания, нужно всегда уметь переводить их в такую форму, где объектом суждения будут являться предметы, а не процессы и свойства, – это полезно для прояснения мысли и благоприятствует как индивидуальному грамотному мышлению, так и качественной передаче информации. Но существуют также и высказывания о предметах, которые не являются объектами, представляемыми визуально, например: «цвет является свойством». Имея определение свойства и зная, что вы подразумеваете под цветом, вы можете определить, что данное высказывание является истиной. При этом данное высказывание уже самым прямым способом передаёт доносимую мысль, почти не допуская двусмысленности, и переводить его в какую-либо другую форму не требуется.
Для хорошего овладения истиной также необходимо натренироваться переводить любые высказывания, касающиеся реального мира, в реальные описательные категории, причём нужно понимать, что реальные – это чаще всего материальные. Например, высказывание «событие X случилось в году Y» описывает реальный мир, но делает это неочевидным способом; если попросить неподготовленного человека защитить это высказывание на предмет его истинности, он, скорее всего, не справится с задачей, потому что не сможет объяснить, как год и время вообще относятся к реальному миру. В данном случае следует понимать, что летоисчисление – это не случайная абстракция, которая в случае единоразового уничтожения всех календарей будет непременно искажена в представлении людей или полностью забыта. На самом деле каждой дате соответствуют различные положения астрономических объектов в космосе и различные положения и состояния множества предметов на Земле. Когда я говорю «произошло в таком-то году», я имею в виду, что в момент, когда случилось названное мной событие, небесные тела и некоторые предметы на Земле имели определённое состояние и размещались относительно друг друга определённым образом, который я запомнил; астрономы, геологи, палеонтологи, метеорологи и многие другие специалисты могут помочь довольно точно описать то состояние вещей. Таким образом, хотя дата есть абстракция и может меняться на любую другую при применении произвольных систем летоисчисления, всё же высказывание с датой обращается к конкретному состоянию вещей в реальном мире, которое имело место в некоторый определённый момент или период. Аналогично этому примеру высказывание «автомобиль с номерным знаком X в точке с координатами Y движется со скоростью Z» на первый взгляд сообщает нам значение абстрактной физической величины – скорости; фактически же подразумевается, что за ближайший прошедший очень малый определённый промежуток времени, который может быть выражен через материальный эталон секунды, автомобиль прошёл определённое расстояние, которое выражается через материальный эталон метра. Если вы постараетесь, то сможете даже высказывание «гражданин X ведёт себя агрессивно» выразить через конкретные реальные сиюминутные признаки организма этого человека, его определённые слова, жесты и поступки; если вы объявите, что под агрессией вы подразумеваете именно такие признаки, вы сможете защитить истинность своего высказывания. Но вряд ли у вас получится привести к реальным описательным категориям высказывания типа «девушка X стоит того, чтобы её добиваться» или «туманность Конская Голова более красива, чем Крабовидная». Такие высказывания имеют строго оценочную природу, то есть выражают отношение субъекта к девушке X и к упомянутым областям космоса; эти высказывания не передают знания и потому не могут рассматриваться на предмет их истинности в научном материализме.
Как вы можете заметить, объяснения произвольных высказываний реальными категориями требуют некоторой эрудиции, и поэтому без специальных тренировок представляется затруднительным генерировать истины о любых предметах в неограниченном числе, если, разумеется, вы хотите быть способными защитить истинность своих высказываний, а не просто заявить об этом голословно. Если вы хотите мыслить очень эффективно, я настоятельно рекомендую вам такие тренировки.
Для того чтобы определить, является ли что-либо истиной, вам понадобится следующий подход. В первую очередь нужно обратиться к общему правилу, которое действует всегда:
любой объект мышления, будь то реальный или вымышленный предмет, свойство, событие, процесс, явление, состояние, отношение и что угодно другое, следует называть определённым термином, если этот объект мышления соответствует определению этого термина.
Если выразить это совсем примитивно, получится нечто такое: что-то первое является чем-то вторым, если оно соответствует определению этого второго. Вот некоторые частные проявления этого правила: данный предмет является камнем, если он соответствует определению камня; данный процесс является движением, если он соответствует определению движения; данное свойство является формой, если оно соответствует определению формы. В некоторых случаях вы не будете знать, что вам предстоит оценивать, и для таких случаев можно заменить формулировки на более общие: объект мышления является камнем, движением или формой, если он соответствует определению камня, движения или формы. В данный же момент нам будет полезно другое частное проявление этого правила:
объект мышления является истиной, если он соответствует определению истины.
Предполагается, что в рамках научного материализма вам придётся оценивать на истинность только высказывания, но в беседах с носителями других систем воззрений вас могут попросить рассмотреть непредсказуемо разные вещи и ответить, считаете ли вы их истиной. Усвоив предлагаемый здесь подход, вы всегда сможете дать уверенные обоснованные ответы. Итак, вы должны вспомнить определение истины и поочерёдно сравнить всё предложенное вашему вниманию с этим определением. Оно состоит из трёх частей – «верное», «суждение» и «знание», – поэтому сравнение будет происходить следующим образом:
1. Нужно проверить, является ли объект вашего мышления суждением, то есть высказыванием, в котором одна часть называет некий предмет, а другая часть сообщает о нём что-либо. Если нет, то это по определению не может быть истиной. Если это суждение, то следует перейти ко второму этапу.
2. Нужно проверить, обращено ли это суждение к знанию. При этом если оно содержит произвольные неочевидные термины, то нужно выяснить их точное значение, чтобы избежать двусмысленности. Проверка может включать как реальные эксперименты, так и логические умозаключения, в том числе математические операции. Если суждение обращено к информации, которая не подкреплена достаточным основанием, например к догадкам, слухам или фантазиям, то оно по определению не может быть истиной. Если в суждении описывается нечто такое, что прямо сейчас проверить затруднительно, то следует либо отказаться от оценки данного высказывания на истинность, либо условно квалифицировать его как истину или ложь, положившись вместо проверки на информацию от опосредованных источников, которые вы считаете надёжными. В дальнейшем эту информацию придётся подтвердить проверкой, если представится такая возможность, а до тех пор следует относиться к ней с осторожностью, как к потенциально ошибочной. Если же суждение обращено к знанию, следует перейти к третьему этапу.
3. Нужно определить, верно ли суждение передаёт имеющееся знание. Если да, то оно по определению является истиной; в противном случае оно ложно.
Важное замечание! Вам всегда следует знать и напоминать себе, что получение информации через опосредованные источники – это богатая почва для ошибок и злонамеренных фальсификаций, и поэтому злоупотребление такими источниками есть порочная практика, идущая вразрез с эффективностью. Даже самые именитые учёные и философы могут ошибаться в некоторых вопросах так же наивно, как малые дети. Хорошим напоминанием об этом стал Лайнус Полинг, дважды нобелевский лауреат, которому рукоплескал весь мир, которого награждали даже в СССР во время холодной войны и который от утверждений, что витамин С лечит простуду, дошёл до утверждений, что он лечит рак. Первую Нобелевскую премию Полинг получил по химии и к тому же был очень знаменит; его публичный авторитет в течение некоторого времени был непререкаем. Продажи витамина С тогда взлетели в стратосферу, но с тех пор прошли десятилетия, сам Полинг и его жена умерли от рака, а научное сообщество так и не нашло подтверждений заявленных им свойств витамина С. Напротив, в связи с неоднозначным действием больших его доз на организм в разных состояниях многие государства законодательно ограничили на своей территории его продажу и допустимые дозировки. Для грамотно мыслящих людей эта история является очередным свидетельством того, что самые надёжные инструменты для познания мира – это эмпирический опыт, в том числе эксперимент, и строгий логический вывод. Никакие другие методы получения знаний не сравнятся с ними по надёжности, и если вы хотите преуспеть в жизни, именно эти методы, а вовсе не гороскопы, нумерология, интуиция, апелляция к авторитету и мнению большинства, должны стать вашими лучшими друзьями.
Кажется, мы уже неплохо разобрались, что такое знание и истина, и для удобства дальнейшего мышления и общения будет также полезно упомянуть противоположные для них понятия. Поскольку традиционные представления людей об истине слишком сложны и запутанны, чаще всего опрашиваемые мной люди затруднялись назвать антоним истины. Но для истины, как она определена в научном материализме, есть соответствующее противоположное понятие – ложь. Этот термин используется здесь не в повседневном и не в юридическом значении, а как в формальной логике в течение последних двух тысяч лет. Обычно под ложью мы имеем в виду злоумышленное деяние – передачу другому человеку информации, которая заведомо противоречит имеющемуся у рассказчика знанию. В логике подход более простой и строгий: отрицание какого-либо явления или суждения осуществляется при помощи частицы «не»; следовательно, если истина – это суждение, верно передающее некоторое знание, то ложь – это суждение, неверно передающее некоторое знание, то есть информация в ложном высказывании вступает в противоречие с имеющимся знанием. Как вы можете понять из этого определения, злоумышленность действий автора высказывания не имеет отношения к истинности или ложности суждения; истинность определяется только формой высказывания и его отношением к известному знанию.
Проще дело обстоит с противоположностью знания: подходящее для него слово – «заблуждение». Здесь нет расхождений с толкованием этого термина большинством людей. В то время как знание, согласно определению, верно передаёт устройство чего-либо, заблуждение передаёт устройство тех же вещей неверно; различие в определениях снова заключается лишь в добавлении частицы «не». Но строгое разделение информации на знание и заблуждение имеет лишь формальный характер: как мы помним, информация, которую принято считать знанием, часто содержит в себе множество непроверенных связей, поэтому во многих случаях знание впоследствии окажется заблуждением. Также отличие знания и заблуждения в том, что знание – это единственный непротиворечивый набор информации, описывающий что-либо, а заблуждений об одном предмете может быть бесконечное множество разных, с малыми или значительными отличиями между версиями.
Близким по значению термином, который иногда используют вместо слова «заблуждение», является «иллюзия». Не всегда такое использование оправданно. Под иллюзией изначально имеется в виду только такая информация, которую возможно визуализировать. Если кто-то говорит: «Интеграл – это правая часть математического уравнения», принято отвечать, что этот человек заблуждается, но не принято говорить, что это иллюзия. Некоторую путаницу привносит переносное значение этого слова, когда говорят, что чьи-то представления, скажем, о демократии являются иллюзией, но всё же если попросить кого-либо назвать неверные идеи одним словом, то гораздо чаще вы услышите, что это заблуждение, а не иллюзия. Второе отличие иллюзии от заблуждения заключается в том, что этот термин применяют в его основном значении только по отношению к реальному миру, но не к абстрактному знанию или вымышленным предметам. Например, интуитивное представление, что Солнце и Луна на небосводе находятся от нас на одинаковом расстоянии, принято называть иллюзией, но неверное представление о внешнем виде Жака Паганеля, персонажа романа Жюля Верна «Дети капитана Гранта», мало кто назовёт иллюзией – в таких случаях используют слово «заблуждение». Разумеется, под словами «неверное представление» здесь я имею в виду такое, которое не соответствует литературному описанию. В итоге я сделал вывод, что иллюзия – это частный случай заблуждения, который в основном значении этого термина относится только к реальному миру, и потому иллюзия может быть представлена визуально, в то время как заблуждение вообще может включать идеи любой степени абстракции. Если искать противоположность иллюзии, то ей, наверное, должно быть непогрешимое знание о действительном мире, и соответствующий термин для такого понятия мне неизвестен. Кто-то поспешил бы назвать такое знание истиной, но тогда пришлось бы искать другой термин для верных суждений. Подведем итог: антонимом истины является ложь, антонимом знания – заблуждение, а иллюзия – это разновидность заблуждения. При этом истина является материальным выражением знания.