– Что… там… в городе? – юноша натужно выталкивал слова.
Ларри молча встал, подошёл к вешалке и достал из кармана куртки всё тот же листок. Протянул его белому.
– Вот, сэр. Прочтите сами, сэр.
Юноша взял листок, стал читать, и Ларри увидел, как бледнеет, становится землисто-серым и старым это молодое и, в общем-то, незлое лицо. Ларри молча ждал. Дочитав, юноша медленно с усилием поднял на Ларри глаза.
– Ты… ты знаешь, что это?
– Да, сэр, – кивнул Ларри.
Юноша нервно сглотнул, скомкал и снова развернул листок.
– Что? Что я могу сделать?
Ларри пожал плечами.
– Не знаю, сэр. Всем… раненым велели идти в палаты. И не выходить, сэр.
– Да, – он кивнул. – И лечь под кровать, когда будут стрелять. Мне говорили. Но… но они… эти… они убьют… всех.
Ларри покачал головой.
– Всех убить нельзя, сэр, – и улыбнулся. – Я знаю, сэр. Меня уже убивали.
Юноша кивнул.
– Я в пятом боксе. Если что…
Он не договорил. Потому что в палату вбежала медсестра.
– Почему не на месте? Быстро-быстро! Кроуфорд, идите к себе. Левине, ложитесь.
Ни спорить, ни объяснять они не стали. Да и чего тут спорить…
Алабама
Графство Эйр
Округ Гатрингс
Джексонвилл
Рассел уже начал тревожиться: насколько основательно он вырубил индейца. Слишком лёгкая победа не доставляет удовольствия, тем более… но тут он заметил, что индеец из-под полуприкрытых век следит за ним. И хотя тот лежал на полу в прежней распластанной позе, насторожился: способность спальников к мгновенным броскам была ему известна.
– Лежи тихо, – Рассел предупреждающе покачал пистолетом. – Это тебе для начала за то, в парке. Помнишь? – индеец молчал, и Рассел усмехнулся. – На вопросы отвечать надо. Как это ты в заваруху уцелел?
И вдруг неожиданный ответ:
– А тебе зачем?
Рассел настолько удивился, что на секунду потерял дар речи. Мало того, что парень не ответил на прямой вопрос, так на не требующий ответа выдал… Ответ вопросом, без положенного, намертво вбитого в любого спальника обращения к белому «сэр». Однако… охамел спальник.
– Ты это что себе позволяешь? – вспылил Рассел. – Спальник поганый!
Прижимаясь левой щекой к полу, подобравшись перед броском, Эркин следил за беляком. Подловил стервец, это да, но бить себя он не даст. Пусть только замахнётся.
Рассела спокойствие индейца обидело. Мог бы хоть для вида страх показать.
– Скотина ты этакая, – попробовал завести себя Рассел, – чтоб я тебя больше… – и невольно осёкся, сообразив, что продолжение «у дома Джен не видел» ставит их на равных. И… и вообще он не знает, что ему делать.
И словно почувствовав его растерянность, индеец вдруг по-кошачьи плавно и в то же время быстро встал, оказавшись выше сидящего на столе Рассела. Рассел вскинул пистолет и опустил его: такой насмешливой улыбкой дрогнули губы индейца.
– Вы всё сказали, сэр? – вежливость была щедро замешана на издёвке. – Тогда я пойду, сэр.
– Куда? – вырвалось у Рассела. – Город оцеплен.
И по мгновенно изменившемуся лицу индейца понял: этого парень не знал и не ждал. Значит… значит, попробуем объяснить. Должен понять.
– У тебя есть один шанс, парень. Стать чьим-то рабом. Или тебя убьют. Ты ведь просроченный, таких раньше не держали.
– Я в этом шансе не нуждаюсь, сэр, – очень спокойно ответил Эркин.
– Джен уже записала тебя своим рабом? – усмехнулся Рассел. – И ты, значит, на неё работаешь. Днём на станции, ночью в кровати.
И опять неожиданный ответ.
– Вы завидуете, сэр?
Рассел задохнулся и, потеряв контроль над собой, кинулся на наглеца.
Выбить пистолет и скрутить, зажать противника – секундное дело.
– Не дёргайся, – участливо посоветовал Эркин и улыбнулся. – Сломаю.
Рассел дёрнулся, но держали его надёжно.
– Ты… скотина… погань рабская… – хрипел Рассел.
И тут они услышали выстрелы. И крики. Кричала женщина. Эркин с силой отбросил Рассела так, что тот ударился о стену и сполз на пол. Рассел увидел бешеное отяжелевшее лицо, прицельно сощуренные глаза… и пистолет на полу… не дотянуться…
– Ты… – тяжело выдохнул Эркин, – надзиратель, сволочь белая… Если с ней что… – и, не договорив, метнулся к двери.
Рассел слышал, как хлопнула внизу дверь. Убежал. Эта… эта тупая скотина, заводная кукла бежит спасать Джен. Не рабская же верность гонит его. И опять права старая карга, миссис Стоун. «Это другое». Но не может, не должно этого быть.
Он тяжело, с трудом встал, подобрал пистолет. Ведь хотел же пристрелить эту наглую скотину и… не смог. Почему, почему он не выстрелил? Нет, об этом не надо. Это не важно, сейчас не важно. Чёрт, что с ним такое? Джен… Джен выбрала… выбрала этого… спальника, заводную куклу, а ведь его убьют, он наверняка намечен к ликвидации. А Джен станет его защищать. Глупая девочка. Она только погубит себя.
Рассел с силой потёр лицо ладонями. Мейбел умирала – его не было рядом, Фанни… отец… Всё рухнуло, а он уцелел. Насмешливый свидетель. Кой чёрт! Разменная карта в чужой игре…
…– Рассел, – голос отца с трудом пробивается сквозь треск и гул, – ты меня слышишь?
– Да! – орёт он в трубку. – В чём дело?
– Меня вызвали. Срочно. По делам. Меня не будет дома. Неделю не будет.
– А я при чём?!
– Рассел, – отец явно пытается говорить мягко, не приказывая, а прося, но, когда перекрикиваешь помехи на линии, это плохо получается. – Зайди ко мне домой, Рассел. Я прошу тебя.
– Что? Зачем?!
– Рассел! Меня не будет неделю! Не-де-лю! Поживи у меня. Ну, хоть через день заходи! Я прошу, Рассел!
– Зачем?! Я занят!
– Я прошу, я очень прошу, Рассел!
– Хорошо, – успел крикнуть он в трубку, и связь оборвалась.
Он положил трубку и без сил опустился на стул. Вот что беспокоит отца. Впервые… отца вызвали по делам, и дело оказывается не главным, главное – оставленный дома спальник. Вдруг загорится без работы. И отец предлагает ему… своего спальника. Тошнота подкатила к горлу, но он справился с собой, встал и… и вернулся к работе. К капризной непрочной аппаратуре. Но эти неказистые ящики, путаница проводов и гирлянды наскоро закреплённых приборов работали. Каждому часовому сеансу предшествовали несколько часов, а то и суток кропотливой настройки…
…Рассел вздохнул. Он всё-таки не посмел ослушаться отца. Дважды побывал у него. Но во второй раз… Опять стрельба. Эти идиоты уже шумят. Ну, хорошо, они перекрыли выходы, за неделю убрали цветных со станции, взяли под контроль все телефоны, но ведь всё равно русские узнают. И введут войска. И тогда кровь, много крови. И новая… заваруха. Цветные не простят этого. Ничего не простят. И тогда… к чёрту! А сейчас, что делать сейчас? Его держат как козырь, да нет, им просто откупятся от русских, продадут… как последнего раба. Этот раб, спальник, убежал. К своим ли, к Джен… чёрт, но, если этот болван явится в контору Грэхема, прямиком к Спайзу, а там… Джен… да, во что это выльется, нетрудно представить. Что ж, попробуем из карты стать игроком.
Рассел достал пистолет, проверил его и сунул обратно. Обошёл валявшийся на полу мешок с картошкой и рванул дверь. Значит, решено. В контору. Может, на этот раз он не опоздает…
…Он гнал машину по пустынному запретному шоссе. Шлагбаум с грозной надписью: «Запретная зона», – он попросту объехал. Минные поля были, как он и предполагал, блефом. Слухи, что их демонтируют, оставляя таблички-предупреждения, а мины перемещают на новые направления, при практической личной проверке подтвердились. Крюк в сотню ярдов – и все дела. Неужели опоздал? Чёртова змея, пожирающая саму себя. СБ, вышедшая из повиновения, грабящая уже без ордеров, по собственному усмотрению. Варвары, бандиты… да что там, других в СБ нет и быть не может. Но это всё-таки шанс. А вот если действительно запустили программу самоликвидации, то шансов нет…
…Рассел быстро шёл по улице. Тогда он опоздал. Центральный питомник уже догорал и найти отца среди спёкшихся трупов, заполнивших двор, он не смог. Но сейчас… Нет, сегодня он не опоздает.
Графство Олби
Округ Краунвилль
Имение Джонатана Бредли
После нескольких дождливых, даже не осенних, а почти зимних дней выглянуло солнце, и мелюзга носилась как ошалелая, забыв обо всём. В осеннем холодном воздухе их взвизги и вопли были особенно слышны. Фредди усмехнулся: этак они к вечеру угомонятся и вместо главного веселья спать завалятся. Стеф два дня назад рассказал на кухне про Хэллоуин и сделал из двух выделенных Мамми тыкв страшилки. Одну своим близнецам, другую – всем остальным. Джонатан приготовил на своём столе пакет леденцов, чтобы откупаться от вечерних визитёров. Дилли уже напугали, показав ей тыкву с зажжённой внутри свечкой на рассвете, когда она шла на дойку. И дойка затянулась. Потому что Молли управлялась одна, пока Дилли с ремнём гонялась по двору за мелюзгой.
– Масса Фредди, Дракон на левую переднюю жалуется. Перековать бы надо.
– Перековать не проблема, Рол. Давай смотреть.
Дракон, прижимая уши, норовил лягнуть. Фредди прижал его плечом к стене денника.
– Ну-ка, стоять.
Роланд поднял Дракону левую переднюю ногу, показывая Фредди копыто.
И тут в конюшню влетели Том и Джерри.
– Масса Фредди, – закричали они в два голоса. – Там чужой!
– Опусти, – скомандовал Фредди. – Потом посмотрю.
Дракон клацнул зубами у его уха. Фредди, не глядя, шлёпнул его по щеке, выходя из денника.
– На машине?
– Нет, – Джерри уже влез в денник Бобби и подпрыгивал, пытаясь дотянуться до гривы, чтобы, ухватившись за неё, залезть на коня. – На мерине, гнедом.
Фредди на ходу вытащил его за шиворот из денника и так довёл до выхода. Оставлять такую мелкоту в конюшне без присмотра рискованно.
Гнедой мерин у Перкинса. Неплохой конёк и выезжен толково. Смотри-ка, в самом деле Перкинс, хороший глаз у мальца, и на лету хватает, глядишь…
Но всё благодушие слетело с Фредди, когда он увидел лицо стоящего рядом со всадником Джонатана. Придерживая рукой кобуру, Фредди бегом устремился к ним. Из кухни показалась Мамми, как ножом отрезало ребячий гомон, от котельной, обтирая ветошью руки, подходил Стеф, перестал стучать топором в Большом Доме Сэмми.
Фредди кивком поздоровался, встав рядом с Джонатаном. Роланд вежливо остановился в десяти футах. Близнецы быстро перебежали к Мамми и исчезли за её юбкой. Перкинс хмуро ответил на кивок Фредди и продолжал:
– Ну, я и спрашиваю. А по имениям как же? А они что придумали. С проверкой приедут. И всех, кто сам по себе, без хозяина, заберут, отсортируют и на торги. И проверять будут, – он сплюнул, – соответствие условий содержания имперским законам.
– Они что, совсем без мозгов? – очень спокойно поинтересовался Фредди.
– Это их проблема, – отмахнулся Перкинс. – Но они с оружием. Вся сволочь эсбешная, недобитки чёртовы. И самооборона эта, сопляки безбашенные. Так-то и на них плюнуть можно, да за ними… сам знаешь, не к ночи будь помянута. К Рождеству хотят порядок восстановить в полном объёме. Ладно, Бредли, читай и думай. Я к себе. Оформлю своих, цепи и прочая дребедень у меня цела, разложу на виду, авось пронесёт.
Джонатан задумчиво кивнул.
– Ладно, спасибо, Перкинс. Будет за мной.
– Какие счёты между соседями, – усмехнулся Перкинс, трогая коня. – До встречи.
– До встречи, – крикнул ему вслед Джонатан.
Фредди молча кивнул, читая оставленный им Перкинсом листок. Дочитав, поднял голову. Джонатан увидел его посветлевшие до прозрачности глаза и кивнул.
– Готовь машину, Джонни, – очень спокойно сказал Фредди. – Я в кладовку. Стеф! – и когда Стеф подошёл к ним, сунул ему листок. – Прочитай остальным. Я им покажу утилизацию с ликвидацией.
Джонатан распахнул ворота их гаража. Грузовик, как всегда, на ходу и наготове, но перед такой дорогой надо проверить. Но с этой гнидой Кропстоном он посчитается, ох, как посчитается, от души, за всё сразу и за этот обман отдельно.
Стеф, стоя посреди двора, медленно, чётко выговаривая каждое слово, читал столпившимся вокруг него взрослым и притихшей ребятне текст. И с каждым словом будто всё тускнело вокруг, малыши судорожно цеплялись за юбки Мамми и Молли, Билли обеими руками схватился за куртку Сэмми, посерело и постарело, сразу осунулось лицо Мамми, Дилли как от удара закрывала руками свой уже заметно выпирающий живот.
Джонатан знал, что Фредди умеет действовать быстро, но такой оперативности… Как-то вдруг на сиденье грузовика шлёпнулись три автомата, цинк с патронами и наплечная портупея с кобурой.
– Это нам. Набивай, – рявкнул над ухом голос Фредди и тут же: – Стеф!
Стеф, складывая листок, обернулся на голос и растерянно заморгал, увидев протягиваемые ему автоматы.
– Держи. Стрелять умеешь, – Фредди не спрашивал, но Стеф кивнул. – Рожки сам набьёшь. А эти Ролу и Сэмми, покажешь им. Рол, Билли, за мной!
Пока Сэмми и остальные ещё приходили в себя от услышанного, Фредди уже повёл бегом Роланда и Билли за сад к высокой сосне с раскидистой кроной. Те ничего не понимали, но послушно следовали за ним.
Возле сосны Фредди остановился и, ухватив Билли под мышками, поднял.
– Цепляйся. Зацепился? Пошёл вверх. Рол, за мной.
Цепляясь за обломанные сучья, Роланд вслед за Фредди полез наверх. На середине ствола он заметил, что это не сучья, а ловко вбитые в ствол колышки. Наверху среди ветвей прятался небольшой настил из досок. Троим здесь было очень тесно, но… Не теряя времени на объяснения, Фредди, ухватив за волосы Роланда и Билли, показал им подъездные пути.
– Вот отсюда и следите. Если что, сразу вниз и бегом к остальным. Рол, стрелять отсюда не вздумай. Всё равно не попадёшь, а себя выдашь. Поняли? – они кивнули. – Тогда вниз.
Роланд спустился первым, за ним Фредди, последним слез Билли. Фредди убедился, что мальчишка благополучно спрыгнул, и кивнул.
– Рол, это только тебе и Билли. Остальных и близко не подпускай.
– Понял, масса Фредди, – выдохнул Роланд.
– Автомат наверх не бери, – бросил уже на бегу Фредди.
Они прибежали во двор, где все ещё стояли на прежнем месте. Сэмми неумело вертел в руках автомат. Подбежав, Фредди с силой поднял ствол кверху.
– Стеф! Последи, чтоб друг друга не постреляли сдуру. Найдёшь, – он хотел сказать «овраг», но тут же сообразил и поправился, – промоину или яму, нарубите колючек и натыкайте сверху, чтоб не видно было. Если что, баб и мелюзгу туда, и пусть не трепыхаются, – Фредди перешёл на ковбойский говор. Стеф медленно кивал. – Если шериф один, без своры, выйдешь поговорить, если русские – тоже. Остальных бей наповал в мою голову. Всё понял?
Стеф улыбнулся.
– Сделаем.
Фредди крепко хлопнул его по плечу и обернулся.
– Джонни, готов?
Джонатан подошёл к ним, обтирая испачканные в ружейном масле руки.
– Стеф, лошадей и коров в загоны.
Фредди сразу кивнул, но Роланд нерешительно спросил:
– Так… зачем это, масса Джонатан?
– Если начнут жечь, чтоб смогли разбежаться, – усмехнулся Джонатан. – Гореть заживо они не заслужили.
Роланд кивнул.
– А Монти, масса Джонатан? – спросила Молли. – Он же простудится.
Джонатан посмотрел на неё, вздохнул и развёл руками.
– Смотрите сами.
– Так, – Фредди обвёл их взглядом. – Вещи, шмотки там – всё побоку. Важнее жизни ничего нет. Удачи.
– И вам удачи, – ответил за всех Стеф.
Фредди кивнул и побежал к грузовичку. Джонатан еле успел догнать его и уже на ходу вскочить в кабину: так резко бросил машину вперёд Фредди.
– Я им покажу… утилизацию, – бормотал он, гоня машину к шоссе.
– Остынь, – бросил ему Джонатан, проверяя, удобно ли пристроены в потолочных петлях автоматы. – Куда сейчас?
– К парням, – Фредди заложил крутой вираж на выезде. – В госпитале своя охрана, в Колумбии Дэннис. Если он, конечно, не совсем дурак.
– Не совсем, – кивнул Джонатан. – По прямой?
Видимо, этот вопрос Фредди счёл излишним, потому что оставил без ответа.
Графство Эйр
Округ Гатрингс
Джексонвилл
Выскочив на улицу, Эркин бросился бежать домой, но почти сразу нарвался на патруль своры и еле удрал от них задворками. Преследовали недолго, и он попытал счастья в другом квартале. И опять неудача. И опять убежал. Прорваться домой не удалось, к конторе, где работает Женя, и пытаться не стал: ясно, что не пройдёт. Откуда столько своры взялось?! Значит, на рынок, к Андрею. Помня о своре у центрального входа, он решил пробираться с другой стороны. Но опять и опять натыкался на свору. И, задыхаясь от бега, злости и отчаяния, оказался у центральных ворот. Здесь аж черно вокруг от перетянутой ремнями формы. Свист, улюлюканье, замахи… но пропустили.
Влетев на рынок, он побежал к рабскому торгу, где по-прежнему клубилась ничего не понимающая толпа. Эркина сразу окружили.
– Ну?
– Как прошёл?
– Не выпускают нас.
– Что в городе?
– Где стреляют?
– Как проскочил?
Его трясли за плечи, дёргали за руки.
Эркин выдохнул:
– Оцепили город.
– Что-о? – Андрей ухватил его за куртку на груди, тряхнул. – Ты понимаешь, что несёшь?
Эркин, тяжело дыша, кивнул. И только сейчас сообразил, что же он увидел в своей беготне.
– Кварталы перекрыты. Как куда в сторону, так стреляют. А сюда… пропустили.
– Облава, значит… – Андрей отпустил и быстро оглядел Эркина с головы до ног. – Ты как, целый?
– Целый, – Эркин наконец справился с дыханием.
– Заплатил тебе, ну, беляк тот, за работу? – спросил Арч.
– Целым ушёл, чего ж ещё? – хмыкнул Андрей. – Так, что ли?
– Так, – кивнул Эркин, понимая, что распространяться об их беседе не стоит. – А вы как?
– С рынка не выпускают, если только с беляком и под мешком.
– Хреново.
И вдруг… крики, ругань, выстрелы.
Свора ворвалась на рынок, размахивая палками и… плетьми?! Да, да что же это?!
– На торг, скоты, на торг. На сортировку, черномазые!
Хохот, чей-то крик боли.
Они невольно отступали, теснились друг к другу. Подбегали бродившие по рынку в поисках работы.
Хохочущие орущие рожи, свист рассекаемого палками и плетьми воздуха. Эркин сразу вспомнил весну, клетку… Женя, Алиса… И неожиданно спокойный голос. Его самого, или Андрея, или ещё кого… Но кто-то громко и уверенно сказал:
– Не дамся. Бей свору!
И глухой низкий рёв десятков голосов, перекрывший хохот и крики юнцов в форме.
Эркин выхватил нож. Рядом блеснул нож Андрея. Ещё ножи… полетели камни. Бросившие товар, разбегающиеся и прячущиеся под прилавки торговцы. Мешанина остервенелых людей, падающие под ноги дерущихся раненые и убитые. И звонкий, прорезавший рёв и гул, крик:
– На прорыв! – и свист, и как на перегоне: – Пошёл, пошёл, пошё-ёл!
Глухой далёкий рёв бился в окна и стены их дома. Норма Джонс задёрнула портьеры на окнах и пожалела, что сразу после капитуляции сняла светомаскировочные шторы: тонкая истёртая временем ткань плохо защищала от кровавых отблесков. Неужели пожаров?
– Мама.
– Да, Джинни, я здесь.
– Что это, мама?
Норма заставила себя улыбнуться и в комнату дочери вошла с улыбкой.
– Ничего особого, Джинни, нас это не касается.
Джинни сидела в кресле с вышивкой в руках.
– Я же слышу, мама. Это опять? То же, что и зимой, да?
– Успокойся, Джинни. Может, тебе лучше прилечь?
– Нет, спасибо, мама, – Джинни старательно улыбнулась матери. – Я посижу.
Норма ободряюще улыбнулась ей и вышла. Джинни не может забыть зиму. И тех… негодяев, нет, нелюдей, что так страшно надругались над ней. Её Джинни, умная, ласковая, весёлая девочка. Во что они превратили её. И вот опять… Это не петарды и не шутихи, настоящая стрельба. Лишь бы это миновало её дом.
Даша и Маша стояли у окна.
– Ты слышишь?
– Да. Там Андрюша…
– Молчи, – Маша нахмурилась. – С ним ничего не случится.
– Маша… ты… ты любишь его?
– А ты нет?
Даша вздохнула, потупилась.
– Пусть он сам решает.
Маша обняла сестру за плечи и тоже вздохнула.
– Девочки…
Они вздрогнули и обернулись.
– Доктор?
– Что случилось?
Доктор Рудерман в своём неизменном пальто со столь же неизменным докторским чемоданчиком стоял в дверях их комнатки. Они подбежали к нему.
– Что там?
– Вы были в городе?
– Что там такое, доктор?
Они перебивали друг друга, смешивая русские и английские слова.
– Девочки, – доктор Рудерман вошёл, плотно закрыл за собой дверь и заговорил по-русски. – В городе погром, резня. Запритесь и не выходите.
– А вы?
– Вы куда?
– Туда, – он улыбнулся. – Много раненых. Им нужна помощь.
– Мы с вами, – сразу сказала Маша.
– Да, доктор, – кивнула Даша. – Мы вам поможем.
Они стали быстро одеваться, одновременно обсуждая.
– Бинты, йод, вата…
– Надо попросить у Марджи.
– Из аптеки для цветных?
– Ну да.
– Я уже всё взял, – доктор Рудерман внимательно смотрел на них. – Это очень опасно.
– Не опаснее того, что с нами уже было, – тряхнула косичками Маша.
– А повязки? С крестами? – предложила Даша.
– Охранюги по ним и стреляли, – отрезала Маша. – Ты вспомни.
– Я помню, – вздохнула Даша и посмотрела на доктора. – Мы готовы.
Он осмотрел их. Из-под сдвинутых на левое ухо беретиков торчат рыжие косички, дешёвые серовато-зелёные – под цвет глаз подбирали наверное – лёгкие курточки застёгнуты и туго затянуты поясами, брюки, сапожки… И сумки на длинных ручках через плечо. Сёстры милосердия… Доктор улыбнулся.
– Хорошо. Зайдём ещё раз к Марджи. Думаю, она не откажет.
С первыми же донёсшимися до конторы выстрелами работа прервалась. Все повскакали с мест, и в общей суматохе – все стремились отойти от окон – Женя оказалась в коридоре, сама не понимая, как это получилось. И первая мысль: «Алиса! Немедленно домой!». Она бегом вернулась в их комнату, схватила свою сумочку, плащ, выбежала в коридор. И уже у дверей натолкнулась на Нормана.
– Вы спешите, Джен? Куда?
– Домой. Пустите, Норман.
Он стоял перед ней в форме самообороны, затянутый новенькими поскрипывающими ремнями.
– Возвращайтесь, Джен. Выход закрыт.
– Вы сошли с ума, Норман, – она попыталась высвободить руку, но его пальцы держали её локоть жёсткой, как неживой, хваткой. – У меня дочь одна дома.
– О ней позаботятся. Прошу вас, Джен, – и уже стоящим за ним юнцам в форме. – Никого не выпускать. К телефонам особые посты.
Они щёлкнули каблуками. Норман, по-прежнему держа Женю за локоть, подвёл её к остальным машинисткам. Обвёл их холодным, равнодушным до вежливости взглядом.
– Выход из здания запрещен. Возвращайтесь на свои рабочие места. Вы находитесь под защитой сил самообороны, – и с угрожающей интонацией. – Будьте благоразумны. Неповиновение ставит под сомнение расовую полноценность.
Ахнула испуганно Рози, коридор мгновенно опустел. И уже не Норман, кто-то другой за локоть ввёл Женю в их комнату.
Оказавшись за своим столом, Женя без сил опустилась на стул и закрыла лицо руками.
– Выпейте, Джен, – пробился к ней чей-то голос.
Она через силу опустила руки и подняла глаза.
Миссис Стоун протягивала ей стакан.
– Благодарю вас, – машинально сказала Женя.
Остальные шушукались, искоса поглядывая на них.
– Успокойтесь, Джен, – миссис Стоун говорила тихо и очень спокойно. – Если вы погибнете, вашу дочку это не спасёт. Вы должны выжить.
Женя слабо кивнула.
С рынка они вырвались. И даже кое-кого из раненых вытащили. На боковой улице остановились, разглядывая друг друга.
– А теперь чего? – спросил кто-то.
А что чего? За их спинами, там, на рынке, остались трупы. Белые. Они убивали и убили белых. Теперь им всем не торги, а смерть.
– Я в Цветной, – твёрдо сказал Джейми, вытирая рукавом кровь с лица. – У меня там… семья.
– В Цветной…
– Куда же ещё? – заговорили остальные наперебой.
– Ну да…
– Бабы там, пискуны…
– Сдохнем, так вместе…
– Прорвёмся в Цветной…
– Вместях не пробьёмся…
– Порознь надо…
– Вот по одному нас, как цыплят, и передушат.
– Да я их сам…
– Много бы ты сам, если б мы толпой не ломанули.
Эркин дёрнул Андрея за рукав.
– Уходить надо в Цветной, – ответил тот, не оборачиваясь. – И там уже намертво.
– Андрей, – совсем тихо позвал его Эркин, и Андрей сразу повернулся к нему. – Андрей как… как брата прошу, – у Андрея расширились глаза. Эркин говорил по-русски камерным шёпотом, и за общим гомоном их не слушали. – Мне не пройти, сходи ко мне, за моими. Вот, держи, – он вытащил из кармана ключи. – Этот от калитки, этот от нижней двери, этот от верхней. Забери их и в Цветной. А там…
– А там и русские подоспеют, – кивнул Андрей, быстро обнял Эркина, ткнувшись лбом в его плечо, и тут же отпустил.
– Белёсый, – окликнул его кто-то. – Ты куда?
– А туда и ещё подальше, – блеснул улыбкой Андрей. – Пробивайтесь в Цветной по пятёркам, а там уж стоим намертво.
Арч кивнул.
– Пять – это в самый раз. И неприметно, и отбиться можно.
– Догоняй, Белёсый, – кивнул Одноухий.
– А как же, – бросил на бегу Андрей.
Эркин смотрел ему вслед, но кто-то уже дёрнул его за плечо.
– Меченый… с нами пойдёшь?
– Пойду, – кивнул он, даже не поглядев на спросившего.
Кропстон прислушался к далёкому шуму и стрельбе. Так и думал. Сорвались.
– Что там, Сторм?
Сторм улыбнулся, разглядывая сидящего за столом и занятого пасьянсом толстяка.
– На рынке сорвалось. Черномазых решили загнать на торг.
– Мальчикам не терпится, – кивнул Кропстон.
– Вы совершенно правы, сэр. Чёрные не согласились с такой перспективой и… – Сторм комично развёл руками, – покинули рынок. Пошли к себе по домам.
– Что ж, пускай, – милостиво разрешил Кропстон.
– Естественная сортировка, – понимающе улыбнулся Сторм.
– Вот именно. Хлюпики и дураки не нужны независимо от цвета. Пусть пробиваются.
– В Цветном их накрыть легче, – кивнул Сторм.
– Скажите Норману, чтобы начинал вторую стадию.
Сторм еле заметно напрягся. Вторая стадия – это помеси и сомнительные. Работа уже только по спискам. До сих пор речь шла только о цветных, бывших рабах, и здесь поддержка или хотя бы нейтралитет белого населения обеспечены, но вторая стадия… которая к тому же неизбежно перерастёт в неуправляемые и неконтролируемые грабежи…
– Вы думаете, Норман станет затягивать процесс? – Сторм посмотрел на часы. – Если следовать плану, то прочёсывание началось пять минут назад.
– Идите, Сторм, и делайте, что вам сказано. И проверьте наружную блокировку. Прежде всего, телефонную.
Сторм встал, улыбнулся.
– Слушаюсь, сэр.
Когда за ним закрылась дверь, Кропстон перевёл дыхание и смешал карты. Главное – не останавливаться. Ах, как нужен сейчас Бредли. С его дьявольским нюхом и нечеловеческой удачливостью. И безжалостный Фредди.
Графство Дурбан
Спрингфилд
Центральный военный госпиталь
Госпиталь притих.
Ларри покорно сидел у себя в палате и слушал. Выстрелов пока не было. Только изредка пересвистывание парней из общежития. Ларри уже знал, что они разбились на пятёрки и посменно вместе с солдатами охраняют госпиталь, что раненых пока не было, в городе тихо… Тихо… Ларри невольно усмехнулся. Самые страшные вещи делаются в тишине. И надеяться ему не на что. Вернее, только на одно. Здесь знают, что его привёз Бредли, и, может быть, его не отдадут… этим, всё-таки он не сам по себе, Бредли можно считать его хозяином. Лишь бы дождаться Бредли. А ещё лучше – Фредди. Вернуться в имение, увидеть Марка. Марку уже восемь лет, может и по дому, и на дворовых работах. Марка могут продать, но он упросит, он будет работать за двоих, теперь он здоровый и сильный и сможет… и он купил инструмент, всё для ювелирной работы. У Бредли есть и золото, и камни. Лишь бы ему поручили работать ювелиром. А Марк будет помогать ему, вот и окажется при деле. Он тут попробовал, подобрал пару пустых банок, жесть, конечно, но… но он боялся, что всё забыл, а оказалось, что помнит, что может, а начал делать гимнастику для пальцев, которую ещё Старый Хозяин показывал, и стало вообще получаться. Он сможет работать, отработает и свой паёк, и Марка.
Ларри вздохнул. Вот и кончилась его свобода. Лишь бы Марк уцелел, лишь бы с ним ничего…
Донеслись тихие всхлипывания. Кто-то плачет? Ларри осторожно встал и подошёл к двери, выглянул в коридор. Пусто. Где же это? Шестой бокс пуст, в пятом? Похоже, да. Ни сестры, ни санитаров не видно. Ларри вышел из своей палаты и, подойдя к пятому боксу, осторожно постучал, приоткрыл дверь.
Белый юноша лежал ничком на кровати, уткнувшись лицом в подушку и вздрагивая всем телом. На стук он повернул мокрое от слёз лицо.
– Чего тебе?
– Вам… плохо, сэр? – осторожно спросил Ларри. – Я могу чем-то помочь, сэр?
– Нет, – резко ответил юноша и отвернулся.
Но Ларри чувствовал, что тот сказал не всё, и остался стоять в дверях. И угадал. Юноша вытер лицо о подушку, повернулся и сел.
– Спасибо за предложение, но… ты тут ничем не поможешь, – Ларри молча ждал, и юноша, не глядя на него, продолжал: – Сегодня вторник, Хэллоуин. Мама обещала приехать, и вот… Если с ней что-то случится… Ты можешь это понять? У нас никого нет, только мы двое. Понимаешь?
– Да, сэр, – тихо ответил Ларри. – У меня есть сын, и я ничего не знаю о нём.
Юноша быстро поглядел на него и опустил глаза.
Графство Эйр
Округ Гатрингс
Джексонвилл
Андрей бежал по улице. Из-за шума на рынке свора жёстко оцепление не держала, или просто им надоело, но… но вот уже и дом Эркина. Андрей огляделся. Никого. Как вымер город. Все сидят по домам и дрожат. Ладно, это даже неплохо. Он уже спокойно подошёл к калитке, попробовал её ладонью – заперто. И достал ключи.
Калитка… Двор пуст, как и город. Нижняя дверь… Лестница… Верхняя дверь… Он открыл её, вошёл, аккуратно без стука, как и остальные, прикрыл за собой. И увидел Алису. Прижимая к себе тряпичную собаку, она стояла в дверях комнаты и смотрела на него круглыми ярко-синими глазами.
– Привет, – сказал по-русски Андрей и улыбнулся. – А где мама?
– Привет, – помедлив, ответила она. – А мама на работе, – и вдруг улыбнулась. – Я тебя помню. Ты Андрей.
– Верно, – кивнул Андрей, проходя в комнату.
О том, что Жени может не быть дома, он не подумал. Что же делать?
– А когда мама придёт с работы? Скоро?
– Нет, – замотала головой Алиса.
Андрей осторожно подошёл к окну, выглянул, стоя сбоку, во двор. Так, по-прежнему, никого. Что же делать? Ждать Женю? А Эркин там психует… Он отошёл от окна и остановился посреди комнаты в раздумьях.
– Кто-нибудь приходил?
– Ночью приходили, – кивнула Алиса. – Эрика били, на маму кричали. И вот… – она взяла из-под табуретки с куклами и протянула Андрею остатки медвежонка.
Андрей повертел их в руках.
– Ножом? – глухо спросил он.
Алиса очень серьёзно смотрела на него.
– Он его ногой, и подкинул, и на нож поймал. И разрезал. Тедди же не живой, ему не было больно, да?
Андрей сглотнул. Да, это он тоже помнит. У Милочки был плюшевый медведь. Большой. И его тоже вспороли ножом. На обыске. Нет, он Алису не оставит здесь. Отведёт в Цветной. К Эркину. И пойдёт за Женей. Эркин черноволосый, такому не прорваться, а ему… проскочил раз, проскочит и второй.
– А тебя тоже били?
– Нет, – быстро ответил Андрей. – Это я упал.
И тут он услышал. Кто-то говорил. Несколько голосов. Во дворе? Да. Приложив палец к губам, он велел Алисе молчать и подобрался к окну. Да, точно. Прямо под окнами. Два голоса. Мужской и женский.
– Нет, она ушла утром.