В обувном магазине я сразу заприметила в меру строгие «лодочки» фисташкового цвета на невысоком каблучке и, выяснив у молоденькой продавщицы все интересующие меня детали, стала ждать маму, гипнотизируя входную дверь. Через десять минут я снова набрала номер её телефона и к своему ужасу услышала, что абонент временно недоступен.

На этот раз мой выбор пал на Жэку.

–– Сына, ты где? – мне не хотелось пугать его, но мой голос предательски дрожал.

–– Имею я право на личную жизнь? – услышала я сквозь музыкальный грохот.

–– Имеешь, конечно, но…

–– Тогда сегодня, если ты не возражаешь, я этим своим правом воспользуюсь на все сто.

Он даже не дал мне возможности возразить, нажав на «отбой».

Минуту я выбирала между Колюней и Натусей. Но, как выяснилось впоследствии, в этом не было необходимости: телефоны у обоих были выключены. Видимо, именно сегодня и сейчас в их личной жизни тоже нет места посторонним.

Домашний телефон (моя последняя надежда) тоскливо посылал мне длинные гудки, не желая откликаться на мои отчаянные сигналы о помощи.

Я уже собиралась позвонить «03», как неожиданно вспомнила о книге, которая лежала у меня в сумке. Вот и представился случай испробовать её в деле.

На пятой по счёту странице (могу поклясться, что пару часов назад она была абсолютно чистой) я обнаружила следующий текст:

«Вы нуждаетесь в экстренной помощи, а самые близкие люди либо активно заняты собой, либо недоступны вашей реальности, либо упорно избегают вашего общества?

Внимание: у вас появилась долгожданная возможность вспомнить о тех, кто некогда сам взывал к вам о помощи, но не был вами услышан!

Постскриптум: не отвергайте этот совет сразу после прочтения как глупейший и/или возмутительный, а постарайтесь поднапрячь память – иногда это даёт положительный результат».

Без какого-либо мозгового штурма я сразу подумала о Настасье. С некоторых пор в моём лице она потеряла единственного слушателя её бесконечных откровений о своей личной жизни, доверху наполненной чересчур яркими, но совершенно одноцветными переживаниями.

Только бы она не отключила телефон! Это её излюбленный способ привлечь к себе внимание… Так и есть. Мои худшие предположения подтвердились. Хотя… если гора не идёт к Магомеду, то он сам вполне может наведаться в гости к горе, то бишь к Настасье. Тем более что живёт она всего в двух остановках от моего дома, вернее, от того места, где ему положено быть.

Дверь мне открыл взъерошенный Петенька. В своих тесных зелёных финках и коротенькой рубашке навыпуск он походил на большого ребёнка в детских колготках, из которых давно вырос.

–– Как ты вовремя, Гутя! – с истерическими нотками в голосе доверительно сообщил он мне прямо с порога. – У твоей подруги по всем признакам серьёзные проблемы с чердаком.

Надо сказать, что часто Петенька настолько вольно оперирует языковыми средствами, что понять его иногда бывает довольно затруднительно, особенно если ситуация, в которой он оказался, вышла из-под его контроля. Сейчас, по-моему, был именно такой случай.

–– Это что! У меня проблемы с девятиэтажным многоквартирным зданием. Заселённым, между прочим, – успокоила его я и, не сбавляя темпа, проследовала на кухню, по опыту зная, что большую часть своей жизни Настасья проводит именно там.

–– А что с этим вашим зданием? – запоздало удивился Петенька, по-джентльменски пропустив меня вперёд.

–– А что с этим вашим чердаком? – небрежно бросила я, на ходу сбрасывая туфли.

Настасья сидела на своём любимом кожаном диванчике, поджав под себя ноги, и что-то сосредоточенно жевала. Она пребывала в меланхолии, и мой приход не произвёл на неё никакого впечатления.

–– Но это не мой чердак, я не имею к нему никакого отношения, – осторожно возразил Петенька, аккуратно перешагнув через мои туфли.

–– Поскольку вы ещё не произвели раздел имущества, оно у вас как у супругов общее, в числе прочего и чердак, – находчиво парировала я.

–– По-твоему, я несу ответственность за тех прожорливых крыс и тараканов, которых она там развела? – возмутился Петенька, сурово глянув в сторону задумчиво жующей Настасьи.

–– А где ты был всё это время и почему позволял ей их откармливать? – прозорливо сощурившись, живо поинтересовалась я.

–– Ну, знаешь! Они там преспокойно существовали ещё до моего появления, – занял оборонительную позицию Петенька.

–– Ты хочешь сказать, что был настолько слеп, что не заметил их сразу? – разочарованно протянула я.

–– Я надеялся, что, по крайней мере, она будет держать их под замком, – начал вяло оправдываться Петенька, постепенно теряя прежнюю уверенность в голосе и развязность в манерах.

–– А может, ты надеялся, что они подружатся с твоей собственной живностью? – кротко предположила я.

–– Значит, ты считаешь… – глаза у Петеньки вспыхнули негодованием, а губы обиженно задрожали. – Что это я во всём виноват?

–– Я считаю, что поиски виноватого – не самое лучшее занятие для благородного мужчины с атлетическим интеллектом и двумя высшими образованиями в придачу, – примирительно подытожила я.

–– И что ты предлагаешь? – окончательно сдался наивный Петенька, вмиг поверивший в свою мужскую неотразимость.

–– Предлагаю хотя бы на время забыть про ваш вполне благополучный чердак и всерьёз заняться моим многострадальным домом.

–– Ты обратилась к настоящему профи, – перестав жевать, неожиданно подала голос Настасья.

Кто бы мог подумать! Я вопросительно уставилась на Петеньку, ожидая объяснений, но, судя по его выражению лица, он сам в них остро нуждался.

–– Пётр! – укоризненно покачала головой Настасья. – Ты отказываешься помочь женщине?! – Потревоженная женским любопытством, её меланхолия, кажется, отступила.

–– Что ты подразумеваешь этим сказать? – на всякий случай состроил оскорблённую мину Петенька.

Надо было спешно предотвратить возобновление «чердачного» конфликта. Поэтому проигнорировав его очередную языковую вольность, я включила всё своё актёрское мастерство:

–– Петя, у меня действительно большие проблемы с домом, и я рассчитываю на вашу помощь!

–– Тогда можно обойтись без аллегорий? – попросил Петенька, подозрительно косясь в мою сторону.

–– Да какие уж там аллегории! – обречённо вздохнула я. – Бесследно исчез целый жилой дом.

–– Что ты имеешь в виду под словом «дом»? – насторожился Петенька.

–– Именно то, что оно обозначает – дом, в котором я жила последние два года, – объяснила я, стараясь сохранить выдержку.

Настасья с Петенькой испуганно переглянулись, не решаясь озвучить предположение о моей паранойе.

Игра в молчанку явно затянулась, но мне нечего было добавить к сказанному.

Первой не выдержала Настасья:

–– Когда ты обнаружила… пропажу… дома?

–– Незадолго до визита к вам.

–– А не могло такого быть… – смущённо начал подбирать слова Петенька.

–– Не могло, – довольно бесцеремонно оборвала его я. – У меня не паранойя и тем более не «белочка». Есть какие-то другие версии?

–– Только иррациональные, – робко пожал интеллигентскими плечиками Петенька.

–– Валяй, – вздохнув, разрешила я.

–– По воле случая тебя занесло в параллельную вселенную, – Петенька задумался и, начертав в воздухе сложную ломаную линию, с таинственным видом добавил: – Принцип многовариантности!

–– А что это такое? – испуганно спросила Настасья.

–– Это то, что не подлежит объяснению, – ещё более таинственно ответил Петенька.

–– А с нами что будет? – окончательно струсила Настасья.

–– С нами?! А разве у нас с тобой какие-то проблемы? – удивился Петенька. – По-моему, всё твоё движимое и недвижимое имущество пока на месте. Или я что-то пропустил?

Но, как выяснилось, сердобольная Настасья беспокоилась не только за себя и за своё нажитое имущество.

–– А как же Игорёша и все остальные? – жалобно пропищала она.

–– Они могут так и не пересечься, – сурово отрезал Петенька. – Впрочем… можно попробовать прорваться к ним одним весьма нетрадиционным, но, возможно, весьма эффективным способом.

–– Каким?! – выпалили мы дуплетом с Настасьей.

–– Вне-про-стран-ствен-ным, – по слогам произнёс Петенька.

–– Ты не на научном симпозиуме, – не выдержала слабонервная Настасья, – выражайся по-человечески.

–– Между параллельными вселенными не курсируют спецсредства передвижения. Нужно придумать, как туда переместиться, не сходя с места, то есть виртуально. Теперь понимаешь?

–– Не очень, – надула губки Настасья.

–– А я, кажется, поняла.

–– Это самое главное, – облегчённо вздохнув, резюмировал Петенька. – Ты всегда была соображулей.

–– Можно для этого я воспользуюсь вашей ванной? – вскочив со стула, решительно спросила я.

–– Разумеется, – растерянно пробормотала Настасья.

–– Надеюсь, в ней нет замоченного белья?

–– А ты что, собралась принять душ? – окончательно растерялась Настасья, сбитая с толку моей решимостью.

–– Я собралась вернуться в свою законную вселенную.

–– Через нашу ванную?

–– Да. Конечно, если ты не будешь чинить мне препятствий.

–– С чего бы мне чинить тебе препятствия? – стушевалась Настасья.

–– В таком случае не стоит с этим тянуть.

Закрывшись в ванной изнутри, Я попросила верную подругу выключить свет.

–– Гутя, а ты ничего с собой не сделаешь? – услышала я в ответ её дрожащий голос.

–– Только перережу себе вены Петенькиной бритвой и повешусь на шнуре от твоего фена, закрепив петлю на душевом стояке, – мрачно сострила я.

–– Я взломаю дверь! – заорала Настасья, не оценившая моей остроты.

Впрочем, у неё всегда были проблемы не только с мужьями, но и с чувством юмора.

–– Успокойся, я неудачно пошутила.

–– Когда доберёшься, позвони нам оттуда! – подбодрил меня Петенька, у которого были почти те же проблемы, но который, в отличие от Настасьи, не воспринимал всерьёз ничего из сказанного представительницами слабого пола.

Утвердительно промычав в ответ, я забралась на край ванны и, зажмурившись, прыгнула внутрь…

Моё прибытие в параллельную вселенную оказалось чуть менее успешным и благополучным, чем мне бы хотелось: ванна почти наполовину была наполнена мыльной водой и чем-то отвратительно скользким на ощупь.

–– Ведь спросила же про замоченное бельё! – со злостью заорала я, выбираясь наружу. – По вашей милости я вся мокрая! Теперь придётся переодеваться!

На мои истошные крики Настасья и Петенька никак не отреагировали, но я решила пока воздержаться от вполне заслуженных цветистых эпитетов в их адрес.

–– Граждане! Включите свет!

Ответа не последовало, и мне всё труднее было сдерживать своё желание высказаться более откровенно.

В кромешной темноте я добралась до двери, но она была закрыта на задвижку… снаружи.

–– Настасья! Петя! Что за неуместные шутки! Немедленно откройте дверь!

Тишина. Я в бешенстве скрежетала зубами, всё ещё рассчитывая на их благоразумие.

–– Слышите? Я простужусь!

Ни звука в ответ. Нет, что-то здесь не так.

Очень может быть, что моя лучшая подруга и её муж – безнадёжно глупые шутники с множеством заскоков и странностей, но, ручаюсь, что не маньяки, жаждущие моей медленной и мучительной смерти, тем более в их собственной ванной.

В моём положении самое главное – сохранять спокойствие и не поддаваться панике. Выход обязательно отыщется, если назло обстоятельствам мыслить исключительно позитивно.

Итак, немедленно начнём акцию по самоспасению с моей сумочки. К величайшему сожалению, в ней нет ни лома, ни топора, ни даже пошлой стамески… Увы, но также ни спичек, ни зажигалки, ни фонарика… Ура! Да здравствует величайшее достижение современной науки и техники – мой верный друг и надёжный помощник спасительный мобильник! Хвала тем гениальным извилинам, которые его изобрели! И да будет свет!..

Вот так ситуация! Похоже, это моя собственная ванная! А бельё я сама вчера замочила. Наивно надеялась сегодня постирать.

Судя по всему, дома никого нет (иначе бы меня услышали), но это не навсегда. Наберусь терпения. Я сняла мокрую одежду и натянула мамин банный халат (он был самый сухой).

Если поразмыслить, то всё не так уж плохо. Могла бы оказаться в ванной, скажем, Зинаиды Филипповны. Тогда бы ситуация значительно усложнилась, особенно в плане объяснений. А ещё хуже очутиться в квартире соседей с седьмого этажа. Муж там такой неисправимый «ходок», что жена даже наняла частного детектива, чтоб тот фиксировал на камеру все его измены. Представляю, какой документальный шедевр мог бы получиться, если бы она меня здесь застала!

Неожиданно радостно заголосил мой мобильный телефон. А вот и спелые плоды позитивного мышления – Игорёша!

–– Гутя! Ты где?

Максимум невозмутимости и чуточку небрежности в голосе:

–– Дома. А что случилось?

Игорёша звучно втянул ноздрями воздух:

–– Только что звонила твоя Настасья. Она несомненно нуждается в длительном медикаментозном лечении. В частной клинике закрытого типа. И её муж, кажется, тоже.

Мне стало не по себе. Неужели это трагические последствия выяснения их супружеских отношений? Как безобидный словесный спарринг, оставляющий исключительно душевные раны, мог перейти в тяжёлый мордобой с нанесением физических увечий?

Я приготовилась к худшему:

–– А что с ними?

–– Буйное помешательство на фоне затянувшейся семейной драмы.

По-моему, я поспешила с выводами. Дела обстоят намного лучше, чем мне померещилось.

–– Ты можешь выражаться яснее и не столь художественно?

–– Яснее не получится: я не психиатр. А не столь художественно – попробую. Они несли полный бред о какой-то параллельной вселенной, в которой ты якобы застряла, испарившись из их ванной комнаты. Ещё эту свихнувшуюся парочку почему-то жутко интересовал наш дом. По их обоюдному мнению, он бесследно исчез вместе со всеми его обитателями, включая меня. Словом, все их озвученные идеи – готовый материал для истории болезни. Типичный случай тихого помешательства.

Игорёшу нужно было остановить самым простым и действенным способом, затратив минимум слов и эмоций.

И я сделала это, не раздумывая:

–– Если мы во всех животрепещущих подробностях обнародуем наш незабываемый вояж в Топтыгино и обратно, то нам тоже незамедлительно предложат пройти совместный курс лечения в какой-нибудь комфортной психушке с видом на океан. Хочешь, рискнём?

Игорёша был абсолютно не готов к моему смелому предложению и спешно ретировался.

–– Так ты что, действительно говоришь со мной из параллельной вселенной? – деловито осведомился он безо всякой иронии.

–– Нет. Я говорю с тобой из нашей ванной, запертой снаружи на задвижку, – заверила его я.

–– И как ты там очутилась?

–– В точности так, как тебе описала Настасья. Считаешь, что это случай массового помешательства?

–– А ты сама как считаешь? – уже не так бойко и не столь категорично отреагировал Игорёша.

–– Такое невозможно, но это упрямый факт.

Мобильник громко и тяжело засопел мне в ухо.

–– Игорёша! Ты всё ещё со мной?

–– Я безуспешно пытаюсь переключиться с левого полушария на правое, чтобы сонастроиться с тобой на одну волну.

–– Но внутренний голос настоятельно рекомендует показать меня опытному специалисту с доброй улыбкой и проницательным взглядом профессионала? – понимающе вздохнула я.

–– И самому тоже не мешало бы провериться, – честно признался Игорёша.

Нужно было поддержать его искренний душевный порыв.

–– Давай именно так и поступим, – великодушно предложила я. – Но только не сегодня.

–– Идёт! – сразу расслабился и повеселел Игорёша.

–– Бежит! – заверила его я, облегчённо вздохнув.

В этот момент счастливого мирного соглашения входная дверь предупредительно лязгнула, и в квартиру кто-то вошёл.

Я нажала на «отбой» и принялась настойчиво барабанить в дверь:

–– Мама! Ната! Жэка! Колюня! Кто там?! Откройте! Я в ванной!

Моей избавительницей оказалась мама.

–– Гутя! Что ты здесь делаешь? Я жду объяснений! – она таращилась на меня с таким испугом, словно я вся покрылась густой обезьяньей шерстью.

–– Мамочка, ты мне всё равно не поверишь. Убеждать тебя в том, что я не лгу, у меня нет сил, а сочинить что-нибудь правдоподобное я не успела.

Мама оглядела меня оценивающим взглядом:

–– В последнее время с тобой творится что-то странное.

–– Не стану этого отрицать.

Она немного успокоилась, но на всякий случай спросила:

–– Может, всё-таки объяснишь, что происходит?

–– Ой, мама! Со мною столько всего происходит, что и не упомнишь!

–– Зачем ты сказала, что ждёшь меня в обувном магазине? Ни одна продавщица тебя там сегодня не видела.

–– И всё-таки я была там!!

–– Ты решила стоять на своём? – мама задумчиво покачала головой. – Прямо как история с куклой в пятилетнем возрасте… Или тебе было четыре?

–– Что за история? Почему я о ней ничего не знаю?

–– Как? Ты забыла про свою любимую куклу Василису?

–– Мама, не интригуй! – умоляюще попросила я. – Я и так уже достаточно заинтригована.

–– Что ж, предлагаю экскурс в прошлое за рюмкой чая.

Надо признать, что, несмотря ни на что, иногда у моей мамы рождаются прямо-таки феноменально своевременные идеи.

–– Дельное предложение. Устроим в гостиной коньячно-чайную церемонию, – согласилась я.

–– Лучше на кухне.

Я была согласна на все её условия, лишь бы она не передумала.

Мамины воспоминания начались сразу после того, как наш прозаичный кухонный столище стал напоминать милый уютный столик в моём любимом японском ресторанчике, куда меня для приватного разговора несколько месяцев назад пригласили Колюня с Натой.

–– Надеюсь, свою бабу Катю ты ещё не забыла? – как бы между прочим спросила мама, разливая по чашкам ароматный цветочный чай.

О! Неповторимая, невосполнимая, незаменимая, незабываемая, неподражаемая, неописуемая, несравненная баба Катя! Это не просто папина мама, мамина свекровь и по совместительству моя бабушка! Баба Катя – это целая эпоха. Это безымянная планета, галактика, вселенная! Это особенная часть меня самой, с которой я никогда не расстанусь.

–– Кукол у меня было много, а баба Катя всего одна, – ностальгически вздохнула я, отхлебнув божественного напитка, который так искусно могла приготовить только моя мама.

–– Тогда моя работа по реставрации твоих детских воспоминаний значительно упрощается, – беззлобно съехидничала мама. – Как-то (не будем уточнять сколько десятилетий тому назад) меня с твоим отцом пригласили в гости, и ты осталась дома под присмотром бабы Кати.

Когда мы вернулись, она поведала нам просто фантастическую историю, в которую нам предлагалось поверить. Итак, по словам бабы Кати, как только мы ушли, она занялась своим самым любимым делом – уселась перед телевизором в гостиной, а наше ненаглядное чадо, то есть ты, прихватив куклу Василису, отправилось играть в детскую.

В какой-то момент ей показалось странным твоё слишком долгое отсутствие, и она громко тебя окликнула. Но ты не отозвалась. Встревоженная твоим молчанием, она заглянула в соседнюю комнату, но тебя там не было. Баба Катя обыскала нашу квартиру от пола до потолка, обследовав сантиметр за сантиметром всё обозримое и осязаемое пространство, но не обнаружила никаких видимых следов твоего присутствия. Входная дверь была заперта на два замка и ещё предусмотрительно закрыта на цепочку. Так что уйти из квартиры ты никак не могла. Но и в квартире тебя не было!

Неверующая баба Катя вспомнила о Боге и принялась взывать ко всем известным ей святым. И, видимо, была услышана, потому что вскоре из детской донёсся оглушительный рёв. Она опрометью бросилась на этот сигнал бедствия и обнаружила свою бесценную внучку, сидящую на полу и старательно размазывающую слёзы по щекам.

Как выяснилось позже, ты так же, как она, долго и безуспешно пыталась отыскать свою неожиданно и неизвестно куда пропавшую бабу Катю.

Эта почти детективная история оказалась со счастливым концом. Вот только кукла Василиса, которую ты в тот злополучный вечер заботливо уложила спать в свою кроватку, таинственным образом исчезла и с тех пор не объявлялась.

Мама допила остатки чая, разбавленного коньяком, и на этом вечер воспоминаний закончился, тем более что с работы вернулся Игорёша. Его так увлекла моя безумная идея проконсультироваться у психиатра, что он сразу же приступил к её воплощению в жизнь, закрывшись с телефоном у нас в спальне. По отдельным репликам, доносившимся оттуда, я догадалась, что завтра нас ожидает день неожиданных признаний и пугающих откровений.

Моя интуиция и на этот раз меня не подвела. Уже по тому, какую бурную деятельность по выбору галстука мой муж развил с самого утра, мне стало понятно, что он собирается отнюдь не на работу.

–– У меня сложилось впечатление, что твой психиатр носит туфли на шпильках и делает маникюр, – скромно заключила я, наблюдая, с какой нездоровой внимательностью Игорёша изучает своё отражение в зеркале.

–– Такой информацией я на данный момент не располагаю, но мне доподлинно известно, что нашего психиатра зовут Архип Осипович. Это для доверительного общения. А для официальных контактов – профессор Авросимов.

Этим признанием мой муж совершенно меня обезоружил, и я приготовилась всецело вручить себя упомянутому им светилу в области психиатрии.

Профессор почти оправдал мои ожидания, оказавшись авантажным мужчиной внушительных размеров с пышной шевелюрой седых кудрей и хитрющими серо-голубыми глазами навыкате, которые он старательно таращил на нас с Игорёшей, после того как широким жестом указал нам на гигантские кресла с мягкой зелёной обивкой, стоящие в центре овального кабинета. Сам он расположился на тонконогом аскетическом стуле с прямой плоской спинкой.

–– Нуте-с, нуте-с, – начал он, сложив крупные красивые руки на животе, выпирающем из-под снежно-белого халата. – Кто из вас двоих станет предметом нашей интимной беседы?

–– Профессор… – первым взял слово Игорёша, но не успел закончить свою мысль.

–– Архип Осипович, – мягко исправил его Авросимов. – Прошу обращаться ко мне по имени-отчеству.

–– Архип Осипович, – сделал вторую попытку Игорёша, – Мы оба хотели бы у вас проконсультироваться. Нам рекомендовали вас как знающего…

–– Обойдёмся без преждевременных дифирамбов, – вновь перебил его профессор. – В наших обоюдных интересах, не отвлекаясь ни на что постороннее, вплотную приблизиться к цели вашего визита.

–– Не могли бы вы проверить… – отважно последовав совету профессора, Игорёша тут же смущённо замялся, – наше… душевное здоровье. Освидетельствовать, так сказать…

Профессор высоко вскинул кустистые брови:

–– Смею вас заверить, – синхронно с бровями он поднял вверх свой указующий перст, не дав Игорёше домямлить свою комканую речь до конца, – что ваша душа, равно как и души всех остальных гомо сапиенсов, изначально непорочна и неизменно здорова и посему не нуждается ни в каком освидетельствовании со стороны служителей медицины. Более того: душа находится на попечении совсем иного ведомства. Другое дело – ум, рассудок, интеллект. Как раз в нём по разным причинам и могут возникать всевозможные расстройства различной степени тяжести. – Профессор сменил деловитый тон на участливый: – Вы подозреваете, что с вами произошло нечто подобное?

–– Вам удалось достаточно точно выразить мою мысль, – подтвердил Игорёша, не отважившись спорить с медицинским авторитетом.

–– Позвольте спросить, что послужило причиной ваших подозрений? – благосклонно кивнул профессор, одобрительной полуулыбкой приглашая собеседника к откровенности.

–– Понимаете, Архип Осипович, в последнее время со мной и с моей женой происходит слишком много шокирующих странностей, которые не поддаются никакому логическому объяснению.

–– Вместе или порознь?

Игорёша вопросительно уставился на профессора:

–– Я вас не понимаю.

–– Странности, о которых вы говорите, происходят, когда вы вместе с вашей женой, или они случаются с каждым из вас в отдельности?

–– Имеют место быть все варианты.

Профессор удовлетворённо потёр руки и перевёл взгляд своих пронзительных серо-голубых глаз на меня:

–– Вы это подтверждаете?

–– Полностью, – послушно кивнула я.

Профессор плотоядно улыбнулся и, смежив веки, надолго погрузился в молчание. Чтобы не потревожить его покой, нам с Игорёшей пришлось перейти на первобытный язык мимики и жестов.

Игорёша усиленно тряс головой, кривил рот и закатывал глаза, красочно изображая горючую смесь нетерпения с недовольством, когда профессор, не открывая глаз, вдруг глубокомысленно изрёк:

–– Вы мне нисколько не мешаете. Можете не сдерживать себя в выражении чувств через вторую сигнальную систему. Это намного удобнее.

На мгновение мне показалось, что это он наш пациент, а у нас с Игорёшей по его поводу врачебный консилиум.

Профессор не шевелился, пауза затягивалась, а деятельный Игорёша неумолимо скучнел.

Наконец моего мужа прорвало:

–– А чего мы, собственно, ждём?

–– Вы меня об этом спрашиваете? – не размыкая век, уточнил профессор.

–– А разве здесь есть кто-то ещё? – полез в бутылку озверевший Игорёша.

–– Вы вполне могли обратиться к своей супруге, – невозмутимо пояснил профессор, – вернувшись к более привычному для современного человека речевому способу общения.

–– Этим весьма традиционным способом я пытался привлечь ваше внимание, – уже не сдерживаясь, принялся язвить Игорёша.

–– А что будет вашим следующим шагом? – с возросшим интересом осведомился любознательный профессор.

Растерянный Игорёша в замешательстве повернулся ко мне, и Авросимов, хотя его глаза по-прежнему оставались закрытыми, тотчас небрежно констатировал:

–– Будучи не в состоянии принять самостоятельное решение, вы пытаетесь заручиться поддержкой жены.

–– Могу я узнать, что всё это значит? – налился краской распираемый возмущением Игорёша, с трудом оторвав от кресла нижнюю часть своего тела.

–– Конечно, можете, – успокоил его профессор. – Причём сидя и без всяких дополнительных усилий с вашей стороны.

–– В таком случае я жду объяснений, – хмуро буркнул Игорёша. – Или мы будем вынуждены отказаться от ваших услуг.

Профессор не мог сдержать радостного возбуждения:

–– Что именно вас интересует?

–– Вы собираетесь проводить консультацию? – перешёл на шипение Игорёша.

Авросимов изумлённо вытаращил глаза:

–– А чем я, по-вашему, занимаюсь последние… – он величественным жестом отодвинул манжету халата и мельком взглянул на часы, – двадцать семь минут?

–– По-моему, всё это время, пользуясь своим положением, вы усердно морочите нам голову, испытывая на прочность наши нервы.

–– Другими словами, применяя разработанный мною метод, я проверяю состояние вашего психического здоровья, – лучезарно улыбнулся профессор. – Разве вы не этого хотели?

–– Да, но… – растерянно забормотал Игорёша, никак не ожидавший такого поворота.

–– Вас не устраивает мой метод? – оборвал его профессор, негодующе выставив вперёд подбородок и грозно нахмурив брови.

–– Устраивает, – упавшим голосом поспешно пролепетал Игорёша.

Авросимов обиженно надул губы:

–– Тогда я просто отказываюсь вас понимать.

–– Я был уверен, что вы сможете объяснить мне природу тех непонятных явлений, с которыми нам с женой пришлось столкнуться.

Профессор подскочил на месте как ужаленный скорпионом, возбуждённо взметнув вверх свою буйную шевелюру:

–– Позвольте вам заметить, многоуважаемый Игорь Вениаминович, что я не прорицатель и даже не практикующий медиум. Я всего-навсего профессор медицины с докторской степенью, безупречной репутацией в научных кругах и многолетним стажем работы в области психиатрии! А вам, батенька, с вашим вопросом надобно обратиться к деревенской бабке-ворожее или того хуже – к какому-нибудь самозваному парапсихологу с пресловутым хрустальным шаром и фальшивым дипломом духовного целителя!

Не смея возразить, Игорёша пристыженно захлопал глазами:

–– А какой врачебный вердикт вынесете нам вы?

–– С подобными вам опасно иметь дело. Если человек пытается усидеть на двух стульях одновременно, он сильно рискует оказаться на полу. Либо вы раз и навсегда остаётесь в мире сверхъестественного, находящемся за пределами рационального ума, где поэтому безумие в порядке вещей, а значит, возможно абсолютно всё; либо окончательно и бесповоротно возвращаетесь в привычную, обжитую трёхмерную реальность, где всё оценивается с позиции ума и здравого смысла и где поэтому чётко определены границы нормы.

Было очевидно, что на этом оба профессора исчерпали себя, и мне показалось, что наступило моё время вмешаться в разговор двух учёных мужей.

–– Вы уверены, что эти реальности не пересекаются? – скромно спросила я.

–– Я абсолютно ни в чём не уверен, – уклончиво ответил профессор, – но не прочь позаимствовать уверенности у тех, кто обладает большим опытом в этом вопросе. – Его выразительные брови, искусно изогнувшись, приняли форму двух пузатых вопросительных знаков.

Мне категорически не светило пересказывать ему мои и наши общие с Игорёшей злоключения, произошедшие за последние несколько дней. На это ушла бы, пожалуй, вся оставшаяся часть дня. К тому же, в отличие от Игорёши, меня не слишком волновал грозивший нам обоим диагноз. К счастью, профессор сам не жаждал подробностей, поскольку, видимо, не знал, как ими распорядиться для вынесения окончательного приговора своим чересчур назойливым и абсолютно непредсказуемым посетителям.

–– Увы, Архип Осипович, но уверенность приобретается только посредством исключительно личного опыта, – ловко выкрутилась я. – Наверное, нам мог бы помочь именно такой специалист.

От такого неслыханного нахальства пышная шевелюра профессора возмущённо вздрогнула, а кустистые брови пришли в броуновское движение, не решаясь занять определённое местоположение. Однако он ухитрился взять себя в руки и, спрятав своё возмущение за дежурной улыбкой, сухо выдавил сквозь ослепительно белый оскал:

–– Очень жаль, что ничем не смог помочь вам. Но если бы мне удалось стать свидетелем хотя бы одной из тех необъяснимых странностей, о которых вы изволили упомянуть в самом начале нашей беседы, то…

–– То что тогда? – вызывающе спросила я.

–– Я бы пересмотрел своё отношение к самой возможности существования подобных артефактов, – столь же вызывающе ответил профессор, вложив в свою улыбку все имеющиеся у него запасы иронии и даже прибавив к ним для верности изрядную порцию сарказма.

Я решила не оставаться в долгу:

–– Ради этого стоит пойти на риск.

Серо-голубые глаза профессора вспыхнули бледно-жёлтым огнём:

–– Прямо сейчас?

–– Гутя, ты уверена? – умоляюще прошептал Игорёша.

–– Настолько, что своей уверенностью могу поделиться со всеми присутствующими, – свирепо усмехнулась я и тут же вкрадчиво добавила, обращаясь уже к профессору: – Если не секрет, что вызывает у вас наибольшее отвращение, уважаемый Осип Архипович?