Обижать.
Не это ли я и собралась сделать, когда взяла билет в один конец до Москвы? Но когда Рагне спрашивал об этом, то в его голосе не было обиды, только непонимание, удивление. Он сможет понять. Это не чтение личного дневника и даже не предательство. Это… Спасительная таблетка. Да. Именно так. Особый вид лечения для моей души, который сможет уберечь меня от ужасных поступков. Как бы я не любила Рагне, я никогда не смогу встать между ним и его девушкой. Часть моей души вдруг взбунтовалась и стала подкидывать совсем уж нехорошие мысли: если девушка Рагне не приехала даже теперь, в канун Рождества, когда он купил дом, то, может быть, между ними не всё так хорошо? Может быть, она и вовсе не собирается сюда переезжать. Существует ли она? Несс! Несси! Прекрати, сейчас же перестань думать об этом. Ты похожа на школьницу, влюбившуюся в старшеклассника. Тебе так хочется свои мечты сделать реальностью, что ты с этой же реальностью начинаешь терять связь. Прекрати.
Я убрала тетради и какие-то папки в верхний ящик комода, собрала пустые коробки и оглядела спальню: уютно. Теперь здесь можно жить. Воображение как на зло подкинуло слишком печальную для меня картину: я видела, как Рагне обнимает свою девушку, лёжа на кровати, которую
я
же для них и застелила. Он укрывает её тем самым пледом, который
я
достала. Она улыбается ему так, как могла бы улыбаться
я
.
Стоп.
Хватит.
Погасив свет, я поудобнее перехватила коробки и вышла в коридор. Соседние комнаты тоже были готовы принимать жильцов или гостей, а мои друзья шумели на первом этаже. Привезли елку, которую заказал Бьёрн в подарок для Рагне. Тот самый сюрприз. Два друга шумно спорили о подарке. Ира тихонько посмеивалась в сторонке, собирая украшения для улицы в корзину, вторая уже была заполнена мандаринами – откуда они взялись? – и термосами с чаем.
– Чего они расшумелись? – тихонько обратилась я к подруге.
– Рагне говорит, что слишком дорогой подарок. А Бьёрни защищается, ну, как всегда. Ты же знаешь, – Иришка улыбнулась и посмотрела на меня с какой-то тоской и жалостью, от чего моё сердце сжалось и заныло.
– Знаю…
– Несси, милая моя, нам нужно поговорить. Только без мальчишек, – шепнула Ира.
– О чем?
– О тебе и Рагне.
У меня перед глазами вдруг всё поплыло, и я ухватилась за дверной косяк. Господи, что ещё опять. Почему все хотят поговорить именно сегодня?
– Ира, давай позже. Не сейчас, умоляю, – промямлила я, прикрыв глаза.
– Тебе нехорошо? – испуганно почти вскрикнула Иришка, и провела рукой по моим волосам, остановившись на лбу. – Несси?
– Я лучше выйду на улицу. Кружится голова.
Оставив за дверью споры ребят и удивленную Иру, я вышла на дорожку перед домом. Не знаю как, но умудрилась мимоходом захватить корзинку с украшениями. В воздухе пахнет легким морозцем, и мелкие снежные крупинки, больше похожие на бисеринки, падают с неба. Сквозь сугробы я пробралась к самой больше ёлке и принялась её украшать. В голове звенела пустота. Я слышала шум с улицы, от соседних домов, музыку из приоткрытого окна, но всё это было каким-то серым и однотонным, нудно и тоскливо лилось сквозь мой разум, заунывно свистело, как ветер в метель. Я так ждала Рождества, праздника, чуда, волшебства, а получила то, что получила. Тревогу, тоску, чувство вины и крайней неопределенности.
На заснеженных ветках появлялись развешанные мной звезды, олени, шары… Вот он – дух Рождества. Простая красота среди белоснежного мира. Снег неожиданно из мелких крупинок превратился в огромные пушистые хлопья. Они падали мне на лицо, таяли и снова падали. Я будто попала внутрь большого стеклянного шара. Снова. Потрясающее чувство камерности, приглушенные звуки, мой маленький, немного перевернутый и взбаламученный мир.
Слышу, как за спиной хлопнула дверь. На улицу вырвались радостные возгласы моих друзей. Иришка что-то втолковывает Бьёрну, а тот лишь смеется в ответ. Три пары ног спешат ко мне на помощь, и вот мы уже в восемь рук наряжаем ёлку. Парни вешают украшения на самые верхние ветки, а мы с Ирой ходим вокруг них и помогаем, чем можем. Чувствую себя маленькой девочкой, настолько волшебным кажется момент. Никогда в жизни не наряжала елку прямо на улице, о чем и сообщила друзьям.
– А мы всегда так делали дома, сколько себя помню. Родители до сих пор этим занимаются, – пожал плечами Бьёрн. – Как же Рождество без вот такого волшебства? Даже и не празднично!
– Конечно, тебе хорошо, ты рос в своем доме. А у нас были маленькие квартирки, хорошо, что вообще родители ёлки ставили. Да, Несс?
– Ага. У нас елочка была совсем крошечная, искусственная. А игрушек огромная коробка! Не знаю, как они все помещались на ветках.
– Скучаешь по родителям? – подал голос Рагне. Он достал термос и разливал всем чай.
– Скучаю…
Смотрю на Рагне и вижу в его глазах ожидание. Он хочет, даже требует, чтобы я сказала здесь и сейчас о своем отъезде, но я медлю. Мне совершенно не хочется говорить об этом.
– Так ведь можно слетать? Туда-обратно, быстро и просто! Теперь-то уже можно, правда? – Бьёрн со всей непосредственностью развел руками, не видя ничего страшного в ситуации. Он с большим аппетитом чистил мандарины, распространяя умопомрачительный аромат.
– Я и полечу… – прошептала я, борясь со жгучим чувством вины.
– Как? Когда? Почему ты ничего не сказала? – Бьёрн, кажется, забыл, что сам только что говорил про отъезд.
– После Рождества, почти сразу. Я уже билеты взяла.
– Несс! Агнесс! Ну почему ты ничего не говорила? – возмущался Бьёрни, он растерянно смотрел вокруг себя, словно ища на что бы присесть.
– Не хотела портить вам праздник.
– Да разве этим испортишь? Ты же собралась к родным. Мама, папа… Что может быть важнее? – Ира старалась делать вид, что тоже удивлена и обескуражена, и я была благодарна ей за то, что она подыграла мне. – Несс, мы обязательно тебя проводим, а потом встретим. Ну, хоть сказала бы заранее…
– Да я как-то… Правда, не подумала… – под пристальным взглядом Рагне, странно молчаливым сегодня, я теряла способность что-либо говорить связно и понятно. Слава Богу, Бьёрн догадался вручить мне мандарин, и легко приобнял, подбадривая.
– Так, давайте-ка оставим все эти разговоры, сборы и прочее до понедельника. А? – бодро произнес Бьёрн. – Скоро стемнеет уже, нужно успеть навесить гирлянды! Хочу посмотреть, как будет смотреться конура Рагне в рождественском прикиде.
– Какая конура? – рассмеялся Рагне, делая вид, будто злится, и запустил в друга снегом. Тот моментально подхватил игру, бросился к Рагне и повалил его в снег, по дороге захватив Ирку.
Эти трое взрослых людей, резвились всё равно что дети: кидались снегом, догоняли друг друга, толкали в снег и заливисто хохотали. Я бы тоже хотела поиграть с ними, но боялась, что такая дикая активность может плохо сказаться на состоянии моей больной спины. Я ещё немного понаблюдала за друзьями, и стала собирать в корзинку брошенные стаканчики из-под чая. Нужно отнести всё это в дом или хотя бы оставить на крыльце для ребят, пока они будут украшать дом. Ира с Бьёрном всё ещё играя, выбрались на дорожку и шумно отряхивались у входа. А я не спеша пробиралась сквозь рыхлые сугробы. Ребята махнули мне руками и скрылись за дверью.
Смотрю на небо. Оно совершенно серое, и всё ещё продолжает ронять снежинки. Интересно, в Москве я буду видеть такое же небо или нет? Как она там, моя родная, без меня? Неожиданно снегопад усилился, никак не могу понять, как так вышло? Вроде нет ни ветра, ничего такого, а снег сыпется и сыпется на меня. Рагне! Оборачиваюсь, и вижу довольное улыбающееся лицо друга. Он легко толкнул меня в плечо, подхватив под спину, и уложил в самый пушистый сугроб.
– Рагне!
– Тебе же тоже хотелось бы с нами подурачиться, правда? – он смеется. Самым лучшим, самым веселым смехом, невероятно добрым и милым. И я смеюсь в ответ. Неожиданно звонко и счастливо.
– Спасибо, Раг…
– Для тебя – всё, что угодно, Несси.
Он осторожно поднял меня и проводил до дома. На пороге уже топчется Бьёрн, распутывая гирлянду с большими лампочками. Друзья остались на улице, я видела из окна, как они снова о чем-то спорили, и как Рагне своими чудесными сильными руками прикреплял гирлянду по краю крыши, а Бьёрн – вокруг оконных рам. Я скинула верхнюю одежду, укуталась в плед, оставленный кем-то на коробках, и зашла в кухню. Ира уже вовсю хозяйничала на кухне, из духовки ароматно пахло специями, похоже, на ужин будет запечённое мясо.
– Ты волшебница, – я подобралась к подруге и обняла её. – Так вкусно пахнет!
– Скажешь тоже, волшебница. Всего-то мясо закинула в духовку. Ерунда, – отмахнулась Иришка. – Будешь чай? Или кофе?
– Нет, спасибо… Не хочется как-то.
– Несс, пока нет ребят… – Ира присела за стол ровно напротив меня, я тоже опустилась на стул.
– Говори.
– Я кое-что узнала про Рагне. Совершенно случайно. И думаю, что ты должна тоже это знать. Не уверена, что он скажет тебе сам…
– Так, может, и не надо? Не надо мне ничего говорить. Если…
– Несс! Это слишком важно для тебя. Я не понимаю, почему Рагне молчит, но ты имеешь право знать!
– Ира… – чувствую, как холодеют руки. Такое ощущение, что я уже знаю, что услышу, будто кто-то нашептывал мне эту страшную правду очень давно, а я её просто забыла и теперь никак не могу вспомнить.
– В общем так. Я не хочу давать никаких оценок поведению Рагне. Но… У него нет девушки, Несс. Её не существует. Она трагически погибла полтора года назад. В мае прошлого года. К тому моменту, они уже во второй раз расходились… Последние полгода перед её смертью… Несс. У них всё было очень сложно, Рагне пытался что-то сделать, всё исправить, помириться. Но, увы… Перед тем как, – Ира замолчала, чтобы снова не говорить о случившемся. Вдохнула и добавила, – она была у Рагне. А по дороге домой… Несс! Это ужасно. Он, наверняка, до сих пор винит себя! Слышишь? И не может себе позволить проявить чувства по отношению к тебе открыто! Ведь ты появилась в его жизни слишком рано, так близко к моменту потери…
– Стой. Ничего не говори.
Перед глазами то темно, то как-то мутно. Десятки, нет, сотни мыслей мелькают в голове, как столбы за окном электрички. Пытаюсь посчитать их, мне очень нужно поймать хотя бы одну мысль, зацепится за неё и заставить этот поток остановиться. Рагне. Почему он не сказал правду? Его сердце свободно или он всё ещё любит свою погибшую девушку? Вспоминаю его взгляды, его заботу и странное, совершенное непонятное поведение в последнее время. Нет, его сердце не свободно. Там есть я. Совершенно точно. Но всё же, почему? Почему он молчит? Голова наливается свинцом, и я опускаю её на ладони, практически ложусь на стол. Сердце снова почти не бьется.
– Несси… Милая, – Иришка подходит ко мне и ласково, как-то очень по-матерински, гладит по спине. – Вам нужно поговорить. Даже Бьёрн видит, что Рагне слишком тепло к тебе относится. Ни от кого больше не могут укрыться ваши взгляды. Это так глупо, быть рядом, любить друг друга, но не быть вместе. Ты же любишь его, всем сердцем любишь, Несс…
– А он? Разве он может любить меня, Ир?
– Конечно! Он с самого первого дня полюбил тебя.
– Не верю. Это замена. Из-за чувства вины. Он не уберег её, свою девушку, а потом из-за него пострадала я.
– Агнесс! Ты пострадала потому, что сама решила его спасти. Вот что! И никто в этом не виноват. Рагне не дурак! Он всё должен понимать, вам просто нужно сделать ещё один шаг навстречу друг другу.
– Нельзя заставить человека любить…
Я встала, продолжая кутаться в плед. Чувствую, как в груди всё горит. Странно, но плакать не хочется. Хочется кричать, долго и надрывно, чтобы всю боль и пережитые страдания выплеснуть наружу. Хочется, чтобы Рагне услышал, как сильно я мучаюсь из-за любви к нему. Мне нужна точка. Жирная точка в этой истории.
– Ира, я пойду, приму душ. К ужину не хочу спускаться. Может, выйду позже…
– Несси…
– Я справлюсь. Ничего не говори Рагне. Пожалуйста.
Глава 5. Рождество.
Я захватила свою сумку и поднялась наверх. Всё, что мне сейчас нужно, – просто не думать. Я всё равно не смогу понять мотивов Рагне, не смогу объяснить эту его ложь. Только он сам сможет прояснить ситуацию, если захочет, конечно. Начать сейчас додумывать значит рисковать или совсем запутаться, или возненавидеть этого скандинава, или сойти с ума. Кто же знал, что взрослым людям так страшно любить, так трудно и больно вырывать из своего сердца других людей. С каждым годом всё сложнее становится кого-то пускать в свою душу, а уж прогонять оттуда – тем более. Как мне пережить эти несколько дней до отъезда? Как теперь смотреть в глаза Рагне? Надеюсь, Ира ничего не будет предпринимать, иначе…
После душа мне стало чуточку легче, я неслышно кралась по коридору до гостевой комнаты и слышала, как ребята о чем-то довольно весело переговариваются внизу. Кажется, после ужина они решили наряжать елку в доме. Всё же послезавтра Рождество. Присоединюсь к ним чуть позже, соберусь с мыслями и обязательно порадуюсь вместе со всеми. В гостевой комнате довольно уютно: небольшая кровать, шкаф, приятные глазу темно-персиковые шторы, покрывало в тон. Я улеглась поудобнее и задумалась. Мне вспоминалась прошлая поездка к родителям, их счастливые лица, невероятная метель в Москве, бесконечная вереница гостей. Не знаю, действительно ли я хочу этого снова. Увидеть маму и папу – да, а вот всё остальное… Я поднялась и выглянула в окно, оно выходило на соседний дом, тоже украшенный к празднику. Вокруг него резвились дети, кидаясь снежками, их усердно догоняла небольшая собачка неизвестной породы. Невольно мои губы растянулись в улыбке. Несс, какая разница, кто и что делает и говорит, главное, что
ты
чувствуешь и что
ты
говоришь. Ложь Рагне на его совести. Поэтому просто иди и будь счастлива, хотя бы в эти рождественские дни.
Я подождала ещё немного, собираясь с мыслями. С одной стороны мне очень хотелось, чтобы нашлось какое-то логичное объяснение, а с другой – не хотелось больше ничего. Чем меньше я знаю, тем лучше. Простая и важная истина: не хочешь разочаровываться – не лезь человеку в душу, захочет, пустит сам. Не ковыряй старые раны, не вникай в прошлое, отпусти всё, что когда-то было, и просто иди вперед. Мой взгляд упал на подарочную коробку, приготовленную для Рагне. Сейчас, пожалуй, самое время.
Ребята уже установили елку в гостиной, как раз напротив большого окна, чуть в стороне от дивана. Теперь я поняла, почему Рагне так возмущался – дерево просто огромное, высотой почти до потолка. Но невероятно красивое! Пушистые ветки, яркий сочный цвет, а какой чудесный аромат. Мне сразу стало веселее и радостнее, всё же в Рождество не хочется грустить. Даже не так – ты просто не можешь грустить!
– Какая красота! – вырвалось у меня.
– Несс! Да, Бьёрн выбрал потрясающую елку, – улыбнулась Ира, повернувшись ко мне.
– А я вот тут… Принесла кое-что. Для тебя, Рагне, – я подошла к другу и протянула ему коробку под любопытными взглядами Иры и Бьёрна. – Вообще, это рождественский подарок, но подарить его нужно именно сегодня.
– Что это? – удивился Рагне, и осторожно взял из моих рук коробку.
– Просто открой, какой смысл говорить, что там внутри? Это сюрприз, – я постаралась улыбнуться как можно более дружелюбной и доброй улыбкой.
Рагне осторожно открыл коробку, Ира и Бьёрн окружили его, заглядывая через плечи. Он с полминуты смотрел, что лежит внутри, а потом поднял на меня счастливые глаза.
– Спасибо, Несси. Они потрясающие! Почти такие же, какие были в детстве, – Рагне протянул ко мне коробку и добавил, – я хочу, чтобы мы их вместе повесили. Ты первая, а потом каждый из нас ещё по одной. Ребята… Как хорошо, что вы есть у меня.
– Ай да, Агнесс! Молодчина, – Бьёрн похвалил меня, а по плечу почему-то хлопнул Рагне.
Я выбрала одну из игрушек – ангела, и осторожно прикрепила к колючей ветке, ребята последовали моему примеру. Играла приятная спокойная музыка, навевающая легкие ненавязчивые мысли об умиротворении, любви и радости. В каком-то медитативном неспешном движении мы продолжали кружить по гостиной, развешивая игрушки на елку, украшая всё вокруг. Ира и Бьёрн переглядывались, нежно улыбаясь друг другу и иногда, ловко и быстро, пока думали, что никто не видит их, касались губ друг друга. Они просто источали любовь, такую настоящую, такую крепкую, что я даже немножко завидовала им.
После мы пили чай с печеньями под какой-то старый фильм, болтали ни о чем, и разошлись по комнатам далеко за полночь. Сочельник. С утра все будут стоять на ушах, Ира наверняка забаррикадируется на кухне и станет готовить что-то умопомрачительное. Бьёрн, как и всегда, чтобы не мешаться под ногами убежит чистить снег или задремлет где-нибудь в укромном уголке. Рагне пообещал с самого утра заняться последней комнатой – распаковать коробки с книгами и собрать стеллажи. А что делать буду я – неизвестно. Скорее всего, возьмусь помогать Иришке, мне давно не мешало бы поучиться у неё мастерству.
Но что-то пошло не так, и я проснулась лишь ближе к обеду. Часы упорно показывали 12:30, сколько бы я не пыталась включить и выключить экран телефона. По всему дому уже витали головокружительные ароматы выпечки, фруктов и хвои. Наскоро умывшись и надев свой новогодний праздничный свитер с теплыми носками, я спустилась вниз. В гостиной пусто, сквозь окно вижу, как Бьёрн с упоением раскидывает сугробы, невольно улыбаюсь из-за точности своих предположений. Иришка на кухне.
– Доброго дня! – я очень старалась зайти тихо, но она всё равно меня заметила раньше времени.
– Привет, – подруга улыбается, продолжая что-то резать. – Выспалась? Мы не стали тебя будить, похоже, ты слишком устала вчера.
– Да, неожиданно. Я думаю, что это может быть из-за лекарств, или просто в последние дни много активности, – на столе нашлись тыквенные оладушки, а в холодильнике – молоко. О�