– Дед, ты не знаешь кто такой Фуи?
– Именно с Фуи я не знаком, хотя все возможно. Свои имена этот народ хранит в тайне и периодически придумывают новые. Он намного опаснее, чем его хозяйка. По какой-то причине он не захотел с тобой связываться. Возможно, просто хотел, чтобы его хозяйка погибла. Если бы в бой Фуи вступил первый, то ведьма легко бы с тобой расправилась. Ее способности подавлять волю, это просто ерунда на фоне карлика. Тот, подчиняя волю тут-же выпивает энергию жизни. Может быть, через какое-то время ты сможешь противостоять таким как он, но сейчас ты в стадии развития. Надо было идти за тем парнем, он бы тебя многому научил.
– Тьфу ты, все то ты знаешь. И про парня знаешь, – в сердцах сплюнул Страшной, – а рассказать не хочешь. Что там дальше про карлика?
– Что бы кто-то попал в кабалу из этого племени большая редкость. И хозяин над таким слугой трясется больше, чем над своим чадом. Таким как Фуи убить своего хозяина плевое дело, вот почему жить с ними в мире предпочитают все. Их очень мало. Постоянно путешествуя из мира в мир, набирают информацию и куда-то ее сливают. Обладают даром предвидения, поэтому исчезают всегда вовремя. Если он с тобой не связывался, значит ты ему интересен. Не знаю зачем он к тебе в должники залез?
– Вот и я думаю, зачем? – удивился Страшной.
– Ладно, не парься, спи спокойно. После ратного дела можно и отдохнуть.
– Дед, у тебя такая интересная речь. Некоторые слова мне в диковинку, – уже с улыбкой проговорил монах.
Той ночью сон был крепкий, никакие кошмары его не мучали, перед тем как проснуться, ему приснилась девушка. Лицо он видел плохо, в памяти остались черные озорные глаза. Если ему и снились сны в последнее время, то это кошмары. Страшной хотел спросить у Деда, про девушку, тот же все знал, но того не оказалось дома. Старик не был привязан к пещере, он то появлялся, пропадал, потом опять появлялся. Даже умудрялся приносить какую-то снедь. С едой у них не было проблем. Рыбу, в достаточно глубоком ручье, всегда можно было поймать на обед. Убить любого зверя для монаха было проще простого, но делал он это редко. Предпочтение отдавал рыбным блюдам. Да еще и на старом месте, где стоял домик отшельника, всегда стояла корзина с продуктами. Когда бы он не пришел, хлеб был теплый. Про корзину ему сказал Дед. Он же и напоминал, что, пора бы попроведовать поляну отшельника. Кто приносил еду, Дед не хотел говорить. Может, Аори дочь пасечника, может крестьяне по старой привычке, но корзина была. Страшной забирал еду, а корзину оставлял. В следующий раз эта же корзинка была вновь полная.
Глава 7
Несколько дней Страшной провел в одиночестве. За это время умудрился подружиться с вороном. Птица сама зашла в дом. Именно зашла, а не залетела. Каркнув пару раз, наклонив голову ворон внимательно изучал хозяина дома. От удивления Страшной потерял дар речи. А думал, что его удивить теперь сложно.
– И Вам, здравствуйте, – после паузы поприветствовал хозяин птицу.
Ворон был крупный, даже для ворона. Гость, осмотрев жилище, подошел к кровати Деда и взмахом крыльев оказался на ложе старика.
– Не знаю понравится ли это Деду, если что, сама с ним разбирайся.
– Я тут трапезничал, хочешь рыбы? – предложил Страшной.
И положил на край стола большую рыбину, приготовленную на углях. Птица некоторое время смотрела на предложенную снедь. Еще раз осмотрела жилище, спрыгнула с кровати, подошла в угол, где лежали куски бересты, Дед любил плести корзины, вырезать какие-то безделушки для хозяйственных нужд, даже плел обувь. Выбрала кусок бересты оттащила его в угол, поближе к двери, вернулась к столу, взлетев на край стола и взяв в клюв предложенную рыбу, дотащила ее к своей тарелки.
– Дела, – удивился Страшной, – видимо, раньше я даже и не жил, если и предположить не мог, что птицы бывают такие смышлёные.
Покончив с едой, ворон опять уселся на край кровати Деда. Каркнув еще раз, нахохлившись птица, видимо, решила подремать. Периодически она открывала глаза и смотрела на хозяина жилища.
– Дом обрастает жильцами, – пробормотал Страшной и начал убирать со стола.
Дед вернулся так-же внезапно, как и пропадал. Монах за спиной услышал его голос.
– Карлос, дружище, как я рад тебя видеть! Сколько лет, сколько зим!
Дед забрался на кровать, лицо светилось от счастья. Ворон переступал с лапки на лапку, создавалось впечатление, что он качается. Каркнув, птица прыгнул Деду на колени и положила голову к нему на плечо. Своими маленькими ручонками старик обнял своего старого друга.
– Долгожданная встреча состоялась, – так-же тихо произнес монах, – поистине – чудны дела твои, господи. Старик, неизвестно откуда, очень умный ворон и я – непонятно кто. Хорошая компания!
– Знакомься, мой старый друг – Карлос. Я его выходил, когда тот был птенцом, с тех пор прошло очень много лет. Периодически он меня находит и приходит в гости. Ты не против, если он поживет с нами? – спросил Дед.
Монах пожал плечами. " Я тут такой-же хозяин, как и вы"– подумал Страшной, но вслух говорить этого не стал.
– Вот и чудненько, места на всех хватит, -радовался старик.
– А что, еще кто-нибудь должен прийти? – с удивлением спросил Страшной.
Но его уже никто не слышал и даже на обращал внимания. Старик и птица о чем-то разговаривали между собой на непонятном языке. Страшной слышал, что вороны могут научиться человеческому языку, но этот язык напоминал больше набор звуков. Что бы не мешать им наслаждаться беседой, монах пошел в другую комнату. Камень не давал ему покоя. Ему хотелось забрать его и отнести в компанию тех двух камней, но дотронуться до него не хотелось. А вдруг он опять увидит того парня? Нет, к этому он не готов. Страшной смотрел на камень и перед его взором возникали какие-то города, реки, леса. Он могут попасть в любое место из того, что он видел. Рука сама потянулась к камню, но тут на камень упала ткань. Все видения исчезли. Монах оглянулся, рядом стоял Дед, ворон топтался возле накрытого тряпкой камня.
– Карлос забеспокоился, взял в клюв тряпку и полетел к тебе. Дверь в чуланчик ты не закрыл. И то хорошо. А вдруг ты не смог бы вернуться назад? Не всегда помощники найдутся, да выгонят оттуда, где тебя не ждут, – объяснил свое присутствие Дед.
– Берррри, -вдруг прокаркал ворон.
– Ты можешь говорить, – прошептал монах.
В горле пересохло. Пора бы и перестать удивляться, но ворон его удивил. У парня создавалось впечатление, что жить-то он начал только сейчас. И жизнь, достаточно, интересная штука.
Новый камень Страшной поставил в центр, а два других разместил по сторонам. Белый от Аори, черный только, что принесённый и розоватый от отшельника. Камни как камни, вот только размер у них у всех одинаковый, немного вытянутая форма больше напоминала форму яйца. И теперь черный камень не вызывал никаких галлюцинаций. Непроизвольно, Страшной дотронулся до черного камня, от резкого покалывания отдернул руку, дотронулся до белого-камень издавал теплоту, от соприкосновения с розовым монах не испытал ничего, просто камень. Монах еще раз внимательно осмотрел камни. И тут камни засветились. Свет, исходящий от них, был слабый, белый, черный, розовый.
-Камни тоже живые, вот только жизнь у них совсем другая. Наверное, они приветствуют друг друга, – произнес старик.
– А не знаешь зачем они мне? – поинтересовался у всезнающего соседа.
– Странный ты. Если они есть у тебя, значит нужны. Ничего не происходит просто так.
Несколько дней, протекли спокойно. Ворон часто разговаривал с Дедом на своем языке. Страшной не интересовался их беседой, не его это дело. На человеческом языке птица больше не говорила. По пещере Карлос больше ходил, чем летал, хоть помещение было и не маленькое, но размах крыльев Карлос имел большой. Каждый день ворон куда-то улетал, потом возвращался. Помогал ловить рыбу, у птицы это хорошо получалось. Монах чувствовал, что ворон за ним наблюдает, но спрашивать у самой птицы, откуда у нее такой интерес, или у Деда не хотелось.
Все хорошее быстро заканчивается. Вот и спокойная жизнь тоже. Страшной был на поляне, когда услышал карканье ворона. Ему показалось, что Карлос кричит “скоррррей ". Светился белый камень. Внимательно вглядевшись в него, Страшной увидел, бегущего мальчишку. Мальчик бежал в сторону поляны отшельника. За ним гналась толпа крестьян. "Растерзают пацана"-пронеслось в голове у монаха. Экипироваться времени не было. Страшной схватил нож со стола и помчался к беглецу. Удивительная пара-монах в развивающем плаще, бегущий с невероятной скоростью и большой ворон, летящий над лесом.
– Скорррей, скорррей, – каркал ворон.
Они успели вовремя. Обессиленный мальчик упал на траву, там, где стоял домик отшельника, закрыл голову руками. Этот маленький клубочек живой плоти не хотел видеть расправы над собой. Толпа была уже совсем рядом, когда между палачами и их жертвой возникло две фигуры. Высокий, худой человек, лицо его скрывал капюшон и большой ворон, кружащий над головой мальчика. Ворон сменил направление и начал кружить над толпой с громким карканьем. Встав в боевую стойку, защитник тихим, хриплым голосом произнес:
– Кто причинит боль пацану, убью.
Его услышали все. Толпа остановилась. Вид защитника внушал страх. И тут из толпы просунулась еще одна фигура, обличенная в черное длинное одеяние. Это не был служитель церкви, хотя на первый взгляд, можно было принять его за монаха. Высокий, тучный мужчина бежал последним и теперь видя нерешительность сельчан, решил подзадорить их:
– Видите, я же говорил, что ребенок – исчадия ада. Вон его заступники явились. Не может черная птица и это существо в плаще защищать невинное дите. Их всего лишь двое, а нас много. Убейте их!
Страшной с тоской подумал, что ему придётся убить многих, прежде чем остальные убегут, а этот в черном сбежит раньше, чем Страшной доберется до него.
– Стойте, остановитесь!
На поляну, из леса выбежали два человека – пасечник и его дочь. Девочка подбежала к мальчику. Тот так и сидел на коленях закрыв руками голову. Он не верил в свое спасение, страх от разъярённой толпы не покинул его душу. Аори упала на землю, рядом с мальчиком, обняла его и что-то стала шептать ему на ухо.
– Стойте, – тяжело дыша, прохрипел пасечник, – он приемник отшельника.
Это все, что он мог сказать. Слова давались тяжело, так бегать по лесу, для него было не привычно.
Мужики оторопели, послышался нерешительный ропот. Отшельник был слишком уважаемой персоной, чтобы напасть на его приемника.
Страшной окинул капюшон и в упор посмотрел на лжемонаха. Взгляд был не просто страшен, он был проникающим. Мужик в черном задрожал, он даже стал как-ниже ростом. Пред взором Страшного возник огромный слизняк с пастью акулы, вот только зубов там не было. Слизняк располагался во всю длину позвоночника, и его безобразная морда переходила в голову человека. Тело человека было как костюм на слизняке.
–Я не могу тебя убить при людях, а должен бы. Не хочу сеять страх в их сердцах. Ты уйдешь прямо сейчас туда, откуда пришел. Ворон проследит. А если, не дай бог, задержишься, я тебя найду и тогда пощады не жди. Даже если ты будешь на людях, я тебя все равно убью.
Трясясь всем телом, нелюдь отступал к лесу, не отводя глаз с лица Страшного, потом, развернулся и бегом побежал в лес.
– Люди, что вы делаете? С каких пор вы стали воевать с детьми? Даже если он не такой как вы, разве это его грех?
Мы все дети божьи. Как вы своим детям в глаза смотреть смогли бы? Глаза этого ребенка не возникли бы перед вашим взором? А расправа над беззащитным дитем не легла бы на ваши души смертным грехом? К чему призывает Господь наш – к доброте. Выйдите и скажите какое зло совершил этот ребенок? Кому он причинил вред? – голос монаха звучал громко и проникал в сердца людей, – мы все разные, но мы все творения божьи. Любовь – вот что делает человека человеком. Возлюби ближнего, как себя самого.
Монах замолчал, обвел толпу людей. Люди стояли приниженные. Каждый думал, что именно плохого принес ему мальчик. Ребенок сам пришёл в деревню. Где его родители, сказать не мог, он вообще не разговаривал. Приютила его тетка Груня. Тетки Груни было немногим за 50. Своих детей не было, муж умер лет 20 назад, вот и взяла пацана к себе. А через неделю здоровая, сильная баба-тетка Груня умерла. Тут и появился лжемонах. Он называл себя странником, несущим правду. Как он сумел убедить деревню в том, что ребенок зло, сейчас, мужики понять не могли. Еще не определились, кто заберет мальчика, когда в дом забежала соседская девчушка и закричала:
– Беги, они убить тебя хотят.
Маленькую, бегущую к лесу фигурку, увидели мужики и началась охота. Если убегает, значит виноват, значит должен понести наказание, и тетка Груня умерла не просто так. Ничего нет разъярённой толпы, все добрые мысли покидают головы людей. То-что гонятся всего-то за ребенком не осознавал никто. Зло, его нужно уничтожить, только эта мысль билась в голове преследователей. Теперь мужикам было не по себе. Они не могли понять, что на них нашло, мало ли отчего могла умереть тетка? Переминаясь с ноги на ногу, они не знали, что сказать.
– Идите с миром, – уже тихим голосом сказал Страшной, – и не слушайте пришлых. Сердце свое слушайте. К Богу за советом обращайтесь и он вам поможет. Идите.
Тут вышел парень, в руках он теребил шапку, хотел о чем-то попросить, но не знал, как начать.
– Говори, – помог ему Страшной.
– Жена у меня хворает, а последнюю неделю совсем слегла. Все отдам, помоги, – попросил парень, – Отшельник помогал, – добавил совсем тихо.
– Ты решил, что пацан ухудшил ее состояние? – с усмешкой спросил монах.
Парень покраснел, но оправдываться не стал.
– Я не лечу. Ее проси, – и Страшной показал на Аори, – только не требуй много, если согласится, то может и поможет.
Все с удивлением смотрели не девушку. Та еще обнимала мальчика и гладила его по голове. Они были похожи девушка и мальчик, оба светлые с большими голубыми глазами.
– В деревню не отпущу, – за дочь ответил пасечник, – если Мила согласиться, приводи жену сам.
"За дочь боится. Правильно и делает."– подумал Страшной. Аори-Мила просто махнула головой. Когда народ разошелся монах обратился к девушке:
– Слушай, ты бы сказала своим, что б ворота прикрыли поплотнее. Что ж у них дети-то пропадают.
–Нельзя мне туда, тогда я не смогу вернуться.
Пасечник сидел рядом, смотрел в одну точку. Решение далось ему тяжело.
– Дочка, видимо ты и в самом деле не наша. Он видит, – пасечник махнул в сторону Страшного, – возвращайся к себе, а я уж как-нибудь проживу. Лишь бы тебе беда не грозила.
Девушка подошла к отцу, села рядом положила голову на большое плечо отца.
– Нет, пока ты здесь, я буду рядом. Теперь я защищена, не переживай за меня.
Пасечник улыбнулся, обнял рукой дочь за хрупкие плечи, улыбка озарила его лицо, но червь сомнения, правильно ли, что его дочь остается с ним, уже не покидала.
Всеми забытая большая, черная птица, спокойно гуляла по поляне. Тут она поднялась в небо, каркнула несколько раз и полетела в сторону жилища Страшного.
– Действительно, домой пора. Ну ладно, бывайте, – попрощался монах.
"Ну вот, теперь уже и дом обрел», – подумал он и улыбнулся. Как-то незаметно он сроднился со своим жилищем и теперь это стало его домом. Туда, куда хочется возвращаться.
Оставшаяся троица смотрела ему в след и улыбалась. Даже лицо угрюмого пасечника не покидала улыбка.
Не все дела наказуемы, добрые дела оставляют свой след в душе человека. Обретая душевную гармонию, его все больше и больше устраивала теперешняя жизнь. Монах все меньше чувствовал себя изгоем. Даже вера во Всевышнего обрела другой смысл. Не было того фанатизма, что была раньше. Бывший инквизитор, наконец-то, мог видеть себя со стороны. Он вспоминал монахов-старцев, что жили в согласии с миром. Эти неприхотливые служители церкви, были в тени, но добро они несли большое. Жизнь они принимали такой какая она есть. Выслушивая прихожанина, не порицали за плохие дела, а старались натолкнуть человека на размышления прав ли он. Если есть сомнения, значит будут рассуждения и человек сам поймет свою ошибку. Страшной, в то время именуемый Игор, выбрал другой путь. Он искал не добро в людях, а зло. Его уверенность, что очищает мир от скверны была несокрушима и с этим фанатизмом инквизитор был глух к чужой боли. Теперь, вспоминая все это понимал, насколько он был не прав. Сегодня он призывал народ к пониманию, что все мы разные, он не просто верил, он знал, что это так. Конечно, теперь он знал намного больше, чем когда был инквизитором. Хотя он и сейчас выполнял работу инквизитора, только теперь он мог видеть нечисть. "Странная штука-жизнь", который раз подумал инквизитор.
Так размышляя о смысле жизни Страшной добрался до своего жилища. Дед и ворон уже ждали его.
– Молодец! – поприветствовал его Дед, – сделал доброе дело и для села, и для клана. Тварь, очевиднее всего, сбежала из этого мира, уж больно ты ее напугал. Хотя Карл намерен проверить так ли это.
Уже стемнело, когда Страшной подошел к своим камням. Белый камень засветился и в нем появилось изображения мужчины и женщины, облаченные в светлое одеяния. Ему показалось, что он видел их около калитки пасечника, когда покидал его дом, но уверенности в этом не было. Между ними стоял мальчик, он улыбался и махал ему рукой. "Теперь ты дома», -подумал Страшной. "Берегите своих детей."-мысленно обратился к паре из камня. Был ли наклон головы знаком согласия, не понятно, но то, что они благодарят его теперь за спасение ребенка сомнений, не было. Легкая улыбка коснулась губ инквизитора, он поднял правую руку, согнутую в локте и раскрытой ладонью. Откуда этот жест возник, Страшной не задумывался. Пара повторила его жест, поклонилась ему в пояс и пропала. "Надеюсь героические дела на сегодня закончены,"-уже засыпая подумал монах.