Правдивые истории Богини домашнего очага
TextРая налила мальцу горячего чая, дала горсть конфет-подушечек и побежала за родителями, которые вскоре приехали на лошади и повезли горемыку в больницу.
Хирург зашил рану.
– Повезло тебе, чуть женилки не лишился! За то, что не плакал и терпел, хвалю и даю две витаминки!
Родителям забрать Ивановича не разрешили. Ночью он горько плакал.
Гена быстро перезнакомился со всеми детьми. Очень понравилась Анечка – было как-то приятно и радостно смотреть в её синие глаза. Иванович решил: «Когда вырасту, женюсь на ней!»
Приехали родители. Он сказал им:
– Я сейчас!
Убежал, заигрался с Анечкой, а когда вспомнил о родителях, их уже не было. Стало стыдно – небось едут, плачут, и от жалости к ним сам заплакал.
Настал день выписки. Иванович побежал проститься с Анечкой. Она поцеловала его в лобик, а он её в щёчку. Надо было радоваться, ведь сейчас наконец он поедет домой, но почему-то хотелось плакать. Мама спросила:
– Сынок, ты чего плачешь? Ещё болит?
– Да нет, мам, это я от радости!
И с горечью подумал: «Вот я уже и врать научился, как все мужики».
Кусочек счастья
Родители были сельскими учителями. Отец любил маму и никогда ей не изменял, хоть после войны было много вдов, которые, не мудрствуя лукаво, зазывали его открытым текстом. Папа всё понимал, сочувствовал женщинам и всегда делал им комплименты. Завидев отца, женщины расправляли плечи, хорошели на глазах и меняли походку.
Весело было смотреть, как папа встречается с учительницей русского языка. Она была нашей соседкой, поэтому эту картину мы наблюдали часто. Папа кланялся, при этом снимал кепку и касался ею земли, а она делала ему реверанс.
Когда отцу было за семьдесят, он ходил на край села за молоком. Каждый раз он проходил мимо старушки, которая ради его шутки и улыбки в любую погоду рано утром поджидала ненаглядного на своей скамеечке. Папа стал ходить за молоком с цветами. Мама ворчала:
– Ты со своими дамами скоро все цветы вырвешь, рви хоть не букетами, а по три цветочка!
Как-то старушка со слезами на глазах призналась отцу, что ей в жизни никто кроме него не дарил цветов, не целовал руку и не говорил комплиментов. Вскоре её не стало. Папа успел подарить ей кусочек счастья.
Про колдовство
Родители мои были сельскими учителями, не верили ни в бога, ни в колдовство.
Первой ушла мама, через два года отец. На похороны папы приехал Масловский Фёдор Харитонович со стареньким учителем из какой-то глухой деревеньки.
Помянули. Сидели, разговаривали. Фёдор Харитонович рассказал, как он с женой и двумя детьми приехал в наше село, где стал работать директором школы. Решили держать свою корову. Сменили не одну, но молока от них не видели. Дойные коровы переставали давать молоко, а телята рождались мёртвыми. Пытались держать козу – та же история. Почему это происходило, семья узнала, когда собралась уезжать. Пришла соседка и попросила у них прощения, рассказала, что из зависти делала наговоры на воду и выливала её под двери их сарая.
Я своему бывшему учителю верю.
Сглаз
Летом после обеда в самую жару соседи любили часок посидеть в тенёчке на скамейке бабушки Авсеихи. Звали её так потому, что она была замужем за Авсеем. Старушка была набожной, скромной, милой, с большими синими глазами и белоснежными зубами, которые в целости сохранились до самой смерти.
Мы попросили рассказать что-нибудь о себе. Вот её рассказ:
– Муж воевал, у меня на руках был грудной Феденька. Я пришла в церковь на исповедь. Батюшка сказал, чтобы меня пропустили без очереди, что не понравилось моей соседке. Когда я проходила мимо, она зло посмотрела и махнула перед моим лицом своей юбкой. И я сразу ослепла. Добрые люди увезли меня в хабаровскую больницу. Врачи не знали, как мне помочь. Соседка по палате посоветовала поехать к целительнице в село Екатеринославка. К вечеру мы с Феденькой добралась до неё. Целительница нас накормила, обласкала и сказала: «Спи спокойно, милая, рано утром ты увидишь Божий свет». Рано утром она разбудила меня и повела умыться ключевой водой. Как только я умылась, так сразу и прозрела. Вернулся с войны муж. Счастье было недолгим. Зашли в наш огород соседские куры, Авсей стал бросать в них камни и убил курицу. Соседка всё видела и крикнула мужу: «Вот так и ты, Авсей, через год подёргаешься и сдохнешь!» Муж вскоре заболел и через год умер.
Хорошо, что у Авсеихи был Феденька, с которым она прожила до восьмидесяти лет.
В жизни ни черта не понимаете!
Мне семнадцать, учусь в институте. Приехала к сестрёнке. Спрашиваю любимого племянника, ученика первого класса:
– Как учёба и жизнь молодая?
– Нормально. Вчера Ольга с Машкой заманили меня к себе домой и целовали! Не на того напали. Больше не заманят. Приходи завтра ко мне в школу?
– Зачем, с девочками разбираться?
– Нее, хочу познакомить тебя с новым учителем физкультуры. Вы будете классной парой!
– С чего ты взял, что он мне понравится?
– Сто пудов, все девочки в нашем классе в него влюблены.
– Да он может женатый или я ему не понравлюсь…
– Я его уже спрашивал, не женат. А если ты мне нравишься, то и он втюрится!
Мы с сестрой смеёмся, а «сваха» обиженно добавляет:
– Расхихикались, а в жизни ни черта не понимаете!
Кто на самом деле «тундра», «леспромхоз» и «колхоз 8 марта»
Нас три сестры: Ольга старше Санюры на год, а я младше Сани на двенадцать лет. Я и Санюра – февральские водолейки, у нас полное взаимопонимание. Саня часто говорит:
– Ты – это я, повторённая через двенадцать лет!
А вот Ольга – скорпион, как говорят, это совсем другой коленкор. Она не играет в шахматы, уголки, поддавки и даже в дурака. А мы-то игрули ещё те!
Когда Ольга училась в институте, то жила у сестры отца в Казани. Тётушка служила в театре, к ней в гости часто приходили артисты, в компании все дружно пели. Ольга, в отличие от водолеек, тоже прекрасно пела, часто ходила в театр (у неё был бесплатный доступ), знала наизусть отрывки из опер и оперетт. Это она и распевала, когда приехала на каникулы, а на нашего обожаемого Высоцкого говорила:
– Фи!
Мы удивлялись отсталости сестры, обзывали её прошлым веком и ещё всяко-разно. Только с годами водолейки осознали, что Ольга всё же не «тундра», не «леспромхоз» и не «колхоз 8 марта».
Девочки, не будьте доверчивыми
Оксана и Татьяна были девушками правильными – без вредных привычек, хорошо учились в институте, жили в общежитии, ходили в кино, театры, с парнями дружили по-пионерски.
Как-то после кино они забежали в кафе. Оксана стала рассказывать про младшего брата Олега, который учился в мединституте и снимал квартиру неподалеку. Она переживала, что брат стал курить.
– Знаешь, на площадке, где живёт Олежек, освободили две квартиры, сделали ремонт, и теперь там живёт академик, а его брат – член Политбюро! Академик всё время в Новосибирске, и там обитает его сын с другом Игорем. Они закончили университет и работают научными сотрудниками. Я их уже видела, когда была у брата. Ребята заходили стрельнуть сигарет. Смотри, легки на помине! Видишь, маленький толстенький – сынок, а высокий – друг.
Парни подошли и попросили разрешения присоединиться. Познакомились. Друзья стали рассказывать, какие они важные птицы, показывать свои фотки в обнимку с космонавтами, шутили, словом, охмуряли. Потом стали звать в гости. Татьяна, помня наставления матери отказывалась. Игорь смеялся:
– Да мы не кусаемся, культурные люди! Обещаю почитать свои стихи, показать репродукции художников почти в натуральную величину, коллекцию минералов. А какое кофе мы сварим, а к нему – «Птичье молоко»!
Оксана сказала:
– Давай зайдём ненадолго, надо брату денег подбросить.
Татьяна не возражала, интересно, да и Игорь ей понравился. Парни быстренько организовали кофе, конфеты, фрукты, колбасу и вино. Девчонки пить отказались, им понравилось, что парни тоже не стали выпивать.
Оксана пила кофе, а подружка ела мандарины. Парни упрашивали Таню попробовать кофе, но она отказывалась. Причина банальная – стеснялась, боялась захотеть в туалет.
Игорь увёл Таню в библиотеку, где находилась коллекция минералов. Ознакомившись с ней, она залезла на лестницу и стала рассматривать книжищу с репродукциями художников. Игорь, сидя на диване, настырно предлагал кофе и зазывал присесть рядом. Пару раз он крикнул другу:
– А Таня всё сидит на лестнице!
Татьяне стало смешно, что её принимают за дурочку.
– Читай свои стихи! Мне с лестницы удобнее внимать!
Недовольный Игорь стал читать Петрарку, и был разоблачён.
Тут подала голос Оксана:
– Таня, срочно поехали домой!
Таня подумала: «Ну вот, допилась кофе…», сказала:
– Ты ж хотела забежать к Олегу!
– Нет, срочно поехали в общежитие!
Парни проводили их до такси. Поехали. Оксана зашептала:
– Этот гад смотрел на меня как удав! Сволочи подсыпали в кофе что-то возбуждающее, меня всю трясёт, мозги отключаются!
– Вот так друзья космонавтов и родственничек члена Политбюро!
Девчонки решили никому ничего не рассказывать, а то ещё за клевету выгонят из института, а то и посадят. Жизнь сталкивала девушек с «удавами» ещё пару раз. Таньку подмывало плюнуть им в морду, но она была трусиха.
Мир тесен
Институт. Общага. Легли спать, не спится. Клава Осколкова говорит:
– Знаете, а у меня дед белым офицером был. Отступая в Китай, обвенчался с бабушкой, родилась мама.
Тамара Рыбальченко:
– А у меня дед тоже белогвардеец, тоже обвенчан с бабушкой. А фамилия у мамы ведь – Осколкова!
Выяснилось, что дед-то общий! (Бабушки потом встретились, посмотрели на фото, погоревали, красавцем был.)
А я призналась, что мой дед был начальником полиции города Казани. Тоже, небось, стал бы белым, да, слава Богу, красных не убивал, так как умер от тифа. Посмеялись, что мы все от белых, но за красных, комсомолки.
Год назад я узнала, что дед мой тогда выжил и воевал-таки с красными, был полковником у Колчака, погиб между Омском и Томском.
Выйдя замуж, я рассказала эту историю мужу. Сказала, что интересуюсь однофамильцами, ведь мой отец вырос в детдоме. Его мама, то есть моя бабушка Татьяна, выходила шестерых детей, заболевших возвратным тифом, потом заболела сама и, чтобы не заразить детей, заперлась в сарае и там умерла. Дворянских детей разбросали по разным детдомам «без права переписки». Все дети потихоньку отыскали друг друга, только Сергей затерялся. Муж мне и говорит:
– А у нас на работе есть художник, Нечаев Владимир Сергеевич. Он на тебя даже похож.
Встретились, оказался двоюродным братом. Судьба свела нас аж на Сахалине. Дядя Сергей написал отцу письмо, в котором сказал, что «без сомненья, мы братья, только память вычеркнула брата Владимира, помню лишь Марка, Николая и Леонида». Отец ответил: «А я и есть Марк! Когда умер Ленин, всех мальчиков в нашем детдоме переименовали во Владимиров».
Хоть и через шестьдесят лет, но всё же братья встретились. Они были очень похожи, и не только внешне.
Сахар это не только цукер
Танька поступила в институт. Поселилась в общаге. Ей новая жизнь очень нравилась – весело!
Сначала студентов послали в колхоз на уборку картошки. Девчонки жили в одном домике, а парни в другом. Спали вповалку одетыми на полатях. Каждый день кино, а затем танцы. Красотень! По вечерам часто пели. Каким только матерным частушкам она не научилась!
Многие девчонки стали называть друг друга «мать» и пробовали курить.
В баню свозили только разочек, перед самым отъездом. В парилке Танька с Галкой со всех по очереди сняли грехи: пять раз веником по попе, а затем этим же веником окрестили.
После колхоза студенческий лексикон ещё больше обогатился. Так трамвай стали называть «тронвай», магазин – «магАзин», котлеты – «каклеты», кефир – «простокиша», толстенькую маленькую преподавательницу (за глаза) звали Пульхерией Ивановной. Сходить в магазин по мостику через овраг теперь стало «сгонять за Ла-Манш».
Как-то к Оксанке вечером приехал жених. Он был штурманом атомной подводной лодки, которая шныряла где надо и не надо, за что имел награды. Она попросила подождать его минуточку за дверью. Танька объясняла жениху через дверь, что это она насоветовала Оксане поесть колбасу с чесноком, что подруга сейчас судорожно почистит зубы и мы вас пригласим.
Сели пить чай. Оксанка, вся такая красивая, взволнованная, говорит по привычке:
– Тань, подай сахер!
Катастрофа! Она бросилась оправдываться:
– Ой, это Танька меня научила!
Умный Игорь засмеялся:
– Теперь и я знаю, что сахар – это не только zucker!
Камчатка
Я училась, мне предстояла практика. Никто не захотел ехать в Петропавловск-Камчатский (туда и было только одно место). А я решилась – надо же было начинать воспитывать в себе храбрость!
Провожать меня вызвались сразу два кавалера. Одному я сказала: «Лучше поспи!», а другой проспал. Проруха!
Долетела хорошо. Практику я должна была проходить мастером на стройке. Начальник треста спросил:
– Материться можешь?
Я покраснела (этот недостаток и сейчас не поборола).
– Ты же будущий экономист, посажу-ка я тебя в плановый отдел, там и вакансия есть, и зарплату получишь!
Я пыталась возражать, но он прицыкнул, а храбрости настоять на своём не хватило. Работы в отделе не было, раз в месяц организации присылали отчёты, надо было сделать сводный и отправить в Москву. В отделе было три человека. Меня посылали в магазин и учили житейскому уму-разуму. А в одиннадцать часов отпускали на все четыре стороны.
Стала ездить в Паратунку купаться в термальной горячей воде. Там познакомилась с «моржами», они ходили купаться в Тихом океане. Пригласили и меня. Как я обрадовалась! Первый раз залезу в море! К океану мы шли через погранзону, через сопку. Несмотря на июнь, было холодно и на сопке лежал снег. Шли в шапках, куртках. Спустились, по дороге ели черемшу, которой было полно.
Вот и океан! Ура! Песок чернющий, блестящий и удивительно горячий. Рядышком на островке лежали тюлени. Мы нашли ямку, где ветер не доставал. Так как в мокрой одежде можно простудиться, решили купаться голяком, но по очереди. С мужчинами осталась женщина – присматривать, чтобы не подглядывали.
Холодная вода обожгла, по телу пробежала горячая волна. Кайф! Я поплыла. Мужчины стали кричать: «Плыви назад!» Перепугалась! Первая мысль была – подглядывают, вторая – тюлени, а третья – акула! Оказалось, в океан плыть нельзя, а то унесёт отлив. Моржеваться ходила ещё восемь раз. Классно!
Один подглядывальщик пригласил меня на футбол. Думала, заскучаю. Играли мои хабаровчане и камчадалы. За мной сидел заядлый болельщик, который не выговаривал букву «р». Кривоногому своему футболисту он кричал:
– Кавалелия! Ластяпа!
Когда хабаровчанам забили гол, то болельщик оглушил меня своим:
– Ула! Ула! Ула!
Я обхохоталась!
Один раз, когда мы ходили к Тихому, у отвесной скалы тренировались скалолазы. Предложили мне попробовать, но я струсила. Потом я заметила, что на вершине скалы есть орлиное гнездо. Решила посмотреть птенцов, полезла с другой, не крутой стороны. Когда меня заметили, то стали кричать, что это опасно, заклюют орлы. Как же было страшно смотреть вниз и спускаться!
С Камчатки я прилетела ещё трусливее, чем была. Но счастливая, полная впечатлений, которых в этой миниатюре и не опишешь.
К ленинскому субботнику
После ленинского субботника бежала к сестрёнке. Меня догнал Чаадаев. Он был поэтом (учился когда-то вместе с Евтушенко), его не печатали, он попивал.
Стал просить пять рублей на «Плисочку». Я знала, что не отдаст, у самой от тридцати пяти рублей стипендии осталось восемь. Но поэт стал очаровывать стихами на злобу дня:
«Поднимает лошадь и телегу
лишь одним движением руки!
Мужики спросили: «Кто он?» «Ленин!»
И опиз..нели мужики!»
Отказать не смогла…
Про мои портфели
После института по распределению приехала на Сахалин. Не успела опомниться, как мне надавали кучу портфелей, от которых я отбрыкивалась, но никто мои отказные аргументы и слушать не хотел.
Я стала руководителем двух школ по улучшению экономических знаний (для ИТР и рабочих), секретарём комсомольской и председателем профсоюзной организаций.
С экономической подковкой ничего не получилось – все обещали, но никто на лекции не приходил. Комсомольцы вели себя так же. Товарищ из горкома комсомола посоветовал писать липовые протоколы комсомольских собраний, которые я стала исправно сочинять и аккуратно подшивать.
Осенью в парке должен был состояться комсомольский забег. Полдня уговаривала своих комсомольцев принять в нём активное участие. Никто не отказался, кое-кто сказал «честное слово» и «зуб даю».
На забег пришли только две организации: от нашей два человека, от другой аж три. Я радовалась, что притащила за руку нормировщицу, полненькую Людочку.
На столе организаторов забега сияли три кубка. Судьи чесали репу – проводить мероприятие или нет? Я с жаром стала доказывать, что обязательно проводить. Второе место, считай, наше, но я надеялась на первое. Люда стала канючить, что бегать не может, что слабое сердце. Я строго сказала: «Беги шагом!»
Стартанули, я старалась изо всей дурацкой мочи, в боку кололо, но на финише меня всё же обогнала соперница. Долго ждала Людочку, побежала её искать. Орала: «Ау, уа», отыскала под кустом клёна, притащила к финишу. Упорно доказывала, что спортсменка с дистанции не сошла, что допинги не употребляла, но судьи были другого мнения. Второго места нам не присудили и кубка не дали.
Когда на работе узнали, что светило и обломилось второе место, то нас лишили премии.
Вскоре руководитель забега, тот самый товарищ, пришёл проверять мою комсомольскую работу. Я упрекнула, что из-за его наичестнейшего судейства меня лишили премии. Почему-то это его развеселило. Почитав липовые протоколы, похвалил за фантастические способности.
На следующий день в местной газете напечатали, что я признана лучшим комсомольским вожаком. Слава не грела, было жалко Людочку…, да и премию.
К моим, как председателя профсоюзной организации, воплям про справедливость никто не прислушивался, и к праздникам, как всегда, бухгалтерии выдавали премию, а всем остальным – почётные грамоты.
Давно уже избавилась от всех портфелей, Слава Богу!
Классные собаки
Саня приехала на выходные в деревню навестить родителей и брата. Во дворе она увидела трёх собак. Брат Коля сказал:
– Видишь, каких я отличных охотничьих собак завёл! Рыжий – Шарик, белого зову Белым, а третий – Пулик.
Присели на крыльцо. К луже подошла соседская свинья с поросятами. Белый засуетился и побежал к ним. Было понятно, что он охотится на поросёнка. Коля позвал пса и отругал его. Белый поджал хвост, виновато опустил голову, залез в конуру.
Шарик лежал на солнце, рядом бегали цыплята, некоторые залезли ему на спину, а один крутился у носа. Пёс не утерпел и придушил беднягу. Николай взял дохлого цыплёнка, потыкал тушкой псу в морду, а потом снял ремень и разок врезал. Через несколько минут глупые цыплята уже сидели на спине Шарика, а он уткнул нос в землю и глаза от соблазна закрыл лапами. Коля довольно произнёс:
– Заметила, Санюра, какие умные собаки, всё понимают!
Когда брат с сестрой пошли на речку, за ними увязался Пулик. На берегу сидел с удочкой сосед Вася.
– Клюёт?
– Только пришёл, а уже пять пескарей поймал.
Поплавок задёргался, но рыбка сорвалась. Вася снова закинул удочку и сразу поймал шестого пескаря. Тут рыбак и обнаружил, что трёх рыбок уже сожрал Пулик. Василий хорошенько матюгнул пса. Воришка виновато вилял хвостом. Коля извинился.
По дороге домой брат констатировал:
– Какие классные псы: один – специалист по кабанам, другой – по птице, а третий – по рыбе!
Спасение тигрицы
Домик бабы Мани стоял на краю деревни, за огородом сразу начинался лес. Баба жила с кошкой. Мурка любила залезть к ней на колени, обнять шею двумя лапами и урчать. Маня понимала, что так кошечка её лечит, ведь после таких объятий ей становилось очень хорошо на душе.
Проснувшись, Маня увидела кошку сидящей на окне. Шёл снег. Мурка просто прилипла к стеклу. Баба подошла к окну. Во дворе лежала тигрица, на ноге которой был капкан.
– Вот так Киса ко мне пожаловала!
Тигрица смотрела на Маню умными, умоляющими глазами. Маня быстро оделась и вышла во двор. Взяв стоявший у дверей шест, женщина ловко открыла капкан и скорее вернулась в домик.
Тигрица похромала к сараюшке и легла там на брёвнах. Маня видела, что тигрица беременна, понимала, что у неё просто нет сил уйти. Быстро сварила большущую кастрюлю густого куриного супа. Когда суп остыл, вылила его в тазик и вынесла во двор. Киса всё съела и возвратилась на брёвнышки.
Тигрица гостила у Мани три дня, получая ежедневно по три тазика еды. Покормив Кису, Маня садилась у окна и смотрела на лесную красавицу. Она просто физически ощущала ответный посыл тигриной любви.
На четвёртый день тигрица ушла в лес. Баба Маня каждый день вспоминала её и просила Бога, чтобы помог ей выжить.
Месяц спустя она возвращалась из магазина и застала в своём дворе соседа. Тот пришёл сообщить, что видел, как к ней во двор приходила тигрица с двумя тигрятами. Следы во дворе подтверждали его слова. Баба Маня расплылась в радостной улыбке:
– Выжила, Кисонька! Приходила показать мне детишек, похвастаться!
Встреча с тигрицей
Ниночка и её муж были путевыми обходчиками на железной дороге. Жили они с двумя маленькими детками в сторожке и были счастливы. Мечтали поднакопить денег и уехать в город.
Нина возвращалась в сторожку. Пройти оставался какой-то километр, когда она увидела идущую навстречу тигрицу. Страх сковал всё тело, женщина понимала, что укрыться негде и бежать бесполезно.
Подбежавшая тигрица миролюбиво махала хвостом. Ниночка стала просить отпустить, пожалеть её, ведь у неё двое маленьких деток. Тигрице хотелось играть, она то обнимала Ниночку, то роняла, катила, отпускала, то отставала, то забегала вперёд, опять роняла. Ниночка из последних сил шла к сторожке. Тигрица проводила её до самой двери и разлеглась на крыльце.
Муж, увидев испуганные глаза жены, спросил:
– Что случилось?
– Хорошо, что ты с детками дома, не выходите, на крыльце тигрица!
Муж схватил ружьё, но Ниночка встала на колени и стала умолять не убивать тигрицу, ведь она её не ушибла и даже не поцарапала, а только поиграла, как с мышкой. Муж бросил ружьё, обнял Ниночку и заплакал.
Ниночка не оправилась от стресса, стала болеть и через два года её не стало.
Не судьба
Валюша отучилась, работала, пора было выходить замуж. Но все, кому она нравилась, ей не подходили. Не могла она полюбить мужчину, который не умел шутить или был глупее неё. И поэтому она просто дружила с парнями «по-пионерски».
Часто приходили к ней Пашка с Серёгой, водили в кино, на танцы, в парк. Друзья были жизнерадостными, не пили и не курили, занимались спортом.
Субботним сентябрьским утром Павел позвал Валю за брусникой. Она отказалась:
– У меня нет сапог, лучше посижу в библиотеке!
Но день выдался тёплым, Валя вскоре передумала и поехала на море загорать. Нашла бугорок, за которым её никому не видно, улеглась. Однако девушку обнаружили два мотоциклиста, пристроились рядом.
– Кто такая? Почему не знаем? Нельзя вам здесь одной, мы будем вас охранять!
Тот, который представился Александром, сказал другу:
– Ехал бы ты, Юра, собирать бруснику и шиповник, а то получишь от жены!
– Не получу! Скажу, что мотоциклет поломался!
Время провели отлично, вечером Саня довёз Валюшку до общежития. Договорились завтра в двенадцать часов снова поехать на море.
Утром прибежал с сапогами Пашка, но Валя, смеясь, опять сослалась на библиотеку.
Саня увёз её в другое место, на озеро рядом с морем. Вода в озере была теплее, но Валюшка любила барахтаться в морских волнах. Лежат, загорают. Вдруг, Валя видит, бегут к ним Пашка и Серёга с кольями в руках и кричат как индейцы:
– Улю-лю-лю-лю! Измена! Измена!
Подбежав, хватают деву за руки и за ноги и спрашивают:
– Где, изменница, тебя лучше утопить, в озере или в море?
– Мальчики, меня нельзя топить!
– Это ещё почему?
– У меня ресницы накрашены!
Саня высказался:
– Уважительная причина!
Парни бросили Валюшку и стали гомерически хохотать. Саня оказался соседом и другом Паши.
Вскоре Валю перевели работать в другой город. Прошло много лет, летит Валя из Хабаровска на Сахалин, вдруг, подходит Паша и просит её соседку поменяться с ним местами. Поменялись. Валя удивилась:
– А как это ты умудрился так сесть в самолёт, что я тебя даже не заметила?
– Да меня в самый последний момент к трапу доставили.
– А что, ты важная особа?
– Нет, обычный бандит. Не веришь? Смотри!
Он открыл дипломат, полный денег. Затем из пакета достал шампанское и коробку конфет.
– Паш, ты же знаешь, что я не пью!
– Я тоже, как ни странно. Но за встречу надо.
Паша улыбался знакомой обаятельной улыбкой. Валя не верила, что он бандит.
– И что, людей убиваешь?
– До этого ещё не дошло, я не по этой части. Военный самолёт вывозит с Курил левые морепродукты, а я их реализую. Недавно возил в Магадан, а сейчас вот в Хабаровск.
– Паш, опасно же!
– Другой работы, к сожалению, нет.
Он спросил о детях, о муже и, узнав, что её муж прокурор, засмеялся и предложил дружить семьями.
Допотопный АН-2 приземлился ночью. Павел подхватил Валину сумку и устремился к выходу. Вале путь преградила полная женщина, долго копошившаяся со своими вещами. Когда Валюша спустилась с трапа, Паши нигде не было видно. Её встречал муж, прыгал и махал руками.
– А где твоя сумка?
– Я её доверила знакомому бандиту…
Минут семь они ждали Пашку. Валя догадывалась, что его встретили братаны. Павлик появился как из под земли:
– Что, думала, умыкнул сумку?
Они посмеялись.
Через месяц Пашка был убит в бандитской перестрелке. Устоял бы социализм, этот симпатичный, добрый парень ещё жил бы и жил…
Лечение любовью
В бухгалтерии сидели четыре женщины: умудрённая опытом главбух Антонина Ивановна и три дамы лет сорока. У одной из них, Зинаиды, стала частенько болеть голова. Сходила к врачу, стала глотать таблетки. Ивановна спросила: