Шагом шагни в Сверкающий Путь!
Кто ты был, кто ты есть,
за
будь!
Брось работу, встань и иди,
Оставь заботы, от них беги.
Есть на свете
Сверкающий Путь,
Кто ты был, кто ты есть,
за
будь.
Выпил Куба Либрэ, почитал Ли Бо.
Немного успокоился, отпустила боль.
Прочитал главу, почитал ещё.
Сколько Куба Либрэ, потерял я счёт.
Уж напился в хлам, скоро самолёт,
Китайская поэзия хорошо идёт.
Жизнь и смерть – одно, вам клянусь собой![6]
В поисках Луны утонул Ли Бо.[7]
Москва, 1992 г
В тот день мне троном послужил
Горячий камень.
Я видел дно и мутный ил
Достал руками.
У мелкой речки в тишине
Искал покоя.
Что там, на самом дальнем дне
Узнать легко ли?
Вселенной краски выцветут с холстов.
Дома, планеты и созвездия канут.
И мы взлетим над тьмой и бездной сами
И над землёй, безвидной и пустой.
За окнок черным-бело,
Будь щитом, и будь стрелой.
Ты – мишень, ты – лучник, но
За окном белым-черно.
Не обретёт покой могильных плит,
Кто мир в ту осень надвое рассёк.
Когда в часах закончиться песок.
Он пробудиться в чреве пирамид.
Он выйдет в мир, одев двурогий шлем,
И пустит маятник, чьи стороны остры,
Но пусть в ништо обрушаться миры,
Кто был ничем, останеться ничем!
До далёких годов нам дожить помоги,
Убели нам чела сединой.
Оглянёмся назад, полегли за спиной,
Побелели костями враги!
Отправляются в путь караваном года
Чтоб преследовать вечно оазис-мираж.
Позабудуться сны. И расстает витраж,
Разноцветных теней не оставив следа.
Снова не было сил. Дни кострами горят.
Угли – память о них. Дым – удачный трофей.
Потеряется в небе отпущенный “змей”.
Расствориться туман. Обмелеют моря.
Нефтью станут тела. Углем лягут деревья.
И никто никогда ничего не узнает.
Только изморозь и города, и кочевья
Ночью на окнах чужих начертает.
Осень, моя рыжая подруга,
Сбрось одежду начистый асфальт.
Пусть деревья дрожат от испуга,
Пусть земля станет голой как скальп.
Ты приходишь и шубу снимаешь сама.
Неужели опять наступила зима?
Мы запрёмся в домах. Мы лишимся ума.
Слышишь как ветер ревёт за окном?
Бурею хочет ворваться в мой дом.
На ночь молитву прочту, и уснув
В радостном сне я увижу весну!
Усни весна, усни, кудесник,
Ты страстен, март, и ты прелестен,
И ты силён! Но сон – чудесней!
Я хочу войти в тебя как в воду,
Чистую как розовая яшма,
Выше старых крышь летать и башен
Будем от закаата до восхода.
Наша ночь продлиться дольше века.
Пусть свершиться горе или благо
Я хочу испить тебя как влагу,
Я хочу войти в тебя как в реку.
Я хочу ласкать тебя, как ветер,
Я хочу лобзать тебя, как море,
Пусть свершиться благо или горе,
Воздаваясь жизнью или смертью.
Ты идёшь в темноте океанского дна,
Нагибаясь, ракушки из тьмы поднимая.
На песке островов, лишь седьмая волна,
Твоих ног отпечаток устало смывает.
Из бездонных морей круглой рыбой Луна
В темноту бесконечных небес выплываает.
Кто соткал этот мир из печали и сна?
Кто же выдумал ночь?
И любовь?
Я не знаю.
Как на картине Пикассо,
Она лежала без трусов.
Судьба не сделает минет,
Не обманись в любви, поэт,
Приняв обычную пизду
За путеводную звезду.
Я знаю ты меня ждала,
А я тебя искал.
Ты каждой ночью не спала,
И я ночей не спал.
Ты жгла светильник до утра
И не устала ждать.
А я бродил, я умирал
И оживал опять.
Сегодня ночь пришла для нас,
И звёзды светят нам!
Тебя нашёл. Ты дождалсь.
Я спать тебе не дам!
Пол восьмого. Всё ясно. Она не пришла.
Ей уже никогда не прийдти.
Я сегодня в безвестныя уеду кишлак,
Навсегда потеряюсь в степи.
И одежду, и деньги бродягам раздам,
И в далёкий уеду аул.
Проживу без газет и без писем друзьям,
Пробуждённый, вовек не усну.
Я родился, я жил. Было горько и сладко.
Жестокая юность, беспечная старость.
Мы пили до дна, пили всё, без остатка,
И ни капли, ни капли, уже не осталось.
Мы горели в аду, и мечтали о рае,
Мы курили траву, сигареты и чай*.
Я люблю эту землю, но я уезжаю.
Я люблю тебя, Катя.
Прощай.
Тель-Авив, 1999
В занавешенный шёлком садись паланкин,
Задыхайся в вагоне метро.
Людям будь, как весёлый и злой Арлекин,
Оставаясь один, как Пьеро.
Чтоб забыть навсегда слякоть русских небес,
Запотевшие окна такси,
Уходи в золотой юга пальмовый лес,
Пить жемчужных морей элексир.
Будет день, выбран день, обречённый Содом,
Ты покинешь, и не оглянись
Нa страну, где нам утренним пахло дождём,
Bye, Россия, нам больше не снись!
Я бежал от тебя, как бегут от чумы.
Поцелуи не смоешь живою водой.
Нам увидеться в день, когда выйдя из тьмы,
Мы на суд соберёмся теней чередой.
Сладкий уст твоих яд я с собою увёз
На Синая волшебный песок.
Нам созвездия из разных рассыпаны звёзд:
Твой дом – Север, а мой дом – Восток.
В последней битве богу суждено,
Со мной сразившись потерпеть фиаско,
Да я ничто, его лишь маска, но
Живая и страдающая маска.
Я решил умереть. Я уже умирал.
Я в забытом сражении убит наповал.
Чтоб зкончить разлуку, решаю – "Вернусь!"
Но в знакомые двери стучаться боюсь.