В пору своего детства и юности мы не задумывались, что у учителя была своя жизнь, своя семья, мужья, жены, дети. Не представляли, что наша дама в голубом, учительница литературы, могла убирать в своей квартире, варить обед. Тогда они принадлежали нам, только нам.
Небо в алмазах
Когда-то среди школьных предметов была «Астрономия». Чтобы освоить программу в полном объеме мой 10А посещал Московский планетарий шесть раз в год. Великолепный аппарат «Планетарий», великолепный зал, прекрасный лектор по фамилии Левитан. А на подходе к планетарию, буквально в пятидесяти метрах, кафешка-стекляшка, где можно принять сто граммов и бутерброд. Вечером старшеклассники косяками тянутся на лекции в планетарий. Кто придумал открыть на этом месте «Рюмочную»? Думаю, что это тот же самый человек, который построил в лесу, рядом с пионерским лагерем асфальтовый заводик. Троечник.
Благополучно добрались до планетария, заняли свои места и на полтора часа погрузились в сказку. Полная темнота, яркие звезды, и вдруг в этой волшебной тишине, под самый купол пошёл звук, медленный и протяжный:
– Ребята …! Меня к вам не пускают…
Узнаю голос Васи. Опоздал, в кафешке задержался. Перекусил так, что в планетарий его привёл лейтенант милиции.
Каждая наша лекция традиционно заканчивалась прекрасным зрелищем: звезды постепенно тают и над Москвой разгорается восход солнца. Восторг, аплодисменты и неожиданное продолжение. На площадке у входа два десятка парней лупят друг друга солдатскими ремнями, нанося пряжками не шуточные удары. Как учили нас в школе, в жизни всегда есть место подвигам. Не думая ни секунды, мы, две молодые учительницы, бросаемся в центр этой мясорубки. Бой удается прекратить. Медленно направляемся к метро и вдруг залп такой силы, что уши мгновенно заложило, а в небо взмыл разноцветный фейерверк. Жизнь полна неожиданностей. Как сказал поэт:
«Всё мгновенно, всё пройдет,
Что пройдет, то будет мило!»
Горячая экскурсия
Совершенно неправы те, кто считает, что учительский труд – это работа у доски, бесконечные пачки тетрадей по вечерам, душеспасительные разговоры с родителями. А бывает и такое. Наградили нас не грамотой, не вымпелом, а поездкой в Запорожье. Встретили очень тепло, разместили в общежитии и назавтра повезли на экскурсию на завод «Запорожсталь». В некоторых цехах просто захватывало дух от одного вида громадных машин и механизмов. При разливке стали нас от гордости за человека, кажется, подняло над землей.
Мы русские очень гостеприимный народ, умеем работать, умеем и отдыхать.
Вечером оперный театр был отдан молодежи. Был дан настоящий бал. Гремела музыка, профессиональные танцевальные пары удивляли нашу молодежь своим мастерством. Учителя на балконе могли позволить себе по бокалу шампанского. Уезжали через пять дней довольные, груженные кастрюлями, сковородками и рыбой бельдюгой.
Не все знают, что с 1830 года в Москве работал завод, на котором плавили металл, катали стальной лист, изготавливали трубы, проволоку. Во время войны завод выпускал башни для танков. Назывался завод «Серп и молот». Пока не остыл интерес, решили посетить завод. По специальному балкону можно было пройти над конвейером, по которому прогонялся разогретый до красного каления стальной прут. В конце конвейера стоял человек. Он выхватывал этот прут, разворачивал его перед собой и мгновенно заправлял в новое отверстие для следующей прокатки и растяжки. Так из раскаленной заготовки рождалась проволока. Ребята как завороженные смотрели на человека в конце конвейера. На нем была ватная одежда и огромные валяные сапоги до колена обернутые железом. Как нам объяснили позднее, на своем рабочем месте он мог находится не более двадцати минут. На выходе из цеха один ученик сказал мне: «Теперь я знаю, что такое пролетариат». Через два дня он написал стихи о людях этой горячей профессии.
Сегодня этот завод исчез с карты города. На этом месте будут построены жилые дома.
Очередь за счастьем
Дмитрий Сергеевич Лихачев в 32 письме обращенном к юношеству писал: «Искусство освещает и одновременно освящает жизнь человека. И снова повторяю, делает его добрее, а, следовательно, счастливее. Но понимать произведение искусства далеко не просто. Этому надо учиться – учиться долго, всю жизнь».
Учиться мы начали в пятом классе. Целый год слушали лекции в лекционном зале Третьяковской галереи. В галерею не входили. В конце года, весной, настал долгожданный момент. Ура! Мы едем в галерею. Началось наше посещение с домовой церкви Третьяковых. Именно здесь произошла символическая встреча – соприкосновение. Каждый постоял перед иконой Владимирской Божией Матери, на том самом месте, где стоял Павел Михайлович во время церковных служб. Осторожно ступая по лестнице, притихшие ребята спустились в холл и были отпущены, совершенно самостоятельно знакомиться с искусством. Через час в назначенное время встретились. Уже затемно, дети были отданы на руки родителям.
На следующий день ребята писали на уроке о своих впечатлениях об увиденном. О сколько открытий чудных дали эти письма. Откровение первое: «Я бы хотел вынести из комнаты всю мебель, поставить стул в середине комнаты, а на стену повесить картину «Демон». Кто-то сочувственно откликнулся на картину В. Петрова «Тройка». Сильно удивила коротенькая записка: «Больше всех мне понравилась картина «Над вечным покоем» не помню кого». Автор записки теперь хирург. Как соединить в одно целое тринадцать лет и «Над вечным покоем» И.Левитана. Ещё одно откровение оказалось просто пророческим: «Для «Купания красного коня» я считаю надо найти другое помещение». Сейчас красного коня купают в Третьяковской галерее на Крымском валу. Этот мальчик через три года станет президентом школьной республики.
Дети быстро растут. И вот они уже инженеры, врачи, физики, политологи. Сегодня трудно поверить, как в 12-13 лет они могли размышлять над увиденным, как тонко чувствовать. И совершенно неважно, что кто-то пробежал за час всю галерею, а кто-то надолго задержался перед картиной «Не ждали». Совершенно не страшно, что кто-то смотрел балет затаив дыхание, а кто-то весь спектакль проспал под креслом. Однажды мне удалось воплотить в жизнь, казалось, совершенно бредовую идею. Я пригласила артистов Московской областной филармонии дать на школьной сцене в концертном исполнении оперу «Евгений Онегин» Назавтра в школьных коридорах пели:
– Паду ли я, стрелой пронзенный …
– Я люблю вас Ольга …
Однако вернемся к галерее. Когда Третьяков открыл галерею для посещения, он очень этому радовался. Но секретарь доложил Павлу Михайловичу, что замоскворецкие купчихи ходят в галерею свататься, показывать свои наряды. Третьяков не огорчился: «Даже проходя мимо, кто-нибудь да посмотрит на картины». Припоминаю забавный случай из 90-х. В очереди в галерею за мной встала женщина, она все время приговаривала: «Господи! И здесь очередь. Везде дефицит. Сюда-то за чем стоят?!»
Сегодня 21 век на дворе, а очередь в Лаврушинском не иссякает.
Находка
Утром, вступая на порог школы учитель всегда ждет, а что на этот раз? Сегодня мои ожидания оправдались. Пылая праведным гневом мама моего ученика, учительница начальных классов, громко прокричала: «У вас в классе вор!»
Накануне у ее сына пропали дорогие кожаные перчатки. Собираю волю в кулак и с легкой полуулыбкой вхожу в любимый 10А. Начинаю урок с объявления, что в нашем классе, каким-то волшебным способом пропали перчатки. Прошу таким же путем вернуть их на прежнее место. Дальше урок по плану. На следующий день я пришла в кабинет на тридцать минут раньше. Без всякой надежды заглянула в стол. Перчатки на месте! Староста объявила всем, что перчатки нашлись.
Время бежит быстро, пришло время вручать аттестаты. Часа за два до торжественной церемонии я готовилась к выступлению. Таинственно, медленно открывается дверь в кабинет и в нее с большим трудом протискивается невероятных размеров букет пионов. Крупные цветы, розовые, малиновые, белые, бордовые. В воздухе начал распространяться аромат этих волшебных цветов. Вслед за букетом появился и даритель. Мой выпускник. Вручая букет, он сказал всего три слова:
– Большое Вам спасибо!
Я поняла всё. Утром все собираются в кабинете директора расписаться в книге о выдаче аттестата. Вдруг дверь в приемную с треском распахивается. Закрывая собой весь дверной проем, на пороге возникла громко кричащая женщина.
«Вот они выпускники, вечер у них, танцы-шманцы, а кто вчера в наших садах все пионы обломал?» В процессе работы у учителя возникают сложные, иногда кажется неразрешимые ситуации. Что делать? – извечный русский вопрос.
– Тратиться надо, господа! – говорит А.П. Чехов
– А главное – любить – говорю вам я.
P.S. Пионы культивируют в Поднебесной более полутора тысяч лет, и занятие это считается почетным и благородным. Пионы растут медленно и живут долго. Некоторые до 300 лет.
Прививка
Как предотвратить эпидемию? Нужно поставить прививку. В школе эпидемия распространяется очень быстро. Если в каком – то классе начинают стрелять пшеном, через два дня стреляет вся школа. Если в каком-то кабинете заложили копеечку в замок, завтра столяр дядя Вася будет вскрывать замки в половине кабинетов. Где и как зарождаются такие эпидемии доподлинно не изучено.
Сегодня среди шестиклассников были замечены первые признаки новой неизвестной «болезни». Мальчишки начали поднимать девочкам юбки. Я мгновенно принимаю решение везти своих шестиклашек в музей Европейского искусства, что на Волхонке. Путь не близкий, электричка, метро. Добрались часам к четырем. Основной поток туристов отхлынул и музей задышал свободней. В залах тишина, дежурные бабульки ослабили бдительность и тихо клюют носом на своих стульях. Стараясь не шуметь, вступаем в небольшой зал. Разговоры мгновенно стихли. Дети видят скульптуру в бронзе: девочка подросток лежит на животе, похоже на песке, без одежды. Попка девочки просто светится на фоне всей скульптуры. Я вскользь касаюсь рукой скульптуры в отполированном месте и подаю знак детям, делай как я. Из зала вылетели все страшно довольные. Предварительно дав задание найти портрет Саввы Мамонтова, отпускаю детей в свободное плавание. Покидали музей уставшие, но довольные. На улице нас встретил ярко малиновый закат и мощный, призывающий гулкий звон колоколов Храма Христа Спасителя.
Мой класс «болезнь» обошла.
Люблю Париж
Апрель, весна. Хочется чего-то нового яркого после долгой зимы. Можно зонтик купить. И вдруг мы летим в Париж. На берегах Сены вовсю бушует весна, цветут тюльпаны, незабудки, яблони в белом цвету. На ступенях Гранд-Опера свободно сидят студенты, туристы. Совершенно не зная языка, я удивительно комфортно чувствовала себя в городе. Сижу на стульях в Тюильри, рассматриваю книги на развалах, легкий ветерок доносит запах кофе.
Вспоминаю курьезный случай, как дома на родине покупала пирожные и попросила продавца упаковать их в коробку. Она же свалила все сладости в мешочек. Не поняла, наверное. Любопытство и голод заставляют обратиться к лотку с парижскими пирожными, выбираю, расплачиваюсь и по-русски прошу упаковать все в картонную коробку.
– О картон, картон!
Лепетала симпатичная кондитерша. Поняла, наверное.
По-разному чувствуют себя люди, попадая в незнакомый город. Мне хорошо, уютно. Медленно иду по улице и за спиной слышу:
– Проклятый город! И спросить не у кого!
Я оборачиваюсь и спрашиваю:
– А что вы хотите узнать?
Вопрос застывает в горле поравнявшейся со мной дамы. Все проблемы быстро разрешились. Поездка наша приближалась к концу, и я очень торопилась ещё раз побывать в Лувре. По краям тротуара стояли металлические уличные ограждения, собранные в пачки. И конечно же я задеваю ногой за это железо и лечу… Долго лечу вдоль тротуара.
Сколько людей бросилось мне на помощь! Я молила об одном: «Уйдите все!»
Я очень люблю свою Родину и никогда не смогу жить в другой стране. Куда бы я не приезжала, уже через пять дней что-то внутри начинает звать, настойчиво звать домой. Как поется в песне: «Не нужен мне берег турецкий, чужая страна не нужна». И только один вопрос мне не дает покоя. Почему ко мне никто не подошел, когда, переходя железнодорожные пути я упала на рельсы. Народ торопился на электричку.
Большой секрет
Начало октября, небо серое, деревья сбросили листву, птицы покинули гостеприимные поля и леса, накрапывает мелкий дождь. Школьная комсомольская организация получила задание срочно убрать в колхозе участок сахарной свеклы. Добровольцев хоть отбавляй. Мой 10А собрался организованно и быстро. Парни и девушки толпились у автобуса и почему-то очень старательно оберегали молочный бидончик. Доехали без приключений. На краю поля сложили свои пожитки, и работа закипела. Наша бригада быстро продвинулась вперед, а я вернулась отыскала бидончик, открыла. Вино! Быстро перепрятала находку и продолжила работать вместе с ребятами. Настало время обеда. Есть никто не садился, явно что-то искали. Безуспешно. Обратились ко мне. Я стойко выдерживала пристальный взгляд двадцати пар глаз. Поели без аппетита, закончили работу и без громких песен вернулись в школу. Я же решила поехать в поле и забрать бидончик. Шофер рейсового автобуса очень удивился моей просьбе высадить меня среди поля. Я быстро нашла припрятанное вино и уже затемно вернулась домой.
В бидончике оказалось чудесное домашнее вино. Его букет сочетал в себе ароматы смородины, малины, вишни и еще чего-то совершенно незнакомого. Вино разлили в бутылки, засмолили сургучом и приклеили этикетки «Папаша Ковган». Угощали этим вином самых дорогих гостей по большим праздникам. Догадаться о происхождении этого великолепного напитка было нетрудно. Года полтора назад появился в моем классе ученик по фамилии Ковган. Высокий красивый, а главное очень добрый. Его полюбили все. Девочки очень любили с ним дежурить. Он брал каждую из них на руки и сажал на кафедру, а сам с удовольствием драил пол. Жил он далеко от школы за лесом, за железной дорогой в дачном поселке. Когда-то, желая познакомиться с семьей, навестила их. Большая одноэтажная дача была почти пустая, а в углах под водяными затворами стояли стеклянные десятилитровые баллоны, в которых готовилось вино.
С тех пор прошло 35 лет, а секрет до сих пор не раскрыт. Встречаемся на вечерах «Встреч», вспоминаем как учились, дружили. И почти всегда всплывает вопрос
–А помните, как потеряли бидончик? Я обещала раскрыть секрет лет через пять.
Изобретатель
Учебный год закончен. Четыре четверти позади. Для пятидесяти человек будет еще пятая четверть, трудовая. За места в трудовой бригаде весь год шла настоящая борьба. Нужно было не иметь текущих неудов, активно участвовать в общественной жизни, иметь значок ГТО, а поведение должно быть безукоризненным. В бригаде все комсомольцы. Педагоги – три молоденьких учительницы и начальник лагеря военрук полковник в отставке, бывший пограничник с непривычным именем Рэм.
Дружно погрузились в автобусы и во главе с директором школы отправились на село. Довольно далеко от деревни одиноко на пригорке стояло здание бывшей сельской школы. В деревне жили в основном пенсионеры, молодежь давно выехала в город. Колхозное руководство подготовило школу: завезли кровати, оборудовали столовую, была даже кухня четыре квадратных метра. Несколько удивило педагогов, что на дверях нашего жилища не было замков, а в кухне отсутствовал повар. Одна из нас взвалила эту ношу на свои хрупкие плечи и жизнь пошла как поется в опере: -ни сна, ни отдыха измученной душе.
Один из выходных совпал с выборами в местные советы. Рэм как член избирательной комиссии вернулся в город, а к нам пожаловали гости. Это был поистине парад сельхозтехники. На колесных и гусеничных тракторах, мотоциклах, на сенокосилках, велосипедах прибыли незваные гости. Все они были прилично разогреты алкоголем. Мы запрятали свою бригаду в помещение и заняли оборону, на высоком крыльце. За нашей спиной взрослые парни и девушки, а в чуланчике оружие, мелкашки для тренировочной стрельбы. Слово за слово, атмосфера стала накаляться. Чтобы охладить горячие головы гостей, я поила их холодным молоком. Часа через полтора дружеских переговоров на дороге показалось облако пыли, и гости засобирались домой!!!!! Милицейский мотоцикл с коляской, облако пыли резко опало у крыльца школы. Участковый милиционер вежливо попросил гостей удалиться и тогда мы заметили в коляске мотоцикла Кирилла. Это он выбрался через кухонное оконце и бежал до первого избирательного пункта, где и нашел милиционера. Ребята любили Кирилла не за силу и ловкость, а за изобретательный ум. Последнее его изобретение лишило квартиру унитаза. Конечно, Кирилл поступил в Физтех, с блеском его закончил, но подступили лихие девяностые. Кирилл с мамой перебрались жить в Латвию. Лет пятнадцать спустя мой дядя рассказал, что к нему приезжал всего на несколько часов Кирилл. Живет наш изобретатель в Прибалтике, теперь он священник в православном храме.
Театр, театр
Гоголь писал о театре: «Это такая кафедра, с которой можно много сказать миру добра». Поездка в театр всегда праздник. А на праздник нужно наряжаться. Времена были трудные, не у всех была парадно-выходная одежда. Вот и задумались мои девушки, в чем идти в Малый театр. По моему совету решили отгладить свои коричневые форменные платьица, украсить их белоснежным воротничком и манжетами. Белый передник довершил привычный костюм. Входили в театр несколько стесняясь своего платья. Я устроилась в глубине амфитеатра, у девушек были билеты в ложи бельэтажа на первые ряды. Когда они проходили на свои места в зале раздались аплодисменты. Все смотрели на наших, а видели свою юность.
Сложности с посещением театра возникали часто, особенно для многодетных семей. Девятый класс, шестнадцать лет, а у девушки не было платья. В семье она и три брата. Платье сшили. Поднимаемся в зрительный зал Большого театра. Инна, так звали девушку, просит взять ее за руку. Рука дрожит. Она никогда не была в театре. Наши места на самом верхнем ярусе под потолком. Давали балет «Анюта». Выходя из зала Инна сказала:
– Как странно, я все поняла, а они ведь только танцевали.
6 ноября 1970 года, МХАТ. Конечно сегодня дают «Кремлевские куранты». На сцене корифеи Б. Смирнов, А. Зуева, Б. Ливанов. Зал полон. Мой десятый на балконе, я по странной случайности во втором ряду партера. В зале много иностранных студентов. Градус игры настолько высок, что физически ощущается передача энергии со сцены в зал. Зрители живо реагируют на реплики и взрываются аплодисментами на появление на сцене Ильича. Заканчивается спектакль под овации зала, слышу, как мои кричат «браво» и гроздьями свешиваются с балкона.
Возбужденные, разгоряченные выходили на ул. Горького ныне Тверская. Главная улица Москвы в разноцветных огнях, в яркой иллюминации главная почта Москвы. В спектакле была такая сцена. Грандиозная толкучка. Продается все: старая шуба, хрустальная люстра, дырявые кастрюли, старинные шали. Могла ли я подумать, что все один в один повторится ровно через 20 лет на Тверской. Вдоль всей улицы стояли люди и продавали все: серебряные ложки, галоши, военную форму, посуду, пуховые платки. Казалось, что сейчас из Камергерского переулка покажется Б. Ливанов и громко крикнет: