– Да, что за день такой!
Наташа подняла телефон, экран которого был покрыт мелкой паутинкой битого стекла и, надавив на дисплей, поняла, что мобильный, в отличие от машины, реанимировать возможности не представится. Раздраженная, она вошла в лифт и со всей силы нажала на нужную кнопку. Взглянув еще раз на разбитый телефон, положила его в сумку и выругалась.
Проклиная чертов день, как только лифт огласил нужный этаж и открылся, она выскочила из кабинки и быстрым шагом проследовала к рабочему кабинету. Открыла дверь и, подлетев к столу, шмякнула на нее сумку.
– Что случилось? – озадаченно уставилась на нее Саша.
Она закончила с отчетом, который попросил напоследок сделать Вадим Дмитриевич и, так как до конца рабочего дня оставалось еще свободное время, собиралась подправить макияж. Чтобы не задерживаться за полночь, начало корпоратива назначили на семь, и даже если бы девушка очень постаралась, то съездив домой никак не успела бы к началу. А пропускать что-либо она ни за что не хотела.
– Да капец просто! – Наташа надулась и села на край стола.
– Я думала ты придешь к началу или… позже.
– Одна головная боль прошла, а другой прибавилось! – Наташа схватила сумку, достала телефон и показала подруге.
– Ого! Он же новый. Где это тебя угораздило? – сочувственно воскликнула Саша.
– Мало того. Еще и машину в автосервис нужно гнать. Женщина какая-то выскочила, когда я парковалась. Не знаю, что там, но в любом случае вмятина или царапина, если не хуже.
– Вот так отдохнула!
– Да уж, – Наташа встала, поправила платье и подойдя к висевшему на стене зеркалу, оценила свое отражение и тронула волосы. – Ладно. Что-нибудь придумаю.
– Тебе идет это платье, – глядя на подругу произнесла Саша. Она заметила незначительные изменения во внешности знакомой и не без внутренней зависти отметила, что сегодня она точно будет в центре внимания.
– Отец подарил на прошлый день рождения. Висело, висело. Вот решила надеть, – Наташа повернулась. – Меня никто не… спрашивал?
– Нет, – непринужденно ответила Саша.
– Пойду, покурю.
– Ты же бросила?
– С такими нервами бросишь тут! – хмыкнула девушка.
Она подошла к сумке, достала уже начатую пачку сигарет, зажигалку и вышла из кабинета.
В общей курилке расслабленно вели беседу два парня из отдела маркетинга и Света с ресэпшен. Когда Наташа появилась и, здороваясь со всеми закурила, Света пристально и оценивающе на нее посмотрела, повела бровью и словно застуканная на месте преступления, вдруг мило улыбнулась, затушила сигарету и ушла.
Наташа вообще кроме Саши ни с кем на работе тесно не общалась. Да и с Александрой начала только потому, что они вместе находились в одном кабинете. Периодически всплывали и общие интересы.
Зная, что Наталья Заречная дочь директора, поначалу, подружиться желающих было много. Однако девушка быстро показала свою недоступность и поползновения в ее сторону прекратились.
На промахи и порой недобросовестную работу Наташи не обращали внимания или делали вид, что не обращают, но периодически отец все же выказывал свое недовольство о том или ином случае. Значит, все- таки шестерки, которые доносили о ее похождениях, были.
Подслушав разговор парней, Наташа поняла, что объявленная утром новость о смене начальника отдела продаж, волновала обитателей офиса больше, чем выполнение плана и повышение зарплаты. Всем было интересно посмотреть на нового, несомненно, пристроенного, выскочку.
А вторым назревающим вопросом оказался: кем именно он был пристроен? Самим директором или кем-то исподтишка? Что придавало еще большей интриги.
Заразившись сплетнями Наташе и самой уже было интересно посмотреть на нового работника, но в тоже время даже, не будучи с ним знакомой, она уже чувствовала раздражение.
Девушка затушила сигарету и усмехнулась бурной дискуссии молодых людей. А когда у одного из них зазвонил мобильный, с горечью вспомнила о своем и подумала, что теперь, Кирилл точно ей не дозвонится.
С этой мыслью в памяти всплыл вопрос, о котором она забыла. Какое предложение “поклонник” имел в виду? Вдруг, на самом деле, выгодное? Может он и машину мог бы взять на себя? В любом случае об этом Наташа не узнает, пока не появится новый телефон. Нужно будет не забыть достать сим карту. Слишком много на ней полезных номеров.
Девушка вернулась в рабочий кабинет и оставшееся до корпоратива время наблюдала за тем, как прихорашивается Александра. Ее старания выслужиться, казались Наташе глупыми и смешными.
Было так скучно, что она подумала, а не уйти ли? Скорее всего, корпоратив будет занудным. Все то и дело станут виться вокруг нового начальника и стараться понравиться ему. Может лучше вернуться домой? А, вдруг Кирилл на самом деле нагрянет и у нее будет возможность решить навалившиеся проблемы?
– Ну как я? – Саша повернулась к подруге.
– Ничего, – безразлично оценила она.
– Пойдем. Время уже. Наверное, все собрались.
Не отвечая, Наташа встала и, следуя за подругой, направилась к двери.
Зал для переговоров, стараниями сотрудников, буквально за час превратился в фуршетный. Так происходило всегда, когда намечалась корпоративная вечеринка. На длинном столе красовалось разнообразие закусок, канапе и бутербродов. В общем, всего того, что можно было быстро забросить в рот.
Присмотревшись, Наташа заметила, что для сегодняшнего повода не поскупились на дорогое спиртное, и это немного подняло ей настроение. Хотя бы не придется пить дешевку, и, если будет скучно, с помощью виски развлечение она придумает себе сама.
Все уже собрались в зале и, разбившись на кучки, дожидались начала официальной части. Атмосфера интереса зашкаливала, а кто-то, не стесняясь, косился на накрытый стол. Желание расслабиться после рабочей недели, было, не менее горячим, чем знакомство с новым начальством.
Девушки кивком поздоровались с теми, кого сегодня не видели и стали проходить вглубь зала. В какой-то момент народ оживился и, пристроившись возле окна, Наташа заметила появление Вадима Дмитриевича. С улыбкой на пол лица, он встал напротив ожидающих работников.
– Рад, что вы не убежали по домам, а все – таки остались попрощаться со мной. Мне это очень приятно. Значит, я был не самым плохим начальником, – в зале послышались смешки и стихший до этого народ, расслабился.
Назвать Вадика юмористом было сложно, но никто и не обращал внимания на понятные лишь ему самому шутки.
– Думаю, никому не хочется слушать нудную и долгую речь. Все хотят отдохнуть, поэтому… – Вадим Дмитриевич повернулся в сторону двери. – Прошу любить и жаловать – Лиманский Роман Юрьевич. Новый начальник отдела продаж.
В тот момент, когда Вадик представлял новичка, Наташа засмотрелась на Свету с ресэпшен. Ей показалось, будто девушка за ней наблюдает, но из-за гула в зале пришлось перевести взгляд на нового начальника. Оказалось, он и в самом деле молодой и привлекательный.
Высокий, подтянутый. Дорогой костюм, в таких вещах у Наташи глаз уже был наметан, сидел на нем холено. Темные, почти черные волосы, немного смуглая, возможно, загорелая кожа, большие глаза, точеные скулы, острый подбородок и в меру пухлые губы.
Он смотрел на всех свысока и в тоже время, создавая впечатление своего парня. Всматривался в каждого, изучая, желая рассмотреть что-то особенное и выведать слабые места. Таких мужчин, парнем или мальчиком его трудно было назвать, из-за манеры держаться и выражению лица, Наташа видела на обложках журналов, но никогда не заостряла внимания. Делала она это только потому, что считала их «птицами полета» выше. Как бы это не задевало самолюбие.
Она относила себя к обеспеченным девушкам, хотя и не жила в столице, не ездила на крутой тачке и не одевалась у модных дизайнеров. Однако, для Могилева, города находящегося на востоке Беларуси, жила, как любили здесь говорить, «в шоколаде».
И сейчас, увидев вживую мужчину, до которого даже мысленно не смела, прикоснуться, тут же поняла: это тот новый горизонт, который она будет покорять. Она сделает все, чтобы не только завязать с ним отношения, но и заставить выполнять все капризы и прихоти.
Глава 3
Она шла по лесу медленно, присматриваясь к каждому цветочку и кустику. Вслушиваясь в стоны деревьев, улыбаясь уханью совы или стуку дятла. В пять утра природа только пробуждалась, а она уже бодрая и внимательная следовала своей каждодневной дорогой.
Этот путь был проложен восемь лет назад и с тех пор не менялся. Разве, что мог свернуть вглубь леса, но делая круг, всегда возвращался на протоптанную тропинку и приводил к нужному месту.
В лесу Тамара чувствовала себя словно в объятиях матери: спокойно, уверенно и под защитой. Только здесь она могла с лихвой напиться свежего воздуха, зарядиться энергией на день и восполнить, возвращаясь, домой. Птицам доверяла все свои тайны и мечты, и только они могли без удивления разговаривать с ней. Даже, если этот диалог происходил на расстоянии и мысленно.
Тома сорвала веточку черничника, поднесла к носу, глубоко втянула аромат, чему – то улыбнулась и ускорила шаг.
Сощурив глаза из-за выглянувшего солнца, девушка вышла из леса и продолжила путь по «гравейке». Теперь по обе стороны ее окружало поле, которое к концу лета заколосится золотистыми колосьями будущего хлеба. Девушка представила румяную буханку и, получивший после побуждения лишь стакан воды, желудок заурчал.
Чем ближе Тамара приближалась к ферме, тем сильнее становился запах навоза и свежего чернозема. Мычания коров с одной стороны и ржание лошадей с другой.
Неожиданно раздался рев заводившегося трактора. Похоже, Степка решил замолить перед председателем грехи за вчерашнюю промашку. Встал спозаранку.
Девушка улыбнулась. Она надеялась, что парень на самом деле одумался и взялся за ум. Подошла к высокой двери открыла ее и вошла в огромный хлев.
– Тамарка! Ну-ка хватай веревку! Мурка наотрез отказывается доиться! Я и так, и этак! Ни в какую! Если не совладаем, придется вызывать Матвеича.
Мария, полная низкорослая женщина, возраст которой перевалил за пятьдесят, стояла около коровы и пыталась пристроить к ее вымени доильный аппарат. Животное пиналось и не собиралось уступать доярке. При этом громко мыча, словно его собирались вести на убой.
Не растерявшись, Тома подбежала к дощатой стойке, сняла толстую веревку и направилась к Марии.
– Ах, ты ж… Вот зараза! Не дается! – выругалась женщина после очередной попытки. – Ну, подожди у меня!
Она выхватила у подбежавшей Тамары веревку, приспособила ее и когда корова потихоньку стала успокаиваться, гордо выпрямилась и вытерла со лба пот:
– Так – то! Ишь удумала! Видать вчера где – то пересеклась с Бураном, – Мария погрозила корове пальцем. – Ну, я тебе устрою…
Девушка подошла к животному и погладила его по носу. Корова с готовностью начала тыкать им в ладонь и Тома рассмеялась.
– Добрая ты. А с ними надо строже, иначе вон… распоясаться. Пойдем. Работы сегодня много. Поможешь мне подстил молодняку поменять.
Девушка, соглашаясь, кивнула и направилась за женщиной.
Томе нравилось помогать на ферме. Она не боялась физической работы, потому – что была приучена к ней с детства.
Окунаясь в заботу о животных, она чувствовала себя нужной, а иногда даже незаменимой. От этого в душе, словно что-то расцветало, пело и, порой накатывающие, грустные мысли быстро забывались.
– Ну, вот и отлично! Хорошо поработали. Сейчас перекусим и дальше за дело, – Мария сполоснула руки под навесным умывальником, вытерла их о передник и, сделав несколько шагов, вошла в помещение.
Тома умылась и шагнула за ней. Тем временем женщина разлила по чашкам молоко, толстыми ломтями нарезала принесенную Петровной, маковую витушку и кивнула девушке. – Давай! Давай! Смотри, какая у нас сегодня вкуснятина.
В старом вагончике, переоборудованном в столовую, было тесно и душно. Но так как работники обедали в разное время, а большинство из них и вовсе предпочитали отлучаться домой, места хватало всем.
Два стола, шесть табуреток, чашки, ложки и вилки. Вот, пожалуй, и весь набор удобств. Маленькое окошко, по – домашнему занавешенное тюлем, который давно не мешало бы постирать, да ни у кого руки не доходили.
Тома не стесняясь, взяла чашку, кусок витушки и с аппетитом откусила ладный кусок. Тут же запила его молоком и от удовольствия промычала.
– А, что это… Сережки никак новые? – с улыбкой вдруг заметила Мария.
Тома смущенно пожала плечами и, соглашаясь, кивнула.
– Ее… наследство? Кстати с днем рождения тебя! – в голосе женщины промелькнула добрая грусть. И получив в ответ удовлетворительный кивок девушки, тяжело вздохнула.
Снаружи послышались крики и какая-то возня. Затем ругань мужчин и женское оханье. Мария нахмурившись, откинула занавеску, прильнула к окну и, приложив правую руку к груди запричитала:
– Ой. Ой. Что же это… – сорвалась с места и бросилась к двери.
Тамара тут же поставила чашку, резко встала и направилась следом.
Внутри что-то екнуло. Какое-то странное и тревожное чувство. И только когда девушка оказалась на улице, словно видение, перед глазами возник образ бабушки и тут же исчез, а еще через мгновение Тома поняла почему.
Были ясны и ругань трактористов Емельяна Васильевича с сыном и оханье Петровны и причитания Марии. Они суетились вокруг истекающего кровью Степки и не знали, как к тому подступиться, дабы не сделать хуже.
Все бы ничего, но парень, видимо испытав шок, не произносил ни звука, хотя должен был кричать от боли потому – что кисть его правой руки болталась на куске мяса. Степан лишь зыркал по сторонам, и пребывал в каком – то одурманенном состоянии.
Тамара смотрела на обескураженных людей и Степана, но не решалась сделать шаг. Вот он! Момент, которого она ждала всю жизнь. Выбор, который нужно сделать здесь и сейчас. Немедля, не оглядываясь и не думая о том, что будет дальше. И решение, которое казалось, она приняла для себя уже давно, вдруг стало шатким. Понимание, что все изменится для нее раз и навсегда, сделай она шаг вперед, накатило холодной волной.
Времени на страх не было, но он все же на какое-то мгновение завладел ею. Подлый, страх перед людьми. И призвав всю волю Тома, сумела отогнать его.
Это должно было случиться рано или поздно. Нужно было решиться. Решиться ступить на новый, но неизбежный путь, к которому она готовилась всю свою жизнь.
* * *
Сумерки не торопились завладеть вечером и опускались на землю, медленнее обычного. Будто хотели угодить хозяйке маленького домика на окраине деревни. С каждым часом в комнате становилось темнее, а, чуть прогретый днем, майский воздух, вдруг став холодным и колким, проникал сквозь приоткрытое окно, наполняя собой помещение.
Не было слышно привычной трели соловья. Стрекотания кузнечиков и, то и дело ползающего под окнами, кота Михаила. В округе стояла нагнетающая тишина, от которой становилось еще тяжелее и печальнее. Будто природа была в курсе, что сегодня особенный вечер и смолкла, дабы не мешать знаковым мыслям, воплотиться в решение.
Старая женщина знала, что эта ночь для нее будет последней. Ещё несколько часов и мучения закончатся. Прошлое, адская боль, пьянящее головокружение и не покидающий вот уже несколько дней хоровод воспоминаний канут в небытие.
Настал час покинуть нынешний мир и перейти в другой. Неизвестный, слегка пугающий, но такой желанный и притягивающий, как магнит.
Только есть ещё одно не законченное дело, от исхода которого зависит будущее. Не ее. Той, что дороже всего на свете. Той, ради кого она терпела муки, не сдавалась до последнего и оттягивала предначертанное судьбой.
Все получится. По – другому и быть не могло. Женщина тяжело вздохнула и, прикрыв глаза, облизнула сухие губы.
– Дать воды? – раздался уставший и недовольный женский голос. Он отличался от голоса хозяйки лишь тем, что в нем теплилась жизнь. Хотя, искаженный временем, создавал впечатление обратного.
– Нет, – чуть слышно произнесла хозяйка.
– Упрямая. Всю жизнь ты так. Вот и маешься теперь! Когда уже свет то включить можно?
– Когда умру тогда и включишь, – прошипела женщина. Ей не нравилось, что сидящая напротив мешает её предсмертному делу, – Я не просила находиться рядом.
– Ой, заладила! Как жешь! Умреть она! – гостья всплеснула руками и встала. – Ну… как знаешь. Я хотела, как лучше. Чай не чужая, – в темноте послышались медленные и тяжелые шаги, больше проходившие на шарканья.
– Приведи Тамару, – неожиданно бодрый и суровый голос хозяйки заставил гостью остановиться и резко обернуться.
– Нечего дитенку тут делать! В темноте, – зло выплюнула женщина.
– Это моя последняя воля. Приведи.
– Ой, и злое ты задумала! Ведь, погубишь девку. Накой ей эта маета? Вырастет. Проклинать тебя будет, – смягчившись, запричитала гостья.
– Только от неё все зависит. Судьба не ошибается, но если не захочет, значит…
– Так ведь, ты за неё уже все решила. Не трогала бы, чай она бы и забыла про все, спустя время, а так… на всю жизнь ведь. Христом Богом прошу…
– Хватит!
Голос хозяйки стал более резким и холодным. От этой перемены гостья поежилась и второпях перекрестилась. Спорить с родственницей все равно, что биться о стену. Она была непреклонна. И, как бы не хотелось, а не выполнить последнюю волю умирающего не имела права. Пусть до последнего и не верила, что хозяйка дома на самом деле чувствует смерть.
Да. Она могла. Умела её чувствовать, но, так же, слыла той ещё актрисой. И возможно разыгранный спектакль был лишь для того, чтобы увидеть внучку, которая вот уже как неделю гостила у тетки. Здоровому ребёнку не место возле хворой.
Как только старушка переступила порог, услышав знакомые кряхтения и шарканья, девочка выбежала в сени и молча уставилась на женщину. В синих, как грозовые облака, глазах читался немой вопрос вперемешку с тревогой, которую она не могла озвучить.
– Ну, что Томка! Одевайся. Пойдём к бабке. Просила… тебя привести, – старушка попыталась улыбнуться, но улыбка вышла кривой и горькой. – Чай скучает.
За спиной девочки появилась молодая женщина лет тридцати, а следом в сени попытались выскочить двое полуторагодовалых мальчугана.
– А ну в хату! Кому сказано! – нарочито крикнула на них мать и те юркнули за дверь. – Томачка, подожди с ребятами, – обратилась она к девочке, но та, обернувшись, нахмурилась.
– Иди, иди. Одевайся, – напомнила старушка, опускаясь на деревянную лавку у широкого окна.
Услышав это, девочка улыбнулась и скрылась в глубине дома.
– Так ведь… – не понимая, возразила молодая женщина и намекающе качнула головой.
– Сказала привести, – старушка развела руками и опустила голову, словно была в чем – то виновата.
Молодая собеседница хотела сказать что-то еще, но словно догадавшись о чем- то, прикрыла ладонью рот и села рядом с матерью. Так они и сидели молча пока в сенях, снова не появилась девочка.
Она заплела ранее растрепанные длинные волосы в аккуратную косу, надела белое платье в мелкий цветочек, поверх которого накинула трикотажную кофточку. Белые колготки и черные школьные туфельки, потому – что других не было, дополняли образ прилежного ребенка.
Радостная улыбка на лице и можно было подумать, что девочка собралась на праздник. Тома бросила на себя оценивающий взгляд, а затем перевела его на пожилую женщину.
– Вижу, что готова. Ну… пойдём.
Тридцать минут медленного ходу с одного конца деревни в другой, казались Томе целой вечностью. Она, то и дело, вырывалась вперед, но тут же останавливалась, чтобы подождать пожилую женщину. В глазах девочки горело желание быстрее дойти до места, но привитое с рождения уважение к старшим, заставляло найти в себе силы и набраться терпения. Если бы только ей разрешили, она бы со всех ног помчалась к родному дому, но раз бабушка сказала привести. Значит, так надо.
То, сжимая крепче, то делая хватку слабее, девочка вцепилась в руку провожатой и до самой калитки не отпускала. Показывая свое послушание и выдержку, хотя этого и не требовалось.
Оказавшись у двери, она подняла глаза на старушку и, получив удовлетворительный кивок, рванула вперед, преодолевая последние метры, разделяющие ее и бабушку.
Подбежав к кровати, девочка резко остановилась, но помедлив минуту, прильнула к женщине и крепко обняла.
– Ну, ну! Будет. Лучше присядь напротив, чтобы я могла тебя видеть.
Тома отстранилась и уверенно кивнула. Она знала, что темнота не в силах им помешать. Подвинув стул ближе к кровати села и, выпрямившись словно струна, внимательно уставилась на бабушку.
– Ты уже совсем большая у меня, – женщина вздохнула и нежно улыбнулась. – Я дала тебе все, что могла. Научила всему, что сама умела. Любила, люблю и буду любить всем сердцем. Помни это Томачка. Люди не живут вечно, да и ты это знаешь. К чему теперь слова.
Старая я уже, час мой пробил. Но ты не бойся… Не боишься? – женщина задала вопрос не уверенно, но увидев, как внучка твердо кивнула, снова улыбнулась. – Вот и молодец. Светлана тебя не обидит. Будь ей помощницей и слушайся во всем. А подрастешь, вернешься в этот дом и будешь хозяйкой, – девочка утвердительно кивнула. – А сейчас, – женщина застонала, пытаясь приподняться на подушке. – Я скажу тебе «наше».
Понимая, что это значит, Тома быстро вскочила со стула и, оказавшись рядом с бабушкой, наклонилась к ней так, чтобы женщина могла шептать ей на ухо. В комнате никого кроме хозяйки и внучки не было, провожатая так и не вошла в избу, а осталась снаружи. И хотя услышать их разговор никто не мог, но словно заговорщики, они привыкли разговаривать о «нашем» так. Шепчась.
Девочка внимательно, как и весь разговор, слушала наставления бабушки. Впитывала их как губка и разлаживала по полочкам в памяти. Запоминала, словно молитву, стараясь не пропустить ни одного слова глубокий смысл, которых был понятен только им двоим.
Тома не боялась. Она знала о смерти все и даже то, что десятилетнему ребенку знать не нужно. Поэтому признание родственницы о скорой кончине не напугало ее. Девочка думала лишь о том, какая ответственность ложится теперь на ее плечи. Принять ее она была готова, бабушка в этом постаралась, но воспринимая как важную контрольную, Тома переживала о том насколько грамотно и правильно она использует свои знания. А когда, закончив, бабушка задала свой главный вопрос, девочка отстранилась, чтобы женщина могла ее видеть, взяла ее за руку, крепко сжала и твердо, в знак согласия, качнула головой.
– Ты уверена? – взволнованно переспросила пожилая женщина, но Тома не колеблясь, снова кивнула настолько сильно и бодро насколько только смогла, лишь бы бабушка не сомневалась в ее решении.
* * *
Тамара бросилась к Степану, села рядом, развязала на платье пояс и, закрутив его чуть выше локтя парня, крепко пережала. Затем бережно, будто собирая осколки дорогого хрусталя, подсунула правую ладонь под пострадавшую руку, сверху накрыла левой и резко развернулась в сторону Марии.
– Томка. Томка не тронь его, – охватив ладонями лицо закричала женщина. Но, то ли проникновенный и упрямый взгляд девушки так подействовал на женщину, то ли включился разум, вдруг произнесла. – Васильевич, Петровна. Скорую. Скорую вызывайте.
– Ешкин… – спохватился Емельян Васильевич. Достал из кармана старенький обшарпанный мобильный и, нажав на клавиши, приложил к уху. – Але! Але! Маринка! Маринка высылай срочно бригаду на ферму. Степка руку себе отшарашил… А, не знаю я… Скорей давай… Ага, – нажав указательным пальцем на сброс, мужчина сунул телефон в карман. – Постараются, сказала.
– Как бы ни старались это ж не рядом, – качая головой, удручающе произнес сын мужчины.
– Да не каркай ты! – махнув на него рукой, гаркнула Мария.
Услышав, что помощь должна подоспеть, Тома повернулась к стонущему Степке. Заглянула в испуганные глаза, отчего тот вдруг перестал дергаться, словно принимая участь, и обмяк. Девушка медленно наклонилась к руке и закрыла глаза.
В памяти вихрем закрутились воспоминания из детства. Бабушкин взгляд, голос, слова, руки. Сознание перебирало все, что она знала, выбирая нужное, а когда нашло, перед глазами остановилась лишь одна картинка.
Тома мысленно шептала сначала медленно, неуверенно, а затем, четко и быстро. Кажется, забытые слова заговора всплыли на поверхности сознания и, повторяясь снова и снова, набирали силу.
Девушка не была уверена, что делает все правильно, хотя очень на это надеялась и всем сердцем хотела помочь горемычному Степке. Ее желание глубоко въелось в сердце, было подпитано словами и доносилось до цели мыслями. Это было самым главным условием.
«Все, что фальшиво никогда не заимеет силу и не будет исполнено» – любила повторять бабушка. «Волна мощи должна идти из сердца и души. Тогда твои старания будут вознаграждены». И в свой первый раз Тома не хотела разочаровать бабушку. Не могла подорвать ее доверие и обещание, данное много лет назад.
Она чувствовала, как руки, передавая тепло рукам Степана, стали горячими. Ладони жгло, но Тома терпела. Даже когда, казалось, невыносимое пламя обжигало кожу. Открыв глаза Тома, увидела, что кровь из раны перестала хлестать и практически остановилась.
«Подействовало!» – возликовала она мысленно, но тут же, стараясь унять расслабляющую эйфорию, снова закрыла глаза и продолжила читать.
Тома даже не заметила, как подъехала машина скорой помощи и из нее выскочили два доктора. Один из них дотронулся до плеча девушки и, только тогда, она открыла глаза.
– Вы молодец, – произнес мужчина в белом халате. – Дальше мы сами!
Тома, соглашаясь, кивнула и начала вставать, но голова закружилась.
– Что ты, что ты дочка! – подхватила ее под руку Мария. – Пойдем, – и, сделав несколько шагов в сторону прошептала. – Э-эх Томка. Вот значит, как!
Тома слышала женщину, словно та была где-то далеко. Слова доносились слабо и обрывисто. Сейчас они не имели значения. Главное, она смогла. Смогла воспользоваться тем, что подарила бабушка. Этот подарок долго спал, дожидаясь полного уничтожения или возрождения. Все, зависело от того какой путь выберет его хозяйка и Тома выбрала.
Целый час Мария и Петровна попеременно заглядывали в вагончик, где сидела Тома, и бросали на нее прищуренные взгляды, пока не выдержали и велели ступать домой, хорошенько отоспаться.
Девушка прекрасно понимала, о чем они думают и надеялась, что женщины не станут сразу болтать о произошедшем. Но, как показала практика, не успеет она дойти до родной хаты, как односельчане уже будут в курсе о ее… О чем? Можно было только догадываться.
Как назовут завтра Тому, она не думала. Это не сможет поменять ее мнения и изменить решение. Девушка не жалела о том, что произошло. Она сделала доброе дело, а добро, как учила бабушка, есть добро и никакими злыми или не злыми сплетнями его не опорочить.
Назад дороги нет, да и сворачивать Тома не собиралась. Какой бы не был этот путь, она выполнит обещание.