Глава 19
Зашла в просторную комнату и обалдела. Она была обставлена просто по-королевски. Вещи, кричали о своей принадлежности и старине. Села на огромную кровать и даже голова закружилась, от окружающей роскоши. Разве возможно после такого потрясения уснуть? Нет, конечно.
Я приняла ванную, которая изумила, не меньше, чем все остальное. Разобрала вещи, в поисках подходящей одежды для ужина и, вспомнив про обещание Кате позвонить, нашла в сумочке телефон. Недоверчиво набрала знакомый номер и услышала гудки.
Что же. Роуминг, к которому подключила подруга, работал отлично. После нескольких протяжных гудков, раздался звонкий голос.
– Привет! Прилетела? Как ты? Рассказывай!
– Да. Прилетела. И уже, в доме у дяди. Если конечно, его можно так назвать, – оглядываясь вокруг, поделилась я.– Извини, что сразу не позвонила, просто … здесь все по-другому, Катя!
– Правда? Все! Уломаю Вадима съездить в Германию. Так, как тебя дядя встретил? – в голосе девушки улавливалось неимоверное любопытство.
– Я, не могу прийти в себя. Дядя, оказался молодым мужчиной. По возрасту, примерно, как Вадим. Очень радушно встретил. Мы недолго разговаривали. Сказал, пообщаемся за ужином.
– О! Пойдете в ресторан? – протянула Катя.
– Понимаешь … Я, конечно, предполагала, что брат моей мамы не бедствует, но не до такой же степени! – чуть ли не прошептала я в трубку. Мало ли меня подслушивают, и могут неправильно понять.
– Что ты имеешь в виду? – любопытство подруги сменилось подозрением.
– Я сейчас нахожусь в доме, который больше похож на сказочный замок. Со слугами и множеством комнат. А про интерьер, вообще молчу. Катя, мне страшно! – призналась я.
– Не паникуй раньше времени. Тебя хорошо встретили, а это уже то-то значит.
– По-моему, в дверь стучат. Все. Пока, – поспешно отключила звонок и спрятала телефон под бархатное покрывало. – Открыто, – крикнула на стук.
Дверь открылась и на пороге, склонив голову, показалась женщина, кажется, ее звали Гретхен, с неприступным взглядом.
– Ужин через пятнадцать минут. Герр Волдо ожидает вас в гостиной, – бесцветным голосом с произношением намного хуже, чем у водителя, сказала она и ушла.
Я, даже не успела задать вопрос, кто такой этот Волдо, но потом сообразила. Вероятно, здесь так называли дядю. Дядя. Сама себе усмехнулась.
Вытащила из чемодана черную юбку, трикотажную кофточку голубого цвета, классические лодочки, а волосы заплела в косу. Мне хотелось казаться интеллигентной. Не знаю, получилось ли. Открыла дверь, вышла из комнаты и чуть не испугалась, наткнувшись на, стоящую в коридоре, грозную женщину. Она не подала никакого вида, а лишь холодно развернулась и пошла в сторону лестницы. Я подумала, что должна идти за ней, поэтому робкими шагами, потрусила следом. Все так непривычно и неудобно. Чувствовала себя, какой-то инопланетянкой, рядом со всей этой прислугой и дорогим убранством.
Мы спустились по лестнице и, пройдя холл, оказались в классической гостиной. Или мне так показалось? В стилях я не очень разбиралась, но видела подобные комнаты в фильмах.
Было около семи часов вечера и на улице, еще ярко светило солнце, но в помещении, где оказалась, окна были плотно зашторены. Свет приглушен, а в зажженном камине, завораживающе и красиво, танцевали языки пламени. Дядя сидел в высоком кресле и любовался огнем. Наверное, он услышал шаги, поэтому, как только я вошла, обернулся.
– Как себя чувствуешь? Удалось немного отдохнуть?
– Да. Спасибо, – ответила я.
– Пойдем. Тебя нужно накормить, – мужчина улыбнулся, и снова, в памяти возникла мамина улыбка.
Мы прошли в огромную столовую. Впрочем, в этом доме, все было большим. Широкий, деревянный стол, накрыт на две персоны, друг напротив друга. Как только мы заняли свои места, молоденькая девушка в форме горничной, подала горячее.
– Приятного аппетита! – мужчина заметил мою растерянность и добавил: – Не стесняйся и не обращай внимания на лишние приборы. Пользуйся теми, которыми тебе привычно.
Хорошо, что он это сказал. Иначе, наверное, я бы и вовсе не решилась поесть, не смотря на скрючившийся желудок. Разделавшись с бефстроганов и тушеными овощами, сделала последний глоток сока, взяла салфетку и, легкими движениями, вытерла рот. Пристально следя за мной, мужчина довольно улыбнулся и встал из-за стола. Он закончил трапезу минут пять назад.
Я вскочила следом и случайно задела стул, который с грохотом упал на пол. Буквально в мгновение, залилась краской и бросилась поднимать, лежавшую ниц, мебель.
– Не переживай! – ободряюще усмехнулся дядя. Он подошел и взял под руку. – Оставь. Ничего страшного.
Было так стыдно. Хотелось броситься бежать и спрятаться в каком-нибудь чулане или подвале, здесь наверняка такой имелся. Через несколько минут, мы уже находились в гостиной, где в камине, по-прежнему, только, еще с большей силой, горел огонь, а за окном стемнело.
– Присаживайся, – дядя указал на высокое мягкое кресло напротив себя.
Послушно приняла предложение, но из-за волнения, вместо того чтобы откинуться на высокую спинку, держалась прямо и не знала куда засунуть, оказавшиеся лишними, руки.
– Анкита. Я прошу тебя, расслабься, – если, раньше тон дяди был официальным, то сейчас он стал милым и дружеским. Мужчина огляделся, дабы убедиться, что мы одни. – Расскажи о себе. О Тамаре. Как вы жили все это время?
А? Мне нужно то-то рассказывать? Я думала, это он мне все расскажет. Зачем срочно вызвал сюда? Зачем нашел? Почему они с бабушкой уехали из страны, оставив маму одну? Почему не общались все это время? Что, он знал о моем отце? Однако первой была моя очередь.
Начиная с того момента, когда помнила себя маленькой, медленно, не торопясь, иногда запинаясь, а порой тараторя так, что переплюнула бы подругу, я рассказала о своей жизни. О маме, ее неожиданной смерти, как нам порой было тяжело, но мы были вместе, а это самое главное. Мужчина слушал внимательно и задумчиво. Порой, казалось, он вот-вот заплачет. На лице и в таких родных глазах, эмоции сменялись одна за другой.
– Я, так долго вас искал. Используя все свои связи. А их немало, – мужчина на секунду замолчал. – Твоя бабушка умерла пять лет назад. От нее, мне достался этот дом и не только.
Когда уехали из Беларуси, мне было двенадцать. Через два года, после нашего приезда в Германию, мама вышла замуж за обеспеченного немца – Штефана фон Клаттена, что позволило нам получить титул. Теперь, я не Владимир Смирнов, а граф Волдо фон Клаттен.
Только в дальнейшем. Ни он, ни богатство, не принесли счастья. Да. Я получил хорошее образование, мне все позволяли и выполняли любой каприз, но на душе, камнем лежала тоска по сестре. Моей Томке. Помню ее лицо, словно мы расстались лишь вчера. Всегда веселая, озорная … оберегающая меня, – дядя тоскливо усмехнулся.
Мама была веселой? Жаль, что я не знала ее такой. Серьезной, доброй, нежной, ласковой, заботящейся, но веселой … никогда. Лишь иногда, могла улыбнуться, но даже в этой улыбке, присутствовала грусть.
Прошло пару минут, прежде чем мужчина продолжил:
– Попытки завести разговор о сестре, обрывались, твоей бабушкой, на корню. Она вела себя так, словно Тома умерла. Я не понимал такого отношения к дочери и причину узнал, только повзрослев. Да и то, совершенно случайно, – неожиданно, дядя прекратил рассказ.
А я, ждала его продолжения, как глоток свежего воздуха. Ну же! Что могла натворить мама, что заставило бабушку отречься от нее? Ничего такого. Только не мама.
– Продолжим разговор завтра. У тебя сегодня было слишком много впечатлений. Давай, я провожу до комнаты.
Нехотя кивнула, и мы направились, по уже запомнившемуся мне пути.
– Спокойной ночи, – пожелал дядя и подарил знакомую улыбку. – Называй меня Волдо. У нас с тобой, не такая большая разница в возрасте. Да и, так будет удобнее и тебе, и мне.
– Хорошо, – тихо согласилась, а затем, под пристальным взглядом мужчины, открыла дверь и скрылась в комнате.
Волдо, словно чего-то боялся. И со слугами вел себя настороженно. Странно все, и запутанно. Похоже, я зря надеялась быстро получить ответы на вопросы и уехать домой.
Не думала, что так быстро начну скучать по Кате, своему общежитию, работе и Брану. Здесь он еще не появлялся и появится ли вообще!? Здесь я не чувствовала смерть. Хотя дома, четко ощущала ее присутствие. Это только по приезду, меня посетило состояние эйфории и удовольствия. После пришел страх, грусть и уныние. В этом доме, я чувствовала себя как в музее. Пришел, полюбовался и … уже хотелось на выход. Я, боялась лишний раз к чему-нибудь притронуться, чтобы не испортить. Высокие стены и потолки, стали давить и категорически не хватало воздуха. И, как вести себя, я тоже не знала. Поэтому, полностью следовала тому, что мне говорили.
Я плюхнулась в подушку и заплакала. Утро встретило ярким солнцем и, не смотря на практически бессонную ночь, подозрительным внутренним спокойствием. Немного болела голова и, обычно сносный желудок, требовал скорейшего насыщения. Посмотрела на часы, напоминающие экспонат семнадцатого века. Восемь.
Поскольку, в дверь никто не стучал, а служанка «скала», я ее так прозвала за неприступное выражение лица, не приходила, значит, время завтрака еще не наступило. Не думаю, что ради меня, дядя бы пошел наперекор уставу этого дома.
Встала с кровати и нашла в вещах свой старенький халатик. Подготовленный прислугой, махровый, нежно-розового цвета, надевать не стала, и босыми ногами пошлепала в ванную. Умылась, почистила зубы, привела волосы в порядок, превратив в косу-колосок, и направилась рассуждать: когда же Волдо решится продолжить историю мамы.
Где-то без четверти девять, в дверь постучали. Получив разрешение, на пороге, в позе статуи, возникла «скала», проинформировав, что в девять часов меня ждут на завтрак, и исчезла. Я уже знала, что она караулит мой выход в коридоре.
Надев легкое платье и босоножки, выпорхнула из комнаты, словно бабочка. «Скала», не прерывая немого молчания, направилась вперед по коридору, провожая меня до столовой.
Волдо уже сидел за столом и приветственно улыбнулся, когда я вошла.
– Доброе утро! – мужчина бросил оценивающий взгляд.
– Доброе утро! – ответила я и прошла на то же место, где сидела за ужином.
– Как спалось на новом месте? Было удобно? – заботливо поинтересовался … дядя.
– Спасибо. Здесь очень красиво и … уютно, – постаралась быть вежливой, хотя сама всю ночь проворочалась, и уснула только под утро.
Нам принесли завтрак. Я дождалась, когда Волдо приступит к трапезе и последовала его примеру. Надо сказать, готовили здесь очень вкусно. Что вчерашний ужин, что сегодняшний завтрак, порадовали. Тоненькие блинчики, огромное разнообразие джемов, мед, сыр и кофе или сок, на выбор. Выбрала кофе.
– Анкита? – неожиданно, лицо мужчины стало серьезным. – Скажи! Как долго ты можешь пробыть в Германии?
– Эм. Отпуск у меня две недели и этот же срок я указала в посольстве при получении визы, – удивленно ответила я.
– Две недели, – тихо и задумчиво произнес Волдо, а затем добавил, заметно взбодрившись. – Я бы хотел показать тебе город. Ты, не против?
– Нет, конечно, – согласилась. – Как успела заметить, он прекрасен.
– Да. Здесь чудесно. Тихо, спокойно, умиротворенно, – улыбнулся мужчина. – Ну, что же! – он направился в гостиную приглашая следовать за ним. – Тогда, в одиннадцать за тобой зайдет Гретхен. Пешая прогулка тебя не утомит? – дядя посмотрел на часы, а затем, вопросительно на меня.
– Напротив, – искренне улыбнулась и, смущаясь, добавила: – А можно … чтобы за мной никто не заходил? Я сама спущусь вниз и буду ждать здесь.
Волдо усмехнулся.
– Хорошо. Я сам зайду. Проводить до комнаты?
– Нет. Ненужно, – уверенно возразила я.
– До встречи, – мужчина подмигнул и ушел.
Не задерживаясь, чтобы вновь не столкнуться со “скалой”, я отправилась в свою комнату. Готовиться к прогулке. Хотя, итак была готова. Оценивая себя в зеркале, пришла к выводу, что платье соответствует погоде, волосы уложены аккуратно, так что остается ждать назначенного времени.
Странный он! Брат моей матери. Зачем-то, притворяется холодным, сдержанным и замкнутым. Но ведь я вижу, да и он сам себя порой выдает, Волдо внимательный, любезный, тянется ко мне как к соломинке, хочет раскрыться, но что-то его сдерживает. Поведение мужчины постоянно удивляло и настораживало. Он писал, что время двигается не в нашу пользу, однако раскрывать все карты, не торопился.
В одиннадцать часов я спустилась в гостиную, где уже ждал дядя, и мы отправились на прогулку. Шли размеренно, не спеша, любуясь витиеватыми улочками, замысловатыми домиками и прекрасными цветами, окутывающими все вокруг. Вернее, любовалась я, а Волдо рассказывал о городе. Его историю, как здесь живут люди и, в общем-то, все, что положено знать туристу, приехавшему впервые.
* * *
Я, уже целую неделю гостила у дяди, но он так и не рассказал ничего, из того, что меня интересовало. Я же, как и положено гостье, не задавала лишних вопросов и ждала, когда мне сами, хоть что-нибудь, соизволят поведать.
Практически каждый день звонила Катя. Она жутко беспокоилась и спрашивала, когда приеду, но только я и сама не могла на это ответить.
С тех пор как уехала, от Игоря не было ни одной смс или звонка. Возможно, он очень занят поиском новых способов, испытать всплеск адреналина? В таком случае, мы скоро встретимся. Во сне.
Днем, Волдо куда-то уходил, с извинениями и просьбой найти себе какое-нибудь занятие по интересу. Благо, заняться здесь было чем. Огромная библиотека, книги на треть были русскоязычными, бассейн, великолепный сад, да и сам дом, на изучение которого ушло несколько дней.
С каждым проведенным здесь часом мне было тяжелее и тяжелее. В этом доме, городе, стране. Я ощущала себя чужой, дико тосковала и, практически каждый день, плакала. Не знаю почему!? Меня никто не обижал или оскорблял. Волдо, пытался завоевать расположение и подружиться, но все вокруг, лишь отталкивало. А еще! Меня волновало отсутствие пара нормального содержимого моей жизни. Ни снов, ни призраков, ни пса. На смену им, пришли новые ощущения. И они пугали, больше прежних.
Иногда днем, но чаще ночью, я слышала голоса. Они были похожи на шелест листвы, гудение ветра или разговор тишины. Вы никогда не слышали, как шепчет тишина? Это очень страшно и жутко. Снизу – вверх, по телу ползут мурашки, переходя в озноб, и слух начинает улавливать обрывки фраз или слов, быстрых, словно их и не было вовсе. Но, они есть. Они, живут собственной жизнью, приходя тогда, когда нужно им. Неожиданно. Но когда начинаешь ощущать, хочется скрыться в самый потаенный уголок и стать невидимкой.
Вечерами, мы с Волдо разговаривали, смеялись, болтали о каких-то своих интересах, вкусах. Иногда спорили и смеялись, но беседа никогда не касалась волнующих меня тем. Их мужчина, аккуратно обходил стороной. Как будто, выжидал чего-то.
Я узнала, что муж бабушки, был человеком серьезным и занятым. Кроме поместья, в котором я сейчас гостила, кстати, оно называлось «Дер нэтте вилхен», во владениях графа фон Клаттена, имелось еще несколько усадеб под Мюнхеном, замок в Миттельфранкене, и сеть ресторанов «Essen», которая приносила основной доход.
Познакомившись с состоятельным немцем, бабушка приложила все свои усилия и обаяние, а она была красивой женщиной, в этом я смогла убедиться по висевшим в доме портретам, чтобы околдовать мужчину и, в конце концов, он сдался.
Нет. Она его не любила, и действовала, исключительно ради обеспеченности себя и сына. После смерти от сердечного приступа, все состояние Штефана, по праву перешло жене. А после смерти бабушки – Волдо. Ему оставалось лишь поддерживать ресторанный бизнес и жить, ни в чем себе не отказывая. Однако первой мыслью Волдо, после смерти матери, было разыскать любимую и не забытую им сестру. Прошло несколько лет, прежде чем он смог найти маленькую зацепку, а когда был полностью уверен, было поздно.
Сегодня решила, во что бы то ни стало, найти подходящий момент и заставить дядю рассказать секрет моего рождения. То, что это было секрет или даже тайна, я уже не сомневалась.
Мы, как обычно, сидели в гостиной и разговаривали. За окном давно стемнело, а успокаивающий огонь в камине, располагал на долгий и проникновенный разговор. Я уже хотела открыть рот, чтобы дотронуться до, отдававшей болью в душе темы, как Волдо заговорил сам:
– Когда я узнал, что Тома умерла … меня, словно разорвали на части. До и после. Только после, было уже бессмысленно и ненужно.
Как только, при расставании, глаза оторвались от сестры, уже тогда, я начал думать, что мы обязательно встретимся. Мать, всегда была строга к нам. Она требовала ответственности за поступки и не только, целенаправленности и послушания. Всего этого женщина добивалась сполна. Только, у Томки была проблема с целенаправленностью.
Рожденная слишком мягкой, сестра не могла нагрубить, настоять на своем. Она была готова, как угодно уладить конфликт, даже поддаться, лишь бы все успокоилось. Но, такую тактику, мать не признавала. Помню, зима тогда выдалась холодной и снежной. Мы весело играли в снежки, катались с горки, не обращая внимания на околевшие пальцы рук и ног. Хотя, Томе уже было восемнадцать, но она не очень отличалась от меня, двенадцатилетнего. Маленькой, худенькой, скромной и стеснительной девушке, парни предпочитали более раскрепощенных, смазливых и разукрашенных кукол.
Летом, Тома окончила школу, и поступила в училище. Она была так довольна, что нельзя сказать о маме. Ведь, мать надеялась, что сестра будет учиться, хотя бы в техникуме. Занятия проходили во вторую смену, и сестре приходилось возвращаться домой поздно. Когда, даже снег уже не помогал фонарям освещать улицы. И чаще всего они были просто выключены или лампочки в них, разбиты.
В один такой вечер, я уже лежал в постели, Тома долго не возвращалась. Мать стала волноваться, оставила меня и отправилась встречать ее. Когда входная дверь наконец открылась, сестра горько и громко плакала, а мама ругала ее и что-то кричала. Я уловил лишь одну фразу: «Только с тобой, могло такое случиться! Какой позор! Марш в ванную и никому ни слова. Ты меня поняла?» Тогда я, по детской наивности, ничего не понял. Да и, за дверью не видел ни сестры, ни мамы, а слышал лишь их голоса.
Прошло несколько месяцев после того случая. И, в один прекрасный день, мать сказала, что мы уезжаем в другую страну, а Тома остается здесь. Вот так, без объяснений, родительница забрала меня из обыденной жизни, разлучив с сестрой, – Волдо замолчал. Слова давались ему не легко, но, собравшись с мыслями, мужчина продолжил:
– Мне было, где-то около двадцати, когда, проходя мимо кабинета отчима, я подслушал их с мамой разговор. И от него стало дурно. Причина, по которой мать бросила беспомощную сестру одну, ворвалась в сердце, острым ножом.
В тот злополучный вечер, когда Тома задержалась с учебы – ее избили и изнасиловали. Мать боялась позора, поэтому не пошла в милицию, и заставила сестру забыть о произошедшем. Только, через несколько месяцев, оказалось, что Тома беременна. Лица насильника она не видела, поэтому, естественно, искать отца ребенка, было бесполезно.
Мама приняла решение быстро и безоговорочно – аборт. И тут, всегда молчаливая и терпеливая сестра, неожиданно пошла наперекор, отказавшись лишать жизни, собственного ребенка. За что и заслужила презрение. Девушка, восемнадцати лет имела полное право принимать решение сама, в таком вопросе, и была непреклонна. Тогда, твоя бабушка, у нее нашлись знакомые со связями, которые помогли уловить шанс уехать за границу, оставила дочь на произвол судьбы. Она не желала воспитывать неизвестно кого, и нести на себе позор, который покроет семью.
Я восхищаюсь сестрой! Она, смогла выстоять все испытания, уготованные жизнью, с честью. Не умереть с голоду, самой найти работу, родить, выкормить и вырастить тебя. Как только у нее хватило сил? Мне до сих пор не понятно. Ты, вправе нас ненавидеть и презирать, – Волдо замолчал, переведя взгляд с камина на меня. Он всматривался в мое лицо, и пытался понять, какие эмоции я сейчас испытываю.
А их было много. Они даже мне самой были не понятны. Шок, ужас, невозможность, непонимание. Горячая лава, обжигала все внутри, уничтожая попытки, что – то осмыслить и сообразить. Наверное, все что услышала, я предпочла бы не знать никогда. Хотя нет. Наверное, я должна была. Хотя бы для того, чтобы еще больше узнать свою маму.
Какой, на самом деле, она была сильной и отчаянной. Сколько ей пришлось вытерпеть. Не знаю, как буду жить с этим. А, разве у меня есть выбор? Я, могу лишь принять услышанное, или пропустить и забыть, словно ничего не узнала. Но, разве я смогу? Нет! Кто-то другой, возможно, но только не я.
Подняла затуманенные глаза на Волдо и прошептала:
– Можно, я пойду?
Мужчина понимающе кивнул, но в его глазах, нехотя, потухало ожидание. Ожидание моей реакции, которую, в данный момент, я не могла показать. Нужно было срочно остаться одной. И желательно, чтобы это было дома, в моей комнате. Однако судьба решила нанести удар в чужом и далеком месте. Наверное, чтобы было больнее. Чтобы я, не смогла укрыться или убежать от фактов, а, в ту же секунду, как только узнала о них, начала переваривать и осознавать.
Быстрым шагом вышла из гостиной и, когда лестница оказалась позади, перешла на бег, а затем как вихрь влетела в комнату, закрыла за собой дверь и, сползая по ней, осела на пол. Слезы, ручьем брызнули из глаз.
Плакало не только сердце. Душа рыдала взахлеб, а я, не пыталась ее остановить и успокоиться. Я дала волю эмоциям, позволяя выплеснуться всей гадости, что таилось внутри. Я, оплакивала свою участь и принадлежность. Не помню, как доползла до кровати, разделась и уснула, но на утро, океан слез и душевное состояние, откликнулось опухшими глазами и пустотой внутри. Часы показывали половину девятого, а это значило, что скоро, меня побеспокоят и позовут на завтрак. Сейчас, меньше всего, я хотела видеть убийственное выражение лица «скалы».
Невольно, снова поддалась размышлениям, и в памяти ожили воспоминания вчерашнего разговора. Делая выводы из своих ощущений, я поняла одно – мама подарила мне жизнь, несмотря ни на что, и это главное. Кто я такая, чтобы судить того, кто был моим о …? Неважно! И бабушку. Свыше, каждому воздастся по заслугам, или уже воздалось.
А Волдо? Я вообще не вижу его вины, хотя мужчина считал по-другому. Он был всего лишь ребенком, и пойти наперекор матери не мог. Просто, не имел права. Я, должна быть только благодарна, за то, что он все-таки разыскал меня. По крайней мере, теперь, я знаю: не зря, слово отец, для меня далекое и непонятное.
В дверь постучали. Вскочила с кровати и разрешила войти.
– Анкита? – в комнату вошел дядя. – Можно?
– Да, – тихо ответила я.
– Ты вчера так быстро убежала. Я, так понимаю, мама не рассказывала историю твоего рождения? – отрицательно покачала головой. – Она берегла тебя. Прости, если причинил боль. Может быть, я вообще не имел права, ничего говорить, но так вышло.
– Я хотела, и должна была, это узнать. Ты, ни в чем не виноват, – в глазах мужчины было столько боли и снова озабоченность. Похоже, я узнала еще не все.
– Пойдем завтракать? – неуверенно спросил Волдо. Пожала плечами. – Хочешь, принесут сюда?
– Нет. Спасибо. Лучше в столовой, – встала и, надев босоножки, последовала за мужчиной.
Вкусная еда, казалась пресной и не приносила никакого удовольствия. Дядя молчал, и лишь виноватый вид, мог передать то, как он волновался и не решался что-то сказать. Неужели было что-то еще? Что-то, страшнее чем-то, что уже узнала?
Я думала, как обычно после завтрака, мужчина отлучится по делам, но, похоже, сегодня, он никуда не собирался. Выходя из столовой, Волдо устало улыбнулся и, на минуту задумавшись, решительно произнес:
– Пойдем. Мне нужно тебе кое-что показать.