Ключи от мира. Серия «Путешественники по временам и измерениям». Книга третья
TextГлава 16. Неприятная встреча
– То-то я удивился, когда главный генератор с нами заговорил, – признался мальчик. – Это пацараи попросили его сломаться на время?
– А-ха-ха, ну ты сказал! – засмеялся Гунтас. – Забот у старцев больше нет, как опускаться до общения с лысаковской техникой. Для этого есть менее важные персоны.
– А что это за пуговица, с помощью которой можно разговаривать с любым прибором? Очередная магическая штучка? – поинтересовался Серёжка.
– На этот раз ты не угадал. Магией здесь и не пахло. Это универсальный портативный сканер из 2300 года лысаковского измерения. Способен за считанные мгновения распознать внутреннее устройство любого прибора, провести диагностику и заставить оборудование общаться с владельцем.
– Как-то странно, – усомнился мальчик. – Техника разговаривает с человеком, просто невероятно!
– А что тут странного? Возьми хоть свой смартфон. Микрофон и динамик у него есть, звуковая плата и программа обработки любых сигналов тоже. Стало быть, слушать и говорить он может без проблем. Теперь глаза – у твоего телефона целых две камеры, спереди и сзади корпуса. Вот и решена проблема. Ты же не удивляешься, когда смотришь фильм на своем гаджете или слушаешь музыку?
– Наверное, ты прав, – задумчиво произнёс Сергей, вспоминая недавнюю беседу со Смарти. Тот действительно общался с мальчиком лишь с помощью заложенной в памяти информации, а когда не знал, что ответить, обращался за новыми данными к другим устройствам.
– Получается, что создание Цифрового мира стало возможным и без изобретения полноценного искусственного интеллекта?
– В твоё время да, – подтвердил пелин. – Да и зачем он нужен, сам подумай! Даже большинство лысаков существуют по простому алгоритму: «Знаю – делаю. Не знаю – значит, не делаю, и придумывать не буду, как сделать». Их жизнь ограничивается минимальным количеством информации, заложенной в памяти. И ничего, как-то существуют.
– Чего-то я устал, – зевнул Серёжка, которого разморило в уже порядком натопленном помещении. – У нас есть время, чтобы поспать?
– Этого добра теперь полно! Нужная нам персона появится на базе только завтра к вечеру. Так что иди отдыхай. У себя дома ты в это время уже третий сон видишь.
Мальчик неспешно встал с дивана, снял сапоги, шапку и шубу, закинул их на вешалку и направился к ближайшей кровати.
– Ты не возражаешь, если я лягу снизу? Лезть наверх уже нет сил! – поинтересовался он у пелина.
– Валяй, мне и тут неплохо, – забираясь с ногами на диван и накрываясь пледом, ответил Гунтас.
Серёжка с разбегу плюхнулся на нижнюю койку. В то же мгновение большое толстое одеяло, которым была застелена кровать, пришло в движение, и кто-то чувствительно укусил мальчика за ногу.
– Аааааа! – заорал тот больше от испуга, нежели от боли, и пулей соскочил с кровати.
– Что случилось? – встрепенулся уже начинавший засыпать пелин и мгновенно запустил обе руки в свою сумку.
– Меня сейчас кто-то цапнул за ногу! Похоже, что здесь водятся крысы, – пояснил мальчик, отойдя от кровати на значительное расстояние.
– Сами вы крысы! – показалась из-под одеяла недовольная морда росомахи. – То безумные скачки устраиваете, то поспать не даёте. Что я вам, железный трансформер?
– Валерка, дурак, ты меня до смерти напугал! – облегчённо выдохнул Серёжка. – Какого лешего ты вообще сюда залез? Сидел бы на своём продуктовом складе и ждал команды.
– Там темно и холодно. И к тому же всё время кто-то шастает: то повара, то уборщики. Надоели до жути, даже поесть нормально не дали. А здесь комфорт по высшему разряду: и тепло, и мягко. Что вам, жалко, что ли?
– Конечно, не жалко, располагайся где хочешь, только предупреждать надо! А если бы мы не одни пришли, а с охранниками? Здесь бы они точно из ружей не промахнулись по твоему толстому заду.
– Ты про свою тощую пятую точку вспомни, когда в следующий раз на улице мёрзнуть будешь! – парировал Валерка. – Иди лучше на верхней полке спи, а то чуть лапу мне не сломал своими прыжками.
– Разобрались – и ладно, давайте спать, утомили уже! – убрав сумку, снова спрятался под плед пелин.
Серёжка забрался на верхний ярус и, свесившись оттуда, шёпотом продолжил разговор:
– А ты как вообще понял, что нас поселят именно в этом домике? Твой любимый продуктовый склад находится далеко отсюда, и услышать или учуять наши запахи ты просто не мог!
– Больно надо! – не вылезая из-под одеяла, ответил Валерка. – Пока вы с Гунтасом сначала суп жрали, а потом какой-то вонючий шкаф чинили, я успел во многие домики заглянуть и разнюхать, что к чему. Оказалось, что почти все они заняты рабочими, кроме этого и ещё парочки на другом конце посёлка. Поэтому определиться с местом вашего будущего ночлега было не так сложно. А когда сюда ещё и Кольку повели, окончательно понял, в какой домик надо залезать.
– Точно – Колька! Снова мы о нём забыли, как тогда о птице Колед в Пятиречье, – вскочил на кровати мальчик и больно ударился головой о низкий деревянный потолок. Словно не замечая этого, стремительно спустился по лесенке и побежал к вешалке за одеждой. Страшная картина промелькнула в голове у подростка: Сильная пурга, жуткий мороз, тёмный и зловещий Северный полюс. И посреди всего этого лежит бездыханное тело прекрасного оленя, который замерз, будучи не в силах оторвать верёвку и уйти с улицы в тёплое убежище.
– Что ещё у вас там стряслось? – не открывая глаз, пробубнил Гунтас. – Вы можете хоть пару часов ничего не делать, а просто спокойно полежать?
Тем не менее его ручка ловко извлекла из кармана жилетки пузырёк с жёлтым порошком, который пелин без промедлений рассыпал перед диваном. Крупинки превратились в небольшие пузыри и полопались, так и не долетев до потолка.
– Колька на улице, – успел выкрикнуть Серёжка, выбегая из жилища.
Оказавшись снаружи, он понял, как сильно ошибался. Олень лежал на животе прямо в снегу, поджав под себя ноги. Широкие сани служили преградой от сильного ветра и снега. Рядом с животным стояла большая лохань, доверху наполненная зерном и пищевыми отходами. Колька то и дело лениво прикладывался к «миске» и выуживал оттуда пару вкусных кусочков. Весь вид его выражал сытость и полное удовлетворение от происходящего. А по тому, как ритмично ходили раздутые бока, можно было догадаться, что животному не холодно, а, наоборот, жарко.
– Это что у тебя там? – осторожно выглянула из-за двери росомаха. Валерка без церемоний спрыгнул с крыльца и подошёл к лохани. Что-то там понюхал и, ловко зацепив лапой кусок варёной рыбы, тут же засунул его в пасть.
– Иди отсюда, быстро скройся! – приказал Сергей. – Если тебя увидит кто-нибудь из рабочих, тогда наша операция будет провалена. Я тебе потом из столовки пару кусков мяса принесу, – он подошёл к оленю и погладил его по загривку:
– Привет, Колян. Как ты здесь на улице – не замёрз?
– Нормалёк, Серега. Когда вернёмся домой, я смогу сразу докторскую диссертацию защитить о жизни и нравах северных оленей. Весь материал, можно сказать, через себя пропустил.
– Я вижу, вон как живот раздулся. Ладно, Валерка, а ты-то чего так разожрался?
– А что, отказываться прикажешь? Они кормят и кормят, подкладывают и подливают. Я что, виноват, что у этих скандинавов олень – практически священное животное, как корова в Индии. Жители посёлка обрадовались, словно малые дети, когда меня увидели.
– Да уж, Валерке оказали куда менее тёплый приём, – пошутил Серёжка. – Ладно, если у тебя всё в порядке и от холода ты не страдаешь, тогда пойду спать.
Мальчик вернулся в дом, пропустив прошмыгнувшую росомаху. Забрался на второй ярус и сразу же заснул. Валерка растянулся на нижней полке и через минуту захрапел, подёргивая во сне верхней губой и повиливая коротеньким хвостиком.
– Ну, наконец-то, блаженная тишина, – Гунтас тихонечко встал со скрипучего кожаного дивана и растворился в воздухе.
***
– Многоуважаемые пацараи! – чинно обратился к старцам пелин, попутно стряхивая с жилетки прилипшие снежинки.
– Мы внимательно слушаем тебя, Гунтас Великолепный, – ответил Джинта, – Хотя, честно признаться, члены Совета пребывают в лёгком недоумении по поводу твоего внезапного визита.
– Я и сам его не планировал, – признался транспортный работник. – Просто слова Сервоета Младшего никак не дают мне покоя. А что, если мы действительно ошиблись и отправились не в то время и не в то место? Вы же понимаете, что даже незначительное вмешательство в жизнь измерения может привести к полному хаосу в череде последующих событий.
– Ты подвергаешь сомнению наше решение? – вскочил из-за стола эмоциональный Карфиус. – Да знаешь, что я за это могу с тобой сделать? Лерак, одолжи мне свой испепеляющий браслет. Я поджарю этого наглеца, как куропатку!
– Ага, ты воспользуешься моим оружием, а мне потом отвечать? Нет уж, хитрый толстяк, разбирайся с пелином без меня. Тем более, я считаю, что в его словах есть доля истины, – спокойно ответил боевой пацарай. – Лысаки уже тысячу раз доказывали, что способны развалить даже самую стройную и выверенную форму социального сосуществования.
Вспомните, сколько славных и развитых человеческих империй были разрушены горсткой диких варваров. Сколько времени и средств лысаки тратили на оборону от внешнего врага, а в результате оказывались побеждёнными «врагом» внутренним, став жертвой своих амбиций, комплексов и суеверия. Я считаю, что нам вообще не следует вмешиваться в течение жизни измерения. Если уж мы доверили лысым обезьянам «Ключи от мира» на сто тысяч лет, так давай хотя бы выдержим этот срок.
– Тише, тише, уважаемые члены Совета, – примирительно поднял руку Джинта. – Я рад, что каждый из нас по-прежнему может свободно высказывать своё мнение, не кивая на ранее принятые решения. Тем более, что никто не застрахован от ошибок, даже мы.
Поэтому предлагаю ещё раз обсудить проблему, учитывая замечания Гунтаса Великолепного и Сервоета Младшего. А господин пелин может отправляться назад. О своём решении мы сообщим в кратчайшие сроки и передадим его на твой персональный магометр.
И старцы, встав из-за стола, немедленно исчезли из зала заседаний в неизвестном направлении. Гунтасу не оставалось ничего другого, как вернуться в тёплый уютный домик на Северном полюсе. Аккуратно переступив через росомаху, которой стало жарко на кровати и она улеглась прямо у двери на прохладный пол, пелин лёг на диван и забылся сном.
***
– Гунтас, вставай! – теребил пелина за плечо Серёжка.
– Что случилось? Зачем ты меня будишь в такую рань? – недовольно отозвался тот, не высовываясь из-под пледа.
– Кажется, у нас скоро будут гости. Я только что увидел в окно, как в посёлок прилетел вертолёт. Из него вышли три человека и направились в главный офис. А Рик, который их встречал, пару раз указал рукой в сторону нашего домика.
– Как ты это всё смог разглядеть в такую метель и темень?
– Потому что строители зажгли свои мегапрожекторы, и уже пару часов с помощью тракторов и лопат вовсю очищают строительную площадку.
Только тут Гунтас осознал, что мерное урчание моторов из его сна про самолёты и пароходы – это не что иное, как шум работающих за окном бульдозеров.
– Что-то рано они зашевелились. Неужели сроки строительства сдвинулись? Какая-то непредсказуемая база: ломается у них всё, никто ничего не знает, да ещё сам посёлок не отражается на реализаторе!
– Хватит ворчать. Давай пока обсудим дальнейшие действия. И ты, Валерка, – пнул Серёжка никак не желающую просыпаться росомаху. – Иди уже отсюда, спрячься куда-нибудь. Итак весь домик провонял мокрой шерстью, как будто в псарне живём.
– Себя лучше понюхай, – осклабилась росомаха. – Никогда не думал, что человек может так сильно смердить. У тебя на одних штанах больше ста разных запахов. А жилетка Гунтаса – это вообще скопище вселенских ароматов. Кстати, чем это у тебя так вкусно пахнет из сумки?
– Это специальное зелье – «Вкус смерти» называется, – улыбнулся пелин. – У него, действительно, приятный запах и отменный вкус. Только вот существо, проглотившее порошочек, через несколько часов раздувает, словно воздушный шар, до тех пор, пока не разорвёт на части. Ну что, желаешь отведать?
– Идите вы со своими магическими гадостями! – брезгливо плюнул Валерка на пол и почесал задней лапой шею. – Я уж как-нибудь своим умом обойдусь. Пойду пока на любимый склад, съем чего-нибудь вкусненького.
И росомаха с разбегу влетела в ближайшую стенку и исчезла за ней.
– Да, крутой дар у Валерки. Такой и в обычной жизни был бы незаменим, – восхитился Серёжка. – Хотя, Гунтас, я так и не понял, для чего используют этот «Вкус смерти»? Какой толк от того, что неприятель взорвётся и забрызгает тебя кишками и кровью?
– Это очень коварное зелье. Обычно с ним поступают следующим образом: когда поймают врага, ему сразу же учиняют допрос. И если понимают, что он не представляет особой ценности (и боец слабенький, и толком ничего не знает), тогда решаются на применение «Вкуса смерти». Пленнику накрывают шикарный стол, кормят и поят от пуза. И незаметно подсыпают зелье. Потом отпускают восвояси с предупреждением больше не попадаться, иначе головы ему не сносить.
Тот радостный прибегает в свой лагерь и начинает рассказывать о том, как ему неслыханно повезло. Обычно на середине рассказа – бах! – и всех, кто стоял рядом, забрызгивает сам понимаешь чем. А поскольку кровь бедолаги пропитана зельем, то, попадая на других существ, она и их отравляет. Начинается цепная реакция взрывов. Один раз наши маги таким способом без особых усилий взяли целую крепость рептусов. Когда туда вошли, оказалось, что и воевать уже не надо: кругом руки, ноги да головы валяются, а целого никого…
– Какая отвратительная жуть! Это покруче битвы зомби с оборотнями, – раздался знакомый голос из-под кровати.
– Валерка, я же тебе сказал скрыться куда подальше! Что непонятного? – вскипел Серёжка.
– Ладно, будет тебе, – ответила росомаха и опустила голову. – Я же не виноват, что Гунтас так интересно рассказывает. Где я ещё узнаю про другие миры и магические битвы? Ты-то нам с Колькой ничего не рассказываешь.
– Вот здесь они остановились, господин Финбахен, – раздался громкий голос с улицы. – У нас сейчас как раз есть пара свободных домиков, пока не приехали рабочие и не начали основную стройку.
Серёжка и Гунтас от неожиданности замерли, а Валерка по привычке сиганул прямо в стену и выскочил с обратной стороны домика за границей поселения.
– Ох уж эта стройка – постоянно у нас что-то срывается, – сокрушался незнакомый голос. – Я совершенно не привык работать в таких условиях, без жёстких сроков и чётких приказов.
– Я вас понимаю, Артур Карлович. Наше руководство порой создает больше проблем со всеми этими тайнами и недоговорённостями. Я, например, до сих пор не знаю, сколько всего на площадке будет занято рабочих и единиц техники. В таких условиях даже нормальную карту безопасности не составить.
– А что ты хотел, Рик? Сверхсекретный объект, он и на Северном полюсе окутан завесой тайны. Даже я не знаю многого из того, что мне хотелось бы знать.
Не сговариваясь, мальчик и пелин подбежали к кухонному столу, сели за него и принялись мастерить бутерброды с маслом и сыром.
– Сделаем вид, что ничего не слышали, так как были увлечены завтраком, – подсказал Гунтас и сделал большой глоток уже давно остывшего чая.
Голоса раздались уже совсем рядом, скрипнули доски крыльца, и входная дверь распахнулась, впустив в помещение морозную свежесть.
На пороге стояли двое – уже известный путешественникам главный инженер Рик и незнакомый мужчина. На вид ему было лет пятьдесят, может быть, чуть с хвостиком. Высокий, поджарый, но с небольшим возрастным животиком, с короткой стрижкой «полубокс», так уважаемой военными многих стран, и небольшими седыми усами. Одет он был в тёмно-синюю военную форму, на которой отсутствовали знаки различия. Только на левом нагрудном кармане была вышита небольшая эмблема, такая же, как на флаге – красный лев с мечом и щитом. Фуражка на голове была явно не по погоде, но мужчину, похоже, это не беспокоило.
Незнакомец окинул цепким взглядом жилище путешественников. Мельком взглянул на Серёжку и изобразил гримасу безразличия, словно тот был мебелью. А вот Гунтас вызвал у него куда больший интерес. Он удивлённо округлил глаза, однако тут же справился с эмоциями и обратился к Рику:
– Господин Кайтер, потрудитесь объяснить, как проник и что делает на секретной военной базе опасный преступник, разыскиваемый полицией многих стран?
Бутерброд выпал из Серёжкиных рук, естественно, маслом вниз. Мальчику вдруг стало страшно от осознания того, что пелина могут арестовать и увезти на Большую землю, а он останется на Северном полюсе совсем один с оленем и прожорливой росомахой. И что ему делать в этой ситуации, уже никто никогда не подскажет.
– Вы что-то путаете, Артур Карлович. Этот господин – Юхан Линдберг, норвежский путешественник и исследователь. Сегодня ночью я направил запрос в Норвежский полярный институт. Там мне подтвердили, что, действительно, он является их внештатным сотрудником и в настоящее время находится в очередной экспедиции на Северном полюсе. А этот мальчик его сын Вигго, они частенько путешествуют вместе.
– Да? – задумчиво произнёс Финбахен. – Наверное, у каждого в этом мире найдётся двойник, и не один, но я сильно сомневаюсь, чтобы по Земле бродил ещё один лилипут в такой чудной одежде.
– Бог с вами, господин полковник, – улыбнулся Рик. – В прошлом году я гостил у двоюродной сестры. К ним в городок с гастролями приезжал бродячий цирк. Так там было столько карликов, что аж в глазах рябило. Я даже ненароком подумал, что часть из них состояла из загримированных детей. Однако вечером, когда эта ватага завалилась в местный бар и стала бочками лакать пиво, я понял, что это точно не дети. Дети так пить ещё не могут. А кроме того, Юхан оказал нам неоценимую услугу, починив главный генератор. Без него мы жили четыре дня как в каменном веке.
– Может быть, ты и прав, но жизнь научила меня подвергать сомнению даже самую достоверную информацию. И потом, наш проект слишком важен, чтобы доверять его судьбу ответу из какого-то там Полярного института. Поэтому приказываю тебе выставить у домика вооружённую охрану. И никуда этих двух «Колумбов» не выпускать до моего особого распоряжения. Условия здесь сносные и еды полно, так что не умрут.
– Позвольте! – встал из-за стола крайне возмущённый Гунтас. – Я ещё могу пропустить мимо ушей ваши огульные обвинения в том, что мы какие-то там преступники. Мне неприятен факт, что вы даже не представились и не поздоровались с нами, но и это я переживу. Но запирать нас здесь, словно осуждённых, я не позволю! Мы свободные граждане Норвегии и просим уважать наши права! Вы не имеете никакого права удерживать нас против воли.
– Не кипятитесь, господин Линдберг, – попытался выступить в роли миротворца Рик. – Вы же сами просили пустить вас в посёлок и разрешить остаться на несколько дней, чтобы отдохнуть и набраться сил.
– Совершенно верно, но разговор шёл о двух, максимум трёх днях. А не о каком-то бессрочном заточении по команде полусумасшедшего старика, уволенного в запас, судя по отсутствию нашивок на форме.
Кайтер даже поперхнулся от проявленной пелином неслыханной грубости в адрес начальства. И решил больше не вмешиваться, чтобы не накликать беды уже на свою голову.
Финбахен сначала позеленел, потом побагровел, потом пошёл пятнами. Не меньше минуты ему понадобилось на то, чтобы взять себя в руки и процедить сквозь зубы:
– Значит, так! Этого наглого коротышку прямо сейчас отправьте в изолятор. И отберите у него все вещи, кроме одежды. Мальчик пусть остаётся здесь, только не забудьте про охрану у входа. И скажите радисту, чтобы связался с Центром: мне надо кое-что выяснить.
Больше не взглянув на путешественников, полковник развернулся на месте и стремительно вышел из домика.
Рик посмотрел на пелина, покачал головой и устремился вслед за начальником, причитая на ходу:
– Да, ну и дела, вот так дела!
Когда они вышли, мальчик схватил транспортного работника за руку:
– Гунтас, ты что, рехнулся? Зачем так сильно нахамил этому Финбахену? Мы же из-за него сюда приехали, а ты взял и сразу заделался его лютым врагом. Теперь точно ничего не выясним. Предлагаю не дожидаться вооружённых головорезов, которые уведут тебя неизвестно куда, и переместиться обратно ко мне домой.
– Спокойнее, Сергей. Ты всё время забываешь, кто я такой и чьё задание мы выполняем, – ответил пелин и принялся намазывать себе очередной бутерброд.
Когда он положил на булку с ровным слоем масла толстый кусок сочной консервированной ветчины, только тогда продолжил:
– Если я с ним поругался, значит, так надо было. Если бы он не был таким вспыльчивым, тогда, наверное, пришлось бы с ним даже подраться. Главное было вывести его из состояния душевного равновесия, чтобы он отдал приказ посадить меня в отдельное помещение, которое у них именуется изолятором.
– Я рад, что у Совета, как всегда, продуман каждый шаг, но мне-то что здесь делать одному на краю земного шара? А если ты не вернёшься? Я даже не смогу разобрать их тарабарский язык.
– Норвежский и английский, – уточнил жующий Гунтас. – Они общаются здесь на этих двух языках. В этом ты прав. На, быстренько выпей этот раствор, – и пелин достал из кармана жилетки и протянул мальчику склянку с чёрной жидкостью.
Серёжка, не раздумывая, опрокинул её в рот, проглотил и тут же скривил лицо от противного вкуса и маслянистой консистенции:
– Фу, какая гадость! Что это было?
– Ой! Прости, Сергей, кажется, я дал тебе не то зелье! – спохватился пелин. – Ты случайно съел мои пробы нефти, которые я забыл передать в Центральную диспетчерскую пелинов, когда вернулся из прошлого путешествия. Но ты сам виноват! Развёл панику, понимаешь. Вон, смотри, у меня даже руки затряслись!
– Что-то не вижу я у тебя волнения, – схохмил мальчик. – Вон как в бутерброд вцепился, клещами не оттащишь. Я хоть не отравлюсь от этой нефти?
– Нет, что ты, там её и было-то всего ничего. Вот то, что тебе надо, – пей! – и Гунтас дал ему очередной пузырёк с тёмно-зелёным раствором.
Мальчик с сомнением посмотрел на содержимое, но спорить не стал. На этот раз во рту остался слабый цитрусовый привкус с кислинкой.
– Это вытяжка из костей толмоха, – пояснил пелин. – Теперь ты некоторое время будешь обладать способностью уникальной рыбки понимать языки любых существ.
– Ух ты, здорово! – не поверил своему счастью мальчик. – А то я жалел, что мы не взяли толмоха с собой в путешествие. Он, бедный, там один лежит в портфеле и скучает, наверное.
– Не скучает. Его Васант давным-давно забрал и переместил куда надо. Тебе он пока не понадобится, чего без дела ему пылиться. Знаешь, какая в измерениях стоит очередь из желающих воспользоваться услугами рыбки-переводчика!
– И долго я смогу вот так понимать другие языки?
– Думаю, что до моего возвращения действия зелья должно хватить.
– А как быть с твоей сумкой? Они же все вещи у тебя отберут. Где мы её потом искать будем?
– Пусть сначала найдут, а там поглядим. Она уже минут пять как невидимая стала. А надо будет, так сама переместится в Совет и разрешения не спросит.
Мальчик хотел поинтересоваться, неужели сумка может путешествовать отдельно от хозяина, но потом вспомнил рассказ про Тофточку и решил промолчать.
В этот момент дверь снова распахнулась, и в дом вошли двое здоровенных охранников. Каждый из них был больше Нильссона раза в два и вместо охотничьих ружей на их плечах висели автоматы. Следом зашёл Рик.
– Господин Юхан, Вам необходимо немедленно проследовать с этими ребятами. Они отведут Вас в изолятор. Мальчик остаётся здесь. Обещаю, что ничего дурного с ним не случится. Только не выходи, пожалуйста, в посёлок, – обратился Кайтер к Серёжке.
– Что, даже нельзя побыть на улице, проведать нашего оленя? – наивно спросил Сергей.
– Со своим животным общайся сколько хочешь, только не убегай от домика. Если тебя увидит полковник Финбахен, то тоже запрёт в камеру.
– А надолго вы уводите моего отца?
– Надеюсь, что нет. Думаю, к вечеру разберёмся в этом дурацком недоразумении и будем все вместе в тёплой компании пить двадцатилетний виски и курить кубинские сигары.
– Я тоже на это надеюсь, – встал из-за стола Гунтас и направился к ожидающим его охранникам. На пороге он обернулся и подмигнул Серёжке.
Когда пелина вывели из домика, Рик задержался на пороге и спросил у мальчика:
– Скажи, ты ничего странного не слышал этим утром? Никакой зверь не пробегал мимо?
– Нет, не слышал, – пожал плечами Серёжка. – И потом, у нас же рядом с окнами стоит олень. Если бы он почуял дикого зверя, такой бы рёв устроил – за километр было бы слышно. А что случилось?
– Может, ты и прав… – размышлял вслух Рик. – Что случилось? Да наружной охране со вчерашнего чудится какой-то хищник, которого они никак не могут поймать. Только и твердят, что видели его то тут, то там. Ладно, не бери в голову, отдыхай.
И главный инженер, с силой захлопнув дверь, побежал догонять конвоиров, ведущих под руки маленького пелина.
Глава 17. Чудесное спасение
– Ну и что мне теперь делать? – спрашивал мальчик сам себя, наблюдая за тем, как бесцеремонно уводят его персонального транспортного работника.
– Ничего особенного. Иди, чай допивай, небось, остыл уже.
Если бы не знакомый Валеркин голос, Серёжка, наверное, упал бы в обморок. Или подумал, что сошёл с ума. Действительно, кто ещё может отвечать на твои вопросы в комнате, где никого, кроме тебя, нет?
Росомаха лежала на нижней полке деревянной кровати и, ничуть не смущаясь, жевала какую-то дрянь, похожую на замёрзшую заплесневелую буханку хлеба. Периодически она откусывала и выплёвывала прямо на постельное белье ледяные ошмётки.
– Ты что, не мог нормально перекусить на своём складе? – пожурил друга Серёжка.
– Не успел, – ответил Валерка. – Если бы чуток пораньше встал, может, и свезло бы. А так там уже вовсю начались перемены. Видно, повара увидели, что их «пищевой рай» кто-то принялся разорять. Вот и решили перенести провизию в более защищённое место. Смешные, ей-богу! Не знают, что мне ни бетон, ни сталь не преграда. Я уже даже проследил, где они оборудовали новый склад. Как рабочий день закончится, пойду туда полакомлюсь. А пока вот, старый хлеб нашёл в помойном баке. Наверное, с лета ещё лежал – твёрдый как камень, уже зубы от него болят.
– Ты лучше выясни, куда Гунтаса увели! – глотая чай, попросил Серёжка.
– Это не проблема. Запашище его жилетки ни с чем спутать невозможно. А чего нашего пелина вдруг арестовали, что он успел натворить?
– Ничего особенного. Просто сгоряча обозвал их главного начальника сумасшедшим стариком.
– И был абсолютно прав, – поддакнул Валерка. – Мне как раз довелось побывать в его личном домике. Ещё та пещера ужасов, доложу я тебе!
– Ты видел личные вещи Финбахена? И так спокойно об этом говоришь? – выскочил из-за стола Серёжка.
– А что, прикажешь мне из-за дюжины книг, пачки сигарет, пары трусов и носков крик на весь Северный полюс поднимать?
– Ты не заметил там ничего особенного? Давай, напряги свои «хищные» извилины. А если вспомнишь что-нибудь ценное, я тебя ветчиной угощу.
– Умеешь ты уговаривать, Серёга! Только чур всю банку мне отдашь, а то я не наемся.
Росомаха перестала грызть свой мучной кирпич и сбросила его лапой на пол. После чего прошла на кухню и уселась рядом со столом, не сводя глаз с открытой жестяной банки консервированной ветчины.
– Значит, так, – сглатывая слюну, начал вспоминать Валерка. Домик у него обычный, такой же, как у вас с Гунтасом. Только там стоит компьютер со здоровенным монитором, размером с мой домашний телевизор. И на кухне холодильник не такой, как здесь, маленький, а высокий и широкий, с двумя дверцами.
– Ты, конечно же, не удержался и заглянул внутрь? – подколол его Серёжка.
– А на что, по-твоему, мне лапы даны? Да, открыл нижнюю дверцу, глянул.
– Валерка, не тяни, достал уже! Что ты там увидел?
– Ничего особенного. С десяток больших банок, литров на пять каждая, с мутной жидкостью. В ней плавали какие-то головастики с проводами, торчащими из живота или задницы, я не успел разглядеть. На каждой банке большая этикетка с кучей текста на английском, в котором я не силён, как ты знаешь.
– Интересно, чтобы это могло быть? – задумчиво произнёс Серёжка. – Вот бы хоть одним глазком взглянуть на этих монстриков.
– Хочешь снова туда схожу, разобью одну банку и принесу тебе её содержимое? – предложил Валерка.
– Не надо. Думаю, что, пока не вернётся пелин, нам следует вести себя осторожно. Пойду Кольку предупрежу, чтобы тоже был тише воды и ниже травы.
Мальчик прошёл к вешалке, запрыгнул в сапоги, надел шубу и шапку, потом вернулся к столу и забрал недоеденный хлеб.
Олень стоял по колено в снегу и увлеченно рылся в большом корыте, наполненном чем-то, по его разумению, вкусным. На шее болталась толстая обледенелая верёвка, которой Колька был привязан к тонким перилам крыльца.
Вокруг, вопреки приказаниям Финбахена, никого не было. Очевидно, Рик решил напрасно не тратить время на охрану беззащитного тринадцатилетнего мальчика и его домашнего оленя.
– Вот и хорошо, – обрадовался Серёжка, радуясь возможности пообщаться с другом в спокойной обстановке.
– Привет, Колька. Как ты здесь, не замёрз? Что-нибудь интересное успел заметить?
– И тебе не хворать, дружище. Я тут пока стоял, всякого насмотрелся. Не успел толком выспаться, как с самого утра рабочие затеяли расчистку строительной площадки. Зажгли свои поганые прожектора, такие яркие, что мёртвого разбудят. Носились, словно угорелые, туда-сюда, пока снег сгребали. А как управились, сразу прилетел вертолёт. На нём доставили не меньше дюжины каких-то важных толстяков. Руководил ими один пенсионер в военной форме.
– Про это я тоже знаю, – подтвердил Серёжка. – Именно из-за конфликта с ним Гунтаса арестовали и упрятали в камеру.
– Куда? В камеру? Ну, ты скажешь тоже, – рассмеялся олень. – Эта тюрьма ничем не отличается от твоего дома, только находится гораздо ближе к центральному офису. Я внимательно следил, куда верзилы потащили нашего маленького друга.
– Так чего ты тут прохлаждаешься, а точнее, паришься в своей шкуре? Беги к нему быстрее, спроси, что нам делать дальше! – приказал Кольке Серёжка и, чтобы подбодрить, сунул тому в пасть полбуханки хлеба.
– А как я туда проникну? У меня же нет Валеркиного дара, – запротестовал жующий олень.
– Не надо никуда проникать. Просто подойди поближе к домику, дескать, пасешься от нечего делать. И через окошко попробуй пообщаться с Гунтасом, только тихо, чтобы посторонние не услышали. Там же есть окна?