Эта чудесная жизнь

А так… Конечно, в Мемори хранилась куча всяких записей о прошлом, полно видео с папой и мамой, вся их жизнь целиком и полностью там, в анналах вечности, но это же надо погрузиться во все это, разобраться, отсортировать. И главное, уже не поймешь, что мама с папой считали важным, а что нет.

…Короче, больше всего из просмотренного сейчас в Камере, мне понравилась Хистори одной женщины.

Дело в том, что каждый представляет свою жизнь в виде какой-либо метафоры. Тут кто во что горазд, как чувствуешь, так и делай. И вот эта женщина вообразила свою жизнь в виде горной реки. Героиня (и я, иногда, словно внутри нее оказывалась, на ее месте, поскольку изображение велось то со стороны, то ее глазами), двигалась против течения этой реки – мелкой, холодной, судя по всему, и довольно неприятной. Так вот, женщина все шла и шла вверх, по камням. Преодолевая напор воды. Там и ветер с ног ее сбивал, и всякие образы по берегам возникали перед ней (люди, события), женщина (и я вместе с ней) то останавливалась, то делала шаг назад, то опять двигалась вперед и вверх, а под конец ей стало совсем трудно…

И, наконец, финал этой Хистори. Женщина (и как будто я с ней) оказывалась на вершине горы, все-таки добиралась до истока реки. И обнаруживала, что вокруг панорама удивительной красоты: другие горы, низины, а там дома, они сверкают окнами, на горизонте же – молнии играют. Словом, все вокруг блестит, мерцает и переливается, и света все больше, и фигура женщины в нем словно растворяется, и сама превращается в свет, в искорку на боку капли воды – росинки, а росинка это висит на кончике травы, и вокруг смутными силуэтами какие – то тени, люди…

Женщина показала, что она часть этого прекрасного мира. Как и я, впрочем. И все это под лирическую музыку, текста за кадром вообще не прозвучало.

Ролик этот на данный момент являлся самым рейтинговым вообще, и наиболее подходящим – именно для меня.

Впечатление он на меня произвел сильное, единственный из прочих роликов, пожалуй. Я отчетливо поняла, что чувствовала та женщина, о чем она думала, что именно хотела сказать…

Я ознакомилась с еще весьма неплохими Хистори, то в виде полета, то подводного плавания, то передо мной расцветали дивные сады… Движение сменялось статикой. И я, вместе с создателями этих Хистори, тоже летала, плыла, замирала среди цветов… Красиво.

Я так увлеклась, что забыла об обеде. У меня защекотало ладонь – это пришло напоминание, наверное, но я не стала отвлекаться, и тогда Истина взялась за дело основательно, внизу передо мной, сбоку, вдруг всплыла картинка со зданием Столовой. Тут уже никуда не деться.

Я прикоснулась к Оку, и волшебные виды передо мной тотчас же исчезли. Я вновь оказалась в темном мешке Камеры. Система подвесов тоже замерла, я перестала крутиться вокруг своей оси. Топчась по мягкому полу, я стянула с себя костюм, выбралась наружу.

В спальне теперь все было озарено золотистыми сполохами, идущими от стен. Уютное такое освещение, успокаивающее.

Но опять же, почему именно это освещение, а не другое какое-то? Я раньше как-то особо не обращала внимания на подобные, ставшие давно привычными, мелочи, а с сегодняшнего утра вдруг задумалась.

Или вот как, например, Истина почувствовала, что я стала взрослой? Именно сегодня, а не в какой-то другой день, раньше или позже? И на чем она основывала свои решения? Что-то там в моем организме поменялось? Хотя да, она ж изучала всю меня, целиком, постоянно, с помощью этого крошечного компьютера, то есть, импланта, внедренного в меня.

Вот, кстати, не понимаю. Я – это я, Рита, или я – это «Рита + Истина»? А с учетом того, что все люди на Земле связаны с Истиной, то что тогда есть я? Может, и нет меня, как отдельной человеческой единицы?… Я – это «я + человечество»? Или я – это «я + Истина + человечество»?…

Я провела правой ладонью по мерцающей стене, огляделась, словно в первый раз увидев свою комнату.

Раньше, с древности, насколько я знала, люди очень зацикливались на интерьерах своих домов. Причудливая мебель, разные безделушки, бытовая техника… Вот чем были под завязку забиты квартиры. Куча ресурсов шла на создание подобной ерунды, а затем все эти вещи просто выкидывали в мусор: либо какая-то вещь ломалась, либо становилась немодной, и человеку хотелось чего-то новенького…

Люди буквально на помойке тогда жили. И приобретая новые вещи, человек, получатся, не богател, а становится бедным. Потому что терял свои главные сокровища – чистые воздух, землю и воду.

Теперь в комнате современного человека ничего лишнего. Кровать, и все. А, и люки эти в стенах, для одежды, для одеяла, мелкий лючок у изголовья кровати – оттуда можно взять жвачку, освежиться (чистка зубов теперь не требовала специальных приспособлений), и еще один люк – там запас пищи и воды в специальной упаковке. Просто так этот люк не открыть, это возможно только во время карантина, когда сидят все по домам.

И больше в комнате современного человека, в моей комнате, то есть, ничего не было. Потому что незачем, не для чего. Нет вещей, которые надо где-то хранить, расставлять по полочкам. Нет домашней техники, потому что она и так уже встроена в дом.

И да, на голые стены тоже неприятно смотреть, тоска начинается, пусть это и экономно, и полезно для природы, потому что сохраняет ее ресурсы… Но, оказывается, постоянно меняющееся освещение прекрасно решало эту проблему. Интерьер можно поменять, не забивая комнаты вещами.

Ладно, это понятно. Непонятно, повторю, теперь другое: вот откуда Истина знала, именно про меня, про мое настроение сейчас? Поскольку мне было хорошо и уютно сейчас, именно в этом освещении… Она мониторила уровень гормонов в моей крови? Но это же все настолько неуловимо, мимолетно… Наверное, и правда, искусственный интеллект невозможно постичь.

Так, обед. Пора на обед…

Я покинула свою комнату, спустилась вниз.

На первом этаже, у гардеробной, столкнулась с Дэном и Ларой, семейной парой, живущей напротив меня.

Они возились с накидками, служившими защитой от холода, темно-рыжего цвета, бесформенными и мягкими, напоминающими одеяла. Дэн и Лара трясли эти накидки, перебрасывали друг другу.

Я посмотрела на свое Око, на нем выскочило схематичное изображение этой самой накидки. И мне Истина тоже советовала одеться, прежде чем выйти на улицу.

– Что, похолодало? – с огорчением спросила я.

– То и дело погода меняется, – недовольно произнесла Лара. – У этой рукава длинные, возьми себе, Дэн.

– Это и есть моя, я ее уже растянул. А вот это твоя, – он заботливо положил накидку на плечи жены.

– Какая гадость. И воняет чем-то? – капризно произнесла она.

– Ничем не пахнет, не придумывай.

Я подошла к гардеробной, провела рукой перед считывающим устройством, где-то в глубине загудело, заворчало, распахнулась дверца, а за ней – очередная накидка.

Я сняла ее с вешалки, влезла в накидку, натянула глубокий капюшон на голову.

– Ничего не понятно, – сказала Лара, видимо, продолжая давно начатый разговор с мужем. – Как жить вообще…

– Я помогу тебе, – ласково произнес Дэн, и потрепал ее по волосам.

– А что не так? – не выдержала, спросила я.

– Я хочу знать, что ждет меня в ближайшем времени, я хочу планировать свое будущее…

– Зачем, дорогая? Будущего нет. И это хорошо.

– Нет, Дэн, это плохо, – огрызнулась Лара. – Вот что сейчас за сезон, Рита, ты в курсе? – обратилась она ко мне.

– Не знаю, – честно ответила я. – Ты про календарь, что ли? Какая разница, все равно погода перестала отражать сезоны, и давно… Никто уже не следит за этим.

– Ни сезонов, ни месяцев, ни лет… Ни дней недели, ни праздников.

– А зачем? Если холодно, то Истина напомнит тебе надеть накидку, если какой-нибудь шторм разразится, тоже предупредит. Хотя я не помню, чтобы в наших краях случались штормы, – заметила я.

– Что ты можешь помнить, ты же ребенок еще… Колючая, – пожаловалась Лара на накидку. – Я так не могу. Выкину ее где-нибудь там, на улице.

– Ты что?! – испугалась я. – Помнишь, когда-то, кто-то – потерял накидку, и сигнал гудел… Везде, у всех, долго. Всем районом тогда накидку искали! А потом нашли, вроде, да?… И вообще, я уже считаюсь взрослой, – добавила я многозначительно.

– Я думаю, тогда произошла какая-то ошибка. Сбой! – с сомнением покачал головой Дэн. – Ну не может она потеряться, эта дурацкая колючая тряпка. Такая большая и такого заметного цвета. К тому же, у нас все всегда под контролем – кто взял, кто вернул…

– Да, загадка, – согласилась я. – Кхе-кхе… И я уже взрослая, говорю.

– Если Истина ошиблась в этом вопросе, если она не в силах проследить за какой-то тряпкой, то программа – может ошибаться во всем, – усмехнулась Лара, и прошла мимо меня.

Да! От нее чем-то пахло, именно от Лары, а не от той накидки, что на ней. Запах накидки я знаю – такой горьковатый, дымный немного, наверное, это запах дезинфицирующего средства… Так что пахло сейчас именно от Лары. Чем-то таким… тошнотворным?

Но я не решилась об этом сказать, тем более Лара и Дэн – меня словно не замечали. Они под ручку покинули помещение, и сквозь прозрачную дверь я увидела, как супруги надели сабо на крыльце, каждый – свои, а затем направились по крытой галерее к Столовой. Ветер трепал полы их накидок, и со спины, в капюшонах, Лара и Дэн ничем не отличались друг от друга.

Я уже тоже хотела выйти, как у меня защекотало левую ладонь. Я взглянула на Око – изображение Нины, Нина на картинке махала рукой, словно подзывая. Я немедленно бросилась к двери напротив.

Провела ладонью перед считывающим устройством на ней – дверь открылась.

Я вошла в квартиру. Нина сидела на кровати, беспомощно упираясь в нее обеими руками, и пыталась встать. Но у нее не очень-то получалось.

Око опять дало о себе знать. Я взглянула на свою ладонь, на ней появился значок кресла-каталки.

– Не вставай! Я сейчас, – сказала я Нине.

Метнулась обратно в гардеробную, провела ладонью перед очередным считывающим устройством… Распахнулась одна из дверок – за ней стояло кресло, в сложенном виде. Сразу перед глазами замельтешили нарисованные стрелочки – это Истина подсказывала, как правильно разложить кресло.

Я привела кресло в «боевую готовность», и с ним вернулась к Нине.

– Я помогу тебе… Теперь сюда пересаживайся… Я держу, держу!

Я помогла Нине сесть в кресло.

– Чего-то прилегла после завтрака, и устала, – пожаловалась она.

– Ничего-ничего! – бодро воскликнула я. – Сейчас отвезу тебя в Столовую… А, погоди, еще накидку тебе надо…

Спустя короткое время мы уже стояли на крыльце, Вернее, я стояла, а Нина сидела.

Дул холодный ветер. Низкие серые тучи.

– Где твои сабо? Эти? Ага, вот мои… Ты посмотри… – я провела рукой вокруг. – Вот откуда эти тучи? Утром же было тепло! – возмущенно произнесла я.

Покатила Нину вперед, по галерее.

– Зачем ты бежишь, Рита?

– Я не бегу.

– Нет, ты бежишь… – упрямо возразила она.

Я не стала спорить с Ниной, убавила шаг.

…Обедали мы с Ниной вдвоем. Я лишь издалека помахала Дине с Ники. Дина понимающе улыбнулась мне в ответ, а Ники стал посылать мне воздушные поцелуи.

– Славный парнишка, – заметила Нина, хлебая ложкой свою любимую малиновую бурду из тарелки.

– Очень, – горячо согласилась я. – О, смотри, сегодня помидорки еще подложили!

– Это тебе положили, а мне нет, – заметила Нина. – У меня, верно, их организм уже не принимает.

– Хочешь одну?

– Не сходи с ума, Рита, – Нина отвела мою руку с помидоркой. – Так только хуже можно сделать. Нельзя так нельзя, к тому же я, признаюсь, не в восторге от этих помидор.

– Они же вкусные. Они живые! Это тебе не водоросли, которые мы едим каждый день…

– Какая разница, это все растения, – зевнула Нина.

– Ты меня позвала, я так рада, что могу помочь тебе, – положила я ей голову на плечо.

– В следующий раз я позову того, кто окажется ближе ко мне.

– Я всегда к тебе близко!

– Рита, я не могу напрягать одну тебя, это нехорошо.

– Ты меня совершенно не напрягаешь. Что у тебя там? – спросила я, потому что Нина в этот момент раскрыла свою левую ладонь.

– Ничего.

– Нет, я видела, тебя вызывают к Медикалу на укол. Я повезу тебя!

– Рита!

– Ты сиди, а я сейчас отнесу наши подносы, и вернусь.

У окошка, куда сдавали подносы с посудой, возникла небольшая очередь.

Я стояла с двумя подносами в руках, было очень неудобно их держать. Оглянулась, и увидела, как Нина водит дрожащим пальцем по Оку на своей ладони. Потом она улыбнулась проходящему мимо Алексу. Тот мельком взглянул на свою левую ладонь, затем опустил руку. И удалился в сторону Лабиринта. Нина посмотрела ему вслед. Лицо у нее при этом выражало растерянность.

Наконец, очередь двинулась, и скоро я избавилась от подносов. Вернулась к Нине.

– Поехали?

– Да, – произнесла она удивленно.

– Ты вызвала Алекса, а он не подошел к тебе? – догадалась я.

– Я не вызывала Алекса, я дала сигнал, что мне нужна помощь ближайшего человека. Им оказался Алекс. Но он… не заметил сигнала от Истины, думаю.

– Наверно, – согласилась я.

Хотя… он же, определенно, видел вызов – «от Нины». Нина буквально перед ним сидела. Алекс получил сигнал от нее, но игнорировал его. И это странно, потому что у нас все помогают всем. Все, априори – волонтеры. Это же общеизвестно: если человек нуждается в помощи, то сигнал посылается тому, кто ближе всего, кто быстрее может придти на помощь. Ну да, можно было вызвать себе в помощь и определенного человека, но – не каждый раз, Истина в этом случае начинала переправлять свои сигналы тем, кто еще не был задействован в помощи…

Алекс, получается, отказался помогать Нине. Почему?

Впрочем, какой смысл теперь копаться в голове Алекса…

Я укутала Нину в накидку, и повезла ее к Медикалу. Ветер немного утих, но было по-прежнему холодно.

«Нет, Истина все-таки несовершенна, – думала я, толкая перед собой коляску с Ниной. – Получается, добровольное волонтерство – вещь ненадежная. Помогать слабым и немощным – обязанность каждого, но что, если все люди, вот как Алекс сейчас, перестанут реагировать на призывы Истины? И тоже сделают вид, что не заметили сигнала о помощи от ближнего своего (или от Истины, хотя, впрочем, какая разница, это одно и то же)? Тогда эти слабые и немощные – просто погибнут… Может, есть смысл вернуть специальные службы? Хотя, с другой стороны, если появятся эти службы, то зачем тогда волонтерство? Такие, как Алекс, и вовсе не захотят ничего делать для других».

Весь мир, вся жизнь современного человека были основаны именно на помощи одного человека другому. Любой, если, конечно, существовали на то веские причины, мог затребовать помощь у окружающих. Призвав либо друга, или там, мужа, жену и т. п., либо того, кто находился ближе к нему в данный момент. Соседа. Слишком уж эксплуатировать близких считалось не совсем приличным, поскольку нагрузка должна быть распределена равномерно, и лежать на всех членах общества. Помню обрывок чьего-то разговора: один мужчина то и дело призывал на помощь своего сына, но, с какого-то момента, сигнал о помощи стал приходить не сыну, а другим людям, тем, кто тоже находился поблизости. То есть, Истина распорядилась вот так, перекинула заботу о немощном человеке – на всех окружающих.

Пожар тоже полагалось тушить всем миром (хотя, если честно, пожары внутри района на моей памяти не случались). Усмирять преступников? Да их просто не было, поскольку психика у всех в норме, агрессии не наблюдалось ни у кого, до ссор и смертельных обид дело никогда не доходило, Истина не допускала подобного, контролируя уровень гормонов в крови. Если адреналин начинал зашкаливать у кого-то – она направляла этого человека к Медикалу, чтобы он там получили укол успокоительного.

В принципе, это правильно – усмирять вражду в самом зачатке, хотя, повторю, Алекса, например, такое положение дел не устраивало. Он находил наслаждение в спорах, и потому довольно часто получал указание подойти к Медикалу.

Впрочем, чего я, про непогрешимость Истины… Она тоже иногда ошибалась. Я же забыла про Яна! Яна, живущего в доме по соседству.

Дело в том, что Ян – самый настоящий убийца. Ян когда-то голыми руками задушил свою жену. Задушил, как выяснилось потом, во внезапном, развившемся очень стремительно – приступе ревности.

Эта история, правда, произошла давно, еще в те времена, когда я была маленькой, причем не просто давно, а еще и не здесь, не у нас. Ян тогда, на момент своего преступления, жил в другом районе. А у нас все это случайно открылось, кто-то рассказал о прошлом Яна…

Со стороны Ян на убийцу совсем не походил. Всегда такой тихий, спокойный, вежливый…

В отличие от Алекса, Ян активно участвовал в волонтерстве. Сразу бросался помогать тем, кто самостоятельно не мог справиться с какими-либо проблемами.

Но, раз Истина не стала его стирать после того убийства, значит, он ничем больше не угрожал обществу? Наверное, случайно тогда вышло, с его женой? Ну, и раскаялся он; говорят, это Истина тоже как-то это «считывала» с сознания человека.

Вот, кстати, после того, как у нас стало известно об этой истории с Яном, я и стала интересоваться всеми этими социальными делами – а как оно все было устроено до Истины в этом мире?…

В древнем мире, насколько я понимаю, Яна, за его преступление, наверное, стерли бы. То есть, убили бы. Казнили! Так тогда было принято – око за око. (Не Око, а око!). Потом, в период новейшей истории, Яна, возможно, посадили бы в специальное закрытое место для преступников, тюрьму. Или, еще вариант – Яна отпустили бы на свободу. Его, например, могли оправдать, поскольку раньше часто оправдывали мужчин-ревнивцев. Или, еще вот, специальные люди, юристы, могли придраться к тому, что что-то там, в юридических процедурах, было сделано неправильно, и потому – придется человека отпустить (даже если он был виновен в преступлении).

Правда, замечу, через какое-то время все эти юристы и даром не нужны стали… Когда виновность человека начали определять отдельные программы, предшественники Истины. Которые анализировали весь спектр информации «вокруг» преступления, все возможные нюансы, в том числе и психологические, и на основании всего этого – выносили приговор, согласно существующему закону. Юристы, суды, заседания присяжных – все это тогда враз стало ненужным. Человеку после того, как он преступил закон, сразу приходило официальное сообщение – куда ему следует отправиться для свершения приговора. Не явился? Тогда дело за полицией, специальной службой, она хватала преступника, и сама отправляла его куда надо.

Позже пришло время Истины, и число преступлений вообще резко снизилось, почти до нуля. Вся судебная система прошлого оказалась и вовсе не нужна. Суд Истины свелся к очень простой формуле, известной еще в древности: где поставить запятую в выражении «казнить нельзя помиловать».

Истина «высчитывала» примерно следующее: раскаялся человек или нет, способен ли он повторить преступление или нет. Если не раскаялся (и не собирался этого делать), если не осознал своей вины (и осознание не смогло бы придти к нему позже), да он еще и легко мог вновь повторить подобное – тогда Истина его стирала. Вычеркивала из жизни. Убивала, да. Тюрем-то нет, поскольку неразумно собирать в одном месте столько опасных людей! Еще и содержать их, тратить на них ресурсы, и все такое прочее.

Насколько я знаю, эта процедура, «стирание», в наше время, время Истины, то есть, происходила крайне редко. Истина просто не допускала преступлений. Лишь с Яном у нее произошла такая незадача.

Получается, Ян раскаялся и не собирался повторять подобное? Но мне все равно было не по себе, когда Ян время от времени проходил мимо меня.

…Мы с Ниной оказались у Медикала – небольшого полупрозрачного павильона белого цвета. Попасть внутрь Медикала мог не всякий. Только если случалось что-то серьезное.

В основном к Медикалу люди стягивались за уколами, а для этого не надо было заходить внутрь.

…Я придвинула кресло с Ниной поближе к внешней панели Медикала. Нина провела левой рукой перед считывающим устройством, затем я подняла накидку, закатала правый рукав у своей воспитательницы, и вытянула из панели гибкую трубку. Приложила конец трубки к плечу Нины. Миг, и короткий сигнал – «би-ип», значит, укол сделан. Я отпустила трубку, она сама втянулась внутрь. Я привела одежду Нину в порядок, покатила кресло к дому.

– Лучше? – с надеждой спросила я свою воспитательницу.

– Да, кажется. Такая слабость ощущалась, а сейчас вроде ничего, – не сразу ответила Нина.

– Ты еще долго будешь жить! – с энтузиазмом произнесла я.

– Я не хочу долго жить, – с недовольством возразила мне Нина. – Какой смысл… Я давно уже развалина, и мне не в радость подобное существование. Думаю, Истина прекрасно об этом знает. Она просто поддерживает меня, избавляет от совсем уж неприятных проявлений дряхлости… но, подозреваю, уже никакого лечения не ведет. Да и чего там лечить, Рита?!

– Я хочу, чтобы ты жила как можно дольше.

– Это ты хочешь, а я-то нет, – усмехнулась Нина.

– Почему не стали развивать исследования, которые позволили бы стать человеку бессмертным! – решила я не сдаваться.

– Потому что эти исследования слишком затратны, и они сильно снизили бы текущий уровень комфорта у уже живущих людей. Какой смысл искать бессмертие, если на него ухлопают кучу ресурсов, да еще и придется прозябать при этом. Уж лучше прожить более-менее приличную долгую жизнь, чем терпеть постоянные лишения по дороге к вечности… Да мы ж с тобой уже обсуждали это.

– Помню. И, все равно… Исследования по инфлюэнце – закрыли, теперь никаких вакцин не колют, только карантины устраивают, по бессмертию тоже исследования прекратились, к звездам мы не полетим – о космосе вообще никто не вспоминает… – проворчала я. – Не жизнь, а сплошная экономия.

– Рита, детка, я понимаю, что тебе жалко меня… – засмеялась Нина. Кажется, укол действительно помог ей – она уже с охотой разговаривала, с интересом смотрела по сторонам… Словом, она явно ожила. – Но мы сейчас живем ровно столько, сколько способны испытывать счастье и удовольствие от жизни. Не больше, и не меньше. Вот правда, я больше не вижу смысла в своей жизни. Я хочу умереть.

– Ну пожалуйста!

– Не затыкай мне рот, – строго сказала она голосом той, прежней Нины, которая воспитывала меня после смерти родителей. – Не решай за меня!

– Да знаю, знаю, я не права… – вздохнула я.

Я прикатила Нину к ней в комнату, она сама встала с коляски.

– Спасибо, детка. Иди, мне уж лучше.

Я поцеловала ее в щеку, затем вышла в подъезд, затолкала коляску в гардеробную.

За прозрачной дверью уже сияло солнце.

Повинуясь порыву, я вновь вышла из дома. Мне нестерпимо хотелось что-то сделать… совершить нечто такое, важное! Как так, я уже столько времени взрослая, с этого утра, а еще ничего не предприняла.

Раз о бессмертии нечего и мечтать, а инфлюэнца – может нагрянуть в любой момент, и лекарства от нее тоже нет, то – смысл тянуть с созданием Хистори?… Может, у меня впереди всего лишь несколько дней жизни, так отчего же не оставить память о себе?

Раньше люди совершали научные открытия, или старались написать какой-нибудь особый текст, который бы потом захотели прочитать многие, или рисовали изощренные картины, и все такое прочее… Словом, делали все для того, чтобы оставить свое имя в памяти потомков.

А теперь ни ученые, ни люди искусства – даром никому не нужны. Потому что все, что можно – уже открыто, а что не открыто – то и не нужно. Искусство тоже потеряло свою власть над людьми. В том смысле, что оно превратилось в хобби для всех. Теперь любой мог нарисовать картину или вырубить из камня скульптуру. Пожалуйста, делай что хочешь, но – у себя в Камере, в виртуальной реальности… Ни камни теперь таскать не надо, ни рабочие инструменты делать – чтобы этот камень потом обтесывать, ни холсты с красками и кисточками не надо искать где-то… Настоящее искусство, то самое, какое было раньше, оно стало слишком разорительным для Земли удовольствием, да и кому оно теперь нужно… Это второй момент, кстати: кто бы у себя в доме стал вешать на стену настоящие холсты с пейзажами и портретами, или там, воздвигать в углу изделия из камня…

А убираться-то в комнате потом как, с нагромождением предметов искусства? В наше-то, безвакцинное время, когда инфлюэнца только и ждет того, как бы напасть на человека?!

Да даже то, что создано человеком сегодня в виртуальной реальности, и ничуть не загромождает окружающее пространство – оно тоже обществу не нужно. Конкретному человеку – да, нужно, ибо хобби, досуг, но обществу эти изделия сейчас зачем? Подбросить еще одну стопку «нетленок» на вершину и без того гигантской горы шедевров? Человек и прежние-то – не все запомнил, узнал, классифицировал, а ему еще новой информации подвалили! С какого-то момента человеческий мозг просто перестал воспринимать искусство, и получать от него наслаждение.

Нет, есть такие люди, которые до сих пор без искусства не могут, и их много, и они сидят в Камере у себя дома, погрузившись в Мемори, и любуются шедеврами прошлого, и они знают про разные периоды в истории искусств и помнят имена многих известных деятелей культуры прошлого. Это тоже хобби у современных любителей прекрасного, их досуг. Они ходят по музеям прошлого в виртуальной реальности. Клуб у них всех есть, у этих любителей, где они собираются, и говорят об искусстве. Причем, стараясь при этом не впасть в ярость, иначе Истина отправит их на укол. А главные спорщики могут лишиться членства в Клубе.

Как я уже упоминала, этих Клубов (одни для детей, другие для взрослых) была сейчас масса…

Кроме Клуба Любителей Истории.

Истина с самого начала не собиралась его открывать, как я понимаю, из-за того, что яростные споры в нем – происходили бы неизбежно и регулярно. Потому что об истории спорили всегда, во все времена.

Так что со своим хобби, со своей страстью к истории, я оставалась наедине. Я могла изучать ее, но я не могла обсудить свои изыскания с единомышленниками!

Зато других Клубов – полно, да, и самой разной направленности… Если сейчас кто в чем нуждался – в литературе, кинематографе, фотографии, и прочем – пожалуйста, объединяйся с себе подобными. Клуб Любителей Музыки, Клуб Любителей Пения – люди со всей Земли, те, кто испытывал интерес к вокалу, говорят, там собирались на виртуальных сценах, и устраивали концерты, и целые оперы пели…

Теперь для того, чтобы заниматься искусством, поклоняться ему, достаточно залезть в Камеру, и все.

Клубы объединяли людей, способствовали их социализации… А общение продлевало жизнь. Разумеется, то общение, которое не вызывало разногласий и яростных споров.

А, и еще я узнала из Мемори, что раньше предметы искусства стоили огромных денег, их специально приобретали богатые люди, создавали коллекции… Так вот, а сейчас-то откуда богатые возьмутся? Тем более что про эти самые деньги все забыли уже? Вот еще один момент, почему искусство «кончилось». Оно потеряло свою элитарность, оно теперь стало доступно всем, и лишилась ореола избранности.

Ладно. Наверное, в какой-нибудь Клуб, взрослый, я тоже потом вступлю, раз уж появилась возможность…

Но если я хочу увековечить память о себе, то мне надо, в первую очередь, создать Хистори. Маленькую историю о себе самой, в символическом ключе.

«Если, например, представить себя в виде путешественницы во времени? – внезапно озарило меня. – В сущности, я о прошлом знаю больше, чем многие другие. Все детство из Мемори не вылезала. Вот если бы что-то такое, со сценками из древности, придумать!»

Я пошла по кольцевой улице, опоясывающей центр района. К этому моменту и ветер почти утих. Опять этот знакомый до мельчайших подробностей пейзаж, и однотипные дома вокруг. Абсолютно одинаковые, без каких бы то ни было архитектурных излишеств. А зачем строить роскошные здания, тратить, опять же, на них драгоценные земные ресурсы и людские силы?

Можно же войти в особый режим виртуальной реальности, который называется Прогулки, и отправиться в любую эпоху прошлого. Прямо на ходу, не меняя маршрута! Прямо сейчас! Как тогда на Тренажерах с Леной… Или вовсе погрузиться в фантастический мир (но мне не это сейчас требовалось)… И вот, пожалуйста, перед тобой – строения прошлого, сказочные замки, сложные многоэтажные конструкции. На их «постройку» не ушли деревья, камни, песок, глина и прочее… Над их чертежами не корпели архитекторы, им не посвятили многие часы и дни своей жизни рабочие-строители. Их не надо ремонтировать, делать сложную реконструкцию, поддерживать в них определенный порядок. Им не нужен специальный уход.

Что хочешь можешь представить, хоть готику, хоть модерн, хоть хижину древнего человека, или там, сказочные замки, да что угодно!

…Я провела пальцами правой руки по Оку на ладони левой. Мое Око, или вернее, Истина через мое Око – сразу догадалась о том, что мне в данный момент требуется. Вернее, тому способствовала развитость иннервации между моим Оком и моим мозгом, то есть, компьютерным имплантом в нем, который, в свою очередь, был связан с Истиной. Эти нейронные связи, как я уже упоминала, формировалось с самого детства, но, все равно, я нередко вздрагивала, оказываясь в мире своих собственных фантазий. Надо же, оказывается, именно это я и хотела увидеть. Именно эти декорации – я и ждала.

Итак, я оказалась в той далекой эпохе, когда мир только родился. Туда я сейчас стремилась, а Истина послушно создала передо мной соответствующую картинку.

…В небе кружились вихри, свивались в единое целое и вновь разделялись. Вулканы в отдалении извергали снопы искр, сами собой поднимались горы земли вокруг…

Позже, у себя в Камере, я могу пересмотреть свои видения во время Прогулок, отредактировать их с помощью Истины, и смонтировать короткий фильм.

Прелесть таких Прогулок, не тренажерных, именно в том, что они – живые… Буквально. Они не связаны с Камерой. Совсем уж в детстве, с друзьями, помнится, мы, войдя в режим Прогулок, вот так же бродили вместе по улицам своего района, вернее, по тем местам из давних эпох, которые сами себе выбирали.

Сейчас же я оказалась в далеком прошлом своей планеты.

Врезаться на прогулке в реальный дом или, например, в какую-нибудь общественную постройку – я не могла, поскольку в моей фантазии они тоже присутствовали, но уже в виде какого-нибудь материального объекта из моей придуманной темы – холма, или дерева… Столкнуться с кем-то из своих соседей по району, вот так, буквально лоб в лоб, чтобы искры потом из глаз полетели – я тоже не могла, поскольку и они в моем сознании трансформировались в какой-либо движущийся объект – в людей или существ из прошлого…

Или, например, я видела их в виде такого же персонажа, как и я, но это только если кто-то из прохожих был готов войти в мой мир. Тогда бы я встретилась с еще одним любителем Прогулок, и мы смогли бы поболтать, или пойти дальше вместе, взявшись за руки, чувствуя тепло друг друга – смешение вполне ощутимой реальности и фантазии…