Родителям напишу из города и все объясню. И вообще у них персонажи нормально развиты, вполне могут с любой ватагой игроков до Развила дойти, из Разборихи туда чуть ли не каждый день отряд выдвигается. Или сам за ними приеду, разбогатев и купив нормальную лодку. Посмотрим. Пока у меня впереди – только река.

Глава 14

Шест я достал – и почти сразу убрал обратно. Приличная глубина начиналась почти от самого берега, оттолкнулся от него шестом – и хватит, дна больше не нащупаешь, берись за весло. Что, может, и к лучшему, поскольку даже второй уровень мореходства не добавил мне уверенности в обращении с «Трясогузкой» – не хотелось начинать путешествия с вынужденного купания.

Берега сплошь почти заросли кустарником, темные стволики которого порой тянулись прямо из воды, про себя я решил, что это ивы, а как там оно было на самом деле – одни духи ботаники в курсе. Но, наверное, все же ивы – листочки тоненькие .

«Трясогузка» плыла, как пьяный гуляка, стремясь уйти носом то влево, то вправо, постоянно приходилось корректировать курс веслом – все мои мечты о том, как лодка сама весело помчит меня по течению, пока я буду ловить рыбку, – развеялись как утренний туман. И с «помчит» все тоже обстояло не настолько радужно. Бросая в воду у носа лодки кусочки тростника, я отсчитывал, насколько мне казалось точно, секунды – раз, два, три… – читал как-то в одной книжке, что так очень просто скорость судна вычислить, зная длину его и скорость, с которой оно обгонит плавающую метку. По всем подсчетам выходило, что мы с «Трясогузкой» практически стоим на месте, потом я сообразил, что тростник тоже распрекрасно плывет вместе с нами по течению. Но если судить по ивам, медленно сменяющим друг друга, то выходило, что я плыву чуть медленнее, чем я бы шел, если бы я шел быстро.

Странно, тот игрок так уверенно говорил, что рекой до Развила добраться – в два раза быстрее, чем пешком. Да и Срджа сказал, что даже еще скорее можно. Потом я подумал, что река, например, может идти по прямой, а дорога – петлять, обходить всякие овраги, косогоры и буреломы. Тем более по пути до Развила – десяток деревенек – с квестами, небось, удобными сеновалами и трактирами, да и идти постоянно – утомишься, привалы всякие нужно будет делать. А у меня – красота, сидишь, как на диване, а живая блескучая дорога сама тебя на себе несет куда надобно. Ноги, правда, затекают, и иногда приходится кружкой со дна просочившуюся воду вычерпывать и выливать за борт. Не говоря уж о весле – правое плечо заболело уже через час, но деваться было некуда. Упрямая плоскодонка по-прежнему каждую секунду норовила развернуться боком и уехать в один из берегов, в гущу ив.

Даже начал немножко жалеть, что удрал из Разборихи – сидел бы сейчас на мостках, удил, готовился к обеду…

Но потом дело пошло чуть повеселее – берега стали отдаляться друг от друга, речка расширилась, и оказалось, что если теперь плыть ровно посередине – то «Трясогузка» начинает довольно-таки весело бежать вперед. Конечно, все равно приходилось следить за курсом и поправлять его пару раз в минуту, но энергичная гребля осталась в прошлом.

Несколько раз мимо проплывали коряги, которые я каждый раз принимал за крокодилов в первые секунды – и получал бодрящий душ адреналина. Да, я знаю, что нахожусь практически на северных землях, но кто знает, что там создателям Альтраума в голову придет: выведут особый сорт морозостойких крокодилов, да понатыкают их куда ни попадя. Осмелел даже настолько, что тихонько наладил удочку, пристроил ее торчком и придерживал босой ногой— пусть наживка сзади за кормой едет, может, я стопой почувствую поклевку.

Когда через полчаса леску вынул, червяка не было, но, возможно, его просто течением снесло. Больше уже не валял дурака – рыбалка наощупь больше раздражала, чем развлекала.

Тем более, что плыть и так было интересно, Казалось бы: вода, берега да ивы. А вот пойди же ты – все время что-то на реке происходит. То большая рыба в стороне по воде хвостом ударит, то мимо желтых кувшинок пройдем, то прямо передо мной самый настоящий аист в пике ушел, пронесся над водой и взмыл в небо в с рыбкой в длинном клюве. Совершенно неожиданно увидел деревеньку – мостки, баба в косынке с мостков белье полощет, деревья расступились, проплыли огороды, плетень с сушащимися горшками, корова с берега на меня мычит – здорово. Так без обеда плыл до глубоких сумерек, а потом еще не меньше часа – все выбирал на берегу место, которое казалось бы побезопаснее. Такого не нашел, причалил у отмели без зарослей, лодку убрал – и только после этого почувствовал, как устал. Так устал, что стоять почти не могу. И костра разводить не хочу. И вообще положите меня и дайте помереть. В одеяло закутался, пирожки все сжевал, запил из кружки водой, которую в реке прямо набрал – черт с нею, с дизентерией.

Засыпал в полной уверенности, что какой-нибудь злокозненный волк, медведь или трехголовый носорог меня сейчас тут обнаружит и съест, так и не дав толком выспаться. Но проснулся вполне живым и с полным комплектом конечностей – чудеса все-таки случаются. Буквально пару часиков рыбу с берега половил, поймал здоровенного леща. Вот реально огромный – чуть ли не хвостом до локтя мне дотягивается, если руку слишком сильно не распрямлять. Пожарил его на сковородке на углях – и съел. То ли я лещей не люблю, то ли кулинарию мне все-таки нормально прокачать бы не помешало.

Вторая ночевка прошла вообще роскошно. Камка еще подраздалась – и ближе к вечеру я наткнулся на настоящий островок посреди реки. Пустой совсем, травой поросший, с одинокой ивой у воды. Вот там я и костер нормальный развел, и искупался, и рыбы для ухи наловил. Есть уху, правда, не стал, тут, кажется, если рецепт не выучил – то совсем дрянь получается. Зато спал спокойно – никого и ничего не опасаясь, хотя те же медведи, плавают, кажется, прекрасно, но им же сперва с берега меня надо унюхать, а река, говорю же, уже прямо широкая стала. Проснулся голодный, как не знаю кто – и сразу за удочку. Клевало, как назло, плохо, так что в дорогу я отправился, позавтракав лишь тремя жалкими крошечными и плохо поджаренными окунями. И к вечеру так живот подвело, что, увидев очередные мостки и нахоженную от них вверх по крутому берегу тропинку, тут же лодку отозвал и помчался к людям. Люди – это хорошо! Где люди, там щи и каша! А я богач, у меня есть пять серебряных и медь еще!

Деревня была очень похожа на Разбориху – только рынок с другой стороны и торговцев там ни одного не было. И никого не было. Дом старосты пустой. Избы закрытые. Вообще ни одной души – ни игроков, ни неписей. Такое впечатление, будто все селяне, прибрав своих коров, гусей и кур, куда-то удалились. При этом в харчевне – караваи хлеба лежат на прилавке – немного черствые, и бочонок пива стоит тут же – открывай кран и наливай. Я так и сделал, серебряную монету на прилавок положил и два каравая прихватил. Сижу перед харчевней, пиво пью, каравай ножом отрезаю. Ничего так. С пивом неплохо.

Спать привычно пошел на сеновал, хотя в доме старосты диванчик у стены стоял – даже с парой подушек. Но вдруг селяне ночью с какой-нибудь свадьбы-гулянки в соседней деревне вернутся, а я тут самоуправством в чужом доме занимаюсь – оно мне надо? Я твердо решил быть самым законопослушным жителем этого мира – очень уж мне местные судебные нормы не понравились.

Проснулся от странного звука. Будто скребся кто в стену сеновала, причем когтями полуметровой длины. Скребся и подвывал, страшненько так. Темно, сеном пахнет, и вой этот, и это нехорошее царапанье. И еще один запах – пугающий, отвратительный, как гнилым ацетоном, только хуже и страшнее. Сердце в горле застряло, я под сеном застыл, не дыша, и тут в дверном проеме – лунный свет, видимо, из-за туч ночная хозяйка вышла – а в проеме стоит …

…сгорбленное, неестественное, бело-черное с приплюснутой головой, кряхтит, нюхает, головой скошенной водит, висит у него что-то из того места, где глаз. И вперед пошел, заваливаясь и постанывая, тут я прямо с места на четвереньках прыгнул – в сторону покатился, плечом приложился о косяк, а мне по спине полоснуло острым. Горячо стало сразу от крови, и тут со всей улицы, лунным светом освещенной, со всех сторон послышалось уханье, вой, мокрое шлепанье. Я кинулся к воротам, на выходе растянулся, о камень споткнувшись, спиной вперед прополз, ногами упираясь. Свет луны ярко доску перед воротами освещает.

«Красновка». И внизу три слова. Большими буквами,темными.

БЕГИ ЗДЕСЬ ЧУМА

А из ворот ползут, прыгают – кости из объеденных ног белые торчат, когти на изъязвленных руках крюками, одежда в кровавом гное, лица мертвые, глаза – вареными яйцами.

Как я бежал, как бежал! Река? Прыгнул, нырнул. Плыву, жду, когда за ногу схватят, потащат рвать. Плыву, плыву и плыву. Вынырнул, обернулся – по берегу ползают, воют, нюхают воду, не заходят. Как не потонул – не знаю. Сердце колотится, как будто взорваться хочет, вдыхать – только короткими глоточками рваными, плавать в таком виде трудно, воды слегка нахлебался. Но до другого берега добрался, там лодку вызвал – и вперед, веслом наяривать, не оборачиваться.

Может, если вы заядлый виртуальный игрок – для вас это все нормально. Я не знаю, мне нормально точно не было. Я и фильмы с ужасами когда смотрел, то как начинает кто под музыку особую из могилы вылезать или руку длинную под дверь тянуть – с головой под одеяло прятался, просил родителей меня толкнуть, когда самое страшное кончится. Ну, маленьким когда был, конечно. И к тому же, как выяснилось, на мне висел дебафф «паника» – исчез только когда я далеко уже уплыл от проклятой деревни. Под таким дебаффом кто угодно от ужаса помирать будет. Начал накрапывать дождь, но мелкий, ничего, промокну, лишь бы подальше уплыть.

Развил я увидел, когда солнце уже давно встало и ночные ужасы отступили и даже немного забылись. Камка совсем широкая стала, разлилась между песчаных отмелей, впереди, я думал, лес темнеет – нет, город на левом берегу. Дома кирпичные в несколько этажей друг к другу теснятся, местами стена крепостная идет, а дальше – серое море до туманного горизонта. И пахнет так, как я помню: гнилыми водорослями, солью и ветром. Чайки кричат пронзительно, летая над отмелями.

Лодку я убрал, лохмы, как мог, пригладил, рубаху драную и в крови прикрыл робой рекрута – ту на плечи накинул сложенную, как платок. Пошел по дороге к городу – стражники на входе при виде меня явно не обрадовались, но чинить препятствий и допросов не стали.

А городок-то не слишком веселый. Хотя, может, это из-за пасмурной погоды. Кирпич домов вблизи закопченый, жители хмурые, единственное яркое пятно – витрина стеклянная, за которой на манекенах два наряда висят – зеленый мужской и красный женский. Красивые. У платья кринолин, кружева золотые и черные, мужской костюм попроще – из зеленого бархата и зеленой же кожи, рубаха белая с жабо, камзол в заклепках, с воротником стоячим… Я не то, чтобы тряпками интересуюсь, но прямо захотелось такой костюм. И помыться. И постричься. И в кошельке у меня…

«Из вашего кошелька украдено 3 серебра».

Это как?

Смотрю, дрянь какая-то убегает, шмыг в тень – и нет мерзавца. Как раз стражники идут – видимо, постовых у ворот сменять.

– У меня деньги украли! Из кошелька!

– Кто украл?

– Не знаю! Но он туда побежал!

– А не знаешь, кто украл, так чего кричишь и стражу при исполнении отвлекаешь? Под арест захотел, голодранец?

И потопали подкованными сапогами по брусчатке к воротам.

– У тебя репа какая?

Девчонка, видимо, только из лавки вышла. Маленькая ростом, улыбчивая.

Виолетт Нати, странствующий монах. Клан «Трюхнутые зайцы»

На монаха непохожа совершенно – короткая юбочка, сапоги на каблуках, бусы из синих камешков в глубоком вырезе. Вот прямо совсем не монах. Посмотрел закладку репутаций, ну, понятное дело, с Развилом у меня «презрение».

– Тут и с нормальной репой к стражникам лишний раз лучше не соваться. Воровская гильдия здесь сильная. Даже если схапают вора – гильдия в пределах города нескольких юристов круглосуточно держит. На любом суде из присяжных минимум двое, если не вся тройка будут от них. Ну, приговорят вора к десяти минутам тюрьмы без возмещения убытков – – только время даром потеряешь.

– И как тогда от воров спасаться?

– Качать внимательность и наблюдательность. Если поймаешь его, когда он к тебе в кошель лезет, можно из него дух выбить, уже из его кошелька все забрать.

– А потом в тюрьму?

– Нет, там же по логам будет видно, что он первый против тебя преступление совершил, судья по-любому тебя оправдает, а его еще и посадит. Гильдия даже жалоб не подает в таких случаях. И стража смотрит мимо – преступление покарали, в городе все спокойно, жалованье идет. Ну, а так денег с собой крупных лучше не носить, все покупки на ауке – через банк только, автоматом. А мелочь носить можно и даже нужно – внимка и наблюдка как раз и качаются, когда у тебя по карманам шарят.

– У меня и есть только мелочь… была то есть.

– Это видно, – усмехнулась девчонка. – Кто тебя сзади так приложил-то?

Я поведал о чумной деревне Красновка и о бродячих трупах, которые чуть не сожрали меня ночью.

– Бедненький – сказала Виолетт. – Пойдем, давай тебя покормим и приведем в порядок. Погоди тут, пару писем отправлю.

Я не возражал. Дебаффы голода, жажды и усталости давно украшали полоску моей жизни. И при помощи единственной оставшейся у меня серебряной монеты удалить их будет нелегко, цены в городе, полагаю, не деревенские.

Письма Виолетт быстро писала сама – голубь сидел на столбе, зевал.

– Готово! Пошли!

– А почему ваш клан так смешно называется?

– А… да он старый, чуть не с релиза… с начала игры. Нубское детство, основатели в коротких штанишках веселятся на лужайке со злыми кроликами. Как назвали – так уж назвали, теперь только если самораспуститься, чтобы переименоваться – все достижения в ноль уйдут.

– И много этих достижений?

– Честно? Не очень. Народу у нас негусто, зато все и в реале дружат, и играть всем комфортно. Никакой военной дисциплины, безумных правил и свихнувшихся от власти кланлидов. Вот наш клановый дом.

Двухэтажный, квадратненький. Первый этаж – такого же темного кирпича, что и большинство домов на улочке, второй – деревянный. Встретил нас непись дворецкий – церемонный, в поношенном черном костюме – бархат на локтях протерся немного.

– Пошли вниз, у нас там баня, нужно тебя сполоснуть с дороги.

Мы спустились по каменной лестнице в подвал, который тускло освещался какими-то зелеными стеклянными шариками на стенах.

– Заваливай! – Виолетт толкнула деревянную тяжелую дверь и я шагнул внутрь.

После чего дверь захлопнулась. Я услышал скрип задвигаемого засова.

– Открой! – постучал я кулаком в доски двери, но и сам понимал, насколько это бесполезное действие. Что я не понимал – это зачем меня заперли тут и кому я нужен?

Глаза привыкли к полумраку и стало видно что мое узилище представляет из себя небольшую, метра три на три комнату с кирпичными голыми стенами. В нескольких местах в кирпич были вогнаны большие железные кольца.

«Узников на цепях приковывать» – подумалось мне. Свет лился через крошечное оконце высоко у потолка – мутное окошко в паре мест треснуло, осыпаясь крошкой, словно и не стеклянное. С улицы источник света был густо забран железными прутьями. Пол тоже кирпичный. Никакой мебели. Даже клочка сена, ничего. Только в углу стоит железный горшок с ручкой колечком.

Ну, в крайнем случае я всегда могу сам себя убить, – сказал я, оглядев свое узилище. Достал из инвентаря одеяло. Потом еще зачем-то нож, потрогал его лезвие и представил, как я его сам себе в сердце засовываю. Стало жутковато, и нож я убрал. Шестом потыкал в окошко, сломал еще кусочек странного стекла. Поднял. Точно, слоистый минерал. Слюда, похоже. Толку ее ломать, если решетку снаружи все равно не выбьешь. Покричал какое-то время, стоя у окошка, «Помогите, меня похитили!" – без результата. Завернулся в одеяло и на каменном полу устроился спать – ночью-то мне толком выспаться не дали.

Глава 15

Проснулся с ощущением, что меня лупили палками – кирпич попался исключительно некомфортный. Еще немного побился о дверь и поорал в окно. Ноль реакции от мироздания. В инвентаре имелся вчерашний каравай из чумной деревни, но его сомнительное происхождение уже меня не смущало. К тому же чуму, кажется, блохи разносят, а в хлебе они точно не живут. Сидел на одеяле, жевал сухой и кислый хлеб, пялился в стену. Все прикидывал – для чего эти зайцы, в самом деле трюхнутые, могут игроков похищать. Может, они тут человечиной свежей питаются? Проводят кровавые ритуалы с насилием и извращенным сексом? Последняя мысль слегка заинтересовала чуть больше, чем хотелось бы.

– Не паникуй, – сказал я себе. – Ты – бессмертный, привыкни к этой мысли. Ты в любой момент можешь оказаться на кладбище – живым и относительно здоровым.

От нечего делать стал копаться в своих параметрах.

«Имя

Нимис Динкан

Раса Беловодец

Класс Лесная Ведьма

Уровень 10

До следующего уровня 400 очков

Жизнь 50

Параметры

Альпинизм 1

Бег 4

Внимательность 2

Выносливость 4

Интеллект 2

Ловкость 4

Мудрость 1

Наблюдательность1

Настойчивость 1

Плавание 4

Регенерация 1

Скорость 3

Сопротивление страху 1

Стойкость 2

Терпеливость 1

Хитрость 1

Навыки

Боевые

Сглаз

Приворот

Упрямство

Небоевые

Кулинария 7

Рыбалка 14 (способности «Ловля на червя». «Разделка рыбы» «Ловля на тесто»)

Травничество 7

Мореходство 2»

О, плавание выросло! И еще сопротивление страху появилось какое-то – это, видимо, когда я от злых трупов улепетывал. Очень хорошо, никогда не любил быть трусом.

Налюбовавшись параметрами, полез в репутации. Там ничего нового, всего две полоски – Разбориха и Развил. В Разборихе жители относятся ко мне приветливо – ну, это еще на свадебных квестах я им нравиться стал. В Развиле презирают изо всех сил, снобы городские. В религии ничего не поменялось: Амалея, ранг почитатель.

Зато в закладке Языки, куда руки пока не добирались, обнаружилась масса всего интересного. Две основные группы – «Языки Альтраума» и «Языки Иномирья» – первая пустая. Зато во второй – языков двести, и у каждого можно поставить фильтр автоперевода. А можно на все языки его включить разом. Сперва хотел не включать, интересно же будет узнавать – откуда игрок, который со мной заговорит, мне же будут писать на какой именно язык фильтр перевода ставить. Потом я представил, что бегу по дорожке, а мне добрый человек кричит: «Эй! Там дракон за поворотом, поберегись!». Но кричит он по-турецки и пока Нимис размышляет над фильтрами, дракон превращает его в дымящееся жаркое…нет, врубим полный перевод.

Виолетт по-русски говорила, точно – это чувствуется все же. У польки тридцать четвертой акцент легчайший и какая-то механичность речи все же была, хотя все ее сочные ругательства переводчик выдавал без запинок. Игра 18+, полная свобода слова.

После хлеба еще сильнее захотелось пить. И, что самое худшее, не только пить, но еще и наоборот, причем так, что особо не потерпишь. Пришлось воспользоваться горшком в углу. Ничего, дорогие похитители, сами людей крадете, сами и горшки за ними выносите. А я в этом плане не особенно застенчивый, тут мне повезло, за мной и в реале судна выносили. Тем более через несколько минут горшок оказался пустым и сухим. Стал опыты проводить – кидал в горшок хлебные крошки и смотрел, как они исчезают – минут пять на это дело потребовалось. А с пола не исчезали – валялись себе и валялись. Оконце понемногу темнело, и я оказался в полном мраке – только из-за двери местами просачивался зеленый свет лучиками – от фонарей их подвальных.

Пить хотелось ужасно.

Сидел. Придумывал мысленно письмо маме. Длинное и обстоятельное. Потом опять заснул.

Проснулся от того, что дверь открылась.

– Здесь он!

– А где бы я еще мог быть? – мигая в темноту, осоловело поинтересовался я.

– Ну, не в игре например, или ты из тех, кто в капсуле даже спит?

– Нет, я не из тех. Я вышел, принял ванну, наелся жареной курицы с картошкой, выспался на мягкой постели…

– Ну, и отлично. Пойдем.

– Никуда не пойду, – неожиданно решительно сказал я, – пока мне не дадут пить. Срочно. У меня дебафф жажды аж багровый.

– На!

В нос шибануло кислым, но я все равно приложился к бутылке и захлебнулся, упал ничком, выкашливая из себя обжигающий горло огонь.

– Ви! Ты че творишь?!

– Да темно же, а бутылки почти одинаковые. Я ему уксус вместо вина …

На меня полился зеленый свет толстыми жгутами, боль стала уходить.

– Пей!

Опасливо понюхал, пахло сладким, кажется, это компот… или холодный чай… да какая разница! Я пил, пока в животе не забулькало, отдышался и пил дальше. Увесистый жбан становился все легче, а мое брюхо – все круглее. Потом сграбастал одеяло и потопал за похитителями.

Привели меня в большую комнату, где на длинном низком столе были разбросаны вперемешку еда, ножи, шляпы, бутылки и посуда, на нем же стояло что-то типа жаровни с горячим песком, в который зарылись уже поблескивающие пеной кофейные турки.

Тут есть кофе! Какие прекрасные новости!

В помещении находилось несколько игроков, парочка сидела у висящего на стене почтового ящика – вскрывали конверты, читали письма и тут же отвечали на них, ловко орудуя перьями. Те двое, которые меня сюда привели, подтолкнули меня к креслицу у стола, садись, мол.

Виолетта Нати и Дай Дубу, друид-целитель.

– Кофе будешь?

– Да. С молоком, если можно.

Мне пододвинули кувшин и сахарницу, сахар был твердый какой-то.

– Ладно, – сказал я, хлебнув любимого напитка. – И зачем все это?

– Это твой первый персонаж? – спросил друид с дебильным ником.

– Да.

– И об Альтрауме ты знаешь примерно ничего?

– Что-то знаю.

– О выморочных деревнях? Клановых территориях? Вообще о политическом устройстве и экономике этого мира?

– Хорошо, я ничего не знаю об Альтрауме.

– Ви решила тебя запереть, чтобы ты и дальше не шлялся по городу, рассказывая всем встречным о чумной деревне. Нам пришлось действовать очень быстро – будний день, в игре народу негусто, летунов у нас нет, все верхом. Знаешь, что такое выморочное поселение?

– Где зомби бродят.

– Необязательно. Потопы, пожары и вулканы тоже случаются, не говоря уж о войнах. Выморочное поселение – это село, где на какое-то время исчезли все неписи. Значит, оно свободно для захвата. И обычно через несколько часов его кто-нибудь да захватит – нам повезло, что Красновка такой медвежий угол. Так что извини за долгое заключение – но ты же понимаешь, нам пришлось перелопатить на кладбище все свежие могилы, жечь трупы, потом искать под кустами всех расползшихся мертвяков, а там под сотые уровни жирдяи попадались – вот, управились только пару часов назад.

– Можно было просто попросить меня никому больше о деревне не рассказывать.

– А где гарантии, что ты после наших разъяснений не скумекаешь, что обладаешь ценной информацией и не побежишь на форумы продавать ее сильным кланам? Ви сообразила, что ты полный нуб, значит, под замком тебя подержать разумнее. И я целиком поддерживаю ее решение.

– Но я в камере мог просто зарезаться – смысл меня там запирать, если я в любой момент выйти могу?

– Да.... ты действительно полный нуб. Ты дело Харриса не помнишь? Года три назад, или четыре, когда выяснилось, что куча самоубийц тренировались в Альте с грешным миром прощаться? Все тут обкатываешь, а потом чинно-мирно вешаешься и травишься, и с небоскреба прыгаешь. Тогда Альта первый и последний раз прогнулась перед общественными требованиями – и с собой покончить теперь тут, конечно, все еще можно, но будет очень-очень больно. Нубу самозарезаться в камере – это в реале бойцом спецназа с глубоким мазохистским комплексом надо быть, и то не факт.

– А… а как они узнают, что я тренируюсь, а не случайно с обрыва башкой падаю?

– А ты когда в капсулу ложишься, сколько датчиков в шлеме себе на башку крепишь? Не знаешь? Более пятиста. Игра про тебя знает все, мальчик. Ты школу уже закончил?

– Да… ну, почти… А с чего вы взяли, что я – школьник? Может быть, мне сорок и у меня куча жен и детей?

– Статистика, мальчик, статистика. Ну, и личные ощущения, но статистика прежде всего. Знаешь, сколько аккаунтов в Альтрауме? Более четырехсот миллионов. Ну, активных подписок – раза в два поменьше. А это значит что? Что большинство взрослых людей мира, тех взрослых, конечно, которые могут позволить себе играть, у которых есть хоть какие-то деньги, которые вообще испытывают интерес к играм и виртуалке – они уже здесь. И уже давно. Так что любой новый игрок – с огромной долей вероятности – это существо, которое только-только преодолело заветный барьер восемнадцати лет и засунуло свой любопытный носик в ранее запретный мир.

– Но в стартовых локациях полным-полно персонажей маленьких уровней. Это все – восемнадцатилетние?

– Три и восемь.

– Что три и восемь?

– Три целых, восемь десятых – столько сейчас в среднем попыток создания персонажей на аккаунт. Обычно происходит так: первого перса практически все запарывают. Берут не те навыки, портят себе карму и биографию, ссорятся с теми, с кем ссориться не надо, придумывают глупые ники, да-да… у меня это, как ты мог бы сам догадаться, первый и последний персонаж, тут я оригинален. Большинство же начинают понимать, как налажали и все напортили – уровню к пятидесятому-шестидесятому, и в один прекрасный день, хлебнув для храбрости, ложатся в капсулу и трижды дрожащим голосом дают подтверждение на уничтожение старого перса и создание нового, который будет идеален с первого уровня и весь мир ляжет к его сияющим копытам. Потом выясняется, что новый доставшийся класс ужасен, что играть им – себя не уважать, а вот если бы с классом повезло чуть больше… Так возникает третий персонаж, чаще – четвертый, иногда и пятый. И вот тут уже начинается нормальная взрослая игра. Так что даю зуб: через какое-то время ты похоронишь свою лесную ведьму – кстати, первый раз такой класс встречаю.

– Давай зуб.

– Вот через пару лет встретимся, тогда и зубы посчитаем, только ник прежний сохрани, а то и не признаю. Че там, Ви?

Девица с сосредоточенным лицом читала письмо у ящика.

– Фиолетычи приперлись и были очень недовольны, застав наших в ратуше. Но кто первый встал, того и тапки.

– Фиолетычи – это случайно не клан «Глубоко фиолетово»?

– Они, родимые. Понтуются, строят из себя русскоязычный клан номер один, а сами готовы скрысить жалкую деревушку в чужой области.

– Они могут вас оттуда выгнать?

– Черта с два, – девица плюхнулась рядом на кожаный пуфик и потянулась за туркой. – Это тебе не фронтир, на имперских землях на атаку территории нужно разрешение получить.

– А его трудно получить?

– О да! Здесь трудно. Славься, господарь Радомежский, и его семейное безумие! Господарь ненавидит всех в принципе и репутацию с ним прокачать невозможно – следовательно, никаких грамот на атаку он никому никогда не подпишет.

– А если без грамоты нападать?

– Тогда тебе большой привет. Придет войско господаря и раскатает тебя в лепешку, после чего весь твой клан окажется с адской кармой, а те, кто попадет в плен, – то есть, почти все – будут избиты плетьми в мясо и отправлены на рудники пару месяцев смиренно добывать камушки и железки для господаря.

– А войска господаря нельзя победить?

– В Трансильвии был один такой случай. – сказал друид. – Когда «Пиплы» громили герцогство Шоанское – вынесли войска, вырезали всех аристократов, самих герцогов Шоанских и принялись радостно править провинцией. А потом пришла имперская армия. Ну, и все. За пару дней все было кончено. Клана «Пипл оф Рейн» более не существует, титул герцога Шоанского отдан командующему армией.

– Сэру Вислозаду?

– Ага, кое-что ты все же знаешь… У азиатов – все иначе. Там империя пала, сплошной, считай, фронтир и анархия по всему континенту, за исключением стартовых деревенек и пары городков «старого порядка», но на остальных материках с местными армиями тягаться пока ни у кого нос не дорос.

– Значит, раз государь Радомежский…

– Господарь

–… господарь не разрешает войн, значит, вы теперь будете владеть этой деревней всегда? А зачем вообще деревни нужны?

– Как много вопросов и как хочется уже баиньки. Клан с территорией и клан без территории – это две большие разницы. Совершенно другие возможности. Налоги, недвижимость, в своей деревне можно строить жилье, фермы, магазины и производства, сдавать и продавать недвигу, назначать крестьян на работы, если есть в округе хоть какие-то ресурсы. Конечно, в деревне особо не развернешься – это не замок и уж тем более не город, но для нас и Красновка – дар небес, мы – клан дружный, но маленький. Сейчас нам еле-еле сил хватит на то, чтобы село обустроить, уговорить хоть каких-то неписей туда переселиться – они свободные деревни вообще-то предпочитают. И да, мы можем потерять Красновку. Например, мы сойдем с ума и начнем драть огромные налоги, мучить крестьян барщиной, насиловать местных девок и красть кур. Тогда мы получим распрекрасное народное восстание, нас выставят, мы потеряем привилегии землевладельцев, и снова Красновка приобретет статус неприкосновенных имперских земель, с кармическим запретом нападать на ее жителей.

– А вы не справитесь с восстанием?

– Ты представляешь себе, что такое – убить непись? Они живучи, как кошки, и сильны как медведи. Ты можешь его истыкать мечом и решить, что он помер – но он впадет в анабиоз и отлечится за пару недель – им надо строго головы рубить, а тела для верности сжигать, чтобы не возродились. Так что – нет, мы, «Трюхнутые зайцы», точно не переживем народного недовольства, мы еле-еле сегодня разобрали несколько десятков тухлых зомби, поэтому мы просто не будем этого недовольства вызывать – и все. Второй вариант – мы прекращаем платить налоги господарю и императору – тогда нас навестит вразумляющая армия, мы окажемся в тюрьме, а наши неписи опять-таки изберут себе старосту и заживут славненько без нас и наших глупостей. Ну, и третий вариант – в столице хитрые юристы-дипломаты донесут, наконец, до императора идею, что господарь Радомежский замышляет против него измену и планирует украсть любимый ночной горшок его величества. Тогда вразумляющая армия штурмует Радомеж, нам присылают нового господаря из наследничков, и наследничек уже будет очень любить подарки от сильных кланов, и легко подписывать разрешения на атаку любых клановых территорий в своей области. Тогда мы тут продержимся примерно столько же времени, сколько понадобится, чтобы высохли чернила на этом разрешении. Однако же время уже раннее, поэтому предлагаю дружескую встречу завершить. Прости, что мы с тобой так поступили, это было не очень красиво. Но если бы мне, например, на десятом уровне предложили посидеть сутки взаперти за сто золотых, то я был бы на седьмом небе от счастья.