Это произошло лишь спустя полтора месяца после нашего первого свидания, потому что я решила еще немного потянуть резину и помучить Пола. И наш первый раз не то что нельзя было назвать романтичным, а даже просто нормальным. Это был лютый трэш, который я нечаянно спровоцировала очередной попыткой заставить Пола ревновать меня.

Но в свою защиту хочу сказать, что моей целью не было выбесить его до белого каления. Я хотела лишь слегка подразнить его. Так сказать, еще больше обострить его желание ко мне. Но, увы, мой пикантный танец с незнакомцем в ночном клубе пробудил в Поле зверя. Той ночью я впервые осознала, что мой вечно спокойный и терпеливый Пол таит в себе безрассудного монстра.

Потом, на трезвую голову, я осознала, что позволила парню, с которым танцевала, немного больше, чем следовало. Однако под воздействием алкоголя мне не казалось ужасным то, что он прижимался ко мне со спины, сминал ладонями мои ягодицы и разок даже скользнул языком по шее. Но Дэвенпорт считал иначе. Я даже понять ничего не успела, как Пол подлетел к нам, и в клубе началась нешуточная драка.

Пол накинулся на парня, на Дэвенпорта в отместку накинулись друзья пострадавшего, а на друзей набросились Логан с Итаном и Брайаном. В общем, началось кровавое месиво. Я думала, что они поубивают друг друга. И все из-за меня. К счастью, охранники подоспели вовремя и сумели остановить потасовку, а после выгнали нас всех из клуба.

Повеселились на славу, однако. Ничего не скажешь. Да только для меня «веселье» на этом не закончилось. Пол был зол как черт и, кажется, не в себе. Он грубо схватил меня за запястье и потащил от клуба и всех людей в неизвестном направлении. На все мои крики и просьбы отпустить меня он никак не реагировал. Повернулся ко мне, пригвоздив залитым кровью взглядом, лишь когда затащил меня в какую-то темную подворотню и припечатал спиной к стене.

– Ты с ума сошел?! Что на тебя нашло?! Я же просто танцевала с ним! – прокричала я, наконец вырвав запястье из его цепкой хватки.

– Видел я, как ты просто танцевала с ним. Еще немного – и он поволок бы тебя ебаться в туалет.

– Совсем дурак? Я ни за что не пошла бы с ним никуда. Я всего лишь хотела тебя немного подразнить, вот и все!

– Подразнить? Опять? Тебя не задолбало это делать? Мудаков, с помощью которых ты меня дразнишь в универе, недостаточно? Еще и с этим решила меня побесить? Что ж, отлично! У тебя получилось, блядь! Теперь пожинай плоды.

Я даже слова сказать не успела, как оказалась развернута на сто восемьдесят градусов и мощно вбита грудью в кирпичную стену.

– Пол! Успокойся! Ты что творишь?!

– То, что давно нужно было сделать, а не быть с тобой добрым и терпеливым. Ты все равно, сука, не ценишь. Все в игры свои со мной играешь. Задолбала! – он зло прорычал мне в шею и тут же укусил чувствительную кожу. Сильно. Несдержанно. До пронзительной боли и ядерной волны похоти, летящей по кровотоку.

Адреналин, алкоголь, страх, злость, изумление и лютое возбуждение смешались в один убойный коктейль, разлившись по всем конечностям. Но я все равно пыталась остановить Пола и вразумить безумца, ибо быть оттраханной в грязной подворотне любимым человеком не входило в мои планы на тот вечер. Однако у Дэвенпорта совсем поехала крыша. Ему было плевать на мои слова и отчаянные брыкания. Он без особого труда удерживал меня и расстегивал ремень и ширинку на своих брюках. А дальше сильная рука задрала мое платье до талии, последовал рык, треск моих трусов, звонкий шлепок по голым ягодицам и наш общий протяжный стон в момент, когда Пол одним мощным толчком вогнал в меня член до самого упора.

О боги! Впервые ощутить его крупный член в себе было убийственно приятно, остро, на грани помутнения рассудка. Возможно, кто-то скажет, что я больная, а Пол – насильник, но мне плевать. Меня никогда не волновало, что люди думают о нас с Полом. Даже когда я поделилась с подругами о нашем с Дэвенпортом первом разе, меня нисколько не волновали их вытянутые физиономии. Главное – несмотря на дикость ситуации, шок и бурю негативных эмоций, в тот момент я дрожала от ни с чем не сравнимого кайфа.

– Раз вошел, тогда двигайся, ублюдок! Чего замер?! – прижатая щекой к стене, прошипела я, находясь на грани потери сознания от невероятного чувства наполненности и желания большего.

– Подожди.

Но я не могла ждать. Я хотела его. Так долго хотела. И вот он оказался во мне, но не давал мне того, в чем я жизненно нуждалась.

– Замри, сука! – Он до боли сжал ладонями мою талию, чтобы я прекратила извиваться в нетерпении. – Дай привыкнуть. Я больше двух месяцев не трахался. И ты еще не уставала издеваться надо мной.

О да-а-а. Я была той еще сукой. Из серии «возбужу, но не дам». Я не только дразнила Пола общением с другими парнями, но и мучила его в сексуальном плане. Как и себя тоже. И кайфовала от этого. Точно больная на голову баба, которая сама не поняла, как заигралась и довела дело до грубого секса в подворотне.

И да… Как только Пол пришел в себя от первого проникновения, он начал трахать меня грубо, жестко, быстро. С влажными, пропитанными кровью Пола поцелуями. С хаотичными прикосновениями, мощными толчками и злобным рычанием. Пол даже не трахал меня, а откровенно ебал, вынуждая царапать ногтями стену и выбивая из меня стоны и крики, которые он пытался приглушить, накрыв мой рот ладонью.

Наш секс продлился не дольше минуты, ибо после затяжного воздержания нам обоим не требовалось много времени, чтобы достигнуть оргазма. Но господи! Какой это был оргазм. Я думала, что от удовольствия упаду прямо на грязный асфальт. И наверное, так оно и случилось бы, если бы Пол не держал меня крепко-крепко. Он намертво вжался своим телом в меня, тяжело дышал мне в шею, покрывал кожу ленивыми поцелуями и что-то неразборчиво шептал. То ли извинялся за столь бурный срыв, то ли продолжал отчитывать меня, то ли матерился. Толком было непонятно, да и мне было по барабану. Я таяла в его руках, пыталась угомонить сердцебиение и улыбалась как умалишенная, чувствуя, как по спине и заднице стекают капли спермы.

– Ты испачкал мое платье. – Это первое, что удалось выдавить из себя после оргазма.

Пол сильнее вжался лицом в мою шею и начал щекотать ее хриплым смехом.

– Почему ты смеешься?

– Потому что я только что отымел тебя, как шлюху подзаборную, возле грязной стены, а тебя во всей этой ситуации волнует только испачканное платье.

– Не только это. Еще ты порвал мои трусики.

– Ты точно неадекватная.

– А ты зверюга.

– Да уж, – тихо усмехнулся Пол и, обхватив пальцами мой подбородок, вынудил посмотреть на него. Из подбитой губы по-прежнему струилась кровь, а в любимом взгляде плескались отголоски кайфа, разбавленные сожалением. – Прости меня. Я не хотел так. Я не знаю, что на меня нашло. Со мной такое впервые. Просто увидел, как какой-то хер трется об тебя и лапает, а ты ему спокойно позволяешь, и меня перемкнуло.

– Я уже сказала, почему по глупости сделала это. Но я бы ни за что не позволила ему ничего больше.

– Очень на это надеюсь, потому что я смогу смириться с любыми твоими закидонами, но измену никогда не прощу. Слышишь? Никогда. И эту хрень, которую ты постоянно устраиваешь, чтобы вывести меня на ревность, я тоже больше не собираюсь терпеть. Ты либо только моя, либо мы расходимся. Третьего не дано.

– Я твоя. Только твоя, – без промедлений заверила я, даже в мыслях не желая задумываться о вероятности разойтись с Полом.

– Точно? – Он пронзил меня своим темным взглядом, и я коснулась ладонью его щеки.

– Точно. Я никогда не предам тебя. Мне никто другой не нужен. Я люблю тебя. – Слова сорвались с моих губ раньше, чем я успела хоть что-то обдумать и прикусить свой язык.

Я так долго морозила Пола и прикидывалась недотрогой, а потом бац – и первая призналась ему в чувствах спустя всего два с половиной месяца знакомства. Хуже просто нельзя было придумать. Особенно учитывая, что я сделала это после нашего быстрого траха. Но слова вылетели из моего рта, и было бы глупо пытаться начать выдумывать отмазки по типу «я так сказала, потому что еще не до конца оклемалась после оргазма» или же «это все алкоголь, на деле я так не чувствую». Ложь. Я точно чувствовала, что люблю его. И мне до безумия хотелось услышать от Пола те же слова, однако он продолжал молчать, пристально вглядываясь в мое лицо.

До сих пор помню, как где-то вдалеке была слышна музыка, смех и громкие разговоры тусовщиков, уличный фонарь потрескивал, то включаясь, то выключаясь, ночной ветер охлаждал разгоряченную кожу и игрался с моими растрепанными волосами, а Пол все смотрел и смотрел на меня, убивая своим затянувшимся молчанием.

Я уже собиралась сказать ему, что он не обязан отвечать мне тем же, однако стоило мне только открыть рот, как Дэвенпорт запечатал его своими губами, снова закрутив меня в воронку чувственности, любви и счастья. А когда разорвал до невозможности сладкий поцелуй, ошарашил меня до полусмерти:

– Выходи за меня.

И больной на голову и по уши влюбленной Кортни потребовалось всего полминуты, чтобы согласиться. Чуть позже, конечно, Пол организовал второе предложение руки и сердца. Романтичное, с кольцом с бриллиантом и в элегантном ресторане с видом на весь Спрингфилд, но я по сей день считаю первое предложение в подворотне после сумасшедшего секса самым лучшим и незабываемым.

Такое уж точно мало у какой девушки происходило. Без сомнений.

Глава 8

Припарковав машину возле дома, я сглатываю горький ком в горле и выбираюсь на улицу. Сердце сжимается, грудь сдавливает удушливой болью. Вспоминать начало нашей с Полом бурной истории всегда дается мне с трудом. Это бередит старые раны, злит и огорчает, потому что мы просрали все прекрасное, что было между нами. А точнее, это сделала я.

Пол замечательный мужчина. А если его нарочно не доводить до бешенства, как частенько это делала я, то можно сказать, он идеальный. И идеальность его заключается не только в неотразимой внешности, состоятельности, уверенности в себе и способности решить любую, даже, казалось бы, самую нерешаемую проблему. Но и в том, что, несмотря на первое обманчивое впечатление, которое он производит, Пол честный, верный и семейный. Он однолюб. И всегда мечтал создать большую дружную семью со множеством детишек, о чем и сообщил мне еще в самом начале, до того как мы ясным летним днем во время каникул расписались и устроили пышную свадьбу.

С моей стороны была лишь парочка подруг и мама, а со стороны Пола не только родители, лучшие друзья и товарищи из команды по регби, но и орава родственников. Людей было море.

Когда я получила список гостей от матери Пола, не сразу поверила, что у них настолько много родственников, и со всеми ними они тесно общаются. Но это так. Пол со всеми имел близкие отношения, а в мелких племянниках души не чаял.

И, наверное, большинство женщин умилились бы последнему факту и нарадоваться не могли бы тому, что их любимый мужчина настолько обожает детей и жаждет обзавестись своими, но только не я – конченая детоненавистница.

Сколько себя помнила, я терпеть не могла детей. Я не видела в них ничего милого и прекрасного. До дрожи не выносила их плач, крики и истерики. Не любила их молочный запах и даже трогать их не хотела. Я всегда держалась от них подальше, а о том, чтобы родить и посвятить всю себя одному из этих маленьких созданий, мне было даже страшно представлять. Для меня это было сродни концу моей жизни. И как же прекрасно, что Пол не затрагивал тему детей до моего выпуска из университета и еще два года после, пока он был сфокусирован на своем бизнесе.

Однако стоило его компании по торговле строительных материалов обрести стабильность, как Пол начал заводить разговоры о том, что нам пора задуматься о пополнении в семье. Я же, надеясь, что моя ярая нелюбовь к детям с возрастом исчезнет, постоянно выискивала веские причины, почему нам стоит еще повременить со столь серьезным решением.

Но увы, годы шли, а я по-прежнему на дух не переносила детей и совершенно не ощущала в себе желания стать матерью. Наоборот. Меня воротило от одной только мысли об этом. А Пол до жути хотел ребенка. И даже несколько.

Я знала это, пусть он и не говорил мне об этом часто. В отличие от его мамы и тети, которые при каждом удобном случае начинали капать мне на мозги своими «пора», «дети – это счастье», «главная миссия женщины – это рожать и воспитывать детей», «тебе нужно родить, Кортни, часики тикают» и все в том же духе.

После каждой встречи с родственниками Пола я возвращалась домой злющая и заведенная до предела. И разумеется, это сказывалось на наших отношениях с Дэвенпортом. Мы часто ссорились, спорили, и, бывало, разругавшись в пух и прах, даже спали в разных комнатах. Он тоже отказывался понимать, почему я, имея много свободного времени и окруженная деньгами, благоприятными условиями жизни и заботой любящего мужа, не хочу сделать нас еще более счастливыми.

Да только я и без детей была счастливее некуда. И меня бесило, что Полу перестало хватать меня одной, чтобы ощущать себя стопроцентно счастливым.

Однако, как бы смешно это ни звучало, вовсе не мои отказы попытаться забеременеть положили начало концу нашего брака, а тот факт, что я забеременела.

Это произошло совершенно неожиданно для меня, ведь я много лет принимала противозачаточные. Разумеется, я слышала, что они, как и любые другие контрацептивы, защищают лишь на девяносто девять процентов. Но я никак не была готова к тому, что я попаду в этот чертов мизерный один процент и забеременею.

Для меня вид двух полосок на тесте был схож со свалившимся на мои плечи роялем. Меня придавило тяжестью отчаяния, и я сползла по стене на кафельный пол ванной комнаты. Руки тряслись, все тело лихорадило, а по щекам стекали слезы. Ни хера не радости. Ведь я понимала, что, когда Пол узнает о беременности, он будет летать от счастья и ни за что не позволит мне ее прервать. А сделать аборт за его спиной я не могла. Совесть не позволила бы так поступить с любимым человеком, как бы меня ни угнетала мысль о материнстве.

Я сообщила Полу об этой «замечательной» новости тем же вечером, и, о Боже! Он радовался куда сильнее, чем я предполагала. Сжал меня до хруста в костях и чуть ли с ног до головы не зацеловал. Пол так сиял, что своим счастливым светом мог осветить весь город.

Следующие несколько недель он летал вокруг меня, как вокруг принцессы, сопровождал на все УЗИ и приемы у гинеколога. Начал планировать ремонт в одной из спален, чтобы сделать из нее детскую. Скупил всевозможные книги для будущих родителей и оповестил всех своих родственников и друзей о том, что скоро станет папой.

С одной стороны, мне было приятно видеть Дэвенпорта настолько воодушевленным и счастливым, а с другой – я бесконечно грустила, потому что ни в какую не могла разделить с ним его вечно приподнятое настроение.

Во мне как не было и тени материнского инстинкта, так она и не появилась. Мое сердце не откликнулось ни когда я на мониторе увидела маленькое пятно, пока еще нисколько не напоминающее человека, ни когда наблюдала за мамами с детьми, играющими на детской площадке, ни когда проходила мимо детских магазинов и видела миниатюрные вещички. Ноль щемящей радости, какую испытывают нормальные беременные женщины.

Видимо, я куда больше похожа на свою бессердечную мать, чем хотела это признавать. И я в очередной раз убедилась в этом, когда однажды посреди ночи проснулась от сильной, пронизывающей все тело боли и увидела кровь на светлых простынях. Я с криками разбудила Пола, но не потому, что испугалась за жизнь комка в моей матке. Я испугалась за себя. И только за себя. А когда на следующее утро проснулась в больнице и узнала о выкидыше, из моих глаз не вытекло ни одной слезинки. Вот такая я эгоистичная дрянь.

Вместо грусти и скорби я испытала невыразимое облегчение. В то время как Пол места себе не находил от горя. Я никогда прежде не видела его настолько подавленным и печальным. Мое сердце рвалось на куски при виде его страданий. Мне хотелось сделать что угодно, лишь бы утешить любимого и хоть немного его приободрить, однако все мои попытки не только не увенчались успехом, но еще и возымели обратный эффект.

– Ты всего неделю назад потеряла ребенка и уже хочешь пойти на пафосный праздник какого-то там безмозглого блогера‑инфлюэнсера? – сердито выпалил Пол после того, как я предложила ему выбраться из дома.

– Я не особо хочу туда идти, но считаю, что нам стоит развеяться. Что случилось, то случилось, Пол. Нам остается лишь смириться и жить дальше.

– Ну да… Смириться, – недобро фыркнул он, пронзив меня гневным взглядом. – Ты, как посмотрю, быстро смирилась. Хотя чему я удивляюсь? Ты же не хотела этого ребенка. И втайне даже радуешься, что случился выкидыш.

Его голос, словно раскаленная плеть, хлестал меня по сердцу каждым брошенным словом. Мне было больно. Я злилась и хотела громогласно подтвердить его предположения, но все-таки смогла сдержать в себе свою вспыльчивую натуру и просто промолчала. Я не хотела еще больше обострять боль Пола. Мне и так было невыносимо смотреть, как он горюет. Однако мое молчание он воспринял красноречивее любых слов.

– Так я и думал, – процедил он, а затем вскочил с кресла и покинул квартиру, с грохотом захлопнув входную дверь.

После выкидыша наша жизнь сильно изменилась. Мы отгородились друг от друга, перестали проводить часто время вместе, смеяться, разговаривать часами. Только трахались временами, но не по велению сердца, а скорее для того, чтобы сбросить физическое напряжение. Перекидывались базовыми фразами во время завтрака или ужина, навещали родителей Пола, притворяясь, будто у нас все в порядке, и неделями варились каждый в своих переживаниях.

Однако, несмотря на похолодание в отношениях, ни один из нас даже не заикался о разводе. До тех пор, пока мне не надоело жить в неопределенности, и я набралась смелости поговорить с Полом начистоту.

И в тот раз я решила быть стопроцентно честной с ним, наконец признавшись, что я не только не люблю детей и не хочу их заводить, но и то, что, скорее всего, данный факт никогда не изменится.

– Я никогда не смогу с удовольствием дать тебе то, о чем ты мечтаешь, Пол. Я искреннее думала, что с годами я изменю свое мнение о детях, но мне уже двадцать семь, а я по-прежнему не вижу себя матерью. Ни сейчас, ни вообще. – Мой голос звучал глухо, надтреснуто, словно шелест сухих листьев. Мне пришлось сделать несколько глубоких вдохов и выдохов, прежде чем произнести то, от чего мое сердце было готово самоликвидироваться. – Поэтому я не могу просить тебя продолжать быть со мной и отказываться от своих желаний. И я пойму, если ты захочешь подать на развод, чтобы найти другую женщину, способную дать тебе то, что ты хочешь.

Несколько самых мучительных и тянущихся, точно жвачка, секунд Пол просто молчал, уставившись на меня, как на инопланетное создание, а затем выдал не менее охрипшим голосом, чем у меня:

– Ты что, совсем дура? – Он сжал руки в кулаки, а после разжал и в два шага добрался до меня, схватив за плечи. – Чтобы я больше не слышал подобного бреда про развод и других женщин!

– Но я…

– Я сказал: никогда больше не говори мне такого бреда, испанка! – строгим тоном перебил он мой удивленный лепет. – Без тебя мне на хрен никакие дети не нужны. Я люблю тебя. Ты моя жизнь. Ты – мое все! И даже если ты никогда не захочешь детей – плевать. Это не имеет значения, пока ты со мной… Пока мы вместе, – выпалил Дэвенпорт мне в лицо и поцеловал с такой страстью и любовью, что из моей головы мигом вылетели все страхи, боль и мысли о вероятном разводе.

Я впивалась в его губы, как изголодавшаяся тигрица, и позволила себе поверить, что Полу действительно всегда будет хватать меня одной, а желание стать отцом рано или поздно угаснет.

И что я могу сказать?

Это было самым крупным заблуждением в моей жизни.

С трудом отогнав давние воспоминания, я вхожу в прихожую и тихо раздеваюсь. На часах полвторого ночи. В квартире царят тишина и безупречная чистота. Спасибо моей незаменимой помощнице Марисе. Не знаю, что бы я делала без ее помощи. У нее, конечно, часовая ставка немаленькая, но за все те обязанности, с которыми она вот уже два года справляется на ура, я временами даже доплачиваю ей. Когда у меня имеются лишние деньги, разумеется, ибо я боюсь, что она найдет других работодателей и покинет меня. А я не могу этого допустить.

Мариса давно уже превратилась из работницы в полноценного члена семьи. Я даже выделила ей отдельную комнату для таких случаев, как сегодня, когда ей пришлось остаться у меня с ночевкой. Мои отношения с этой добродушной латиноамериканкой в разы теплее, чем с родной матерью. Я прикипела к ней всей душой, и только ей я доверяю, как самой себе.

Сбрасываю туфли и разминаю стопы. Тело гудит от переутомления, а голова – от мигрени. Мне хочется поскорее принять душ, чтобы смыть с себя запах Дэвенпорта. Он сохранился на мне после носки его пиджака, который я благоразумно оставила в ресторане. Не нужны мне новые напоминания о Поле. Наоборот – я должна как можно быстрее вытравить из памяти нашу с ним неожиданную встречу.

Однако, как бы мне ни хотелось смыть с себя его запах и усталость, вместо ванной я в первую очередь направляюсь в спальню, где в темноте на цыпочках шагаю по ковру, чтобы не потревожить сон самого драгоценного человека, который есть в моей жизни.

Он – мое сердце.

Моя душа.

Центр моего мира.

И единственный мужчина, которого я смогла полюбить даже больше, чем Пола Дэвенпорта.