Блог начинающего мага

У Фаргата

Итак, все сошлось. За долгие месяцы у меня впервые появилось свободное время от и немного денег. И страстное желание продвинуться еще на шаг вперед по пути познания неведомого, в том числе себя. И тут же – звонок. Фаргат приглашает на семинар «Со-твори чудо». Именно так, через дефис, подчеркивая нашу сопричастность ко всему. Я сразу согласилась, хотя поездка в выходной день из моей деревни, через весь город, в район, которого я не знаю, для меня не так уж проста. Но я уже увереннее чувствую себя на дороге и почти не боюсь. Прокладываю с друзьями маршрут по карте, все, вроде, понятно, но потом трижды проскакиваю по прямой то место, где Московская делает зигзаг. И все же я на месте вовремя.

Фаргат и Роза уже в зале. На диванчике лежит бледная, изможденная женщина с умным, но измученным лицом. Все радуются каждому вновь входящему. Я болтаю со своей тезкой, молодой, по моим меркам, женщиной, матерью троих детей. Мы знакомы с ней по прошлому семинару. Узнаю милую толстушку Галину, у которой есть свое мнение по любому вопросу. С ней – Людмила, «магиня», как она себя называет. Есть и незнакомая дама моих лет, тоже моя тезка, высокая, с гордо прямой спиной, держится она пока особняком.

С большим опозданием приходит Надежда. Она немного старше меня. Высокая, статная когда-то, но слегка располневшая. Мы тоже знакомы. Она поражает совершенно детской непосредственностью, совсем не боясь показаться смешной и глупой, и все сразу проникаются к ней той нежностью, которую испытываешь к незащищенному, абсолютно открытому человеку.

В восточном наряде очень колоритно смотрится преподавательница йоги. Есть женщина в годах, язык не поворачивается назвать ее пенсионеркой, с застенчивой улыбкой и румянцем во всю щеку. Несколько мужчин средних лет, я их пока не знаю. Многие лица мне знакомы, мы встречались на занятиях клуба. Всего нас шестнадцать человек.

Для знакомства разбиваемся на пары. Условие – участники пары не должны быть знакомы друг с другом. Люди начинают перемещаться, а я просто жду. Наконец, все разобрались на пары. Остались я и молодой парнишка рядом со мной. Мы просто поворачиваемся друг к другу. Его зовут Юра. Он робеет и не находит, о чем говорить с немолодой дамой. А говорить положено о самом главном в себе. Я пытаюсь его растормошить, задаю наводящие вопросы, и он, медленно подбирая слова, начинает говорить. Говорит, краснея, о тех целях, которых хотел бы достичь, работая над собой. Все очень искренне и обстоятельно. Я слушаю и радуюсь.

Молодой парень, не имевший возможности получить официальное образование, работает водителем на какой-то строительной машине. Он много читает, а прочитанное понимает так глубоко, что, скорее всего, это даже не понимание, а ощущение всей кожей, всей поверхностью тела. Он ничего не говорит о своих способностях, но то, что он чувствует еще лучше, чем говорит, понятно сразу. А радуюсь я тому, что есть простые работящие ребята, которых волнует не «поллитровка в выходной», а очень серьезные проблемы, такие, как судьбы Земли, человечества и всей Вселенной. Мы рассказываем друг о друге мягко, снисходительно и с иронией. Надо же, он мгновенно уловил, в каком тоне нужно обо мне рассказывать. И вправду, умеет настраиваться на людей. А значит, считывает их, как с листа. Мне нравится находиться среди этих людей. Я чувствую себя среди своих.

Нужно сонастроиться, и Фаргат начинает медитацию. Звучит космическая музыка. Мы сидим в кругу, взявшись за руки. Вернее, вложив свои ладони в ладони сидящих рядом. Слева – моя тезка, справа – Юра. Фаргат ведет нас не долго, а потом просто дает время слиться с музыкой и почувствовать полет души. Ощущения необыкновенные. Краем сознания я отмечаю, что моя левая рука начала подниматься вверх. Думаю, что это поднимает мою руку моя соседка слева, так как ее ладонь – под моей. Но моя правая рука тоже висит в воздухе, а в паре с Юрой моя ладонь внизу.

Вскоре я просто перестаю ощущать свои руки, они невесомы. Музыка уносит меня ввысь. Я парю над землей, кадры внизу сменяют друг друга и напоминают заключительную сцену из «Ширли-мырли». Люди разных национальностей, разных рас приветливо машут мне рукой. Я понимаю, что это – музыка единства. Я уношусь все выше и смотрю на землю, маленькую, как школьный глобус. Я ищу свое место на земле. Сердце бьется в предчувствии открытия. И вдруг – толчок. Вот оно. Я – в летнем лесу, день жаркий, солнце освещает верхушки деревьев, но внизу – прохлада и запах прелых сосновых иголок. Рядом журчит прозрачный чистый ручей. Присутствие кого-то доброго и беззащитного наполняет меня, и я всматриваюсь в солнечные блики, которые превращаются в пятна на шкуре молодого олененка. Он тоже чувствует мое присутствие, и, стоя ко мне боком, не прекращая пить воду из ручейка в нескольких шагах от меня, смотрит своим раскосым глазом прямо мне в глаза.

Мы вглядываемся друг в друга, и его взгляд проникает мне в душу. Он не боится меня, он доверяет мне, я – такая же часть пейзажа, как березка на берегу или песок на дне ручья. Нежность к этому малышу наполняет меня, сейчас он дорог мне не меньше, чем человеческий детеныш. Мне хочется погладить его, но я не делаю этого, чтобы не оставить на его шкурке человеческий запах, который может напугать его мать. Музыка заканчивается. Мы открываем глаза и обнаруживаем, что все с удивлением смотрят на наши руки, висящие в воздухе. Мы посмеиваемся, обвиняя друг друга, но мне понятно, что тут не обошлось без меня, так как я – в центре, а с другой стороны руки моих партнеров лежат на коленях. Я признаюсь, что не знаю, что у мня с руками. Медитация шла минут двадцать, а руки не чувствуют усталости или напряжения. Магиня рассказывает, что раньше она умела летать, точнее, летало ее астральное тело. И всегда это начиналось с рук. Она спрашивает меня:

– Ты пробовала летать?

– Пробовала, но получается только во сне.

– А на яву?

– Тоже пробовала, но ничего не получается. Иногда мне кажется, что я вот-вот взлечу, но всегда что-то мешает. Наверное, я не готова.

– Жаль. Я в последние годы тоже не летаю, но это было здорово!

Мы делимся ощущениями. Они у каждого свои, но в них много общего. И главное – единство со всем сущим и друг с другом. У некоторых оно достигает вселенских масштабов, у некоторых, как у меня, ограничиваются картинами земной жизни. Но это не важно. Мы уже – одно целое.

Фаргат объявляет перерыв на чай и выходит. Я спрашиваю, знает ли кто-нибудь, чья это музыка. И слышу в ответ слова Розы:

– Это музыка Фаргата.

– Я не поняла. В каком смысле «музыка Фаргата»? Ему принадлежит запись или он автор?

– А ты разве не знала, что он пишет музыку для медитаций?

Я в шоке. Сколько раз я парила над миром под его музыку, но даже не подозревала об этом. Я давно поняла, что медитация – новый жанр искусства, но была уверена, что все подбирают подходящую музыку, как ее подбираю я для своих упражнений.

– А мы можем получить диски с его музыкой?

– Конечно, завтра он обязательно принесет.

Я тихо радуюсь. Только ради этого можно было два часа блудить по городу.

После небольшого перерыва мы долго занимаемся энергетической гимнастикой. Многие упражнения мне известны по книгам Коновалова, но проводятся они в гораздо более быстром темпе и намного энергичнее. Я понимаю, что в зале у доктора – тысячи больных, а у нас – шестнадцать здоровых. В некоторых упражнениях я чувствую такой приход энергии, что не могу сдержать вибраций, мне неловко, что кто-нибудь это заметит. Я обвожу взглядом нашу группу и вижу, что магиню тоже пронизывают энергетические волны, вызывая ответные вибрации всего тела. И я успокаиваюсь. Когда мы создаем в ладонях энергетический шар и увеличиваем его в размерах, руки у меня разводятся так широко, что на спине лопатки почти сходятся. Я пытаюсь свести руки поближе и не могу, шар мешает. Он такой легкий и упругий, будто воздушный шарик надули гелием. Да уж, не слабо мы хватанули энергии!

Снова небольшой перерыв. Мы пьем воду, специально структурированную приборчиком в виде авторучки. Внутри – небольшая доза воды из горного источника, которая является эталоном неискаженной структуры и структурирует воду, которую мы пьем. Всем интересно, кроме меня. Мне не нужен дорогостоящий прибор, я всегда имею воду не только структурированную, но и информационно насыщенную. Надо будет поделиться этими знаниями со всеми. Но это потом, не будем отвлекаться.

Фаргат спрашивает, кто из нас и как часто делает медитацию Мер-Ка-ба. Большинство из нас делает ее изредка. Я одна делаю ее раз в два дня, как положено новичкам. Но я уже не новичок, и могла бы изредка делать только три последних дыхания, чтобы не падала скорость вращения дисков. Все удивленно смотрят на меня, и я честно поясняю:

– Это как тамагочи. Для меня оно живое, и я должна постоянно заботиться о нем. К тому же, после нее у меня получается то, что мне не дается иначе. А, во-вторых, в конце я почти всегда испытываю счастье. Просто беспричинное счастье.

Меня поняли. Многие даже пожалели, что пренебрегают такой возможностью. Моя тезка, та, что постарше, напоминает Фаргату, что она вообще не активировала поле света.

– Ничего страшного. Мы сейчас это сделаем. А остальные просто освежат свои знания и «подкрутят» свое поле света. Дальше нам нужна будет активная Мер-Ка-ба. Мы же будем совершать чудеса?

Мы улыбаемся радостно, но недоверчиво.

Мы входим в медитацию Мер-Ка-ба, уже знакомую и привычную. Но у Фаргата никогда нет ничего повторяющегося, и в конце мы снова творим вместе с ним. Земля лежит в круге между нами. Мы окутываем ее своей любовью, и я вижу, как золотой купол накрывает ее своим свечением. Вдруг я ощущаю себя ангелом, тело мое вытягивается и становится почти прозрачным. Земля лежит у моих ног такая маленькая и беззащитная. Мои большие прозрачные крылья почти достают до ступней ног. Я охватываю землю своими крыльями и баюкаю ее, почти невесомую, прижав к груди. Счастье переполняет меня. Я слышу, как в унисон с моим сердцем бьется сердце земли. Мы – одно.

Медитация заканчивается, долго стоит тишина. Потом мы делимся ощущениями. И снова каждый видит свое, но любовь и единение ощущают все.

Фаргат слушает, как всегда, доброжелательно и с искренним интересом. Потом начинает рассказывать, как бы советуясь с нами. Попробую передать суть его выступления своими словами.

– В последнее время я часто думаю, нужно ли продолжать семинары по активации Мер-Ка-бы. Дело в том, что Мельхиседек писал свои книги более десяти лет назад. Тогда создание поля света на основе звездного тетраэдра, соответствующее сознанию четвертого измерения, было актуальным, так как соответствовало более высокому уровню вибрации, чем то, которое было у Земли и у большинства людей. Сейчас, когда вибрации Земли и космической энергии стали намного тоньше, часть людей, которая повышает свои вибрации, вступая на путь любви и преображения, уже достигли уровня сознания других измерений. В основе поля света каждого измерения лежат разные геометрические формы. Не исключено, что ваше поле, активированное на основе звездного тетраэдра, реально в своей основе имеет уже другую геометрическую форму, у каждого свою.

Но активация поля света на основе этих фигур невозможна с посторонней помощью, как если бы у всех была одна и та же форма. С другой стороны, какая бы форма не лежала в основе, ее вращение со скоростью света все равно дает поле в форме летающей тарелки. Я не знаю, как быть дальше. Я видел ваши лица в конце медитации, и мне кажется, что она и сейчас имеет смысл. Но давайте попробуем увидеть, какая же геометрическая форма соответствует уровню вашего сознания.

Конечно, мы согласились. Это было интересно, но я, как всегда, не доверяла своим способностям, а видению особенно. Но почему бы не попробовать?

Снова звучит музыка, мы входим в медитацию. Музыка ведет нас в глубины нашего сознания (или подсознания?). Голос Фаргата предлагает нам посмотреть на геометрическую форму, которая сейчас лежит в основе нашего поля света. Я перебираю мысленно знакомые формы, но это все не то, я чувствую, что они мне чужды. И вдруг я четко вижу фигуру, которая никогда не пришла бы мне в голову. Фаргат предлагает перечитать углы и грани, и я недоумеваю. У моей фигуры нет ни углов, ни граней. И все же я принимаю эту фигуру, я чувствую, что она – моя.

Она живая и пульсирует, будто дышит. И все время меняется. Однако смена формы происходит циклично, и изменения являются постоянными. Странно – стабильность изменений. Но это так. Я наблюдаю за пульсирующей сигарой. Она стоит вертикально. Что-то сжимает ее сверху и снизу, посредине выпячиваются контуры, как края сложенных вместе двух шляп. Сжатие происходит импульсами. Края вытягиваются и напоминают по форме летающую тарелку. Примерно посредине процесса, когда фигура становится одинаковой по вертикали и по горизонтали, в полости посредине я вижу еще одну сигару, но горизонтальную. Она тоже пульсирует и сжимается, создавая поперечную «тарелку». Внешняя «тарелка» сжимается до тех пор, пока не превращается в горизонтальную сигару, а внутренняя – в вертикальную. Внутри нее пульсирует еще меньшая сигара, также меняя свою форму с горизонтальной через форму «тарелки» на вертикальную. Процесс бесконечен, вертикальные фигуры содержат внутри горизонтальные, а те – вертикальные. Я не могу сосчитать количество вложений, потому что все пульсирует и меняет свои формы. Если считать наружную сигару первой, то нечетные формы начинают цикл с горизонтального положения, а четные – с вертикального. Да уж, Евклиду и не снилось. Я вижу то, чего просто не смогла бы придумать, потому что ничего подобного нет в моем багаже знаний.

Мы выходим из медитации. Все поражены, не меньше моего. Мы делимся впечатлениями. Кто-то видел сферу. Несколько человек видели многогранник с огромным количеством равных граней и углов, почти шар. Юра четко видел тетраэдры. Мои видения совершенно ни на что не похожи. Мы недолго обсуждаем, нужна ли активация Мер-Ка-Бы на основе звездного тетраэдра и приходим к единодушному выводу: да, нужна. Это – толчок, а дальше каждый идет своим путем. И даже повторяя старый алгоритм, мы не нарушаем своей внутренней, индивидуальной геометрии.

Фаргат предлагает нам еще один эксперимент. Он ставит в центр круга гипсовую фигуру – икосододекаэдр. Фигура напоминает друзу горного хрусталя. Во всяком случае, это – сложной структуры кристалл. Фаргат предлагает «посмотреть» этот кристалл, соответствующий какому-то измерению, не помню, какому. По-моему, двенадцатому.

Снова звучит музыка. Мы расслабляемся. Фаргат предлагает нам войти внутрь кристалла. Я пытаюсь ощутить себя внутри, и ничего не чувствую. Белое безмолвие, пустое и равнодушное. Я покидаю внутреннее пространство кристалла. Голос предлагает ощутить кристалл внутри себя. Все мое существо восстает против этого, и пока все выполняют указания, я отстраняюсь и смотрю на кристалл со стороны, то открывая, то закрывая глаза. И не вижу ничего, кроме гипсовой фигуры. И все же я что-то чувствую. Мне приходит в голову «посмотреть руками», и я закрываю глаза и протягиваю к кристаллу открытые ладони. Иголочки начинают втыкаться в кончики моих пальцев, в подушечки ладоней. Из каждого острого уголка идет энергия, она проникает через мои ладони, тело начинает вибрировать так мелко, что это почти незаметно со стороны. Энергия мне не доставляет никаких отрицательных ощущений, просто непривычная частота вибраций.

Мы выходим из медитации и делимся впечатлениями. Большинство ощущало себя внутри кристалла очень комфортно, уходить не хотелось. Внутрь себя его поместили не все, но те, кому это удалось, чувствовали, как энергия и свет наполняют их изнутри.

Я охарактеризовала кристалл как внешний по отношению ко мне генератор энергии, вполне для меня дружественной, но все же не моей. А про себя решила, что многочисленные острые углы слишком далеки от моей уютной пульсирующей сигары, которая излучает энергию квантово, импульсами, но всей своей поверхностью, точнее всеми поверхностями своих вложений.

Удивительно, какие мы все разные, и какие похожие. Жаль, что первый день семинара заканчивается. Остается последнее задание. Мы загадываем желания. Кто хочет, рассказывает о своем желании, кто не хочет – молчит. Меня больше всего интересует, можно ли загадать желание, выполнение которого задевает интересы других людей, ведь очень трудно сформулировать желание, которое касается только тебя. Мнения расходятся. У Надежды на работе изменения, которые она не хочет принимать, и она хочет их отменить. Мы дружно пытаемся ее отговорить, возможно, эти изменения принесут плоды, которых она и не ожидала, может быть, ей следует изменить себя и свое отношение к предстоящим переменам, но она уверена, что их нужно ликвидировать. Но это задевает интересы множества людей. В конце концов, нам удается убедить ее пойти женским путем: не отменять процесс, но лично для себя изменить результат.

Эта дискуссия еще раз подтвердила мое мнение: нужно быть очень осторожной в желаниях, чтобы не задеть интересы других людей. А как хочется решить за детей, что такое счастье, и навязать им реализацию своей модели. Я заталкиваю эти мысли на периферию сознания и задумываю то, что меня давно волнует и никому не может помешать. Я хочу дальше продвигаться по пути расширения границ чувственного восприятия мира, по пути познания и преображения. Но еще больше я хочу стать бабушкой. Но это касается не только меня. И потому я выбираю первое, задуманное мною желание, но и второе все время вертится в мозгу и не уходит.

Моя тезка, та, которая еще и моя ровесница, выпаливает, не мудрствуя лукаво:

– Я хочу похудеть! У меня получится?

Она сидит напротив меня. Каштановые локоны обрамляют почти не постаревшее привлекательное лицо с выразительными карими глазами. Роста она выше среднего, у нее гордая осанка и высокий бюст, но картину немного портит животик, точнее несколько складочек под грудью да слегка полноватые бедра. Я недоумеваю – на шестом десятке иметь такую фигуру мечтают тысячи женщин. Чего же она хочет? Фаргат будто слышит мои мысли:

– Смотря, зачем тебе это надо. Ты не довольна своим телом? Ты не любишь себя такой, какая ты есть?

– Люблю.

– Ты хочешь нравиться мужчинам?

– Я им и так нравлюсь.

– Я не сомневаюсь. Тогда зачем тебе худеть?

– Мне тяжело, я всегда была худенькой, и сейчас мне тяжеловато вести активный образ жизни, к которому я привыкла. И здоровье стало хуже.

– Принимается. Это – серьезная причина, у тебя обязательно получится!

Мы еще немного сидим, слушаем музыку и думаем, каждый о своем. На этом первый день из двух заканчивается. Назад мы едем втроем: моя стремящаяся похудеть тезка и Юра, который у нас за лоцмана. Оказывается, если знать дорогу, то она становится короче в несколько раз. Нам хорошо вместе. Юра очень доброжелательно и подробно объясняет, куда поворачивать, когда перестраиваться в другой ряд, где одностороннее движение, где какие знаки. Я бы в темноте не увидела и половины, а уж ям на незнакомой дороге намотала бы на колеса – мама, не горюй! Проезжаем новый дворец правосудия, я вижу его впервые и высказываюсь в том духе, что этот ансамбль хорошо вписывается в архитектуру района и вообще выглядит очень симпатично. Юра улыбается:

– Я участвовал в его строительстве.

Он явно гордится, и мы радуемся вместе с ним.

Мы болтаем, моя тезка рассказывает нам о Фаргате. Оказывается, раньше они были соседями. Я снова удивлена. Я была уверена, что проведение семинаров и работа в клубе – и есть его работа. Оказывается, он – успешный бизнесмен, а все, что он делает с нами и для нас – увлечение. Тогда все сразу встало на свои места: и мизерная стоимость семинаров, сборов от которых могло хватить только на аренду помещения, и половинная стоимость участия для пенсионеров и студентов, и практически бесплатные занятия в клубе. Оказывается, его семинары – большая редкость, а не источник дохода. Конечно, если бы он проводил их каждую неделю, то и при низкой стоимости они могли бы приносить доход, но один раз в несколько месяцев – это уже почти благотворительность.

Я рада это слышать. Хотя не вижу ничего плохого в том, чтобы учить за деньги. Но ведь он учит любить. И не извлекает из этого дохода. Здорово. К тому же, я все еще под впечатлением его музыки и его медитаций. Все же он – талантливый человек, и он мог бы быть успешным и как представитель нового направления в искусстве, но искусство для него – не самоцель, а средство пробуждения в человеке божественного начала. Громко сказала. Можно и проще – средство познания, средство пробуждения способностей и обострения восприятия. Сказать можно по-разному, а суть одна – любовь. Открытие внутри каждого человека источника бесконечной любви, гармонизации всех тел и миров человека и вселенной.

Юра вышел в центре, ему на метро. Тезка моя уже больше не держится особняком, она – одна из нас. И рассказывает о себе легко, не приукрашивая и не акцентируя внимания на своих проблемах. Интересно, что собираются в клубе люди, пережившие столько, что о каждом можно писать романы, но нет среди них ни зануд, ни нытиков. И тезка моя – такая же. Ее сына убили, когда ему было лет десять, в новогоднюю ночь, когда он пошел выгуливать собаку. Потом умер муж. Она осталась одна с дочерью, но не помнит, как ее вырастила – двенадцать лет просто выпали из ее жизни и из ее памяти. Сейчас дочь с семьей живет в другом городе, а моя новая подруга работает на двух работах, чтобы иметь возможность навещать дочь на другом конце страны и баловать внуков. В свободное время она ездит в лес и черпает в нем силу, и дарит ему свою любовь, и радуется, бродя летом босиком по траве, а зимой – по снегу. И не жалуется на судьбу, и любит жизнь, и готова делиться своей любовью со всем миром, умножая «общее количество любви в атмосфере», даря ее Земле и Господу за тех, кто умеет только получать.

Мы доехали до поворота к ее дому и неохотно расстались. Мне ехать еще около часа. Я пою за рулем, вспоминая романсы, которых, вроде бы, никогда не знала. Настроение совершенно потрясающее, легкое возбуждение и повышенная чувственность вызывают желание писать стихи, но я знаю, что едва успею выспаться, ведь завтра снова четыре часа в пути и десять – на занятиях.

Я рулю и рассуждаю о жизни. Принято считать, что люди заводят друзей в детстве и в юности, а дальше их круг только сужается. У меня в последнее время – все наоборот. Количество близких по духу людей растет, как снежный ком. Вдруг находятся друзья юности, которых больше не ожидал встретить в жизни. Друзья, оставленные на разных этапах жизни и по разным причинам, вдруг находят меня, не раз менявшую адреса и фамилии, и требуют внимания, и восстанавливают отношения, и хотят общаться. Я всем им рада, но с годами я стала ценить и одиночество, которое для меня – возможность развиваться в том направлении, в котором мне хочется. Я иду своим Путем. Я учусь отдавать любовь. Наверное, это и притягивает ко мне совершенно разных, но таких близких мне людей.

Некоторые просто честно сознаются, что заряжаются в моем присутствии энергией. Им кажется, что это – метафора. И ладно. Мне не жалко. А то еще лопну! Чем больше отдаешь, тем больше получаешь. Это – постулат. На практике иногда отдаешь энергию так интенсивно, особенно общаясь с больными людьми, что не сразу восстанавливаешься. Но я думаю, что скоро научусь отдавать энергию без ущерба для себя. Совсем другое дело – на семинаре или в клубе. Там отдаешь искренне все, что можешь, но взамен получаешь такую дозу энергии любви, что долго еще пребываешь в возвышенном состоянии духа. Если бы все люди умели так общаться, не было бы ни болезней, ни войн, ни преступлений.

Примерно в таком состоянии духа я въехала во двор. Везет же! Сегодня не шел снег, и я могу просто завалиться спать, не выполняя вечерней гимнастики с лопатой. Я сижу за столом и лениво ковыряюсь в еде. По телевизору идет концерт, посвященный творчеству Высоцкого. Современные певцы исполняют его песни, непривычно, конечно, но все равно слушаю с удовольствием. Выключаю телевизор, когда Высоцкого начинает исполнять Кобзон. Мне почему-то неприятно, какая-то в этом исполнении есть натяжка. Пишу об этом просто для того, чтобы пояснить, как мы все за один день пропитались общим духом: на следующий день выяснилось, что все, как один, выключили вчера телевизор именно в этот момент. Узнав об этом совпадении, мы хохотали так, что не могли остановиться.

Ложусь спать, все еще не расплескав состояние любви ко всему сущему. Вдруг какое-то беспокойство охватывает меня, не давая провалиться в счастливое небытие. Я долго ворочаюсь, а когда все-таки засыпаю, вижу крайне неприятный сон.

Пустой стадион, трибуны, ледовая арена. Почти наверняка я знаю, что подо льдом – вода. Откуда же я это взяла? Вдруг я слышу всплеск, поворачиваюсь в сторону звука и у забора, ограждающего стадион, вижу полынью, которая небольшой своей частью выходит на внутреннюю территорию стадиона, а большая ее часть явно располагается по другую сторону высоченной ограды. Меня охватывает паника. Я точно знаю, что этот всплеск раздался в результате падения в воду человека. И я знаю, кого именно. Это молодой парень, сын нашего директора. Такой же умный, красивый и добрый. Я бегу по льду, падаю у забора и шарю рукой в ледяной воде. Все бесполезно. Отверстие настолько мало, что даже если я и нащупаю тело, то не смогу его вытащить. Я вскакиваю и бегу вдоль забора до ворот стадиона, а потом в обратном направлении.

Там прорубь шире, но тоже недостаточно большая, чтобы в нее нырнуть. Я подползаю к краю и шарю в воде руками. Бесполезно. И вызывать помощь тоже бесполезно. Поздно. И во сне я думаю, что мне никто не поверит, ведь я ничего не видела. Мало ли что кому кажется. Пытаюсь ломать руками лед, но он толстый и не поддается. И я успокаиваю себя абсолютно нелогичным доводом: скорее всего парень плавает в проруби с аквалангом и уже, наверное, давно вынырнул где-нибудь в другом конце пруда. Какого только экстрима молодежь не придумает! Но сама понимаю, что этот довод не выдерживает критики. Хватит, нужно просыпаться.

Я просыпаюсь, беспокойство не проходит, картина продолжает стоять перед глазами. Я закуриваю, хотя бросила курить, потом беру книжку, читаю, немного успокаиваюсь и снова засыпаю. И вижу вторую серию. Мы на работе, утро следующего дня. Людмила, как всегда, опаздывает. Вбегает, бледная и в слезах. Рассказывает, что нашли тело. Ужас охватывает меня: я могла его спасти, но уговорила себя не вмешиваться. Я виновата. Слезы душат меня. Я просыпаюсь по звонку будильника, подушка мокрая от слез, веки опухли. Перед глазами стоит прорубь. Я завтракаю, собираюсь, еду за своей тезкой и все время неотступно думаю, что делать.

Пытаюсь анализировать события. Что было накануне? Мы загадывали желания, и я попросила расширить границы моего чувственного восприятия, обострить мои способности к чувственному познанию мира. Может ли этот сон быть ответом? Почему бы нет! Своими обостренными чувствами я уловила информацию, которая шла, возможно, не мне. Просто в ближайшем окружении этого парня не оказалось никого с открытым сознанием, готового ее считать. Возможны два варианта: либо ему грозит реальная опасность, и его через меня предупреждают, либо меня проверяют, что я буду делать с полученной информацией, стоит ли использовать мои возможности восприятия?

Задачка! Что делать? Так, в растрепанных чувствах, я доезжаю до дома моей тезки. Она выходит очень быстро. У нее тоже задумчивый вид. На мой вопрос вздыхает, потом рассказывает, что впервые за двадцать лет увидела во сне погибшего сына. Он улыбался и гладил ее по головке, но ничего не говорил. Она тоже проснулась в слезах.

– Не знаю, что и думать. Столько лет прошло, и вдруг – сын.

– Ты вчера рассказывала мне о нем. Так бывает. О чем перед сном думаешь, то и снится. Мне вчера показалось, что ты до сих пор себя винишь.

– Конечно. Мне не нужно было его тогда отпускать.

– Больше не вини себя. Сон для того и пришел к тебе, чтобы ты поняла, что у сына все в порядке, он любит тебя и ни в чем не винит. И ты не должна.

– Ты так думаешь?

– Абсолютно уверена. Ты вчера посылала такие импульсы, такие волны любви, что они дошли до твоего сына и вернулись обратно. Твоя любовь нашла его там, где он сейчас находятся. Но твоя боль мешает ему следовать дальше своим путем. Сейчас он свободен, потому что вместо боли почувствовал твою любовь и ответил тем же. И ты свободна.

– Знаешь, а мне и вправду стало легче.

– Вот и хорошо. Теперь, когда ты будешь думать о нем, ты будешь чувствовать только любовь. И этим поможешь ему. Ведь сейчас мы это знаем, правда?

– Спасибо, ты мне очень помогла. А сама-то что зареванная?

– У меня тоже был сон, с которым не знаю, что делать. Он у меня засел занозой в мозгу и не отпускает ни на минуту.

– Что такое, рассказывай.

Я рассказала все в деталях. Мы обе приуныли.

– Понимаешь, нам крупно повезло с директором. Он классный мужик, всегда в прекрасном расположении духа, все у него ладится, он нам полностью доверяет, никогда не дергает, пару раз ухитрялся помочь, причем оба раза до того, как мы почувствовали, что нам нужна его помощь. Он все время где-то на несколько шагов впереди. К тому же мы работаем в разных зданиях и практически не видимся. На праздниках встречаемся чаще, чем на работе. Это я к тому, что я о нем почти никогда не думаю. Он есть, это данность, и меня это устраивает. И сын у него такой же. Всегда улыбка на лице, со всеми доброжелателен. У него офис в нашем здании, иногда сталкиваемся в коридоре, здороваемся, и только. И уж, конечно, не думаем друг о друге долгими зимними вечерами. И вдруг, как обухом по голове. Беспокойство не отпускает. У него знакомые ребята, я знаю, экстримом увлекаются. Один пацан, он у нас работает, гонками на выживание занимается, чемпион области. Но я, честно говоря, не знаю, насколько они дружны.

– Я думаю, что его нужно предупредить.

– Конечно, в понедельник я с ним поговорю, даже если он примет меня за идиотку.

Я уже во сне пережила ужас, когда должна была его спасти, и не спасла. Но вдруг он сегодня во что-то ввяжется?

– А у тебя телефон его есть?

– Конечно, нет. И отца тоже нет. Могу узнать телефон матери, она с моими девчонками раньше вместе работала, они дружат. Но так нельзя, мать с ума сойдет, если, конечно, отнесется к этому серьезно. И вредно это, начнет гонять в уме дурные мысли, и нагонит. Могу попробовать достать телефон мальчика, но это будет странно выглядеть. Ума не приложу, что делать.