Добро пожаловать в Детройт. Часть 1

Кларк докурил сигарету и, отвернувшись от беседующих, выкинул окурок в урну. Когда он снова развернулся, собираясь подняться по ступеням офиса, то увидел, что Вуд и незнакомка неторопливо идут прочь. Женщина, закинув рюкзак на спину, держится ладонью за его локоть, и куда-то указывает рукой, а коллега, неся ее куртку, буквально взгляда не сводит со своей спутницы.

«Ну точно, подружка. Такими глазами на нее смотрит, счастливчик!»

Кларк взбежал по ступеням офиса с улыбкой на лице. Хоть они и не были знакомы, но Вуд производил приятное впечатление вежливого, харизматичного человека, и он был за него по-человечески рад.

•••••

«Ах, я такая неловкая, мой чемодан сломался, попав колесиком в сливную решетку. Ах, я приехала в этот город утром, у меня промежуточный рейс в Орлеан и я тут совсем никого не знаю. Ах, как же мне дотащить свой чемодан до гостиницы, эти таксисты такие грубые и вульгарные… Тупая мразота» – Лара, криво ухмыльнувшись, вытерла нож о рубаху мужика, который пошел за ней, как привязанный, в «укромный уголок, куда она смогла дотащить тяжеленный чемодан, прежде чем отправилась искать помощь». Всю дорогу он ее лапал, а она делала вид, что не замечает его намеков, не замечает, что уже не она держит его под локоть, а он фиксирует ее руку за запястье. Щебетала, как дурочка, о том, как Детройт красив и какой «мужественный поступок» совершает этот «джентльмен», тяжелым взглядом сверлящий то её обтянутую трикотажем грудь, то шею.

В переулок-тупичок она вошла первой, чтобы мужчина ничего не заподозрил. Он был вынужден отпустить ее руку, ибо тут было достаточно узко из-за здоровых мусорных контейнеров, стоящих у стены. Но, отпуская руку, Вуд Тёрнер, идя сразу следом, запустил пальцы ей в волосы, наматывая на кулак специально отращенную ради такого случая длинную шевелюру.

Лара притворно вскрикнула, доставая из левого кармана штанов выкидной нож и, резко крутанувшись на одном месте, шагнула к не ожидавшему такой скорости мужчине. Для него она стала неразличимым смазанным пятном, а потом пришла боль. Два точных удара в бок, четко под поднятую руку: между шестым и пятым ребром, и между седьмым и шестым. Крепко схватив Вуда за запястье руки, что все еще сжимала волосы, следующий удар ножом Лара нанесла в локтевой сгиб, отчего его пальцы разжались и, пройдя под рукой одновременно с этим, пнула свою жертву под левое колено, ловко забирая куртку из второй руки мужчины и бросая ее на крышку мусорного контейнера, чтоб не мешалась. Последний удар рухнувшему на колени Вуду был нанесен в шею сбоку, между пятым и четвертым позвонками.

Вуд умер тихо и быстро, чего совершенно не заслуживал после всего, что сделал.

Лара глубоко вдохнула, возвращаясь в нормальную для человека скорость, скрупулёзно проверила, не осталось ли на ней случайных капель крови, взяла с контейнера свою куртку, повесила ее на лямку рюкзака за спиной и, опустившись на корточки возле лица Вуда, сделала фото на коммуникатор. Подождав около десяти минут, наемница, аккуратно перешагнув натекшую лужу крови, неторопливо покинула переулок, отправляясь за заслуженной наградой.

Карэн ждала ее у бара. Мотылек уже успела переодеться в «рабочее», сверкая ультракоротким платьем из серебристой ткани с полихромными вставками, настроенными на пульсацию в такт играющей музыке. Увидев входящую в зал Лару, женщина отставила недопитый коктейль, что-то шепнула на ушко сидящему рядом мужчине, похлопав его по руке, и эффектной походкой подиумной модели подошла к ней.

Затравленный взгляд, который мотылек бросила на Лару, никак не вязался с образом экстравагантной сердцеедки, и наемница просто молча показала Карен фото на экране, удалив его сразу, как только женщина его рассмотрела.

– Подруга… Ты… Ты просто улет! – Карен широко улыбнулась, глядя на Лару с обожанием. – Я честно не верила, что ты справишься, но, черт побери, куда ты там собиралась? Пойдем, я перетрясу весь гардероб, но ты будешь самой роскошной женщиной сегодня вечером.

– А твой… – чуть опешившая от такого напора Лара, которую уже тащили в сторону двери у бара, попыталась напомнить мотыльку про сидящего возле барной стойки мужчину, но Карен лишь махнула рукой, не сбавляя скорости.

– Он постоянный, подождет, никуда не денется.

Личные номера мотыльков располагались по обе стороны от достаточно широкого коридора. Темно-сиреневый ковролин поглощал звуки шагов, а двери, судя по всему, были весьма неплохо звукоизолированы. «Небеса» явно целили в очень притязательную клиентуру, стараясь во всем походить на самые элитные заведения подобного типа, какие только Ларе доводилось видеть.

Номер Карен был четвертым по правую сторону и условно делился на две части: огромная кровать-подиум, потолок над которой был украшен крупными кусками зеркал, подсвеченных сине-розовым неоном и обрамленных полупрозрачными лиловыми занавесками до самого пола, и отгороженная ширмой «гардеробная», где, помимо высокотехнологичного трюмо, позволяющего ухаживать за дорогими лицевыми имплантами своей хозяйки, стоял огромный, во всю стену, шкаф с зеркальными дверцами.

Карен усадила Лару в кресло, стоявшее возле ширмы, и принялась агрессивно копаться в шкафу, сопровождая это невнятным бурчанием, постепенно перешедшим в тихие всхлипывания. Наемница напряглась, прислушиваясь и не понимая, что происходит.

– В чем дело?

Когда Карен обернулась, Лара увидела на ее лице улыбку.

– Прости, это… Это просто так хорошо, знать, что он больше не придет. Может быть, мы и занимаемся сексом в тот момент, когда нами управляет модуль, но потом, когда все проходит, разум и тело все равно сохраняют некоторые воспоминания. И если это раз за разом… Понимаешь, невозможно стереть это полностью, кто бы там что ни говорил. И теперь я просто счастлива, подруга. Ой, это же ничего, что я тебя так называю? – мотылек с каким-то опозданием вдруг решила узнать мнение наемницы и та, снова расслабившись в кресле, равнодушно пожала плечами.

– Ничего.

– А ты немногословна, – Карен улыбнулась, вытирая слезы и снова зарылась в шкаф. – Какой у тебя размер ноги?

– Восьмой, или восьмой с половиной.

– Отлично, прям как у меня. Так, смотри…

Невзирая на то, что Лара несколько раз напоминала Карен ждущего ее у бара мужчину, они все равно провозились с подбором одежды не меньше часа. Благодарная мотылек буквально раздела наемницу до белья и заставила перемерять не меньше дюжины платьев, то недовольно хмурясь, то – восхищенно цокая языком.

– Если бы ты действительно искала в клубе работу, мы б с девочками объявили перемирие только ради того, чтобы избавиться от тебя, – наконец сообщила она, смотря на облаченную в очередное платье наемницу. – Лучшее. Это однозначно лучше всего.

Глядя на себя в зеркало, Лара готова была согласиться. Во-первых, потому, что это платье было изготовлено из настоящего шелка, к которому наемница прикасалась последний раз тогда, когда надевала одно из своих платьев для официальных мероприятий в корпорации. Во-вторых, оно, сверху состоящее из плотного лифа, с мягкими косточками и без бретелек, которые Ларе постоянно натирали плечи, от бедер расходилось в свободно струящуюся длинную юбку с разрезом чуть выше колена. В-третьих, оно было потрясающего, глубокого пурпурного цвета, который оживал неоновыми волнами благодаря свойствам самой ткани.

Карен поставила перед девушкой черные туфли на невысокой шпильке и Лара, перешагнув в них, покрутилась перед зеркалом.

– Думаю это то, что нужно, – сняв туфли, женщина аккуратно расстегнула потайную молнию сбоку и выскользнула из прохладных объятий ткани, положив платье на кровать.

– Этого достаточно? За… За услугу, – губы мотылька чуть дрогнули, то ли в улыбке, то ли в нервозной гримасе и наемница кивнула.

– Более чем.

Убрав платье и туфли в рюкзак, Лара коротко попрощалась с Карен и покинула клуб, сразу построив маршрут к ближайшей лапшичной, где с огромным удовольствием потратила пятьдесят баксов на две порции яичной лапши с синтезированным мясом, литр овсяного молока, стакан кофе и три злаковых батончика, которые продавались в автомате со скидкой.

Сидя за выносным столиком, женщина медленно, смакуя, хрустела батончиком, запивая его мелкими глотками молока и лениво пролистывала новостную сводку.

«Что-то сегодня в ленте очень много про Санта Муэрте. Вооруженные конфликты с другими бандами на окраинах города, перестрелка в клубе неподалеку от западных районов делового центра. Кто интересно наступил на мозоль горячим латиносам? Хм, о, вот это интересно…» – Лара скопировала в память устройства объявление о найме в частную охранную кампанию, но уже спустя минут тридцать-сорок поисков с тоской вздохнула и стерла его. – «Везде торчат уши или ‘‘Такэды’’ или ‘‘АрмаЭксп’’, может, вакансии ‘‘Бионик Лимитед’’ посмотреть? Вроде бы у них есть представительство в Детройте. Хоть работать с корпорацией из Советов мне еще не доводилось, но не думаю, что это будет хуже, чем обычно… Ладно. Сначала нужно разобраться с этим анонимным ‘‘знатоком’’, а потом уже решу, что делать дальше.»

Женщина провела за столиком еще около часа, потом, когда небо начало наливаться привычной для города темной дождевой хмарью, отправилась гулять в ближайший торговый центр. Ей нужно было чем-то себя занять до вечера, и семиэтажный торговый ад для этого подходил как нельзя лучше, кроме того, оставалась еще пара штрихов, которые необходимо было добавить для завершения образа. Сделать маникюр (даже коротко обрезанные ногти Лары было бы неплохо обработать и покрыть) и купить маленький кошелек, в который она переложит свою немногую наличность и ключ от комнаты в гостинице.

Так, за мелкими хлопотами, наемница провела следующие три часа, после чего, переодевшись в туалете молла, подправила внешность. Примерно двадцать минут ей потребовалось, чтобы из рыжей кочевницы превратиться в белокожую брюнетку-корпоратку. Это был один из ее любимых образов, этот и практически такой же, но с белоснежными волосами, только светлые волосы никак не шли к платью.

Вытащив из рюкзачка косметичку, женщина подкрасила глаза, чуть добавила румянца поверх того едва заметного, что вызвала на коже сама и, довольная результатом, взбила пальцами вьющиеся волосы, рассыпавшиеся по спине почти до пояса. Платье имело достаточно открытую спину, и было бы куда красивее, если бы Лара собрала высокий хвост, но…

Повернувшись боком, женщина двумя ладонями подняла волосы и глянула в зеркало на свою спину, потом убрала ладони, позволяя густой шевелюре скрыть верхнюю часть неприкрытого импланта. «Rapid-70-2076» выглядел, как будто второй позвоночник из черного металла, только остистых отростков было по два на каждом позвонке, и торчали они не вверх, а располагались по бокам, уходя внутрь ее тела. Устройство утопало в ее спине на половину своей фактической глубины, полностью интегрированное в нервную систему позвоночника и шло от седьмого шейного позвонка до десятого грудного. Этот имплант мог бы сказать о своей хозяйке гораздо больше, чем обувь. Военная технология, предназначенная для бойцов экстра-класса, позволяла им ускорять собственное тело, повышая реакцию до недостижимых обычному человеку показателей. Причем конкретно эта версия с маркировкой "70" работала постоянно, в отличии от более старой "Rapid-100", что хоть и повышала показатели в полтора раза больше от новой модели, но работать могла только ограниченное в пару минут время и запускалась только по приказу владельца. И если "сотку" себе старались поставить все худо-бедно причастные к силовым структурам, от наемников до "состоявшихся" громил, кто вообще мог потянуть её установку и использование, то "семидесятка" оставалась уделом настоящих профессионалов, ведь чтобы справиться с ней требовалась не только специальная подготовка, но и высокая совместимость с имплантом, и несколько месяцев реабилитации после, когда ты буквально учишься двигаться заново. Однако, возможность моментально переходить из обычного состояния в ускоренное, не переживая, что спустя две минуты твой имплант принудительно отключится (или сожжет тебе всю нервную систему – некоторые самоубийцы через "черных" хирургов снимали ограничения и всегда за это жестоко расплачивались, рано или поздно), того действительно стоила и не раз спасала Ларе жизнь.

Впрочем, ограничения были и у "семидесятки".

Упаковав свою дневную одежду и обувь, Лара вызвала такси через коммуникатор, выйдя в молл – забросила свой рюкзак в ячейку хранения и уже через двадцать минут выходила из машины напротив сияющего трехэтажного заведения, облитого светом от прожекторов и дизайнерской подсветки фасада. Пройдя мимо входа для vip, Лара пристроилась в конец недлинной очереди на вход и через минут 10, спокойно выдержав взгляд охраны и сканер, прошла внутрь клуба, к стойке регистрации новых клиентов.

– Лара Волкер. Нет, сейчас счет пополнять не буду. Подтверждение по голосу. Спасибо, – и, покончив с формальностями, наемница прошла дальше, туда, откуда звучала музыка, на ходу набирая сообщение.

«Шульц, я в клубе.»

«Отлично, подцепись там к их внутренней сети, и я все сделаю.»

«Один вопрос – где это можно сделать и что мне за это может быть?»

Лара выходит в большой зал первого этажа и неторопливо идет в сторону бара, лениво осматриваясь из-под ресниц и то и дело поглядывая на молчащий коммуникатор в ладони.

«В вип-комнатах есть панели управления внутренними системами, всякие там кондиционеры, затемнение стекол и прочая фигня. Подцепляться к ним разрешено, там ограниченный допуск, но нам для нашего дела больше и не нужно» – прочитала она наконец сообщение и хмыкнула, понимая, что вечер будет весьма насыщенным на события…

_________________________

[1] Adapted Artificial Intelligence (Адаптированный искусственный интеллект) – прошедший через процедуру адаптации дикий искусственный интеллект, получивший право интегрироваться в человеческое общество с соблюдением определенных ограничений.

[2] Мотыльки – общее название людей, оказывающих эскорт и интим-услуги повышенного класса. Мотыльками их прозвали за короткий срок жизни в профессии, во всех смыслах этих слов.

[3] Руж – река, протекающая через Детройт, с множеством притоков.

[4] Мелитон Корпорейшн – частный американский поставщик высококлассного снаряжения для наемных служб безопасности. Пользуется популярностью у достаточно обеспеченных наемников, готовых переплачивать за гарантию качества и индивидуальный подход.Мелитон Корпорейшн – частный американский поставщик высококлассного снаряжения для наемных служб безопасности. Пользуется популярностью у достаточно обеспеченных наемников, готовых переплачивать за гарантию качества и индивидуальный подход.

8. Убийственная музыка

Входящий в клуб «Санто-Доминго» отряд проигнорировать было достаточно сложно, но дергающиеся под глубокие басы, перемежающиеся «запилами» токсично-истеричного бейса [1] посетители клуба смогли это сделать. Файдз скривился – он такие звуки музыкой-то назвать не мог, язык не поворачивался, а эти вон, пляшут с выражением кайфа на лице…

«Любит наш народ всякое… Так ладно. Я сюда не порицать говно-вкусы безмозглого населения пришел, я пришел сюда по делу. А дело мое… – музыкант оглядел клуб и тут же заметил вознесенную к потолку на противоположном конце зала платформу, обнесенную каким-то чисто декоративным заборчиком. Клуб был не очень большим, потому снизу было видно лишь то, что возле ограды стояли какие-то весьма крупного вида мужики, которые, очевидно, следили за всем происходящим. Вот один из них довел ленивым взглядом до входа и Файдз был готов поклясться, что увидел, как глаза «следящего» начали увеличиваться в размерах. Охранник развернулся и, сделав несколько шагов назад, полностью пропал из поля зрения музыканта. – А вот и мое дело. Так. Мордоворот пошел докладываться начальству, и варианта развития событий два: или нас зовут на деловую беседу, где, скорее всего, попытаются напихать свинца в пузо, или попытаются напихать его прямо тут. Но тут, среди людей, с меньшей вероятностью, Полупопадос не открыл бы свой клуб, да и брокером бы не стал, будь он настолько отморозком. Значит, для начала надо сделать так, чтобы вокруг нас была толпа. И, желательно, толпа, которая на нашей стороне! Ну что, Файдз, пора тряхнуть стариной и вжарить рок в этой дыре!»

Проведя такой нехитрый мысленный диалог, завершившийся вполне логичным, по его мнению, выводом, Файдз закинул дробовик на плечо и уверенно двинулся в сторону сцены, на которой, подсвеченный разноцветными лазерами, скакал, как припадочный, местный диджей.

– Каков план? – Идущий рядом Мария распихивал людей без каких-либо церемоний, а те не особо возмущались, видя здоровяка со страшной пушкой наперевес.

– Я очаровываю своей харизмой, вы распределяетесь по залу и следите за обстановкой. Если что – по гостям не стрелять. Ну… Как получится, – заметив скептическую мину на лице мексиканца, уточнил Файдз и «командос», насмешливо осклабившись, кивнул, замедляя шаг и передавая распоряжения «главного» остальной команде.

Добраться до сцены, на которой скромно торчал из уголка гитарный гриф, не составило труда. Стоящий у подъема на лестницу охранник получил пятерней в лицо и был сдвинут в сторону, в надежные объятия шедших следом за Файдзом Лало и Марко, которые шустро обработали перепорученную им цель по бокам и сгрузили на резко опустевший диванчик неподалеку. Диджей не сразу обратил внимание на новое действующее лицо, поднявшееся на сцену за его спиной, а когда обратил – было уже поздно.

– Вы кто такие? Я вас не звал, идите на-а-а! – последнее он, сорвавшимся голоском, пропищал уже в полете, отправленный пинком Файдза под зад прочь со сцены. Старый рокер, сжимая в одной руке гитарный гриф, а в другой – дробовик, положил последний на пол перед микрофоном и встал за пульт. Толпа не особо прореагировала на происходящее, разве что первые ряды возмущено заворчали, когда на кого-то приземлилось худосочное диджейское тело, да с интересом стали поглядывать на творящееся на сцене. Тем, кто от сцены был дальше, было совершенно все равно – лишь бы музыка играла. Файдз быстренько пролистал схемы битов на оставленном диджеем планшете, удовлетворительно хмыкнул, найдя там пару приемлемых и, повесив гитару через себя, проверил через встроенный автотюнер строй. Все было в порядке, а потому, подключив гитару через беспроводное соединение пульта, музыкант плавно свел на нет играющий трек, одновременно с этим врубая замьюченный микрофон и канал, в который передавался звук с гитары.

– Зда-арова, ушлепки! – радостно рыкнул Файдз в микрофон, ласково проводя пальцами по гитарным струнам и извлекая из них сладострастно-агрессивный стон. – Владелец этого клуба планировал кормить вас синтетическим дерьмом до самого утра, но пора бы вспомнить, что такое настоящая музыка и настоящий звук! А если вам не понравится, то владелец клуба нальет всем за свой счет

Толпа заинтересованно загудела, а последняя фраза и вовсе вызвала шквал одобрительных криков, так что у Файдза было мгновение, чтобы врубить выбранный им бит, который худо-бедно заменит отсутствующего ударника. Пальцы, с легкой запинкой выдали первый аккорд песни с их старого, одного из первых, и успешного альбома, но стоило только чуть прикрыть глаза, и воспоминания с той презентации хлынули рекой, смывая неизвестно откуда взявшуюся неуверенность. Мелодичный перебор разлился по залу. Файдз был вокалистом, на гитаре его роль была вполне скромна – держи ритм, да не лажай, пока Сивуха выдает крутое соло, но выбранная им песня тем и была хороша, что в ней не было сложных партий. Главное было в словах.

– Ты показываешь свое лицо,

Порочное и лживое, раз за разом.

Ты нарушаешь данные обещания,

Убиваешь меня, не чувствуя стыда.

С меня довольно! Твой порочный путь не для меня,

Нет, я не буду винить в этом себя, И ты…

Ты не выкопаешь мне могилу, о, нет! – Здесь, прямо возле делового центра, корпоратского сердца Детройта, наивно-бунтарская песня очевидно находила отклик в душе присутствующих. Как и простенькие, но задорно-агрессивные риффы, в которые к концу фразы переродился мелодичный перебор струн.

– Я не стану твоей жертвой,

Я не стану рабом корпорации.

Я не буду зависеть

От системы

Которую создал не я!

Хватит делать из нас монстров!

Хватит морочить нам головы!

Я больше не буду твоей жертвой,

Больше никогда,

Так что прочь с моего пути!

– Прочь с моего пути! – проорала заведшаяся с полуоборота толпа вместе с Файдзом. Чуть ослепленный ярким неоном клуба, он, тем не менее заметил, что к сцене медленно, но верно пробираются одетые в деловые костюмы, нелепо сочетающиеся с их татуированными мордами, охранники Полупопадоса. Очевидно, брокер не оценил его выступление и собирался прекратить концерт самым быстрым способом.

– Черт побери, вы такие классные! Самые крутые слушатели, которые у меня только были, – пальцы, живущие своей жизнью, продолжили наигрывать основной мотив песни, но это никак не мешало Файдзу общаться с посетителями клуба. – Но, кажется, владелец этого чудного местечка не особо ценит противостояние корпорациям. А, Майкл? Что скажешь? Нацепил на своих охранничков костюмы и решил, что ты уже одной ногой в сладкой корпоратской жизни? И за счет кого? За счет честных граждан Детройта!

Файдз широко улыбнулся, глядя, как народ перед сценой обратил внимание на активно пробирающихся через них охранников и тем вдруг стало куда проблемнее двигаться вперед. Их тормозили, цепляли за локти, толкали… Переведя взгляд на платформу, музыкант увидел там, стоящего промеж двух мордоворотов, Полупопадоса. На переданном Бесом фото он выглядел чуть хуже, куда более дрыщевато и в каких-то стремных шмотках прошлого десятилетия. Но вот то хитровыделанное выражение лица никуда не делось.

– Покойся с миром, разбитая на кусочки

Ставшая пеплом и пылью.

Я умру и возрожусь, сбрасывая кожу

Разбитые оковы

Вернут меня к жизни.

И я бегу

Прочь от твоего холодного оскала, и ты…

Ты не выкопаешь мне могилу, о, нет! – Файдз пел, нагло улыбаясь тому, как звереет Полупопадос на своем подиуме. Он видел, что охрану клуба к сцене не пускает толпа. Видел, как взвинченные алкоголем и музыкой люди потихоньку звереют и как один из охранников, в последний миг решивший достать пистолет, вдруг исчез в качнувшемся людском море.

– Я не стану твоей жертвой,

Я не стану рабом корпорации.

Я не буду зависеть

От системы

Которую создал не я!

Спускайся вниз, и мы обсудим

Кому ты продал наши души,

И, может быть, я сделаю предложение

От которого ты

Не сможешь отказаться! – экспромт Файдза не остался незамеченным Полупопадосом. Брокер некоторое время переговаривался с одним из стоящих рядом с ним охранником, – «Видимо, старшой по безопасности» – а потом вдруг резко махнул рукой в сторону рокера и этот взмах Файдзу очень не понравился, так как следом за ним в руках «старшого» появилась винтовка.

– Полупопадос, сраный ты корпораб! Хей, ушлепки, кто останется в живых, волен взять себе все, что не приколочено к полу в этом чудном заведении! А что приколочено – оторвать и взять! – Рокер не собирался стоять на месте, изображая мишень, потому, ловким движением крутанув гитару на ремне вокруг себя, подкинул ногой лежащий все это время на полу дробовик и шустро скакнул со сцены в толпу, что сейчас поделилась на два диаметрально противоположных по настроению лагеря. Одни, почуяв угрозу смертельных разборок, ломанулись к выходу, другие, ощутив возможную наживу – и таких была добрая треть – кровожадным оскалом Детройтского мародерства повернулись в сторону охраны.

«Ну, я ведь предлагал поговорить?…» – подумалось Файдзу за миг до того, как он разрядил дробовик в одного из «опиджаченных», отстреливая на хрен сжимающую пистолет-пулемет руку и добавляя ему же смачного пинка в живот. Почуявшая запах крови толпа доделала остальное, затаптывая и так имевшего минимальные шансы на выживание охранника.

«А вот не хрен было устраивать клуб на территории Партии Рузвельта. Тут все пушки с собой носят даже в сортир, а уж поживится корпоратским добром, даже если оно совсем не корпоратское, бравые американские патриоты всегда охочи. Теперь ты не Полу, теперь ты настоящий Попадос».

Где-то сбоку зазвучал Элиас – его зубодробительную смесь испанского и португальского, щедро подзвученную грохотом AF2011-A1 [2] было невозможно с чем-то спутать. Троих братьев Файдз потерял из виду сразу, как только прыгнул со сцены. Хавьер вопил что-то неразборчивое откуда-то с правой стороны. А Мария нашелся еще спустя пару минут, когда Файдз находящийся на гребне кровожадной волны, добрался к основанию платформы, где едва успел вцепиться в широкую металлическую балку, притягивая себя к ней и, натурально втягивая живот, чтобы его не унесло дальше. Пока рокер спешно заряжал опустевший за этот десяток метров дробовик, Полупопадос, поняв, что малой кровью все равно уже не отделаться, дал карт-бланш своей охране и игры закончились: под ноги беснующейся и разносящей клуб толпе из подсобок полетели дымовые гранаты, а следом зазвучали плотные очереди из винтовок.

Файдз оглянулся, поймал взгляд Марии и проследил взглядом за пальцем «командос». Указывал он точнехонько на нависающий над головой пол из уложенных на арматуру железных листов.

«А пробьет?» – Файдз спрашивает это взглядом, зная, что через стрекот оружия и крики людей докричаться все равно не сможет, но Мария только усмехается.

«Прикрой» – читает рокер по губам, а после Мария делает несколько шагов назад и задирая кибер-рукой шестиствольное дуло вверх, нажимает на гашетку, начав, в первую очередь с того места, где к платформе примыкала лестница. Вырывающийся из пулемета огонь тут же выдает местоположение мексиканца и Файдз бросается вперед, понимая, что чем быстрее получится грохнуть Полупопадоса, тем больше шансов им всем выйти из клуба живыми. Нет нанимателя – нет денег. Нет денег – нет пальбы!

Зловещий рокот, лязг пуль, разрывающих металл, что трухой осыпался на головы схлестнувшихся врукопашную людей – пока первая волна еще падала, разевая рот в крике боли, по их телам уже шла вторая, вынуждающая охрану прекратить огонь – несущая арматура стоит, но пол превращается в решето и постепенно обваливается вниз, оставляя зияющие острыми краями дыры. Файдз прикрывает Марию, планомерно опустошая обойму и чувствуя, как с непривычки начинает ныть плечо правой руки. Последние два патрона он спускает в молоко (а точнее – в неудачно подставившегося местного) от скрутившей руку судороги и, зло ощерившись, снова прижимается спиной к несущей балке, на сколько это позволяет висящая за плечом гитара, перезаряжаясь и посматривая с интересом на свесившиеся из дыры в платформе руки.

«Сильно толстые и волосатые. Не Попадос» – только и успевает подумать рокер, прежде чем еще один, довольно крупный кусок изрешеченного метала летит вниз… А следом за ним раздается усиленный динамиками истошный вопль:

– Хватит! Я сдаюсь! Остановите психа с пулеметом, я сдаюсь! СДАЮСЬ! Все что угодно, берите клуб, деньги, только дайте уйти!

Охрана продолжает отбиваться уже скорее для защиты собственных жизней, чем из желания отстоять нанимателя. Самые удачливые втягиваются обратно в коридоры подсобок, пытаясь забаррикадироваться там.

– Мария, хватит! Давай зададим уважаемому пару вопросов, – Файдз хлопает пулеметчика по плечу и тот, как раз прикончив ленту, кивает, опуская дуло. В воздухе разит оружейным дымом, кровью и болью.

«Почти как в семьдесят втором, когда в Детройте в очередной раз пытались протолкнуть Резолюцию о Свободе. Кто бы что ни говорил, но свобода в этом городе пахнет чужими внутренностями.»

– Эй, болезный, спускайся и без глупостей, – обращается к невидимому брокеру Файдз и наблюдает, как тот кое-как перебирается через дыры по остаткам пола над несущими балками и буквально скатывается вниз, чуть не свернув себе шею на лестнице.

Майкл Полупопадос выглядит как человек, в один миг потерявший практически все. Дергающиеся губы, бешеный, прыгающий от Файдза к Марии и обратно взгляд, одежда, залитая кровью, хотя сам он, кажется, не ранен.

«Видимо, кто-то из охранников расплескался неудачно… Или удачно, смотря для кого, конечно.»

– Вы кто? – В это время рожает из себя закономерный вопрос Майкл и музыкант усмехается, глядя на трясущегося брокера.

– А раньше тебя это не интересовало? – спрашивает он и растерянный взгляд дельца фиксируется на Файдзе. – Так, короче. Я хотел поговорить с тобой как цивилизованный человек, но ты, гнида, решил поиграть в крутого парня, так что церемониться с тобой никто не будет. Где доки на клуб?

– Чего? – во взгляде Полупопадоса сквозит такое непонимание, что Файдз даже на секунду начинает сомневаться в идеальности своего английского.

– Ты тупой или да? До-ку-мен-ты, на помещение бумажки важные такие. Где они? – рокер чувствует поднимающуюся в душе злость на этого дрыща. Злость, берущую корни из зависти.

«Вот как такое ссыкло непрозорливое ухитрилось так подняться? Свое дело, клуб, охрана, репутация… Он все это, конечно, только что похерил, но все равно, как-то же заработал перед этим?» – думает Файдз и, видимо, что-то отражается на его лице, потому как Полупопадос отступает на полшага назад… Отступил бы, если бы его за шкирку вдруг не сгребла металлическая ладонь Марии.

– Наверху! Все наверху, в сейфе! Код – двадцать, двадцать три, ноль восемь! Там договор бессрочной аренды, документы на обеспечительный платеж, договор на поставки алкоголя с «МейДзи Групп», выписка… – начинает вдруг тараторить брокер и Файдз кривится.

– Умолкни. Сами посмотрим, что в сейфе, – оглянувшись, рокер быстро находит взглядом Хавьера, что глотает какое-то пойло из горла, опираясь локтем на барную стойку и смотря, как гордые победители из местных растаскивают алкоголь, барные стулья и даже стаканы. Заметив направленный на него взгляд, мексиканец, не отпуская бутылку, идет к товарищам, периодически с интересом поглядывая на лежащие то тут, то там тела.

– ¿Qué pasa?[3]

– Все уже произошло, – недовольно буркнул Файдз, вынужденный обратить внимание на «субтитры» переводчика. – Дуй наверх, найди сейф, код: двадцать, двадцать три, ноль восемь. Все, что в сейфе, тащи сюда.

– Понял, – на английском ответил Хавьер, залпом допил бутылку и, швырнув ее куда-то через плечо, уже через миг поднимался на второй этаж.

– О, было два охранника, стало три, – донесся сверху веселый голос, и в дыру платформы рухнула верхняя половина туловища в замызганном костюме. Полупопадос позеленел и Мария едва успел развернуть его от себя, прежде чем брокера стошнило.