Сказки тамбовской глубинки. Второй том. Тамбовский пес. Первая книга. Пламя Сварога. Вторая книга

Сильно поболтать им не удалось со двора послышался шум и Маша выглянув в окно увидела тянущихся ниточкой людей из вторых ворот,– «огородных» как их здесь называли.

– Пойдем в трапезную кушать,– потянула Машу Аленка,– заодно всех увидишь и познакомишься со всеми.

По переходу они перешли в другой дом, а Аленка на ходу объясняла,– здесь трапезная и кухня, повариха баба Аня на печке спит, она только готовит и другими работами не занимается. – Там дальше еще дом есть там тоже «сестры» живут. – Четыре сестры живут в учительском доме потому что они действительно училки, и мы старшие девочки туда ходим на занятия. – Младшие тоже там учатся только нас разделяют. – И самый последний дом кладовая и зимой игровая для девчонок, там выход во двор к овину. – Летом животные то в лесу рядом пасутся и ночуют в летних загонах за оградой.

Маша была немного растерянной и только успевала головой крутить еле – еле усваивая Аленкино тарахтение. Устроено тут все необычно все дома связаны переходами. Посередине во всех домах во всю длину коридоры. Вот и получается дома как бусинки на проволочке коридоре нанизаны. Пройдя по переходу они попали сначала в коридор затем в просторную комнату- трапезную. Комната такая забавная вытянутая с низким потолком в середине которой стоял длинный тяжелый явно старинный темный стол с лавками по бокам. Несколько печей в комнате. Особенно выделялась как-то забавно стоящая русская печь ближе к наружной стене, если бы не она, то комната была бы просто огромной. Еще несколько старинных, тоже массивных шкафов – буфетов в ряд у другой стены. Шкафы были черными от времени и смотрелись так основательно, родными этой комнате, но в идеальном порядке и все полки в них были заставлены банками, посудой. Маша толком не разглядела что там в шкафах стоит, но заметила, что все в этой комнате несмотря на древность начищено, надраено и блестит начиная от шкафов и посуды и заканчивая простым тоже темным некрашеным полом. На белоснежных полотенцах на одном их буфетов лежали огромные домашние караваи хлеба и пахли они невероятно вкусно. Маша поняла, что это самое старое здание, а остальные дома подстраивали позже и в разное время. Переходы между домами и вовсе были явно новыми, доски из которых они были построены были совсем еще светлыми и приятно пахли баней. Когда девочки вошли в трапезную две «сестры» как раз накрывали стол длинной белоснежной скатертью. Девочки поздоровались, а сестры не отрываясь от работы им приветливо кивнули.

Одна из них произнесла поправляя скатерть, – мы рады тебе Маша и надеемся, что тебе с нами будет хорошо.

«Сестры» быстро вышли в другую дверь и оттуда принесли и привычными движениями вдвоем поставили во главу стола явно тяжеленный огромный поднос. Маша глянула стараясь не мешать сестрам и увидела за дверью открытую просторную террасу. «Сестры» также быстро и осторожно принесли оттуда огромный самовар и осторожно поставили его на поднос. Маша даже выдохнула от страха, самовар пыхтел и явно только вскипел, и был невероятно тяжелым даже визуально, а сестры худенькие небольшого росточка и … так лихо и привычно поставили его на стол. Для Маши все это было в такую диковинку, и самовар и керосиновые лампы, расставленные вокруг и ведь она еще не представляла себе, как это жить без электричества и все делать своими руками.

Аленка потянула ее на террасу за тарелками и тут же пояснила затараторив,– там печка есть и летом там готовят чтоб дома жарко не было, а то тут задохнутся можно и самовар там же кочегарят, а потом его сестры заносят и ставят на стол он тяжелый ужас просто нам его не поднять.

Аленка ошеломленной всем увиденным Маше дала в руки небольшую стопку тарелок, ухватив себе большую.

– Ты еще слабая,– пояснила она сильно не старайся за что-то хвататься или брать тяжелое, успеешь еще.

Маша осторожно боясь споткнутся понесла тарелки в трапезную,– и правда тяжелые, – подумала она пристраивая их на край стола и наблюдая за Аленкой. Она уже належалась и ей хотелось двигаться, быть полезной. Маша сразу поняла, что все в доме работают по мере своих сил и ей тоже хотелось так же быть нужной и умелой как Аленка.

– Посиди пока,– крикнула ей Аленка и быстро стала носить лотки с ложками, вилками, ножами, подносы со стаканами ухитряясь не мешать «сестрам».

«Сестры» тем временем носили и расставляли на столе большие запотевшие кувшины с компотом, огромные тарелки с большими кусками вкусного хлеба, чугунки с дымящейся отварной картошкой густо посыпанной свежей зеленью. В животе у Маши отчетливо забурчало, есть ей хотелось неимоверно тем более с кухни вернее террасы доносились такие потрясающие запахи. Тут рядом с самоваром сестры поставили еще огромную кастрюлю и Маша поневоле потянулась к ней носом. Пока Маша все оглядывала в трапезную забежали с криками две забавные девочки лет пяти, рыжие, кудрявые … и одинаковые не отличить.

– Это наши близняшки Снежана и Владилена, имена сложные девочки тоже, -тут же шепнула откуда то появившаяся Аленка. – Представляешь, когда они видеть стали нечисть и родителям рассказывать и еще всем знакомым, так их даже к психиатру таскали думали они ненормальные. – В семье никто не знал, что есть у кого-то такие способности, отец Сергей сказал, что такие способности называют «спящими». – У близняшек еще предчувствие на плохое развито. – Они как-то раскапризничались дома, и бабушка и к себе увела, она рядом жила, и в ту же ночь их родители и старший брат сгорели. – Вот бабушка их тогда поняла, что внучки не просто так рассказывают про страшных чудовищ, а вскоре нечистые и ее до инфаркта довели, отец Сергий еле- еле их успел сюда забрать.

За близняшками вошла девочка на вид чуть старше Маши и Алены.

– Это Лера,– представила ее тут же Алена,– вот мы старшие девочки и в сборе. – Вся работа в основном на нас, от мелких то пока толку нет, но мы не жалуемся и живем дружно.

Лера оказалась на год старше Маши, и она была высокой и полноватой девочкой, спокойной белобрысой и неяркой и … с таким же затравленным взглядом, как и у Маши. Она спокойно представилась Маше и стала помогать собирать на стол таская плошки со сметаной и блюдца со сливочным маслом, крупно нарезанные овощи в тарелках выставляя все на середину стола.

Аленка прошептала Маше тихонько,– Лерка хорошая, но долго голодала ее мороками задавили, и она …

Маша вспомнив как жила она последнее время понятливо кивнула.

– Мы тут все сироты, а тебе вроде как повезло, твои родители живы,– спокойно без зависти тихо спросила Аленка.

– Да, только им пришлось уехать в Тамбов, семья почти разрушилась, и они боятся меня,– призналась Маша.

– Ничего,– прошептала Аленка в ответ и пожала Машу за локоть,– ты Лерку не дразни главное. – Сюда она попала скелетиной настоящей и вот немного передает и ничего с собой сделать не может … жует постоянно и даже плачет и-за этого. – «Сестры» говорят со временем пройдет, но …

Маша испуганно поглядела на спокойную Леру и передернулась. Ей даже представлять не хотелось через что та прошла. Ее собственные воспоминая еще были слишком живы, и она тоже очень хотела кушать, тем более пахло здесь на столе все замечательно и продукты были явно свежими.

Тут в трапезную вбежали еще две маленькие девочки и Алена их тут же представила,– эта черненькая Дашка ей семь лет, и она такая противная.

Темненькая девчушка тут же показала Аленке язык и подбежав к Маше схватила ее за руку,– ты новенькая с нами теперь будешь жить, а как ты сюда попала,– засыпала она вопросами.

– Отстань от Маши ей нужно привыкнуть к нам,– сказала одна из «сестер» ведя за руку еще одну девочку. – Привыкнет и если захочет сама все расскажет.

Девочка, которую она вела тоже засмеялась и крикнула громко,– а я Валентина и мне уже восемь лет, я совсем большая.

«Сестер» хоть они и представились Маша упомнить сразу не смогла и не различала их, они были одеты одинаково и все в платках.

– Вера, Татьяна, Анфиса,– прошелестели свои имена «сестры», когда входили, а вот кто из них есть, кто она не запомнила, да и сами имена в голове тут же перемешались. Запомнила Маша хорошо пока только бабу Аню повариху. Так ей представилась небольшого росточка кругленькая женщина. Она была самой старшей из «сестер» заведовала кухней и безвылазно находилась в доме. К тому все «сестры» и девочки были стройными, а повариха была вся такая кругленькая и выделялась уже только внешним видом. Самая старшая над «сестрами» вошла в трапезную позже всех. Представилась Маше Ангелиной Степановной и степенно привычно села рядом с самоваром. Она была смуглой суховатой женщиной отличалась от всех остальных «сестер» тем что была в темной строгой одежде и еще слишком она была опрятной на фоне остальных женщин и девочек. Она в основном тоже занималась работами в доме, вела все хозяйственные документы и … принимала редких посетителей. Все это Маше снова успела шепнуть на ухо неугомонная Аленка. Маша про себя «старшую сестру» тут же окрестила «воблой сушеной», ну что сделать похожа и все. Остальные «сестры» и девочки работали на грядках за оградой поселения в лесу и коровнике поэтому выглядели соответственно не то что бы замарашками, но не смотря на умывание перед едой чувствовалось что работа у них всех тяжелая и грязная. Все они и женщины, и девочки одеты были в латаную перелатанную одинаково серую одежду потерявшую цвет от бесконечных стирок и с такими же платками на головах. И одеты они были удобно в просторные шаровары и длинные рубахи. Еще при входе они сняли с себя что-то типа фартуков из карманов, которых торчали хозяйственные перчатки, какие-то лопатки, Маша толком то не рассмотрела. Главное сразу видно было что они все только с леса или поля. Малышки несмотря на то что явно наплескались в воде и прибежали за стол с мокрыми пятнами по всей одежде все равно толком не смыли с лиц и рук грязные разводы и у всех на светлой одежде зеленовато – желтые пятна от травы и черные овалы на коленках оставленные черноземом. Все спокойно и привычно разместились за огромным столом. Машу потянула и посадила рядом с собой Светлана Григорьевна. Перед едой «сестры» и девочки дружно прочитали молитву «Отче наш» и Маше как-то сразу потеплело на душе, так это было просто и приятно. «Сестра» Светлана Григорьевна следила за Машей что бы она ела медленно и поменьше чем остальные.

– Потерпи не кидайся на еду,– тихонько говорила она Маше,– пару дней потерпеть и все, а то ведь ты голодала и еще не привыкла пока, может поплохеть с непривычки.

Маша кивала, все понятно, но какой же вкусный был суп. Она и так старалась его есть медленно – медленно, что бы насытится. Она знала, что чем медленней ешь, тем лучше насыщаешься даже небольшими порциями и старалась как могла что бы не проглотить сразу невероятно вкусный суп, а подержать его во рту. Вроде помогло, но как ей хотелось еще картошки из чугунка с таким настоящим коровьим желтым маслом и сметаной. Аппетитной картошки с чугунка ей дали совсем немного, так только попробовать и без масла. К чаю были баранки, сухари и карамельки, а Маше еще дополнительно дали компот… лекарственный,– как пояснила ей Светлана Григорьевна. Маша выпила его с удовольствием, лекарственный или нет, а вот вкусным он был точно. Все остальные спокойно пили компот в кувшинах. Не торопясь еще попили чай из самовара. Светлана Григорьевна пояснила так же тихо только Маше, работа тяжелая у всех, а на улице самый солнцепек и поэтому все отдыхают за обедом и даже еще немного полежат в прохладной кладовой. Затем снова пойдут работать пока не начнет смеркаться. За столом все вели себя спокойно, переговаривались даже смеялись, все как в большой семье. Пища простая, но вкусная, хлеб необычный «свойский» как говорят в деревнях. Он был нарезан огромными ломтями и лежал в больших тарелках на столе дразня Машу прожаренными корочками. Все брали его свободно только Маше разрешили один кусочек … пока она не поправится.

Светлана Григорьевна потихоньку положила Маше в карман несколько сухарей прошептав,– грызи потихоньку до ужина.

После обеда все ушли отдохнуть, а Аленка и Лера стали убирать со стола и Маша присоединилась к ним. На просторной террасе тоже стоял большой стол и рядом бочка с водой. Хоть Маша еще была слабой, но потаскать тарелки на террасу, помочь вытряхнуть скатерть от крошек она могла. Девчонки быстро мыли посуду в огромных тазах и составляли горками вверх дном стекать на полотенце. Перемыв всю посуду девчонки аккуратно составили тарелки, кастрюли, сложили ложки вилки, подмели пол в трапезной и на террасе. Делали они все ловко и привычно. Маша старалась успеть за ними, но у нее быстро закружилась голова.

Аленка заметила и спокойно сказала,– не торопись еще наработаешься сядь пока на скамейке посиди бледная ты совсем.

Маша уже поняла, что девчонки Алена и Лера делают всю основную работу как старшие, младшие девочки тоже помогали, но они пока что-то серьезное даже тот насос качать не могли. Здесь все работали без понуканий по давно заведенному порядку, без суеты, спокойно. Маше это понравилось. Никто не ноет, не спорит, все понимают они все делают для себя чтобы жить спокойно и неголодно. Аленка объяснила, им помогали с продуктами привозили крупы, сахар и муку, а основное выращивали сами и еще большую часть выращенного урожая и заготовок отдавали в монастырь. Во дворе кудахтали куры и индюшки, блеяли козы и еще была пара коров. Маша, когда все убрали в трапезной присела на крыльце на ступеньки и какое-то время просто рассматривала на живность во дворе, ей все пока было в диковинку. Она уже понимала натуральное хозяйство требует работы много. Аленка и Лера потянули ее отдохнуть, объяснив тихо что они все в самую жару отдыхают. В следующем доме кладовой куда они вошли было сумрачно, ставни на окнах закрыты и и-за этого прохладно. На полу лежали чистые само вязаные половички, а на них «сестры» и девочки. Лера и Алена быстро потянули ее на свободное место и тихонько прилегли стараясь не шуметь. Маша переживала что она не сможет лежать на жестком полу и вроде она уже и так столько спала, но … только пристроилась на своем половичке неожиданно удобно вздохнула горький запах полыни пучки которой были везде развешаны и … сразу же крепко заснула. Оказывается, хоть она и немного помогала, а столько впечатлений за день, и она сильно с непривычки устала, и наелась вдобавок сытно и ее сразу разморило.

Когда все вокруг стали вставать Маша тоже легко проснулась и хотела идти со всеми работать, но Светлана Григорьевна только улыбнулась,– Машенька отдыхай пока, ты еще слабая.

Аленка тоже засмеялась и потащила Машу показывать, как нужно качать воду. Вроде везде было чисто, а оказалось все коридоры и спальни моют каждый день, а еще нужно натаскать курам и козам воды и … столько еще хлопот, что Маша даже растерялась, когда поняла, что уже смеркается, и Аленка тянет ее снова в трапезную. Вечером после ужина также все повторилось, старшие девочки остались убирать стол и мыть посуду, «сестры» малышек повели мыться и спать. Когда Маша, Аленка и Лера убрались направились сразу в мойню, там прохладной водой помылись под душем.

Лерка пояснила удивленной Маше, – когда холодно мы воду немного греем, а так она нагревается от солнца за день, ну мыться можно и ладно. Мойня напомнила Маше баню только с душевыми лейками под низеньким потолком с одной стороны и раковинами с другой. В углу гора алюмелевых тазиков. Девочки раздевались бросали грязные вещи с себя в тазик и мылись, потом быстро стирали все и только после вытирались одевались в чистое. Постиранное белье быстро развешивали во дворе и спать. Перед мойней была комната шкаф с вещами сложенными стопками. Машины вещи выделялись новизной, а так все вещи были одинаковыми и различались только по размеру.

Аленка вздохнула печально, когда одевалась,– все ничего, но так хочется носить что-то получше,– произнесла она как-то виновато.

Лерка ее тут же одернула,– живы и ладно, еще неизвестно как дальше то все будет.

Маша спрашивать не стала ни о чем, она уже тоже понимала, что их жизнь такая условная штука и будет ли у них будущее непонятно, ведь здесь в глуши они же не будут жить до старости и что будет дальше тоже вроде как от них не зависит и переключилась на текущие проблемы. Стирать вещи своими руками и в тазике, а затем так же руками выжимать ей было непривычно и … тяжело. Следили за своими вещами сами девочки, только младшим помогали «сестры» стирать и складывать вещи аккуратно. Затем развесив белье они тихонько вошли в спальню, мелкие уже спали. Дежурная «сестра» с ними тихонько прочитала вечернюю молитву. Девчонки только забравшись на полати стараясь не шуметь как тут же уснули.

Первые дни Маша только привыкала ко всему, запоминала, помогала и вскоре стала ходить со всеми работать в огород. За оградой была огромная теплица с огурцами, томатами и перцами. С утра собирали что там наросло и относили в трапезную, повариха хоть и не работала с ними, но своих хлопот у нее было выше головы. Она готовила на всех и еще консервировала закручивая в банки помидоры огурчики, делая салаты, заготовки из кабачков, компоты в банках. Все трудились как пчелки, Маша уже понимала, что работы для них невероятно много, и сама поражалась как они все успевают. Кроме теплиц было еще огромное поле, засаженное картошкой, а еще грядки с капустой, свеклой, морковью и специями, все это нужно полоть рыхлить, поливать. У нее в первые дни голова кругом шла только запомнить где что находится. «Сестры» еще косили сено для скотины и собирали его небольшими копнами. Для девочек это была еще тяжелая работа и они занимались в основном прополкой и рыхлением грядок. Прямо за изгородью еще был небольшой сад с десятком яблонь и груш. Аленка сказала, что скоро они будут собирать для себя в лесу грибы, ягоды и орехи. Маше все было в диковинку, уставала она с непривычки сильно и мечтала только добраться до кровати. Для нее после жизни в городе здесь все было необычным иногда ей даже казалось, что она попала в прошлое и никакой цивилизации за пределами скита уже нет. Одно хорошо у нее не было кошмаров, «сестры» к ней были внимательны, и она постепенно втянулась и в работу, и в быт. Маша долго привыкала к отсутствию света, в спальне всю ночь тлела лампада, но особо темноту ее огонек не разгонял. Что бы девочки не пугались сестры постоянно дежурили в спальне и спали по очереди. Они охраняли их сон читая всю ночь молитвы и Маше так было приятно засыпать слушая их негромкий голос. Через пару недель в скит пришел отец Владимир и Машу Светлана Григорьевна отвела к нему в тот домик где Маша впервые очнулась. В домике было три небольших спаленки «сестер» учительниц и просторная гостиная где старшие девочки зимой учились. В этой гостиной Машу ждал священник.

Светлана Григорьевна привела Машу ободряюще пожала ей локоть шепнув,– не бойся я буду рядом и села в уголок взяв в руки вязание.

Не то что бы Маша боялась, но она за это время так вымоталась и относилась ко всем очень насторожено, с сестрами она отошла немного, но… первым делом уже по привычке она искоса стала рассматривать священника, человек ли он и ничего не могла с собой поделать. Отец Владимир невысокий худощавый симпатичный мужчина в простой рясе тоже смотрел на Машу внимательно и так же с интересом разглядывал ее, и девочка засмущалась.

Маша поздоровалась и растеряно замолчала не понимая, о чем с ним ей говорить. В церковь то она ходила один разок всего, но со священниками ей общаться не приходилось. Маша напряглась, а отец Владимир улыбнулся показал ей на стул, представился и стал расспрашивать ее об том как она жила раньше, про семью, школу. Маша спокойно рассказывала, сейчас все кошмары ей казались далекими, а вспоминать все равно было страшно, но она понимала, что он ее расспрашивает не из любопытства.

– Мм… ты самая сильная девочка из всех,– отец Владимир как-то неопределенно помахал рукой в воздухе. – Ты попала к нам необычно… откуда ты … кстати … знакома с ведьмаком и почему он за тебя хлопотал.

Голос отца Владимира ощутимо похолодел, но Маша не чувствовала в себе никакой вины, и она спокойно рассказала, как увидела ведьмака впервые и почему подошла к нему.

– Н-да … жаль… что тебе пришлось просить его о помощи тем более после того как ты сама видела, как он убил,– произнес отец Владимир помрачнев.

У Маши как-то странно в душе похолодело, она даже не ожидая резко произнесла,– он убил, но … не человека … упыриху… я это точно видела, и кто бы мне еще помог. – За меня в городе никто не заступился… и ….

У Маши брызнули от обиды слезы хоть она и не собиралась плакать.

– Прекрати,– ласково сказал отец Владимир,– я просто говорю, не осуждаю… у нас тоже получилось… не все гладко. – Хотя это убийство, а точно ли в тебе дар мы еще не знаем, ведь тебе могло и показаться, мы только собирались проверить всю информацию о тебе что бы исключить болезнь. – Тьма была и в наших рядах… поэтому мы так поздно тебя забрали и … чуть не потеряли, хорошо … хоть ведьмак был настойчив. – Теперь ты в безопасности и ты самая … гм… талантливая из девочек. – К тому же я видел твои рисунки, ты молодец, так хорошо нарисовала и везде подписала где кого видела … мы по твоим рисунком нашли … почти всех.

Отец Владимир говорил с паузами тщательно подбирая слова и Маше показалось что он ей не доволен или она просто уже стала бояться людей вот ей всякое и кажется. Ей было обидно, ведь она знала, что Ведьмак давно им про нее рассказал, а они не торопились прийти ей на помощь и занимались какими-то проверками. И сейчас он ей вроде как в упрек поставил что она у ведьмака помощи попросила. К тому же все здесь с тяжелыми судьбами, а девочки сироты и их семьи также, как и Маша искали заступничества в церкви, но … к ним тоже никто не поспешил на помощь, и она насторожилась еще сильнее. Еще вдруг она вспомнила слова Аленки что б она была осторожней и присматривалась к священнику внимательно. Маша понимала, что девочки ему не совсем доверяют, а почему объяснить не могут. Отец Владимир тем временем достал толстую папку в которой Маша увидела все свои альбомы с рисунками.

– Извини что все смотрел без твоего разрешения, ты была не в себе, а мне нужно было проверить твои слова, и ты единственная додумалась делать рисунки и талант у тебя есть, очень … они похожи на оригиналы.

– Вы со всеми ними разберетесь…ну с монстрами,– спросила Маша робко, ей не понравилось, что отец Владимир как бы все время сомневается в ней и даже кажется осуждает.

Он как-то странно произнес, что она единственная додумалась до рисунков словно обвинил ее в чем-то плохом, и Маша даже поежилась, вроде он говорит ласково с ней, а у нее чувство что он ей недоволен. Но она даже не пыталась спорить с ним или огрызаться, просто слушала покорно уставившись взглядом в пол. Она не хотела, чтобы он увидел, что она не согласна с его словами.

– Сложный вопрос,– вздохнул отец Владимир,– их слишком много, ну колдунов и ведьм, но… мы работаем…. – У нас разные способы, а твой талант необходимо развивать, но … тут проблемы… некому. – Да и по многим вопросам у нас руки связаны, … убивать вот так на улице как твой знакомый ведьмак … мы не можем. – Я хотел тебя спросить еще по одному рисунку,– и отец Владимир достал портрет Егора. – Мы не нашли его и не поняли кто он такой, … расскажи мне… это важно.

Почему-то Машу больно кольнуло холодом при этих словах, и она замешкалась, она и сама забыла, что сделала портрет Егора, но он то вроде совсем обычный. Ведь он никак не менялся перед ней только вспыхнул и … она не стала рисовать пламя которое его охватило … Егор ей нравился, и она никак не могла представить его врагом. Маша жалела, что не стала с ним знакомится и убегала каждый раз увидев его, сейчас ей казалось это глупым, нужно было с ним познакомится и вблизи рассмотреть его. Тем более Маша уже знала, что огонь и нечисть несовместимы, и кто такой Егор ей было самой любопытно. И ведь никогда Егор не смеялся над ней не пытался дразнить, а ведь наверняка знал тогда уже что она странная и все в школе от нее шарахаются, и она соврала священнику не задумываясь.

– Этот мальчик обычный, вернее мне тогда казалось, что он тоже… странный, но я пригляделась и поняла, что ошиблась… и забыла выкинуть рисунок, – произнесла она тихо стараясь казаться равнодушной,– тем более тогда… я была не совсем адекватной, боялась всех и мне многое мерещилось. – Мм… и рисовала то я тогда автоматически, всех и все… говорят это нервное … многое выкинула … потом.

Отец Владимир взглянул на Машу с упреком,– ты мне что-то не договариваешь.

Но Маша уперлась на своем. Вроде ничего такого, но настойчивость священника ее как-то насторожила, она снова вспомнила Аленкины слова и стала рассматривать отца Владимира, … вроде он был обычным человеком, но при это им как-то он давил на нее и ей было плохо в его присутствии. Маша побледнела и у нее резко закружилась голова, ей даже показалось что отец Владимир пытается заглянуть ей в голову и это больно. Она вдруг испугалась и неожиданно для себя заплакала. Светлана Григорьевна подскочила и быстро вывела ее во двор глянув с укоризной на священника.

– Отец Владимир, Маша еще не отошла, она еще всего боится…

– Выглядит она вполне здоровой,– пробормотал священник в след, но тут же поправился и сказал ласково,– поправляйся Маша, поговорим в следующий раз.

Машу Светлана Григорьевна отвела в спальню и вернулась к священнику. Маша тут же подбежала к небольшому окошку и стала наблюдать за двором. Светлана Григорьевна и отец Владимир вышли из дома и пока шли к воротам о чем-то разговаривали. Когда священник ушел из скита, Светлана Григорьевна пришла к Маше и обняла ее.

– Ты милая на него не обижайся, у него много работы и к нам в такую даль он пешком ходит вот и немного давит, быстрее все управится хочет. – Ты ведь ничего не скрываешь от него, мне тоже показалось что он как-то слишком тебя спрашивал о этом мальчике.

Маша пожала плечами,– я тогда в таком состоянии была многое просто не помню и мне многие казались издали монстрами, а вблизи… обычными. – Я так боялась…

Светлана Григорьевна ласково ее обняла,– не переживай, я тебя понимаю и не дам в обиду.

После ухода священника Маше показалось что ее как в грязи вымазали, но оказалось, что он еще не самый неприятный тип. Вроде Маша была обязана отцу Владимиру своей жизнью, но она никак не могла принять его, что-то ей в нем не нравилось. Она попыталась понять свои ощущения, разложить их по полочкам, одна проблема времени свободного на раздумья у нее не было, а вечером после работы ложась в постель Маша тут же засыпала без сновидений. Еще через неделю в скиту появилась матушка Аглая, и Маша увидев ее испугалась не на шутку. Теперь она поняла почему ее бояться даже «сестры». Маша всегда считала, что служители церкви должны быть доброжелательными и терпимыми к людям, ведь они по сути своей наставники и помогают всем обычным людям найти свою дорогу в жизни. Матушка Аглая ненавидела «сестер» и девочек в скиту и не скрывала этого. Разговаривала она очень грубо и через каждое слово называла их грешницами которым никогда не будет даровано спасение. Даже у Светланы Григорьевны задрожали губы, и она молча с потухшим взглядом выслушивала обличительные слова матушки, которая видя их покорное молчание распалялась все больше и больше. Маша не поняла всего что говорила матушка Аглая, но уловила главное они здесь живут из милости и в любую минуту за недостойное поведение их могут выгнать отсюда. Какое у них может быть недостойное поведение если они живут скромно в глуши и работают на износ Маша представить себе не могла. Аглая разозлилась что все они одеты в штаны и рубахи, а не платья и на любые попытки «сестры» оправдаться кричала на нее. В конце потребовала позвать старшую «сестру» Ангелину Степановну и когда та прибежала она стала требовать для Маши и Светланы Григорьевны какого-то наказания за их недостойное поведение. Излив гнев на окружающих она жестом подозвала Машу к себе.

– Расскажи мне про этого мальчика да всю правду,– произнесла она буравя девочку темными глазами. – Я не отец Владимир и не верю вам блудницам и все равно догадаюсь если ты лжешь.

Но Маша уже прошла хорошую школу с нежитью, когда ее травили всем городом, да и упряма она была особенно когда так на нее давят, и она спокойно рассказала ту же историю и несмотря на давление матушки Аглаи не сбилась и спокойно и кротко стояла под ее выкрики. Пообещав ей все кары небесные если Маша ее обманула матушка Аглая удалилась. «Сестра» Ангелина Степановна за все это время не проронила ни слова, видно привыкла к выходкам матушки Аглаи.

Светлана Григорьевна шумно выдохнула, когда та исчезла с глаз,– странно,– протянула она задумчиво,– чем их так заинтересовал этот мальчик даже мне стало интересно.

– Почему она так на нас кричит,– не удержалась Маша,– и что она правда нас может выгнать отсюда.

– Выгнать то нет… скорее всего, а вот помощи лишить запросто, хотя нас как грешниц и так особо то не балуют.

– Все – все хватит разговоров,– вмешалась Ангелина Степановна,– Машенька деточка иди работай и помалкивай о том, что было и не принимай злые слова к сердцу.

Она обняла Машу и подтолкнула к дверям на выход. Маша же все никак не могла успокоится.

– А, что мы такого сделали, ведь тот ведьмак сказал, что во мне нет магии и значит в вас тоже, а то что мы видим чудовищ, так мы же не виноваты,– возмутилась она уже на выходе.

Светлана Григорьевна прижала Машу к себе и осторожно и ласково погладила ее по голове,– не бери в голову малышка, я сама многое не понимаю да и раньше нам такого отец Сергий никогда не говорил. – Нас хоть мы и такие все равно считают ведьмами, а колдовское все противно христианской вере.

– А, зачем тогда мы молимся, и вы читаете, а нашей комнате всю ночь в защиту, если мы ведьмы, то нам…

– «Сестра» ласково прикрыла рот Маше,– не говори ересь милая, кто бы что ни говорил, но бог нам всем помогает и защищает нас это я точно знаю. – Я не сильна в проповедях, но знаю точно, что перед богом мы все равны и главное жить … человеком достойным… и у нас много работы которую никто не сделает, пойдем милая.

Маша послушно пошла за Светланой Григорьевной, работы у них действительно было много. Сегодня они вдвоем занимались животными во дворе кроме коз и коров, тех с утра отвела пастись в лес одна из сестер. Работа была тяжелой изнуряющей и ее старались разнообразить чередуя прополку с уходом за животными. «Сестры» считали, что девочкам полезно всему научится. Маша прислушиваясь и приглядываясь поняла, что «сестры» такие же жертвы обстоятельств они запуганы и сломлены, но при этом стараются заботиться о них чужих девочках как о родных. Как правильно заметила Аленка еще в первый день здесь остались те, кто не сошел с ума и выжил под жутким прессом. Они все потеряли свои семьи и теперь бережно заботились друг о друге понимая, что им больше никто не поможет. «Сестры» узнали о своем даре уже будучи взрослыми сложившимися людьми и им особенно трудно было принять такую вот странную реальность, заполненную чудовищами. Многие так и не оправились, и боялись покидать пределы скита хотя при отце Сергии их учили прятать, скрывать свои способности. Они были так напуганы что все равно не могли их применять, только теперь надеялись, что смогут обучить девочек и те уже будут жить с людьми, а не в ските. Со временем конечно. На себе то они уже точно поставили крест и мечтали просто дожить здесь в глуши в безопасности. Старшие девочки Аленка и Лерка мечтали вырваться отсюда, но… часто говорили отводя глаза что вряд ли они смогут так настроить себя и когда ни будь перешагнуть свой страх. Теперь то Маша знала, что им досталось много больше страданий чем ей. Только у мелких девчонок был шанс вырасти нормальными… только вот Маша стала подозревать что им просто не дадут. Наверное, из всех сейчас живущих в ските только она могла реально видеть, что здесь не все в порядке. Вот глянешь и все здесь вроде замечательно, правильно, сестры даже шутить начинают, улыбаться как тут же появляются отец Владимир или матушка Аглая и… и «сестры» ходят по скиту как пыльным мешком ударенные. Маша даже заподозрила что отец Владимир и матушка Аглая как-то связаны с нечистью, но как ни вглядывалась в них ничего не видела, но почему же они так к ним относятся плохо кажется даже ненавидят. Она с обидой стала замечать многое. Все в скиту работали на износ и большую часть продуктов они отдавали неизвестно куда. Повариха баба Аня из молока коров и коз делала сыры, взбивала вручную сливочное масло и перетапливала его в банки. Яйца, овощи и все что они собирали в лесу складировались и плюс консервация в банках и бочках, то есть все что они готовили на зиму в ските оставляя из всего этого для себя только малую часть. Остальные продукты примерно раз в две недели на машине приезжали и забирали отец Владимир или матушка Аглая. В скит привозили крупы сахар и муку, но намного меньше чем забирали отсюда. Маша видела, что и «сестрам» это обидно, но вроде как они здесь и жили из милости и поэтому помалкивали. На взгляд Маши это была несправедливость, но… она тоже жила здесь на птичьих правах. Маша помалкивала и даже с Аленой и Лерой не хотела говорить на эту тему, видно было что девчонки все понимают и тоже не знают, что делать. Времени на разговоры им никогда не хватало, а Маше так хотелось иногда поговорить с Аленой и Лерой, о чем ни будь о девичьем, и поговорить про местную жизнь ведь она еще во многом не разобралась, но … весь день они были заняты тяжелой работой и вечером после ужина уже хотелось только одного спать. Особенно Маше было жалко мелких девчонок, близняшек Снежу и Владу и Дашу с Валей, ведь они такие маленькие а уже живут хуже своих ровесников, вернее выживают. Кажется, они даже забыли, что есть другая обычная жизнь с играми, нормальной одеждой, игрушками и мультиками вместо молитв и конечно без страха. Понятно, что в детский дом с их талантами им попадать никак нельзя, но и держать их здесь в глуши как диких зверей только потому что они особенные все-таки неправильно. Что бы малышки не баловались их разбивали поодиночке и каждый день распределяли на разные работы, редко разрешали им всем вместе играть, только если уводили их глубоко в лес подальше от людских взглядов. Хотя и здесь в скиту обычные люди были редкостью и обычно во внутрь не входили. Это было распоряжение матушки Аглаи, и сестры следили за ним строго.