Глава 17
На следующий день, отмеченный в календаре как тридцать первое декабря, с утра приехала к родителям, захватив с собой мохнатую морду, поскольку собиралась ночевать у них.
Царь зверей среди домашних питомцев пребывал в хорошем расположении духа, предвкушая заботливую подкормку со стола от родителей, чье сердце не выдерживает жалостливо просящих глаз.
Почему-то на меня эта широта души не распространяется, и я каждый раз получаю по руке, которая тянется своровать что-то съестное до застолья.
– Где мой любимый ребенок? – слышу мамин голос, переступив порог квартиры, где в коридоре, видимо заметив меня из окон, уже ждали родители.
Вопреки логике, заботливые руки Елены Геннадьевны, то есть моей матушки, потянулись не к единственной дочери, которую она не видела больше недели. Нет. Повышенное внимание досталось Яше. Довольного кота достали из переноски, возмущаясь и негодуя на тему бессердечной хозяйки, у которой бедный малыш совсем похудел. Конечно, я же ему не разрешаю колбасу со стола воровать.
Обо мне вспомнил папа, обнимая за плечи и целуя в лоб, прям как в детстве, когда я притворялась спящей в родительской постели, чтобы дождаться прикосновений теплых отцовских рук, бережно несущих меня в комнату.
– А Саша где? – поинтересовалась, проходя на кухню, где во всю кипела работа, избежать которую не было и шанса.
– Проснулся и сразу слинял, шалопай! – воскликнула мама, разведя руками. – Вчера знатно получил у меня! Уедет куда еще раз, будет по видеосвязи каждый день звонить и отчитываться! Вот увидишь!
– Верю, верю, – тут же ответила, выставив ладони в знак отсутствия намерения спорить. – Тогда подарки под елку положу, потом откроете.
Выйдя в коридор, достала подарочные пакеты и, отнеся в гостиную, где папа занял свое законное место перед телевизором, запрятала под елку.
– Дочь, ну зачем подарки-то? Не надо было тратиться, мы не дети чай! – зайдя следом за мной, начала причитать мама. – Коль, ну хоть ты ей скажи!
Отец, по обычаю, переводя взгляд с меня на маму, недоуменно пожал плечами, не понимая, что он, собственно, должен сказать. Его тактика проста – я тут не причем, не вмешивайте меня в свои разборки. В общем, папа – такой папа. Зато он никогда не был прочь поиграть с нами, правда иногда за наши игры, часто отнюдь не безопасные, но безумно веселые, всем доставалось от мамы.
– Мам, не начинай. Причем тут возраст, если я просто хочу порадовать свою семью? – подойдя, обняла недовольную родительницу, которая, к слову, ворчит больше для приличия. Вот и сейчас, не выдержав, улыбнулась, обнимая в ответ.
– Так, ладно. Мой руки и за дело.
И потянулись минуты, перетыкаемые в часы, полные чистки, варки, нарезки, заправки и остальными видами приготовления еды. Наша семья никогда не отступала от русской традиции грандиозной подготовки к Новому году, в результате которой холодильник ломился от еды, а тем, что не поместилось, был завален балкон. А как иначе? Ведь нужно за январские праздники позвать всех соседей, друзей и родственников. Потом, конечно, нанести ответный визит. Заказать доставку еды из кафе и ресторана? Да как можно! Все должно быть свое, домашнее, приготовленное с душой. Ага, и приправленное моими нервами, силами, потом и стертыми о терку пальцами.
– Коль! – крикнула мама, стоя перед открытым шкафчиком, в недрах которого она что-то пыталась отыскать. – Коля!
– Иду, иду, – по-свойски шаркая ногами, на пороге кухни показался папа, недоуменно почесав голову при взгляде на кипящую работу и явно не понимая, что от него могут хотеть. – Что такое?
– Сходи в магазин. Горошек, паразит, закончился. – ответила мама, захлопнув дверцу.
– В смысле? Ты меня вчера весь день по магазинам для чего таскала? – выпучив глаза, возмущался папа.
– Ну не рассчитала, – развела руками. – Так, а я не поняла! – уперев руки в боки, начала заводиться мама. – Ты чем это у нас таким занят, что тебе в магазин сходить трудно?! Я тебе сейчас найду работу!
– Ладно, ладно, – почувствовав, чем грозит пререкания с женой, сдал позиции. – Схожу. Че не сходить, раз надо?
– Вот и иди! А что это у нас за веселье? Что смешного? – мама переключила свое внимание на меня, содрогающуюся от беззвучного хохота.
– Ничего, – откусив от морковки, которую терла минуту назад, как ни в чем не бывало отвернулась, стараясь спрятать улыбку.
Люблю я их все-таки. И всю эту готовку, в течение которой сто раз все со всеми переругаются, тоже. Мама в цветастом халате, как всегда, ворчит на папу, а он в неизменном спортивном костюме, недовольный, все равно в конечном итоге уступает.
Не хватает только брата, который ходит и ноет, что голодный, а еще умоляет маму поскорее открыть подарки, хотя бы сладкий, который для нас папе на работе выдали. Что может быть важнее таких моментов, что переносят тебя в детство, в то самое счастливое время, когда ты мечтаешь стать наконец взрослым, чтобы потом мечтать вернуться назад?
В кармане джинс завибрировал телефон, оповещая о звонке. Олег. Глубоко вздохнув, немигающим взглядом смотрю на экран, не решаясь ответить. Да, я дала себе обещание встретиться и поговорить с ним. Но можно не сейчас? Я же еще ничего не решила!
За время моих внутренних метаний звонок прекратился, а экран потух. Я же могла просто не успеть ответить? Или же не заметить? В конце концов Новый год на носу, много дел.
Не успела убрать телефон, как звонок повторился. К черту!
– Да? – подав маме знак, что скоро приду, вышла в коридор.
– Привет, Колючка, – привычная усмешка в голосе не вызвала прежнего раздражения. – Я было уже подумал, что ты решила меня игнорировать.
– Что за бред? – с языка сорвалась ложь, за которую не испытала ни малейшего стыда.
– Рад, что ты осознаешь бесполезность этой затеи, – закатила глаза. Разве можно быть таким самоуверенным? – Раз так, то я думаю, ты сама спустишься через час? Или мне все же подняться?
– Прости, но сегодня у меня другие планы, – голос звучал твердо. В этом был бы смысл, если бы на дургом конце провода со мной разговаривал кто-то другой.
– Если в них нет меня, то не рассчитывай их осуществить, Колючка, – от веселья, звучавшего в голосе мужчины, внутри назревал протест.
– Посмотрим, – собрав оставшееся терпение, ответила спокойно, вопреки желанию начать ругаться.
Не дожидаясь, сбросила вызов, переведя телефон в беззвучный режим. В этот раз его планам не суждено сбыться, поскольку о моем местонахождении ему не известно. Приедет, поднимется, пусть даже вскорет замок, мне не жалко. Сожалею лишь о том, что не увижу выражение его лица, выражающего полный облом.
С хитрой улыбкой вернулась на кухню, поймав на себе провожающий взгляд мамы.
– Кто звонил? – спросила с подозрением, чуть прищурив глаза.
– Неважно, – отмахнулась, не став отвечать.
Мама хоть и носила негласное звание командира в нашей семье, но в личную жизнь лишний раз старалась не лезть. По большей части лишь интересовалась. Отвечать или нет – мое право. Причем, соблюдалось оно с детства, за что я была ей благодарна. Всем необходимо личное пространство. В любом возрасте.
– Позвони брату. Он собирается домой возвращаться? Или ради дружков своих приехал? – вспомнила о Саше мама спустя час, когда мы, решив устроить перерыв, пили чай.
– Сейчас, – ответила с набитым печеньем ртом, словив при этом укоризненный взгляд.
Достала телефон и, разблокировав, не удержалась от злорадной ухмылки, увидев несколько пропущенных звонков и даже одно сообщение: «Не спустишься – я поднимусь». Ха! Пожалуйста! Цветочки полей заодно, если несложно. «Поднимайся». Отправить.
– Не берет трубку, – вставая со стула, сообщила маме после неудачной попытке дозвониться брату.
– Ты посмотри на него! Заставляет маму переживать!
Согласно кивала, направляясь к холодильнику, пока, кинув взгляд в окно, не заметила знакомую машину. Черный внедорожник у подъезда. В нашем дворе таких отродясь не было. Дурное предчувствие усилилось, когда в квартире раздался звонок.
– Это еще кто? – пробурчала мама, поднимаясь, чтобы открыть дверь.
Хотела было остановить ее, но подумала… если это действительно Олег, то у меня еще есть шанс оставить его ни с чем.
Дело в том, что по неизвестным мне причинам, мама недолюбливает всех моих мужчин. Ни один из моих избранников не устроил ее требовательную натуру, причем мириться с ними она не собиралась. Конечно, нашим отношениям не мешала и меня против не настраивала, но видеть их в своем доме не желала. Искренне не понимаю, почему, но есть вероятность, что и Олега постигнет та же участь. В таком случае ему придется прорываться через оборону, которую пробить еще никому не удавалось.
Присела на стул, притихнув, как мышка в ожидании, когда мама все решит. Как в детстве, честное слово. Спустя несколько минут полной тишины, в которой не слышалась ругать, крики и возмущения, а только жужжание вытяжки, начала переживать еще больше. Из-за стеклянной вставки на двери даже не подойдешь, чтобы подслушать и не спалиться.
– Ань! – крикнула мама из коридора. Что ж, буду надеяться, что она зовет меня с целью побурчать на тему того, что мои невоспитанные кавалеры приходят без приглашения.
Выйдя, в первую минуту замираю в шокированном состоянии. Олег, пользуясь тем, что родители отвлеклись на вошедшую меня, подарил мне наглую улыбку. Однако это не новость. Изумляет другое. Мама, на лице которой сияла самая приветливая улыбка из всех, что я видела, счастливо прижимала к груди букет своих любимых лилий, а папа с видом знатока изучал коробку из-под чего-то алкогольного. Полагаю, что внутри коньяк.
– Аня, почему ты не предупредила, что к нам придет твой молодой человек? – сияя, как начищенный самовар, наигранно возмутилась мама. Я же стояла, округлив глаза и не понимая, что тут вообще происходит.
– Мой кто? – шепотом уточнила, судорожно обдумывая, как выйти из ситуации.
– Олег проходите, не стесняйтесь, – начавшую суетиться маму остановил мой внезапно вырвавшийся смешок. На недоуменный взгляд родительницы просто пожала плечами. Ох, мама, если бы ты знала, с кем о стеснении разговариваешь…
– Благодарю, Елена Геннадьевна, в другой раз. Сейчас я приехал за Аней. Одевайся, – сказано было уже мне тоном, не терпящим возражений. Мне показалось или во взгляде мамы промелькнуло… одобрение?
– Конечно, конечно. Понимаю. Дело молодое, – лукаво улыбнувшись, развернулась ко мне и с намеком кивнула в сторону выхода. Что, простите?
– Я собиралась с вами… – начала было я, но мама не дала договорить.
– Ну Ань, чего тебе с нами, со стариками, скучать. Нашим весельем твой брат займется, а ты иди, развейся, – с нажимом произнесла мама, аккуратно подталкивая прямо в руки одного наглого типа.
– И то верно! – неожиданно подключился отец.
Охренеть! Выпроваживают из родительского дома! В Новый год, который, по их мнению, семейный праздник! Филатов оставит мне хоть одного союзника? Уму непостижимо! Продали родную дочь за букет и бутылку коньяка!
Глава 18
– Ты! – как только за нами захлопнулась дверь родительской квартиры, я остановилась, повернувшись в его сторону и тыча пальцем ему в грудь. – Как меня нашел?
Негодование, дождавшись своего часа, стремилось вырваться наружу. Все прошлые мысли, страхи, неуверенность, даже капелька стыда после случившегося в машине ушло на задний план. Заявиться к родителям, наплести им с три короба о наших отношениях, да еще и переманить их на свою сторону? Это уж слишком!
– Считай это моей суперспособностью, – пожал плечами как ни в чем не бывало.
– Ты следишь за мной? – не желала отступать я, скрестив руки на груди.
– Нет, – отрицательно помотал головой, – хотя идея неплохая.
– Олег! – возмутилась, повышая голос, что мужчине явно не понравилось, если судить по нахмурившимся бровям.
– Аня, поехали. По дороге можешь высказать мне все, что хочешь. Я не собираюсь встречать Новый год в подъезде, – потянул меня за предплечье, но я, вырвав руку, отступила на шаг назад, вызвав тяжелый вздох у Филатова. Теряет терпение?
– Ну, так не встречай. Езжай, куда собирался. Без меня.
– Хорошо, понял, – не успела удивиться его покладистости, когда, резко наклонившись, подхватил, одной рукой взяв меня под коленки, а другую расположив на спине. От неожиданности, безмолвно хлопала ртом. Хотя, ожидать чего-то подобного стоило.
– Видишь? Я даже прислушался к тебе, – спускаясь по лестнице, глянул на меня. Я же застыла, не отводя взгляд от широкой улыбки на мужском лице. Не ухмылка, как чаще бывает. Ему идет.
– О чем ты? – уточнила, притихнув. Ну а что? Бесполезно же спорить.
– Тебе не нравилось, как я тебя несу. Вот, исправился. Так лучше? – всерьез поинтересовался.
– Да, – кивнула. Даже приятно, в чем я, конечно, признаваться не собиралась, но никто, кроме папы в детстве, не носил меня так на руках.
– Значит я заслужил благодарность, – выйдя на улицу, внезапно, что я не успела никак среагировать, прильнул к моим губам, украв быстрый поцелуй перед тем, как поставить меня на ноги перед машиной. Как в прошлый раз открыл дверь, помогая забраться внутрь.
Заняв водительское место, завел автомобиль, посмотрев на меня, изо всех сил изображающую обиду.
– Я знаю, почему ты грустишь, – повернувшись, взглянула на него, вопросительно изогнув бровь. Неужели до него дошло? – Ты тоже хотела цветы, да?
Нет, не дошло. Потянулся рукой на заднее сидение за моей спиной, чтобы в следующую секунду протянуть мне огромный букет, пестрящий красками различных цветов, разбавленных веточками зелени. Красивый. Очень.
– Ты ошибся, – не сумев побороть гордость, отвернулась, не приняв букет.
– Да? Что ж поделать. Придется выкинуть, раз тебе не нравится.
– Стой! – воскликнула, когда он уже потянулся к ручке двери. Забрала цветы из его рук, прижимая к груди. – Они не виноваты, что их купил ты.
Ответом мне служил тихий смешок. Пусть смеется. Зато цветы у меня. Опустив голову, с наслаждением вдохнула запах. По ироничной улыбке поняла, что меня раскусили. Плевать.
Молча покачав головой, Олег наконец вырулил со двора, так и не сообщив мне, куда мы едем. А я, кажется, уже привыкла.
Мы проехали через охранный пост, за которым следовала дорога, по бокам которой, за заборами, стояли частные дома. Разные. Большие, маленькие. В классическом стиле и хай-тек. К себе домой привез? Проехав темные ворота, мы оказались на участке, в середине которого стоял одноэтажный кирпичный дом. Красивый, конечно, но я почему-то ожидала увидеть роскошный особняк, не меньше. Рассмотреть детальнее не удалось, так как Олег загнал машину в гараж, примыкающий к дому.
– Прошу, – подал руку, помогая выйти из машины.
Из гаража мы попали в коридор дома. Олег повел меня в одну из пять дверей, не считая входную и ту, через которую мы прошли. Оказалось, гостиная. Похоже, во всем доме царил минимализм. Так по-холостяцки.
Не останавливаясь, Олег направился в сторону стеклянной двери, пройдя через которую, я застыла в изумлении. Кажется, влюбилась. В застекленную террасу, открывающую вид на небо, на котором уже загорелись звезды, и снежинки, таявшие при соприкосновении со стеклом. В середине стоял огромный диван и пару кресел, перед которыми на полу раскинулся пушистый белоснежный ковер. В стороне накрытый на двоих стол. Для нас, получается.
– Проходи, – Олег мягко подтолкнул в сторону стола, положив ладонь на поясницу. Я, послушно ступая, продолжала прижимать букет, для которого предусмотрительный хозяин поставил на стол стеклянную вазу, наполненную водой.
– Здесь очень красиво, – от души сделала комплимент его дому. Если уж получилось так, что Новый год я буду праздновать с ним, зачем портить друг другу праздник? Ведь так?
– Рад, что тебе нравится.
По традиции Олег наполнил наши бокалы шампанским, и мы, чокнувшись, проводили Старый год.
– Почему ты не отмечаешь с родными?
– Мама который год улетает с подругами в теплые страны. Не любит холод. Других родных у меня нет. Я, если честно, не помню, когда последний раз отмечал Новый год, но с тобой захотелось разделить этот праздник.
– А я не помню, когда последний раз праздновала не с родителями.
– И как?
– Необычно, – пожала плечами. – Но неплохо. Хоть какое-то разнообразие.
Переговариваясь на отвлеченные темы, я окончательно расслабилась, позволив ситуации развиваться так, как придется. Злость поутихла, а если не концентрировать на ней, то, можно сказать, что и окончательно угасла.
Нахватавшись всего понемногу на маминой кухне, ограничилась одним салатом. Олег же явно был голоден и от горячего, представленного запеченным мясом с картошкой, не отказался.
С улицы послышался свист, за которым последовал хлопок. Затем еще и еще. Обернувшись, увидела небо, темноту которого разбавляли разноцветные искры, что стремительно вспыхивали и так же быстро угасали, сменяя друг друга. Салют!
– Похоже, Новый год наступил, – произнес Олег у меня за спиной, когда я встала, чтобы подойти ближе к окну. Красиво!
Филатов, подкравшись сбоку, протянул бокал шампанского, держа свой в другой руке.
– С Новый годом, – тихо прошептал, прикоснувшись своим фужером к моему, чем вызвал тихий звон хрусталя.
– С Новым годом, – ответила, делая глоток шампанского и возвращая внимание на небо. Олег забрал пустой бокал, отставив его в сторону, и встал позади, положив теплую ладонь мне на живот, притягивая к своей груди. Я, поддавшись, чуть откинулась назад, в тот же миг почувствовав прикосновение губ к виску.
Повернув голову в бок, взглянула в темные глаза с притаившимся опасным блеском.
Открыла рот, собираясь что-то сказать, но не успела. Его горячие губы накрыли мои, вынуждая забыть все слова, что я хотела произнести. Не разрывая поцелуй, потянул меня назад, сев на диван и увлекая к себе на колени.
– Я не настолько пьяна, – проговорила внезапно охрипшим голосом, чувствуя обжигающие прикосновения губ на шее рядом с бешено пульсирующей жилкой.
– Еще шампанского? – искушающе произнёс, заглянув в глаза, в то время как рука плавно скользит по бедру вверх. Еще никогда так сильно не жалела о том, что не надела платье.
– Не-е-т, – какой смысл в шампанском, если сжимающий в объятиях мужчина пьянит похлеще любого алкоголя? Резинка с волос полетела на пол, а на плечи каскадом падает копна кудрявых волос, в которые тут же зарывается горячая рука, притягивая ближе и накрывая мои губы своими до импульса, устремившегося вниз. Ведомая инстинктами, невольно заерзала, испытывая острое чувство неудовлетворения.
Пытаюсь опомниться, прийти в себя и вернуть контроль, слегка надавливая на плечи мужчины в стремлении оттолкнуть.
– Расслабься, Аня. Просто чувствуй, – не поддался моей неуверенной просьбе, а на большее сопротивление я, кажется, неспособна. "Просто чувствуй". Звучит как самое большое в моей жизни искушение. Где-то слышала: "Отдайтесь соблазну, ведь в следующий раз его может не быть". Сейчас эти слова кажутся единственно верными. Или же они всего на всего совпадают с моим желанием? Отдаться. Во всех смыслах. Полностью и без остатка. Даже если потом я пожалею… Может быть не стоит переживать о том, что еще не произошло?
Боясь передумать, поддаюсь вперёд, накрываю мужские губы своими, не противясь его намерению углубить поцелуй. Обнимаю за шею, зарываясь пальцами в коротко стриженные волосы, ловлю в ответ шумный выдох, отвечая сорвавшимся тихим стоном, когда пробравшаяся под кофту ладонь прошлась по спине, пересчитав каждый позвонок. Он, без стеснения скользя руками и губами по чувствительному телу, как искусный часовщик заводит тонкий механизм, запуская обратный отсчёт до окончательной капитуляции и безоговорочного поражения.
Рывок, и перед его потемневшим взглядом, вызывающим дрожь в теле, предстала грудь, прикрытая тонкой тканью бюстгальтера, застёжка которого покорно поддается проворный рукам, в следующую секунду отбросившим белье в сторону. Откидываюсь назад в сильных и крепких объятиях, когда Олег, наклонившись, захватывает сосок губами, проводит по нему горячим языком, вырывая полухрип-полустон из приоткрытых губ, подействовавший на Олега как спусковой крючок.
Миг, и я лежу на мягком меховом покрывале под крупным телом мужчины так близко, что грудь трется о темную рубашку, к пуговицам которой тянутся мои пальцы, желая сравнять счет по одежде, в то время как Олег, вновь накинувшись на губы, сгибает мою ногу в колене и, отведя в сторону, оказывается между раскинутых бедер. Оторвавшись, скидывает распахнутую рубашку и тянется к застежке моих джинс, не отрывая от меня горящий взгляд.
– Я говорил тебе, что ты охеренно красивая?
– Кажется, нет, – шепчу в ответ, прилагая не малые усилия, чтобы осознать смысл вопроса. Тяжело соображать, когда раскаленная пружина внизу живота закрутилась до влажного белья, которого постигла участь джинс, отброшенных на пол.
– Непростительная ошибка, – прошептал в губы, наклонившись и дотронувшись грудью до моих сосков. Кожа к коже. С ума сойти.
Ответить оказалась не в состоянии от накатившей волны жара, разлившейся по всему телу при прикосновении длинных пальцев к возбужденным, влажным складкам. Большой палец безошибочно отыскал самую чувствительную точку, растирая то медленно, то быстро, меняя темп и доводя до хриплого голоса. Я то ли стонала, то ли кричала, вцепившись в мужское плечо и не отводя взгляд от темных глаз, не пропускающих не единую эмоцию на моем лице.
– А-а-ах! – ахнула, запрокинув голову, когда к большому пальцу присоединились еще два, медленно проникших внутрь. Он впился в приглашающе приоткрытые губы, продолжая мучать меня, замедляясь каждый раз, когда я чувствовала приближающуюся разрядку.
– Олег, – не выдержав, жалобно прохныкала, неосознанно впившись ногтями в плечо.
Разочарованно простонав, когда пальцы покинули мое тело, помутневшим взглядом проследила, как, скинув брюки вместе с бельем, Олег раскатал латекс по стоящему члену, о немаленьком размере которого я бы побеспокоилась, если бы с отчаянием не желала почувствовать его в себе.
Филатов желал того же, поэтому через мгновение, тягуче медленно проникнув, заполнил меня собой, шумно выдохнув, явно сдерживаясь, что было понятно по капелькам пота на висках. Однако я не почувствовала ни боли, ни даже малейшего дискомфорта. Ничего, кроме сладкой боли от неудовлетворения, мечтая лишь об одном: чтобы он начал двигаться.
Заерзала бедрами, давая знак, который Олег понял моментально, почти покинув мое тело, чтобы в следующий миг заполнить без остатка. Резко. Жестко. Грубо. То, что надо. То, что заставило меня стонать все громче с каждым толком, раскинув бедра шире и обхватив руками за лицо склонившегося мужчину, периодически заглушающего мои крики своими губами. Я была готова на все, чтобы он не останавливался.
– Олег! – почти в беспамятстве выкрикнула, достигнув долгожданного пика наслаждения, обмякнув в крепких руках мужчины, присоединившегося ко мне через несколько толчков.
Глухо простонав, Олег прислонился взмокшим лбом к моему, тяжело дыша. Впрочем, мы оба не могли привести дыхание в норму даже тогда, когда, выйдя из меня и сняв использованный презерватив, он перевернул нас, укладывая меня на высоко вздымающуюся грудь. Голые, потные, разгоряченные – мы лежали, не проронив ни слова, и только грохот нескончаемых салютов разрезал тишину новогодней ночи.